Название: Среди обязательной войны Тема: Casus belli – повод к войне Автор: marina_ri Бета: Пухоспинка Арт: current obsession Пейринг: Маркус Флинт/Оливер Вуд Жанр: angst, romance Рейтинг: NC-17 (не за секс), за секс – R Размер: миди Предупреждение: мат. Графичное описание всевозможных кошмаров. Саммари: гриффиндорцев пора проучить. Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Д. К. Роулинг и прочим правообладателям. Коллаж к фику:http://fanfiction.borda.ru/?1-15-0-00000040-000-0-0-1288870273<\/u><\/a>
Отправлено: 28.10.10 23:09. Заголовок: ГЛАВА 1 *** Майлз..
Мы чересчур увеличили дозу, Вспомнили все, что хотели забыть…
«Бог устал нас любить», Сплин.
ГЛАВА 1
*** Майлз Блетчли снял щитки и, изо всех сил стараясь не шуметь, сунул их под лавку. Команда притихла, каждый прилагал все старания, чтобы сделаться как можно незаметнее и не попасться капитану под горячую руку. Майлз был в команде дольше всех, но даже третьекурсник Малфой отлично выучил урок: если Флинт не может «прям щас» въебать Вуду, то пострадает любой, кто подвернется.
На этот раз все было совсем плохо – капитан молчал. Если бы он ревел, как раненый василиск, рычал или ругался, все было бы вполне сносно, но Маркус крушил раздевалку, не произнося ни звука.
На шкафчиках остались вмятины, лавка, с которой едва успел соскочить Дэррик, треснула пополам, тренировочные мячи ритмично скакали по головам, заставляя команду уворачиваться и прикрывать макушки.
Монтегю, смертник, блин, прочистил горло и неуверенно сказал:
– Слушай, да хер с ними. Отыграемся.
Флинт схватил Монтегю за грудки и немного потряс, так что лучший охотник команды слегка побелел, придушенный воротом собственной мантии.
– Мы отыграемся, – сказал Флинт и обвел обезумевшим взглядом команду. Майлз сглотнул и захотел отвести глаза, но не хватило духу. – Мы отыграемся, не вопрос, но скажи-ка мне, Монтегю, какого хуя мы должны весь год тренироваться в самое, блядь, неудобное время?! Это сейчас сентябрь, а к ноябрю поле будет нашим исключительно в темноте!
Поганые грифферы заслужили весь гнев капитана. А вот слизеринская команда – нет.
– Ебаный Вуд! – не выдержал Блетчли.
И всех как прорвало, понесло, зашумели:
– Урод красно-желтый, думает, все для них!
– Мудак, чтоб ему ноги бладжером переломало!
– Совсем страх потерял, давайте его подкараулим после тренировки!
– Отравить бы его, чтоб кровью харкал…
– Заткнуться всем! – рявкнул Флинт, и воцарилась тишина. – Я поговорю со Снейпом. Еще раз схожу к Хуч. Но надеяться не на что, народ.
– А почему он вообще себе позволяет так разговаривать со слизеринцами? – подал голос сопляк Малфой. Не, все же отсутствует у пацана чувство самосохранения. – Я скажу отцу, его вмиг… Ай!
Флинт приподнял Малфоя за шкирку и немножечко поболтал им в воздухе.
– Когда же ты перестанешь стучать, а, Малфой? – нежно спросил Флинт. – Нет, мы сами справимся с Вудом и гриффиндорцами. Предложения?
Он отпустил ловца, и тот мешком рухнул мимо скамейки.
– Подкараулить после их тренировки! – хмуро повторил свою идею Уоррингтон.
Он в этом году заменял Пьюси, и Майлзу его стиль игры нравился намного больше.
– Да толку? – скривился Дэррик.
– Че ты ноешь? – пихнул его Боул. – Мы его битами в фарш превратим.
– Отравить бы его, – размечтался Майлз, и Флинт зыркнул на него из-под бровей:
– Ну ты прям ведьма, Блетчли.
Майлз обиделся.
– Да ладно! У меня тетка такие составы варит, Вуда если раз в неделю поить, то никто и не проссыт, что происходит.
– А чего с ним будет? – заинтересованно спросил Боул.
– Ну… не знаю… Это надо у нее спрашивать. Можно с ума свести человека, можно сна лишить вообще, или чтобы сил не было. Зрение посадить…
– Слух, – предположил Дэррик.
– Чтоб на метле не мог держаться!
– Чтоб летать разучился!
– Ходить!
– Бить!
– Чтобы сдох, сука!
Мечты прервал странный звук, Майлз даже не сразу понял, что это. Оказалось – Флинт ржет. Редкое зрелище.
Капитан отсмеялся, вытер слезы, пожал плечами, объясняя:
– Вот же вас понесло. Принято, что ли? Травим?
– Да! – ответили все нестройно, а Майлз только теперь подумал о том, каким образом он уломает тетю Амалию поделиться средством. Не даст ведь.
***
– Перси… Ты спишь? Эй, Уизли!
– Что… Что случилось? Оливер?
– Ты уже вырубился? Извини.
– Да ладно. Чего тебе?
– Не знаю… Как-то вышло плохо.
– С чем?
– Со слизеринцами. С тренировкой с этой.
– Ты ж был счастлив, мадам Хуч дала вам хорошее время.
– Ну… Ну да.
– Ты же не подсиживал Флинта.
– Почти нет.
– В смысле?
– А то ты не знаешь, что она недолюбливает их команду.
– Я не пойму, Вуд, у тебя жажда справедливости разыгралась? Это же слизеринцы! Это Флинт!
– Знаю я. Просто заснуть не могу, вот и думаю.
– Завтра у Фреда попроси средство. Они с Джорджем варят для безответно влюбленных девчонок. От бессонных ночей.
– Мне показалось, или у тебя летом зародилось чувство юмора?
– Э… а что я смешного сказал?
– Показалось. Спокойной ночи, Уизли.
– И тебе.
***
Кассус Уоррингтон очень хотел задержаться в команде.
Пьюси мог и вернуться, у него были какие-то терки с предками, не разрешали ему играть. И Флинт сам позвал Уоррингтона на замену Пьюси. Хотелось оправдать доверие кэпа.
Поэтому Кассус первым вызвался подсыпать капитану грифферов отраву, которую прислала Блетчли тетушка. Каким-то образом Майлзу удалось ее уломать, сработала давняя любовь старой ведьмы к школьному квиддичу.
Только Флинт сказал:
– Нет. Я сам подсыплю. Сколько раз надо Вуда этим травить?
– Она пишет – два раза в неделю, месяц или два, но надо четко соблюдать пропорции и время между приемами этой дряни, – ответил Майлз.
– И что с Вуди станется?
– М… сейчас, найду. Вот. Потеря аппетита, общий упадок сил, мышечная боль при нагрузках, сонливость, вялость, снижение мыслительной активности, ухудшение памяти и внимания. Супер, я считаю.
Вся команда радостно согласилась. Звучало офигенно и совсем неопасно.
Первый матч у Гриффиндора состоится в конце осени. Если выиграет Хаффлпафф – никто из слизеринцев не расстроится.
– Раз уж ты так рвешься сделать гадость гриффиндорцам, отвлеки их внимание, пока я пообщаюсь с Вудом, – гнусно ухмыляясь, приказал Флинт.
Уоррингтон потратил на придумывание плана весь вечер, но ничего особенно оригинального в голову не пришло.
На следующий день за завтраком он сел в торце стола, и когда прибыла утренняя почта, принялся сшибать заклинаниями всех сов, которые приближались к половине Гриффиндора. Полетели пух и перья, многие слизеринцы с улюлюканьем присоединились к Кассусу, Блетчли умудрился шмякнуть красной краской о крыло белой совы Поттера, гриффиндорцы впали в ярость, рыжие близнецы полезли в драку. Снейп, к счастью, тоже не подкачал. Уоррингтон видел, как он одним движением палочки заморозил в воздухе снаряды и всех сов, которые только были в Большом Зале. А потом, ухватив рыжих нищебродов за уши, поволок их к директору.
Флинт плюхнулся рядом на скамью и хлопнул по плечу:
– Отлично сработано!
Уоррингтон поискал глазами мрачного Пьюси и состроил виноватую морду, стараясь не показать ликования.
На противоположном конце зала Оливер Вуд залпом допил тыквенный сок и утащил за собой Поттера, прижимающего к груди испачканную, обездвиженную сову.
Майлз уселся рядом.
– Первый есть! – выпалил он. – Теперь в четверг еще. У них будет тренировка завтра, поглядим, как действует.
– Ты ж говорил, там накапливается эффект? – помрачнел Маркус.
– Чего-то такое тетка писала, – кивнул Блетчли. – Но все равно, он должен хуже играть.
Флинт сдвинул брови и выбрался из-за стола.
– Я чего, виноват? Сразу никак не получится! – попытался оправдаться Блетчли, и Уоррингтон заверил его, что нет, конечно, не виноват. Может, капитан вообще на другое напрягся.
– Ага, на другое, – буркнул Майлз. – Наш капитан может думать о двух вещах: Вуде и квиддиче, то есть вообще-то это все один квиддич. Ладно, пойду, зелье на порции разделю, высушить еще эту хрень надо на четверг.
Уоррингтона перло до самого вечера. Год обещал быть вполне сносным.
***
Падение начинается, стоит Оливеру натянуть до подбородка одеяло и смежить веки. Он падает, он знает, что еще не спит, нельзя заснуть так быстро, но открыть глаза никак не получается.
Все тело немеет, только пальцы, кажется, еще шевелятся, и Оливер хватается за край кровати. Суставы сводит, под руками – пустота. Уши болят от свиста воздуха, Оливер ждет удара о землю, но его нет, он помнит, как точно так же падал с метлы, но он никогда не боялся, он знал, что под ним – песок, он знал, что его падение можно затормозить заклинанием, взрослые смотрят и не дадут погибнуть. А сейчас застывает сердце от неизвестности.
Оливер не в силах представить себе такую невообразимую высоту. Откуда можно падать столь долго?.. Магловские летательные аппараты не забираются так далеко, Оливер знает, что даже если он упадет в воду, на пуховую перину или в песок, в его теле не останется ни одной целой кости, череп разлетится в мелкое крошево, сердце взорвется при ударе, ребра пропорют грудную клетку.
Оливер пытается кричать, но собственный голос не слышен, потоки воздуха относят звуки в сторону, Оливер ждет боли, он хочет ее, он мечтает, чтобы все просто закончилось.
Цветные пятна перед глазами, щеку царапает ветка – это метла. Что-то зеленое застилает глаза. Оливер не может ухватиться за протянутую руку, он не соображает совсем, и только когда его тащат вверх, когда направление его падения меняется, когда он продолжает лететь к ослепительному солнцу, он понимает, что оседлал древко, а перед глазами крепкая шея и черноволосый затылок Флинта.
Оливер всхлипывает от облегчения, крепко держась за Маркуса, почти плачет в широкую спину и просыпается на полу, весь мокрый от пота.
В спальне тихо, только посвистывает во сне Уизли. У Оливера не хватает сил, чтобы забраться на кровать, он до сих пор умирает от ужаса и облегчения. Он тянет на себя одеяло, заворачивается в него и так сидит до утра, упираясь затылком в матрас. Боясь снова заснуть.
***
Монтегю очень уважал своего капитана, но иногда не понимал его совсем. Изредка хотелось бы вовсе не иметь вопросов, но вопросы были, и Монтегю запихивал их подальше. Марк ценил его мнение, так что нехрен нарываться лишний раз. Ну, подумаешь, пришло Флинту в голову проследить за состоянием здоровья Вуда, все бывает. Монтегю следил, не проблема.
На завтрак Олли выперся и правда бледным, немного потрепанным, но к обеду разошелся, и никаких изменений в его дальнейшем поведении Монтегю не заметил. Впрочем, была одна странность: на тренировке гриффиндорский капитан не летал, а руководил командой с трибун. Правда, иногда капитаны так поступали – Флинт вон тоже порой говорил мрачно: «Сегодня посмотрю на вас, долбоебов, с нижней точки. Чтоб не халявили!»
Отчет о Вуде Марк выслушал молча, кивнул и после ужина отправил следить за подопытным Уоррингтона. Ну не псих ли? К чему лишние сложности?
К среде Блетчли отчитался, что новая доза готова, и Флинт собрал команду.
– Кто будет отвлекать грифферов?
Монтегю не выдержал.
– Марк, да чего ты паришься? Давай я подойду, заговорю, всыплю порошок, никто не заметит, шумиха зачем?
– Вместе подойдем, – подумав, решил Флинт.
Монтегю пожал плечами. Так, наверное, даже удобнее.
В четверг утром вся команда была на взводе – Монтегю с Флинтом направились к гриффиндорскому столу.
– Сам кинешь? – спросил Монтегю, и Марк кивнул.
Ладно. Вуд с близнецами и старостой обсуждали что-то в полголоса.
Монтегю сразу оттеснил старшего Уизли плечом и уселся между ним и Вудом. Марк навис сверху, а близнецы выпрямились и широко, недобро ухмыльнулись. Одинаковые ублюдки.
– Чего надо? – спросил Вуд.
– Расписание обсудить, – прогудел Марк и показал зубы.
– Ой, а чего это ты тут кушаешь? Кашку? – Монтегю придвинул к себе тарелку Вуда. Вуд потянул ее на себя.
Перси сзади пыхтел и пытался столкнуть непрошеного соседа со скамейки. Монтегю махнул кулаком назад, даже не взглянув, куда попал. Староста гриффиндорцев ойкнул, две палочки его братьев вжались Монтегю в кадык.
– Да чего вы такие негостеприимные? – громко возмутился он.
– Мы не могли бы все обсудить у мадам Хуч? – нервно спросил Вуд.
– Катись отсюда, слизь зеленая! – выплюнул один из братьев Уизли.
– Нет, не могли, чего ее лишний раз дергать? – любезно ответил Марк.
– Вам что, дуэли захотелось? – вскочил на ноги Монтегю и кончиком палочки легонько стукнул Персиваля по макушке.
– Да мы тебя так заколдуем, до конца года будешь кашлять слизняками! – опять кто-то из рыжих.
– Как ваш братец Рон? – Монтегю увидел, что упомянутый братец пробирается к ним сквозь толпу.
– Флинт, мы можем… Фред, Джордж, ну хватит! Флинт, мы можем через пятнадцать минут возле поля обговорить это все? – Оливер тоже вскочил на ноги. Теперь он переводил напряженный взгляд с Марка на Монтегю.
– Кушай кашку, – посоветовал Маркус и ретировался.
– Так через пятнадцать минут? – крикнул им в спину Вуд. Флинт, не оборачиваясь, выбросил вверх кулак.
– Успел? – спросил Монтегю.
– Сто раз бы успел, – хохотнул Флинт.
Ну хоть настроение у капитана исправилось, и то дело.
***
Мелкие, ядовитые насекомые ползают под кожей, выгрызают ходы и норы, жрут Оливера изнутри. Он остервенело чешет руки, ноги, живот, он крутится, пытаясь понять, где находится, но вокруг только земляные влажные стены ямы, и он голый на самом дне, и Мерлин помоги, пожалуйста, помоги! Его едят.
Грязная кожа содрана, черное под ногтями, кровь выступает, как пот, красные капли отсвечивают в темноте. Оливер кричит и катается по дну, пытаясь почесать спину, задницу, ноги; он сорвал голос, он зовет на помощь, но свет далеко вверху все такой же безжалостный и яркий.
Оливер с трудом садится, вжимается спиной в холодную землю, ломает ногти, чешет голени, кисти, предплечья. Зуд невыносимый, облегчения не наступает, он бьется затылком о мягкое, сползает снова вниз, изгибается на полу.
Он видит торчащие ветки, видит ходы внутри стен, он знает – эти жуки, червяки или кто это… они там, сейчас только и ждут, когда можно будет наброситься, забиться в рот, в нос, прогрызть себе путь внутрь, ввернуться сквозь пупок прямо в желудок. Оливер сходит с ума от зуда, страха и боли.
Когда небо заслоняет чье-то лицо, он не сразу узнает Флинта.
Капитан слизеринцев держит над ямой ведро. Теплая вода льется вниз, на истерзанный живот, израненные ноги, и это приносит такое облегчение, что Оливер, наверное, шепчет Флинту: «Спасибо».
Оливер просыпается, и блядь. Этого не может быть, блядь, этого просто не может быть! Кажется, он обмочился.
Он даже в детстве…. Никогда… Что происходит?
Что происходит?!
Руки и ноги Оливера исцарапаны до ран, под ногтями – темная кровь.
Если бы он не… Можно было бы сказать кому-то. Сходить к мадам Помфри.
Посоветоваться с Перси.
Оливер меняет простынь и думает, что скорее умрет, чем признается хоть одной живой душе.
***
– Я смогу это сделать. В воскресенье, рано утром, никто не увидит.
– Малфой, какого хрена тебе от меня надо?
– Маркус, пожалуйста, позволь доказать мне. Я и без отца могу отлично колдовать. Вуд даже не заметит.
Флинт наморщил узкий, обезьяний лоб. Деревянную щепку он гонял по рту уже минут двадцать, от чего она на обоих концах разлохматилась, как мочалка. У Драко аж тошнота подкатывала к горлу, когда он на это смотрел. Ничего. Пусть только разрешит. Драко докажет и капитану, и всем слизеринцам: он круче каждого в команде. Зачем устраивать шум и заводить идиотские разговоры, если можно все сделать тихо и безопасно?
– Маркус, три дня прошло, все равно пора давать ему дозу.
– Ты следил за ним вчера?
Драко кивнул без энтузиазма. Отлично вообще, совсем Флинт края потерял, забыл уже, кто команду спонсирует? Отправлять Малфоя следить за гриффиндорцами – можно ли унизить сильнее?
Впрочем, Драко все равно собирался узнать, насколько Поттер хорошо сейчас летает.
– Ну? – Флинт прожег темным злым взглядом, и Драко нехотя начал отчет:
– Вуд летает очень мало, разговаривает со своими только на тренировках, все время рукава мантии натягивает на пальцы, не замечал, чтоб он так раньше делал, прям мания.
– Ты Майлза слушал вообще? Чего там тетка его писала? Про вялость, что спать хочет, нарушение там… памяти… Это видно?
Драко вздохнул про себя.
– Ну Маркус, как же я пойму, что там у него снижено? Он зашуганный, дерганный. Эта штука точно действует, ты иди сам за ним пошпионь.
– Делать мне нечего. Все, вали.
– А что насчет моего способа?
– Ладно, отвянь. Завтра скажешь, я сам сделаю.
Горилла неотесанная!
Драко решил обязательно попросить отца похлопотать, пусть капитаном сделают Монтегю. А года через два можно самому взять власть.
В воскресенье Флинт подвалил до завтрака.
– Каким заклинанием собирался пользоваться?
Драко мысленно закатил глаза.
Под его чутким руководством Флинт заставил маленькую темно-зеленую склянку скакнуть саранчой на гриффиндорский стол и проползти его целиком. Перед тарелкой с омлетом Вуда Флинт затормозил, и Драко уже хотел было сам опрокинуть порошок в тарелку, но Флинт отвесил ему тяжеленный подзатыльник, как почуял.
Яд растворился в соусе, Драко специально прошел мимо вражеского стола, проверил. Надо будет потом вызваться еще раз проследить за тренировкой любимчиков директора. Грязнокровка с нищим рыжим и очкастый кретин слишком много шушукаются по углам, вдруг удастся выяснить, в чем там у них дело…
***
Самое страшное – не то, что Оливер не может вздохнуть, не то, что грудь болит от панических попыток набрать кислорода, не то, что вокруг него за прозрачной стеной плавают рыбы и извиваются щупальца Гигантского кальмара. А то, что перед глазами все мутнеет, и он может умереть, не дождавшись Флинта. Единственное, во что остается верить Оливеру – в то, что Флинт придет.
Оливер хватается за горло, вываливает язык, воздуха нет, нет, легкие горят, как проклятые. Он слышит себя, слышит, как хрипит, здесь громкое эхо, это страшнее падения, насекомых, страшнее всего на свете.
Глаза слезятся, мысли путаются, Оливер находит в себе силы подобраться к стене и удариться в нее всем телом, но она не поддается, только щупальце с размаху бьет с другой стороны, и аквариум, в который заключен Оливер, вибрирует от удара. Оливер едва различает розовые присоски, упругие, гладкие, мерзкие.
Пол тоже прозрачный, Оливер корчится на нем, он уже не слышит своего хрипа, и когда обморок кажется единственным спасением, над головой, там, за стеклом, появляется Флинт с битой. Он бьет с размаху по потолку, на Оливера хлещет вода вместе с осколками, и с ней, наверное, воздух.
Оливер дышит и никак не может надышаться, он не отрывает глаз от Флинта, который расширяет дыру в потолке. В груди еще дергает и ноет, и Оливер кусает губы, но потом все же задает вопрос, он должен узнать, он больше не может думать об этом:
– Почему ты? Флинт, почему ты?! Почему, блядь, почему-у-у-у-у?!
…Оливер проснулся слишком резко, предыдущие разы он с трудом выдирался из кошмаров, а сейчас сидел в постели, тяжело дыша. Сон истаивал, словно и не было его, только хотелось открыть окно.
Уизли, усевшись рядом на кровати, подслеповато щурился, разглядывая Оливера.
– Перси…
– Что с тобой, Ол? Ты орал, ты… Тебя будто душили. Я не мог разбудить тебя.
– Ты… не мог?
– Да, будил минут десять.
Оливер огляделся – встревоженные, раздраженные, сонные взгляды одноклассников мешали, хотелось закрыть полог изнутри и больше никогда не вставать с постели, только бы не спать еще… Да.
– Мне… Кошмар. Мне приснился кошмар. Все хорошо.
– Может, к Помфри? – спросил Сэм Марлоу, но Оливер замотал головой.
– Все хорошо. Все прошло.
– Ты кричал «Флинт», – Перси сказал это очень тихо, наклонившись к самому уху Оливера, но тем не менее показалось – все услышали.
– Не помню, – отрезал Оливер и отвернулся.
Перси понял намек.
Когда однокурсники заснули, Оливер встал и на цыпочках подошел к окну. Он стоял у распахнутой фрамуги до утра, не в силах снова лечь.
***
Боул дружил с Дэрриком с первого курса. Они вместе отрабатывали у Макгонагалл наказания, вместе пошли в загонщики, сидели рядом на всех занятиях.
Но их мамы постоянно изумлялись: как это они, такие разные, смогли сойтись. Дэррик был тощий, вертлявый, шумный, болтливый, а Боул все получал по шее за то, что его метла прогибалась под лишним весом. Он не был толстым, но рядом с Дэрриком казался сам себе грузным и каким-то неманевренным.
Впрочем, если кто-то из них пропускал игру, второй работал отвратительно и получал тычки от Флинта.
– Смотри, – Дэррик пнул под столом Боула.
– Перри, тише ты, – пришикнул на друга Боул.
Дэррик на углу своего пергамента написал коряво: «Вуд». Боул вытянул шею, пытаясь разглядеть гриффиндорскую сторону класса. Вуд сидел на второй парте, и Боулу вообще не было его видно.
«Спит!» – написал Дэррик. Боулу удалось разглядеть парту капитана грифферов. Оливер Вуд действительно спал, положив голову на скрещенные локти. Снейп неумолимо приближался к нему.
Дэррик хихикнул.
Боул уселся повыше, стараясь ничего не пропустить.
Староста Гриффиндора самозабвенно строчил в своем пергаменте и не видел, какая беда нависла над приятелем. Так Вуду и надо, мудаку.
– Мистер Вуд, – вкрадчиво начал Снейп, застыв над учеником черным изваянием. Вуд не шевелился. – Могу ли я расценивать ваше поведение как выражение глубочайшей скуки, которая охватывает вас при изучении моего предмета?
Дэррик обеспокоенно заерзал и взглянул на Боула. Боул мог бы точно сказать, о чем думает друг: «Все? Отравили гриффера до смерти?»
Снейп продолжил:
– Думаю, вас можно понять. Я не буду более надоедать вашей спортивной натуре скучными зельями и просто сниму СОРОК БАЛЛОВ С ГРИФФИНДОРА!
Даже у Боула зазвенело в ушах от крика декана.
Вуд выгнулся назад так резко, что почти коснулся затылком позади стоящей парты. Слизеринцы заржали, Дэррик лупил по коленке от смеха, а Боулу почему-то было не смешно.
– Вы проснулись? – буднично поинтересовался Снейп.
– Да, профессор, – хрипло произнес Вуд. Казалось, он не соображает, где находится.
– По поводу наказания зайдите в конце дня к профессору Макгонагалл. Можете продолжать заниматься тем, чем вы там занимались.
Вуд опустил голову к пергаменту и вцепился в перо. Боулу было не видно, но Дэррик доложил:
– Сидит, трясется.
– Че, правда?
– Угу.
– А ты не думаешь…
Дэррик перестал лыбиться и покусал губу.
После занятий они, не сговариваясь, пошли рассказывать об этом Флинту.
– Майлз! – гаркнул капитан, и Блетчли молниеносно оказался рядом.
– Узнай про побочные эффекты.
– Я же зачитывал…
– Иди и напиши своей тетке! И срочно. Через два дня новая доза, вдруг ты там напутал чего.
– Ничего я не путал, – буркнул Блетчли и быстро свинтил в совятню.
– А вы следите за ним на сдвоенных курсах.
– Ага, – кивнул Дэррик.
– И за Уизли, который Перси, позырим, он после занятия все вокруг Вуда вертелся, лоб щупал, – сказал Боул.
К вечеру следующего дня Майлз зачитал отрывок из письма тетки, где было сказано про кошмары.
– Спит он плохо, видите ли, – прокомментировал Монтегю. Все заржали.
– Принимаю идеи на завтра! – оборвал всех Флинт.
На этот раз Дэррик отвлек Вуда, затеяв с ним потасовку у входа в Большой зал, Боул спер у него из кармана зелье «Сна без сновидений», а Флинт сыпанул дозу порошка прямо во флакон.
Ну не ровно утром он его выпьет, ничего, команда посовещалась и решила, что лишние полсуток перерыва ничего не изменят.
***
Кожа лопается от жара, запах горелых волос забивается в ноздри, волдыри вздуваются и взрываются прямо на глазах. Оливер срывает голос, он орет уже несколько часов, надрывается, он не может больше выносить эту пытку, раскаленные угли под спиной прожигают до костей, языки пламени лижут руки, словно ласковые звери, и от этого еще больнее.
Дым и копоть вместо воздуха, боль адская, Оливер думает, что он уже наверняка обугленный скелет, почему он не умер, почему не очнулся, почему, где он, где Флинт?!
– Пожалуйста!!! Маркус! Скорее, пожалуйста! Флинт! Я не могу больше, я не могу, больно, больно, Флинт!
Оливер не понимает, кто кричит, он просто знает – это он сам. Но ничего не происходит, черный каменный потолок озаряется танцем огня, и гарь, и боль, которую не может выдержать человек, даже волшебник, такого просто не может быть...
– Марк! – шепчет обгорелый кусок мяса, бывший еще вечером Оливером Вудом, и все заканчивается – Флинт открывает тяжелую дверь. Он не льет воду, он засыпает Оливера песком, таким белым, острым, и становится еще больнее, но Оливер может это вынести, потому что огонь потушен, Марк успел, он спас его…
…Оливер пришел в себя в Больничном крыле. Рядом на стуле сидела мадам Помфри и держала его руку, считая пульс.
– О, вы очнулись! – с огромным облегчением вздохнула она. Оливер потрогал языком зубы, небо, коснулся щеки. Он хотел заговорить и не мог – песок из кошмара словно ободрал его глотку, голос не слушался, все тело болело, но он выжил, в смысле, он проснулся, Флинт успел, то есть, конечно, не…
– Скажите что-нибудь. Мистер Вуд, немедленно скажите хоть слово!
Оливер очень постарался.
– Что я… – спросил он и закашлялся. Наваждение спало, с голосом все было в порядке.
Мадам Помфри принялась поить его из глубокой широкой чашки, но Оливер оттолкнул ее руку, напился сам. Какое облегчение!
– Почему я здесь? – спросил Оливер и подтянулся на подушках повыше. – Сколько времени?
– Пять утра, милый. Ночью прибежал домовик, его послал Персиваль Уизли, я поднялась к вам в башню. Ты кричал, милый. Словно тебя пытали.
Оливер попытался улыбнуться, но не вышло. Так. И что именно он орал?
– Я звал… я кого-то звал?
– Не знаю, не смогла разобрать. Ты просто кричал, Оливер, – мадам Помфри, наверное, очень испугалась, она была бледнее своего колпака.
– Все хорошо.
– Нет, мистер Вуд. Нехорошо. Вы немедленно должны мне все рассказать.
– О чем?
– Что вы приняли? Точнее, принимаете. Мистер Уизли сказал, с вами подобное не впервые.
– Ничего, честное слово! Вчера выпил зелье «Сна без сновидений», оно должно было помочь. У меня с прошлого года осталось, вы давали мне, когда перелом сращивали.
– Я не могу тебе поверить, даже если очень захочу.
– Это началось некоторое время назад. Уже здесь, в Хогвартсе. Кошмары. Они становились все хуже. Раз в три-четыре дня примерно. Но я ничего не принимал, я клянусь. И Перси проверял меня на зловредные чары! Все было в порядке. И… Это слишком… Это так ужасно, – Оливер с раздражением понял, что перешел на шепот.
Блядь, он совсем расклеился с этими снами, с этим Флинтом, который неизвестно почему каждый раз появляется и вытаскивает его! Почему, ну почему Флинт, это же тупость какая-то! Они же враги, вашу мать!
– Вы хотите рассказать мне что-то еще? Какие-то подробности? – Мадам Помфри смотрела на Оливера пристально и крепко сжимала в ладонях пустую чашку.
Нет.
Флинт – это просто выверт сознания, это… оно само, и какое значение имеет сюжет плохого сна?
Оливер отрицательно покачал головой.
– Вы сохранили пузырек вашего «Сна без сновидений»? Принесите позже, я проверю, вдруг зелье испортилось. А сейчас спите.
Оливер вздрогнул против воли.
– Спите, ничего не бойтесь, вы выпили лекарство. Сегодня никаких снов, данный состав помогает даже Поттеру.
Веки налились горячей тяжестью, пальцы дрогнули, и Оливер сполз по подушке.
– Вы будете здесь? – малодушно вырвалось у него, и мадам Помфри серьезно кивнула.
Отправлено: 28.10.10 23:09. Заголовок: ГЛАВА 2 *** Это на..
ГЛАВА 2
***
Это началось примерно на третьей дозе.
Независимый, сволочной, упертый Вуд начал смотреть на Маркуса глазами побитого щенка.
Нет, не так, конечно, не так.
Он просто принимался искать взглядом Марка каждый раз, когда приходил в Большой зал на завтрак, обед или ужин. Изучал его несколько секунд и словно вроде как успокаивался, дальше уже ел нормально, не обращая на слизеринцев никакого внимания.
Когда они пересекались на поле или в раздевалке, когда нельзя было не смотреть друг на друга, Вуд отворачивался.
А Флинт не находил слов, не мог, как раньше, подъебывать, провоцировать, злить, нарываться на драку. Он думал теперь о Вуде как о слабом, и это бесило, как же это бесило!
Майлз еще первое письмо от тетки не прочитал, а Флинт уже жалел обо всей этой муре с отравлением.
Когда в деканах ходит лучший зельевар пятидесятилетия, довольно опрометчиво мутить аферы с зельями под его носом.
Снейп, конечно, не сдаст, он сам может кого надо отравить, лишь бы команда взяла кубок, лишь бы превзойти Дамблдора и его любимый факультет. Но если всплывет, чем они тут занимались несколько недель – мало не покажется никому.
И еще.
Маркус хотел наказать зарвавшегося гриффиндорца. Но он не хотел выигрывать у слабого противника, у больного капитана. А то, что зелье тетушки Блетчли действует, стало ясно через неделю.
Вуд шатался по школе серый, с помутневшим безумным взглядом. Через месяц он словно перестал узнавать все вокруг, отвечал на летучках с Хуч невпопад, Гриффиндор из-за него стремительно лишался баллов.
Грифферы нервничали, особенно беспокоился их задохлик-староста, но, наверное, им не приходило в голову, что всеми любимого бравого капитана могут беззастенчиво травить.
Голос Вуда Марк услышал в начале третьей недели.
Флинт спал всегда – из бомбарды не разбудишь, поднять его мог только внутренний будильник. Но в одну из ночей Маркуса выдернул из сна сумасшедший, надрывный крик. Вуд звал его, звал по имени, он умолял, он вопил от боли, просил его спасти. После того, как Флинт встал, выкурил заначенную с каникул сигарету и вернулся в постель, голос Вуда еще звучал в его ушах.
Это было по-настоящему страшно. К Марку никто не обращался за помощью, даже дома. Он лет с двенадцати открыл прекрасный способ оставаться в стороне от забот: не отказывайся, сделай, выполни просьбу, но так, чтобы тебя больше никто, никогда и ни о чем не попросил.
И его не просили.
Но только не Вуд.
Он сводил с ума своими воплями, проникал прямо в черепушку, его голос становился то тише, то громче. С каждой новой дозой яда, которую Марк подкладывал своему сопернику, ночная пытка продолжалась.
Матч с Хаффлпаффом надвигался слишком быстро, и Маркус теперь точно знал: если ничего не изменить, Вуд выпадет из игры.
До матча оставались две дозы, за пару дней до выхода Вуда на поле Флинт хотел сделать перерыв. Чтобы чертов гриффер не откосил по состоянию здоровья, чтобы Хуч все же выпустила его летать.
Но теперь это решение казалось сомнительным. Мышечные боли, дезориентация, вялость, упадок сил – все, что зачитывал Блетчли в самом начале, сейчас мучило Вуда по полной. А Маркуса мучил Вуд.
В те ночи, когда Олли маялся с побочными эффектами в виде кошмаров, Маркус тоже не спал, чтобы не слышать, не слышать, не слышать.
Когда Малфой донес, что Вуд попал в больничное крыло во второй раз, Марк собрал команду.
– Мы закончили. Блетчли, подотри за собой, ни одна сука не должна найти ни крупинки ни крупинки зелья, ты понял?
– Но капитан…
– Маркус!
– Почему?
– Да все же получилось…
Ребята гудели недовольно. Марк был готов к этому.
– Вы хотите у инвалида выиграть?
Все замолчали.
– Вы хотели проучить Вуда?
– Да, Маркус, – ответил за всех Монтегю.
– Зуб даю – он поимел по полной. Вы хотели вывести его из строя?
Монтегю кивнул, остальные тоже.
– Он слабее первокурсника. Вы хотите его убить нахер?
Никто не отозвался.
– Вот и я так думаю. Поэтому мы заканчиваем. Майлз, ты все понял?
– Да, капитан.
– А теперь на тренировку.
Ребята были злы и летали зло. Отлично, правильный настрой.
***
Оливер пытался заниматься, но голова была тяжеленная, мысли в ней ворочались с трудом, вялые и мерклые.
Уже четыре тренировки проводили близнецы, Оливер последнюю неделю даже на метлу не мог сесть – тут же сводило руки, ноги, заходилось в приступе паники сердце.
Скрипнул стул. Перси осторожно уселся рядом, сложив на коленях руки.
– Знаешь, – сказал он, – я сейчас заходил к мадам Помфри.
– Угу, – кивнул Оливер. Он не мог бы повторить, что произнес сейчас Уизли.
– Она проверила твой пузырек с зельем «Сна без сновидений».
– Ладно, – голову тянуло вниз, очень хотелось положить ее на учебник «Трансфигурации» и уснуть, только было страшно. Предыдущие две ночи прошли без кошмаров.
– Ол, это серьезно. Ты должен сосредоточиться. Ты… Тебя… В общем, твое зелье было испорчено.
Оливер лбом ударился о край стола, боль ненадолго вернула на место мозги.
– Чего?
– Мадам Помфри нашла в зелье какой-то чужой ингредиент. Она не знает, откуда. Кажется, тебя пытались отравить.
– Ты хочешь сказать…
Нет, это решительно невозможно. Теперь мысли разлетались испуганными совятами, он никак не мог ухватить за хвост ни одну.
– Тебя хотели отравить!
– Чушь. Если это про кошмары, в смысле – кошмарами, то есть… я хочу сказать…
– Я тебя понял! – Перси отчаянным жестом поправил на переносице очки.
– Ну так вот, кошмары начались раньше, я не пил еще сонное зелье. Я потому и хотел снотворное, чтобы… Перси, я схожу с ума. Что со мной?!
– Я нихера не соображаю. Ноги не слушаются. И Флинт.
– Чего – Флинт?! – прошипел Перси с несвойственной ему страстью. – Ну почему ты все про него? Почему? Ты… Ты влюбился, Ол? Скажи, я уже не знаю, что думать!
Новая мысль была слишком смелой, слишком глупой и не о том.
– Нет… нет… – И кто еще так подумал? – Не в том дело. Он прекращает кошмар. Каждый раз.
– Не понял.
– Я сам не понимаю. Но это он. Когда начинает… сниться… я не знаю… приходит Флинт, я просыпаюсь, и все заканчивается, он там, внутри кошмара, мне помогает. Я точно сбрендил, я никому не хотел об этом говорить!
– Оливер… О, нет, не может быть.
– Что? Не рассказывай никому, ладно? Даже Помфри…
– Ол, я, кажется, знаю, кто тебя травит.
– О чем ты?
– Пошли!
Перси очень крепко вцепился в плечо Оливера, пришлось идти, спотыкаясь на каждом шаге. Оливер уже к выходу из библиотеки забыл, куда они направляются и зачем.
Из-за стеллажа с книгами вышел Боул, с трудом передвигаясь на затекших ногах – он десять минут провел на корточках, прячась от гриффиндорцев.
Паршиво.
Блин, очень все паршиво!
Зря он послушал Дэррика и подсыпал остатки яда Вуду в сироп, которым тот полил пудинг за завтраком.
Надо к Флинту.
***
– Нет, Люциан, даже не думай! Ты сдать меня хочешь, Блетчли?!
– Перри... Перигрин, послушай! Я же и себя сдам. Лучше пусть Флинт узнает от нас, чем от Помфри, он должен быть в курсе, как отбрехаться, если гребаный Уизли его вычислил. Ведь Флинт же сам каждый раз подсыпал яд, может, в этом дело?
– Ага. А сегодня ты. Ссышь, что теперь Вуду будешь сниться в ночных кошмарах?
– Блядь, Дэррик! Ты давно меня знаешь. Можешь хоть раз прекратить выебываться и послушаться?
– Чтоб тебя, Боул. Флинт нас прикончит
– Не-а. Где он еще возьмет таких загонщиков?
– Нихуя не утешает.
***
Флинт перехватил Уизли с Вудом возле Больничного крыла. Ему повезло, тупо повезло, Вуди, наверное, слишком медленно передвигался сейчас.
Кулак до сих пор гудел от соприкосновения с носом Блетчли и скулой Дэррика. Ну что ж за уебаны-то достались?!
Он старательно не вспоминал, как сам хотел врыть Вуда в землю, похоронить его, избавиться от этого самодовольного мудозвона…
– Флинт! – испуганным фальцетом пискнул Уизли, увидев у двери сжимающего и разжимающего кулак слизеринца. Ну точно. Боул прав – Персиваль догадался, даром что лопух.
– Поговорить надо.
Перси попятился, увлекая за собой Вуда. А Вуд…
Он улыбнулся. Измученно, слабо, но так, как улыбался только своим. И ямочки на щеках появились. Губы Флинта сами собой сложились в оскал.
– Ты… это ты… это ваши поганые… – заблеял Перси.
– Завали хлебало и пошли. Один. Ничего я тебе не сделаю.
– Ага, нашел простака! – весь сморщился Уизли.
Флинт подошел вплотную и сказал тихо всего одно слово:
– Противоядие.
Это было даже смешно – наблюдать, как превосходство от мысли, что он все правильно понял, сменилось на помятой роже Уизли трусливым желанием сбежать. Потом отразилась борьба беспокойства за жизнь друга со страхом за собственную шкуру, но сморчок не зря попал на Гриффиндор. Дружба победила, фанфары, блядь, и овации.
– Не уходи никуда, Ол, ладно? – попросил Перси, осторожно выпуская руку Вуда. Вуд кивнул и сполз по стенке на пол. На Флинта он уже не обращал внимания.
Маркус отволок Уизли за угол.
– Что тебе известно?
– Ах вот зачем… Я знал, тебе нельзя верить!
– Вот если ты прям щас не скажешь, до чего дотумкал – вот тогда можно начинать мне не верить. Ну?
– Мне известно, что ты – тупоголовый тролль! – выплюнул Перси, видать, и правда решил слизеринцу довериться. Кулак в его живот вошел мягко и радостно.
– Вторая попытка.
Перси откашлялся, выпрямился и решил умереть героем:
– Я знаю – ты преступник. Все вы, слизеринцы! Я читал… Такое средство… В общем, ты отравил Вуда!
– Доказательства?
– Связка между отравителем и тем, кого хотят убить. Ты начинаешь каждый его кошмар, ты и прекращаешь, ясно? Так быть не должно, но изредка случается. Потому что яд попадает в организм подростка, или отравитель и жертва знакомы и есть какие-то эмоциональные связи, – распелся соловьем Уизли, поправляя очки.
– Я нихера не знал.
– Ты ни о чем нихера не знаешь! Агрхх…
– Не отклоняйся от темы. Как это прекратить?
– Не травить его больше! – Уизли сплюнул сукровицу.
– И все?
– Не знаю.
– Подумай.
– Не знаю! Я скажу Помфри, и она…
– Ты никому ничего не скажешь. Отведешь его в Больничное крыло, но ничего не скажешь. Сам догадаешься, почему?
Перси вытер рот и посмотрел на испачканные в крови пальцы. И побледнел тут же. В обморок, что ли, собрался хлопнуться?
– Ты меня убьешь? – спросил слабым голосом.
– Не-а. Вуда.
– Я… я должен сказать. Я староста! А вы…
– Обещаю. Мы не остановимся, если ты нас сдашь. И поверь, ты ничего не докажешь, когда твой друг скопытится. Помнишь, кто у нас декан?
Уизли некрасиво морщился, изо всех сил демонстрируя ненависть.
– Все закончится сегодня. Больше никакого яда. Но ты молчишь. Все просто.
– Хорошо, – и Перси отвернулся, чтобы уйти. Флинт развернул его на себя и тяжело посмотрел в глаза:
– Куда намылился? Тебя никто не отпускал.
Уизли заморгал часто-часто.
– Хорошо, да. Я понял.
Флинт для острастки замахнулся разок, порадовался тому, как заучка втянул голову в плечи, и отпустил его.
Перед возвращением в подземелья Флинт выглянул из-за угла и посмотрел на Вуда. Тот сидел на полу, подтянув к груди колени, и слегка раскачивался, словно умалишенный.
Только б в Мунго не загремел. Это был бы окончательный пиздец.
***
Черные фигуры в балахонах окружают и двоятся тенями на темных кирпичных стенах.
Оливер не смотрит на них – он смотрит на свой язык. Отрезанный, он еще шевелится у столба, возле ног. Грязно-розовый, живой, он словно хочет что-то сказать Оливеру, но не может нащупать ни губ, ни зубов, ему не во что опереться.
Упивающийся Смертью подходит к обездвиженному Оливеру и безразлично наступает на язык. Тот умирает, расплющивается под башмаком.
Оливер не может звать на помощь. Он не может убежать. Не может сражаться. Запах дерьма и крови уже не чувствуется – Оливер слишком давно здесь, он точно знает: он сейчас умрет. Это неважно, пусть, скорее бы.
Только не нож. Снова. Нет.
Оливера Вуда больше нет, есть сломленное, безвольное существо, комок страха и боли, нечто, что живо непонятно зачем и как.
Когда-то, в прошлой жизни, Оливеру было шестнадцать, он считался лучшим капитаном лучшей квиддичной команды, он отлично учился на лучшем факультете школы, он умел терпеть боль, трудности, он умел летать, боролся с собой, с обстоятельствами, с противниками, а теперь у него отрезают пальцы – по одному.
Оливер пытается считать фигуры, но сбивается после первого отрезанного пальца. Теперь он просто обводит взглядом круг, кто же следующий, у кого тупее нож?
Очередной темный маг приближается к Оливеру и взрезает ему брюхо. Его нож – кривой, будто сабля, его маска не отличается от остальных масок, кишки Оливера в ладонях, затянутых в черные перчатки, смотрятся живыми и здоровыми. Оливер блюет на них сверху и скалится окровавленным ртом.
Он видит, как широкоплечая фигура отделяется от живой замкнутой цепи Упивающихся и приближается к столбу.
Флинт без маски, она не нужна ему, он легонько отталкивает того, кто держит внутренности Оливера, и Упивающийся падает. Флинт успевает перехватить комок жил и кишок, он запихивает их Оливеру обратно в живот.
Оливер улыбается, он очень рад встрече.
Флинт достает свой нож.
Нет, постойте. Нет.
Оливер выучил правила. Нет.
Флинт ободряюще кивает ему в ответ и намечает линию разреза на горле.
Оливер рвется из последних сил, даже пальцы – не было так больно, нет. Нет.
Как же так?
Нет!
Флинт замахивается и чиркает по…
… – Тихо, да… тихо же, Вуд, блядь, не рвись… твою мать… Вуд! Сейчас дуру-Помфри разбудишь!
– Ты убил меня.
Оливер, если он все еще Оливер, знал сейчас только это. Маркус Флинт убил его, перерезал ему глотку, Маркус Флинт, Упивающийся смертью, Маркус Флинт спасал его для того, чтобы пырнуть ножом самому, Флинт…
Флинт навалился сверху, удерживая железной хваткой руки Оливера над головой. Он был тяжелым, от него пахло потом и магловским табаком, он выглядел испуганным до чертиков.
– Пусти, – попросил Оливер.
– Нет, ты опять начнешь рваться.
– Да пусти же! Все, разбудил, отвали.
Флинт послушался. Отпустил, но с кровати не убрался, отодвинулся на край.
Оливер высунул язык и коснулся его пальцем. Солоно.
Потом посмотрел на раскрытую ладонь. На месте. Пальцы на месте.
Все в порядке.
Оливер даже вспомнил, как Перси привел его сюда вечером. Вот только почему целительницы нет рядом?
– Где Помфри?
– Спит у себя.
Флинт все еще боялся чего-то. Оливер даже засмотрелся – никогда такого не видел. Поджилки тряслись до сих пор, и вопреки последнему кошмару, вопреки всему хотелось обхватить Флинта руками и ногами, не отпускать его до самого утра.
Оливер потер лицо.
– Я орал?
– Нет.
– Нет?
А. Ну конечно. Ведь без языка и под заклятьем безмолвия не очень поорешь.
– А с чего ты подумал, что меня надо разбудить?
Флинт отвернулся.
Так.
Стоп.
Стоп!
– Что ты здесь делаешь?
Перси сказал перед уходом… Он сказал… Про Флинта.
Почему же так плохо работает голова, почему?!
Видимо, Оливер произнес это вслух, поскольку Флинт сказал:
– Из-за меня. Тебе стопудово настучал твой дружбан. Про яд.
– Что ты здесь делаешь? – повторил Оливер.
***
Маркус не мог вспомнить, испытывал ли он когда-нибудь сожаления. Раскаяние. Сочувствие. Вину.
То были чувства для слабых, для неуверенных, для гриффиндорцев. Он же знал, что должен рассчитывать только на себя и свою метлу, а остальные пусть маются угрызениями совести хоть до конца жизни.
Теперь, когда Маркусу было жаль, так жаль, он не знал, как это выразить, не мог сказать Вуду, что чувствует, не мог извиниться, никак.
Уизли не сдал, испугался, и Маркус, нажравшись блевательных батончиков, которые изъял у первокурсников, приперся перед самым отбоем в Больничное крыло.
Вуда не было видно за белой перегородкой.
Помфри казалась настолько обеспокоенной чем-то (ну чем, Вудом, точно!), что даже не задала никаких обязательных вопросов. Спросила только, хочет ли он провести эту ночь в изоляторе, и, получив утвердительный ответ, забыла про Марка.
Маркуса привело сюда зудящее любопытство: узнать самому, что происходит с противником, что же такого они сделали.
До часу ночи было тихо, Маркус два раза ходил проверить Вуда, тот спал, будто младенец, от него пахло лечебными зельями.
А потом Марк заснул, и проснулся от тишины. Вуд не орал у него в голове, не звал на помощь, и это было похоже на… на смерть.
Проклиная Майлза, его тетушек и себя, Марк приблизился к кровати Вуда.
Вуд заходился в крике, его рот был изломан, но ни звука Марк не услышал.
Вуд корчился на кровати, бился в агонии, его тело выгибалось на мокрых от пота простынях, но он молчал, совсем – и не просыпался.
Каждые каникулы отец брал Маркуса с собой на охоту, они аппарировали в разные дикие леса, и Марк никогда не знал, куда они прибудут в следующий раз. Иногда он думал – отец тоже не знает. Они охотились на волков, лис, на медведей, больших птиц, однажды – на уток, но охоту на оленя Маркус запомнил особо.
Его стало жалко убивать, красивого и доверчивого; у него были огромные глаза с пушистыми ресницами. Его голова над камином всегда наводила Маркуса на несвойственные ему грустные мысли.
Вуд не был похож на оленя, его ресницы слиплись, и взгляд у него какой угодно – но не доверчивый, но что-то проскальзывало, что-то…
Жалко убивать.
Как-то так.
– Прости меня, – сказал Маркус.
Вуд натянул одеяло до самого носа и уткнулся взглядом в стену.
Марк сидел рядом, не зная, как поступить, не зная, чего он ждет, он никогда раньше не просил прощения, может, только в детстве…
– Дай мне, пожалуйста, воды, – глухо попросил Вуд. Марк даже забыл, что можно наколдовать, а когда приперся со стаканом, вокруг Оливера хлопотала Помфри.
– Ой, ты попить ему принес? Молодец, спасибо! Но надо было меня позвать. Иди теперь спать.
Флинт топтался рядом с кроватью Вуда, как дебил.
– Как твоя рвота? – не отрываясь от Вуда, спросила целительница.
– Лучше всех, – огрызнулся Флинт и ушел к себе.
– Отлично-отлично, – покивала Помфри, не обратив на него никакого внимания.
– Не надо лекарство, ладно? – услышал Флинт тихий голос Вуда. – Я так, сам.
– Ну смотри, дорогой. Я оставлю вот здесь, на тумбочке. И если что – обязательно меня зови.
Когда Помфри ушла, Маркус так и остался лежать в темноте, не зная, что теперь делать.
– Из-за тренировок? – спросил через ширму Вуд.
Маркус кивнул, а потом сообразил – Вуд его не видит. Встал, вернулся к его кровати, сел на край. Оливер, устроив под спиной подушку, кутался в одеяло.
– Да. Тренировки.
– Ясно.
Они помолчали. Флинт разглядывал пол.
– Сдашь? – поинтересовался он как можно беззаботнее.
Вуд пожал плечами.
– Ну, я пошел тогда, – Марк начал подниматься.
– Нет! – Вуд схватил его за руку и тут же отдернулся, будто ошпарился. Марк нахмурился.
– Мы еще не все обсудили! – твердо сказал Вуд.
– А, по-моему, все, – сказал Марк, опускаясь обратно на матрас.
Он хотел дать что-то Вуду в качестве извинения. Например, такое.
– Я слышал, как ты орал. Как звал меня.
Вуд побелел, глаза забегали. Забормотал неразборчиво:
– Я просто… ты каждый раз… ну…
– Вытаскивал тебя?
– Угу. Почему так?
Маркус почесал затылок, припоминая слова Уизли, но так и не вспомнил.
– А что я делал? – не удержался он от вопроса.
– Разное.
Оливер дрожал мелко, накручивал вокруг себя одеяло, но это не помогало.
– Я все равно выйду на игру с Хаффлпаффом, – угрюмо сообщил своим коленкам он.
– Больной? – поинтересовался Флинт. – Ты ж на метле не удержишься.
– Еще неделя. Я буду тренироваться. Теперь я знаю, почему так было, а когда знаешь – проще.
Вуд вдруг напрягся и посмотрел на Флинта с плохо скрываемым страхом.
– А ты больше не…
– Не буду, успокойся. Лично проверю, чтобы отравы в школе не осталось.
– Спасибо.
– Блядь, да с чего спасибо?! – озверел Флинт. – Давай, скажи мне что-нибудь, я же тебя чуть не убил, или ты сказал – убил? Ну пытал там по всякому! Скажи, что уроешь меня, подземелья спалишь, ну что-то, блядь, Вуд, разозлись ты, дубина гриффиндорская!
Чего Маркус не ожидал, так того, что Вуд затрясется от смеха. Он хохотал, как ребенок, громко, заливисто, весело. Из своей комнаты выглянула мадам Помфри, покачала головой и убралась обратно.
Флинт не удержался, улыбнулся тоже. Смеяться было не над чем, но очень уж заразительно Оливер ржал.
Правда, он уже не ржал. Он икал и вздрагивал, ресницы намокли, он утирал сопли рукавом и кусал губы, пытаясь прекратить истерику – Флинт несколько раз наблюдал такое в гостиной, когда первокурсники впервые сталкивались с гневом декана.
Надо было воды, но Флинт уже ходил тут со стаканом, хватит, и, может, по морде…
Это получилось само, он просто тронул Оливера за плечо, а тот повалился вперед, упал, и вот уже Флинт его обнимает.
Здесь никого не было, никто не рассказал бы, как Маркус Флинт гладил по спине икающего вражеского капитана да еще приговаривал какую-то муть про то, что все будет хорошо.
Они непонятно почему оказались лежащими на кровати, и Оливер успокоился, прижался к Маркусу, закинул ногу ему на бедро, прижимая к себе тесно, и, потихоньку прекращая вздрагивать, заснул, пряча мокрое лицо у Марка на груди.
***
Оливер очнулся под утро от нехватки воздуха.
Ему ничего не снилось, было тепло и необыкновенно спокойно. Пока он не понял, что Маркус Флинт обнимает его поперек груди тяжелой рукой. Память нетактично подкинула воспоминания о вчерашней истерике, о последнем кошмаре, о предупреждении Перси, о признании Флинта.
Только теперь эти воспоминания не были покрыты пленкой безумия, мутного и вязкого, теперь Оливер стал наконец-то самим собой.
Палочка нашлась в тумбочке, скажем позже спасибо Перси и его педантичности. Во сне лицо врага казалось расслабленным и мирным, но Оливер не собирался обманываться.
Он привстал на кровати и ввинтил кончик волшебной палочки прямо слизеринцу в грудь, где билось сердце. Флинт сонно проморгался.
– Доброе утро, мистер Флинт, – улыбаясь, сказал Оливер. Пальцы покалывало, так хотелось шарахнуть заклинанием. Желательно – непростительным.
– Привет, – отозвался Флинт хриплым со сна голосом.
– У меня к тебе есть пара предложений.
– Слушаю.
– Если кому-нибудь расскажешь о том, что было ночью – ты труп. Если не уничтожишь зелье, которым травил меня – ты труп. Если только попробуешь провернуть со мной что-то подобное еще раз – ты труп.
– А что же из этого предложение? – поинтересовался Флинт; он уже проснулся, и теперь Оливер видел, как его пальцы шарят по штанине в поисках палочки.
Ну уж нет.
– Не рыпайся!
Он надавил на палочку сильнее, наверняка останется след возле слизеринского поганого сердца.
– Предложение такое. Подумай. Не осталось ни одной пытки, которую я бы не пережил благодаря тебе. Меня топили, жгли, резали на куски, жрали заживо, но вот он я. Если ты считаешь, что я тебя не убью, можешь не сомневаться. Моя рука не дрогнет. А теперь пиздуй отсюда, и молчи, Марки, молчи, если тебе дорога твоя жизнь.
– Как заговорил! – ухмылка перекосила лицо Флинта, но его проняло, Оливер видел, да, да!
– Мне повторить? – поинтересовался Вуд.
– На слух не жалуюсь, – парировал Флинт, и Оливер позволил ему аккуратно отвести палочку в сторону.
Флинт встал. Проходя мимо своей кровати, захватил со спинки мантию и вышел из больничного крыла, не обернувшись. Бесшумно закрылась дверь.
Оливер с облегчением рухнул на кровать.
Стыд за вчерашнее все еще заставлял щеки пылать, но впервые он чувствовал, что одержал над Маркусом Флинтом и всем Слизерином полную и окончательную победу.
Только когда тепло от тела Флинта выветрилось с простыни, Оливер понял – он теперь долго еще не сможет согреться.
***
– Они продули, Марк!
– У Поттера теперь нет метлы!
– Ты видел дементоров? Ты видел?
– Ага, и Поттер грохнулся в обморок!
– Надеюсь, нас в такой дождь играть не заставят.
– А Вуд нормально держался, да?
– Ну. Никакая отрава этих крыс не берет!
– Капитан, ну что ты молчишь, как тебе игра?
– Да, Марк, ты видел Диггори? Неужели у хаффелов появился приличный ловец?
– Маркус…
– Эй, Марк.
– Капитан…
– Завтра обсудим. Я спать пошел.
– Че это с ним?
– Ничего. Расстроился, что Вуди на поле вышел и даже с метлы не упал.
– Ну… я тоже расстроился.
– И я.
– А я все зелье тетке обратно переслал. Ну ладно, Маркус придумает еще какой-нибудь вариант.
***
– Ол, ты как?
– Блин, думал, коньки откину. Но вроде нормально. Дождь еще, Поттер еще, вот же непруха!
– Я видел, Флинт только за тобой наблюдал всю игру. Ждал, что свалишься.
– Пошел он! Перси, не говори мне об этом уроде. Все, я спать.
– Нет кошмаров больше?
– Нет.
– Жаль, продули.
– Перси, не дави на мозоль. Оставь меня, а? Ладно, извини, приятель… Извини! Эй! Ну… Да и фиг с тобой.
Отправлено: 28.10.10 23:10. Заголовок: ГЛАВА 3 Марк постоя..
ГЛАВА 3
***
Марк постоянно теперь видел, как фигура в красной мантии носится над полем все свободное от уроков время. Утром, днем, перед отбоем. Вуд учился заново не бояться летать.
Маркус учился справляться с мыслями.
***
Оливер всегда знал, когда Флинт наблюдает за ним. Он летал назло – выделывался, красовался. Только когда ветер особенно громко начинал свистеть в ушах, возвращался страх из кошмаров, и тогда Оливер летал еще быстрее, крутил самые опасные петли, загонял себя настолько, что вечером еле до кровати доползал.
Снов не было вовсе, злость была и обида. Но на обиженных, как известно, воду возят.
***
– Розмерта, скажи, я тебе нужен?
– Ну конечно, дурачок!
– Рози, я не шучу. Не надо, не лапай волосы, не люблю, знаешь же.
– Чего это тебя на лирику потянуло? Не помню такого за тобой. Вечно придешь раз в два месяца, юбку задерешь, попыхтишь и уходишь, даже сову не потрудишься прислать. Теперь приспичило о нужности поговорить, Ма-а-арки?
– Вот же бабы, слова не скажи. Пока.
– Да куда ты? Гордый, елки-палки!
– Через два месяца можешь не ждать!
– Ой-й-й, ну что за болван…
***
– Фред, слушай, какой уже раз на неделе?
– Третий? Да, Джорджи, третий.
– Аккуратно, потолок же!
– Упс.
– Это наш капитан, между прочим.
– Это наш в жопу пьяный капитан, прошу заметить.
– Угу. Мозги будем вправлять, как в прошлый раз?
– Не, не надо как в прошлый.
– Тихо, Гарри с братцем идут!
– Прячь его за колонну, а то пошатнем капитанский авторитет.
– Может, с Перси поговорить?
– Сам и говори, я не буду. Задолбал Перси!
***
Это случилось, когда грянули морозы, и Хуч запретила полеты – древки метел мгновенно покрывались льдом, стоило подняться выше колец.
Вуд все равно тренировался, урывая моменты, когда Хуч отсутствовала в школе или была на собраниях. Иногда он летал в полной темноте – преподавательница полетов рано ложилась спать.
Маркус уже не наблюдал за ним – чего он там не видел? Но каждый раз напрягался, видя, как Вуд наматывает шарф до самых глаз и прется из замка на улицу.
У них получалось не разговаривать даже лучше, чем раньше – все квиддичные вопросы они решали с помощью коротких записок.
Марк один раз написал:
«Хуч утвердила, после обеда мы тренируемся в коридоре на пятом. Прости меня».
Потом разозлился, сжег пергамент и вообще не стал отправлять ответ.
Крик Вуда он услышал, когда перед самым отбоем понес в подсобку ящик с квоффлами и бладжерами.
– Маркус! Марк!
Это было знакомо и страшно, Марк рванул на поле и увидел, что Вуд висит над воротами, держась за метлу одной рукой.
– Вингардиум Левиоса! – выпалил Флинт. И Оливер, не выпуская метлы, начал спускаться, следуя плавным движениям палочки Марка.
Маркус, не сводя глаз с Вуда, добежал до него, и когда гриффиндорские ботинки коснулись головы, Марк крикнул:
– Отпускай! Держу.
Оливер упал на него, холодный и ошалелый.
Марк поставил его на землю, и снова так вышло, само собой, что Оливер оказался в его объятьях.
***
От облегчения подгибались ноги, Оливер понимал: он не упал только потому, что Флинт его держит, крепко.
От холода руки не чувствовались совсем, Оливер и сверзился из-за этого: в варежках вообще на метле не удержаться, приходилось надевать перчатки без пальцев и накладывать согревающие чары. А сегодня он про них напрочь забыл.
Он не знал, откуда взялся Флинт, он не видел его, просто сработал выработанный – о, каким образом выработанный! – рефлекс и отложившаяся в глубине души надежда, что Флинт появится, и все закончится. Флинт не подкачал. Появился, поймал, теплый, пахнущий ужином и запрещенным в Хогвартсе кофе. Оливер хотел оттолкнуть его, обругать, посмеяться или поблагодарить, ну, на худой конец развернуться и уйти в башню! Но он не мог шевельнуться.
А Флинт гладил по спине широкой ладонью, и там, где он трогал, растекалось тепло.
– Пусти, – наконец бормотнул Оливер куда-то в зеленый шарф.
– Не, боюсь, – отозвался Флинт, а потом обхватил ледяные ладони Оливера и насильно сунул их в карманы своей мантии. Теперь получалось, что Оливер как бы его обнимал.
– Боишься? – не понял Оливер.
– Ты обещал – я буду трупом, если чего.
– А. Да.
– Ну так что вот. Стой. Или хочешь, пойдем под трибуны, там ветра нет?
Оливер вытащил руки из карманов Флинта и первый направился к трибунам. Там не было снега, и казалось – там теплее. Даже ноги немного согрелись.
А когда Флинт притянул к себе и сжал замерзшие ладони в своих, горячих, Оливера немного повело от тепла.
– Это ненастоящее, – сказал он, согревая нос в зеленом шарфе Флинта.
– Чего это?
– Это потому что ты меня травил.
– Чего «это», Вуд?
– Ну… вот что сейчас.
Пусть он только не спрашивает, что же сейчас, Оливер точно знал – он не сможет ответить, и придется уйти. Нельзя, нельзя спрашивать такое!
– Неважно, – ответил Флинт и подышал на пальцы Оливера. – Я свихнулся совсем с тобой. Какого громмамонта ты меня не простил, а?
– И не прощу.
– Ясно.
Замок готовился ко сну. Сейчас Филч проверяет каждую дверь, каждую ставню, и скоро нельзя будет вернуться.
– А ты… знаешь, что настоящее? – спросил Флинт непривычно спотыкаясь на каждом слове. – У тебя настоящее было?
– А у тебя?
– Не знаю. Пошли в замок.
– А ты однажды разбил битой аквариум, – невпопад рассказал Оливер.
– Не надо, Ол. И так тошно.
Они успели вернуться через кухню.
Некоторые домовики знали Флинта и даже предложили ему кофе.
– Хочешь? – спросил Флинт, неуклюже устраиваясь на полу в углу небольшой кухни. – Согревает отлично.
Оливер хотел.
***
Вуд приходит сам, садится на кровать, отбрасывает угол одеяла.
Маркус откуда-то знает, что они одни в спальне, никто их не станет дергать, но все равно бормочет заклинания, неизвестные, несуществующие, сказанные, чтобы «не тревожить».
Вуд холодный, как тогда, на поле.
Он говорит, он так много говорит, и ушам Марка становится горячо. «Ты нужен мне». «Не прогоняй меня». «Пожалуйста, Маркус, пожалуйста». «Еще». «Я так хочу тебя». «Не отпускай меня, не отпускай».
Вуд скидывает платье Розмерты. Шнурки, затягивающие корсет, мелькают перед лицом Марка. Вуд под платьем голый и очень гибкий. Он все делает сам, его шепот не стихает. Он не согревается, и Маркус трет ладонями его широкие плечи, рельефные бицепсы.
Вуд возбужден и развратен, у Марка сводит низ живота от такой смелости. Здесь и сейчас все кажется нормальным и правильным, здесь и сейчас Маркусу так хорошо, как никогда не было на самом деле.
Вуд в эту минуту – не капитан и не гриффиндорец, у них вообще нет имен, должностей и статусов, они просто друг для друга, это не стыдно, это можно.
– Давай! – понукает Марк, и Оливер запрокидывает голову, сжимается весь, это лучшее, что когда-нибудь снилось Флинту.
…Маркус проснулся от сладкой боли – он слишком сильно сжал себя внизу.
Замок спал, и гриффиндорцы в башне спали, но Марк точно знал, что один из них бодрствует, он занят тем же самым, он трогает себя под одеялом и, наверное, ненавидит собственное тело так же сильно, как и своего врага, Маркуса Флинта.
И пусть, пусть. Лишь бы еще раз приснилось, лишь бы говорил, давай, давай, малыш, еще, вот так…
Марк стиснул угол подушки зубами, сдерживая хриплый вскрик.
Он отравлен, инфицирован, заражен.
Он подгадил сам себе, такое, блин, никому и не снилось!
Сладко, сладко… Как же хочется сдохнуть!
***
Оливер не знал, что хуже. Кошмары или эти мучительные, обжигающие, стыдные сны, череда которых преследовала его липкими ночами.
Хотелось поговорить с Флинтом, узнать, не его ли это рук дело, но Флинт избегал его, шарахался в коридорах, отводил темные злые глаза. Теперь он выглядел сбитым с толку, смущенным и виноватым.
Теперь, а не когда Оливер умирал в кошмарах в самом что ни на есть прямом смысле!
Одни сны на двоих – такой магии Оливер не знал. Он даже залез в книги и сонники, но не нашел ничего похожего. Значит, волноваться не стоило.
Но Оливер все равно страшно дергался, когда представлял, как Маркус Флинт хоть одним глазком взглянет на то, что он вытворяет с Оливером в его сне.
Это было неприлично, это было откровенно, это было невозможно, поскольку они же оба… ну… парни, а Оливер не слышал, что можно… так. Не с девчонкой.
Это уже перебор. Вероятно, подобное возможно у маглов, но никак не у волшебников.
Правда?
Провались оно все…
Большой шаг – признаться себе, что никакой злости на Флинта нет. И зависимость от него существует на самом деле. Оливер терпеть не мог обманываться.
Но это…
Сильные смуглые руки, обязательно поддерживающие под спину. Сырой запах подземелий от его одежды. Вкус его кожи, пахнущей полиролью и мерзлым деревом. И зимним ветром, черт возьми, как это не странно.
Оливер хотел прикосновений Флинта постоянно.
Оливер хотел тела Флинта каждую ночь.
Иногда он получал, что хотел, в иллюзорно-правдоподобных, горьких, невыносимо откровенных снах.
Так больше продолжаться не могло, Флинт должен был заплатить за то, что так подсадил на себя Оливера.
***
– Никакой магии, насколько я знаю.
Персиваль Уизли поправил на носу свои идиотские очки. Как же Марку хотелось разбить их, расквасить рыжую морду, заломить тощую руку за спину и заставить забыть, что капитан слизеринской квиддичной сборной вообще обращался к задроту-старосте!
– Ты скажи, в чем проблема, я ж так не знаю, – Уизли даже приосанился от важности, у-у-у-уй, крыса гриффиндорская!
– Перетопчешься!
– Я с тобой вообще разговаривать взялся только ради Оливера…
– Вот и пиздуй отсюда! Ради драгоценного Оливера! Я за свои слова отвечаю. Если все нормально с ним, так и не висит на мне нифига!
Уизли поежился, помялся, но не ушел.
– Чего еще? – рыкнул Флинт.
– Да… я не знаю… нет, ничего. Наверное.
– Говори или вали, задолбал!
– Ну… он иногда стонет.
О-ох. Ох, нет.
– И продолжает тебя звать. Но тихо так. И просыпается всегда сразу.
Колени задрожали мелко, Маркус ухватился за подоконник, возле которого он поймал Уизли.
– То есть – это не кошмары. Ну, ты спрашивал. Вот. Все.
– Ясно.
– Ты же не продолжаешь его…
– Нет, блядь, сколько можно говорить?!
Староста сдриснул, только пятки засверкали.
Надо было это прекратить. Прям щас.
***
Они прогуляли, оба.
Вуд пропустил Защиту от Темных Искусств, Флинт – Древние Руны. Все равно он ни бельмеса в них не смыслил.
Можно было не посылать записок, не договариваться заранее. Маркус знал: в мальчишеской квиддичной раздевалке, на скамейке, скрестив руки на груди и сунув ладони под мышки, его будет ждать Оливер.
Оливер знал: Марк придет. Именно сегодня, сейчас, в разгар учебного дня.
– Ты тоже их видишь?
– Сны? Да. И ты?
– И я.
Перси Уизли ошибся, и стоило, наверное, сообщить ему об этом, но им было плевать.
Это определенно магия, ведь только она может так связать двух врагов, верно?
– Стой так, – сказал Вуд.
– Ага, – ответил Флинт.
Оливер подошел к Марку и осторожно коснулся его горла, повел замерзшими пальцами ниже, по груди, остановился у сердца. Убрал нерешительно руку.
Маркус накрыл его ладонь своей.
– Мне страшно до усрачки… – признался Вуд.
– Мне тоже, угу, – раскололся Флинт.
От неловкого поцелуя звенело в головах. Маркус не сбрил щетину, Оливер слишком теплый свитер надел под мантию, и шарфы запутались тут же, словно хотели продолжать войну, и животы подводило от ужаса, болезненного голодного желания, тянущих общих воспоминаний…
Пол был изучен за годы учебы, свет не желал гаснуть по приказу, и все это так же сильно отличалось от приснившегося, позорного – как настоящая, реальная пытка от той, в которую погружает кошмар.
Замечательный фик, чувственный и атмосферный! Такой Марк непривычно надежно-серьезный Я и раньше то этот пейринг любила, а теперь вообще без ума ! Автор, спасибо, очень хорошая работа!!!!
Автор. Автор!!!!!!!!!!!!!!! Блин, у меня не хватает дыхания на вопли от восторга. Это запрещенные приемы! Вызвать такой ужас и отвращение - да уж, это нца, для моего мозга по-любому - а потом так мастерски загладить, залить горечь, но не приторно-сладким, а таким... таким правильным!!! Ох, мамочки... Спасибо! Это великолепно!!!
Вонг Ой, автор даже растерялся и пошел проверять, в свою ли тему попал Спасибо! Нам ужасно нравятся Ваши вот эти вот циферки с ноликами, может, протолкнем их как-нибудь в общий счет? )))))))) М.... автор просит прощения за то, что ему удалось слегка надругаться над читательским мозгом, но он не со зла, право-слово! Спасибо за потрясающий отзыв!
chuda-ne-budet miss Jane tanushka-claire Автор теряет все слова и уже просто алеет от смущения. Ребята, спасибо вам большущее за такие чудесные отзывы и оценки!
9/9 все-таки Флинт мне показался по-настоящему мерзким типом. то есть я понимаю, что они там не кавайные няшечки, н-но... но... хотя я все-таки люблю вашу комнаду, ребята!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 504
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Понравилось.))
И текст отличный. Живой и затягивающий. 
! 
)))))))) 
*
- участник сейчас на форуме
