Девочка лежит на узкой кровати, её длинные светлые волосы на тёмно-лиловой подушке – как водоросли или пучки сорванной после первых морозов травы. Глаза девочки открыты и глядят в пустоту, на щеках розовые капли румянца – он играет на скулах и сползает к уголкам губ, слишком яркий для этого бледного лица.
Её губы шепчут: слова влетают в прозрачную тишину и повисают, словно семена одуванчика:
- Мама. Мамочка.
Дверь осторожно приоткрывают. По полу, по лиственничным, добела отскобленным непреклонным Спунером, доскам вышагивает медвежонок. Его пуговичные глаза сияют фальшивым золотом. На вытянутых плюшевых лапах он несёт фарфоровое блюдце. А на блюдце круглые миндальные пирожные – рыхлобокие, нежно-кремовые, вкусно пахнущие ванилью и горячим противнем…
За медвежонком в комнату бочком вползает Спунер. Его угрюмая мордочка выражает полнейшую решимость тотчас же праздновать победу.
- Госпожа Луна! – тоненьким голосом говорит он, - ваши любимые!
Медвежонок спотыкается, и Спунер торопливо бормочет заклятие.
- Ваши любимые пирожные! – выражение торжества сползает с серой морщинистой физиономии.
Девочка медленно поворачивает голову. Кажется, ей тяжело даётся даже это движение. Большие глаза кажутся бездонными из-за расширенных зрачков.
- Не хочу, - говорит она. - Но ваши любимые, - ноет Спунер, вырывает у медвежонка блюдце, толкает его, так, что плюшевый слуга падает на пол, тычет блюдцем под нос девочки, умоляя, всхлипывая, - я обещал, что вы поедите. Поешьте. Ваши любимые. Госпожа… Госпожа Луна…
Он щелкает костлявыми пальцами и над постелью повисает чашка с дымящимся шоколадом.
- И вот, - говорит Спунер, - шоколад. Пирожные. С ванилью! Ешьте, - просит он, - ешьте. - Не хочу, - голос Луны тих и твёрд. - Пожалуйста, - Спунер не сдаётся.
Уголки его длинных губ опускаются вниз тревожной подковкой. Брови, напротив, ползут вверх, собирая в складки кожу на высоком лбу.
- Я устала, - говорит Луна, - я поем завтра, - добавляет она, когда Спунер суетливо тычет пальцем в пирожные. - Но вы и вчера обещали, - едва не плачет домовик, - и позавчера… Целых пять дней ничего не ели. Спунер волнуется. Спунер просто ужасно волнуется. - Не волнуйся, Спунер, - говорит Луна и слабо улыбается, - я поем завтра. Обещаю тебе.
2.
Топот доносится снизу, из прихожей, и Луна на мгновение открывает глаза. Но свет вокруг слишком яркий… она так привыкла к туманной мгле своей фантазии, что совсем разучилась смотреть наружу.
Девочка вздыхает и крепко зажмуривается. Топочут по лестнице, лестница скрипит, вот слышен писк Спунера, оскорбленный и протестующий, и заискивающий тенорок папы, и чей-то ещё голос – раздражённый, глубокий, как тень, и такой же холодный.
Луна шевелит пальцами вытянутых вдоль тела рук. А теперь говорят прямо под дверью.
- Досадная ошибка, - бубнит злой голос, - перепутали порталы. - Ах, я знаю, - отзывается папа, и Луна чувствует, что он немного боится, - я-то думал отправиться в город… - Я понял. - Но всё-таки какая удача, что вы… - Не назвал бы это удачей, - обрывает тот, другой. - Нет, конечно, но…
Папа начинает бормотать совсем тихо. Луна лежит и думает об одуванчиках и морских львах. И ещё о черепахе, мороженом шпинате и веревках для дрессировки кобр. И немного о русалках и ожерелье из зубов. И чуть-чуть о муравьедах. И о единорогах.
И о пуговицах. Она не может отделаться от этой мысли, и ей становится немного страшно.
Дверь открывается, и Луна видит высокую темную фигуру.
- Вы ведь посмотрите? – говорит папа из-за его спины, - Зелья, знаете ли… Они ведь могут помочь? Я привозил колдомедиков… лучших… и, конечно, альтернативная наука…. - Никакой альтернативной науки не существует, - сурово заявляет посетитель. - Да-да, конечно, - бормочет папа, и по его голосу Луна чувствует, что он очень уязвлен.
Она вытягивает шею, чтобы увидеть отца. Незнакомец делает шаг – короткий, решительный и полный неуловимого презрения к ней, к её отцу, к комнате Луны и ко всему их дому, шажок.
А когда Луна видит лицо отца, она начинает пронзительно, тонко и отчаянно кричать.
Вместо глаз у него – пуговицы. Две перламутровые, пришитые светлыми нитками, пуговицы.
3.
- Прекрати орать, - говорит человек в черном.
Луна подпрыгивает на постели и вытягивает руки вперёд – она боится, что папа сейчас бросится её утешать, уговаривать, обнимать – и тогда она просто умрёт от ужаса.
- Прекрати сейчас же, - повторяет незнакомец.
Луна смотрит ему в глаза.
У него вполне нормальная пара глаз – чёрные, маленькие и злые, они посверкивают из-под густых бровей и похожи на бусинки, но никак не на пуговицы.
Она дрожащей ладонью зажимает себе рот.
Незнакомец оборачивается. Проходит несколько мучительных секунд.
- Вы можете подождать за дверью, - наконец, произносит он. - Хорошо, - послушно бормочет человек с пуговицами вместо глаз.
Человек в черном выдавливает его из комнаты, наступая, оттесняя, и, когда дверь закрывается, отрывисто произносит заклинание. Поворачивается к Луне.
- Ну, теперь мы заперты. Объясни, зачем ты это делаешь.
Луна опускает руки. По её телу проходит крупная дрожь.
- Это не я, - произносит она тихо. - Что же ты намерена предпринять? - Не знаю, - говорит девочка. - Она не любит, когда маленькие дети просто так разгуливают по дому. - Я её не видела, - испуганно говорит Луна. - Ну и хорошо. Тогда я могу тебя предупредить. Хоть она и очень похожа на твою маму, она – весьма зловредное существо, и хочет причинить тебе зло. - А кто вы? - с любопытством говорит Луна.
Незнакомец делает шаг к её постели. От его мантии веет зельями, как в аптеке, и осенней промерзшей землей. Луна отшатывается. Он криво усмехается. Лицо у него бледное и некрасивое. Нос такой длинный и загнутый, что кажется, будто он тянет всё лицо вниз. И ещё незнакомец никогда не мыл свои гладкие черные волосы.
- Я тебе не нравлюсь, - с людоедской издёвкой говорит он. - Нет, - она заглядывает снизу вверх в тёмные провалы глаз. - Я буду преподавать тебе Защиту от Темных искусств, если, конечно, твой отец решит отправить тебя в Хогвартс. - Не хочу я в Хогвартс. - Пока что тебе нужно подумать, как выбраться из логова твари.
Луна обхватывает свои колени. Она старается скрыть страх.
- Вы мне поможете? - Я ведь тоже теперь здесь. По твоей милости, - нахмурившись, говорит он. - Меня зовут Луна, - говорит девочка.
- Северус Снейп. Ты должна обращаться ко мне «мистер Снейп» или «сэр». - Хорошо. Мистер Снейп, сэр. - Во-первых… - Но я вас сюда не приглашала, - с сомнением говорит Луна. - Да. Каким-то образом устроила так, что из твоего дома я попал в дом твари. Возможно, ты и сама об этом не знала - А где папа? – Луна вдруг впадает в панику. - Он там, - мистер Снейп показывает за дверь. - Это не он! - Я имею в виду, там, в настоящем доме. - А этот разве не настоящий?
Мистер Снейп отчётливо вздыхает.
4.
Луна спускает ноги с кровати и некоторое время с интересом их разглядывает. Ногти на правой ноге покрашены в лазорево-голубой цвет, и ей это очень нравится. Нравилось… раньше, когда еще не нужно было плакать и думать о пуговицах, пришитых странным существам вместо глаз.
- Кто они такие? – спрашивает она у мистера Снейп.
Мистер Снейп смотрит на неё с молчаливым осуждением. Она уже теряет надежду получить ответ, когда он веско произносит:
- Она. Только она одна. - Кто она? - Существо, которое питается такими, как ты. Глупыми. Маленькими. Никчёмными. Детьми.
Мистер Снейп произносит это так старательно и злобно, что Луна невольно сжимается.
- Не надо меня ругать, - просит она. - П-ф-ф, - отвечает мистер Снейп и устало прикрывает глаза. - Надо придумать, как отсюда выбраться, - робко предлагает Луна, глядя на поглощающую и свет и тьму ткань мантии. - Какая свежая мысль. - Я хочу есть, - Луне кажется, что она очень тактично перевела разговор на другую тему. - У неё лучше ничего не есть, - равнодушно говорит мистер Снейп. - Я и не собиралась. - Тогда терпи. - Вон, за вашей спиной.
Он неохотно оборачивается. На столе листок с детским рисунком, а на листке блюдечко с миндальными пирожными. - Очень удачно. Кто их принёс? - Спунер. - Домовик? - Да. - Не видел тут домовика. - Может быть, он сюда не попал? - Может. Иначе ему не поздоровится. - Ох. - Так ешь скорее. Нам нужно будет идти. И очень долго. Тебе понадобятся силы.
Всё это мистер Снейп произносит безо всякого сочувствия. И Луна готова разреветься.
- Не буду, - она шмыгает носом, - это Спунер принёс… Спунер. Что, если она его уже поймала? - Прекрати истерику, - говорит мистер Снейп.
Она начинает плакать – беззвучно, но горько. Вытирает нос краем блузки. На мистера Снейпа старается не смотреть.
- Ладно, - медленно говорит он.
Его бледные пальцы подхватывают пирожные, и плоды спунеровых трудов исчезают в кармане мантии.
- Нам надо идти. Луна.
Она вытирает мокрые щеки и всхлипывает. - Я боюсь.
По лицу мистера Снейпа проходит судорога, будто он мучительно подыскивает вежливый ответ.
- Не бойся, - наконец, произносит он, - ничего не бойся, и держи меня за руку.
5.
Лестница ничуть не изменилась. Так Луна думает поначалу. А потом присматривается к развешенным картинкам. Папа собрал её рисунки, а мама сделала рамки. Но теперь это чужие рисунки. Они великолепны – скачут единороги, танцуют принцессы, маленькие феи катаются на майских жуках в каретах из лепестков роз. Луне никогда такого не нарисовать. Она останавливается около одной картины и смотрит на улыбающуюся принцессу. Что-то определенно общее с ней самой, только принцесса красивее… гораздо…
- Пойдем, - мистер Снейп дёргает её за руку, - не смотри. - Но тут… - Всё обман. Всё это только приманки. - Но я…
Он без церемоний тянет её, крепко обхватив ладонь. Луна хмурится, но бредёт за ним следом. В конце лестницы он останавливается. Девочка выглядывает из-за мании. Мама стоит в дверях кухни и нежно улыбается.
- Мама! - Луна. Луна, сладкая…
Луна тянет руку и выкручивает из захвата, но мистер Снейп держит цепко.
- Пустите. - Луна, иди сюда. Я думала, что потеряла тебя, - грустно говорит мама.
Она такая красивая. На ней шелковая серая мантия, капюшон надвинут низко на лоб, может быть, она плакала? И у неё такой грустный голос.
- Пустите! – требует Луна.
Мистер Снейп молча сжимает пальцы – так, что, кажется, сломал Луне руку.
- Ужин, - печально говорит мама, - я приготовила ужин. Твой отец опять задержался в редакции. - Разве мы его не подождём? - Конечно, сладкая. Но ты можешь выпить горячего какао, пока я послежу за пирогом. - Ты умеешь печь пирог? – ошарашено спрашивает Луна.
Лицо под капюшоном дергается, по нему пробегает тень.
- Идём, - мистер Снейп тянет Луну в прихожую. - Нет! Я хочу к маме. - Она не настоящая. - Нет, - Луна хнычет.
- Теперь научилась, - как ни в чем не бывало, говорит мама, - и хочу тебя угостить. - Мама, - умоляюще произносит Луна, - а где же Спунер? Скажи, что он… - Он нам больше не понадобится. И послушай… - Но мама… - Луна, сладкая моя девочка, не перебивай меня.
Фигура в серой мантии делает шаг к ней. И к мистеру Снейпу.
- Сними капюшон, - спокойно предлагает мистер Снейп.
Она молча надвигается. Луна не может кричать от ужаса и горя. Больше всего на свете она хочет подбежать к маме и обнять её. Больше всего на свете она хочет спрятаться за мистером Снейпом.
- А ты отдай мне свою палочку. Она бесполезна, - мама ухмыляется. - Если бесполезна, зачем она тебе? - Хочу сломать. Брошу в камин. Здесь только один вид волшебства. Мой. - Не будь эгоисткой, - ядовито говорит мистер Снейп, - в наше время кооперация решает больше, чем единоличные вклады. - Ты что-то мне предлагаешь? - Я заберу девочку, а ты довольствуйся домовиком. В нём полно магии.
Мама запрокидывает голову и звонко смеётся. Капюшон падает на спину.
Луна прижимается к ноге мистера Снейпа, не замечая, что мелко-мелко трясется от страха.
У мамы пуговицы вместо глаз – светлого серебра, яркие, пришитые черными нитками.
- Ах, как смешно, - она улыбается, - меняешь маленький мешочек с медью на золотой слиток? - Прекрасно понимаю твой сарказм, - сухо говорит мистер Снейп. - Если понимаешь, оставь Луну в покое. - Нет. - Лучше не спорь, - глаза-пуговицы так и сверкают. - Я и не спорю. Мы уходим. - Куда, интересно? - Мы вернёмся в настоящий дом Лавгудов. - Как бы не так, - мама добродушно посмеивается, - я не так глупа, чтобы оставить путь назад. - Не так глупа, но и не так сильна, - спокойно говорит мистер Снейп, - пойдем, Луна.
Мама загораживает им дорогу. Она шипит, она кривится от ярости.
- Никуда ты её не уведешь. Она моя! Моя! Моя!
Мистер Снейп картинно пожимает плечами. Пуговицы тускнеют, лицо на секунду опадает, будто надувной шар, щеки вваливаются, губы разъезжаются. А через мгновение всё вновь в полном порядке. Мама нервно улыбается, кладёт тёплую руку Луне на плечо.
Мистер Снейп молча смотрит на серебряные пуговицы. У Луны даже дыхание перехватывает.
- Я покажу тебе выход отсюда. А ты оставь мне девочку, - дружелюбно говорит мама.
Мистер Снейп хмыкает.
- Я знаю тысячи выходов из таких жалких нор, как твоя, - холодно произносит он, - дай нам пройти.
6.
Мама смотрит им вслед – Луна чувствует, как пуговицы буравят её затылок. Она хочет оглянуться, и надеется, что, когда увидит мамино лицо в последний раз, пуговицы исчезнут, и тогда она сможет… Сможет что? Мама умерла, исчезла, пропала. Эта – ненастоящая.
- Что ж, даже пирога не отведаете? – деревянным голосом спрашивает чудовище. - Спасибо, нет, - говорит мистер Снейп.
Луна начинает оборачиваться, и длинная сухая ладонь ложится на её затылок.
- Не верти головой, - говорит он сквозь зубы, - несносный ты ребенок.
Они проходят мимо кухонной двери. Пахнет хорошо – шоколадом и пряностями.
И вдруг.
- Ох. Ох. О-ох. Да кто-нибудь, - пищат из кухни.
Так тихо, так беспомощно.
Луна дёргает руку, и ослабивший хватку мистер Снейп пытается её схватить. Куда там: она заскакивает в кухню и замирает посреди сияющих чистотой шкафчиков, кастрюлек и кофейников.
На столе, на огромном столе, прямо посредине стоит широкий противень для праздничных пирогов. Спунер лежит на нём, спеленутый, точно младенец, страдальчески закатив глаза, и тихонько скулит.
Тесто, в которое мама его завернула, усыпано какими-то пряностями, и семенами, и веточками зелени – ну, это уж слишком.
- Спунер! – кричит Луна. - Госпожа Луна! - Хорош пирог, а? – мама возникает за спиной девочки и улыбается, точно приятный сюрприз всё-таки удался. - Как ты могла, - с упрёком говорит Луна. - Он больше не нужен. - Это же Спунер. Я его заберу. - Далеко всё равно не уйдете, - спокойно сообщает мама, - а какао остынет.
Луна набирает воздуха в грудь.
- Ты злая! – говорит она, покраснев, - ты злая, ты очень, очень плохая.
Пуговицы равнодушно посверкивают.
- Я ухожу с мистером Снейпом, - продолжает Луна, и едва не плачет, - и никогда, слышишь, никогда… - Глупый ребёнок, - раздраженно говорит мама, - ты сама не понимаешь, что…
Мистер Снейп за её спиной поднимает волшебную палочку.
Лицо чудовища чернеет, пуговицы падают и катятся к ногам Луны. Девочка начинает кричать, но крик боли из-под серебристой мантии всё заглушает: это пронзительный, невыносимый, полный злобы и тоски звук, от которого сводит зубы. Луна подхватывает сверток со Спунером, мистер Снейп хватает руку Луны, и они устремляются прочь – стены вибрируют и звенят, отражая вой чудовища.
Едва они выскакивают за порог кухни, как кусок штукатурки со злорадным треском падает с потолка. Мантия мистера Снейпа становится светло-серой. Он поджимает губы и тянет Луну к выходу.
Дом гудит и оседает на них, преграждая дорогу, превращая весь мир в месиво пыли и деревянных обломков.
Спунер, извиваясь, высвобождает из теста свои тонкие ножки, и Луна ставит его на пол, и он семенит рядом, пока мистер Снейп в кромешной тьме и пыльном тумане тащит всех к двери. Он кашляет, отрывисто и сухо, и Луна его почти не видит – только руку, белую и сухую, накрепко зажавшую её собственную ладонь.
- Спунер! – пищит она. - Я тут, - домовик хватает край её юбки, - я не потеряюсь, - заверяет он, задыхаясь.
Балка перекрытия падает у них под самым носом. Дверь, - думает Луна в оцепенении, - она загородила дверь.
Спунер вдруг принимается рыдать.
- Заткнись, маленькое отродье, - голос мистера Снейпа из мглы, - не то я сам тебя заткну.
Бедняга Спунер. Никогда в жизни не слышал он таких грубых слов от семейства Лавгудов.
Мистер Снейп выныривает из пыльного облака и встряхивает Луну:
- Где другая дверь? Чертов дом. Дверь завалило. - На кухне, - лепечет Луна. - Нет, нет, нет! – вопит Спунер, - не возвращайтесь! - Я тебя в пирог закатаю, - шипит мистер Снейп, - и у меня получится, уж поверь. - Нет, - ноет Спунер, - она ещё жива, - не-е-ет…
И, обезумев от страха, он повисает на ноге у девочки – обхватив всеми конечностями, дрожа и всхлипывая. Теперь и Луна не может толком идти – она спотыкается и отстаёт. Мистер Снейп скрывается за обломками перил.
Луна начинает тихо плакать от страха. Куски деревянных панелей задевают её, едва не сбивая с ног. Вой и гулкий сухой шорох становятся всё сильнее. Тёмная фигура появляется у самого носа девочки.
- Да что с вами такое, - с досадой произносит мистер Снейп. - Спунер, - виновато бормочет Луна, - боится её. - А ты? Ты ведь не боишься?
Из-за чудом уцелевшей кухонной двери раздаётся такой злобный вопль, что Луна проглатывает ответ. Мистер Снейп кашляет. Затем наклоняется и говорит:
- Держись как следует. Если твой домовик-олигофрен упадёт, я не стану возвращаться.
И она обхватывает руками длинную жилистую шею мистера Снейпа.
И прижимается лицом к его мантии, и вдыхает резкие холодные запахи, и почти успокаивается. Мистер Снейп несёт её куда-то во тьму. Крики чудовища становятся невыносимыми.
- Не смотри, - советует мистер Снейп, но Луна и не собирается отрывать лицо от мантии, - не смотри на неё.
Он шагает, шагает, шагает вперёд – так мерно, спокойно, равнодушно, будто нет никаких чудовищ и падающего им на головы дома. И держит Луну так крепко, так надёжно, что она забывает заплакать.
7.
Когда-нибудь он отучится от привычки глядеть им в переносицу, цедить скупые злобные замечания, и с самой первой минуты знать, кого из маленьких паршивцев следует ввергнуть в геену преподавательской немилости.
Когда-нибудь, но не сегодня. Он обводит взглядом притихшую малышню, отмечая про себя, кто будет рваться к успеху, кто пустит учёбу на самотек, кто отсидится все семь лет тише воды, ниже травы…
Значит, вот они – новые Рэйвенкло и Хаффлпаф.
Ему уже хватило младшего Поттера, видит Мерлин. Хорошо было бы, - думает он, - хорошо было бы…
И мысль спотыкается, обвисает, точно разорванный парус. Он смотрит на светлые, спутанные, точно пучки сорванной после морозов травы, пряди волос, на мятую мантию и криво торчащий ворот рубашки. Он смотрит, как она елозит тощей задницей по скамье, и как её бледные пальчики выстукивают слышную только ей мелодию на серой поверхности парты.
Девочка поворачивается к нему, едва заметно и с мягкой улыбкой кивает, словно доброму знакомому. Как он мог не увидеть её там, в столовой?
Луна подпирает щеку рукой и рассеяно смотрит в потолок – всё, миг повторного знакомства прошёл, она узнала его, кивнула и позабыла – и ничего уже не вернёшь.
Снейп сбит с мысли, он хмурится, поджимает губы, кривится, но ничего не может поделать с собой – вот она, девочка, которую он нёс на руках из волшебного дома.
Нет ни дома того, ни волшебства. Чудовище заперто, дремлет или снова расставило сети – может быть, в другом месте («хорошо бы у Уизли во дворе», - с какой-то отчаянной, беспомощной злобой думает он). И Луна такая спокойная, безмятежная.
Он вспоминает её плач во мгле, и собственную минутную трусость, и вопящего, как баньши, домовика.
Он вспоминает о кармане в своей мантии. Два года.
Миндальное пирожное раскрошилось и ссохлось в каменные комочки. Но запах, слабый нежный запах остался.
Очень, очень, очень. Имхо, лучше оригинальной "Коралины" :)) Особенно хороша финальная сцена в классе. Она придает завершенность и щемящую нотку. До тех пор было не особо - ну, кроссовер и кроссовер. Но концовка все меняет. Спасибо!
ФАААНФ!!! ФАНФ!!! ВОТ ОН - ФАНФИК МОЕЙ МЕЧТЫ!!! Божеэтонечто Я обожаю Коралину. Обожаю Луну Лавгуд и Северуса Снейпа. Обожаю ГП. КАК, как вам удалось создать фанф моей мечты?! Это нечто это нечто это нечто. Не могу ничего сказать больше никакой критики и разбора полётов. Единственно и исключительно. А сумбур-то какой в голове ... господи! Это нечто, простите за масломасляное. Dixy.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 610
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
никакой критики и разбора полётов. 
- участник сейчас на форуме
