Баю, баюшки, баю, Не ложись, сынок, с краю, Придет серенький волчок, Тебя схватит за бочок И утащит он в лесок Под ракитовый кусток, Положит под кустик И домой не пустит. Под ракитовом кустом Он зароет во песок. Весь песочек перероем, Все кусточки перберем, Но сыночка мы найдем, Домой к маме принесем.
Русская народная колыбельная песня
Небо в здешних местах ясное, чистое, высокое. Воздух такой свежий и прозрачный, что первое время кружится голова. Днем бледное зимнее солнце освещает ледник, и снег искрится, подобно алмазу, а ночью шелковые, мерцающие небеса укрывают верхушки гор, и четко, зримо вычерчены созвездия: Большой и Малый Ковш, Лебедь, Конокрад и пояс Ориона.
Ремус повернулся и носом втянул морозный воздух. Когда они с Джейми только прибыли сюда, в альпийский домик-шале, маленький, на одного, крепко сколоченный из горных исполинских сосен, от этого ощущения немыслимой высоты сковывало ноги и сладко тянуло в груди; с четверть часа они шли по крутой тропинке на самый верх, то и дело проваливаясь под целинный наст по самый пояс, не выбраться.
Дом Сивого стоял на самом краю крутого, почти отвесного склона. Фенрир, Ремус чувствовал это, знал об их приходе. В маленьком окошке горел приглушенный свет, и дверь была приглашающе открыта. В этот день не мело, и мягко светило солнце. Ремус оставил Джейми стоять посреди дороги, а сам поднялся наверх, на крыльцо.
Фенрир знал, чувствовал, готовился. Выставив вперед палочку, Ремус зашел в дом. Влажной от волнения рукой он сжимал в кармане записку Снейпа с необходимыми для аппарации координатами. Сивый сидел на стуле, полностью одетый, сжимая стакан в огромной ладони.
- Гости дорогие, - пробормотал он, не делая никаких попыток подняться, а Ремус так и стоял посреди комнаты, пытаясь сообразить, как Сивый узнал про Джеймса.
- Не глупи, Люпин, я видел вас из окна, - сказал Грейбек, не двигаясь, - только такой горе-убийца, как ты, способен заявиться сюда с ребенком.
Ремус судорожно, нервно вздохнул, не опуская палочку. За шесть лет со времени их последней встречи Фенрир почти не изменился. Его огромная фигура занимала чуть ли ни половину комнаты, и он был так высок, что, выпрямившись, задел бы потолок. Худое, жесткое лицо сплошь покрывали короткие, рыжеватые волоски, желтые звериные глаза смотрели в упор, не отрываясь, а вот от седеющей шевелюры не осталось и следа – он был побрит наголо, явно наспех, неаккуратно – то там, то здесь виднелись запекшиеся кровоподтеки.
- Тебя это не коснется, - сказал Ремус, - у меня палочка. Ты безоружен. У тебя…
- У тебя, у меня, - с раздражением перебил Фенрир, - не занудничай, Люпин. Раз пришел, давай за дело.
Его спокойный, негромкий голос обескураживал. Это, подумал Люпин, будет так просто. Слишком просто – ждать всю жизнь и готовиться месяцами для того, чтобы приехать сюда и просто так, наставив палочку, произнести два слова? И все случится, обязательно же случится. Это не займет больше одного мгновения.
- Ты помнишь о моей ненависти, Грейбек, - произнес Люпин, сам не понимая, зачем, - я должен…
- Я знаю, зачем ты пришел, - одним глотком опустошив стакан, Сивый, кряхтя, поднялся. С хрустом разминая спину и потягиваясь, он распрямлялся, как оживший атлант, медленно и торжественно. Мерлин всемогущий, он и правда был огромен. Сивый разменял седьмой десяток, но он весь состоял из мышц, не потерявших свою упругость, тугих и вздувшихся, сплетенных жгутами, - ко мне многие приходят за местью. Если задуматься, я – их жизненная цель. Лестно быть смыслом жизни стольких двуногих, а?
Фенрир криво усмехнулся, и эта усмешка заставила Люпина очнуться. Осознав, что его жертва на добрых две головы больше его в росте и чуть ли ни в два раза шире в плечах, он сделал резкий выпад – и широкие запястья Сивого стянули прочные, эластичные магические путы.
- Красиво, - оценил Сивый, разглядывая свои запястья, - только зачем? Ты же хотел сделать это быстро.
Это была правда. Люпин вспомнил про Джейми, мерзнущего снаружи, про хроническую нехватку сил и времени, наконец, про то, что чем больше он будет тянуть, тем быстрее растает его решимость, помнил про то, что, говорили, Сивый силен в своего рода гипнозе, и про другого оборотня, Тони Лойетта, которого Грейбек уболтал, прежде чем сбежать от расправы.
Про то, что смотреть в глаза Сивому нельзя, категорически нельзя, и разговаривать с ним опасно, и надо просто сделать то, за чем он, Люпин, сюда пришел, пока тот безоружен и связан, пока что-нибудь не случилось. Фенрир смотрел на него своими глазами, круглыми, янтарными, смотрел и не произносил ни слова.
И тогда Ремус снова поднял палочку. Ненависть привычно заклокотала в нем, запульсировала в висках, наполняя его силой, а палочку – магией, ему оставалось сделать только один взмах – губы пересохли.
На крыльце раздались легкие, быстрые шаги.
- Папа? – дверь открылась, и палочка выскользнула из пальцев, - папочка? А сколько я должен тебя там ждать?
* * *
- Я же просил тебя постоять, - это прозвучало почти жалко. Ещё секунду назад Ремус чувствовал себя сильным, а сейчас он снова беспомощен.
Джейми молча пожал плечами и с любопытством уставился на Фенрира.
- Здравствуй, детеныш, - осклабился тот, и Люпин рявкнул, повернувшись к сыну:
- Да что за черт! Что тебя дернуло… сказал же…
- Это твой? – спросил Сивый как ни в чем ни бывало. Будто это не он был на волосок от смерти, под прицелом палочки, будто это не на него обрушилось бы сейчас смертельное заклятье.
Сейчас он стоял спокойно и расслабленно, выставив перед собой связанные лапищи – и рассматривал его сына с дружелюбным интересом.
- Ему шесть лет, - обреченно выдохнул Ремус, отшвыривая в сторону палочку и рухнув на стул. Мгновение было упущено. Все снова сорвалось.
В который раз? Наверное, это его судьба, это крест всех неудачников. Наверное, это какое-то проклятье. Как в тот раз, в битве на Астрономической Башне. Люпин почти успел добраться до него, Сивого… прежде чем услышал голос умирающего директора Дамблдора. Прежде чем на нем с плачем повисла Тонкс. А Грейбек снова улизнул от него, исчез на долгих шесть лет, оставив в груди остаток сухой злобы, с которым жить и дышать было так трудно.
Нельзя жить с злобой внутри. Нельзя жить ожиданием.
- Здравствуйте, - Джеймс без страха подошел ближе к Сивому и посмотрел на него просто и доверчиво.
- Джейми, отойди, - быстро сказал Люпин, его передернуло от этой картины. Не послушавшись, сын остался стоять. Наверное, подумал Люпин, ему следовало бы его наказать. Тонкс бы поступила именно так… Черт, почему Джейми слушался ее?
Не обратив никакого внимания на отца, Джейми коснулся магических пут и снова поднял голову, глядя прямо Фенриру в глаза.
- А почему вы связаны? – спросил он своим детским голоском.
И это было то, чего он, Люпин, боялся. Сивый понял это моментально. Дождавшись, пока Джейми отведет глаза, он быстро подмигнул Люпину и ухмыльнулся. Нет, произнес тот одними губами, не смей, ты не посмеешь…
Не надо. Фенрир продолжал ухмыляться, а Джейми вопросительно перевел взгляд с него на Люпина и обратно.
- Да так, - наконец, произнес Фенрир, наклонившись к мальчику, - мы с твоим отцом пробовали друг на друге новые заклинания, и это, кажется, работает. Ну, что ж, пора и снять его, правда, Ремус? Завтра мы попробуем что-нибудь ещё.
С огромным облегчением тот взмахнул палочкой, убирая путы. Фенрир смотрел на него, не отрываясь, пока растирал затекшие запястья. Джейми, как и все дети, моментально забыл о том, что минуту назад его так интересовало, и повернулся к отцу:
- Я устал и хочу есть.
- Отлично, тогда, может, поужинаем? – Сивый ухмыльнулся во всю свою бесстыжую морду, - для Джейми у меня есть конфеты.
Ремус, ещё мгновение назад, к ужасу своему, почувствовавший к Фенриру что-то вроде благодарности – тот спас положение, когда Джейми задал опасный вопрос, - сейчас снова почувствовал злость и раздражение. Как так глупо могло получиться, что Сивый взял ситуацию в свои руки? Как же он, Ремус, так нелепо попал впросак?
И что это, ещё одна упущенная возможность, ещё один впустую истраченный день?
- Нет, спасибо, Грейбек, но нам пора. Джейми, пожалуйста, выйди на крыльцо…
Но сын уже не слушал его. Радостно захлопав в ладоши, он заулыбался с детской непосредственностью:
- Нет, ужин! Конфеты… Папочка, давай останемся, я…
Глядя в строгое и решительное лицо отца, Джеймс сник и тут же захныкал:
- Я все равно не могу никуда идти, у меня болят ноги. Я никуда не пойду.
- Слыхал? У него болят ножки, дружище Ремус, - нахально встрял Грейбек, - тогда точно нельзя никуда идти. Вы обязательно должны остаться.
С этими словами он хлопнул себя по коленям и принялся вышагивать по комнате, открывая ящики, доставая тарелки и стаканы, звеня заржавелыми приборами. Ремус на секунду отвлекся, наблюдая за тем, как ловко этот великан передвигается по своему крохотному дому. В Грейбеке была природная, звериная грация, он ни разу не задел ни стол, ни стул, ни вечно путавшегося под ногами Джейми.
- Не думай, что это спасет тебя, - горячо прошептал Люпин, убедившись, что сын не слышит, - я сделаю то, за чем пришел сюда, не сейчас, так позже, но я точно сделаю это.
- Я и не думаю, - Фенрир улыбнулся впервые, не ухмыльнулся, а именно улыбнулся, как-то спокойно и без насмешки, - но ты не переживай из-за упущенных возможностей, Люпин. Ты все равно не прикончил бы меня тогда… ни тогда, ни сейчас…
- Да как ты… - Ремус задохнулся от возмущения: он сделал бы это, он знал, если бы ни сын, он сделал бы это…
- А так. Я чувствую, что у тебя там в голове бурлит. И в голове, и в сердце. Безо всякой вашей Окклюменации чувствую. Ты не потянешь, Люпин, пока не потянешь.
Ремус медленно отвернулся. Взял стакан и принялся задумчиво крутить его в пальцах. Поза это, поза, ничего более. Он же даже не волшебник, Фенрир. Он всего лишь зверь, магическое животное, природный феномен. В нем может быть сколько угодно житейской хватки, но он необразован и дик, как он может знать о тонкостях человеческой натуры?
Он сам – не человек…
Фенрир вывалил на стол черствые лепешки, здоровенный кусок мяса непонятного происхождения, пару луковиц, кувшин родниковой воды – обычный альпийский ужин.
- У меня была коза, но я ее съел, - сказал он, повернувшись к Джейми. Люпин подумал, что хорошо, что Сивый не стал уточнять, как именно погибла эта коза. Каждый раз, когда он видел, как его сын открыто и беззастенчиво рассматривает Грейбека, его огромные ладони с толстыми, поросшими жесткими волосками пальцами, его широкую грудь в распахнутом воротнике рубашки, как смотрит в его звериные глаза…
Что ж, это могут только дети. Так бесстрашно и так просто могут только дети, а уж что Фенрир делает с детьми, кажется, известно всем.
Пока они ели, и Сивый в шутку таскал куски с джеймсовой тарелки, Люпин вспоминал, как сто лет назад, в номере «Пророка», одном из тех интервью скандальной серии Скитер в лагере «той стороны» Фенрир с самодовольством заявил: «Лучше меня в детях не разбираются их собственные родители». То, как он ещё в молодости похищал деревенских ребятишек с тем, чтобы превратить их в оборотней… То, как, став взрослыми, они отчаянно его ненавидели…
Те, уцелевшие. А то, как много этих жертв волка перешли на его сторону, населили его города, оборотнические общины? То, как они были преданные ему, как преданны могут быть только звери, только волки? Как они любили и уважали Сивого?
Как так вообще происходит? Ремуса ещё в школе учили, что самые крепкие империи стоятся на чувстве страха, на угрозе. Но человек не отдаст за другого человека жизнь из страха. Не станет убивать ради этого, так рисковать собой.
А он, Люпин, видел, как в битве девушки-оборотни, дикие и красивые, высокие, сильные волчицы кидались наперерез смертельным заклинаниям - за Фенрира. Как дети, совсем юные мальчишки готовы были любому горло перегрызть - за Фенрира. Где они, исчезли, затравлены, убиты? Ушли в леса? Война закончилась давно, и Ремус знал, что Сивый растерял все. Его последователи мертвы, его города разрушены, а сам он даже не колдует и едва ли может постоять за себя. Он улизнул четыре года назад, после последней битвы, и его искали долго. А нашел его только он, Ремус. И то – только потому, что знал: есть только один человек, общавшийся с Сивым ещё до войны – и во время. Вечный предатель, Снейп.
- А что случилось с тем мальчиком? – спросил Джейми, и Ремус очнулся от оцепенения.
- О, я посадил его себе на спину, позволив ему вцепиться в волосы на загривке…
- У тебя есть волосы на загривке?
Сивый с гордым видом ткнул в себя большими пальцами и, поведя мощными плечами, скинул рубашку. Нагнувшись так, чтобы Джеймсу было видно, он продемонстрировал полосу длинных волос, спускавшеюся вдоль позвоночника.
- Ух, ты, - восхитился Джейми, и Ремус не удержался от улыбки.
- Так вот, мальчик-то держался за эти волосы, а я несся по ночному лесу…
- По этому? – Джеймс махнул на исполинские сосны вдоль по склону, на который выходило окно.
- Нет, тот лес находился в Англии. В месте под названием Йоркшир. Йоркширская Роща, если точнее. Так вот, мальчик этот…
- Но я не дослушал! – возмутился сын. Ремус не смотрел на него. Чувство жуткого, иррационального страха сковало его, он понимал, что не может пошевелиться. Сивый глядел в упор с насмешливой укоризной, тарелка перед ним была совершенно пуста.
- Не надо, Грейбек, - второй раз за вечер повторил Люпин.
- Нет, ну почему же? – как ни в чем не бывало спросил тот, - он не дослушал, что случилось с тем мальчиком. Ты же не рассказывал. Кстати, а он сам-то…
- Нет, - тихо ответил Ремус, - он не такой, и ему ни к чему знать об этом…
- Когда-нибудь все равно…
- Нет, - повторил Люпин.
Он рассказал бы Фенриру, но не мог при ребенке. Удивительно, что Сивый ещё об этом не знает. Про Снейпа. Про рецепт в открытой книге. Про Аконит, про это «недавнее изобретение» - оборотни вырождаются, рожают здоровых детей, не заражают других, не тронутых, и… Всему этому придет конец, потому что так должно было быть давно, и так будет. Ремус точно знал, что так будет.
А сейчас, когда Сивый рассказывал его сыну эту давнюю историю, он снова чувствовал холодный ветер, бьющий ему в лицо, пока они несутся по мокрому осеннему лесу, и он плачет, потому что страшно. Он, жизнь положивший на то, чтобы его сыну никогда, никогда в жизни не было страшно.
- Джейми, иди спать.
Мальчик поднял голову, его веки слипались.
- Раз папа говорит «спать», значит, спать, - наставительно произнес Фенрир, - пойдем, я покажу тебе койку.
* * *
Они сидели на крыльце, глядели в ночь сонно и бездумно. Из каких-то корешков и старого пергамента Сивый свернул две папиросы, дым был мягкий и ароматный, совсем не острый, согревающий.
В горной темноте не было видно ни снега, ни склонов – одно бесконечное небо чистейшего, глубокого синего цвета. Фенрир затянулся этой гадостью, не спеша выдохнул дым. Ремус подумал, что ему не стоило курить, но надо было чем-то занять руки.
- Я все равно убью тебя, - сказал он, выдохнув дымок, - все равно.
- Когда-нибудь, - после некоторого молчания отозвался Грейбек, - но не дури, Ремус. Ты не убийца, а какой-то горе-мститель. В тебе же злости не хватает.
Люпин поежился от ночного холода. Он жил с этой злостью все время, все долгие годы, и она все усиливалась с каждым днем. Он думал о Грейбеке постоянно, переживая и свадьбу, и любовь, и рождение сына, и поцелуи Тонкс – все самое лучшее, что может быть в жизни, все самое лучшее. Сивый, казалось, жил в его голове. Он должен от этого избавиться – не сегодня, так завтра.
- А, знаешь, - произнес Сивый, медленно, с наслаждением затягиваясь, - мне как-то все равно. Я уже очень давно не боюсь смерти, да и когда-нибудь она, знаешь ли, найдет меня, эта девушка в капюшоне, точно тебе говорю, найдет.
Он повернулся и схватил своей огромной ручищей ладонь Люпина – тот только тихонько охнул, даже не стал вырываться. Сивый прижал его пальцы к своей твердой груди -
- Считай, - велел он, - слушай и считай.
Его сердце бухало под рубашкой медленно и тяжело. Сначала Ремус подумал, что у него онемели пальцы, а потом понял, что нет, оно просто так бьется. Он отдернул руку и посмотрел на Грейбека со страхом.
- Что, это не то, что ты ожидал, правда? - спросил Фенрир, - ты же знаешь, что это значит.
Люпину неожиданно стало холодно. Он съежился под своей теплой мантией и стал растирать пальцы, будто пытаясь избавиться от воспоминаний об ощущении прикосновения к груди Сивого, от ощущения ударов его сердца.
- Сынок у тебя хороший, - сказал тот, - а что с твоей девчонкой?
Ремус тихо рассмеялся себе под нос. Девчонкой! Хотя, с высоты своего возраста Фенрир вполне мог считать всех их несмышлеными детьми. Здесь, на крыльце альпийской избушки, глядя в густую, чистую ночь, Люпин с трудом припоминал, как все это началось и чем кончилось.
Как появился Джейми, как в ту ночь, когда он снова упустил Сивого и долго объяснял Нимфадоре, что он, дескать, слишком бедный, старый и опасный, ему все вдруг показалось таким глупым, и объяснения – такими жалкими, а Тонкс, наоборот – такой красивой, ужасно, нестерпимо красивой.
Они поженились через считанные месяцы после того, как был зачат Джеймс. Он помнил долгие послеполуденные сиесты в одной солнечный вилле в Брайтоне, их медовый месяц, прохладу огромной спальни, свежие, фруктовые поцелуи, то, как она ходила босиком по каменистому пляжу и тюлевые занавески на веранде, раздуваемые морским бризом, лимонный щербет на завтрак, кристаллы соли на коже после купания, летний душ и белое полусладкое вино – к обеду. Самый лучший месяц в его жизни, то, что не забывается.
Как так могло получиться, что он, Люпин, когда-то был счастлив, а сейчас его жизнь пошла под откос, и он сидит здесь, в этом доме, готовясь совершить убийство, почему он не думал об этом раньше, когда был с Тонкс, а сейчас это стало так важно?
- Эй, - окликнул его Фенрир, - ты, я погляжу, совсем расклеился от воспоминаний.
- Она умерла два года назад, - язык онемел, Люпин едва шевелил губами, - когда закончилась война.
- И с этих пор ты не придумал ничего лучшего, как мстить за прошлые обиды. Ты, нянька с «Авадой» в голове.
- Мне не с кем было оставить ребенка, - сказал Ремус и внезапно поймал себя на том, что оправдывается.
С тех пор, как он стал отцом-одиночкой, денег на няньку перестало хватать. Да и кто из друзей смог бы посидеть с Джеймсом? Молли Уизли как всегда занята – у самой двое новорожденных внуков. Близнецы, подумал Люпин, их семейное проклятье.
Сивый хмыкнул и чиркнул спичкой. Неяркий огонек вспыхнул в темноте ночи.
- Знаешь, Люпин, я сейчас мог бы взять тебя за горло вот этими вот руками, - отложив коробок, он продемонстрировал ему свои гигантские жесткие ладони, - и задушить прямо здесь, на крылечке. Я клянусь, ты не успеешь вытащить свою палочку. И когда ты будешь валяться здесь, бездыханный, я поднимусь к твоему сыну… Расскажу ему, чем кончилась та история.
Ремус сидел и молча смотрел в темноту.
- Но я этого не делаю… - сказал Сивый, - я почему-то этого не делаю. Как ты думаешь, почему, а?
Люпин покачал головой, а Сивый с силой хлопнул его по плечу, так, что наверняка останется огромный синяк.
- Потому что это бессмысленно. Я старею, Люпин, - сказал он, - я знаю, когда случится то, что случится, - он выдохнул ароматный дым, - мне уже даже не хочется младенческого мяса. Знаешь, я вообще говоря, никогда особенно детей не… того… Мне куда важнее было увеличить количество оборотней. А ты только посмотри на себя. Самому-то не смешно, Люпин? А?
- Этим ты не добьешься того, что я уйду и оставлю тебя безнаказанным.
- Ты нерешителен, Люпин, ты всегда таким был. Тебя даже девушки уговаривают на себе жениться. Ты никогда ни на кого по-настоящему не злился, а ещё ты вечный приспособленец, конформист. Я не удивлюсь, если все закончится тем, что я буду уговаривать тебя меня убить, Люпин.
- Я всю жизнь ненавидел тебя за все, что ты мне сделал, и мне этого, я уверяю тебя, Сивый, вполне достаточно. Никто не мог найти тебя долгие годы, и в результате это удалось мне…
- Снейпа встряхнул, да? – в прищуренных глазах Грейбека на мгновение вспыхнул интерес, - и что, интересно, ты ему за это пообещал?
- Ему ничего не было надо, - признался Люпин.
Говорили, их связывала давняя дружба – если может вообще существовать подобное между этим изысканным мерзавцем Снейпом, вечным шпионом, чьим-то агентом, и маньяком-преступником, пожирающим детей. К тому же Снейп был единственным из окружения Лорда, кто выжил после войны. Когда Люпин принялся наводить о нем справки, выяснилось, что профессор уже чуть ли ни год не выходит из своего дома в Тупике Прядильщика дальше, чем на двести метров до ближайшего магазина.
- Да, старина Снейп, - задумчиво произнес Сивый, - единственный, оставшийся с той стороны. И что, раз ничего не хочет, значит, интерес к жизни потерян? Значит, уже умер, а? Выходит, умер?
Ремус молча покачал головой.
Когда он, наконец, добился того, чтобы Снейп пустил его к себе на полчаса, у него, Люпина, в кармане было двести галлеонов – все, что он предложить за ценную информацию. Стоило предложить сделку, как Снейп аж позеленел – «не надо мне никаких денег!». Он отравлен деньгами, так он сказал. А что он хотел получить в качестве платы, так и не придумал. Сказал, что ему уже очень давно ничего не надо. То есть вообще – ничего.
Может быть, это связано с каким-то незалеченным проклятьем, потому что ни один слизеринец не сделает чего-то даром, никогда. Может быть, это связано с тем, что впервые в жизни на Северуса Снейпа обрушился покой, когда нет войны, ни внешней, ни внутренней, никакой. Может быть, он просто не знал, что с этим покоем делать. Может быть, он отравлен не деньгами, а скукой.
- Ты одного не можешь понять, Люпин, - произнес Фенрир, - очень многие хоть и дышат, и ходят, и говорят, все равно мертвы. Ещё Дамблдор учил нашего командира, что, дескать, есть вещи хуже, чем смерть, и ещё…
От этих слов стало совсем неуютно, нехорошо. Происходило что-то, что явно происходить не должно было. Сивый должен был издеваться, угрожать, пытаться сбежать, наконец. Но он этого не делал.
Альпийский воздух кружил голову. В небе мерцали созвездия, над вершиной Мон-Пента сорвалась и покатилась по небосклону комета. Ремус поднялся, чувствуя, что пошатывается. Отбросил погасшую папиросу.
- И ещё… - заговорил Фенрир.
- Я пошел.
Он развернулся, с трудом поднялся по ступенькам крыльца. Там, в глубине комнаты, на сундуке свернулся Джейми.
- Ещё ты всегда гонишься за покойниками, Ремус, – донеслось из-за спины, - что за Снейпом, что за мной. Потому что сил у тебя на настоящую, горячую месть не хватает, и живого человека ты достать не можешь. Достаешь тех, кто уже мертв… тебе не кажется?
Люпин промолчал. Зайдя в дом и шаря руками по предметам, он нашел, наконец, Джейми. Устроился рядом, не снимая ботинок, и прижал сына к себе. Засыпать было опасно, кто в здравом уме станет спать - с Фенриром Грейбеком в одном доме? Но усталость взяла свое, и он задремал, уверенный отчего-то, что его месть подождет до завтрашнего утра.
Всю ночь ему снился йоркширский лес и сплетение тугих веток, капли дождя и желтые, светящиеся в темноте глаза волка.
* * *
Утро встретило его задорным детским смехом и звяканьем посуды. Открыв глаза, он увидел за запотевшим окошком, как на открытке, заснеженный пейзаж, чистое, умытое альпийское небо.
- Папочка, ты поедешь на санках? – раздалось такое знакомое, и в комнату с гиканьем ввалился Фенрир в войлочных ботинках и пуховике, явно меньшего размера, чем требовалось, а на его плечах, вцепившись в мощную шею, сидел Джейми и заливисто хохотал.
- О, я гляжу, твой отец проснулся, - Фенрир бережно ссадил ребенка и опустился на стул, - как тебе спалось, Люпин?
- Отпусти моего сына, - медленно проговорил Ремус, - и не смей забирать его куда-то без моего ведома.
- Но, папа! - тот с возмущением замахал руками, - ты – спал! А я что должен был делать? Мы только покатались с ледяной горы, пошли, я тебе покажу…
- Ступай в угол, Джеймс, - спокойно приказал Люпин, - я устал от того, что ты меня не слушаешь. Я сказал тебе вчера, чтобы ты никуда без меня не ходил. Ни на какую горку.
Джеймс несколько секунд удивленно смотрел на отца, впервые за много месяцев заговорившего таким тоном, а потом, скривившись, принялся торжественно всхлипывать.
- Люпин, дурень, - тихо прошипел Сивый, поднимаясь, - ей-богу, ничего он не сделал, я сам, сам его утащил. Правда, Джеймс?
Тот уже ничего не слушал. Ремус молча указал на угол, и Джейми, размазывая слезы, побрел туда. Сивый дернулся было за мальчиком, потом вздохнул и улыбнулся.
- Эй, приятель, это не на долго, - крикнул он ему, - ну, постой там, а потом твой папа пойдет с нами, мы покатаемся ещё, годится? А?
- Годится, - буркнул Джеймс и затих.
Люпин встал, натянул брюки. Внутри появилось какое-то неприятное, тянущее чувство, оно поселилось в нем с того самого момента, когда он впервые за долгое время увидел такую искреннюю улыбку Джейми. И усилилось, когда он посмотрел на Фенрира, который, насвистывая, разливал чай.
- Интересно, ты так возился со всеми детками, с которыми имел дело, а? – спросил Ремус, опускаясь на соседнюю табуретку.
- Не будь идиотом, - устало посоветовал Сивый, снимая куртку, - я слишком стар для того, чтобы ты мог бояться за своего сына.
- Ах, как красиво, рассказать чужому ребенку сказочку и покатать его на шее. Ты же специалист по детям, да? Главный специалист по детям в этой стране? Ты уже рассказал Джейми, какое дерьмо его папаша, да? Ты уже…
- Люпин, - с жалостью произнес Фенрир, глядя на него прямо и спокойно, - у меня самого за всю жизнь было больше пятнадцати волчат от разных женщин. Воспитывал их всех я, так, чтобы они могли выжить, и бороться, и достигать. Так, чтобы мои дети не перегрызли мне горло, науськанные той стороной. Я даже не знаю, сколько из них осталось в живых, честное слово, не знаю…
- У тебя… есть дети? – ошеломленно спросил Ремус.
- Во всяком случае, когда-то были, - Фенрир махнул рукой, показывая, что разговор окончен, а потом неожиданно фыркнул:
- Он славный мальчуган, только капризничает. Мать слишком любила, видать, а отец явно не умеет наказывать. Ты бы с ним пожестче, и повнимательней, что ли…
- Я не желаю слышать от тебя советы по воспитанию детей!
- Не хочешь – не надо, - Сивый пожал плечами.
Они сели за стол и молча принялись хлебать чай, заваренный из каких-то местных трав с соленым минеральным привкусом. Чай получился горький, кисловатый, Ремус никогда такого не пробовал.
- Давно ты так? – спросил Фенрир.
- Что? – не понял Люпин.
- Мне интересно, давно ли ты ходил куда-нибудь вдвоем с сыном. Не считая, конечно, вашего совместного похода сюда, миссии жестокого отмщения.
Люпин покачал головой, чувствуя, как внутри странным образом смешались сухая, застарелая ненависть, и под ней, как под ссохшейся коркой – нечто новое, острое и болезненное – чувство горького разочарования.
- Ты же не убийца, Ремус, - Сивый подался вперед, имя Люпина слетело с его губ так легко, будто они оба всю жизнь обращались друг к другу по имени, - ты лучше бы в зоопарк сходил с ребенком, что ли.
И это «ты не убийца» прозвучало странно, при желании это можно было принять и за мольбу, и за хитрость.
- Джейми, иди сюда, - позвал Люпин, с трудом отводя взгляд от прищуренных желтых глаз Фенрира.
- Я не пойду, - раздалось из угла, - оставь меня в покое.
- Что?
- Я никуда с тобой не пойду.
Люпин вздохнул, подбирая правильные и верные слова, а Сивый вдруг хлопнул по столу ладонью и сказал:
- Айда со мной на горку, Джеймс. Ты же взрослый, хорош дуться, честное слово.
- Я…
Мальчик явно заколебался, и Люпин во второй раз почувствовал всплеск этой тянущей, болезненной горечи внутри – и только сейчас понял, что это за чувство. Человек, которого он ненавидит… Маньяк, преступник, детоубийца… Почему-то умеет обращаться с его ребенком. С его, Ремуса, сыном – почему-то у Сивого это получается куда лучше, чем у него самого. Вероятно, Фенрир давно уже понял что-то, что он никак не может понять.
Глядя на то, как сын просто и доверчиво протягивает Грейбеку свою крошечную ладонь, а тот с великой осторожностью берет ее своими пальцами, Ремус почувствовал эти уколы ревности, ревности нарастающей, вскипавшей в груди.
Он снова вспомнил, как люди отдавали за Фенрира свою жизнь, все дети, подростки, волчата. Вероятно, образование все-таки здесь не при чем, а великое обаяние, сделавшее Сивого личностью больше, чем легендарной, достигается ни библиотечной зубрежкой, ни двенадцатилетним стажем работы в лабораториях.
Уходя, Фенрир махнул ему лапой – мол, не волнуйся за сына – и мягко подтолкнул Джеймса к выходу.
- Стойте, я…
Люпин бросился было за ними, но замер на самом пороге, не зная, что делать и что сказать. На улице было солнечно, и в лицо дул мягкий, прохладный ветерок. Снег искрился, переливаясь всеми цветами, и глаза, привыкшие к полумраку комнаты, болели от этой пронзительной белизны.
Джеймс с улюлюканьем спускался вниз по склону, то и дело проваливаясь по колено в целину, и Сивый вытаскивал его из сугробов, хохоча. Ремус подумал, что никогда не видел сына таким – со смерти его матери. А сейчас - Мерлин, зачем, как так получилось? Он бы скорее оставил Джейми со Снейпом – это лучше, чем наблюдать его таким радостным, спокойным, счастливым – с другим человеком.
Ему было бы спокойней, если бы Джеймс остался бы со Снейпом и весь день резал бы головастиков. Да. Ему, Ремусу, это понравилось бы больше.
- Иди сюда, Джеймс, - повторил он, чувствуя, как леденеет все внутри, - немедленно прекрати это и иди сюда.
- Что? – закричал Джеймс, даже не оборачиваясь. Фенрир подхватил его на руки легко, как пушинку, и несколько раз подкинул в воздух – силища его была невероятной.
- Грейбек… оставь его, - сам не понимая, как, Ремус достал свою палочку и медленно выставил ее вперед. Пальцы одеревенели, стиснув деревяшку. В глазах даже потемнело от… ярости? Едва ли, Фенрир сказал, что он не умеет злиться. Так отчего же? Отчего все замирает в груди, отчего слова комком встают в горле?
- Оставь его, Грейбек.
Фенрир медленно выпрямился и осторожно опустил Джейми на снег. Тот принялся кувыркаться в сугробе, пока не покатился вниз, заливисто смеясь.
- Ты это, не заводись, Ремус, - о Мерлин, он снова назвал его по имени, - ты бы лучше подошел и поиграл бы с нами. В этом весь ты – кажется, я интересен тебе больше, чем собственный…
- Заткнись!
Ремус уже не глядел на Джеймса – глаза Фенрира его будто загипнотизировали. Тот смотрел с тревогой, замер на несколько мгновений, потом фыркнул и повернулся.
- Джеймс, иди сюда, - сказал тот, и в который раз имя сына, слетавшее с поганого рта Сивого, заставляло Люпина трястись от злости.
- Оставь его в покое, - сказал он, - стой, не двигаясь.
- Я… - Грейбек хотел что-то сказать, как вдруг раздался пронзительный визг, и Люпин вздрогнул с заклинанием на губах – слова так и повисли в воздухе. Сивый сорвался с места, и, отталкиваясь от снега и руками, и ногами, стремительно, по-звериному, кинулся наискосок склона, где кричал Джейми – сейчас его не было видно, только дыра в снегу зияла, как кратер, и над землей поднимался пар.
Ремус не успел произнести ни слова, только стоял и глядел, как Фенрир быстро, огромными горстями копает снег, что-то ему, Люпину, выговаривая.
* * *
- Мишка? – Джеймс глядел на Сивого во все глаза, завернутый в шерстяное одеяло.
- Мишка, - согласился тот, - страшный, сонный – ууууу! А может, и лиса. Знаешь, как они любят маленьких деток?
- Джеймс, - устало позвал Люпин, - иди спать. Ты уже простудился.
- Ты спас меня, - в глазах сына был восторг, он смотрел на Фенрира, - ты бросился в эту нору и перегрыз ей горло! И вытащил меня, я держался за волосы на загривке, как ты говорил, а ещё, она шипела и кусалась, да? Эта лиса?
- Нет, - сказал Сивый, - она спала. Я даже не разглядел, кто это был, сразу принялся тебя вытаскивать. Их много, этих нор под снегом, они спят там, ты знаешь?
- Но ты же вытащил, ты залез в эту нору!
- Джейми, иди спать, - ровно повторил Люпин, уверенный заранее, что сын не станет слушать.
- Действительно, пора, - сказал Фенрир, и Джеймс покорно слез со стула и отправился к себе на сундук.
За окном темнело. Они с Сивым так напереживались за последние несколько часов, что не заметили, как день подошел к концу и на небосклоне стали зажигаться первые звезды.
Убедившись, что Джейми одет и завернут в три одеяла, и не слышит их, Люпин медленно опустился на стул. Он только сейчас понял, как чудовищно, смертельно устал.
- Ну, что, ты теперь герой-победитель, да? – спросил он с какой-то странной, грустной иронией, - дети обожают спасателей. Мой сын от тебя без ума.
- Брехня, - сказал Фенрир, - это ты что-то навертел в своей голове, Ремус.
- Ты же мудрый, Сивый, - медленно, будто свыкаясь с этим новым знанием, произнес тот, - ты всегда таким был. Мне кажется… Кажется, что тебе можно верить. Скажи тогда, ты же видишь, что у меня происходит с сыном, скажи мне, зачем…
- Что – зачем?
Ремус промолчал. На обиду уже не оставалось сил. Палочка валялась на столе, он так ее и не использовали.
- Я же сказал тебе, что не пытаюсь сбежать от смерти, - после некоторого молчания ответил Фенрир, - скорее, я хочу, чтобы ты помог мне умереть. А тебя же, ты знаешь, не подтолкнешь – хрен в ответ получишь.
- Расскажи мне про Джейми, - сказал Ремус, разливая по кружкам все тот же утренний чай. Руки заметно тряслись, в комнате было темно и тихо, - расскажи мне… про его жизнь. Расскажи мне, как он? Ему… хорошо?
Фенрир смотрел на него их темноты своими светящимися желтыми глазами. Смотрел и улыбался – совсем немножко, уголками губ. Но улыбался.
- Он немного скучает по своему отцу, Ремус.
- Будет ли он скучать по тебе?
- Нет, ты скажешь ему, что я ушел спасать души других мальчиков. Скажи ему, каким шикарным другом я был. Только, умоляю, без занудства. Дети не любят пустых нравоучений.
Сивый ухмыльнулся, и в его ухмылке Ремусу почудилось что-то невыразимо… печальное. Что-то безумно сложное, намешанное из всего сказанного и недосказанного, что-то, заставлявшее его сердце сжиматься.
- Я обязательно скажу ему, каким славным парнем ты был, - сказал Люпин и поглядел на часы:
- Половина восьмого.
- Ну, ты готов? – Сивый оставил кружку в сторону и потер пальцами левую сторону груди, будто там страшно защемило, поморщился, - в мои годы это как-то слишком много физических упражнений на свежем воздухе.
Они вышли наружу. Воздух был прозрачен и чист, небеса – такими же синими. А ещё шел снег. Впервые, как сказал Сивый, за месяц пошел снег: сверкающие снежинки падали медленно, словно зависая в пространстве, мерцая и искрясь в призрачном лунном свете, и ощущение было совершенно нереальное, будто они оказались где-то между жизнью и смертью, в странном, обманчивом мире, отгороженном от всего остального двумя крутыми склонами долины.
Они шли с четверть часа, продавливая ботинками наст, кутаясь в шарфы и отфыркиваясь от снега. Шли молча, почему-то именно сейчас все слова казались лишними. Ночь словно надели им на голову, укутали туманом, словно ватным одеялом, пушистым снегом запорошили все входы и выходы, все дорожки.
Люпин шел и думал о том, как странно, как удивительно устроены люди. С какой ненавистью он пришел сюда, в этот том, и как его злоба изменялась, трансформировалась в нечто совсем другое, нечто далекое от ярости, нечто куда более сильное и глубокое.
Убивают, подумал он, совсем не из злости. Злость помогает жить, злость вытаскивает из любых передряг, злость – это рычаг, поршень, механизм, толкающий тебя в спину. Но чтобы действительно совершить поступок и сделать шаг, одной злости мало, требуется куда более значительная подпитка, что-то, зародившееся глубоко внутри, растекшееся по венам, клейким ужасом сковавшее сердце.
Что-то, настолько же сильное, как дружба и восхищение, что-то, сотканное из мучительных, противоречивых чувств. Злость однобока, но это связь, значимость шага, поступка, эта неразрывная нить между преступником и его жертвой, победителем и поверженным, отмщенным и расплатившимся, это никак не пустая ненависть и куда больше, чем любовь.
- Твоему сыну нужен ты, дурень, - сказал Грейбек, когда они достигли леса. Вековые сосны протыкали своими верхушками полотно ночного неба, бросали длинные полосатые тени на нетронутый снег.
- Фенрир, - Люпин медленно, с усилием произнес его имя, - спасибо, Фенрир. Может быть, теперь станет легче.
* * *
Джейми сидел на корточках и кормил лису. Вернее, лисенка – ему не спалось, и дом бы открыт. Одевшись, он вышел наружу, к дыре, куда провалился вчерашним днем. Лиса была маленькая и пушистая, он вынул ее осторожно, обеими руками, и она оказалась такой сонной, что и не думала кусаться.
В первые предрассветные часы на склоне было тихо, и медленно розовело небо. Джейми поднял голову, услышав скрип снега под подошвами отцовских ботинок.
Ремус подошел ближе и некоторое время стоял так, счищая землю и мокрый снег со своих пальцев.
- Тебя не было так долго, - сказал Джейми, - и дом был открыт. Мне было страшно.
- Мне тоже, - пробормотал Люпин, - прости.
Он опустился прямо на снег рядом с Джейми и посмотрел на лису, осторожно пробежался пальцами по мягкой рыжей шерстке. Его сын сосредоточенно запихивал в зверька куски хлеба, подобранного на кухне.
В избушке горел теплый огонек масляной лампы, дверь была открыта, за ночь крыльцо замело, а на крыше лежали сугробы. Белый, нетронутый снег пушистым платком укрывал горы. С восточной стороны склона уже скользили первые утренние лучи.
Пост N: 398
Зарегистрирован: 25.12.05
Откуда: Украина, Донецк
Отправлено: 13.02.07 19:26. Заголовок: Re:
Я примерно знаю, сколько лет автору - на АБ в темке прочитала. Но такое ощущение, что жизнь прожита не одна, и такие яркие, и такие драматичные... Цыца-дрица-ум-цаца, спасибо...
Пост N: 116
Зарегистрирован: 28.12.06
Откуда: Екатеринбург
Отправлено: 13.02.07 23:38. Заголовок: Отзыв на фик, о да, несомненно отзыв. Я такая отзывчивая, когда меня заставляют чувствовать!
У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел. У меня была коза, но я ее съел...
мммм... (хватаясь за голову)... (колотясь головой об косяк и мерно раскачиваясь) снежок, беленький снежок... волк в него провалился... яркие отсветы... широкогрудый волк скачет по снегу.... Акела промахнулся, Акела промахнулся!.. Стань нашим вожаком, о Маугли... Ремус, он всегда вот так вот... фиг поймёт его, он же сам не знает, почему делает всё правильно... У меня была коза, но я ее съел...
Malice Crash spasibo ogromnoe!! Lilly Spasibo))) poluchila ot vas neskol`ko poslanij konechno ya vas znau i pomnu))) spasibo ogromnoe, mne beskonechno priatny vashi slova! f # min a vot eto nastoyawij prihod chto j, mojno s uverennost`u zakluchit`,m chto fik ne ostavil chitatelia ravnodushnym)))) spasibo!
Пост N: 5
Зарегистрирован: 19.01.07
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 14.02.07 16:36. Заголовок: Re:
Полный и абсолютный ООС плюс несоответствие поведения героев логике. И Ремус, и Фенрир прошли войну, так что знаю, что у атаковавшего первым больше шансов выжить. Да и ребёнка можно было оставить хотя бы в семье Уизли или в Хогвардсе. Кстати, и поведение лисицы, спокойно спящей в норе недалеко от жилья, не соотвествует реальности.
Кстати, Фенрир, увеличивая поголовье оборотней, просто боролся за права оборотней. И вообще, вокруг Волдеморта собрались жертвы дискриминации, против которой ничуть не возражал Дамблдор.
Пост N: 47
Зарегистрирован: 29.12.06
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 14.02.07 18:05. Заголовок: Re:
Цыца-дрица-ум-цаца О... еще один фик из тех немногих, что я копирую и сохраняю). Lilly пишет:
цитата:
Но такое ощущение, что жизнь прожита не одна, и такие яркие, и такие драматичные...
Согласна. Это действительно очень сильный фик, и, может быть, не столько по сюжету, сколько по идее, по смыслу. И, кроме того, в ваших фиках всегда есть одна редкая, изумительная деталь - читая их, представляешь себе все настолько реально и живо, что появляется ощущение, будто просто наблюдаешь за всем этим со стороны.
Цыца-дрица-ум-цаца пишет:
цитата:
Убивают, подумал он, совсем не из злости. Злость помогает жить, злость вытаскивает из любых передряг, злость – это рычаг, поршень, механизм, толкающий тебя в спину. Но чтобы действительно совершить поступок и сделать шаг, одной злости мало, требуется куда более значительная подпитка, что-то, зародившееся глубоко внутри, растекшееся по венам, клейким ужасом сковавшее сердце.
Что-то, настолько же сильное, как дружба и восхищение, что-то, сотканное из мучительных, противоречивых чувств. Злость однобока, но это связь, значимость шага, поступка, эта неразрывная нить между преступником и его жертвой, победителем и поверженным, отмщенным и расплатившимся, это никак не пустая ненависть и куда больше, чем любовь.
*аплодирует* Спасибо за потрясающий фик - очередное доказательство того, как изумительно-талантливо вы пишете).
Skazo4ka Спасибо большое! Moura спасибище... я сама к той, последней мысли долго шла) Dmitry.Karpov Ничего не понимаю, давайте разбираться. Что касается ребенка - оос для этого неправильное определение. тут дело не в характерах, а в сюжетном допущении, правильно? про уизли и положение ремуса я постаралась в тексте обьяснить. Но то, что ситуация притянута - это верно, конечно, мне просто очень это было нужно ООС лисы повеселило)
Но к чему слова про Фенрира и дискриминацию я не догоняю, сорри(( Разумеется, он делал это для увеличения кол-ва оборотней, а кто спорит? откуда сдесь неправильность?
Пост N: 114
Зарегистрирован: 13.11.06
Откуда: London After Midnight
Отправлено: 15.02.07 22:46. Заголовок: Re:
Цыца-дрица-ум-цаца Вы такая умница Весь фик я читала в напряжении: съест или не съест? А фики про второстепенных персонажей, с таким сюжетом и в потрясающем исполнении, как ваш - значительный вклад в классическую магическую литературу А ООС лисы действительно повеселило..я такого ещё не встречала. Мне , как человеку, не встречающему в своей местности лис, совершенно не было заметно неприсущего лисам поведения))))
очень двоякое впечатление. С одной стороны, в сюжете есть к чему придраться, и немало. С другой - придираться-то совершенно не хочется. Начал вроде как-то пожимая плечами, ожидал меньшего, наверное. Но стиль был хороший, и я не бросил. А потом вдруг чувствую - въехало оно в мозг где-то, логично улеглось. В общем, плюс в уме ставлю рукой отнюдь не дрожащей.
ps - это не ООС лисы, это авторское понимание её образа:)
Пост N: 213
Зарегистрирован: 31.03.06
Откуда: Киев
Отправлено: 16.02.07 16:40. Заголовок: Re:
Цыца-дрица-ум-цаца, браво! Очень настроенческий фик.) Мне нравится интерпретация образа Фенрира, такой он даже более настоящий, чем классический вариант.
Dmitry.Karpov пишет:
цитата:
Полный и абсолютный ООС плюс несоответствие поведения героев логике.
Не соглашусь. Ремус и по канону довольно нерешительный, про Фенрира же практически ничего не известно. А логика так вообще у каждого человека своя. =)
Trionet Спасибо большое! за настроенческий - отдельное, это очень ценно для меня. спасибо!! 10баллов сГрифиндора Просто это немножечко не мой жанр. Самой писать было... странновато. Но раз улегся он там, внутри - значит, нормал, что-то да получилось)) Ginger ооооо, как же приятно. спасибо огромное вам. Заходите еще))))
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 407
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
konechno ya vas znau i pomnu))) spasibo ogromnoe, mne beskonechno priatny vashi slova! 
Очень настроенческий фик.) Мне нравится интерпретация образа Фенрира, такой он даже более настоящий, чем классический вариант. 
- участник сейчас на форуме
