Зеленый форум: HP Fanfiction

1.

Дин и Шеймус тряслись в карете и болтали, не умолкая, а Невилл трясся напротив и молчал, удерживая рвущегося на свободу Тревора.
— В прошлом году, — пренебрежительно отмахнулся Шеймус, — был этот… фут… футбол! А в этом… как ты сказал?
— Ужастики! — с жаром повторил Дин. — Я тебе перескажу всё, что я успел прочитать. И что брат рассказал. У него здорово получается, все девчонки визжали на страшных местах!
— Мне достаточно книжек, которые мне матушка суёт, — закатил глаза Шеймус. — Еще мне маггловских баек не хватало.
— Тебе понравится. Главное, — понизил голос Дин, — рассказывать не среди дня, а поздно ночью. Там нет никакой магии, но ты перепугаешься так, что потом спать не сможешь!
— Да ну!
— Да! Спорим?
Повисла пауза, во время которой карету сильно тряхнуло, а Тревор громко квакнул. Потом Шеймус осторожно уточнил:
— На что?
— На… — Дин в задумчивости почесал нос. — На карточку с Армандо Диппетом! У тебя такая есть.
— А если ты проиграешь, — мгновенно согласился Шеймус, — то отдашь мне карточку с Мунго, идет?
Соглашаться на такое даже уверенному в своей победе Дину, видимо, не хотелось, но спор есть спор, надо чем-то рисковать.
— Ладно, — наконец махнул рукой он. — Но теперь я выберу самые страшные истории!
Тревор снова квакнул.

2.

На пиру они уже болтали о чем-то другом, а Невилл медленно жевал и размышлял, почему за столом нет Рона и Гарри. О том же, кажется, думала Гермиона Грейнджер, только гораздо активней. Каждые три минуты она принималась вертеться во все стороны, мешая Лаванде Браун и Парвати Патил о чем-то шептаться.
— Куда они могли подеваться? — донеслось до Невилла ее бормотание. — Их не было в поезде, нет здесь…
Ближе к концу пира отсутствием Гарри и Рона заинтересовались уже все. Невилл успел услышать с десяток самых нелепых версий: начиная с того, что их тайно исключили из-за прошлогодней истории, и заканчивая совсем уж безумной идеей, что их прямо из поезда похитила парочка нидерландских вампиров, прибывшая три дня назад именно с этой целью.
— А чем нидерландские вампиры отличаются от обычных? — спросила сестра Рона у высказавшей эту версию светловолосой первокурсницы.
— Строго говоря, — задумчиво сказала девочка, — это вовсе не вампиры. Они не пьют кровь. Они питаются чужой славой. Похищают знаменитостей и высасывают ее из них, а потом, когда возвращают назад, эти знаменитости теряют славу, понимаете? Потому что вампиры выпили ее всю до капли.
— Папа про таких не рассказывал, — заявила Джинни Уизли. — Значит, их не существует. И они не похищали Рона и Гарри.
— А мой рассказывал. Он их даже видел, — упрямо тряхнула головой девочка. — И они точно существуют.
— Ты Луна Лавгуд. Тебя, — неожиданно вмешался староста Гриффиндора, тоже Уизли, — на Рэйвенкло отправили, кстати, почему ты идёшь в гостиную Гриффиндора? Заблудилась? Я могу показать дорогу.
— О, ты Перси Уизли, — сказала Луна Лавгуд. — Я не заблудилась. Я ищу тебя, чтоб передать тебе записку. Её мне дала высокая девушка со светлыми волосами. Очень красивая.
Джинни фыркнула, а Перси побагровел, но записку всё же взял.
— Ты уверена, что найдешь дорогу?
— Да, конечно.
Девочка исчезла в толпе, а Невилл до самой гостиной размышлял о ней и о вампирах, пока кто-то не заявил, что Рон и Гарри приземлились на летающей машине прямиком на Дракучую Иву и теперь их точно исключат.

3.

Шеймус и Дин сидели на кровати Шеймуса, потому что она стояла в самом дальнем углу. Они решили, что так никому не помешают. Впрочем, Рону и Гарри они уже точно не помешали бы — те, кажется, заснули, едва положили головы на подушки, а Невилл старался дышать как можно тише и не шевелиться, чтоб они решили, что он тоже спит.
— Эта история называется, — шепотом рассказывал Дин, — «Про смельчака Джека и черного колдуна». Ее мне брат рассказал, и она очень страшная. Мне потом черный колдун всю ночь снился.
Шеймус недоверчиво покачал головой:
— А ты сказку про волосатое сердце знаешь? Вот она точно страшная, а это…
— Отстань со своим волосатым сердцем и слушай. Или боишься прямо сегодня мне Диппета проиграть?
— Ладно, слушаю.
Дин принялся рассказывать. Невилл хотел бы не слушать, но не получалось. История про мальчика, который связался с таинственным черным колдуном, пообещавшим ему исполнение любого желания в обмен на пятилетнюю службу, увлекла и напугала его. Особенно жутко ему становилось, когда Дин, понижая голос, говорил: «И тут глаза его вспыхивали как черный янтарь, плащ его развевался по ветру словно черные крылья, а магический посох его был подобен чёрной молнии!» Невилл очень хотел, чтоб Джек поскорей отслужил бесконечные пять лет, а потом загадал самое лучшее желание и навсегда ушел от страшного колдуна и никогда его больше не видел. Но ни одна история просто не заканчивается. Колдун сделал так, что желание Джека обернулось против него, и потребовал от мальчика еще пять лет службы, как плату за исправление вызванных его желанием несчастий. А потом ещё пять — чтоб тот пожелал что-нибудь новое, а потом ещё пять и ещё пять, и ещё, и ещё…
Невилла трясло от страха и безнадежности, он мысленно умолял Дина, чтоб тот поскорей закончил свою историю, чтоб Джек — уже состарившийся, одинокий и совершенно сломленный бесконечной службой у колдуна и бесконечными обманутыми надеждами, обрел хоть какое-то счастье. Но история Дина была на удивление безжалостна.
«Пожалуйста, — одними губами шептал Невилл, — пусть следующее, что он загадает, подарит ему свободу, пожалуйста, пожалуйста…»
А потом — в одну из эффектных и жутких пауз, которые время от времени делал Дин — и рассказчик, и тайный слушатель услышали сонное посапывание Шеймуса.
— Эй, — затряс друга Дин, — ты не хочешь знать, что дальше?
— А?.. Что? Что — дальше? Ты о чём? — пробормотал Шеймус и сполз на кровать, отпихнув Дина.
Заснул Невилл нескоро. Он долго ворочался, пытаясь придумать счастливый конец для этой ужасной истории, но ничего счастливого в голову ему не лезло. Джек мог сойти с ума — именно так часто заканчивались такие истории, что у волшебников, что у магглов, мог покончить с собой, мог попытаться убежать от колдуна раньше срока — и тогда колдун покарал бы его, но не смертью, а чем-то гораздо более ужасным.
Сон подкрался незаметно и не принес покоя. До рассвета Невилла преследовал черный колдун из истории Дина. Он то бежал за ним, то замахивался своим посохом, чтоб убить, то внезапно голос колдуна делался мягким-мягким, и он предлагал Невиллу исполнение любого его желания: «Только прослужи мне пять лет в отплату». «Нет! — кричал Невилл и начинал плакать. — Я не хочу, не хочу…»
Проснулся он первым в комнате, умылся, схватил первую попавшуюся книжку и ушел в гостиную. Там, на одном из кресел, устроился Тревор.
— Доброе утро, — пробормотал Невилл. Тревор даже не квакнул в ответ. — Мне снились кошмары.

4.

Год начался, как прошлый, почти ничего нового: на трансфигурации у Невилла ничего не получалось, на травологии кое-как он справлялся с заданиями профессора Спраут, защита от темных сил оказалась снова самым бесполезным предметом, а кроме того, пикси за уши подняли его почти до потолка. В прошлом году Невилл уже привык ко всему этому и старался не расстраиваться, но на первом же занятии по зельям неожиданно произошла катастрофа. Невилла и раньше немного пугал профессор Снейп, но когда в этот раз он вошел в кабинет в своей развевающейся мантии, окинул презрительным взглядом всех учеников и кратко объяснил первое в этом году задание — Невилл едва слушал его и едва мог отвести от него глаза. Черный, черный, черный — все черное, как у колдуна из той истории, маггловской истории — а значит, просто глупых выдумок, — но бабушка говорит, что каждая выдумка выросла из правды. Так может, и эта выдумка тоже? Если бы спросить у Дина! Но Дин только осмеет его, он-то уверен, что…
— Мистер Лонгботтом, повторите, в чем заключается ваше задание?
На всякий вопрос нужно дать ответ, даже если он адресован не тебе: Гермиона Грейнджер немедленно подняла руку.
— Простите, — еле слышно ответил Невилл, — я не разобрал.
Кто-то фыркнул, кто-то засмеялся. Гермиона сильней затрясла рукой.
— Ходят слухи, мистер Лонгботтом, что вы сквиб. Иногда я ловлю себя на мысли, что эти слухи верны. Зелья слишком сложны для вас, впрочем, как для большинства присутствующих.
— Профессор…
— Мисс Грейнджер, вас этот вопрос не касается. И мне очень жаль, что ваша память помогает удерживать в голове некоторую часть необходимых сведений. У вас может сложиться ложное впечатление, что вы одарены в сфере, о которой на самом деле не имеете ни малейшего представления. Мистер Лонгботтом, сегодняшнее ваше задание…
Невилл очень хотел слушать, хотел понять, что от него требуется, но не мог удержать в голове ни единого слова профессора Снейпа. Не страх ему мешал, а внезапно возникшая безумная надежда. В прошлом году профессор говорил, что зелья практически всемогущи. Так может быть… Бабушка часто говорит, что он ни на что не способен, так может, он окажется способным хотя бы на просьбу? Хотя бы на спасительную идею? Профессор Снейп знает о зельях больше, чем кто-либо, а потому, может, он знает средство, которое поможет его родителям? Если ему рассказать обо всем — никому прежде Невилл не говорил о своих родителях, но ради их исцеления можно было, если бы только…
— Мистер Лонгботтом!
Теперь засмеялся почти весь класс.

5.

Дин и Шеймус не разговаривали два дня. Ожидаемо Дин обиделся на заснувшего Шеймуса, а так как он отказывался верить в недейственность своей истории, то стал выдвигать разные причины, по которым Шеймус заснул.
— Наверняка выпил сонного зелья. И к тому же специально не слушал. Чтоб выиграть!
— А на что вы спорили? — спросил за обедом Ли Джордан.
— Я теперь должен ему картинку с Диппетом, — мрачно ответил Дин.
— Ого, я б тоже ради такого сонного зелья хлебнул! Их же всего сотню выпустили.
— Потому что старик Диппет был немного тю-тю, и много чести ему было на карточках красоваться, — подхватил Фред Уизли. — А если б ты выиграл?
— Он отдал бы мне карточку с Мунго. У меня только ее и нет.
— А у нас, — с ухмылкой заявил Фред, — есть зелье, которое на час нейтрализует действие любого другого зелья… должно, во всяком случае.
— Это экспериментальный образец, — прибавил Джордж.
— Уговори Шеймуса дать тебе вторую попытку и запугивай его уже по-честному. — Фред повертел в воздухе красным флакончиком с зельем.
— А вам какая польза?
— А мы узнаем, работает ли оно.
Невилл заметил, что Дин колебался всего пару секунд, а потом подумал, что так, возможно, будет честно. Во всяком случае, если Шеймус в самом деле выпил сонного зелья. Спорить нужно на честных условиях, пусть даже самому Невиллу от продолжения этого спора не будет ничего хорошего.
В тот же вечер Шеймус, состроив великодушную мину, согласился переиграть пари. Но скорей всего, дело было не в великодушии, а в том, что Шеймусу просто надоело сидеть одному на уроках.
— Тогда сегодня…
— Давай завтра только. Мне нужно эссе по чарам писать.
В эту ночь Невиллу снова приснился кошмар с участием черного колдуна. В этот раз он не обещал исполнения желаний, а только преследовал Невилла по коридорам Хогвартса. Маггловским выдумкам нечего делать в коридорах Хогвартса, разве что их туда принесет профессор Барбейдж! Но на колдуна такие аргументы не действовали.
— Я настигну тебя, Невилл Лонгботтом, — шипел он, — и тогда ты пожалеешь, что не слушал меня!
Невилл опять проснулся раньше всех, но теперь в гостиной не было даже запропавшего куда-то Тревора. Немного поклевав носом над учебником по чарам, Невилл побрел в совятню. В сказках и историях всегда есть немного правды, говорит бабушка. А еще она говорит, что сны иногда бывают вещими, а иногда просто поучительными — показывают, что нужно сделать, если ты наяву сам этого не понимаешь. Невилл решил, что сон про черного колдуна был поучительным, и ему все же нужно обратиться к профессору Снейпу за помощью.
«Профессор, в прошлом году вы говорили, что зелья способны на то, что не под силу заклинаниям. Если это правда, то существует ли такое зелье, которое могло бы вылечить моих родителей?»
Из совятни Невилл уходил, чувствуя себя очень глупо. Но Гермиона Грейнджер не боялась задавать вопросы, он тоже не будет бояться. В худшем случае, профессор Снейп просто высмеет его, как делал уже десятки раз в прошлом году.

6.

Вечер четверга выдался очень шумным. Фред и Джордж разболтали всем о пари Шеймуса и Дина, и теперь половина гриффиндорцев желала послушать страшные маггловские истории.
— Некоторые из них очень жуткие, — со знанием дела объяснял Колин Криви, ненадолго забыв про свой фотоаппарат. — Особенно если рассказывать ночью и шепотом. Деннис всегда очень боится. Деннис — это мой младший брат.
После этих слов Парвати Патил что-то шепнула Лаванде Браун, и они хором захихикали. Колин покраснел и замолчал. А сидевший на подлокотнике кресла Тревор квакнул, заставив Колина смутиться еще сильней.
Невилл перечитывал особенно сложный параграф из учебника про травологии, пытаясь разобраться в запутанных отношениях десятка ядовитых растений: некоторые из них просто не выносили соседства друг друга и попросту переставали быть ядовитыми, стоило хотя бы листочку «врага» оказаться рядом. Другие, наоборот, в одиночестве были вполне безвредны, а стоило рядом посадить «врага», как их листья наполнялись самым страшным ядом. Профессор Спраут говорила, что всякому специалисту по травологии нужно хорошо знать такие тонкости.
— Невилл, а ты не хочешь послушать историю Дина? — неожиданно поинтересовалась Гермиона. И по ее тону было ясно, что только отрицательный ответ ее устроит.
— Н-нет, — вполне искренне пробормотал Невилл.
— Вот и правильно. Кстати, что это ты читаешь? — Она заглянула в книгу. — О, это очень важная тема. Но тебе не кажется, что она слишком сложна для второго курса?
— Ты читаешь более сложные книги, — возразил Невилл.
— Да, но я… я… — смешалась Гермиона. — Ты прав, конечно.
Поздно вечером в спальню Дина, Шеймуса, Гарри, Рона и Невилла набилась целая куча гриффиндорцев, желавших послушать страшную историю.
Невилл лег пораньше и притворился, что уже спит. Он в самом деле хотел бы уснуть, но новая история Дина — о пожирающем сердца чудовище — оказалась такой же захватывающей и такой же безнадежно печальной, как история храбреца Джека и черного колдуна, только в этот раз события происходили в маггловском мире, в маленьком городе, куда приехал неприятный черноволосый и мрачный незнакомец — «Совсем как профессор Снейп!» — вставил Фред, и все засмеялись. И именно с его приездом в городе стали происходить странные события: то и дело находили мертвых людей с вырванными сердцами.
— А в сказке про волоса… — попытался перебить Шеймус, но Парвати и Лаванда, слушавшие Дина с приоткрытыми ртами, на него возмущенно зашикали, и он замолк. Чем дальше развивалась история, тем меньше было охоты смеяться над ней, а шутка Фреда про сходство героя с профессором Снейпом приобрела зловещий оттенок. Невилл всегда побаивался профессора зелий, но если в прошлом году этот страх был вызван собственными неловкостью и невнимательностью, то теперь — после жуткой истории про храбреца Джека — Невилл почувствовал в профессоре Снейпе какую-то опасность… или зло? Хотя, наверное, это просто ерунда, которую он придумал из-за ночного кошмара. Профессор Снейп был не более требовательным, чем профессор Макгонагалл, а зелья были не сложней трансфигурации или чар… это все просто дурной сон виноват. А завтра, может, Невилл получит ответ на свое письмо — и, может, этот ответ подарит ему надежду, и он совершенно позабудет, что сегодня видел в профессоре Снейпе что-то злое и темное.
Невилл не стал прятать голову под подушку и пытаться заснуть. Он хотел дослушать, чтоб потом продолжение не снилось ему. Но когда Дин добрался до того, что один из жителей города, подозревавший того незнакомца, пришел к нему домой и задал прямой вопрос, верны ли его подозрения, а незнакомец рассмеялся и принялся рассказывать всю правду о себе, то Шеймус — страшно напугав Невилла — вдруг заорал, словно его кто-то укусил, и бросился вон из спальни.
— Кажется, — донеслось до Невилла немного смущенное бормотание Фреда, — побочные эффекты сильней, чем мы думали.

7.

— Я забираю чужие сердца, потому что у меня нет своего. Ты глупец, если до сих пор не догадался.
— Зачем?
— Потому что у меня нет моего собственного! И теперь ты отдашь мне свое. Отдашь мне свое, свое, свое!..
— Я отдам, если вам нужно.
— И ничего не попросишь взамен?
— Я… мог бы?
— Проси!
— Мои родители… я бы хотел… чтобы они…
В ответ раздался только громкий смех, а потом Невилл проснулся.

8.

За завтраком Невилл получил ответ от профессора Снейпа. «Вы не имеете ни малейшего представления о том, на что способно зельеварение». Это значило «да» или «нет»? Невилл долго вертел письмо, чем привлек внимание Шеймуса, которого, кажется, до сих пор сильно тошнило, а потому он не очень-то был занят завтраком.
— Бабушка написала?
— Нет. — Невилл быстро спрятал письмо в карман мантии. Никто не должен знать о том, что произошло с его родителями. И никто не должен знать, что он просит о помощи профессора Снейпа. Над ним достаточно смеются, и это будет чересчур.
— Дину вон постоянно пишут его братья и сестры, — развил тему Шеймус. — У меня б уже рука отвалилась всем отвечать.
— А где Дин?
— Говорит о чем-то с близнецами Уизли.
— А.
И все-таки — это было «да» или «нет»? Невилл едва поел и ушел из Большого зала раньше всех, даже раньше Шеймуса. Нужно было до начала уроков успеть в совятню. По пути туда Невилл вспоминал историю, которую накануне рассказал Дин. Чем она закончилась? И верно ли он угадал во сне, что тот мрачный незнакомец вырывал сердца у людей, потому что у него не было своего собственного? Но разве бывают люди без сердец?.. Бабушка говорила, что в сказках часто настоящий смысл прячется за — Невилл нахмурился, вспоминая длинное слово, — иносказанием. Только что могло прятаться за таким иносказанием? В историях, где у героя отнимали душу или разум, все было понятней и проще. Особенно понятней и проще для Невилла. Он не вполне понимал это и, конечно, никогда не описал бы именно такими словами, но слишком хорошо знал, что значит, когда смотришь в глаза собеседника и не видишь там ни искры разума. А если заглянуть в глаза человеку, у которого нет сердца? Что увидишь?
— Лонгботтом, разве вы не должны быть в Большом зале?
Невилл вздрогнул от неожиданности и остановился — и вовремя! Сделай он еще один шаг, то непременно столкнулся бы с профессором Снейпом.
— Профессор… — пробормотал Невилл, уставившись на подол его мантии.
— Вы хотите ответить на письмо?
Если заглянуть в глаза человеку, у которого нет сердца… если заставить себя отвести взгляд от подола черной мантии и посмотреть в лицо собеседнику… если просто кивнуть — ведь он в самом деле идет в совятню, чтоб отправить ответ… но Невилл почувствовал, что не может ни шевельнуться, ни произнести ни слова.
— Мистер Лонгботтом, не знаю, кто подсказал вам эту безумную идею, но если бы ваших родителей можно было вылечить, неужели их бы не вылечили? Подумайте, пожалуйста, над этим, а не забивайте себе голову глупостями.
То есть, это значило «нет».

9.

— А чем кончилось-то все? — донимала Дина Лаванда.
— Днем не будет страшно, — повторял расстроенный Дин. — Не хочу рассказывать.
— Он же вырвал ему сердце, да? — не отставала Лаванда.
— А ваше пари? — вмешался Ли Джордан.
— Я отдал Шеймусу карточку, это по-честному — я ведь едва не отравил его!
— А Шеймус где?
— В больничном крыле, — вздохнул Дин. — Это зелье оказалось еще ядовитей, чем мы думали. Он покрылся зелеными пятнами.
Лаванда захихикала, а Дин помрачнел еще сильней.
На уроках Невилл был страшно рассеян, а за обедом едва прикоснулся к еде. Он не был разочарован: то, что он сейчас испытывал, нельзя было описать таким простым словом. Он молча гонял по тарелке горошинки и пытался хоть немного успокоиться.

10.

Этой ночью ему никто не мешал спать. Дин сказал, что Шеймуса продержат в больничном крыле два или три дня, а потому никто не шептался рядом и не рассказывал страшные истории. Но спалось Невиллу плохо. Едва он закрывал глаза, как две черных тени начинали кружиться вокруг него и гнаться за ним: черный колдун и человек без сердца. И Невилл не знал, кого боялся сильнее, и, чтоб хоть как-то справиться этим страхом, он пытался понять, чем каждый из них опасен: первый мог ложными обещаниями заманить в бесконечный и жуткий круг вечной службы и вечно обманутых надежд, второй мог забрать сердце, потому что сам был лишен его. Что может быть хуже обманутых надежд? Невилл даже толком не успел поверить в то, что профессор Снейп поможет его родителям, но ему все равно было больно как никогда раньше. Что может быть хуже жизни без сердца? Невилл не знал, что это значит, но от одной только мысли несло такой жутью, что он дрожал под теплым одеялом.
Спутанные мысли не давали уснуть, а сон не давал успокоения. Сейчас Невилл предпочел бы новую страшную историю, которая хотя бы отвлекла его от собственных размышлений и глупых кошмаров. Или хотя бы кваканье Тревора…
Но отвлекло его кое-что другое: Дин, который зачем-то поднялся с кровати и, стараясь не шуметь, накинул мантию и теперь обувался.
— Ты куда? — прошептал Невилл. Дин вздрогнул и попытался спрятать ботинок под кровать.
— Никуда!
— Ты хочешь в больничное крыло?
Дин неохотно кивнул.
— Ночью по школе ходить нельзя.
— Знаю. Но мы с Шеймусом договорились, что я проберусь к нему и дорасскажу историю. Раз уж это из-за меня он там… я согласился.
— Дин… можно с тобой?
Дин вытащил ботинок из-под кровати и недоверчиво оглядел Невилла.
— Ты же спал…
— Я слушал. Мне интересно, что дальше.
— Надеюсь, мы не попадемся из-за тебя.
Это совершенно точно значило «да».
Невилл быстро накинул мантию поверх пижамы и обулся. Он уже бродил ночью по школе, но в этот раз все было иначе: это было просто глупостью, дурацкой идеей, из-за которой потом его и Дина могли наказать или даже исключить. Но спать Невилл все равно не мог.

11.

— Шеймус, Шеймус, проснись! Шеймус! Ты же сам сказал, чтоб я пришел! Проснись!
Дин звал Шеймуса, тряс его за плечо, пару раз пихнул изо всех сил, но тот только пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок. Невилл заметил на столике стакан с красноватой жидкостью — сильным сонным зельем, такое иногда пила бабушка, и сообщил об этом Дину, до которого немедленно дошло:
— Он заманил меня сюда. Чтоб отомстить!
— Он мог не знать…
— Он точно знал! Выманил у меня карточку! — яростно прошептал Дин. — А теперь еще и подставил! Нас же могут поймать!..
— Тише, там кто-то идет.
Дин нырнул под кровать, где лежал Шеймус, и дернул Невилла за штанину — чтобы тот нырнул за ним.
— А мне ты расскажешь, чем кончилась история?
— Прямо сейчас?! Там…
Дверь приоткрылась, и вошла мадам Помфри. Дин закатил глаза и погрозил кулаком кровати. Невилл невольно улыбнулся, но через мгновение улыбка исчезла: за мадам Помфри следовал профессор Снейп.
— Северус, вы же прекрасно понимаете, что если бы это было возможно…
— Современная наука иногда слишком… консервативна, Поппи, вы не находите? Если что-то считается неосуществимым, его так и будут считать неосуществимым.
— Но последствия многократного Круциатуса… И, Северус, с чего вообще вы решили заняться этим? Вы знакомы с жертвами…
— Нет, Поппи, — резко оборвал мадам Помфри профессор, — но не думаете же вы, что искать решение можно, только если задача касается непосредственно тебя? Знания ценны сами по себе.
— Не повышайте голос, Северус, разбудите ученика, пострадавшего от весьма неприятного отравления.
— Гриффиндорец?
— Да. Выпил неутвержденное зелье, не говорит, откуда взял, да еще и снотворное пить отказался. Но, кажется, и без него заснул…
Глаза Дина расширились от возмущенного изумления, он не удержался и ткнул кулаком кровать. Но Невилл едва заметил это. Значит, профессор Снейп все-таки пытался найти способ… но почему тогда он не сказал об этом?
Выбраться из больничного крыла им удалось не сразу. Но все же удалось: когда профессор Снейп и мадам Помфри ушли в соседнюю комнату, Дин бросился к дверям, а Невилл поспешил за ним, и очень скоро они были в гостиной Гриффиндора.
— Я… я… я его еще раз отравлю! — никак не мог успокоиться Дин. — И уже не буду жалеть! Ни за что не буду! А ты, кажется, хотел знать, что там дальше? Я тебе расскажу, — мстительно пообещал Дин, — и больше никому не стану! Вот!
Невилл предпочел бы остаться наедине с собственными мыслями и попытаться понять, почему профессор Снейп в глаза высмеял его, но при этом все же попытался найти ответ и помочь, но Дин слишком горел желанием хоть какой-то немедленной мести Шеймусу — и Невилл смирился и присел на краешек кресла.
— Я остановился на том, что незнакомец решил все рассказать Бобу, так?
Невилл кивнул.
— Я быстро расскажу, хорошо? А то поспать надо.
Невилл снова кивнул.
— Оказалось, что этот незнакомец когда-то был школьным учителем, но он не любил своих учеников и не заботился о том, чтоб они получали знания. Ему нравилось быть учителем, потому что он мог запугивать других, тех, кто слабей, и все такое. А однажды с одной его ученицей случилось несчастье. Она пошла в лес и там заблудилась. Он знал, что она заблудилась, но не предупредил никого. Ему было все равно. Девочка замерзла насмерть в лесу, а к этому человеку явился демон прямо из Ада. И сказал, что раз этот учитель такой бездушный, то пусть он отдаст этому демону сердце, а сам получит вечную жизнь. А учитель еще и был ученым… и жалел, что скоро умрет и многое не узнает. Так что вечная жизнь ему была нужна.
— А зачем ему были нужны знания? — неожиданно для самого себя спросил Невилл.
— Просто… ему нравилось много знать.
— Знания ценны сами по себе? — прошептал Невилл.
— Это Снейп сказал? Да, вроде того. Фред угадал, этот тип и правда на Снейпа похож…

12.

Остаток ночи Невилл проспал почти без кошмаров, но, судя по всему, этих часов для отдыха не хватило. На уроках он клевал носом, а на трансфигурации даже заснул, не заметив этого, потому что урок словно продолжался, просто теперь почему-то это были зелья, а не трансфигурация, и профессор Снейп кружил по кабинету, следя, чтоб каждый точно выполнял задания.
— Вы должны быть внимательны, — повторял он, склоняясь над каждым столом, — иначе я позову демона, и он вырвет вам сердце, сделав вас бессмертными, чтоб вам хватило времени узнать о зельеварении все, чего вы до сих пор не знаете. Слышите? И тогда вы узнаете о зельях все, как узнал я! Особенно это касается вас, мистер Лонгботтом! Слышите, мистер Лонгботтом! Вы слышите…
— …меня, мистер Лонгботтом? Если вы не спали ночью, то…
— Простите, — пролепетал Невилл, проснувшись. — Простите, профессор.
Смеяться на уроках профессора Макгонагалл не все решались, но кое-то все же фыркнул.

13.

Через неделю Дин и Шеймус окончательно помирились, и Шеймус даже отдал Дину карточку с Мунго, а Дин разочаровался в своих страшных историях. И хотя Лаванда потом еще долго выпрашивала у него еще какой-нибудь рассказ, Дин наотрез отказывался. Впрочем, в конце октября у нее (как и у остальных) появилась прекрасная возможность почувствовать себя героиней страшной истории, и это было гораздо менее увлекательно. Мадам Помфри так и не узнала, откуда Шеймус взял неутвержденное зелье, а профессор Снейп теперь смотрел на Невилла не как на пустое место, а с какой-то непонятной злобой — в этом Невилл был совершенно уверен, и отвечал на эту злобу все возрастающим от урока к уроку страхом, и он почти смирился с тем, что будет бесконечно терпеть этот страх и дальше — наравне с усмешками окружающих, собственной неловкостью, одиночеством и ежемесячными посещениям больницы святого Мунго.