Отправлено: 18.10.10 22:03. Заголовок: ВС 2: "Билет из Зазеркалья", СС/ГГ, romance, drama, PG-15, миди

ВС 2: Авторский фик 1, тема: «Sed semel insanivimus omnes» — «Однажды мы все бываем безумны»
Название: Билет из Зазеркалья
Автор: Рыжая Элен
Бета: Elvira&Полина&Эльф
Пейринг: СС/ГГ
Категория: гет
Рейтинг: PG -15
Жанр: romance, drama
Саммари: о том, чего никогда не было и не могло быть, но если бы вдруг на самом деле было, то было бы оно, наверное, вот так.
Дисклаймер:: не-не-не, и даром не надо! Взяли только на Время, надеемся, он тоже не рассердится!
Примечания:
1. Фик написан на командный конкурс «Веселые Старты-3, 2010»
2. АУ, ООС, название воскуренной автором травы является производственной тайной – автор поделился только с обоснуем.
3. Л.Кэрролу и Т. Пратчетту огромное спасибо за вдохновение!
4. Отрывки стихов, использованных в качестве эпиграфов, принадлежат В. Левину, а так же являются переводами с английского С. Маршака и Н. Орловской.

 Отправлено: 18.10.10 22:11. Заголовок: Глава первая, в кото..

Глава первая, в которой много гостей, шума из ничего и ничего особенного

[right]В Стране чудес одна беда -
Здесь как-то непонятно:
Когда идешь ты не туда,
Придешь ли ты обратно![/right]

Платье было шуршащим и не слишком удобным, корсет стискивал грудную клетку и не давал нормально дышать. Но приходилось терпеть. Потому что помолвка – дело серьезное, безусловно. И нужно быть очень внимательной к гостям, особенно к французским – чтобы они не чувствовали себя обделенными вниманием.

- Да, конечно, - Гермиона устало расправила оборки. Цвет индиго ей не шел, да и к таким платьям она не привыкла. Кожу головы невыносимо тянуло – волосы пришлось магическим образом распрямить и стянуть в изящный узел. Узел получился тяжелый, и все время оттягивал голову назад.

- И не забудь, моя милая, что мадам Максим тоже будет. Флер ее пригласила. Мадам Максим неважно говорит по-английски, так что мы должны будем помочь ей - чтобы она не скучала, - Молли Уизли быстро шла по тропинке вокруг Норы. Два месяца ушло на то, чтобы с помощью волшебных палочек, а также самых банальных гвоздей, молотков, метел и тряпок привести это сумбурное строение в блестящий вид. Оно осталось точно таким же сумбурным, но блестело теперь, как новенькое.

День был удивительный – светлый, зелено-золотой. Пронзительно голубое небо, чистейший воздух, разноцветные костюмы гостей – все предвещало грандиозный праздник.
Трава сияла всеми оттенками изумруда, словно свежепокрашенная, окна блистали, будто горный хрусталь. На лужайке вокруг дома были расставлены столики с угощением, в воздухе висели яркие волшебные фонари, рассыпающие то Всевкусные драже, то золотистые искры, то шоколадных лягушек, то серебряный дождь, то цветущие лилии, розы и маки. Между фонарями взрывались хлопушки, заставляя гостей вздрагивать и пригибать головы. Магазинчик близнецов поставил лучшие образцы своих товаров для того, чтобы достойно отметить помолвку младшего брата Джорджа.

Все было очень яркое и звонкое, как новенькая детская игрушка или переводная картинка.
Гермиона попыталась глубоко вздохнуть, чтобы вдохнуть побольше чистейшего воздуха, но корсет не давал такой возможности.
И зачем она согласилась на уговоры Флер и надела его?
Молли Уизли вышагивала рядом и что-то быстро рассказывала.

- Да, конечно, - Гермиона послушно кивала, почти не слушая без пяти минут свекровь.
Голова раскалывалась. В левом виске ныла тупая саднящая боль, словно кто-то загнал туда волшебную палочку. С большим удовольствием Гермиона облачилась бы сейчас в свои старые джинсы, потертые на коленках, и джемпер – они, может, не такие парадные, зато не в пример удобнее.
Здесь все замечательно, все так весело, так потрясающе выглядит – и все так безумно этому рады… Только цветы почему-то не пахнут.

Наверное, это из-за мигрени.
Сейчас Гермионе больше всего хотелось забиться куда-нибудь в дальний угол Норы, и чтобы ее никто не трогал. Хотелось лечь в постель, накрыться с головой одеялом, и представить что-то совершенно другое. И даже не важно, что именно – библиотеку, квартиру в Косом переулке под самой крышей, палатку в лесу Дин – что угодно, лишь бы не болела голова.

…Молли чувствовала себя среди дюжин гостей, как рыба в воде – у нее все делалось по мановению даже не волшебной палочки, а кончиков пальцев: овощи и фрукты чистились, белки и сливки сбивались, шоколад плавился, бисквиты выпекались, а вино охлаждалось точно до нужной температуры.

Возле сарая устроили стойку для гостевых метел, и сейчас там о чем-то разговаривали Гарри и Оливер – кажется, Оливер демонстрировал Гарри свое новое приобретение: совершенно потрясающую модель Нимбуса-XXI. Вуд возбужденно хватал Гарри за рукав, чтобы тот попробовал метлу на вес, на баланс, оценил заточку прутьев и угол наклона рукоятки, а Гарри терпеливо слушал. Вид у него тоже был какой-то не слишком здоровый – бледный и уставший, и глаза какие-то тусклые. Гермионе даже почудилось, что он сейчас поднимет руку и привычно потрет рукой шрам на лбу, но этого не случилось.
Где-то недалеко раздавался громкий голос Хагрида – он, оттеснив в угол кого-то из французских гостей, настойчиво предлагал несчастному попробовать кексов собственного изготовления, перемежая уговоры потрясающим по художественной силе описанием проблем с несварением желудка у своего очередного питомца – двуянципистой изглы.
А может быть, полудробистой мурлы.

Впрочем, какая разница.
- Гермиона, ты слушаешь меня?
- Да, конечно, миссис Уизли.
- Давай еще раз повторим примерное расписание событий. Смотри, сначала вы с Роном приходите вот к этой беседке. Здесь будут происходить основные события… Ты нормально себя чувствуешь? Немного бледновата, мне кажется.
- Все хорошо, миссис Уизли, не беспокойтесь.

Мерлин, как невыносимо болит голова.
Кусты шиповника дрогнули, словно по ним проскочил кто-то размером с кошку. Неужели Живоглот решил поохотиться на садовых гномов? Гермиона вздрогнула и сморгнула – на мгновение перед ее глазами мелькнула вспышка света.
- Да, кстати, мы все хотим сделать в гриффиндорских цветах, как думаешь, это хорошая идея?
- Замечательная идея, миссис Уизли.
- Только шиповник придется переколдовывать. Мне кажется, желтый не слишком уместно. Мы же не Хаффлпаф. В золотой цвет, как думаешь? Или в бордовый?

- Можно и в золотой, - ответила Гермиона, – и в бордовый. Это тоже вполне по-гриффиндорски. Нужно заклинание, которое меняло флаги в Большом Зале.
- Точно, ты просто умница! – Молли восхищенно закивала.

По кустам снова шмыгнуло, и Гермионе показалось, что она видит красную жилетку и штаны в клеточку – точно, садовый гном, которого явно кто-то принарядил в честь праздника. Не исключено, что малыш Тэдди побаловался.
Молли продолжала говорить, а Гермиона почти перестала ее слышать – головная боль сдавливала виски, и лечь спать хотелось куда сильнее.

- Гермиона! – Рон появился из-за угла, словно боггарт из шкафа. Огненно-рыжие волосы, перемешанные ветром, падали ему на глаза. Светлый костюм смотрелся на нем почти так же нелепо, как когда-то - парадная зеленая мантия с оборками и кружевами. То, что он носит обыкновенно, идет ему куда больше.
Он очень хороший, просто замечательный друг.
И незачем было это ломать.

- Я здесь, - Гермиона помахала рукой.
Рон подошел к ней и обнял, целуя в губы, а Молли, шутливо закатив глаза и загадочно улыбаясь, удалилась.
Гермиона скривилась – неприятно ей не было, но…
Просто очень болела голова.

- Тебе не нравится, что столько приглашенных? Но ты ведь сама говорила, что у нас много друзей.
- Говорила, да…
- Может быть, стоило отложить помолвку?
- Не знаю, - ответила Гермиона и потерла пальцами лоб.
- Опять мигрень? – сочувствующе спросил Рон.

Гермиона молча кивнула.
Мигрени изводили ее несколько последних лет – начались через год после того вечера в Малфой-Мэноре, который она хотела бы навсегда стереть из своей памяти, если бы это было возможно.
Да, Рон всегда ей сочувствует и помогает. И это просто замечательно. Но вот сейчас больше всего на свете ей хочется уснуть – и чтобы никто не трогал.

- Ничего страшного, Рон. Это скоро пройдет. Поболит и пройдет, ты же знаешь.
- Тогда пойдем? Гости собрались там, перед домом.
- Рон, может быть, ты сходишь? Я побуду немного здесь, в тени. Голова пройдет, и я вернусь.
- Все-таки я тебя не понимаю, - немного печально сказал Рон. – Ты же так хотела этого, помнишь?
- Помню, - согласилась Гермиона. – Все замечательно. Я не уверена, что может быть лучше.
Рон пожал плечами, потом поцеловал Гермиону в висок и ушел. Она не почувствовала прикосновения его губ – ноющая боль охватила голову почти целиком.

Гермиона попыталась растереть лоб. Это не помогло.
«Ладно, пройдет само», - со вздохом подумала она и опустилась на траву. Трава была такая зеленая, какой обычно, наверное, и не бывает. Гермиона провела по ней ладонью. Травинки были жесткие – словно зеленая проволока. И почти не гнулись под ветром, будто вырезанные из плотного картона.
Неподалеку снова прошуршало.

«Наверное, это все-таки Живоглот, - подумала Гермиона. – Надо его поймать и унести в дом. Вдруг кто-нибудь из гостей примет его за одного из особо безопасных питомцев Хагрида».
Она вскочила и бросилась в сторону кустов шиповника.
Ветки хлестали ее по рукам и по лицу, как живые, оставляя ссадины на коже и вытягивая из платья шелковые нити. Гермиона продралась сквозь живую изгородь, но кота не увидела. Только где-то вдалеке, между зеленых холмов и вязов что-то мелькало. Она бросилась вперед.

Тень метнулась и исчезла под корнями огромной ивы. Ива грозно махала ветвями, будто была родной сестрой Дракучей Ивы из Хогвартса.
- Живоглотик, - позвала Гермиона, – вылезай. Вылезай быстрее, нас ждут.
Внутри раздалось только отдаленное шуршание.
Вокруг стояла абсолютная тишина – такая, что Гермиона даже слышала заполошный стук собственного сердца. Ни звуков хлопушек и петард, ни восторженных голосов гостей – ничего не было слышно.
Гермиона разозлилась: - Живоглот! Вылезай немедленно, иначе мне придется применить какое-нибудь заклинание! – она машинально нащупала палочку, привязанную к поясу.

Мимо ее лица мелькнула летучая мышь, зацепив крылом выпавшую из прически прядку, и исчезла в темноте между корней дерева и зарослями. Гермиона раздвинула кусты, стараясь нагнуться пониже, чтобы хлопающие в воздухе ветки Ивы ее не задели.
Летучей мыши не было. Вместо нее в траве лежала средних размеров книга - в потертой кожаной обложке мышино-черного цвета, с медными уголками и высовывающейся между страниц тонкой алой закладкой, раздвоенной на кончике и от этого похожей на змеиный язык.

Гермиона не была бы Гермионой, если бы не протянула руку и не ухватила книгу за корешок. Раздался громкий писк, словно книга была живой, и в то же мгновение сильный рывок в области солнечного сплетения подхватил Гермиону Грейнджер.

***
Обычно полет через портал длится недолго – это считанные секунды, не больше. Но сейчас Гермионе казалось, что прошло несколько часов, как у нее в ушах свистит ветер, и она несется куда-то, кувыркаясь и теряя туфли.
Сильный удар обо что-то жесткое, вроде пружинного матраса, заставил ее на мгновение потерять сознание.

 Отправлено: 18.10.10 22:13. Заголовок: Глава вторая, в кото..

Глава вторая, в которой появляются пыльные доски, исчезает палочка и меняются обстоятельства

[right]Вот Вы говорите:
"Живется, как в сказке",
Но сами судите,
Легко ли в ней жить,
Когда в этой сказке
Нельзя без опаски
Из-за неясностей,
И непонятностей,
И неизвестности,
И неприятности.
Ой, как это все сложно,
Но в этом-то и прелесть!
Нельзя без опаски
Ни шагу ступить.[/right]

-Тебе не кажется, что она очнулась?
- Она открыла глаза.
- Она нас слышит?!
- Не думаю…
***
И Гермиона открыла глаза.
Перед самым ее носом был пол. Старые, рассохшиеся доски, серые, тусклые, покрытые паутиной и темными пятнами. Гермиона машинально попыталась царапнуть пятно пальцем – оно крошилось мелкими черными чешуйками. Паутинки колыхались в воздухе, но в них не было ни одного паука. Книга-портал валялась неподалеку, беспомощно распахнув страницы.

Гермиона, лежа на полу, дотянулась до нее и аккуратно закрыла, полагая, что портал вернет ее туда, откуда притащил, как только она его коснется, но ничего не случилось.
Гермиона медленно села.
Со стен, сырых и неровных, свисали волглые лохмотья не то старой краски, не то обоев. Стекла крошечных окон были в трещинах и мутных потеках, воздух - затхлый, пыльный…

Затхлый.
Пыльный.
Гермиона вдруг поняла, что дышит им полной грудью – корсет лопнул на боку и перестал ее душить. Девушка даже улыбнулась, настолько это было неожиданно, и тут почувствовала острую боль в ладони – она занозила руку о старые доски. Дерево, пусть и старое, тусклое, сухое, но теплое и шершавое, показалось ей странно живым. По крайней мере, более живым, чем негнущаяся изумрудная трава недавних лужаек. Удивительно, каким счастьем может показаться возможность просто нормально дышать затхлым воздухом и сидеть на пыльных досках, чувствуя боль от занозы в руке…

А занозу и вытащить недолго.
Неожиданно Гермиона поняла, где находится.
Визжащая Хижина. Конечно. Ведь она несколько раз тут была. Ну, тогда выбраться будет не проблема – дойти до замка Хогвартс, попросить профессора Макгонагал, как директора, договориться о портале… Или уехать на станцию и там сесть на поезд.

Да, проще всего поехать домой на поезде.
Гермиона поднялась, отряхнула платье, насколько смогла, и попыталась найти выход.
В Визжащей Хижине оказалось несколько дверей, но все они были накрепко заколочены. Тот лаз, в котором они с Гарри и Роном прятались несколько лет назад, она не смогла найти совсем. Гермиона подергала за все ручки, заглянула во все замочные скважины, и уже хотела достать палочку, чтобы открыть какую-нибудь дверь с помощью «Allohomorra», но обнаружила, что палочки нет.

Не было и белых туфель, но о них Гермиона не слишком пожалела – они натирали ноги. Конечно, хорошо бы сейчас удобные кроссовки, но чего нет, того негде взять.
- Да что же это такое, - рассуждала девушка сама с собой. – Это просто не смешно – нашла столько дверей, и ни одну не смогла открыть! Я буду просто не я, если не смогу выбраться отсюда. Сегодня вообще какой-то странный день, все идет не так, не туда и незачем. И я какая-то странная. Туфли посеяла, палочку потеряла, - рассуждала Гермиона сама с собой. - Стоп. Кажется, я нашла лаз. Интересно, мне это тоже кажется, или раньше он был намного больше? А мы ведь тут втроем помещались.

Гермиона присела на корточки.
Нет, голова, наверное, пройдет.
Тут до Гермионы дошло, что это за чернильно-черные пятна на полу.
Просто кровь. Самая обыкновенная кровь, засохшая много лет назад.
Девушка отвернулась – ее почему-то затошнило.

«Нет, это точно не я, - подумала она. – Я никогда не была слишком впечатлительной. Это все мигрень».
Пытаясь протиснуться в узкую дырку, обдирая плечи и локти, Гермиона подумала, что палочка очень бы пригодилась – можно было бы легко уменьшиться. Девушка устало вздохнула и села посреди пола, поджав по-турецки ноги, совсем рядом с черным пятном на полу. И удивленно заморгала.
Возле лаза стоял хрустальный флакон с притертой пробкой. Пять минут назад там ничего не было. Гермиона неуверенно протянула руку: уроки зельеварения научили ее с опаской относиться к неизвестным науке и ей, Гермионе, лично, зельям и бутылочкам с ними.

«Уменьшительное средство» - так было написано на бутылочке.
- Я буду не я, если не попробую, - уверенно сказала Гермиона вслух и вытащила пробку. - Интуиция мне подсказывает две вещи – во-первых, в таких случаях ничего случайного не бывает. А во-вторых… А во-вторых, там будет видно.
Зелье на вкус оказалось похожим на Оборотное, и Гермиона закашлялась
- Интересно, я теперь это или не я? – подумала она вслух и посмотрела на свои руки. Руки остались прежними. Зеркала не было, так что посмотреть на себя со стороны было невозможно. Но Гермиона все-таки проверила, не выросли ли у нее опять хвост и кошачьи уши. Но ничего такого не обнаружила.

- Может, я просто очень изменилась? – сказала она себе. – И стала кем-то другим. Кем это, интересно, я могу стать? Конечно же, я не Джинни – у нее совершенно прямые волосы, а мои вьются так, что не разогнешь обратно, - она потянула за локон, и тот пружинкой вернулся на место. – И уж конечно, не Лаванда – я слишком много всего знаю. Так если это все-таки Оборотное, то в кого же я превратилась?
Теперь почему-то в лаз смогли бы протиснуться три средних размеров школьника.
- Ну вот, что и требовалось доказать, - Гермиона вскочила на ноги и бросилась вперед. – Я буду не я, если не пойму, в чем тут дело.

Лаз тоже не слишком изменился с той поры, когда Гермиона пробиралась по нему в последний раз. Здесь было очень темно и тихо, стены плотно заросли паутиной, пылью и корешками, только летучие мыши под потолком шебуршили и суетились. Их писк заставлял Гермиону вздрагивать и вжимать голову в плечи.
- Жаль, что Живоглот куда-то запропастился, - вздохнула она. – Они бы вели себя потише.

На голову ей сыпались комья земли, сухие обрывки корней и дохлые жуки, несколько раз она споткнулась так, что едва не полетела кувырком.
Наконец, впереди немного просветлело, и вскоре Гермиона выбралась наружу.
Перед ней был луг, на котором росла Дракучая Ива, а впереди возвышались башни Хогвартса. Но все было какое-то странное – трава пожухла и легко ломалась под ногами, цветы засохли и сморщились, и даже башни замка издали казались какими-то слишком ветхими и облезлыми.

Но самым странным было не это.
Ее ждали.
Прямо на траве сидел Фред.
Фред Уизли. Этого не могло быть, но это было.
На нем был потрепанный лиловый свитер с большой буквой «Ф» на груди. Рукава протерлись на локтях, из прорех торчали обрывки ниток. Рыжие волосы Фреда потускнели – словно присыпанные пылью. И сам он был какой-то словно выцветший, словно бы полубесплотный. Рядом с Фредом колыхалась смутная тень – в точно таком же свитере с дырками. Правда, это была не совсем тень – она не лежала на траве, как положено всякой приличной тени, а висела в воздухе. Будто его зеркальное отражение. Возле Фреда сидела Тонкс, поджав под себя ноги, а Люпин обнимал ее за плечи. Тонкс, казалось, вдвое похудела с того дня, как Гермиона видела ее последний раз, под глазами залегли круги, тускло-лиловые волосы трепало ветром. Ремус Люпин, напротив, почти не изменился, словно с того времени, когда Гермиона впервые увидела его в вагоне Хогвартс-экспресса, прошло не много лет, а один день.

Стараясь не думать о том, куда именно ее занесло и почему они все здесь, Гермиона выпрямилась и произнесла:
- Здравствуйте.
Все словно очнулись от странной дремоты и посмотрели на нее.
У них были удивительно живые глаза.

 Отправлено: 18.10.10 22:15. Заголовок: Глава третья, в кото..

Глава третья, в которой много пыльных коридоров, вопросов без ответа и странно знакомых лиц

[right]А кто не мечтал?
И я тоже мечтала
Когда-нибудь в сказку
Попасть хоть во сне.
И вот я попала -
И в сказке сначала
Таким непонятным,
Таким непонятным
Все кажется мне![/right]

- Мы тебя ждали, - Фред поднялся и отряхнул джинсы. – Мы сидели и ждали, потому что знали, что ты придешь.
- Почему? – изумилась Гермиона. – Куда приду?
- Сюда.
- Вы это специально подстроили? Но как? Ведь вы… - у Гермионы не поворачивался язык говорить слово «мертвые». Неужели они все-таки живы?

- Никто ничего не подстраивал, - ответил Ремус. – Пойдем с нами. Я не знаю, поверишь ли ты нам, но здесь все совсем не так, как там. И все совсем не так, как вы там думаете. Мы и сами не думали, что все так выйдет. Мы тут все застряли.
- Где?
- Здесь, здесь, - Тонкс взяла Гермиону за руку. Ладонь Нимфадоры была холодноватой и как будто тонкой, странно нематериальной. – Ну, идем же! Ты чего так чудно одета?

Гермиона неопределенно махнула рукой. И в самом деле – странное на ней платье. Подумать только – юбка почти до лодыжки! И зачем она такое нацепила? И цвет совершенно не ее. Кажется, ей кто-то посоветовал надеть такое платье, потому что праздник.
Какой праздник?

- Как странно, - Гермиона наморщила лоб. – Я не помню, почему я его надела.
- Главное, помни, как тебя зовут, - посоветовал Фред.
- А кто подбросил книгу? – Гермиона шла за ними к замку, и трава колола ей босые ноги. – Книгу – портал?
- Наверное, она сама себя подбросила, - предположил Люпин. – Книги – они такие. Или кто-нибудь ее попросил.
- Расскажи, как они там? – вздохнула Тонкс. – Тэдди, наверное, уже весит фунтов двадцать…

- Думаю, что все сорок – ему ведь уже почти пять лет, - неуверенно ответила Гермиона и задумалась, а пять ли ему лет. Потом попыталась вспомнить лицо Тэдди, и поняла, что не может.
Тонкс молча шла рядом.
Замок становился все ближе. Гермиона увидела, что стены действительно обветшали, покрылись кроваво-бурым мхом, во многих окнах нет стекол, и из темных провалов стаями вырываются летучие мыши, которые днем и вовсе не должны летать.
Хотя неизвестно, был ли тут день.

Светло-серый, с багровым оттенком свет не давал теней, и на расстоянии более ста ярдов искажал действительность. Хотя кто знает – может, она и была таковой.
Дул холодный пронизывающий ветер, пробирающий до костей, но почему-то здесь на удивление легко дышалось.
Главные Ворота оказались распахнутыми настежь. Петли проросли кроваво-бурым мхом, засовы проржавели. Сложно сказать, когда их закрывали последний раз. Каменная мозаика пола потрескалась, многих плиток не хватало, из цветных оконных витражей выпали отдельные стеклышки, а остальные потускнели и заросли пылью.
- Бесполезно закрывать, - пояснил Люпин. – Двери ей не помеха.

- Кому? – удивилась Гермиона.
- Беллатрикс. Она ведь тоже здесь.
- Мне немного холодно, - сказала Гермиона. Она ступала теперь босыми ногами по каменным плитам замка. – Куда мы идем?
- Понимаешь, мы ждали кого-нибудь, кто может прийти и вернуться. Потому что все те, кто здесь есть, вернуться уже не могут. Поэтому и толку от нас нет, - невпопад ответила Тонкс. – Здесь все продолжается. Ты главное, не забудь, кто ты. Иначе застрянешь. Тут можно по-разному.

- Но вы же помните, - Гермиона пожала плечами.
- А нам уже все равно, - вздохнул Фред. Его размытая тень повторила вздох. – Мы никогда не вернемся.

Лестницы Хогвартса, которые должны были ловко поворачиваться в нужные стороны, двигались теперь медленно и с невыносимым скрипом. Многие ступеньки провалились, и сквозь дыры глубоко внизу виднелась тьма.
- А почему они не двигаются? – Гермиона зябко повела плечами и кивнула на стены, увешанные портретами волшебников – непривычно молчаливыми и неподвижными.

- Они здесь никогда не двигаются, - неопределенно мотнул головой Фред, задевая локтем свою тень. Тень вздрогнула, словно живая. – Ты замерзла?
- Немного.
- Я бы дал тебе свитер, но я не смогу его снять.

Они шли довольно быстро, но Гермионе казалось, что каждый шаг дается с трудом, словно она идет сквозь тягучую воду.
- Почему здесь так тихо? Где все? Что происходит? Да объясните же мне, - возмутилась она, наконец.
- Знаешь, это очень трудно объяснить, - Люпин провел ладонью по дверному косяку, и дерево закрошилось прямо под его пальцами. – Иллюзии, бесконечные иллюзии. Здесь все не такое, каким кажется, понимаешь? Ты думаешь, что оно живое – а оно мертвое. Или наоборот – думаешь, что мертвое – а на самом деле оно живое и теплое, и дышит, даже если почти умирает. Здесь каждый продолжает делать то, что привык, если можно так сказать. Иначе просто слишком тяжело.

- Иначе просто ужасно, - хмыкнул Фред, вынимая из кармана что-то, похожее на Кусачую тарелку. Его двойник согласно закивал головой. – Так все считают.
Фред подбросил Тарелку вверх, она слабо щелкнула зубами и растворилась в воздухе.
- Все – это кто? – Гермиона оглянулась. Хогвартс казался пустым и безлюдным, гулкие залы и коридоры рождали унылое долгое эхо.

- Все, кто здесь находится, - Люпин толкнул дверь в Большой Зал. – Видишь ли, мы очень надеялись, что кто-нибудь сюда попадет. Хоть когда-нибудь. Причем лучше бы – до того, как он вырастет окончательно.
- Да кто он?! – Гермиона начала терять терпение.
- Ну, он. Тот-кого-нельзя-называть. Ты же знаешь, - напомнила Тонкс.
- Во…

Тут все трое зашипели на нее, словно змеи, которым разом наступили на хвосты.
- Пойдем, - Фред потянул ее за руку.
- Пойдем, - Тонкс схватила ее за другую.

- Он тебе все объяснит, - добавил Люпин и махнул куда-то вперед. – Если мы его, конечно, найдем. Понимаешь, его можно очень долго искать. Сама знаешь, как это бывает – ищешь, ищешь вчерашний день и не находишь.
В Большом Зале, через который Гермиону буквально протащили, она успела заметить несколько смутно знакомых лиц.

Худенький мальчик в порванной и прожженной гриффиндорской мантии приветливо помахал ей рукой. За длинными столами сидели подростки и взрослые. Кто-то разговаривал друг с другом, кто-то вертел в руках почерневшие от времени кубки, кто-то задумчиво выцарапывал щепкой руны на поверхности стола. Кто-то просто сидел на ветхой скамье и разглядывал клубящиеся в неизмеримой высоте тучи. Ярких знамен, которые обыкновенно украшали зал, и колдовских свечей высоко в воздухе теперь не было, и от этого становилось тоскливо и тревожно.

- Быстрее, - Фред тянул Гермиону за собой.
- Я… не могу… быстрее, - воскликнула она, почти задохнувшись.
Тонкс устремилась вперед:
- Надо, иначе она нас догонит. Она всегда нас догоняет. Она все время пытается убить нас снова. Тебе же говорили - здесь каждый делает то, что привык. Вот и Белла только и делает, что кричит «Уничтожить его, убить его, я приказываю! Я сама его сейчас убью!». Иногда у нее получается. А умирать немного неприятно, знаешь ли. Когда один раз, еще куда ни шло, а когда снова и снова…

Лицо Тонкс посерело, словно посмертная маска, на мгновение глаза закрылись, а руки стали совсем холодными – точно были выточены из цельного куска льда.
- Я же говорил, что для нее ворота не помеха, - Ремус махнул рукой, и все устремились в какой-то крошечный боковой коридор. – Чтобы спрятаться от нее, нужно бежать не просто быстро, а гораздо быстрее. Потому что нам без разницы, а вот что будет с тобой – сказать сложно. Давайте сюда!

Коридор был узким и пустым – Гермиона задевала локтями каменные стены. Фред тащил ее за собой, и Гермионе казалось, что его тень наступает ей на ноги. Девушка не видела ни Фреда, ни Ремуса, ни Тонкс - такая здесь стояла темнота. Она несколько раз споткнулась, расшибла колено, разодрала подол платья, и от быстрого бега ее сердце колотилось почти у самого горла.

Они куда-то все время поворачивали, несколько раз поднимались по узким винтовым лестницам, где можно было пройти лишь поодиночке, или наоборот, спускались, пару раз проходили через безмолвные портреты, и Гермиона совершенно запуталась – она не помнила ни одного коридора, ни одной лестницы, ни одного зала, через которые они пробегали.
Где-то внизу, далеко, послышался глухой шум и топот ног по каменному полу, умноженный чудовищным эхом. Казалось, что там несется целая армия, выбивая из гранитного пола каблуками яркие искры.

- Здесь все какое-то странное, - пробормотала Гермиона. – Наверное, скоро я перестану удивляться.
- Ни в коем случае, - Люпин распахнул еще одну дверцу. – Если ты перестанешь удивляться, ты останешься здесь. А если ты останешься здесь, то ты ничего не сможешь. Понимаешь?
- Нет, - честно ответила Гермиона, еле успев нагнуть голову, чтобы не стукнуться о низкую притолоку. – Вы сказали, что ждали меня. Откуда вы знали, что я приду?

- Он так сказал, - Фред заставил Гермиону нагнуться еще ниже. – Здесь очень низко, осторожно. А теперь я задвину шкаф обратно. Мы только двери и шкафы можем – смешно, правда? Только то, что стоит на полу… Что соединяется с Замком. Он же всегда все знает. Что было завтра и что будет вчера.
- То есть наоборот? – Гермиона попыталась отряхнуть спину и плечи от просыпавшейся откуда-то сверху трухи, но это была бессмысленная затея.

- Нет, именно так. Понимаешь…
…Внезапно позади раздался грохот, ударной волной их бросило вперед по каменным плитам, так, что Гермиона ободрала ладони, и засыпало песком и крошкой. Фред, белый, словно лист бумаги, помог Гермионе подняться. Тонкс и Люпин уже были на ногах. Осколки явно не причинили им никакого вреда.

- Она думает, что нас догонит, - зло усмехнулась Тонкс, и на ее щеках вспыхнул яркий гневный румянец. – Сейчас мы от нее оторвемся.
Тонкс выставила перед собой сложенные лодочкой ладони и дунула. Меж ее пальцев скользнуло дымно-серое облако и быстро расползлось в стороны, принимая облик четверых людей. Тонкс махнула рукой, и облако, очень похожее на самое обыкновенное привидение, просочилось сквозь стену.

- Это отвлечет их ненадолго, - Ремус повернул куда-то вбок. – За мной, сюда.
Гермиона поняла, наконец, что ни у кого здесь нет волшебных палочек. И у нее теперь не было тоже. Где же она ее потеряла? Гермиона не могла вспомнить. Более того, сейчас она даже не могла вспомнить, какая у нее палочка. Как же Тонкс колдует без нее?

Дверь, перед которой остановился Ремус Люпин, была самая простая. Без металлических засовов, медных петель или заколдованных замков. Не было здесь ни каменных гаргулий, ни колдовских портретов, ничего.
Обычная деревянная дверь.
Гермиона толкнула ее, думая почему-то, что сейчас окажется у себя дома, на родительской кухне.
Однако кухни не было.

Был круглый стол, камин без огня, кресло с гнутыми полированными подлокотниками. Вытертый ковер на полу. Возле камина у стены - почему-то составленные в штабеля ночные вазы.
На столе – странная чаша с какими то травами, от которой к потолку поднимался тонкой струйкой душный дымок с резким запахом болота. На каминной полке – большой портрет молодой пары. Они улыбнулись Гермионе и приветливо помахали рукой – отчего девушка испуганно отшатнулась. Она ведь уже успела привыкнуть к тому, что здесь портреты не двигаются и молчат.

Эти люди были ей странно знакомы, но она никак не могла вспомнить, где их видела.
Но самое ошеломительное было не в этом.
В кресле сидел директор Хогвартса, профессор Дамблдор.

 Отправлено: 18.10.10 22:18. Заголовок: Глава четвертая, в к..

Глава четвертая, в которой разговаривают портреты, выбирают пророчество и все дело оказывается в Шляпе

[right]Смешные и странные
В сказке порядки:
Здесь все по-другому,
Все как-то не так.
Куда ни заглянешь -
Сплошные загадки,
Куда ни посмотришь,
Ну, куда ни посмотришь -
Сплошной кавардак![/right]

Ремус Люпин подтолкнул Гермиону в спину.
- Вот она, профессор. Мы встретили ее, как вы и просили.
- Спасибо, Ремус. Вы не оставите нас ненадолго?
Люпин кивнул и осторожно прикрыл дверь.

Гермиона с удивлением всматривалась в лицо профессора Дамблдора, которое за последние годы видела только на портрете. Там он улыбался, щурился, иногда говорил что-то несущественное, и ничего более. И всегда оставался в рамке.
Сейчас он сидел в кресле, его сухие пальцы перебирали кончик бороды. Обе руки у него одинаковые – светлые и живые. Дымок из чаши курился ровно посередине между Дамблдором и Гермионой, и ей приходилось щуриться, чтобы толком разглядеть глаза бывшего директора Хогвартса.

Впрочем, почему бывшего? Он же сейчас вот здесь. Неужели она умудрилась попасть в прошлое?
- В каком-то смысле да, - отозвался профессор Дамблдор, глядя на Гермиону поверх своих знаменитых очков. – В каком-то смысле ты попала. Вчерашний день – не такое уж далекое прошлое, но в определенном смысле оно самое далекое. Потому что ему не придают значения, его очень долго ищут, о нем никогда не задумываются. Это же было только вчера. Но для нас вчера стало тем, что постоянно перемещается в завтра. А завтрашний день стал для нас прошлым.
Гермиона отчаянно помотала головой, отчего ее волосы окончательно рассыпались по плечам привычным вороньим гнездом.
- Я ничего не понимаю! – воскликнула она.

- А тут и понимать нечего. Ты садись, в ногах нет ни правды, ни истины. Впрочем, в кресле ее нет тоже, но так хотя бы не слишком устаешь, - профессор Дамблдор повел рукой, и с другой стороны от круглого столика из воздуха вылепилось второе кресло. – Садись же.
Гермиона почувствовала мягкий толчок под колени и через мгновение уже сидела в кресле.
Оно оказалось жестким, с неудобными твердыми подлокотниками и слишком высокой спинкой.

- Профессор, объясните мне, что происходит. Как я сюда попала? Почему? Почему меня ждали, почему здесь… - Гермиона оглянулась на дверь. – Почему здесь все совершенно не такое. Я уже совсем запуталась. И сама какая-то странная. Я даже не помню, откуда у меня такое платье и зачем оно мне.
- Потому что ты во вчерашнем дне. Ты не можешь помнить, что было завтра.
- А как мне попасть отсюда обратно? – Гермиона решила постараться быть терпеливой.

- Разумеется, ты можешь уехать домой на поезде, - улыбнулся профессор, словно прочел ее мысли. – Но отсюда поезда идут только с вокзала Кингс-Кросс.
- Как это Кингс-Кросс? Он же в Лондоне. Это же маггловский вокзал, - не поняла Гермиона. – А как же Хогвартс-экспресс?
- Мы можем уехать отсюда только с Кингс-Кросс. Это не тот Кингс-Кросс, о котором говоришь ты. С него можно уехать в любом направлении и куда угодно. А с его тени – только в одном. Только один раз и только в одну сторону.
Профессор Дамблдор глубоко вздохнул.

Гермиона молчала. Ей очень хотелось сейчас найти какую-нибудь умную книгу, в которой подробно и по пунктам было бы расписано все, что говорил директор. Чтобы разобраться с карандашом в руках. Но, пожалуй, тут такую книгу не найдешь.
- Вернее, мы как раз не можем сейчас отсюда уехать. А нам бы очень хотелось.
- А почему не можете? – спросила Гермиона.

- Потому что мы не можем даже войти туда. Он сидит на вокзале и ждет свой поезд, но поезда нет. Поезд не придет, чтобы забрать одну восьмую души. А пока не придет его поезд – не придут остальные. Он сидит там и взрослеет, и не желает отправляться в Путь. И вырастает в сущность еще более уникальную, чем был раньше. Ту жизнь он хотя бы начал человеком. А эту начинает осколком. А мы - мы почти тени, мы не можем даже поднять меча, палочки или пера. Нам его не обойти, не одолеть. Здесь есть и те, кто попали сюда в тот же день, что и он, и те, кто прибыл сюда раньше – но немного задержался. Большинство из нас просто бесконечно проживает снова и снова один-единственный день – самый последний. Еще можно стать серой тенью и зависнуть в небытии, а можно продолжать делать то, что привык. Выбор невелик, не правда ли? Вечность в Зале Ожидания. Как ты думаешь, хочется ли нам в поезд? – профессор Дамблдор вздохнул, и Гермионе обдало сизым дымом лицо. Она содрогнулась от его слов.

- Сегодня сумасшедший день, - сказала она задумчиво. – Я не помню, как я сюда попала. И не понимаю, почему. Я, кажется, искала кого-то, - Гермиона зажмурилась, пытаясь вспомнить. – Потом я пила Оборотное зелье… Но оно не сработало. Кажется. И теперь я не знаю даже, кто я. Я все время куда-то бегу, мне даже некогда остановиться, чтобы подумать. Почему я здесь? Почему я могу войти на Кингс-Кросс, а вы нет?
Профессор Дамблдор внимательно посмотрел на Гермиону.

- Ты та, кем кажешься себе. Съешь, - он протянул девушке цукат, Гермиона машинально взяла его и проглотила, почти не скривившись от противного привкуса Оборотного зелья.
На мгновение ее пробила сильная дрожь – такая, что даже зубы звучно стукнули друг о друга. Дамблдор внимательно смотрел на нее – кажется, с некоторым удивлением.
- Да что же такое происходит… Это все какое-то ненастоящее, - Гермиона, передернув плечами, словно от холода, подцепила пальцем обрывок голубого шелка, почему-то торчащий из кармана старых потертых джинсов. Откуда они взялись? – Это не я. Почему я могу? Почему я здесь, если здесь только тени?

- Здесь не только тени, - раздался с каминной полки приятный женский голос. – Профессор много рассказывал нам о тебе. Добрых сумерек, мисс Грейнджер. Можно называть тебя просто Гермионой? Профессор говорил, что ты всегда была очень добра к нашему сыну и много помогала ему…
Мерлинова борода…
Алиса и Френк Лонгботтомы.

Вот почему лица на портрете показались такими знакомыми! Только здесь они были молоды, улыбались, в их глазах был разум – тот самый, которого не было у двух раздавленных заклинаниями и болью людей в палате св. Мунго.
- Если ты побродишь по замку подольше, ты увидишь множество старых знакомых, - Френк улыбнулся – точно так же, как улыбался Невилл. – И почти-безголового-Ника, и Кровавого Барона, и многих других. Им все равно – здесь или там, там или здесь. Вчера или завтра. А нам не все равно, но у нас выбора нет.
- Но ведь вы же живы там, - несмело возразила Гермиона.

- Ну, условно говоря, живы, - невесело усмехнулась миссис Лонгботтом, - но вернуться туда, в наши тела, мы уже не сможем. Связь разрушена. Спасибо Белле. Мы навсегда останемся здесь. Главное – не забывай, кто ты. Иначе тоже однажды очнешься плоской и в рамке.
- Вы забыли? Вы поэтому не можете? – Гермиона торопливо вскочила, едва не опрокинув столик. – Вы Алиса и Френк Лонгботтом, вы…

- Мы не сможем запомнить, что ты говоришь, - грустно заметила миссис Лонгботтом. – Мы не помним, кто мы. Мы помним все остальное, нашего сына, наших друзей, но мы не помним себя. И если ты забудешь, кто ты – твоя связь тоже порвется. Это в каком-то смысле результат проклятий Беллы, которые она накладывает на тех, кого пытает. Видимо, поэтому и ты здесь.
Лицо женщины, не помнившей своего имени, исказилось. Она помолчала и добавила:
- Но тебе повезло немного больше. Она не довела дело до конца. Может, и проклятье не подействовало в полную силу. И, наверное, ты сможешь вернуться…

- Не думаю, что ей повезло. Получается, что ты – ее незавершенное дело, - сказал Френк, обращаясь к Гермионе, и почесал в затылке. – Это ведь еще один способ уйти дальше – не оставить незавершенных дел. Так что она может попытаться закончить начатое.
У Гермионы голова пошла кругом.
- Какое проклятье? Почему я раньше про него не знала? Я ничего не понимаю, - почти простонала она.
- Ничего, поймешь, - успокоил ее профессор Дамблдор. – Со временем. Или не поймешь, что, в общем, почти не имеет значения. Важно, что ты можешь то, чего не могут другие. Какая разница, почему? Главное, остерегайся Беллатрикс. Особенно, когда пойдешь к ней в гости.

- Я? К ней? В гости? – потрясенно пробормотала Гермиона, но профессор Дамблдор не ответил. Он был очень занят – шарил по карманам.
- Где же оно… Здесь становится очень плохо с памятью. Когда вчерашний день повторяется снова и снова, его начинаешь забывать. Я путаюсь в том, что было, а что еще только будет. Впрочем, мы хотя бы помним себя.
- Что вы ищете? – спросила Гермиона.
- Пророчество, как всегда, - ответил профессор. – Они у меня есть на все случаи жизни. Если их много, какое-нибудь одно непременно сработает.

Профессор Дамблдор выгреб из многочисленных карманов груду пергаментных свитков, перевязанных разноцветными веревочками. Пододвинул всю кучу к Гермионе прямо сквозь плошку с дымом и широким жестом предложил:
- Выбирай. Но выбрать нужно правильно. И только одно, - взгляд был чуть менее теплым, чем арктическая льдина. - Второго шанса не будет.

Гермиона несмело протянула руку вперед и схватила первый попавшийся свиток. Ленточка на нем зашипела и узкой струйкой голубого дыма устремилась к потолку.
- Открой, - кивнул профессор Дамблдор и повел рукой – в то же мгновение столик опустел.
Свиток развернулся сам.
На нем не было букв.

Был только рисунок: странная шляпа – старая, вытертая, с торчащими во все стороны нитками. На боку была какая-то нахлобучка, напоминавшая чучело грифа. Она то появлялась, то исчезала. Шляпа лежала на скамейке, стоящей посредине пустого вокзального перрона.
- Вот видишь? – профессор Дамблдор снова выгреб карманы. На этот раз на стол посыпались пресловутые лимонные дольки, отчего у Гермионы свело челюсти. – Все должно случиться именно так, как оно случится. Не правда ли? О Мерлиновы карманы, я опять в них запутался. В один я складывал те, которые возвращают назад, в другой – те, которые уносят вперед. Но не помню, в какой именно. Возьми, они могут тебе пригодиться…

Профессор снова придвинул к Гермионе две кучки – на этот раз – лимонных долек.
Цукаты были старые, засохшие, местами, кажется, даже с благородной голубой плесенью. Правда, благородство плесени вряд ли сделало вкус приятнее. Гермионе показалось, что некоторые дольки даже если не ели, то как минимум пробовали.
- Спасибо, профессор, - покачала она головой. – Мне как-то не хочется.
Дамблдор улыбнулся – он явно был доволен.

- Это просто отлично, - сказал он. – Оборотные заклинания не действуют на тебя. Они могут изменить тебя, приблизить твой внешний облик к твоей внутренней сути, но не могут изменить твою суть. Это хорошо. Значит, Вчерашний День не сможет изменить тебя, привязать тебя к себе.
Дамблдор легко щелкнул сухими пальцами, и цукаты исчезли, словно их и не было.

- Так что же мне делать? – спросила Гермиона. – Я так поняла, что вы хотите, чтобы я освободила перрон. От Во... - Лонгботтомы на портрете замахали на нее руками. Дамблдор молчал, но Гермиона все равно оборвала себя на полуслове. – В общем, освободила. Как именно это сделать, вы не знаете, но уверены, что кроме меня, никто не сможет. При этом меня хотят убить, я рискую остаться тут навсегда, потерять память, сойти с ума или измениться так, что родная мать не узнает. Пикник, право слово. Я правильно подвела итоги, профессор?

- Я никогда не сомневался в твоем умении слушать и делать выводы, - улыбнулся профессор. Да, он улыбался, но беспокойство в его глазах можно было бы заметить даже в том случае, если иметь обыкновение утром сослепу надевать на ногу кошку вместо мехового тапочка. – Хотя в таком изложении это звучит… несколько фантастично. Что, разумеется, является практически гарантией результата.
Хорошо, что профессор не уточнил, какого именно результата.

- Как я должна убрать его оттуда? – Гермиона терпеливо вздохнула.
«Немного терпения! Если не спится, считай до трех, - говорила ей когда-то мама. – Самое большее – до половины четвертого». Вот да, немного терпения ей сейчас не помешало бы.
- Гермиона, ты же всегда была очень сообразительной, - профессор Дамблдор перевел взгляд с лица девушки на Шляпу на пергаменте, потом обратно. – Вот и сообрази. Если говорить об этом, оно может не сбыться. Вещий сон нельзя произносить вслух. Слово – очень тонкая субстанция. Скажи его не вовремя или не к месту – и все, прошляпила. Поняла?

Гермиона не поняла ничего – или почти ничего из того, что говорил профессор. Но он и в прежние времена (или в грядущие?) имел обыкновение разговаривать загадками. Наверное, все дело в Шляпе – нужно только ее найти.
Если она не утратила своей болтливости, то возможно, у нее самой можно будет что-нибудь узнать. Вопрос только в том, где ее искать.

- У тебя есть все ниточки, - негромко ответил профессор Дамблдор. - Но тяни за них аккуратно. У одной из сестер даже здесь есть ножницы. Голова дана не только для того, чтобы использовать ее в качестве шляпной болванки.
Гермиона еще раз взглянула на Шляпу. На туманную нахлобучку в виде чучела грифа. На Френка Лонгботтома.
Потом на Дамблдора.

Мироздание использует весьма оригинальные подсказки, ничего не скажешь.
- Вот и отлично, - улыбнулся профессор. – Он тоже застрял здесь, только не совсем так, как мы. Отыщи его.
В следующее мгновение в лицо Гермионе хлынул сизо-голубоватый дым, а когда он развеялся, в кресле не было ни лимонных долек, ни пергаментных свитков – ничего.
Профессора Дамблдора не было тоже.

 Отправлено: 18.10.10 22:21. Заголовок: Глава пятая, в котор..

Глава пятая, в которой пути меняют направление, профессор Снейп пьет чай, и нужно добыть меч из Шляпы

[right]Вот вы говорите,
"Живется, как в сказке",
Но сами судите,
Легко ли в ней жить,
Когда в этой сказке
Нельзя без опаски
Из-за неясностей,
И непонятностей,
И неизвестности,
И неприятности.
Ой, как это все сложно,
Но в этом-то и прелесть!
Нельзя без опаски
Ни шагу ступить.[/right]

- Кого-кого тебе надо найти? – изумленно переспросил Фред.
- Профессора Снейпа, если я не ошибаюсь, - ответила Гермиона, задумчиво разглядывая свои старые джинсы и джемпер неброского оттенка рассохшихся кирпичей.
- Может, и не самый модный цвет, зато немаркий, - утешительно хмыкнул Фред. – Уж я-то знаю. А зачем тебе Снейп?
- Он носил шляпу с чучелом грифа. Я не помню, где я видела его в этой шляпе… Но он точно ее носил. Это шляпа бабушки Невилла, а бабушки Невилла тут нет. Я помню, что видела ее не здесь, и совсем недавно.

- Что-то не припомню случая с чучелом грифа, - заметил Фред, а Люпин вдруг по неизвестной причине сильно закашлялся. Тонкс несколько раз хлопнула его ладонью по спине.
- Привычки очень трудно изжить, - пожаловалась она. – Здесь не нужно есть или спать, а нам все равно хочется. А пробуешь тут что-нибудь – все как бумага. Мы можем и сквозь стены проходить, только все об этом забывают.
- Как раз наоборот, все хорошо помнят. Это не очень-то приятно, - Фред махнул Гермионе рукой. – Сюда. Вниз по лестнице.
- Что? – Гермиона шагнула за ним.

- Сквозь стены. Ощущение, что тебя вывернули наизнанку, протащили по занозистым доскам и свернули обратно. Вместе с досками.
Путь до подземелий, в которых когда-то проходили уроки зельеварения, показался Гермионе невыносимо долгим. Коридоры, больше всего напоминавшие сейчас прохудившиеся канализационные трубы, бесконечно сворачивали в разные стороны, стены покрывал мелкий узор трещин, на полу стояла вода, местами по щиколотку, а местами и чуть пониже пояса. При этом она была ледяной до стука челюстей, а о том, кто в ней плавал или ползал по дну, Гермиона старалась не задумываться.

- Здесь как-то все немного изменилось, - сказала она, когда все выбрались на место не то чтобы более сухое, но менее мокрое.
- Тебя это удивляет? – хмыкнула Тонкс. Ее волосы окрасились в тусклый болотно-зеленый цвет. – А зачем тебе Шляпа с чучелом? И откуда она у Снейпа?

- Не знаю, - Гермиона подумала, что было бы неплохо выжать джинсы, но сейчас об этом можно было только мечтать. Мокрая тяжелая ткань липла к ногам. Интересно, а у тех, кто… ну, в общем, неужели у них даже штаны не намокают?
Гермиона скосила глаза на Фреда, который стоял ближе остальных. Его джинсы почему-то были сухие.
- Да здесь и расшибиться захочешь – не выйдет, - ожесточенно буркнул Фред, заметив ее взгляд. – Понимаешь?
- Фред, я и половины не понимаю, - устало ответила Гермиона. – У меня голова гудит от вопросов. Зачем мы тогда от Беллы убегали?

- Говорила же - умирать заново – это неприятно, - глухо ответила Тонкс. – Слишком хорошо вспоминается, как оно было в действительности и как могло бы быть. Тусклый мир. Ни цветов, ни запахов. Все осталось там, в завтра. Максимум, что можешь – это открыть или закрыть дверь, если уж очень неохота проходить насквозь. А Белла…
Тонкс закрыла глаза. Это было странно – Гермиона видела цвета и чувствовала запахи, пусть и несколько приглушенные и пропитанные пылью, поэтому слова Тонкс были ей непонятны.

- Нам прямо, - сухо сказал Люпин. – Теперь прямо. Потом будет лестница вниз, куда мы уже не пойдем.
- Почему? – спросила Гермиона.
- Я думаю, ты сама поймешь, - вздохнул Фред. – Он, конечно, здесь… но он не такой, как мы. Я не знаю, почему, и как это объяснить… Он нас не слышит. А мы – его.

Тень Фреда жалась к стене. У тени были такие глаза, что она казалась по-настоящему живой.
- Ты тоже не похож на остальных, - заметила Гермиона, показав на тень взглядом.
Фред кивнул, но ничего не ответил.
- Ты понимаешь, что тебе будет нужно убить его? – с плохо сыгранным равнодушием спросил Люпин.
- Того, кто сидит на перроне? – переспросила Гермиона. – Профессор Дамблдор ничего не сказал об этом. Но если он имел ввиду Шляпу… Почему вы так думаете?

- Потому что не вижу, как решить это иначе. Ты помнишь, что можно достать из Шляпы?
- Помню. Меч Гриффиндора. Но он не каждому дается.
- Того-кого-нельзя-называть нужно уничтожить до конца. Иначе он будет пытаться проникнуть в мир снова. Понимаешь?
Гермиона коротко кивнула. Хотя не была уверена в том, что сражение с Темным Лордом непременно окончится ее победой.
К лестнице подошли молча.

- Тебя подождать? – спросил Люпин.
- Наверное… Не знаю, - Гермиона пожала плечами. – Скажите, Ремус, а как же ваша ликантропия? Вам ведь профессор Снейп варил зелье?
Она спросила и тут же мысленно себя обругала – до того невежливым показался ей заданный вслух вопрос.
- А ее тут нет, - легко ответил Люпин. – Здесь ведь ни Луны, ни Солнца. Хоть какие-то плюсы. Хотя непривычно – будто жил всю жизнь безногим, а однажды утром ноги выросли сами. И теперь неизвестно, что с ними делать.

- Мы подождем, - сказал Фред и уселся на полу. Тень села рядом и обняла его за плечи.
Тонкс и Люпин остались стоять.
- Спустишься и повернешь направо… кажется. Если замок снова не изменился. Хотя в подземельях Снейпа вряд ли что-то изменилось, - Люпин помахал рукой на прощание.
Гермиона пошла вперед, стараясь не оглядываться – почему-то казалось, что делать этого не стоит.

… Каменная винтовая лестница была такой узкой, что Гермиона почти задевала плечами стены. Пока девушка раздумывала, что она скажет профессору Снейпу, как будет просить у него Шляпу и что с ней делать дальше, ступеньки закончились, и начался длинный низкий коридор. С бесчисленными дверями. И все они, разумеется, были заперты. Девушка принялась проверять все подряд – дергала за ручки, тянула их на себя, но все было бесполезно.

У Гермионы не проходило ощущение странного сна, как будто она попала в дурную бесконечность – когда ходишь, ходишь невыносимо долго по одним и тем же коридорам и комнатам и никак не найдешь ту единственную дверь, которая открыта.
Когда от усталости и бессмысленности происходящего у нее, наконец, дрогнул подбородок, одна из дверей мягко отошла внутрь.

Это был кабинет зельеварения – тот самый, в котором они когда-то занимались, будучи студентами в Хогвартсе. Несколько больших, стоящих близко друг к другу столов с общими котлами, тяжелые дубовые скамейки, шкафы для ингредиентов вдоль стен. На столах - ложечки для помешивания, почерневшие серебряные ножи, колбы – целые и разбитые. Но сразу бросалось в глаза, что здесь нет такого запустения, как в остальной части замка.

И еще здесь было тепло.
Гермиона протиснулась между столами и подошла к двери в личный кабинет профессора зельеварения.
Было незаперто. Из дверного проема явственно тянуло теплом. И, кажется, там заваривали чай.
Гермиона шагнула за порог.

В комнате был низкий потолок, на полу - гладкая каменная плитка с темно-зелеными разводами. Вдоль голых каменных стен здесь тоже возвышались книжные стеллажи – до самого потолка, и в матовом стекле их дверец отражалось каминное пламя. У дальней стены темнел огромный письменный стол, заваленный грудой почти истлевшего тонкого пергамента, больше всего напоминавший бесформенную грозовую тучу. Окон не было, и поэтому в подземелье царил вечный полумрак.

Профессор Снейп сидел в большом кресле с высокой спинкой – спиной к дверям. Черный силуэт его головы явственно вырисовывался на фоне пылающего камина – первого камина в этом Хогвартсе, в котором Гермиона увидела огонь. Больше всего этот силуэт напоминал плохо кормленую старую ворону.

Перед Снейпом стоял небольшой столик, и Гермиона услышала слабое позвякивание чайной посуды. С учетом слов, сказанных Тонкс о еде и сне, это было странно. Гермиона еще даже не успела подумать, что бы это все могло значить, и даже пробормотать «Здравствуйте» или «Добрый вечер», как услышала искаженный хрипотой, но все равно знакомый голос:
- Кто здесь? Кого сослали в подземелья?

- Гермиона Грейнджер, профессор, - ответила Гермиона. Она испугалась вдруг, что Снейп выставит сейчас ее за дверь и не захочет даже разговаривать. Но показывать этого не собиралась.
Снейп медленно повернул голову.
Все остальные обитатели Вчерашнего Дня нисколько не изменились с того момента, когда Гермиона видела их в последний раз.

Но не профессор Снейп.
Если для Люпина, Тонкс, Фреда и прочих время явно остановилось, то для Северуса Снейпа оно мчалось с обычной скоростью. Он казался более худым и более высохшим, чем прежде, и в его взгляде было что-то странное – ощущение безнадежного и бессмысленного покоя.

- Каким ветром вас сюда занесло? – нисколько не удивившись, поинтересовался Снейп. Иногда его голос обрывался кашлем. – То, что вы здесь, говорит мне кое о чем. Я сочувствую вам, мисс Грейнджер. Должно быть, умереть в двадцать четыре невесело. Хотя бы потому, что торчать здесь еще более тоскливо, чем жить там.

- То есть как умереть? – Гермиона похолодела. – Я не умерла. Я точно в этом уверена.
- Да уж, несомненно, вы, как всегда, все знаете лучше всех, не так ли? Вы здесь не можете быть уверенной ни в чем, мисс Грейнджер. Даже в том, что вы – это действительно вы. Другие сюда не попадают.
- Нет, - уверенно тряхнула головой Гермиона. – Я ничего не буду говорить насчет остальных. Но я точно не умерла.
Снейп издал короткий презрительный смешок и отвернулся.

- Я не умерла! – отчаянно крикнула Гермиона, и в памяти всплыли лица – одно – рыжего юноши с веснушками и добрыми голубыми глазами, участливое и тревожное, другое – в очках, со спадающими на лоб темными вихрами и шрамом справа на лбу, так же полное сочувствия, склонившиеся над ней.
«Я не умерла. Рон и Гарри. Это друзья. Это друзья, их зовут Рон и Гарри. Я не умерла».
Гермиона повторила это про себя несколько раз, словно выученные наизусть стихи.
Где это было? Когда? Почему они так смотрят на нее?

- Тешьте себя, если вам так проще. Вы станете рано или поздно бесплотной, бессмысленной тенью. Оно и к лучшему, наверное. По крайней мере, вы не сможете меня беспокоить.
- Но профессор Дамблдор и Лонгботтомы говорили, что…
Внезапно Снейп так резко обернулся к ней, что Гермиона осеклась и умолкла.
- Дамблдор? Это он отправил вас сюда?

- В пророчестве была Шляпа, - ответила Гермиона. – И профессор Дамблдор дал мне понять, что нужно искать вас.
- Как вы нашли меня? Дамблдор не выходит из Тайной Комнаты.
«Значит, это была Тайная Комната», - Гермиона мысленно улыбнулась.
- Меня проводили. Профессор Люпин, Нимфадора Тонкс и Фред Уизли.

- Разумеется. Я бы все-таки посоветовал вам принять вашу смерть как данность. Когда-нибудь на перрон придет и ваш поезд, и вы покинете эту реальность. Правда, когда это теперь случится, никому не известно.
- Профессор, я уже дважды сказала вам, что я не умирала, - разозлилась Гермиона. – Это все проклятие Беллы Лестрейндж, понимаете? Я не знаю как, но я одновременно нахожусь и там и здесь… Наверное… Я не знаю, как это, меня сюда перенесло порталом, потом появились Фред, Люпин и Тонкс. А потом профессор Дамблдор сказал, что кроме меня, никто не может освободить перрон. Именно потому, что я не умерла!

Голова закружилась, и мигрень, так незаметно притихшая, нахлынула с новой силой, сдавив виски жестким горячим обручем.
- Мисс Грeйнджер, вы собрались картинно упасть в обморок, подобно тонконервенной деве? – Снейп даже не пошевелился в своем кресле.
- Я никогда не падаю в обморок! – отрезала Гермиона, понимая, что каменные своды кружатся в бешеном вальсе, а пол с потолком начинают меняться местами. В следующее мгновение темнота поднялась из глубины, затопила рот, ноздри, глаза, и сомкнулась над ее головой.

 Отправлено: 18.10.10 22:23. Заголовок: Глава шестая, в кото..

Глава шестая, в которой мы слышим голоса, Гермиона проявляет любопытство, а профессор Снейп умывает руки

[right]А кто не мечтал?
И я тоже мечтала
Когда-нибудь в сказку
Попасть хоть во сне.
И вот я попала -
И в сказке сначала
Таким непонятным,
Таким непонятным
Все кажется мне![/right]
***
- Она опять очнулась.
- Она как-то странно смотрит на нас. И ты заметил, она приходит в себя все реже. Сколько дней прошло после прошлого раза?
- Не помню. Мне кажется, она нас не узнает. Раньше узнавала. Что будет дальше?
- Понятия не имею. Ты придешь завтра? У меня ежедневно раскалывается голова, прямо по шраму. Я сегодня иду на встречу с очередным спецом по Темным проклятьям. Но думаю, он сам толком ничего не знает.
- Я завтра не смогу. Мы с… ну, ты понимаешь. Мы не сможем. Наверное, мы придем дня через три, вместе. А что он говорит о ней? Он смотрел ее?
- Да, сегодня. Развел руками, сказал, что помочь в данном случае практически невозможно и от него ничего не зависит. Повздыхал тут раза три и удалился.
- И что делать?
- Не знаю…
***

Гермиона очнулась от резкого запаха, ударившего в нос.
Темнота отступала медленно, оседая мутными клочьями на голове и плечах Снейпа. Он стоял возле кресла, в котором полулежала Гермиона, и держал возле ее лица какой-то клочок ткани, пропитанный едкой жидкостью. Запах по силе и качеству был сравним с тем, что обычно исходит от дохлой крысы, пролежавшей пару-тройку дней в теплом влажном месте.
- Уберите, - прошептала Гермиона. – Спасибо.

Снейп выпрямился. Шумно втянув ноздрями воздух, он произнес:
- А теперь будьте любезны пояснить, как вы все-таки сюда проникли. Никто из них, - Снейп мотнул головой вверх, - сюда не заходит. Не могут.
Гермиона села. Было неловко – хлопнуться в обморок перед профессором Снейпом, будто она и в самом деле впечатлительное нервное существо со взглядом пушистого карманного кролика.

- Я не знаю. Я плохо помню, - ответила Гермиона, не глядя на Снейпа и пытаясь растереть холодные руки. - Сюда меня перенесла старая книга, оказавшаяся порталом. Меня встретили Фред, профессор Люпин и Тонкс. И отвели в замок. Профессор Дамблдор назвал это место Вчерашним Днем, и сказал, что никто не может его покинуть, потому что поезда не приходят на вокзал Кингc-Кросс. И потом… у него было Пророчество.

- О да, - помрачнел профессор Снейп и отшвырнул пропитанную зельем салфетку в камин, отчего огонь радостно вскинулся и затрещал. – Пророчество. Почему я не удивлен? И что же там было? На этот раз вы обязаны спасать мир?
Снейп отступил на несколько шагов и сел в другое кресло – напротив Гермионы.
Постепенно вернулась четкость зрения, и девушка с удивлением поняла, что все в этой комнате вполне целое и не рассохшееся.

В камине потрескивали дрова.
Стол и кресла, хоть и не блестели, как новенькие, но и не рассыпались при малейшем прикосновении. В шкафах все стекла были целы, на полках вперемешку стояли книги, пустые и наполненные колбы и пробирки, стопки пергамента и пучки перьев.
Нигде не было заметно того кроваво-бурого мха, который проник почти во все залы и коридоры замка, кроша и разъедая гранит и дерево.

Серебряный кофейник на столе отразил лицо Гермионы. Она почему-то подумала, что, наверное, в нем есть горячий чай, или даже кофе, и что на столе как минимум четыре комплекта чашек и блюдец.
И что у нее дико замерзли ноги.
После этого она вспомнила, что профессор Снейп владеет легиллименцией. И сделала вид, что ей совершенно ничего не нужно, и вообще жарко.

Снейп сидел в своем кресле, нахмурившись, и еще больше напоминал теперь ту самую ворону. Казалось, что на нем тот же черный сюртук грубого сукна, который он носил и десять лет назад – высокий жесткий ворот, длинные манжеты до середины кисти, десятки мелких круглых пуговиц. Гермионе этот сюртук очень напоминал футляр с тысячью замков и замочков.

Кресло было тоже черное, и казалось, что руки и лицо профессора существуют в нем сами по себе.
- Я абсолютно не гостеприимен, мисс Грейнджер. Но меня не прельщает перспектива тратить на вас запасы Перечного зелья, - сухо заметил Снейп, сложив руки на груди. – Здесь не так просто добыть нужные ингредиенты.
Он придвинулся ближе к столу и к свету, и тут Гермиона заметила, что его горло обмотано темно-зеленым шарфом.
«Интересно, что у него с шеей», - подумала девушка.

- Здоровое любопытство, мисс Грейнджер? О, потрясающая гриффиндорская тактичность!
- Простите, - спокойно ответила Гермиона, пропустив весь заряд сарказма мимо ушей.
- Вы собираетесь пить свой чай? Пейте, и всего хорошего, - Снейп налил в чашку дымящуюся жидкость с острым запахом смородиновых листьев.
- Спасибо.

- Не стоит благодарности, - ответил Снейп. – Оставьте до лучших времен.
Гермиона взяла чашку в руки. Фарфор был очень тонкий, горячий и почти просвечивал.
Снейп наблюдал за ней, не отрывая взгляда, и у Гермионы возникло ощущение, что она сидит на стуле посреди огромной площади, полной народу, под тысячей софитов, и все на нее смотрят.
Хотя Снейп был один.

Она отхлебнула чай и заметила, как Снейп вздрогнул.
- Что вы так уставились на меня? Не беспокойтесь, отравы туда я не подсыпал, - голос Снейпа почти не изменился, но Гермиона за шесть лет учебы научилась различать малейшие оттенки. И сейчас поняла, что Снейп не просто удивлен.
Он поражен больше, чем если бы вдруг увидел морщерогого кизляка, попивающего кофе перед его камином, или Невилла Лонгботтома, сварившего зелье с первого раза и не взорвавшего при этом котел и половину лаборатории в придачу.
Девушка отставила чашку и скосила глаза на серебряный бок кофейника, пытаясь разглядеть свое отражение в поисках, к примеру, кошачьей шерсти на лице или еще каких неожиданностей, хотя наверняка она бы почувствовала в чае Оборотное зелье.

- Я, наверное, тоже не очень страдаю способностями к дипломатии, сэр. Мне нужна Шляпа.
Снейп не ответил. Он, не отрываясь, смотрел на ее руки, словно они внезапно превратились в русалочьи ласты или стали фиолетовыми в крапинку.
- Профессор, - повторила Гермиона. – В Пророчестве была Шляпа.
- Пророчества нельзя понимать буквально, мисс Грейнджер, - медленно ответил Снейп. – Распределяющая Шляпа действительно была у меня. Зачем она вам?

- Я думаю, что мне нужен меч. А его можно оттуда достать.
- Вы полагаете, что сможете убить того, кто сидит на перроне? – усмехнулся Снейп, и на его скулах выступили желваки. – Что сможете поднять меч?
- Я должна, - уверенно ответила Гермиона. Она старалась не очень задумываться над тем, как именно она будет это делать. Но в конце концов, она участвовала в битве с Темным Лордом – и даже не один раз.

- О, эта прекрасная гриффиндорская самоуверенность, - воскликнул Снейп. – Она всегда приводила меня в восхищение. Разумеется, без вас мир рухнет. Возвращались бы вы, мисс Грейнджер. Туда, откуда пришли. Здесь не место живым – если вы и в самом деле еще живы.

- Отдайте мне Шляпу, профессор, и я уйду, - спокойно ответила Гермиона, поднимаясь. Сколько можно проезжаться по гриффиндорцам, в конце концов. – Пожалуйста. Ведь если мне удастся освободить перрон, всем станет лучше. Каждый сможет дождаться своего поезда. И вы тоже. Ведь здесь, наверное, не очень здорово находиться, - негромко закончила она, запоздало сообразив, что, кажется, сказала бестактность.

Профессор Снейп сидел, сжимая пальцами подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки.
- Не очень здорово, - наконец проговорил он. – Это просто великолепно. Да, это не очень здорово – бесконечно проживать один день за другим в четырех стенах. Среди теней. Они проживают один и тот же день, мисс Грейнджер, один и тот же. Бесконечно. Они не приходят сюда, потому что не могут. Я их не слышу. Потому что они – тени, застрявшие на полпути. Не живые, ни мертвые. Нормальная Смерть после такого покажется милосердием. Быть тенью, мисс Грейнджер, наверное, несколько труднее, чем получать лавры.

- Но вы ведь не тень? – негромко спросила Гермиона.
Снейп промолчал. Он смотрел теперь в огонь, и яркие блики прыгали по его лицу, отчего оно словно стало резче и рельефней.
- Я не знаю, кто я, мисс Грейнджер, - наконец ответил он. – Но со мной все иначе. Мне, в отличие от них, к сожалению, хочется есть, пить, спать, мне бывает жарко или холодно, бывает… впрочем, неважно. Я бы предпочел быть тенью. Или хоть умереть по-человечески. Но почему-то мое физическое тело последовало сюда за мной. И вместо того, чтобы идти дальше, я… - Снейп умолк на полуслове.

«Мерлин всемогущий, так вот почему мы не нашли его тогда», - мелькнуло в голове у Гермионы.
- И если вы не ошибаетесь в том, что говорите… - Снейп наконец встал, подошел к Гермионе почти вплотную, так, что она смогла разглядеть костяные пуговицы его сюртука, обтянутые черной тканью, грубое переплетение нитей шарфа и седые пряди на висках. – Если вы не ошибаетесь, то вы первый… живой человек за последние пять лет, которого я вижу. Хотя я не могу понять, как это получилось.

Гермиона молчала. Когда в один день на голову сваливается столько странностей, с какого-то момента их перестаешь замечать, и новые непонятности уже не могут удивлять с той же силой.
Ну, живой человек среди теней.
Что такого, собственно?

- Уходите, - быстро сказал Снейп. – Уходите. Я ничем не могу помочь вам, и у меня нет Шляпы.
- А где она? – спокойно спросила Гермиона.
- У Беллы. Один Мерлин знает, зачем она ей. Однажды она просто выкрала ее у меня.
- Где мне найти ее?

- Беллу? Мисс Грейнджер, вы с ума сошли? – не меняя тона, поинтересовался Снейп. – Вы одна из немногих, кому удалось вырваться из ее рук. Вы что, полагаете, что она вручит вам Шляпу, похлопает по плечу и отпустит восвояси?
Гермиона пожала плечами.
- Я попробую.

- Благоразумие вам чуждо, мисс Грейнджер. Впрочем, мне все равно.
Снейп стоял очень близко, и Гермиона слышала, как тяжело он дышит. У него не было той полубесплотности, которую она заметила у Фреда Уизли, Люпина и Тонкс – он спокойно поднимал кофейник, он, видимо, пил из чашки, он кутался в шарф… Запоздало Гермиона сообразила, что поднимал он не только кофейник – хлопнулась в обморок она возле входной двери, а очнулась в кресле. Большом и теплом.

- Вам всегда все равно, профессор? Неужели вам безразлично, что будет с остальными? И с вами?
- Мисс Грейнджер, мой вам совет - поменьше пафоса. Да, мне все равно. Вас это удивляет?
- Нет, - отрезала Гермиона. – Но если вам вдруг все-таки не совсем все равно – мне кажется, что Гарри то, что происходит, тоже не безразлично.

- Поттер давно перестал быть маленьким мальчиком, мисс Грейнджер. Он способен позаботиться о себе самостоятельно. Я бы на вашем месте не стал искать Беллу, а вернулся бы к порталу. Наверняка вас где-то ждут. Здесь… Здесь вам нечего делать.
Гермиона сделала шаг к входной двери.
- Скажите все-таки, где мне найти ее? – спросила она, обернувшись.

Снейп подошел к камину, поворошил угли, и, не оборачиваясь, ответил:
- Вам достаточно просто выйти на открытое пространство и подождать. Она, как Дикая Охота, не заставит себя ждать долго. Так что поднимайтесь с кресла и отправляйтесь на подвиги. Вас ждут великие дела, - по сравнению с ядом его голоса яд Королевской Кобры показался бы шипучей водичкой. - Но имейте в виду, мисс Грейнджер… вы наверняка уже заметили, что здесь не размахивают палочками. Будьте… осторожны.

- Спасибо, сэр. Вы были чрезвычайно любезны.
Снейп промолчал.
Гермиона, решив, что запас любезностей Снейпа иссяк, вышла и закрыла за собой дверь. Хотя ей очень хотелось остаться – там было тепло, там был горячий чай и хорошее кресло. И даже профессор Снейп не так уж страшен, особенно если молчит. Можно закрыть глаза и представить, что его нет.

«С ума сойти, - думала Гермиона, снова поднимаясь по лестнице, - я ничуть не удивляюсь тому, что вижу человека в плоти и крови – человека, которого мы пять лет считали умершим и пропавшим. Он живет среди теней. Совершенно один. Я пью его чай, говорю ему спасибо и ухожу. И даже ничего не спрашиваю. Так просто не может быть».
Ее размышления прервала пустая лестничная площадка.
Тонкс, Люпина и Фреда на ней не было.

***

Когда за Грейнджер затворилась дверь, Снейп медленно опустился в кресло и прикрыл глаза.
Когда-то давно он хотел мести. Но глобальной мести не получалось, все казалось жалким и несущественным. Потом он хотел, чтобы его оставили в покое. Чтобы умолкли голоса, перед которыми он чувствовал себя виноватым. И те, которых он ненавидел – тоже умолкли бы.

Пять лет назад он, полумертвый, как ему казалось поначалу, выполз из Визжащей Хижины. Тогда он подумал, что мироздание смилостивилось над ним и вручило то, чего он так жаждал – покой.
Далеко не сразу Снейп понял, что ошибся. И что подарки Мироздание раздает, явно удерживая кукиш в кармане.
И что его окружает мир теней, люди в котором не могут с ним даже говорить. Мир, в котором постоянно холодно, даже если разжечь в камине яркое пламя. Кровавый мох горит очень ярко.

Покой? О да, сэр, конечно. Получите и распишитесь. Сколько угодно.
Пять лет он жил, почти не выходя из комнаты. Для него одного время текло так, словно он все еще жил в обычном мире, и в конце концов он перестал понимать, где находится, жив ли, мертв ли, предпочитая не задумываться о будущем, которого не было. И даже привык к безумной тишине, которую нарушал только треск огня в камине, и к чаю на смородиновом листе – красная смородина цвета крови росла в развалинах замка, хотя раньше он никогда не встречал ее у стен Хогвартса.
Странный это был мир, абсурдный и лишенный логики, понять его было невозможно. Ну, по крайней мере, Снейпу так казалось.

И покинуть его возможности не было. Даже умереть по-человечески не дали.
Но если бы ему кто-нибудь когда-нибудь сказал, что он будет радоваться, как мальчишка, тому, что в пределах досягаемости его зрения и слуха окажется – кто бы мог подумать! -Гермиона Грейнджер! Вполне живая. Которая заговорит с ним без малейшего трепета, вздернув подбородок, будет брать в руки его чашки и сидеть в его кресле… Видит Мерлин, сейчас он был бы рад поговорить с кем угодно. Но если бы ему это кто-нибудь сказал лет восемь назад, он, пожалуй, швырнулся бы банкой с тараканами.

Снейп встал, прошелся по комнате.
Девчонка представления не имеет, куда вляпалась, и о чем ее попросили. Дамблдор остается Дамблдором даже в междумирье.
А Белла - это Белла, и тут она стала еще более сумасшедшей, чем была там. Ничем хорошим это не закончится, девчонка станет такой же тенью, как и все, и впереди опять будет вечность в четырех стенах.
… А она совсем не тяжелая.

Снейп прислонился лбом к каменной стене.
Его ничего не касается. Он давно и бесповоротно умыл руки, и ему больше нет дела ни до каких пророчеств. Не осталось ни удивления, ни страха, ни любви.
Оставленные Нагини незаживающие раны, которые он прикрывал шарфом, заныли и засаднили. О да, это осталось.
Но тоже стало почти привычным.
- Это – в последний раз, - пробормотал Снейп, подбросил в камин охапку бурого мха и вышел из комнаты.

 Отправлено: 18.10.10 22:26. Заголовок: Глава седьмая, в кот..

Глава седьмая, в которой раздаются громкое мурлыканье, тихие шаги, из стен появляются привидения, а в шкафу обнаруживается Таинственный Путь

[right]В какие игры целый день
Играет Королева?
Ей головы рубить не лень
Направо и налево.
Казнить своих покорных слуг
Она всегда готова,
Но что рубить, когда вокруг
И так все безголовы?[/right]

Коридоры и лестницы в замке пересекались без всякой логики. Идти приходилось наугад. Того прохода с водой почти по пояс уже не было, и Гермиона понятия не имела, куда она идет и когда выберется наружу. Она полагала, что все неожиданности на сегодня уже закончились, но Мироздание явно припасло в рукавах по джокеру.
И хорошо, если только по одному.

Некоторые коридоры были завалены камнями и засыпаны щебнем. Гермиона ободрала руки и босые ступни, карабкаясь по ним. В какой-то момент ей показалось, что она заблудилась так, что не выберется обратно, но тут в полутьме мелькнуло что-то мохнатое. И, кажется, рыжее.
- Живоглот! – позвала Гермиона. – Неужели это все-таки ты?

Из-за угла показалась мохнатая морда.
- Как ты здесь оказался? Ты ведь не умер, правда? – Гермиона протиснулась в узкую щель в стене.
Кот сидел на каменных плитах, обернув лапы хвостом. Его морда, как и всегда, светилась Знанием, Недоступным Простым Смертным. Впрочем, такое выражение обычно имеет место быть на морде любой кошки. Если она сочтет нужным вам его показать, разумеется.

- Мррррр, - проурчал кот с мощностью старого подвесного мотора. В каменном коридоре эхо радостно прокатилось вдоль стен. Где-то послышался грохот падающих камней.
«Еще один такой «Мур», и замок развалится, как карточный домик», - подумала Гермиона.

Живоглот никогда не разговаривал, хотя не исключено, что ему было просто не о чем беседовать с людьми. Зато он очень громко мурчал и молчал. Он всегда был Котом, Который Гуляет Сам по Себе, по Другим, и вообще по Всему, Что Попадется Под Лапы. Он никогда не сообщал, куда уходит и когда вернется, но всегда возвращался ровно за пять минут до того, как Гермиона начинала всерьез за него беспокоиться. Его кличка была не более чем формальностью – его, как и всякого Настоящего Кота, совершенно не было необходимости звать – если он считал нужным, то появлялся сам.

Ну, а с собаками у него никогда не было проблем.
И, конечно же, как и всякий Кот, он легко умел находить дырки и лазейки там, где никому и в голову не пришло бы искать. А поскольку проникаемость Котов в недоступные места стала притчей во языцех и в мире магов, то не удивительно, что ему все здесь было знакомо. Любой уважающий себя Кот в состоянии найти даже дверь в лето посредине зимы, не то что во Вчерашний День.

- Мне нужно выбраться отсюда. Ты не покажешь мне дорогу?
- Мурруммууууррумур.
Кот дождался, когда Гермиона вскарабкается к нему.
- Мряк.

Живоглот потерся головой о хозяйкины джинсы в качестве приветствия и отправился вперед. Гермиона пошла за ним, надеясь, что кот догадается выбирать такие ходы, в которые она тоже сможет протиснуться.
Темные пустынные коридоры иногда казались знакомыми – вынырнет из сумрака то памятная статуя, то портрет. Стекла редких окон были в сетке мелких змеящихся трещин, будто лоб старца, покрытый морщинами. Они пропускали немного багрово-серого света, придававшего бледным лицам на портретах сходство с вампирами. Гермионе казалось, что глаза давно умерших волшебников молчаливо следят за ней в темноте.

В какое-то мгновение ей почудились шаги за спиной. Очень хотелось обернуться и посмотреть, но будто изнутри пришло совершенно иррациональное знание - делать этого нельзя. Это было из ниоткуда, из глубокого детства, когда все страхи можно убить, просто накрывшись одеялом с головой – даже живущую под кроватью страшную ызырногу кусачую.
Правда, лет с пяти Гермиона уже не пряталась под одеялом – когда отец начинал рассказывать ей страшные сказки, она с плохо скрываемым нетерпением и любопытством дожидалась его ухода, потом вытаскивала из-под подушки фонарик и сама забиралась под кровать, чтобы дождаться эту кусачую ызырногу и посмотреть на нее, наконец.
Но сейчас было иначе.
Хотя Гермиона не отказалась бы от кровати, одеяла и фонарика.

…Живоглот привел ее к большой трещине в наружной стене замка.
- Как ты думаешь, ей захочется убить меня? – задумчиво спросила кота хозяйка. – Я просто из любопытства спрашиваю.
- Мурмяу, - отозвался кот.
Гермиона пролезла в узкую щель, снова оставив на камнях некоторое количество шерсти от джемпера, ниток из джинсов и с пару квадратных дюймов собственной кожи.

- Если так будет продолжаться, я процарапаюсь до костей, - пробормотала девушка.
…Снаружи было все так же ветрено.
Ветер буквально резал ледяным ножом, и Гермиона даже перестала слышать его завывание – его заглушил стук ее собственных зубов. Спрятаться от ветра было негде, а возвращаться было нельзя, да и не хотелось. Гермиона посмотрела вверх.

Башни и стены Хогвартса громоздились над ней и уходили в высоту, теряясь в сумерках, глядя на небо полуслепыми окнами. Девушка прислонилась к гранитной стене замка.
Камни вблизи оказались пористыми и изъеденными – словно старая деревянная скамейка в саду, погрызенная древоточцами. Бурый мох торчал изо всех щелей, и Гермиона подумала, что если заснуть на полянке, покрытой таким мхом, то утром не найдут даже косточек.

Но дышалось здесь на удивление легко. И даже мигрень отпустила. Если бы еще знать, где искать Беллу и Шляпу, все было бы вообще замечательно.
- Как ты думаешь, Снейпу действительно все равно? – Гермиона почесала кота за ухом.
- Мурмяу.
- И я не знаю. Но все-таки. Подумать только – живой человек в мире теней. Почему он не хочет выбраться отсюда?
- Мурмяу? – в мурлыканье кота послышалась вопросительная интонация.

- Почему не может? Может, все-таки не хочет? Получается, что он тоже может освободить перрон. Если он живой.
Живоглот зашипел.
- Он тебе не нравится? Знаешь, как учитель он ничуть не хуже профессора МакГонагал. По крайней мере, она такая же строгая.
Живоглот издал что-то, похожее на утробный смешок.

- Ладно, вот заберем Шляпу, может, это и ему как-то поможет, - вздохнула Гермиона. – Нам ведь не жалко.
На морде Живоглота отразилось что-то вроде скептического недоверия.
О том, как именно придется забирать Шляпу, Гермиона старалась не думать.
Где-то за стеной замка снова раздался шорох и шаги. Сейчас они были слышны более отчетливо, и Гермиона почувствовала, что на позвоночнике выступил крупными каплями холодный пот. Она отступила от стены на шаг.
- Мур мумур? – промяукал Живоглот, не отставая.

- Конечно, - кивнула Гермиона. – Не боятся только дураки. Остальные страх преодолевают.
Она прислушалась - шорох затих.
Но не успела Гермиона сделать и одного вдоха, как из стены высунулась до боли знакомая призрачная голова с маленькой бородкой и едва не свалилась в траву.

- Ник?! – изумленно воскликнула Гермиона.- Хвала Мерлину, это вы!
- Вообще-то, мисс Грейнджер, я предпочитаю полное имя, если вы не возражаете. Люблю быть цельным хотя бы в этом.
- О, простите, сэр! – улыбнулась Гермиона. Она очень обрадовалась Почти-Безголовому-Нику – ведь он, в отличие от Снейпа, явно чувствовал себя здесь как дома. – Я вас так давно не видела!
- Ну, с моей точки зрения мы виделись буквально вчера, только вы были моложе лет на пять, - улыбнулся Почти-Безголовый-Ник, - простите за бестактность.

Он выплыл из стены почти целиком, но ступни остались внутри гранита.
- Вы точно такой же, каким я вас помню, - радостно сказала Гермиона.
- А чего вы хотите от привидения? – Ник попытался присесть на каменный выступ – просто ради того, чтобы Гермионе было удобнее с ним разговаривать. – Я сказал бы, что очень рад видеть вас, мисс Грейнджер, но я совсем не рад видеть вас здесь.

- Я совершенно запуталась, - смущенно ответила Гермиона. – Здесь нет никакой логики, понимаете? И я никогда не читала о таком, поэтому я никак не могу понять, как тут существуют одновременно и живые люди, и мертвые, и те, кто жив там, и привидения, и кошки, и…
- А вы уверены, юная леди, что все и всегда нужно пропустить через логику?
- Разумеется! – убежденно тряхнула головой Гермиона.

- Я вас разочарую, - Ник взмахнул руками, и голова, которую он до этого аккуратно придерживал кончиками пальцев, тут же повалилась набок. – В самые невероятные вещи проще поверить. Ведь вы один раз поверили. Правда же?
- Это было давно, - Гермиона попыталась перестать стучать зубами. – Когда к нам домой пришла профессор МакГонагал и сказала мне, что я волшебница.

- Вы ведь не потребовали доказательств, а просто поверили, - Ник пристроил голову поудобнее. – Вот и здесь так же. Сбывается все, во что вы верите и чему вы верите. А то, во что вы не верите, легко может оказаться пшиком.
Гермиона обняла себя руками за плечи и все-таки села в траву.
- Вы ведь и там, и тут бываете, да? – спросила она задумчиво.
Почти-безголовый-Ник кивнул с вполне предсказуемым результатом.

- За несколько сотен лет так и не привык, - виновато заметил он, пока руки пристраивали голову на место.
- Скажите, почему я здесь? Почему здесь те, кого мы похоронили? Почему здесь профессор Снейп – почему он здесь живой?
- Мисс Грейнджер, я ведь не Справочник по Мирам и не проводник во Вчерашнем Дне, - грустно отозвался Ник. – Хотя именно здесь мое место. Можно даже сказать, что я существую там и тут одновременно.
- Значит, они тоже станут привидениями? – Гермиона поежилась, и совсем не от холода.

- Если уедут, не станут, - печально ответил Ник. – Некоторые ждут поезда долго… а поезд не приходит. Поначалу приходишь на станцию и сидишь там платформе подолгу, раздумывая, что же не закончил… А некоторые сами не идут на вокзал. Мы же с вами как-то говорили об этом, помнится… А если кто-то упорно сидит и не уходит, то другим на станцию не попасть.

- Скажите, - Гермиона взволнованно попыталась схватить Ника за предплечье, но ее рука сомкнулась на пустоте. Пустота была слегка осязаемой. Почти как рука Тонкс. – Но ведь не все же такие? Есть некоторые… Которые совсем по-другому здесь.
- Не все, - легко согласился Ник. – И эти некоторые тоже рискуют остаться здесь навсегда. Способов много. Если, например, перестанут удивляться или не захотят верить в невероятное.

И, предвосхищая ее вопрос, добавил:
- Почему – не спрашивай. Я всего лишь сгусток протоплазмы, как сказали бы твои сородичи-магглы. Был тут один давным-давно… Впрочем, неважно. Я только знаю, что каждому дается выбор. Правда, не все его слышат, видят и понимают. Даже из Шляпы можно достать не только кролика.

- Сэр, а вы не могли бы узнать, что со мной случилось там? – негромко спросила Гермиона. – Я боюсь думать об этом. Передали бы весточку Гарри… Или профессору МакГонагал…
- Гарри не появляется в Хогвартсе последние месяцы, - Ник расправил полупрозрачную полу камзола. – Совсем. А если я передам ваш привет ему в прошлое, будущее для вас может оказаться под вопросом. Что же до профессора МакГонагал… Что я ей передам? Что встретил вас в Мире Теней? И что вы здесь бодры и веселы? Передать могу, но сделать она все равно ничего не сможет. Почему вы не возвращаетесь?

Гермиона задумчиво принялась разглядывать прореху в джинсах.
- Потому что еще не сделала то, что меня попросили, - произнесла она вслух, почти не обращая внимания на факультетское привидение, - я должна освободить вокзал. Там тот, кого раньше звали Темным Лордом. А пока он там, никто не может туда зайти. Как вы и говорили. Поэтому мне нужны Белла и Шляпа.

За стеной снова послышался шорох, но Гермиона подумала, что это Живоглот.
- Почти-Безголовый-Ник… Скажите, а почему профессор Снейп здесь живой? Не тень?
- Мисс Грейнджер, - улыбнулся Ник, - некоторые вопросы не имеют точного ответа.
- Это значит только то, что его плохо искали, - не согласилась Гермиона.

- Возможно. Спросили бы у него сами, - Ник подмигнул Гермионе. – Профессор Снейп живых людей лет пять не видел. А тени с ним не разговаривают. С вами говорят, а с ним нет.
- Почему? Он их не слышит?
- Скорее, он уверен в том, что тени не разговаривают. И в том, что некоторые вещи невозможно понять. И в том, что прекрасно обойдется без собеседников. Впрочем, мы вроде бы говорили о другом? Будьте осторожны – Белла где-то близко. Главное – не верьте ей. Вот ей верить нельзя. А то она закончит начатое.

Сэр Николас вытянулся в воздухе во весь рост. Тусклый свет с трудом проходил сквозь него.
- Вы не спросили про меня. Я ведь тоже когда-то не сел в поезд. Иногда это просто наш выбор. Тогда, когда ответ на вопрос «Почему» все-таки не находишь. До встречи, мисс Грейнджер.

Привидение медленно втянулось в стену.
Гермиона огляделась. Неподалеку, должно быть, были остатки хижины Хагрида. Крыша провалилась внутрь, опорные валуны частично разъел мох, отчего хижина перекосилась на один бок. Деревянная дверь висела на одной петле и скрипела под ветром. Гермиона медленно побрела туда, чтобы не стоять на одном месте. Она не могла вспомнить, из чего же был построен новый дом Хагрида – из камней или из бревен. Зато помнила, что хижину когда-то сожгли – и теперь не понимала, были эти развалины тенью старой хижины или новой.

- Хагрида, конечно, там нет, - рассуждала Гермиона вслух. – Зато там не заблудишься. И, наверное, внутри нет и мха – по крайней мере, можно на это рассчитывать. И ветра. И если сесть на верхнюю ступеньку, никто не подберется из-за спины.
Ее никто не слушал.

Две ступеньки из пяти обрушились. Из дверного проема тянуло запустением и тленом - конечно же, там никто не жил. Гермиона, вскарабкавшись на верхнюю ступеньку, заглянула в комнату. Когда-то ей казалось, что тут очень мало места – наверное, потому, что зайди Хагрид даже в Лондонскую Национальную Галерею, он и там произвел бы впечатление дракона в посудной лавке.

Сейчас здесь было пусто и тихо, почти как в склепе. В холодном очаге громоздились серые хлопья золы, смешанные с грязно-зелеными обломками скорлупы от драконьих яиц.
- Живоглотик, если бы я знала, где она, я бы сама к ней пошла, - вздохнула Гермиона. – Это как с экзаменами. И со стоматологами, - невесело усмехнулась она. – Чем дольше ждешь, тем хуже. Ты где? – девушка обернулась. Живоглота не было, только рыжая пыль в воздухе на мгновение сохранила форму кошачьего силуэта и тут же опала на пол. – Пошел искать ее? Это будет здорово, если найдешь.

Где-то снова послышался шорох.
Гермиона прислушалась.
Шорох повторился громче – и на этот раз он явно исходил из большого шкафа с тяжелыми дубовыми дверцами, стоящего в дальнем углу комнаты.

- Я совершенно уверена, что там просто летучие мыши, - пробормотала Гермиона. – Фонарик бы сейчас…
Она рывком распахнула дверь шкафа.
- Я не знаю, что такое фонарик, моя милая. Но никогда не открывай шкаф, если не знаешь, что в нем. Впрочем, совет тебе уже не пригодится.

Белла Лестрейндж выпустила в лицо Гермионе белесый дым со своих пальцев – почти такой же, как совсем недавно сдувала с ладоней Тонкс. Мир опять закружился воронкой темноты, пол встал колом, стремительно приблизился, и последнее, что почувствовала Гермиона – тупой удар в висок шершавым гранитным булыжником.

***

Снейп пробирался по коридорам каменного лабиринта. Когда-то он знал эту часть подземелий Хогвартса не хуже, чем свои пять пальцев – но это был не тот Хогвартс, это, по сути, была его тень. И здесь, как и там, никогда нельзя было предположить, что ждет за углом и будет ли этот угол сегодня вообще на том же месте, где был вчера.
Но если в том Хогвартсе Снейп точно знал, как идти и что делать, чтобы попасть куда нужно, здесь все эти уловки вроде «У первого поворота мысленно трижды прочитать «У Пэгги жил веселый гусь», потом идти с левой ноги», «Через восемнадцать шагов от угла закрыть глаза и повернуться один раз кругом», «Поднимаясь по лестнице, обязательно держаться за перила и не наступать на нечетные ступеньки» - не работали.

…Рыжее животное сидело на лестнице, как ни в чем не бывало. Мало здесь было полубезумных гриффиндорцев, так теперь еще их коты.
Снейп пригляделся.
Точно, это ее кот. Шляется сквозь Миры, будто через проходной двор.
Снейп наклонился и вгляделся в круглые, словно монеты, и пронзительно зеленые, словно листья подо льдом, кошачьи глаза.

- Что-то случилось? Она нашла Беллу? Или Белла нашла ее?
- Мряффф.
- Я не говорю по-кошачьи. Обратись к МакГонагал.
Кот зашипел.

- Где она? – Снейп проигнорировал выходку Живоглота. Кот встопорщил усы, шерсть у него на загривке и по хребту встала дыбом, отчего он из рыжего превратился в почти лилового. Потом Живоглот с выражением крайнего отвращения на морде опустил раздраженно подрагивающий хвост на пол.
Снейп мрачно разглядывал кота. Мысль о том, что ему надо браться за кошачий хвост, что на ладонях потом останутся тонкие кошачьи волосы, которые липнут ко всему и особенно к черному сукну, вызвала в нем легкую брезгливость.
Он никогда не любил кошек.

Особенно слишком умных. Но выбирать не приходилось – вечность в одиночестве среди молчаливых теней куда худшая перспектива, нежели шерсть на сюртуке. Тем более, что если Белла все-таки первой нашла Грейнджер, девчонке придется плохо.
Не нужно было ее отпускать. Сидел бы сейчас возле камина и пил смородиновый чай.

Который за столько лет надоел хуже лимонных долек. От гриффиндорцев одно беспокойство, как только они появляются, приходится совершенно против всякого желания ввязываться в их дурацкие авантюры.
Потому что не ввязаться невозможно, даже если думаешь, что тебе абсолютно все равно. Но поразительно – гриффиндорцы почему-то абсолютно уверены, что ты в них ввяжешься, и можно сутками напролет с пеною у рта твердить им, что это не так. Они все равно думают о тебе по-своему. Пожалуй, стоит вернуться, сесть в кресло и заварить ненавистную смородину.
Живоглот поднял морду, словно собака, и из его глотки вылетел страшный, жуткий, пронзительный вой.

Снейп похолодел.
Второго раза девчонка может не выдержать.
Он наклонился и взялся за рыжий хвост.

 Отправлено: 18.10.10 22:29. Заголовок: Глава восьмая, в кот..

Глава восьмая, в которой будет немного не по себе и немного страшно, но недолго

[right]А я ей смело говорю:
"Вас не боюсь нисколько,
И догадалась я, что сплю,
А Вы мой сон, и только!"[/right]

- Это очень странное проклятие, надо сказать. Даже когда она открывает глаза, сознание не возвращается, понимаете?
- Нет, не очень. Она ведь раньше узнавала нас. Почему сейчас перестала?
- Потому что любой процесс течет и развивается. Скажите, к ней применяли когда-нибудь Непростительные Заклинания?
- Д-да. Круцио.
- О, понятно. Спасибо. Иногда у них случаются странные побочные эффекты. Вот смотрите – она опять открывает глаза, но нас не видит.
- А вот это что? Здесь, на виске. Только что не было!
- Обыкновенная гематома и ссадина. Ну, немножко крови. Наверное, ударилась о край кровати и содрала кожу. Позовите сиделку, пусть обработают. Сожалею, но помочь ничем не могу. Вам нехорошо? У вас головные боли?
- Да… Много лет. Ничего, спасибо. Я давно к ним привык.

***

Сознание опять возвращалось медленно.
Сначала почему-то серый проваленный потолок, кружащийся воронкой, и в нем пляшущие по кругу дивные крупные звезды – такие же точно, как когда-то в детстве. В восемь лет так здорово сидеть на крыше в толстом отцовском свитере до колен и смотреть в старый телескоп с медными заклепками, и теплый ветер треплет волосы, и снизу доносятся голоса родителей, и запах печеных яблок – из кухонного окна. Щеки горят от ветра, а впереди – кусок горячей шарлотки с корицей и стакан молока, и толстая книга о звездах под подушкой.

А под кроватью никого нет.
Теперь Гермиона понимает, что чудовища, которые прячутся под кроватью – одни из самых милых существ на свете. Достаточно просто посветить им фонариком в глаза, и они исчезнут.

- Как жаль, что в этом идиотском месте нет палочек, - услышала Гермиона хриплый голос откуда-то из-за головы. Потолок постепенно перестал вращаться. Он действительно оказался проваленным, и сквозь дыру виднелось тускло-серое небо. И никаких звезд.

И пол, на котором она лежала, был выложен грубым булыжником. Гермиона поняла, что находится там же - в хижине Хагрида. И не может пошевелиться. Грубая бечевка впилась в кожу запястий и щиколоток, руки вывернуты за спину. В виске, как раз в том самом, где жила мигрень, теперь поселилась тупая сильная боль, а кожу на щеке и шее словно стянуло коркой. Гермиона почти безразлично подумала, что, скорее всего, это кровь.

- Больше всего ненавижу, когда приходится делать все руками, словно грязнокровке, - прошипела Беллатрикс, и Гермиона наконец увидела ее лицо.
Она смутно помнила Беллу. Тот жуткий вечер отложился в самой глубине ее сознания скручивающей, режущей, невыносимой болью, пронзающей до костей, не кончающейся, неостановимой, которую невозможно вытерпеть. От мысли, что сейчас все может повториться, к горлу подступила тошнота, в ушах зашумело, а шея покрылась липким противным потом.

И нельзя ни накрыться одеялом, ни залезть под кровать с фонариком. И никто не придет и не вытащит ее отсюда. Даже Снейп – во-первых, он сидит у себя в подземельях, и понятия не имеет, где она, а во-вторых – оно ему надо?
У Беллы страшные глаза. В них разум так плотно сращен с безумием, что одно уже не отделить от другого. Под глазами у Беллы темные круги, кожа будто выбелена мелом, щеки запали – она словно пытается сама стать похожей на Смерть.
Как там говорил Дамблдор? Каждый делает то, что привык?

- Драгоценная моя, ты не радуйся, что у меня нет палочки, - Беллатрикс аккуратно отвела с лица Гермионы слипшиеся от крови волосы и уселась рядом. Взяла пальцами за подбородок и потрепала по щеке. Ее жест, правда, по силе был куда больше похож на пощечину.

У Беллы сильные костлявые пальцы с обломанными ногтями, сухая тонкая кожа и спутанные колтунами черные с проседью волосы, резкие, рваные движения и хриплый голос, который иногда срывается. И глубоко посаженные черные глаза. А в них - темная пропасть, на дне которой копошатся чудовища. И фонариком их не достанешь.
– Тебе это не поможет. От меня еще никто не уходил. Тебе ведь страшно, дорогая? Ну, признайся. Я редко спрашиваю, учти, это, можно сказать, честь для тебя.

Гермиона попыталась повернуть голову, но висок прострелило болью.
- У вас ничего не выйдет.
Беллатрикс, усмехнувшись, поднялась на ноги и отошла куда-то в сторону. Гермиона не могла ее увидеть, как ни пыталась. Где-то за головой она услышала треск разгорающегося пламени и болотно-острый запах – Белла затопила камин и бросила туда кроваво-бурый мох.

- Немного холодно, ты не находишь? – Беллатрикс стала шумно открывать и закрывать рассыпающиеся в труху ящики и дверцы шкафов. – У этого огромного урода ничего подходящего нет.
Белла пнула ногой старый деревянный табурет, и он с грохотом отлетел к стене, задев плечо Гермионы.

- Девочка моя дорогая, я тебя зацепила? Прости. Ты, кстати, наверное, пожалеешь, что у меня нет палочки, потому что от Круцио на теле не остается следов. Ну, почти не остается. Тебе все еще не страшно? Гриффиндорцы все-таки идиоты. Если ты скажешь мне, что тебе страшно, наверное, я даже отпущу тебя. Ведь тебе страшно? Правда, страшно? И в животе скребется кто-то противный и мерзкий, и в душонке все дрожит, верно ведь?

Гермиона почувствовала, как к горлу подступил комок, а во рту появился отвратительный железистый привкус.
Отпустит. Как же.
- Зачем ты пришла сюда, дорогая моя? – Белла опять что-то делала за головой Гермионы. Слышно было только стук, как будто били металлом о камень, и скрип, какой бывает, если провести ножом по стеклу. В хижине стало немного теплее, но шершавый булыжник, который Гермиона чувствовала щекой, оставался ледяным.

– Скажи мне. Что ты здесь забыла? Вряд ли ты притащилась сюда только ради того, чтобы передать привет мадам Лестрейндж и послушать треск собственных косточек да запах паленой кожи.
- Это вас совершенно не касается, - ответила Гермиона. – Но у вас есть вещь, которая вам не принадлежит. Мне нужно ее забрать.

- Ты, видимо, немножко недопонимаешь, девочка моя, - лаково сказала Белла, низко наклонившись над лицом Гермионы. Девушка заставила себя не зажмуриваться. – Условия здесь теперь ставлю я. А ты будь спокойна - мы завершим начатое. Нехорошо, говорят, оставлять незавершенные дела.

- Скажите мне, где Шляпа? – спросила Гермиона. Она старалась говорить как можно спокойнее. Как будто она просто шла мимо и совершенно случайно заскочила к мадам Лестрейндж на чай. И сейчас уйдет, вот только заберет забытый накануне зонтик, то есть что вы, конечно же, Шляпу! – Не будете ли вы столь любезны, что отдадите ее мне?
- Не буду, - отрезала Белла. – Милая, ты не представляешь, как я рада, что ты пришла сюда! Мысль о том, что ты где-то ходишь, разговариваешь, радуешься своим паршивым гриффиндорским и грязнокровским радостям, меня просто убивала. Ну вот, все и готово. Смотри. Правда, замечательно?

Белла мило улыбнулась и поднесла к лицу Гермионы железную палку, которой Хагрид ворошил угли в камине.
Палка была раскалена докрасна.
Гермиона попыталась отпрянуть, но двигаться, лежа на спине со связанными руками, очень трудно.
- У тебя даже будет возможность отделаться всего парочкой следов – извини, но совсем удержаться я не смогу, - Белла закатывала глаза от предвкушения. – Расскажи мне, дорогая, как выбраться отсюда? Ты ведь не тень. Раз ты сюда как-то попала, значит, можно и выбраться обратно. Я не хочу здесь находиться, я хочу обратно. Эта рыжая сучка попробовала убить меня, но я вернусь. И она очень пожалеет!

Гермиона догадалась, что речь идет о Молли Уизли.
- Она никогда не пожалеет о том, что сделала, - медленно сказала Гермиона. – Я даже думаю, что если будет возможность убить вас снова – она это сделает.
- Ты, грязнокровка паршивая, еще пожалеешь о своих словах, - лицо Беллы исказилось, и она с размаху приложила раскаленное железо к голени Гермионы, в том месте, где джинсы были разодраны.

…Боль была невыносимой, жгучей, такой, что зазвенело в ушах и затошнило, в нос ударил запах сожженной кожи, сладковатый и тошнотворный одновременно - но в то же время боль была и какой-то отстраненной. Гермиона до скрипа стиснула зубы, чтобы не закричать, и попыталась перекатиться по булыжному полу хагридовой хижины подальше от Беллы.
- Не сметь! – взвизгнула та и ударила девушку по лицу с такой силой, что на левой щеке Гермионы тут же загорелся пятипалый след.

- Вы никогда отсюда не уйдете, - крикнула Гермиона, зажмурившись и глубоко дыша, чтобы не выпустить слезы, - вам не выбраться! Потому что перрон занят, а в другую сторону вам нет дороги! Обратно могут уйти только живые, а вы мертвы!
Белла отшвырнула раскаленную кочергу в сторону и схватила Гермиону за плечи:
- Я жива! Я жива, слышишь, ты, маленькая дрянь, я жива, я не стану дохлой мухой, как все они! Тебе не убить Темного Лорда, его никому не убить, слышишь, ты!

Все происходящее казалось неестественным – темные обшарпанные стены, пустой оконный проем, разбитые глиняные горшки в углу, огонь в камине и даже перекошенное от злобы лицо мадам Лестрейндж.
Камин был только в комнате у Северуса Снейпа. Больше никто не мог разжечь огонь.
И внезапно Гермиона поняла.

«Все, во что веришь, сбывается».
Ничего этого нет. Это все морок и игра воображения.
Иллюзия. Мертвое кажется живым.
- Я вас не боюсь, - сказала она спокойно. – Отдайте мне Шляпу. Вы все равно уже не существуете.

Белла замерла, изумленная такой неслыханной наглостью, и снова нашарила раскаленную палку. В том углу, куда она упала, мох потихоньку начал тлеть. Мадам Лестрейндж подсунула желто-алое от жара железо к самому лицу девушки:
- Я сейчас приложу это к твоему смазливому личику, и ты заговоришь совсем по-другому, - почти неслышно прошептала Белла. – Поймешь, как я не существую! Это тоже, по-твоему, не существует?

Гермиона открыла глаза. Палка перед лицом казалась плоской и ненастоящей.
- Я вам не верю, - просто ответила она. – Не верю и не боюсь. Ничего этого нет. Отдайте мне, пожалуйста, Распределительную Шляпу. Зачем вам она?

Прикосновения раскаленного металла к шее Гермиона даже не почувствовала.
- Я не боюсь вас, - спокойно повторила она. – Вы ненастоящая.
Она растянула локти в стороны и резко дернула ступнями, отчего бечевки на них лопнули, точно бумажные нитки. Иллюзия. Конечно же, иллюзия. В нее просто не нужно верить.

Камин пуст и холоден, и железный обломок решетки – тоже. Как Беллатрикс умудрилась его поднять? Тонкс и Люпин говорили, что не могут поднять даже перо.
А Белла может - неужели просто от ненависти?
- Вот видите? – Гермиона потрясла отекшими и распухшими кистями. – Главное - это поверить. Сейчас я верю в то, что ничего больше вы мне сделать не сможете. И в то, что я свободна и могу идти, куда мне вздумается.

Белла отшатнулась назад, к сырой стене. Ее рваное серое платье почти сливалось с гранитом, и вообще эта женщина сейчас вдруг стала напоминать Гермионе огромную летучую мышь, уставшую и изрядно траченную молью.
- Ты хочешь убить Темного Лорда, - бессильно прошипела мадам Лестрейндж. – Если ты это сделаешь, идиотка, ты навсегда останешься здесь! Ты не выберешься отсюда! Ты приклеишься к этому миру! И его нельзя убивать, нельзя! Его нельзя убить! Я не хочу здесь оставаться, не хочу, - Беллатрикс вдруг закрыла глаза и почти сползла на пол.

Гермиона больше не видела в ней правую руку Темного Лорда – а только старую больную женщину.
- Отдайте мне Шляпу, пожалуйста, - в очередной раз сказала Гермиона.
- Зачем она тебе?
- А вам она зачем?
Белла расхохоталась, хотя этот смех был больше похож на истерику и злобный вой баньши.

- Я ее украла, - она запрокинула голову, и стала видна худая морщинистая шея с дряблой бледной кожей, - украла у этого идиота, у этого предателя! Я не смогла, не смогла его убить, он не поверил мне, так же не поверил! Шляпа показывает Путь, глупая девчонка, она показывает дорогу, я хотела выбраться в мир живых, обратно! А она исчезла, не далась в руки, и никто не знает, где она теперь! Так что тебе не достать из Шляпы тот идиотский меч, как это сделало отродье Лонгботтомов, не достать!

Белла набрала полные руки кровавого мха и стиснула ладони. Потом медленно открыла полные ненависти глаза и сказала:
- Впрочем, я знаю одно место, где мы сможем найти то, что нам нужно. По-честному. Не думай, что я не уважаю достойных противников. Но Шляпа достанется той, кто сумеет ее взять. Ты согласна?
Гермиона на мгновение задумалась.

Посоветоваться было не с кем – ветер, завывающий снаружи и ударяющийся о гранитные глыбы дома Хагрида, ничего не мог подсказать ей. А больше рядом никого не было.
- Согласна, - спокойно ответила Гермиона.
- Тогда иди за мной, - сощурилась Белла и поднялась на ноги. – К Зеркалу. Ты ведь больше всего на свете хочешь сейчас обратно?
Гермиона не ответила.

Белла распахнула дубовую дверцу шкафа. За какими-то тусклыми коричневыми лохмотьями, висящими на крючках и до сих пор издающими изысканные ароматы драконьего помета вперемешку с запахом каменных ванильных кексов, открывался узкий подземный ход.
Белла вошла туда, не оглядываясь. Гермиона, не произнося не слова, последовала за ней.

 Отправлено: 18.10.10 22:31. Заголовок: Глава девятая, в кот..

Глава девятая, в которой будет много зеркал, отражений и прочих странностей

[right]Но в этом-то и прелесть!
Нельзя без опаски
Ни шагу ступить.
Я мчалась по сказке
Опасной дорожкой,
Спешила к развязке
Скорее успеть.[/right]

Зеркало Еиналеж когда-то, много лет назад, было спрятано профессором Дамблдором в глубине подземелий Хогвартса, чтобы никто не мог его найти и просиживать перед воспоминаниями о будущем и прошлом ночи напролет. Тех, кто не мог оторваться от созерцания видений в Зеркале, оно начинало затягивать в себя, и однажды пристрастившийся к видениям человек мог сам оказаться внутри него – в Зеркальном Лабиринте, откуда было почти невозможно выбраться
Зеркало нельзя было разбить или уничтожить другим путем – обычным или волшебным Да это и не имело смысла - ведь каждый его осколок обладал теми же опасными свойствами.

После Битвы за Хогвартс многие подземелья обрушились, переходы сместились, и запертое на многочисленные волшебные замки Зеркало совершенно случайно оказалось доступным.
Белла двигалась по подземному ходу бесшумно и быстро, словно знала дорогу наизусть. Наверное, она бы смогла пройти здесь даже с закрытыми глазами. Она ни разу не обернулась, чтобы убедиться, идет ли за ней Гермиона - видимо, была уверена, что та никуда не денется.

Каменный пол подземелья был таким же холодным, как и в замке, но Гермиона давно перестала чувствовать этот пронизывающий холод. Летучие мыши под потолком пищали и шебуршились – так же, как в лазе, ведущем из Визжащей хижины.
«Будто в дурном сне», - подумала Гермиона. - «Бежишь куда-то бесконечно, и кажется, что в этом нет никакого смысла». Она не отставала от Беллатрикс – хотя боль от ожога на голени никуда не делась, и больше всего на свете хотелось просто свернуться в комок и прореветься – желательно, в кого-нибудь, ну или хотя бы в диванную подушку. Но подушек не было, а голые каменные стены заменить их никак не могли.

Когда-то дорогу к Зеркалу охраняли многочисленные волшебные замки и загадки, потом профессор Дамблдор решил, что лучший замок – это забвение. Но теперь к Зеркалу можно было пробраться через наполовину рухнувшую стену.
…Оно стояло посередине маленькой комнаты без окон, укутанное старым хаффлпаффским знаменем. Сырые стены здесь были закрыты обветшавшими пыльными драпировками цветов хогвартских факультетов. Золото и серебро с тканей осыпалось, краски потускнели, шнуры растянулись и обвисли. Напротив Зеркала находился большой темный шкаф с приоткрывшимися дверцами. Кажется, именно из него когда-то профессор Люпин изгонял боггарта. В углах комнаты громоздились какие-то старые, намертво запертые сундуки, лежали перетянутые ремнями драконьей кожи гримуары и обросшие тысячелетними слоями пыли флаконы с древними зельями. Старые, грубые метлы были свалены возле стены в неаккуратную кучу рядом с десятками каких-то незнакомых серебристых приборов.

Если бы у Гермионы была хоть лишняя минутка, она, конечно же, не смогла бы пройти мимо таких замечательных вещей, как «Трактат о тинктуре Танатоса» или хотя бы «Древние Дары Драконов для Достойных и Дивных», но присутствие в двух шагах от себя Беллатрикс Лестрейндж отбивало всякую охоту отвлекаться на подобные вещи.
Беллатрикс с брезгливостью чопорной дамы, которой любимая кошка принесла дохлую обслюнявленную мышь, сдернула с чеканной рамы Зеркала черно-желтую выцветшую ткань.
Матовая поверхность осветилась изнутри.

Комната, отразившаяся в ней, почти ничем не отличалась от своего оригинала, но внимательный глаз мог заметить неточности – неодинаково лежащие книги, неровно висящие драпировки или криво стоящие сундуки.
Гермиона, машинально растирая ссадины на запястьях, наблюдала за Беллатрикс.
Та стояла перед Зеркалом, прямая, как палка, напоминая старую хищную гарпию, которой ободрали перья и лишили возможности убивать. Ее правая ладонь все время пыталась что-то нащупать у пояса, и Гермиона догадалась, что Беллатрикс все еще пытается найти волшебную палочку.

- Она не появляется, - шипела Белла, вглядываясь в Зеркало.
Гермиона многое знала о Зеркале Еиналеж, но никогда не видела его раньше, поэтому в первый момент побоялась смотреть в него – один раз взглянешь, потом не сможешь оторваться.
Но у нее не было выбора, и не оставлять же было Шляпу Беллатрикс!
Матовая поверхность зеркала была пуста.

В нем не было отражений ни Беллы, ни Гермионы – только пустая комната с волшебными вещами, заброшенными то ли за ненадобностью, то ли из-за того, что ими могли неправильно воспользоваться.
Вдруг поверхность Зеркала начала белеть, словно в нее понемногу добавляли молоко, и заблестела лунным камнем, мутно-полупрозрачным. Потом муть расступилась, и Гермиона увидела перрон.
Обычный вокзальный перрон, на каких она бывала сотню раз – серый асфальт, крашеные в голубой цвет скамейки, проволочные урны. Перрон был пуст, безлюден и тих, словно было раннее утро, и никто не ждал своего поезда.
Нет, не совсем пуст.

Гермиона до рези в глазах вглядывалась в меняющуюся картину.
На одной из скамеек сидел хмурый подросток. Возраст издалека определить было невозможно – он мог оказаться и мальчишкой семи лет от роду, и шестнадцатилетним юношей. Он был одет в серые обноски, такие заношенные и ободранные, что куртка и штаны были неотличимы друг от друга.
В руках подросток крутил старую войлочную шляпу.

Шляпа была с прорехами, изъеденная молью и Временем, но это была, несомненно, та самая Шляпа.
Или ее тень.
Гермиона замерла в растерянности.
Это вот его надо убить?
Достать из Шляпы меч и убить безоружного подростка?
Нет, мы так не договаривались.

«Договаривались», - прозвучал голос профессора Дамблдора в ее голове.
«Ты понимаешь, что тебе будет нужно убить его?» - Ремус Люпин прищурил глаза.
«Вы полагаете, что сможете убить того, кто сидит на перроне? Что сможете поднять меч?» голос Снейпа звучал резко и неверяще.
«Тебе не убить Темного Лорда, его никому не убить!» - возглас Беллы сорвался на визг.

- О Мерлин, что же мне теперь делать, - пробормотала Гермиона, не отрывая взгляда от перрона.
- Ты ее видишь, ты ее видишь! – прошипела Белла над самым ухом. - Отдай ее мне!
- Вы сами сказали, что она достанется тому, кому дастся в руки, - не оборачиваясь, ответила Гермиона.
- Ах, так? – Беллатрикс бросилась назад и зачем-то распахнула настежь дверцы старого шкафа. – Ты думала обмануть мадам Лестрейндж? Ты думала перехитрить меня?

Гермиона с изумлением увидела в Зеркале отражение другого зеркала – и почувствовала, как ее неудержимо затягивает прямо в зеркальную поверхность.
В то же мгновение твердые пальцы Беллатрикс впились ей в плечо.

Никогда, никогда, никогда не вставайте между двумя зеркалами.

***

Здесь было очень тихо, только откуда-то издалека доносился стеклянный звон. Ни перрона, ни Шляпы не было, только бесчисленные зеркала, в которых множились отражения. Только это были очень странные отражения. Они были разными. В одном Гермиона в строгом деловом костюме и с тяжелой шишкой на затылке шествовала по коридорам Визенгамота. В другом – лежала на полу в маленькой комнате, среди кучи детских игрушек, и протягивала куклу рыжеволосой девочке лет четырех, а та отпихивала в сторону плотного упрямого мальчишку чуть помладше, который непременно хотел понять, как кукла устроена внутри. В третьем Гермиона, в холщовом защитном фартуке и грубых перчатках, реставрировала старинный гримуар, который пытался плеваться пламенем, грызть кисточку с магическим клеем и даже кусаться. В четвертом маленькая девочка с копной волос, напоминающих воронье гнездо, рыдала в школьном туалете. В пятом – Гермиона в наброшенной на плечи университетской мантии тщательно помешивала что-то в котле. Ее левую руку, опирающуюся на лабораторный стол, накрывала чья-то ладонь – чья, было не разобрать, потому что кроме края черного суконного рукава ничего не было видно. В шестом зеркале Гермиона в ярком голубом платье сидела в зарослях желтого шиповника.

И их было много, бесконечно много.
Кто они все? И кто она сама?
«Не забудь, кто ты. Если ты забудешь, то останешься здесь навсегда».
- Сегодня странный день, - медленно повторила Гермиона то, что произнесла, как ей теперь казалось, много сотен лет назад. – Я это или не я? Как мне выбраться отсюда?
Где-то в отдалении она слышала сухой звон бьющихся зеркал и вскрики Беллатрикс.

Белла явно пыталась добраться до Гермионы, но вместо того, чтобы приблизиться к ней, с каждым шагом оказывалась все дальше.
«Найди себя настоящую, - услышала она бесплотный голос. Голос не был ей знаком. - Чего ты хочешь? Найди себя настоящую, и ты выйдешь отсюда!»
- Кто это? – спросила Гермиона.
- Ктоэто, ктоэто, ктоэто… - пронеслось по Зазеркалью.

Притчу о Зазеркалье Гермиона слышала очень давно. А может, даже и читала. О чем-то подобном, видимо, подозревали даже неволшебники – ее собственная бабушка всегда тщательно следила за тем, чтобы зеркала в доме не висели друг напротив друга, создавая бесконечные коридоры отражений. На вопрос «почему» отвечала коротко: «дурная примета».
Зеркальная магия не изучалась в Хогвартсе – считалась слишком сложной и опасной. И книг о ней было мало. Гермиона знала о Зеркалах немного.

Но она знала главное.
Никогда не становись между двух Зеркал – они утянут тебя в зазеркальный мир, и ты развоплотишься на тысячу отдельных «я», и останешься там на веки вечные, если не найдешь себя настоящую.
Гермиона поднялась на ноги, случайно зацепив одно из зеркал. Оно разлетелось на мелкие осколки, засыпав ее с ног до головы, но на месте разбившегося зеркала тут же возникло новое.
Эта? Эта? Или вот эта?

Гермиона бросилась к одному зеркалу, к другому, к третьему, и поняла, что их число бесконечно.
«Ты та, кем себе кажешься», - ободряюще зазвучал голос Дамблдора.
- Настоящая – вот эта, - Гермиона с силой стукнула себя кулаком в грудь и закрыла глаза.
Зеркала разбивались одно за другим с оглушительным звоном.

 Отправлено: 18.10.10 22:35. Заголовок: Глава десятая, в кот..

Глава десятая, в которой пьют чай и долго ведут задушевные беседы

[right]А кто не мечтал?
И я тоже мечтала
Когда-нибудь в сказку
Попасть хоть во сне.
И вот я попала -
И в сказке сначала
Таким непонятным,
Таким непонятным
Все кажется мне![/right]

- Что с ней такое? У нее теперь еще и ожог на ноге, а руки и ноги словно стеклом изрезаны!
- Сиделки ничего не знают, сэр, это само появляется, сэр! Мы не виноваты, вся дежурная смена понять не может, как это случилось, сэр! Она ведь не приходит в себя, не встает даже, сэр!
- Замолчите!
- Сэр, что с вами? Вы бледны, и лоб у вас очень горячий. Вам дать жаропонижающего зелья?
- Оставьте меня.
- Сэр, главный целитель просил передать вам, что она очень ослабла за последние дни…

***

- Зазеркалье - чрезвычайно опасное место, - услышала Гермиона над ухом знакомый голос. Ей казалось, что она летит над землей, только полет был каким-то ритмично-рваным. – И вообще, меня несколько раздражает ваша тенденция падать в обморок. Я нашел вас в куче осколков – они были даже в отворотах штанов и карманах. Кстати, я бы порекомендовал вам эпизодически вычесывать вашего кота – из него чрезвычайно лезет шерсть. Какого черта вы сунулись в Зеркало? Удивительно, что вам вообще удалось оттуда выбраться.

- Я не залезала туда, - еле слышно ответила Гермиона, с трудом разлепляя веки. – Меня толкнула Беллатрикс.
Темные каменные своды коридора мягко плыли над ее головой. Тут было очень низко, и Снейп почти задевал потолок макушкой. Иногда он был вынужден наклоняться, и тогда его подбородок касался лба девушки.
- Вы, кажется, перещеголяли вашего неубиваемого приятеля, мисс Грейнджер, - скривился Снейп, и в его голосе даже прозвучало что-то вроде уважения. – Поттер может вам позавидовать.

Голоса звучали гулко, отражаясь от каменных сводов коридора. Здесь было душно и сыро, словно в болоте.
Внизу захлюпала вода.
Видимо, она доходила Снейпу примерно до середины бедра, и Гермиона машинально подумала, что профессор может простудиться. Однако самому Снейпу, похоже, было все равно.

- С ней оказалось гораздо проще, чем с Волдемортом. В нее просто не нужно верить, вот и все, - негромко сказала Гермиона.
- Вы тоже любите называть его по имени? Кстати, не то чтобы я мечтал, что вы обхватите меня за шею, но если вы это сделаете, мне будет несколько легче вас нести. К сожалению, идти самостоятельно вы вряд ли сейчас сможете.
Гермиона снова приоткрыла глаза и совсем близко увидела грубый шарф.

- Не нужно было этого делать. Зачем вы здесь? – спросила она, но послушно обхватила Снейпа за шею. Сукно сюртука оказалось теплым, немного колючим и царапало щеку.– Вам же все равно.
- Поменьше вопросов, мисс Грейнджер. Жаль, что за глупые вопросы с вас уже не снимешь баллов – помнится, это неплохо помогало. Наверное, мне просто было очень скучно, и я от нечего делать решил прогуляться по замковым подземельям по пояс в воде. Вас устроит такой ответ?

- Нет.
- Другого не будет, - отрезал Снейп и начал подниматься по какой-то лестнице. Гермионе хотелось спрятаться от неподвижных портретов, которые, казалось, так и сверлили их взглядами мертвых глаз.
- Отпустите меня, я пойду сама.
- Куда именно, позвольте поинтересоваться?

- Назад.
- Зачем, мисс Грейнджер? Зазеркалье – жестокий мир, если вы попадете туда второй раз, вы точно не выйдете обратно. По крайней мере, это будете уже не вы. Кроме того, вы не в состоянии сейчас ходить – я же сказал вам. Вы плохо слушаете. Впрочем, как всегда.
- Мне нужна Шляпа. Раз она была в пророчестве, значит, я должна ее найти, - пробормотала Гермиона. – Вы понимаете? Должна! Или слово «долг» вам незнакомо?

Она подумала, что сюртук профессора навсегда пропах дымом от сгоревшего бурого мха и смородиновыми листьями. Правда, слово «навсегда» в этом мире звучало странно – по-другому здесь не было.
- Гриффиндорцы неисправимы, - Снейп толкнул дверь коленом и вошел в ту самую комнату, которую покинул несколько часов назад. – Нахальны и дерзки. Слова Дамбдлора для них сродни Великой Истине, не подлежащей разумному осмыслению и критике. Даже если то, что он говорит – абсолютно невероятно. А я уже никому ничего не должен, мисс Грейнджер, кроме тех обязательств, которые сам сочту нужным выбрать.

- Отпустите меня! – гневно воскликнула Гермиона и убрала руки с его шеи. – Мне нужно назад, на перрон! Вы не понимаете, в чем дело!
- Разумеется, никому, кроме гриффиндорцев, постижение Истины не грозит. Посмотрите на свои руки и ноги. Они все в крови и порезах. Да и в нормальное зеркало я бы вам рекомендовал взглянуть – узнаете о себе много полезного.
Снейп на ощупь бесцеремонно опустил Гермиону на кушетку и отошел к камину – за время его отсутствия огонь потух, а другого источника света здесь не было.

- Он сидит там совсем один, - тихо сказала девушка. – И Шляпа у него.
Кушетка была неширокой, но достаточно удобной. Гермиона подтянула ноги к груди и обхватила колени руками. О том, сколько земли и пыли с ее ног останется на обивке, она решила не задумываться. В конце концов, никто не заставлял Снейпа сажать ее сюда.

- Кто он? – спросил Снейп, не оборачиваясь. В камине затрещало, и запах горящего мха расплылся по комнате. – Очевидно, что ситуация, в которой вы будете сидеть молча – из разряда невероятных.
Гермиону передернуло от запаха, но она, стараясь глубоко дышать, подавила подкативший приступ тошноты.
- А вы в невероятное не верите? – спросила она. – Совсем? На перроне сидит Том. Не Волдеморт. Я-то думала, что на перроне Темный Лорд. Или чудовище, которое из него выросло… Тем более, все говорили, что я должна убить его.
- Все? – переспросил Снейп. – Они сами его ни разу не видели. И не были на перроне. Дамблдор тоже говорил, что его нужно убить?

- Нет, - ответила Гермиона, помедлив. – Он говорил, что нужно освободить перрон. Он не говорил об убийстве.
Снейп молча открыл дверцы шкафа и теперь звенел там склянками, перебирая их одну за другой.
- У него Распределяющая Шляпа в руках, - повторила Гермиона. – Это правда, что она может указать путь?
Снейп нашел, наконец, то, что искал, обернулся к Гермионе и мрачно смерил ее взглядом с головы до ног. Не отвечая на вопрос о Шляпе, он сказал:

- За этой дверью труба. В нее врезан медный кран. Он плохо открывается, но уж как-нибудь откроете. Я бы рекомендовал вам промыть ваши ссадины и порезы, иначе зелье будет малоэффективно, - сухо добавил Снейп и перевел взгляд куда-то в сторону.
Гермиона слезла с кушетки и молча последовала совету. Пусть не думает, что если невероятное – то значит, этого никогда не бывает.

…Из медного, местами позеленевшего крана ледяная вода текла неохотно. Кран был настолько тугой, что Гермиона с трудом смогла провернуть его на четверть оборота. Порезы щипало, пальцы от холода сводило судорогой, а струп от ожога она даже побоялась трогать. Зеркала никакого не было, и Гермиона решила, что это к лучшему – смотреть там не на что. На таком лице впору разве что сидеть. Кровь смыть нетрудно, но синяк в полщеки остался, да и следы от пальцев Беллатрикс тоже.

…Снейп ждал ее с салфеткой в одной руке и флаконом заживляющего зелья в другой. В комнате остро пахло болотом и почему-то мятой.
- Садитесь, - мрачно пробормотал профессор. – Ваше счастье, что это зелье готовится на основе Кровавого Мха… Больше, чем этого мха, здесь только пыли и гранита.

Гермиона молчала и только иногда резко втягивала носом воздух или сжимала кулаки, так что ногти впивались в ладони, пока Снейп обрабатывал ее порезы. Ей показалось, что зелье состоит из чистого льда – такими холодными казались прикосновения пропитанной им салфетки. Ледяные капли медленно стекали по коже, и страшно хотелось их стереть, но Гермиона не решилась.

- Неужели это невероятное все-таки случилось, и вы решили помолчать? – сухо спросил он, продолжая свое дело. Гермиона пожала плечами и закусила губу, когда Снейп коснулся следа ожога.
Снейп это заметил, и его движения стали более осторожными.

- Спасибо, - выдохнула Гермиона и поняла, что у нее дрожит подбородок. Еще только разреветься не хватало.
Снейп молча продолжал свое дело, наблюдая, как самые мелкие ссадины исчезают, а глубокие начинают затягиваться.
То, что она молчит – это, конечно, невероятно, но то, что он наносит зелье на ее ссадины вдвое медленнее, чем может это сделать – невероятно куда больше.

…У нее теплая кожа и хрупкие запястья. Золотистые, похожие на пух, волоски на предплечьях. На указательном пальце правой ладони – писчая мозоль. Еще бы у нее этого не было. Курносый нос, утыканный веснушками.
И она живая, живая, живая… Такая живая, что Снейп почувствовал себя мертвым куда яснее, чем это казалось ему раньше.
Но если он может прикоснуться к ней, а она к нему, если она сидит вот здесь и слушает его – и слышит – значит, он тоже живой.
Хоть немного.

Снейп смочил зельем свежую салфетку и взялся за ее правую ладонь, перебирая пальцы один за другим. Слышно, как колотится ее сердце, слышно, как она дышит, как втягивает воздух сквозь зубы, как пытается подавить непроизвольный всхлип.
Почти потухшая ненависть к Беллатрикс вспыхнула так, словно в камин плеснули хорошую порцию огневиски. А то и чистого спирта.

- Не надо, - голос у девчонки дрожал. – Не нужно ее ненавидеть.
- Что ты несешь, в конце концов? – Снейп поднял голову и посмотрел в ее глаза. – Великий Мерлин, она сотворила с тобой вот такое, и ты мне говоришь, что ее не нужно ненавидеть?! Это невозможно!
- Но она осталась в Зазеркалье, - Гермиона смотрела не на Снейпа, а куда-то мимо. – Все это заживет рано или поздно. А она никогда оттуда не выберется. Понимаете? Я здесь, я жива, а она – там. Я не могу.

Снейп плотно заткнул флакон с зельем деревянной пробкой и поставил на стол.
- Сэр, у вас брюки… мокрые, - неловко пробормотала Гермиона и густо покраснела. Еще бы чуть-чуть, и даже волосы у нее стали бы оттенка семейства Уизли.– Вы простудитесь.
- Зато будет хотя бы какое-то разнообразие в жизни. Не беспокойся за Беллатрикс. Она выберется откуда угодно, - Снейп задумался на мгновение – сменить одежду и в самом деле было бы неплохо, если бы не одно «но» – запасной в этом мире у него не было. – Такие никогда и нигде не исчезают без следа.

- Зеркало разбилось, - Гермиона старалась говорить ровно, почти равнодушно – но получалось у нее плохо. – Ей уже не выбраться. И никому не выбраться. Шляпа у Тома на перроне, а попасть туда, наверное, можно было только сквозь Зеркало. Неужели ей никак нельзя помочь?

Снейп промолчал. Взял со стола пустой чайник и пошел набирать воду. Вернувшись, поставил его на решетку в камине. Огонь радостно принялся облизывать серебряные бока, и послышался шум закипающей воды.
Гермиона молчала тоже, смущенно разглядывая грязную бахрому на своих джинсах, словно видела ее впервые.
Неловкость нарастала стремительно, и теперь каждый пытался придумать, о чем бы сказать, лишь бы разрушить молчание.
- Ты думала, что на перроне сидит чудовище, - Снейп успел первым. – Привычка бороться с ветряными мельницами не доводит до добра. Но гриффиндорцы всюду видят чудовищ – даже там, где их нет.

- Послушайте! Вы все время поминаете гриффиндорцев – как будто это какое-то ругательство, - не выдержала Гермиона. – Какая разница, у кого какой флаг? Люди – это всегда люди, как вы не понимаете! Даже Беллатрикс!
- Когда гриффиндорское… Гриффиндорское, - повторил Снейп с нажимом, - упрямство смешивается с юношеским максимализмом – получается гремучая смесь. Люди в большинстве своем куда хуже, чем о них думаешь. Поэтому гораздо удобнее видеть чудовищ – как ни странно, в этом взгляде есть здравое зерно. В крайнем случае, если и ошибешься – не разочаруешься. По крайней мере, мой опыт и моя память говорят мне, что я прав.

Снейп резким движением придвинул тяжелое кресло к камину.
- Сядь сюда, тебе нужно согреться.
- Спасибо, мне и здесь нормально, - фыркнула Гермиона. – Неужели вы все помните? Все-все?
Снейп молча шагнул к кушетке, подхватил девушку на руки и пересадил в кресло.
- Не спорь, ради Мерлина. Лучше подумай, как будешь выбираться отсюда, - ровным голосом ответил Снейп, снял с полки жестяную коробку, в которой хранил смородиновые листья, и стал крошить их в заварочный чайник. Конечно, девчонка в жизни не заметит, что ему не все равно, когда она уйдет отсюда. Даже наоборот – если она действительно уйдет, то чем быстрее это случится, тем будет проще.

Наверное, если бы она не столкнулась с Беллой, он и сам заметил бы это не сразу.
- Я не знаю, как, - вздохнула Гермиона. Запах мха стал почти незаметным, и теперь тепло медленно расползалось по рукам и ногам, словно ленивая кошка. Захотелось свернуться в кресле в клубок и закрыть глаза. – Книга-портал осталась в Визжащей хижине, но я не знаю, сработает она или нет. Вы не ответили мне.
- А ты не думаешь, что я могу не отвечать потому, что не считаю нужным? – резко ответил Снейп и стал заливать в заварник кипяток. – Хотя какая разница… Да, я помню все. Абсолютно все. Каждый день и каждую минуту.

- Это ужасно, - вырвалось у Гермионы.
– Почему?
Гермиона медлила. Ответ казался ей дерзким настолько, что это, пожалуй, будет слишком. Снейп, не дождавшись, разлил дымящийся чай в фарфоровые чашки, придвинул второе кресло и столик ближе к камину и протянул одну из чашек Гермионе, словно невзначай коснувшись ее пальцев. Потом опустился в кресло напротив.
- Ну… Я не представляю, зачем помнить все.

Снейп придвинулся ближе и коснулся виска девушки, на котором еще был заметен кровоподтек:
- Ты хочешь сказать, что завтра ты проснешься и забудешь вот это? – Снейп осторожно провел пальцами по ее скуле, щеке и подбородку. – И вот это? – он дотронулся до ее запястья.
- Ну, может быть, не завтра, - негромко сказала Гермиона. – Но когда-нибудь забуду.
Ей казалось, что она все еще чувствует прикосновение его пальцев.

…Шкафы у стен, кушетка и письменный стол тонули в полусумраке. Камин освещал только кресла и сидящих в них людей. Гермиона почувствовала, что у нее горят щеки – но, конечно же, это был виноват огонь в камине.
Только огонь.
Хотя ей подумалось, что если бы Снейп еще раз дотронулся до ее щеки…

- Это невозможно, невероятно. Нелепо. И даже просто смешно, - резко бросил Снейп, глядя прямо ей в глаза.
Его же глаза были темными настолько, что прочесть в них что-нибудь казалось невозможным. Лицо словно выбито в камне – резкие, неправильные линии, контрастные тени, через которые казалось невозможным пробиться. Где-то в глубине темных глаз горел огонь.
Гермиона вздрогнула, испугавшись, что Снейп прочел ее мысли.

- Что? – шепотом спросила она.
- Ты не сможешь этого забыть. Такое забыть невозможно, - лицо Снейпа помрачнело, и внутренний огонь погас. Он отставил чашку на столик и уставился в пламя камина.
- Смогу, - сухо ответила Гермиона. – Так вы все-таки не верите в невероятное? Никогда?
- Не верю.

- Ну и зря. Ведь то, что мы с вами вот так разговариваем, тоже невероятно.
- Это не невероятно, это абсурдно, - усмехнулся Снейп. – Поэтому и случилось.
- У меня в детстве была книга… - начала было Гермиона и осеклась. Потом улыбнулась.
- Неужели ты читала что-то помимо «Истории Хогвартса»? – хмыкнул Снейп, отвернулся от огня и снова взглянул ей в глаза.
- Разве это удивительно?

Снейп пожал плечами.
- Я не знаю, что принято читать в семьях… неволшебников.
- О, это довольно занимательная сказка. Ее написал математик. Жаль, что я не вспомнила о ней раньше, - Гермиона улыбнулась, хотя боль в виске и скуле сделала улыбку невыносимо кривой.
- Я не знаю, кто такие математики, - сухо бросил Снейп. – Мне это неинтересно.

- О, это люди, которые… Занимаются цифрами. Это похоже на нумерологию, - у Гермионы загорелись глаза. - Это очень логичная и точная наука, и без нее никак не обойтись, она дисциплинирует интеллект, формирует мышление…
- Избавь меня от необходимости слушать лекции, ради Мерлина, - скривился Снейп. – Меня научили считать в начальной маггловской школе. Я не вижу большей необходимости в математике.

- Но ведь это только самое начало, там дальше намного интереснее, там столько удивительных парадоксов, и совершенно потрясающей логики, и потрясающих задач, и…
- Ты говорила о книге.
- Да, конечно, - Гермиона кивнула. – Это сказка о невероятностях и парадоксах. Там все перевернуто с ног на голову. Просто удивительно! Так вот… Мне кажется теперь, что человек, который ее написал… Однажды он был здесь. Ну, или в каком-то месте, которое очень похоже на это.

- И какой в этом смысл? – голос Снейпа оставался таким же бесстрастным. – В наборе чепухи и парадоксов? Меня уже давно ничего не удивляет. Здесь очень быстро перестаешь удивляться или бояться. В чем смысл?
- Смысл в том, что он вернулся обратно. Значит, это возможно, - сказала Гермиона, но голос ее стал неуверенным.
- Если ты найдешь способ, буду рад за тебя.

Гермиона открыла было рот, желая что-то спросить, но не смогла. Она долго разглядывала квадратные плитки пола, мелкий узор на темном дереве кресельных поручней, буро-зеленоватые разводы мраморной полки над камином, мутное стекло книжных шкафов… Не решаясь задать простой в общем-то вопрос и не понимая, откуда вдруг взялась такая неуверенность.
- Уже проще спросить, - вдруг негромко сказал Снейп. – Ты очень громко думаешь. Для того, чтобы понять, о чем именно, даже не требуется быть легилиментом.

- А вы? Как вы будете выбираться отсюда?
- Никак, - ответил Снейп, едва заметно меняясь в голосе. Его хрипота то исчезала, то появлялась вновь. – Я останусь здесь. Меня все устраивает.
- И будете вечно жить среди теней?
- У меня нет вариантов.

- Это неправда, варианты всегда есть! – горячо взмахнула руками Гермиона, и чашка со стола улетела на пол, разлетевшись на несколько крупных осколков.
- Решила перещеголять Тонкс? – Снейп прищурился. В углах его глаз поселились непроходящие тени, и это делало черты лица еще более резкими, будто бы изможденными.

- Простите, - Гермиона слезла было с кресла, чтобы собрать осколки, но Снейп перехватил ее руку.
- Оставь, - сказал он. – Все это не имеет никакого значения. Завтра в шкафу окажется другая чашка. Тень этой, или тень той, что стоит в таком же шкафу в нормальном мире – я не знаю. В этом идиотском мире никогда нельзя быть уверенным в чем либо, никогда не знаешь, что - всего лишь тень, а что очень похоже на настоящее. О да, это было замечательной идеей Мироздания – впихнуть живого человека в мир теней и иллюзий. Которые молчат.

- Но я ведь их слышу, - осторожно сказала Гермиона. Она все еще продолжала стоять рядом с креслом Снейпа, не решаясь высвободить руку или нагнуться, чтобы собрать осколки. Твердые пальцы Снейпа обнимали ее запястье, сам он, казалось, смотрел вообще в другую сторону. – Люпина, Тонкс… Фреда.
- Я не понимаю, как ты их слышишь. Они не могут говорить.

- Потому что вы не верите, что могут, - вдруг быстро сказала Гермиона. – Я вообще об этом не задумывалась, и услышала их.
Снейп чуть не буркнул было, что гриффиндорцы вообще не склонны раздумывать, но смолчал, плотно сжав губы так, что они превратились в узкую полоску.
- Мне не о чем разговаривать с Люпином, - задумчиво добавил он, но в его голосе, хрипота которого стала вдруг особенно заметной, Гермионе послышалась неуверенность.

- Жаль, - вздохнула она. – Простите, сэр… Мне нужно все-таки попробовать выбраться отсюда. Может, на перрон есть другой путь?
- Нет туда другого пути, - Снейп поднял голову. – Нет. Вернее, я не слышал о нем. Боюсь, что… тебе придется остаться здесь. Я не знаю, что с тобой случилось в том мире, но вряд ли это будет долго продолжаться.
- Я не могу остаться здесь, - возмутилась Гермиона. – У меня там родители, друзья… Да и вообще… У меня столько незаконченного, я не могу не вернуться, понимаете? Я… я должна.

Она уйдет. Она уйдет, а он снова останется здесь один, и снова впереди будет вечность в четырех стенах, скучные молчаливые тени да стенающая в зеркале Белла, которая может однажды выйти оттуда и снова попробовать убить его. Если человек очень хочет отомстить, его не остановишь. Ладно бы, если б она его действительно убила – чтобы с результатом. А так… можно ли убить кого-то в мире, где и так нет живых? Еще бы разобраться, жив он сам или нет.

- Я не понимаю, - Снейп потянул ее за руку, и Гермиона медленно опустилась к нему на колени. – И вряд ли пойму.
Это было даже не абсурдно. Придумать определение этому было невозможно – наверное, это было ненамного более вероятно, чем стоя на крыше лицом к солнцу в зените с зажмуренным правым глазом, поджатой левой ногой и будучи вымазанным в смоле и перьях попасть из сломанного арбалета кривой стрелой дракону в глаз.
Но всем известно, что по неписаным законам именно такие шансы срабатывают.

Наверное, где-то в других мирах это никогда не случилось бы – никогда бы Гермионе Грейнджер не пришло в голову вот так запросто сидеть на коленях профессора зельеварения – пусть и бывшего профессора – разглядывая его лицо, мелкие морщинки в уголках глаз, седоватые, словно запыленные виски, бледные губы…
И, наверное, никогда Северусу Снейпу и не захотелось бы, чтобы Гермиона Грейнджер сидела у него на коленях – вот так, настороженно, но – ничуть не испуганно и очень близко, настолько близко, что ближе почти невозможно, так что можно разглядеть каждую веснушку на ее лице, каждую прядь волос, все переливы цвета от золотисто-каштанового до темно-коричневого – оттенка ее глаз.

Но здесь и сейчас шарик вероятности, пропрыгав мимо нескольких привычных ячеек, вероятных чуть более, чем выпадение снега зимой в Англии, или чуть менее, чем наступление нового рассвета, с легким стуком вошел в тот отсек, который всегда и везде раньше игнорировал.
- Пойдемте со мной, - негромко предложила Гермиона. – Правда.

- Я не могу, - ответил Снейп, не отпуская ладони Гермионы. – Я все равно не вижу в этом смысла. И потом, о незавершенных делах. Те, кого я… - Снейп нервно сглотнул, - помню, здесь. И причем не все. Некоторые уже давно в лучшем из миров, так что обратно мне просто не нужно. Я не хочу.
Он хотел сказать «те, кого я ненавижу», но не смог. И сказать «Останься» - тоже.
Одна его ладонь теперь лежала у Гермионы на коленях, вторая – на ее пояснице. И ему хотелось и дальше сидеть вот так, чтобы она никуда не уходила, чтобы чувствовать тепло ее тела, и чтобы слышать ее голос.

Подумать только – ему самому хочется, чтобы Гермиона Грейнджер говорила. Что еще невероятного или абсурдного может случиться?
Снейп невольно улыбнулся своим мыслям – вернее, уголок его губ дрогнул, и на лице мелькнуло что-то, что при известном воображении можно было назвать улыбкой.
Гермиона осторожно коснулась ладонью шарфа, намотанного у Снейпа вокруг шеи.

- Они не заживают, да? – спросила она негромко.
- Не совсем. Они зарубцевались, но не зажили окончательно. Да. Я так полагаю, что это навсегда. Видимо, эти шрамы сродни тому, которым украшен твой приятель. Они болят всю жизнь.
Гермиона попыталась представить себе этого «приятеля». То есть… она не сразу вспомнила его имя и лицо – в голове все путалось и плыло, то ли из-за удара, то ли из-за сегодняшней невероятной абсурдности событий.
«Главное, не забывай, кто ты».

Заметив, как изменилось лицо Гермионы, Снейп отрицательно покачал головой:
- Ты ничего не сделаешь. Даже не пытайся. Это бесполезно – то, что могло бы все это залечить, сделать невозможно.
- Почему? – Гермионе очень хотелось хотя бы коснуться этих шрамов, чтобы почувствовать их под пальцами – может быть, тогда будет легче понять…
- Тебе не понять, - резко ответил Снейп. – Невозможно оставить то же самое тому, кто это сделал. Невозможно. Поэтому они не заживут никогда.
Гермиона промолчала.

Мох в камине почти прогорел, и серо-бурый пепел то багровел, выдавая последний жар, то снова тускнел. В комнате стало совсем темно и тихо, и теперь было слышно, как где-то вдалеке капает вода, как скрипят тысячелетние каменные глыбы и как в темноте, где-то далеко за стенами замка, шумит ветер.
Снейп не отводил взгляда с лица девушки. Он неплохо видел в темноте, но даже если бы зрение его подводило, он мог бы представить себе, как она сидит – с прямой спиной, с задумчивым лицом, словно и сейчас - первая ученица на уроке.
Это было слишком давно, не здесь, и кто знает теперь – было ли вообще.
Гермиона тоже смотрела на него, не отводя взгляда.

Северус осторожно провел ладонью по ее спине, привлекая ближе к себе, пока ее лицо не приблизилось к его лицу на расстояние полувздоха.
Обветренные губы, на нижней – незажившая ссадина. Неумелые, несмелые, словно она – пятнадцатилетняя девочка. Но Гермиона не отстранилась, не оттолкнула, не убежала в ужасе.
Этого никогда не могло случиться.
По крайней мере, этого никогда не могло случиться там.

Гермиона осторожно обняла его за шею, мельком подумав, что с тем же успехом можно обнимать и манекен в магазине мадам Малкин – но почти тут же поняла, что ошиблась. Она чувствовала, как ладонь Северуса медленно скользит по ее спине под джемпером – сухая, шершавая ладонь, останавливающаяся на каждом позвонке и на каждом дюйме кожи, и неизменно поднимаясь выше. Еще выше. Еще. Крючки белья выщелкнулись из своих петель, и Гермиона прерывисто вздохнула, когда пальцы Северуса, скользнув вперед, коснулись ее груди.
Вдох. Выдох.

Жесткий край рукава царапал кожу, но Гермиона не хотела, чтобы это вдруг оборвалось.
Снейп почувствовал это и теснее прижал девушку к себе, осторожно касаясь губами уголка ее губ, скулы, виска, чувствуя рваный след широкой ссадины на ее коже.
…Главное, чтобы она не узнала и не поняла, что Зеркало осталось целым.
Никакого расстояния не осталось.

***

Здесь вообще нет ни времен, ни расстояний, здесь нет ничего, кроме смутных отголосков памяти и старых шрамов, которые саднят и не дают возможности уйти. Старые шрамы – словно якоря, которые держат нас, привязывают к прошлой жизни, тянут назад, не отпуская, но и не давая вернуться. Они мучают незавершенностью и неотвеченностью, и можно бесконечно снова и снова расковыривать старые болячки, сдирая с кровью едва присохшую корку, чтобы заново почувствовать едкую, саднящую боль, в тщетной попытке догадаться, как от нее избавиться. И хочется, невыносимо хочется ответить по древнему закону – око за око, чтобы там – тоже расковыривали, чтобы тоже саднило и ныло, чтобы тоже стирали сукровицу, чтобы слизывали свежую теплую кровь с пальцев. Кажется, что теплая, соленая кровь – живая.
Но это иллюзия.
Потому что такая дорога ведет в никуда, и раны прорастают до костей.

***

Никто не считал времени – да и не было его здесь, и сосчитать его было невозможно. Северусу даже показалось, что так было всегда – девушка, сидящая на его коленях, обнимающая его за шею, осторожно проводящая кончиками пальцев по его лицу. На мгновение ему почудился в этом болезненный отголосок давнего прошлого – но пропал, едва обозначившись.
Потому что сейчас его лица касались упругие вьющиеся локоны, и узкая сухая ладонь с писчей мозолью на указательном пальце осторожно гладила его по волосам. Северус боялся, что Гермиона начнет спрашивать его о чем-нибудь, спрашивать, о чем именно он не может забыть и что предпочитает помнить – а ему, пожалуй, впервые захотелось захлопнуть эту дубовую дверь в прошлое, за которой шипят живые змеи, и не открывать ее больше.

Но Гермиона молчала. Она только осторожно отвела в сторону край шарфа, и Северус не остановил ее.
- Надо просто забыть об этом, - прошептала Гермиона. – Попробуй.
Она первая принялась медленно расстегивать мелкие круглые пуговицы черного сюртука, пропахшего дымом и смородиновым листом. Петли были тугие, и пуговицы с трудом выходили из них, но Гермиона не останавливалась. Когда Северус осторожно стянул с нее тонкий джемпер, холодный воздух каменного подземелья коснулся ее плеч и груди, и по коже пробежали мурашки.

…Черный сюртук чернильным пятном сполз на пол и остался лежать там, словно жесткий хитиновый покров, временно сброшенный за ненадобностью. Несколько ударов сердца спустя в тишине послышался очередной шорох, и на темном пятне появилось светлое.
… Иногда невероятное становится единственно возможным – под воздействием обстоятельств или из-за движения светил; и вот – столкновение двух путей на узком перекрестке мирозданья, когда вероятности меняются местами только потому, что где-то на краю Вселенной взмахнула крылом бабочка.
Или потому, что так на самом деле и должно было быть.

… Теперь камин уже вдалеке, и старая, жесткая гобеленовая обивка узкой кушетки царапает спину, и чтобы не сорваться вниз, нужно сжимать плечи друг друга – забывая, забывая, забывая…
Гермиона часто дышит, и ее сердце колотится под ладонью, словно зажатая в кулаке рыбка. Северус скользит губами по ее ключице, выступающей, словно у ребенка, нащупывает круглую родинку на груди, и его пальцы двигаются все дальше, не упуская ни одного дюйма кожи, добираясь до тепла ее лона, и ему кажется, что прошлого не существует.
И будущего не существует тоже.

Что есть только здесь и сейчас – участившееся дыхание, свежие ссадины на виске и запястьях, соленый привкус крови на губах – чужой, не своей. Нет вокруг замка, подземелий, сырого тяжелого воздуха с запахом сгоревшего мха, долга и обязательств, колдовских Зеркал, а есть только тонкие руки, обхватывающие его шею, перебирающие его волосы, и потом – исступленный, изматывающий ритм, в такт биению сердца. И потом – тишина, и расслабленность, и ноющая боль в согревающихся мышцах.
И у него не хватило сил промолчать.

- Зеркало, - выдохнул он почти беззвучно.
- Что? – Гермиона приподняла голову, и Северус увидел мелкие капли пота на ее лбу. Осторожно протянул руку и стер их.
Вот. Сейчас все закончится.
- Зеркало. Оно не разбилось.
Шрамы, утихшие было, горят огнем.

 Отправлено: 18.10.10 22:38. Заголовок: Глава одиннадцатая, ..

Глава одиннадцатая, последняя, в которой мальчик на призрачном перроне достает из Шляпы билет, а Гермиона обещает вернуться

[right]Я мчалась по сказке
Опасной дорожкой,
Спешила к развязке
Скорее успеть,
Но вот и развязка,
И жалко немножко
Мне сказку свою,
Мне сказку свою
Вспоминать и взрослеть![/right]

- Почему? – теперь у нее злой, отчаянный шепот, и она торопливо одевается, натягивает свои изодранные джинсы и старый джемпер, путаясь в темноте в рукавах. Что-то в правом кармане колет ногу сквозь подкладку, но проверять нет времени. – Почему… ты сразу не сказал? Ты ведь с самого начала видел, что оно целое!
- Я говорил тебе, что мне все равно, - пожалуй, это вранье, но вряд ли она это поймет.
Гермиона замерла посередине комнаты и обернулась.

Снейп остался лежать на кушетке, вытянувшись на спине и закрыв глаза.
Его лицо стало безразличным и равнодушным. В словах нет никакого смысла, и незачем их больше произносить. Она все равно уйдет, а он останется здесь – среди теней, со своим прошлым, которое никогда не отступится от него.
А будущего не существует.

- Будущее существует, - зло сказала Гермиона, одернув джемпер.
- С каких пор легилименция вошла в число твоих способностей? – сухо поинтересовался Северус.
- Ни с каких. Просто я догадливая. Я возвращаюсь туда.

- Зачем? Зачем, черт побери, ты туда возвращаешься? Что ты можешь сделать? Ты ничего не сделаешь, он так и останется сидеть на перроне, и все мы останемся здесь до скончания веков, неужели тебе непонятно? Это ловушка, это ловушка и для мертвых, и для живых, неужели ты не поняла этого до сих пор?! – Снейп чуть не задохнулся, и его скрутил острый кашель, от которого закололо в ребрах и запершило в горле так, словно он проглотил едкошерстного драколуна.

- Я возвращаюсь, чтобы сделать хоть что-нибудь, - с вызовом ответила Гермиона. – Я не могу вот так… Сидеть и ждать, пока поезд придет сам. Можешь сказать, что все гриффиндорцы – идиоты и безумцы. В этом нет ничего нового.
Снейп промолчал.
У двери Гермиона снова оглянулась.

- Что ты медлишь? – хрипло спросил Снейп, не поворачивая головы, когда приступ кашля наконец закончился. Холод снова пробирал до костей, но было уже плевать. – Уходи. Ты все равно не вернешься. Так или иначе. Я не домовик, слава Мерлину, и не нуждаюсь в криво связанных шапочках.
- Спасибо, что сказал про Зеркало, - негромко ответила Гермиона. – Я правда не могу. Я обещала, понимаешь? И… - она хотела сказать что-то еще, но неожиданно для себя самой не смогла подобрать слов.
- Не за что, - прозвучало в ответ. Голос у Снейпа снова стал сиплым и тихим.

- Кто знает… Может, я и вернусь, - прошептала Гермиона.
Она не стала закрывать за собой дверь.

***

Гермиона бежала по темным коридорам и почему-то больше не боялась заблудиться. Она четко знала, куда идти теперь и что делать.
Фред, Люпин и Тонкс сидели там, где она их оставила в прошлый раз.
- Ты очень долго, - с сомнением сказал Ремус. – Что-то пошло не так? Он не отдал Шляпу?

Гермиона изумилась:
- Как же так, я несколько раз проходила здесь и не видела вас. Я не понимаю, почему…
- Наверное, так должно было быть, - вздохнула Тонкс. – Мне кажется, Белла куда-то исчезла. В замке стало так тихо, даже привидения стали сюда пробираться чаще.
Гермиона кивнула.
- Я знаю, где она. И знаю, где Шляпа.

Ремус кивнул и спросил:
- Нам пойти с тобой?
Гермиона вздохнула и оглянулась назад.
- Если у вас не осталось незавершенных дел… впрочем, даже если и остались, думаю, оно того стоит.
Теперь она сама вела людей-теней по каменным коридорам.
- Фред, мне кажется, ты становишься все более тонким, - Гермиона попыталась дотронуться до его руки, но не смогла уловить ее. – А твоя тень стала почти такой, как ты. Что с тобой происходит?

- Джордж, - Фред пожал плечами, и тень повторила его движение. – Он тянет меня назад. Он не отпускает меня, и, наверное, я на его месте поступил бы так же.
- Почему?
- А разве можно иначе? Наверное… наверное, нам просто очень тяжело отпустить друг друга. Осторожно, здесь лестница. Снейп говорил с тобой?

- Д-да, - с запинкой ответила Гермиона. – Да. Он говорит, что вы никогда не пробовали заговорить с ним. И что никто никогда не видел того, кто сидит на перроне.
- Мы пробовали, - возразила Тонкс. - Но он нас не слышит. Да он и не пытался нас услышать, это же Снейп! А на перрон нам просто не попасть, мы же тебе говорили. Но мы и так знаем, кто там.
- Нам сюда, - Гермиона свернула в коридор, в котором висели десятки неподвижных портретов. - Ну и что, что Снейп… ведь всегда можно попытаться…

- Ты была в Зазеркалье? – перебил ее Ремус. – Почему Белла не смогла выйти оттуда?
- Я не знаю, - неуверенно ответила Гермиона. – Наверное, она просто искала не то, что действительно хотела найти. Вон за тем поворотом будет провал в стене – нам туда.
Шороха шагов далеко позади они не услышали.

… Зеркало стояло там, где и прежде, и его поверхность была мутной и темной. Ремус с трудом закрыл распахнутую настежь дверцу шкафа, на внутренней стороне которого тоже было зеркало.
Где-то недалеко все еще слышался стеклянный звон и торопливые шаги.
Гермиона подошла к Зеркалу Еиналеж. Надо было думать о Шляпе, но ей почему-то вспоминался Северус, лежащий навзничь на кушетке и уставившийся в никуда.

- Мы должны выбраться отсюда, - Гермиона подняла голову и попыталась разглядеть хоть что-нибудь в тускло-серой плавающей мути.
По комнате словно прошелся легкий ветерок, и поверхность зеркала начала медленно светлеть изнутри. Гермиона протянула руки вперед и сделала шаг.

***

На перроне было светло и пусто, словно стояло ранее утро. Это было непривычно – ухо постоянно искало шорох метел уборщиков, шелест вчерашних газет, которые свежий ветер гоняет по асфальту, курлыканье голубей и свистки поездов, собирающихся в путь.
Ничего этого не было, и даже эхо от шагов тонуло в тумане, не успевая родиться.

На крашеной голубой краской скамейке сидел подросток. Он по-прежнему вертел в руках старую войлочную шляпу. Обноски на его плечах, обтрепанные и невыносимо старые, колыхались под ветром, дувшим откуда-то сзади.
- Доброе утро, - неуверенно произнесла Гермиона. Подросток был похож на кого угодно, только не на Темного Лорда.
- Привет, - услышала она. – Ты кто такая? Я тебя не помню, - мальчишка поднял голову и прищурился.
Гермиона изумилась – его лицо действительно постоянно менялось. То ему было шестнадцать лет, то пять, и тогда угловатость и угрюмость подростка в одно мгновение сменялись младенческой пухловатостью, то вдруг мелькало морщинистое лицо старца, то зрелое – молодого мужчины.

- А что ты помнишь? – спросила Гермиона.
- Ничего не помню, - ответил ей старец. – Меня бросили здесь, на перроне. Давно, - добавил пятилетка обиженным голосом. – Они все бросили меня, - в голосе подростка обида почти превратилась в ненависть. – Я их ненавижу!
- Ты ждешь свой поезд? – Гермиона кивнула на рельсы. Они проржавели, между шпалами пробивалась пожухлая трава, похожая на прошлогоднюю.

- Нет, я не хочу поезд, - скривилось лицо семилетнего мальчишки. – Я не люблю поезд! Там темно и ничего нет. Они меня бросили и не взяли с собой. Я ненавижу их, слышишь! – выкрикнул мальчишка лет тринадцати. – Я ненавижу. Я хочу себе большой меч, - снова круглые детские щеки, грязные от потеков слез и вокзальной пыли. – Тогда я буду самый сильный, и все будут бояться меня.
- И ненавидеть, - добавила Гермиона.

- Пускай. Главное, чтобы боялись.
- А зачем?
Мальчишка непонимающе уставился на нее.
- Затем, - ответил старец. – Я знаю, что из этой Шляпы можно достать меч, - буркнул подросток. - Мне кажется, что однажды я это видел. Кто-то достал его оттуда.
- И получилось у тебя самого хоть раз?

- Нет. Наверное, это неправильная Шляпа.
- А что ты хочешь еще? – спросила Гермиона. - Что ты хочешь на самом деле? Что ты хотел, когда только появился здесь?
Странный человек с лицом старого ребенка задумался. Лица сменяли друг друга многократно, словно Время бежало сквозь него во всех направлениях.
- Не знаю. Мне было холодно и страшно. И я захотел вернуться назад, - мальчишка зябко повел худыми плечами. – Но никто так и не пришел. Они и так меня боятся! И не хотят говорить со мной. А ты здесь зачем?

Гермиона замерла на мгновение, но другого ответа быть не могло.
- Я… Я хочу помочь тебе, - ответила она.
- Я все равно не могу уехать, - ответил старец. – Я забыл здесь свои вещи и не могу найти. А без них меня не пустят в вагон. Я не помню, кто я.
- Какие вещи? – спросила Гермиона.

- Не помню. Их было много, - подросток вздохнул. – Когда-то очень давно меня всегда ругали, если я что-то терял.
- А если ты просто поверишь, что нашел их?
- Даже если я поверю, они от этого не найдутся, - мальчишка все еще держал шляпу в руках. – Почему она не отдает меч?
- Наверное, потому, что он тебе не нужен.

- Нужен! – юношеское лицо уверено в правоте. – Любят тех, кто самый сильный. И самый красивый. Ты мне веришь?
- Мне кажется, что ты ошибаешься, - Гермиона никак не могла придумать, что такое нужно сказать, чтобы мальчишка ей поверил. – Любят очень разных.

… Худой черноволосый мужчина лежит навзничь на старой кушетке, обитой потертой гобеленовой тканью. Его глаза закрыты, а лицо кажется равнодушным и почти неживым. Ему все равно, что будет дальше.
«Северус», - Гермиона стиснула зубы, чтобы не сорваться на крик «Не верю».
«Я не должна была уходить вот так».
Северус не открывает глаз – он тоже не верит, и ему все равно.
«Не верю. Не верю, что ему все равно».

Мальчишка на скамейке рядом ждал, что она ответит. Когда-то этот мальчишка боялся смерти. Теперь он сидел в шаге от новой дороги и не желал сделать даже попытки открыть дверь.
- Ты пришла меня убить? – спросил мальчишка и взглянул ей в глаза.
- Нет, - твердо ответила Гермиона. – Почему ты так подумал?
- Потому что они все этого хотели. Они меня не любят. Ну и пусть.

- И ты будешь всегда сидеть на этой скамейке? Отсюда ведь нет другого выхода.
Мальчишка задумался. Лицо все еще продолжало меняться, но все-таки оно стало в основном мальчишечьим – скуластым и упрямым, и темные нестриженые вихры закрывали отчаянные глаза.
Ну что же сказать, чтобы он поверил?

- А ты когда-нибудь верил в невероятное? – спросила она, присаживаясь рядом. Ей совсем не было страшно – она не могла думать об этом мальчишке, как о Темном Лорде. Это всего лишь одно из его отражений. Всего лишь одно.
Мальчишка задумался. Долго смотрел на Шляпу, расправляя на ней складки и отряхивая от пыли.
- Не знаю. Может быть, и верил, - осторожно ответил он.

- Однажды к тебе пришел седобородый старец, - начала Гермиона, словно рассказывая сказку маленькому Тэдди. – И сказал тебе, что ты волшебник. И ты поверил. Пусть не сразу, но поверил. Ведь поверил же?
Мальчишка, прищурившись, смотрел на нее, словно пытаясь вытащить из Омута Памяти одно-единственное воспоминание.
- Там, куда уйдет поезд, все будет иначе, - уверенно сказала Гермиона.

- Это невозможно, - оборвал ее старец.- Все, везде и всегда, идет так, как предопределено. И никак иначе. Все движется по кругу, и поезд всегда приходит на один и тот же вокзал.
- Нет же, - отчаянно воскликнула Гермиона, - это не так. Мы сами выбираем свою судьбу. И движение не может идти по кругу, а только по спирали!
Юноша скептически усмехнулся и помотал головой.

- У меня нет никаких других шансов. Это невозможно.
- Ну, так поверь. Поверь в невозможное – без доказательств, просто так поверь. И оно сбудется.
Гермиона наконец вытащила из кармана что-то, что всю дорогу кололо ее в бедро, и уже хотела выбросить, но вдруг поняла, что это – осколок Зеркала. Того, что было внутри Зазеркалья, того, в котором сменялось множество отражений. Осколок отражения.

- Смотри, - она придвинула маленький, не больше пары дюймов в диаметре, осколок к лицу мальчишки. – Что ты там видишь?
- Ты хочешь что-то мне доказать? – усмехнулся старец.
- Нет. В доказательства тоже можно не верить. Просто смотри.
Пятилетка низко наклонился над зеркальным четырехгранником.
- Тетенька, - вдруг сказал он детским голосом. – И мальчик. Они идут по парку, и у мальчика в руке шарик.
- А теперь?

Подросток лет тринадцати, прищурившись, посмотрел в Зеркало.
- Мальчишки, - воскликнул он. – Бегут куда-то с мячами и метлами. Они полетели, полетели!
- А сейчас?
Юноша взглянул в зеркальце и его скулы чуть порозовели. Гермиона не стала спрашивать, что он увидел – что бы ни увидел, наверное, это было неплохо.

Лицо менялось, и в Зеркало смотрели все – зрелый мужчина, старец, снова ребенок, и снова, и снова…
- Который из них я? – спросил мальчишка, глядя на Гермиону взрослыми глазами.
- Ты можешь сам это решить, - ответила Гермиона. – И тогда Шляпа поможет тебе.
Мальчишка задумался. А потом с истинно-детской вредностью в голосе спросил:
- Послушай, а ты кого любишь?

В первое мгновение Гермиона растерялась, а потом рассмеялась:
- Родителей, - в зеркале возникла немолодая супружеская пара – темноволосая и темноглазая женщина и лысеющий мужчина. Те волосы, которые еще сохранились на его голове, смешно курчавились. – Друзей.
В осколке стали видны две головы – одна темноволосая, в очках, задумчиво потирающая лоб, другая – рыжая, вихрастая, улыбающаяся. Потом стали появляться другие, а мальчишка смотрел, недоверчиво щурясь и моргая.
Последним появилось бледное лицо с резкими неправильными чертами. Равнодушное и отрешенное.
Гермиона прикрыла глаза. Это, пожалуй, и есть то самое невероятное.

Мальчишка еще раз взглянул в Зеркало и неожиданно надел Шляпу на голову.
Шляпа зашевелилась, словно просыпающаяся после долгой дремоты кошка, чихнула, отчего мальчишку и Гермиону обдало облаком пыли.
- Кто здесь? – услышали они шепелявый голос. – Сколько можно таскать меня по мирам, скоро ни одной целой ниточки не останется!
- Это я, - ответил мальчик. – Это я, Том. Тот самый, что сидит сейчас здесь.
Осколок Зеркала в руке Гермионы мигнул и погас.

- И чего тебе нужно? Том. Я знаю, что ты Том. Разбудили меня опять…
- Мне, - мальчик запнулся на мгновение, - нужно выбрать.
- Нашли время и место, - ворчала Шляпа. – Я не пою песен чаще, чем раз в году. Сунь руку сюда, чадо. Если ты, конечно, точно уверен, что ты – это ты. В прошлый раз, помнится, ты выбрал что-то, что увидел в Зеркале Миров. И не захотел слушать, когда я посоветовала подумать. Не ошибись снова.

- Я не ошибусь, - мальчишка сунул руку под Шляпу. – Я оставлю меч здесь.
Шляпа зафыркала, как будто бы ту самую кошку слишком неаккуратно схватили за шиворот.
- Выбрал? – спросила она.
- Да, - твердо ответил мальчишка.
- Ну, смотри, - раздался сухой щелчок, и Шляпа медленно осела.

Мальчишка стащил Шляпу с головы. В его руке был зажат билет.
Обычный билет на поезд.
В один конец.
Вдали раздался перестук колес, и повеяло паровозным дымом.
- Спасибо, - вдруг сказал мальчик и протянул Шляпу Гермионе. Его лицо больше не менялось, и он казался подростком лет одиннадцати. – Держи.

- Зачем? – невесело спросила Гермиона.
- Вдруг… Кому-нибудь понадобится, - ответил мальчик. – Ты только вот что…
Послышался резкий свисток паровоза. Мальчишка подошел к краю перрона.
- Что? – тускло спросила Гермиона.
- Ты не забывай его. Пожалуйста, - сказал он, и, махнув рукой, шагнул вперед.

***

…Они уходили на перрон. Кто-то вдвоем, взявшись за руки, кто-то поодиночке. Фред уходил с трудом – тень не хотела отпускать его, и смотреть на то, как он рвется, было невыносимо – но он тоже смог уйти. Кто-то на прощание махал рукой – так же, как Том, кто-то просто кивал, кто-то не оборачивался, но Гермиона не думала о них.
Она думала о комнате, в которой стоит острый запах сгоревшего бурого мха и смородиновых листьев, и дверь в которую осталась незапертой.

- Мисс Грейнджер?
Гермиона тряхнула головой и поняла, что едва не заснула прямо там, на перроне. Но вокруг никакого перрона не было, а была комната со старой волшебной рухлядью и пыльными драпировками на стенах, и старое хаффлпаффское знамя свернулось черно-желтой кошкой рядом с зеркалом.

- Мисс Грейнджер?
Возле рамы Зеркала стоял профессор Дамблдор. В его руках была книга – та самая книга, которая притащила ее сюда, с алой закладкой и в темной кожаной обложке. На обложке была нарисована какая-то древняя птица, шахматная доска и огромная зубастая улыбка. У его ног бывшего директора Хогвартса сидел Живоглот и нагло ухмылялся в усы. Шляпы нигде не было видно.

- Спасибо, мисс Грейнджер, - профессор Дамблдор улыбнулся ей и взялся за край рамы. –Надеюсь, вы не слишком в обиде на меня. Это ведь и вам помогло – победив Беллу, вы избавились от проклятия. Все случилось именно так, как должно было случиться.
- Вы думаете, что все предопределено? – спросила Гермиона.

- Нисколько. Мы действительно сами делаем выбор. Хотя не всегда осознаем, что можем это сделать. Ведь так легко перепутать, не правда ли – забывать или не забывать, удивляться или нет, испытывать ли страх, любовь, восхищение, - профессор Дамблдор снова улыбнулся и протянул руку. – Отдайте мне это – ему не место в сегодняшнем дне.
Гермиона молча протянула осколок, и профессор Дамблдор вложил его между страниц книги.

- Благодарю. Все могло быть так, а могло быть иначе. Тысячи миров, тысячи вероятностей. Все могло случиться совсем иначе, если бы когда-то кого-то унесли с призрачного перрона. Где-нибудь, возможно, все было совсем не так. Возвращайтесь назад, мисс Грейнджер. Вам достаточно просто открыть эту книгу - и вы вернетесь. Прощайте, - профессор Дамблдор шагнул за мутную поверхность и растворился в привокзальном тумане.

Шаги позади заставили Гермиону вздрогнуть и обернуться.
- Это ты, - выдохнула она и уткнулась лицом в лацканы черного сюртука.
- Тебе пора, - услышала она и почувствовала, как ладонь Северуса коснулась ее волос.
- Ты не можешь оставаться здесь, - Гермиона обхватила его за шею, сминая шарф.

- Вернуться я не могу тоже. Я пришел попрощаться. Чтобы выбраться отсюда, надо поверить в невероятное – так ведь ты говорила, - Снейп отвел волосы с ее лба. – И уметь забывать. А я ни во что не верю. И ничего не забываю.
Книга, которую профессор Дамблдор положил на пол, зашелестела страницами. Гермиона обернулась. Никакого осколка в ней уже не было, а страницы словно переворачивал ветер.

- Неужели Беллатрикс так и останется в Зазеркалье?
- Когда-нибудь и она выберется оттуда. У каждого свой путь. У нас тоже, - Снейп наклонился и осторожно коснулся губами кудрявой макушки. – Ты не вернешься.
- Не надо решать за меня, - почти гневно воскликнула Гермиона. – Я сама. Только пожалуйста… Поверь. В самый последний раз.

- Во что? – спросил Северус, глядя ей в глаза.
Гермиона поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
- В невероятное. В то, что можно забыть. В то, что можно идти дальше. В то, что там, далеко, тебя давно простили. В то, что можно начать все заново и иначе. В то, что из Шляпы можно достать самый обычный билет на поезд… И еще…
- Во что? – Снейп поймал ее лицо в ладони.

- В то, что я люблю тебя.
Она выскользнула из его рук и подошла к книге. Живоглот, сидевший все это время подле нее, словно мохнатый страж, улыбнулся и шагнул в пустоту, пользуясь преимущественным правом прохода по Мирозданью.
- Я вернусь, - прошептала Гермиона и взялась за корешок.

 Отправлено: 18.10.10 22:40. Заголовок: Эпилог ...только бы..

Эпилог

[right]...только бы не разминуться,
не заблудиться
в круговороте смертей и рождений,
и в назначенный час вспомнить друг друга по первому прикосновению. (с)
- случайно услышанное[/right]
***
- Немедленно позовите главного целителя!
- Скорее! И пошлите сову мистеру Поттеру и мистеру Уизли, они велели немедленно сообщить!
- Скорее же!
- Мисс Грейнджер, вы слышите нас? Вы можете разговаривать?
- Может быть, вы хотите чего-нибудь? Воды, или покушать, или что-то еще?
- Мисс Грейнджер…
- Нет, спасибо.

Гермиона огляделась. Она сначала долго не могла понять, где находится – вокруг были кремовые стены, широкие окна, за которыми плескались ветви деревьев и шумело лето, а у ее постели бегали несколько волшебниц в кремово-желтой форме с засунутыми за обшлаги рукавов палочками.
- Спасибо. Я ничего не хочу. Только… Наверное, я хочу спать. Я немного устала.
- Конечно, мисс Грейнджер, хотя это так удивительно, вы ведь столько времени были без сознания…
- Без сознания? Как это? – Гермиона приподнялась на локте, чтобы оглядеться. Во всем теле была дикая слабость, и она увидела, что очень похудела – так худеют люди, много месяцев не встающие с постели.

- Без сознания, - уверенно ответила целительница. На ее груди красовалась карточка с именем – «Миссис Пай, госпиталь имени св. Мунго». – Вы не помните разве?
- Нет.
Целительница поправила подушки, настояла на том, чтобы Гермиона выпила воды.

- У вас начались сильные мигрени – очень давно, лет пять назад. А потом вы стали часто терять сознание, и тогда попали сюда. А потом… Потом вы потеряли сознание надолго. И почти не приходили в себя. Только иногда открывали глаза, но никого не узнавали. Это от какого-то темного проклятья, так считает главный целитель. Мистер Поттер с ним согласен.
- И сколько я не приходила в себя? – медленно спросила Гермиона.
Не было. Ничего не было. Неужели ничего не было, и все только смешной сон, немного страшный, как в детстве?
- Больше, чем полгода, - ответила миссис Пай.

Полгода. Великий Мерлин, полгода. И она ничего не помнит.
Северус.
Как же так…
Пока целительница приводила в порядок постель, в палате появился Гарри – он несся с первого этажа на третий через три ступеньки, и, наверное, если бы на больнице не было соответствующих чар, аппарировал бы прямо в палату.
- Гарри, - прошептала Гермиона, обнимая его в ответ – а он сжал ее похудевшие плечи так, что едва не задушил в объятиях.
- Ты в порядке? – Гарри смотрел на нее, словно она только что выбралась с того света.

Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.
- Не знаю, - негромко ответила Гермиона. – Наверное. А ты? Как твой шрам? – улыбнулась она.
- Ты улыбаешься, - Гарри сам засиял как новенький галлеон. – Да нормально все. Было время, когда стал невыносимо болеть – прямо голова раскалывалась точно по шраму. Но вот уже несколько дней тишина – может, навсегда?
- А как Рон? Лаванда еще не выгнала его за чрезмерное увлечение квиддичем?

- Да ты что, какое чрезмерное, подумаешь, две игры в неделю, - рассмеялся Гарри. - Все нормально, они обязательно придут сегодня.
- Буду рада их видеть, - улыбнулась Гермиона. – А как Джинни? Джордж?
Гарри смущенно улыбнулся.

- Джинни, пожалуй, прийти не сможет, - сказал он. – Ей несколько тяжеловато ходить сейчас. Ну, ты понимаешь…
- Гарри! Это просто здорово, это замечательно! – Гермиона одобрительно сжала его пальцы.
- Джорджу стало легче. Он же все ходил как тень, просто таял на глазах, - вздохнул Гарри. – Мы уже боялись, что и на нем какое-то проклятье, но никто ничего не находил. А сейчас стало как-то получше. Словно его отпустило, наконец…
- Он тоскует, - задумчиво прошептала Гермиона.

- И мы тоже, - эхом отозвался Гарри. – Ну, тебе нужно отдыхать.
Гарри посидел еще немного и ушел. Вернулась миссис Пай, чтобы поправить подушки и заставить Гермиону выпить укрепляющего зелья.
- Вы здесь не находили никакой книги? – спросила Гермиона целительницу.

- Нет, никакой, - ответила та. - Кстати, вы приготовьтесь, сейчас придет мисс Морен, обработает ваш ожог на ноге. Мы, правда, так и не знаем, откуда он, но…
- Ожог? – Гермиона откинула одеяло. Потом осторожно провела рукой по скуле, нащупывая след ссадины. Откинулась на подушки.
- Да, конечно, - сказала она. – Я подожду.

Миссис Пай ушла, а Гермиона лежала, закрыв глаза, и перед ее внутренним взором стояла комната с камином, в котором снова горел буро-кровавый мох, и заваривался чай на смородиновых листьях.

На кушетке с гобеленовой обивкой дремлет человек.
Только шарф уже не намотан у него вокруг шеи, а небрежно отброшен на круглый валик в изголовье.
«Я вернусь. А даже если не вернусь, то когда-нибудь, где-нибудь мы встретим друг друга снова. Даже если вероятность этого абсурдна, мы все равно встретимся».
Гермиона проваливается в сон – обычный, спокойный сон, без сновидений и кошмаров, целительный и волшебный, словно самое обыкновенное чудо.

***

Снейп медленно подходит к Зеркалу и стоит, задумавшись, разглядывая его мутную поверхность. Может быть, когда-нибудь на перрон придет и его поезд. Совсем скоро.
Потому что шрамы на шее заживают, и, видимо, однажды заживут совсем.
А может быть, его поезда не будет еще очень долго.
Потом он засыпает, лежа навзничь на кушетке, без снов, спокойно и глубоко, и только иногда, ближе к сумрачному рассвету, ему кажется, что кто-то склоняется над ним, касаясь губами его лба.
И он шепчет во сне – неразборчиво и неуловимо, но кажется, что это – длинное теплое имя.

***

У вечности нет конца и начала, и однажды, где-нибудь, может быть – на самом краю какой-нибудь провинциальной Вселенной, когда-нибудь случится то, что казалось невероятным.
Осенним вечером почтовая сова принесет сверток в коричневой оберточной бумаге. Окно мастерской по ремонту магических книг будет открыто. Кареглазая девушка, которая работает там, никогда его не закрывает.
В свертке окажется старая книга, и на ее обложке будут выдавлены шахматная доска, зубастая улыбка и древняя птица. Между страниц будет торчать смородиновый лист. И когда на следующее утро появится в мастерской заспанная старая колдунья, окно будет по-прежнему открыто, и ветер сбросит оберточную бумагу на пол.

***

А где-то далеко двое, узнав друг друга по одному прикосновенью, переплетут пальцы.

***
The end

 Отправлено: 18.10.10 23:51. Заголовок: офигенно!! волшебно ..

офигенно!! волшебно удивительно.

Я бы поставила четыре десятки, жалко, что зачтут только две :)
Эту вещь хочется перечитывать и перечитывать

10 / 10

 Отправлено: 19.10.10 02:30. Заголовок: чудесная сказка, вол..

чудесная сказка, волшебная, кружевная, вещественная, но у нее есть серьезный порок. если автор - <...>, то этот порок присущ и остальным ее текстам - а именно - они чересчур многословны. читатель уже все понял, у него есть картинка, его влечет сюжет, а автор добавляет еще и еще деталей, тем самым тормозя повествование. это мучительно, как гири на ногах, как бег в воде. в какой-то момент я начала читать только начала абзацев, чтобы скорость развития действия стала комфортной.
и еще. аллюзии к алисе прекрасны, но иногда они становятся слишком... буквальными, что ли, и начинают конфликтовать с прекрасным сюжетом этой сказки.

 Отправлено: 19.10.10 13:25. Заголовок: Затянули. Но финал в..

Затянули. Но финал впечатление поправил.
Если бы это был гм... ярко выраженный пейринг мне бы было читать не так интересно. А в фике героев много, что и порадовало.
8/10

 Отправлено: 19.10.10 14:58. Заголовок: Сумасшествие присутс..

Сумасшествие присутствует, стиль напоминает мне почему-то Носова. Задорно, весело, необычно и приятные диалоги)))
10/10

 Отправлено: 19.10.10 15:31. Заголовок: снейджер стандартный..

снейджер стандартный в кружевах. И "Алиса" уж слишком откровенно "торчит"

9/8

 Отправлено: 20.10.10 15:54. Заголовок: мне, конечно, не хва..

мне, конечно, не хватило конкретного конца, но понимаю, что здесь его и быть не может.
и у меня вопрос. я наверное недопоняла, но самое начало, про помолвку это уже было начало Другой истории, или на самом деле?
10\10

 Отправлено: 20.10.10 21:01. Заголовок: Algermen Большое спа..

Algermen Большое спасибо))))))
noface спасибо за внимание) нам как-то кажется, что многословие - если оно есть - все-таки больше недостаток, нежели порок, но это так, к слову)))
IncognitA Спасибо вам!)))
Afinaa Большое спасибо!))
katerson Спасибо за оценки)
кыся Спасибо вам))) *раздумывают, что ответить* Оно слишком яркое было) Слишком, понимаете? Спасибо еще раз!

 Отправлено: 20.10.10 21:32. Заголовок: Начало показалось не..

Начало показалось немного неуклюжим (было ли оно в реальности, я так и не поняла), зато потом завлекло - не оторваться. Осуждаю автора за спойлеры в названии последней главы.
1. 10
2. 10

 Отправлено: 20.10.10 22:43. Заголовок: Очень понравилось! ..

Очень понравилось!

10
10

 Отправлено: 20.10.10 23:27. Заголовок: До 6-й главы калька ..

До 6-й главы калька из Алисы слишком различима на мой взгляд.

За портрет Лонгботтомов
и

цитата:

- Пророчество, как всегда, - ответил профессор. – Они у меня есть на все случаи жизни. Если их много, какое-нибудь одно непременно сработает.

и

цитата:

«Немного терпения! Если не спится, считай до трех, - говорила ей когда-то мама. – Самое большее – до половины четвертого».

Отдельное Большое Спасибо
8/10

 Отправлено: 20.10.10 23:56. Заголовок: Потрясающе! 10/10..

Потрясающе!

10/10

 Отправлено: 21.10.10 02:48. Заголовок: Фик очень приятно чи..

Фик очень приятно читается, хотя начало настораживает: чересчур уж густы алюзии на бертоновский фанфик, да и пышность помолвки – скорее дань ему же, нежели ГП. Но, несмотря на стаж эксплуатирования темы «Алисы», мотива верить-не верить и прочую вторичность, интерпретация увлекательна и в меру абсурдна. От межмирья веет неподдельной жутью, холодом и затхлостью. Линия со Снейпом хорошо прочувствована и сохраняет романтичность, хотя и довольно предсказуема.
Только, дорогие снейджероманы, я понимаю, что вам руки чесались от Рона избавиться, но подсовывать ему Лаванду, когда полуживой труп его невесты всего полгода лежит в Мунго – это безвкусица и совершенно излишняя в данном тексте к тому же. Ну не вышла Гермиона за Рона замуж, и не вышла.
10/8

 Отправлено: 21.10.10 06:55. Заголовок: Карта Благодарим))))..

Карта Благодарим))))
yana Спасибо!
Ирэн Спасибо вам!
kos Спасибо)))
Rendomski уй, надо было все ж таки прописать яснее, надо... Не должен автор пояснять текст, все из текста должно быть ясно... Самая первая сцена тоже в "реале" не происходила - она, в отличие от остального, была только в голове Гермионы - она вообще невестой Рона в данной версии не была))))

 Отправлено: 21.10.10 11:52. Заголовок: Grape-team Самая пер..

Grape-team

цитата:

Самая первая сцена тоже в "реале" не происходила - она, в отличие от остального, была только в голове Гермионы - она вообще невестой Рона в данной версии не была))))

ну вот теперь понятней, я к такой версии склонялась, но сомневалась чуток))

 Отправлено: 23.10.10 03:21. Заголовок: Grape-team пишет: о..

Grape-team пишет:

цитата:

она вообще невестой Рона в данной версии не была)))

О, я так и подумала! В принципе, это вполне понятно из текста. Напрашивается такое мнение, потому что про Лаванду говорится так вскользь, как про что-то обычное и привычное))

Понравился мне этот снейджер, написан в соответствии с требованиями жанра)) Но хорошо бы убрать такие перлы: "отчего ее волосы окончательно рассыпались по плечам привычным вороньим гнездом". Рассыпавшееся гнездо — негодное гнездо! (а не привычное) Вообще "девочка с копной волос, напоминающих воронье гнездо" это же такой штамп из старых фиков, не ожидала тут его встретить!
Зато тема раскрыта на все сто. То есть десять.
10/8

 Отправлено: 24.10.10 08:21. Заголовок: вся уплакалась, пока..

вся уплакалась, пока дочитала.
очень светло, и грустно, и нежно, и страшно. и сказочно.

10/10


~ * ~
регистрация на дайри 30 августа 2008.
http://www.diary.ru/member/?864637<\/u><\/a>

 Отправлено: 25.10.10 00:37. Заголовок: 10/7..

10/7

 Отправлено: 26.10.10 16:23. Заголовок: Блин, мне этот фик н..

Блин, мне этот фик на столько не понравился, что я его даже не дочитала. Если автор хотел до безумия довести читателя и этим раскрыть тему - то ему это удалось, но читать про фильм Алиса в стране чудес..... Я прочла 4 главы и не увидела ничего кроме диалогов и описаний Керролла. Мне обидно. Оценок не буду ставить, потому, что уж слишком печально.