Название: Jeux d'enfants* Тема: «Sed semel insanivimus omnes»** Автор: Make a wish! & Lesoto Бета: venbi, vlad Категория: гет Рейтинг: PG Персонажи: Северус Снейп, Лили Эванс Жанр: юмор Саммари: Для этой игры нужна красивая подружка, недюжинное воображение и немного магии. Но никогда - повторяю, никогда - не позволяйте себе влюбляться. Предупреждение: ООС Дисклеймер: Герои - Роулинг, концепция – «Влюбись, если осмелишься». * - (франц.) Детские игры ** - (лат.) Однажды мы все бываем безумны
*** Наша жизнь – игра. Безумная, бездумная, сумасшедшая, затягивающая, сводящая с ума игра. Это бесконечная череда одного и того же вопроса, немыслимых заданий и неминуемой расплаты за совершенное. Но наказания меня не трогали. Нас не трогали. Мы продолжали и продолжали невероятный бег по обыденной жизни, устанавливали свои и плевали на чужие правила, и не вписывались в привычные рамки привычного нам общества. Но нам было все равно. Мы были безумны в своем желании победить, доказать друг другу, что возможно все. Вызов – пари – действия. Вызов – пари – действия. Так и проходила вся наша жизнь.
Нас было двое – я и моя подруга Лили Эванс. Я был одержим ею: сначала маленькой девочкой, которая мне, замкнутому угрюмому мальчику, напоминала ангелочка; затем девушкой - своевольной, упрямой, но в то же время очень мягкой и женственной. Я был одержим сочащейся из нее энергетикой и желанием жить, наслаждаться жизнью, впитывать в себя все, что только могла эта жизнь предложить ей. И этому она учила меня — учила любить жизнь, ценить ее. Ценить, несмотря на презрительный страх отца, невзирая на насмешки окружающих. Видеть что-то светлое даже в кромешной темноте. И я жил только благодаря ей, только для нее, только потому, что она невольно подтолкнула меня кинуть вызов самой Жизни. А все началось всего с двух ее слов «а слабо…?»
День не задался с самого утра. Проснулся я потому, что меня разбудили пьяные крики отца, который объявился после двухдневного отсутствия, и рыдания матери. Я лежал в кровати, боясь пошевелиться или глубоко вдохнуть. Это был мой постоянный страх — что отец вспомнит обо мне, а в итоге матери достанется в два раза больше. Впрочем, лежать пришлось недолго. Уже через десять минут послышался храп. Я мгновенно соскочил с кровати, нацепил рваные шорты и футболку и тихо прокрался на кухню. Мама сидела за столом, повернувшись к окну. Она плакала. Слезы на ее щеках блестели, словно бриллианты. Но они были дороже любых драгоценных камней. Одна, вторая, третья... каждая была замечена мной, каждую я запомнил. Придет время — я клялся себе в этом — придет время, когда я отомщу этому чудовищу за каждую ее безмолвную слезинку. Моя ладонь легла на ее поникшее плечо и я тут же попал в крепкие объятия. - Ну, ма-а-ам, - заныл я. Мне нравились ее прикосновения и ласка, но я никогда не мог признать этого. Выскользнув из ее рук, я прошелся по кухне, соорудил себе бутерброд и, бросив через плечо «я – гулять» выскочил во двор. В Лондоне стояла ненормальная жара, поэтому я решил провести этот день, купаясь в пруду. Мы жили практически на окраине нашего городишки, оттуда до водоема было буквально полчаса хорошего шага. Путь мой пролегал через местный парк. Я прятался в тени деревьев, хмуро думая о том, что ждет меня вечером, когда отец проснется. С похмелья он еще тот тиран. От мрачных мыслей меня отвлекли девчачьи возгласы. Они не привлекли бы моего внимания, если бы не… - Я тоже хочу! Научи меня своим фокусам, - пищал противный голос. - Смотри, Петунья, смотри! – вторил ей другой голос… звонкий и прекрасный. Меня, признаться, заинтересовало слово «фокусы». Что она умеет? Что? Осмотревшись, я спрятался за нестриженным кустом, медленно отвел в сторону густую зеленую ветвь… и обомлел. Прямо перед моими глазами рыжая девочка моих лет склонилась над еще спящим бутоном, обняла его своими ладонями, а через секунду отстранилась, и я увидел, о каких «фокусах» шла речь. Она заставила бутон расцвести, ожить. Она вдохнула в него жизнь. Своими ладонями. Неужели… неужели… Я даже наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть девчонку и… хрупкие ветки не выдержав, с хрустом сломались, выбросив меня буквально к ногам маленькой волшебницы и ее нетерпеливой спутнице. Мои бледные щеки заалели, но я тут же нахмурился, потому как обе на меня воззрились: одна – которая старше – недовольно-надзирательно, вторая с интересом, но и с некоторой опаской. - Ты кто такой? – спросила рыжеволосая и шагнула ко мне навстречу. Я остолбенел. Она склонила голову, с любопытством изучая меня, и ее лицо осветило утреннее солнышко - будто обласкало своими теплыми лучиками. В рыжих локонах заиграли в догонялки солнечные блики, а глаза… ее глаза казались почти прозрачными, но с явным зеленым оттенком. Цвета весенних листьев. Мне только и оставалось, что, замерев, стоять на четвереньках и смотреть в эти колдовские глаза. - А он нормальный? – ядовито осведомилась спутница рыжеволосого ангелочка. Ее голос был скрипуч и противен. Он-то и заставил меня подскочить на ноги и отряхнуться. - Я – Северус, - представился я исключительно в сторону той девочки, которая была заинтересована мной. - Привет, Северус. А я Лили, - просто ответила она. Лили… такое цветочное имя у такой солнечной девочки. Все правильно, каждый цветок тянется к солнышку. А тут наоборот – само солнышко тянется к Лили. Она была прекрасна. А потом все завертелось, закружилось… Лили, смеясь, распускала сонные бутоны цветов, а Петунья – нескладная блондинка оказалась ее сестрой – противно ныла и вопрошала, когда она сможет так делать. В конце концов, я не выдержал и высказал все, что думаю на ее счет. Лили пыталась заступаться за свою мерзкую сестру, но я был непреклонен: Лили – ведьма, а ее сестра нет. Поначалу я даже не понял, почему обиделась моя новая солнечная подружка, ведь ведьма – это не ругательство, это… это… как билет в сказку. В реальную сказку, полную волшебства и магии. А потом понял, что она, наверняка, магглорожденная ведьма и просто ей некому рассказать о существовании магического мира. Так почему бы мне не сделать этого? Мало того... я ведь мог не просто рассказать. Я мог показать! Напустив на себя как можно более важный вид, я подошел к распущенным цветкам, обхватил один из них ладонями и, зажмурившись, позволил своей магии вырваться наружу. Кончики пальцев приятно покалывало магией, спиной я ощущал две пары заинтересованных глаз. Мне хотелось удивить Лили. Но вот незадача, когда я отдернул руки – она лишь поморщилась и сникла. - Но ты ведь… убил его! – воскликнул она. - Ну и что? Рано или поздно он бы все равно погиб. Все умирает, а я просто ускорил процесс, - я был в недоумении от такого неприятия. Лили подошла к почерневшему и иссохшему цветку, провела по тонким и хрупким, безжизненным лепестками подушечками пальцев. И, хитро прищурившись, повернулась ко мне. - А слабо все вернуть, как было? Я, признаться, очень удивился ее резкой смене настроения. А потом во мне взыграло чувство собственного превосходства. Она что… решила взять меня на слабо? Она? Меня?! Да она даже не знала, кто она есть до того момента, когда Я ей об этом сказал! Уж нет, чтобы я проиграл какой-то девчонке! Склонившись над цветком, я зажмурился, и… ничего не произошло. Я растерялся. Мне никогда не приходилось созидать – разрушительная магия давалась мне на «ура» и я вовсю ею пользовался. Но… Отбросив все свои мысли, я снова подумал о лучах света, которые играют на рыжих локонах. Подумал о ее улыбке и ярко-зеленых глазах. И почувствовал, как магия струится по моим рукам и перетекает в цветок, заключенный между ладонями. Когда я их разъединил, цветок снова был таким, каким он обычно бывает к восходу солнышка. Живым, нежным, бархатным. Я смотрел и не мог поверить. Это было похоже на маленькое чудо. Поддавшись неожиданному порыву, я сорвал этот бутон и протянул Лили. И густо покраснел, осознав, что натворил. - Мне пора, - я вложил этот несчастный цветок в ее ладонь и уже приготовился бежать. - Еще увидимся, - она не спрашивала, а утверждала. - Да, - кинул я, исчезая в кустах.
Вот как все началось - как безобидная игра. Слабо ли тебе возродить из праха хрупкий цветок? А опрокинуть графин тыквенного сока на новую мантию соседа? Поцеловать самую красивую девочку школы? Слабо? Подвергнуть собственную жизнь смертельной опасности - слабо? Когда игра стала нашим сумасшествием? Я не знаю. Возможно, в тот момент, когда я понял, что по-настоящему люблю ее. Люблю эту лукавую улыбку, вызов, светящийся в ее изумрудных глазах, упорство, с которым она проделывала сумасбродства, на которые никогда бы не осмелилась, не прозвучи эти три слова, имевшие над нами неограниченную власть: а тебе слабо?
**** Так состоялось наше знакомство. Я, признаться, был заинтригован этой девчонкой. Она сводила меня с ума тем, что ничего не знала о магическом мире. Но это, конечно же, легко можно было восполнить, чем я и занялся в следующую нашу встречу. - Ведь маги правда существуют? – с надеждой и трепетом спросила она. Этот вопрос был почти обидным. После всего того, что она видела и умеет сама, еще и задает такие… невозможные вопросы?! Она до сих пор все еще считает, что магия – это фокусы? А потом я понял, что против меня ее настраивала сестра-маггла. Петунью сжирала зависть. Неожиданно для самого себя, я расплылся в улыбке. - Вот он я – живое доказательство существования мага. Вот она ты – самая настоящая колдунья! – я решил не употреблять определение «ведьма», пока она не привыкнет к самой мысли о существовании магического мира. Она задумчиво куснула нижнюю губу и пожала плечами. - А колдуны должны растить бороду? Все волшебники бородатые. Я задумался. Определенно, у нее какое-то совершенно иное – особенное – мышление. Такие нестандартные и оригинальные вопросы, ставящие меня порой в тупик. Я вспомнил книгу, что мама подарила мне на прошлое день рождение - «История Хогвартса». От нее невозможно было оторваться. Этот мир, уже знакомый мне с детства, открылся с новой стороны и поразил меня в самое сердце. И я просто обязан был заразить любовью к этому сказочному миру и Лили. - Да, почти все с бородой, - я снова улыбнулся. – Но растить ее не обязательно, это зависит от желания мага. Я, например, отращивать бороду не собираюсь. В ее глазах заплясали бесенята. Я был почти уверен в том, что она предложит мне отрастить бороду на спор и уже представлял себя странным бородатым мальчиком, но она лишь согласно качнула головой. - Хорошо. Борода тебе совершенно не пойдет. Я кивнул. А больше мне ничего и не оставалось, я не знал, как реагировать на ее слова, как вообще вести себя с ней. По сути, Лили – первый человек, с кем я мог нормально общаться, разумеется, после мамы. Лили – необыкновенная. Мне действительно было с ней интересно. Интересно - а ей со мной? Наверняка, нет. Но найти иного объяснения тому, что она приходила на наше облюбованное место в парке, и сама иногда назначала время для встреч, я не мог. Ее благосклонность ко мне казалась чем-то невероятным и волшебным. И я из кожи вон лез, чтобы заинтересовать ее. А однажды ранним утром она пришла ко мне расстроенной, глаза были покрасневшими от непролитых слез. - Сев, - позвала она меня, - а магия ведь на самом деле существует? Это не твой вымысел? Не мои самые обычные фокусы, а… - Лили затаила дыхание, - правда? - Самая всамделишная правда, - моментально подтвердил я ее слова. - Но Петунья говорит… - так вот кто испортил настроение моей солнечной подруге. Мог бы и сам догадаться. Я резко перебил Лили. - Не слушай свою помешанную сестру! – я начал раздражаться. Плохое настроение Лили передалось и мне, а на Петунью я мог злиться хоть круглые сутки. - Но, Сев, она… - Лили, все, что я говорю, правда! Неужели ты больше веришь не мне, а своей сестре? Да она просто завидует тебе! Она надулась. Я словно слышал каждую мысль в ее голове - ей не хотелось признавать, что ее сестра не такая уж хорошая, а с другой стороны — ведь я никогда не лгал ей. Что ж... иногда человека просто стоит подтолкнуть к правильной мысли. Тихое тарахтение цистерны с молоком, каждое утро проезжающей по нашему городку подтолкнуло и меня. - Эй, Лили... - окликнул я девочку, ловя взглядом фигуру Петуньи, вышедшей за бутылками, которые молочник каждое утро оставлял у дома Эвансов. - А Петунья ведь любит молоко? - Терпеть не может, - шмыгнула носом Лили, и бесенок внутри меня ухмыльнулся. В конце концов, никто ведь и не узнает... никто. Кроме нас двоих. - А слабо... - начал было я, но девчонка тут же перебила меня. - Конечно, мне не слабо! Чеширский кот потерял бы полосы на своем пушистом хвосте от зависти к ухмылке десятилетнего мальчишки, каким я был тогда. - А слабо выкупать сестричку в молочке? Вопли Петуньи, оказавшейся с ног до головы залитой молоком, были слышны, наверное, и в Лондоне. Лили, раскрасневшаяся от натуги, словно переворачивала цистерну собственноручно и без применения магии, хихикала над сестрой вместе со мной, так что я до сих пор твердо уверен в том, что именно мои пари были действительно лучшими. А молочник потом уверял всех в том, что на него было совершено покушение, правда-правда. И рассказы о кошках, стерших свои шершавые языки о каменную дорогу еще несколько лет будоражили местное население.
*** А случай с жуком? Я просто наступил на одного из вездесущих «пожарников», а у Лили на язычке уже был готов острый комментарий. - Он тебе мешал? Зачем ты это сделал? Ведь он такой же живой, как и ты! А если бы какой-нибудь великан на тебя наступил? А ты для него именно великанище и есть! Я опешил от такой невероятной логической связи, но счел за лучшее промолчать, чтобы история о великанах не разрослась до гипервеликанов, которые наступают на обычных великанов. - И вообще, если тебе плевать на бедных жучков, лишь бы под твоими ногами не бегали... то устраивай им более почетную смерть! Слабо, а? - Например? - елейно поинтересовался я. - Ты ведь сам рассказывал о том, что великаны едят глупых детишек, которые носятся у них под ногами. Едят, а не топчут, - вызывающе пропела эта бестия, скрестив руки на груди. Я отказывался верить услышанному. Нет, она не могла мне дать такое задание. Просто не могла, ее характер не позволил бы… А что, собственно, я знаю о ее характере? - Я что… - очень осторожно начал, - должен этого жука… съесть? На этом слове мое лицо исказилось в ужасе, смешанном с отвращением. - Если будешь есть каждого раздавленного тобой жука, то очень скоро перестанешь их давить. Или слабо-о-о-о? - Ха, - усмехнулся я, резко вскакивая со скамейки, на которой мы с Лили только-только удобно расположились перед тем, как она начала свою жучино-великанью проповедь. И когда это мне было что-то слабо? Не припомню ничего подобного. Я стал озираться по сторонам в поисках жука. Конечно, втайне я надеялся, что все жуки обладают некими зачатками ментальной чувствительности, а попросту говоря - усиленным чувством самосохранения, и почувствуют мой настрой, а точнее твердое желание выступить в качестве палача. Вот только казнить я буду не топором, а зубами. Мда уж, шикарная перспектива. Я уже хотел было торжественно объявить, что все жуки учуяли мои опасные флюиды и скрылись в неизвестном направлении, как услышал веселый голос Лили. - А вот и он, - почти торжественно объявила она. Я обернулся и проследил за ее взглядом. И еле-еле подавил вымученный стон. На самом краю деревянной скамьи действительно примостился искомый жук. Я бодрым шагом направился к нему. Ни за что не ударю в грязь лицом перед Лили, даже если придется давиться насекомым. Я подцепил щепотью жука по обе стороны его крохотного тельца и повернул его пузом к солнцу. Можно было бы схитрить и «проглотить» жучка, незаметно сбросив его в рукав. Но нет, пари — это святое, его нужно было выполнить, иначе как уважать самого себя после этого? Усевшись рядом с Лили, я покосился на нее в надежде, что она таки откажется от затеи или хотя бы изменит условие. Наивный. На ее прекрасном личике читался неподдельный интерес первооткрывателя. Для полного сходства ей только осталось поднять руку вверх и щелкнуть пальцами с криком «На старт!» Я украдкой вздохнул и вернулся к созерцанию насекомого. «Пожарник» как «пожарник», только не понятно, какое он имеет отношение к настоящим пожарным. Окрасом напоминает божью коровку, в таком случае, их тоже можно назвать… «пожарницами»? Я почесал кончик носа. И этим мне сейчас предстоит насладиться? Я с трудом поглотил слюну. - Между прочим, эти вот прожорливые твари и их личинки очень любят поедать цветки и листья лилий, а за это нужно их казнить, - недовольно пробурчал я. - Давай же! – Лили даже пододвинулась поближе, наверняка, чтобы слышать, как этот… деликатес будет хрустеть у меня во рту. Ужас, и на что я подписался? Но ведь будущие слизеринцы не отступаются от своих слов. Я поморщился и поднес жука к носу, осторожно понюхал его. Пахнет… пахнет… обычной лилией. А вдруг этот жук – переносчик заразы? Я оглушительно чихнул. Мда, переносчик коварной пыльцы уж точно. И вообще, этот жук смахивает на кровопийцу. А как еще объяснить его красное брюхо? Вполне возможно, наполнено нашей с Лили кровью. - Не слабо, - самодовольно произнес я и, предварительно зажмурив глаза и вдохнув поглубже, открыл рот и положил пожарника на язык. И сразу почувствовал, как зашевелились тонкие лапки и усики. Я содрогнулся от отвращения, но героически отодвинул языком это лакомство в сторону и тут же сомкнул челюсть. Мой рот наполнился какой-то… вязкой субстанцией, напоминающей гной вперемешку с кровью. Отвратительное ощущение. Я пытался не думать о том, что лежит сейчас у меня на языке. Можно было попытаться представить, что это… хотя бы ненавистная овсянка. Не выходило. Перед глазами стоял образ разжеванного жука, а точнее той самой грязно-бело-алой массы, из которой торчат в разные стороны цепкие шевелящиеся лапки. Мой организм настойчиво отторгал неприятные ему… вещества, но я был упрямее своего организма. Кое-как проглотив яство, я одарил Лили триумфальным взглядом и растянулся в победной улыбке. - Чем-нибудь запить не найдется? Или сейчас скажешь: а не слабо ли тебе выпить водички во-о-он из той лужицы? – язвил, да. Неуместно. Лили как-то неестественно побледнела. – Что? - У тебя на губе… что-то. Я медленно, очень медленно облизнулся. - А было вкусно, - разумеется, о том, что это было отвратно, Лили знать не обязательно. Она наморщила носик, нашарила позади себя термос с морсом, в ступоре открутила крышку и сделала пару внушительных глотков. Я отобрал у нее термос и сам поторопился избавиться от противного привкуса во рту. Надеюсь, - наконец, выговорила она, - мне не придется в слизеринских подземельях есть приготовленный тобой пирог, украшенный сороконожками и мокрицами.
*** Мои слова оказались правдой и две огромные совы-сипухи донесли до нас письма, скрепленные гербовой печатью Хогвартса. Наши родители - кто с облегчением, а кто скрепя сердце - отправили нас на Хогвартс-Экспрессе в новую жизнь... А для нас ничего не изменилось. Для нашей игры — ничего не изменилось. Причем долгожданное продолжение наступило в момент распределения по факультетам. Мы с Лили стояли рядом, крепко держась за руки. Я надеялся, что ее распределят в Слизерин, как и меня — никаких сомнений по собственному распределению я не испытывал. Где-то сбоку толпились те некультурные молодые люди, которым приспичило поиграть мускулами еще в Хогвартс-Экспрессе. Я был уверен, что они попадут в Гриффиндор, ибо таким, как они там самое место. Лили нетерпеливо переступала с ноги на ногу, волнуясь все сильнее с каждой новой названной фамилией, с каждым выкриком старой шляпы, наверняка побитой молью. Мне захотелось как-то приободрить свою подружку, но что можно было придумать? Гадить тем хамам было в моих интересах, но не на виду ведь у всей школы! Вот очередная ведьмочка вышла к МакГонагалл. Вот преподавательница аккуратно водрузила на светловолосую макушку латанную-перелатанную шляпу. Кажется, она еще и пыльная. И это окажется на моей голове? Я подавил в себе желание скривиться. А вообще… шляпа… довольно занятный артефакт. Ее песенка, по крайней мере, не была лишена юмора. - Лили Эванс! – нарочито громко позвал я свою спутницу, не очень качественно подделав голос МакГонагалл. Она вздрогнула и непонимающе на меня посмотрела. - А? - Хватит киснуть! Она буркнула что-то невнятное и опять уставилась на бледную ведьмочку, которую через мгновение отправили в Хаффлпафф. Фу. Уж лучше Гриффи... нет, пожалуй, не лучше. - Эллингтон, Арт! - хилый мальчишка оказался под старой шляпой, а его имя навело меня на отличную, на мой взгляд, идею. - А слабо-о-о-о.... - волшебное слово моментально изменило волнующуюся девчонку с россыпью веснушек на чуточку курносом носу. -… - заставить Старую Шляпу позеленеть и поседеть? Лили округлила глаза и яростно зашептала: - Ты с ума сошел? Хочешь, чтобы меня прямо сейчас отсюда выгнали? - Эванс, Лили! - Слабо? - одними губами спросил я, ухмыляясь ей вслед. Ответом мне были пылающие щеки и стиснутые зубы. Признаться, я не ожидал результата. Да и никто, наверное, не ожидал, что Шляпа, почти скрывшая собой маленькое личико рыжеволосой девочки, вдруг громко икнет и позеленеет. Молчание, охватившее зал разорвал испуганный возглас Арта Эллингтона: - Шляпа подавилась! Стыдно - и я так и не признался Лили в этом - но именно Северус Снейп был первым, кто захохотал после этих слов. Шляпа шевельнулась и покрылась серебряным налетом, вызвав довольный гул слизеринцев. А Шляпа скрипуче выкрикнула: «Гриффиндор!» Пунцовая Лили со всех ног рванула к столу гриффиндорцев, а мой смех оборвался. Да, я не смел и надеяться на то, что солнечная и искренняя Лили попадет в Слизерин. Ей было там не место. А вот я... Я пытался поймать ее взгляд до того самого момента, когда профессор МакГонагалл назвала мое имя. Только тогда моя так и не утратившая румянца подруга повернулась в мою сторону. И… ободряюще улыбнулась, показав мне поднятый вверх большой палец. Я выдохнул - не обиделась - и направился к Шляпе. Вот так щебутная Лили стала владелицей красно-золотой формы и друзей-недоумков, а я каждый вечер отправлялся в мрачные, но радующие глаз спокойствием красок подземелья. Но игра продолжалась...
**** Первые курсы в школе пролетели нескончаемой волной становящихся все более и более изощренными вызовов. Воображения нам было не занимать, упрямства - тем более. Предыдущее пари было свежо в наших умах. И глупо с моей стороны было надеяться, что Лили даст мне передышку. Конечно, ее ведь до сих пор знали как «девочку, которой подавилась Распределяющая Шляпа». Так что буквально через пару дней после распределения, уже после первого совместного урока, на котором она поняла все нюансы общения слизеринцев с гриффиндорцами, моя подруга мстительно мне заявила: - А слабо ли тебе, Северус Снейп – слизеринец в n-ном поколении - проносить гриффиндорский шарф целую неделю, ни разу не снимая? - Ни разу не снимая? Даже душ мне принимать в вашей красно-золотой удавке? - Да, - с вызовом кивнула она. - А как проверишь? – ехидно поинтересовался я. Ее щеки как-то подозрительно порозовели. Хотелось бы узнать, что вызвало такую реакцию, но я не решился. - Я положусь на твою честность, - выкрутилась, гриффиндорка. - Хорошо, - я деловито развязал ее шарф и повязал его вокруг своей шеи. – Но помни: слизеринцу ни при каких обстоятельствах верить нельзя, - и, ухмыляясь, растворился в толпе спешивших на пары разношерстных учеников. Всю изощренность ситуации я прочувствовал уже пятью минутами спустя, когда вот такой вот весь… гриффиндорский зашел на лекцию к МакГонагалл. Сама преподавательница отреагировала, как ни странно, спокойно – всего лишь удивленно вылупилась на меня, делая вид, что ей вовсе даже и не интересно. Что же касаемо моих однокурсников… реакция была единой на весь поток: агрессия, ярость, и желание меня наказать за такое предательство слизеринских устоев. По дороге к ближайшему свободному месту, я получил два довольно-таки увесистых толчка в спину. Мда-а-а, спасибо, Лили Эванс, жестко ты меня подставила, и не жалко? Риторический вопрос. То, что ждало меня после пар в слизеринской гостиной словами так просто не передать. Нет, слизеринцы не снисходили до рукоприкладства, как это любили делать мои одноклассники в маггловской школе. Их оружие – слово: колкое, будто шип, острое, словно клинок. Сколько же на меня тогда грязи вылили! Наверно, хватит, чтобы заполнить все озеро и выжить из него Гигантского Кальмара. - Всегда знал, что грязная кровь заразна, - процедил Малфой. - Фи, это как ты мог принести это безобразие в нашу гостиную? - Нарцисса, сморщив нос, смотрела на меня как на кучу непотопляемого состава. - Давай принесем его в жертву Салазару? - моментально вскинул палочку Лестрейндж . Некоторые пытались спалить шарф прямо на мне, но я успел ужом юркнуть в свою спальню и закрыться в ней. Хорошо хоть, что в гостиной не было моих соседей по комнате – неизвестно еще как они отреагируют, а я успел наладить с ними более-менее нормальные отношения. А для начала я решил запомнить того наглеца, решившего уничтожить шарф Лили подобным варварским способом. Однако воспоминание об огне натолкнуло меня на одну очень…заманчивую мысль. Я быстро раскрутил гриффиндорский шарф со своей шеи, аккуратно сложил его и уложил под подушку. И как ни в чем не бывало пошел в душ. А на следующий день я стоял перед хмурящейся Лили около входа в Большой Зал, и еле-еле сдерживал улыбку. - И как это понимать? – рассержено спросила она. - Что? – я сделал вид, что не понимаю ее. - Это, - она ткнула пальцем в мой шарф… привычной слизеринской расцветки. - А я ведь предупреждал, - я изобразил дьявольское выражение лица – или мне просто хотелось думать, что изобразил – и сделал пару шагов в ее направлении, - слизеринцам доверять нельзя! - Сев, я серьезно, - она недовольно поджала губы, - ты провалил пари? - Нет, как ты могла такое подумать!? - Но ты без шарфа, а это было главным условием. - Я вчера был в твоем шарфе, мало что ли? - Да! Мы говорили о неделе! - Ты всерьез думаешь, что мои однокурсники позволили бы мне позорить их благородный факультет целую неделю? Скажи, - я сделал вид, что задумался, - твои бы любимые гриффиндорцы дали ли бы тебе ходить в слизеринском шарфе? - Ты, Северус Снейп, проиграл пари! А значит, очередь снова моя. И в скором времени ты узнаешь новые условия. А пока… удачного дня, - и она ушла к своему гриффиндорскому столу.
*** Лили думала две недели. Признаться, уже к концу первой я находился в ужасе. Что могла придумать девчонка, которая предложила своему другу съесть жука?! А потом - пари, которое вполне могло стоить ее другу жизни? О, вы знаете, эти слизеринцы сначала действуют, а потом спрашивают. Хотя о чем может поведать кучка праха, ранее бывшая слизеринцем, достаточно наглым для того, чтобы носить гриффиндорский шарф? Вот это - настоящая магия. Я даже боялся лишний раз подходить к ней, хотя меня неимоверно тянуло к ее свету, к неповторимому звуку ее голоса, смеха... Никакой инстинкт самосохранения не мог справиться с тем влечением, которое я испытывал к этой рыжеволосой магглорожденной ведьме. И день «икс» настал. Я сразу понял это - по ее ухмылке. По движению левой брови, которая выдавала ее настрой. По упругой походке. - Не слабо... - выдохнул я, еще не слыша вызова. Да, в сущности, какая разница? Уже тогда я был готов на все, лишь бы получить возможность протянуть к ней еще одну непрочную, но все же связывающую нас нить. Помнится, именно тогда, повиснув на огромных песочных часах, в которых скапливались наградные изумруды, я понял, что влюблен. Ученики столпились внизу, потешаясь над моими болтающимися тощими ногами, а я, сжимая в ладони вожделенный изумрудный кристалл, видел лишь сияющие глаза Лили, восторженно показывающей мне два больших пальца, устремленных кверху. Это сияние стало моей путеводной звездой, именно оно осветило мою жизнь. А в голове - ее уверенный голос. - Сев, ты сам заработал его на зельеварении, я точно помню! Так что имеешь полное право, никто и слова не скажет! Ага. Да. Конечно. Ни слова. Угу. Прекрасно. Как добрался до верхушки? Не спрашивайте. Мне кажется, что одна отличница-гриффиндорка воспользовалась одним из самых первых заклинаний, что выучила в Хогвартсе. А вниз меня спустила декан Гриффиндора, которая всегда первой вмешивалась в любые беспорядки. Камушек у меня отобрали, баллы у факультета - тоже. Но Лили посчитала, что пари я исполнил. Так что значит по сравнению с этим неделя отработок в кабинете трансфигурации?
*** А время летит. Безумно быстро. Не догнать, не поймать за хвост, не схватить за ладонь, чтобы остановить и удержать подле себя. Я и не заметил, как оказался на четвертом курсе. Когда только успели? Мы мчались по жизни играючи, не замечая хода часов, не обращая внимания на препятствия, а преодолевая их с легкостью, ибо наши с ней пари были куда хитроумными, чем хилые подножки судьбы. В каждом заключенном с ней пари мое сознание видело романтическую подоплеку, скрытый умысел, подсказки, но я упрямо прятал от Лили и, прежде всего - от самого себя испытываемые чувства. Я не мог открыться Лили – это было бы подлостью с моей стороны. И я поддерживал с ней игру, плетя невероятную сеть вокруг нас. Я хотел, чтобы она была рядом со мной. Всегда. Посему, даже не задумываясь, я принимал ее вызовы и ничем не брезгуя выполнял все условия. Чтобы тут же дать ей свое задание. Мы были неразлучными, что воспринималось в штыки обоими факультетами. Собственно, нас это ни капельки не расстраивало, и мы снова и снова выдавали друг другу невероятные пари. Лето перед четвертым курсом запомнилось мне в черно-белых красках. Я был далек от родного дома, от Паучьего Тупика, от Лили. Отец отвез меня в Голландию к деду. Три месяца без Лили, без озорного огонька в изумрудных глазах, без прилива адреналина в крови. Я тосковал, отсчитывая дни до конца лета. Все, что мне оставалось – вспоминать каждый с ней спор и смаковать наше взаимодействие. Команда. Но не пара – я запретил себе думать о нас в подобном ключе. Я запретил себе мечтать о ней. Возвращение домой, лихорадочный сбор чемодана и путь на платформу девять и три четверти я помнил смутно. Вся дорога прошла в ожидании и предвкушении встречи. К моему сожалению, Лили на платформе я так и не увидел, как и не дождался ее еще в ближайший час в условленном месте. Разрываясь от настойчивых пасмурных мыслей я сам отправился искать Лили в гриффиндорскую часть поезда. Я нашел ее практически сразу… сидящей в окружении Мародеров и весело спорящей с ними о чем-то. Мне ничего не оставалось, кроме как развернуться и уйти. Оставшуюся часть пути я провел на верхней койке, забившись в угол, пытаясь уговорить себя, что ничего не закончено, что просто так сложились обстоятельства. Но в голову все равно пробирались мысли о том, что Лили теперь одна из них, что она не со мной. Выйдя из поезда, я понуро побрел к багажному отделению. В голове не было абсолютно никаких мыслей, только желание как можно скорее добраться в замок и ничего никому не объясняя закрыться в спальне и проспать как минимум до завтрашнего утра. И принять эту поездку как страшный сон, который испарится и забудется при пробуждении. Я подхватил свой чемодан, и подгоняемый сокурсниками вышел из вагона. - Се-е-ев! Я тут же оказался в теплом объятии таких знакомых и любимых рук. И готов был простить ей все. - Мерлин, Сев, как же я соскучилась! Я уже ей все простил.
В этом году все изменилось. Летнее отчаяние изменило меня. Я перестал быть ведомым, перестал подстраиваться под Лили. Теперь бразды правления не просто переходили из рук в руки - нет, мы выхватывали их друг у друга с жадностью и нетерпением. Первый удар я нанес второго сентября. Профессор Флитвик предложил нам повторить разрушающие и восстанавливающие чары, предложив обширный выбор небольших предметов, словно вызванных Акцио из лавки старьевщика. Я примерился к фарфоровой пастушке - нарисованная улыбка, пышный кринолин и трогательный бантик под треугольным подбородком разбились вдребезги, оставив после себя горстку пыли. Хорошо. - Репаро. Голубоглазая блондинка сверкнула нарумяненными щеками и опять рассыпалась на осколки. Я нахмурился и попробовал повторить еще раз. Безуспешно. После пятой попытки я остановился. Разумеется, было бы очень лестным приписать нежелающую склеиваться фигурку моей темной разрушительной сущности истинного слизеринца, которой легче уничтожать, нежели восстанавливать. О нет, созидать - вот подходящее пафосное слово для этой пафосной мысли. Но следующая мысль показалась мне более правдоподобной. Я обернулся и встретился взглядом с лучиками в зеленом взгляде. Разумеется, это была она. - Плохая девчонка! - шикнул я ей. Лили усмехнулась и приподняла брови. - Я хоро-о-о-ошая-я-я-я. - Очень плохая. Очень. - Хорошая-хорошая. - Отвратительный характер. Я отвернулся и опять ткнул палочкой в сторону рассыпанной статуэтки. Она продержалась в целом состоянии около двух секунд, после чего палочка Лили скользнула под моей рукой, задев рубашку. Пуффф. - Очень хорошая, - хихикнула она и вернулась к своему стеклянному пуделеретриверу. Я хмыкнул и подтолкнул ее локтем. - А слабо самой, без магии? - Отлично, дети. А теперь я бы хотел позаимствовать новый учебник усовершенствованных Чар… да, мисс Эванс, позвольте ваш... Профессор, обратившийся к любимой ученице, осекся и почти одновременно с этим прекратился и треск раздираемых страниц. Лили, только что самозабвенно уничтожавшая собственный учебник, запунцовела и с силой наступила мне на ногу. Будто я знал, что Флитвику понадобится именно ее учебник именно сейчас!
*** Вечером того же дня готовясь к завтрашнему коллоквиуму по зельям, я размышлял над тем, что жизнь все-таки неплохая штука - особенно в сочетании с немыслимыми вызовами и такими же невероятными способами достижения нужного результата. Как же мне нравились заливавшиеся очаровательным румянцем нежные щеки Лили, на которых время от времени появлялись очаровательные ямочки. Я пытался предположить, какое следующее условие поступит от гриффиндорки, но она была непредсказуема как гроза в тихую летнюю ночь. Хмыкнув в последний раз своим мыслям, я углубился в повторение заданного материала. А ждать вызова пришлось недолго. Совсем недолго. Стоя на следующее утро перед дверью в класс зельеварения и ожидая подругу, я лениво листал конспекты и исподлобья оглядывал спешащих на урок однокурсников. И, между прочим, до урока оставалось всего минута. Странное дело, она запаздывает. Я еще раз быстро зыркнул на часы – полминуты. А вот и она... - Вчера я расстроила профессора Флитвика, сегодня ты расстроишь своего любимого преподавателя. Я нахмурился. Уж слишком она была… легкомысленной перед коллоквиумом. - Что, притих? Или слабо, любимчик Слагхорна? – она щелкнула пальцами меня по кончику носа. Я выпрямился и фыркнул, подобным образом выказывая все, что думаю об ее этом «слабо». - Это останется на твоей совести, - оповестил я ее и, склонившись, пропустил в класс. Однако, - думал я, приближаясь к своей парте. Однако, ущербное условие. Расстроить профессора Слагхорна значило завалить коллоквиум. Завалить коллоквиум значило испоганить зелье. Испоганить зелье значило подорвать свою репутацию зельевара. Нет, как раз таки с тем, чтобы испортить варево проблем у меня не было – неправильная доза какого-либо из ингредиентов, непоследовательный порядок добавления составляющих, неправильное число помешиваний содержимого и вуаля! - зелье загублено. Раз Лили пожелала, мне оставалось только выполнить ее вызов. Вот только с исполнением я не торопился. А нарочито тянул время, выполняя все по инструкции, что держалась у меня в голове. Лили то и дело оглядывалась и торопила меня взглядами. Я никак не реагировал, лишь продолжал размеренно мешать варево в нужном направлении, в отмеренном количестве. И, удивительное дело, Лили занервничала. Она все чаще оборачивалась в мою сторону, ее плечи были напряжены, а брови недовольно сдвинуты к переносице. Думала, я решил соскочить с задания? Нет, разумеется. Полагаю, если падать в пропасть, то падать эффектно и ярко, не так ли, Лили Эванс? Мое неподвижное спокойствие раздражало Лили, и это было заметно. Как бы сама не наделала ошибок – но нет, ее движения были четкими и правильными. В голове пролетела злорадная мысль, что если терпеть фиаско, то рука об руку с ней. Но с моей стороны это будет чистой воды подстава и вскоре я отказался от мысли вовлечь ее в свое пари. А отведенное зелью время уже подходило к концу. Лили уже закончила свою работу и, практически не отводя взгляда, наблюдала за мной. Я не обращал на нее никакого внимания, и, кажется, ее это злило. Что ж, осталось всего одно действие. Либо сделать его правильно, либо… Я посмотрел в сторону гриффиндорского стола. Лили, поймав мой взгляд, ударила несколько раз подушечками пальцев о запястье и, подняв руку, показала мне два пальца. Да, я знал, что осталось всего пара минут. Я подмигнул ей. Взял в ладони пузырек с маслом из семян сафлоры. Требуется всего три капли. Я наклонил склянку и выпустил первую желтую каплю. Сверкнув, она упала в котел с кипящей жидкостью. Я тряхнул пузырьком еще раз – еще одна капля отправилась в котел. И еще одна. Если я сейчас опущу пузырек, у меня в котле будет идеальное зелье, если же нет… Я неотрывно следил за глазами Лили. Вот она прищурилась, прищурился и я. Еще одна капля сорвалась с горлышка склянки. И, пустив брызги, скрылась в светло-красной массе. Лили улыбнулась. Я, не удержавшись, ухмыльнулся и стряхнул еще одну каплю. Ох, какой самодовольной она была! Я не смотрел на то, что происходило в моем котле не потому, что не хотел видеть своего провала. Нет, я не мог оторвать взгляда от сияющих глаз Лили. Я сгорал в них заживо. Две капли сверх меры – маловато для грандиозного шоу, в лучшем случае, зелье будет другого цвета. Недостаточно. Я вопросительно посмотрел на Лили и наклонил сильнее пузырек, пустив их него тонкую маслянистую струйку, уже не отсчитывая капель. Выражение ее лица вновь стало обеспокоенным. Моя же улыбка стала еще шире. Вонь испорченного зелья уже резала мое обоняние, а я все так же возвышался над уже готовым костром, продолжая стряхивать в него остатки масла. - Снейп! Что ты такое творишь?! - на изумленный вопрос Слагхорна я ответить не успел, ибо мое варево угрожающе зашипело. - Класс! На выход, - в ужасе выдохнул профессор и поспешно направился в свою подсобку. Я, схватив снятую мантию и сумку, ринулся в сторону Лили, накрыв и ее и себя с головой. - Впечатляет? - Знаешь, если мы в течение нескольких секунд не покинем аудиторию… - ее испуганный голос вызвал очередную улыбку на моем лице, - то некому будет делиться впечатлениями, как и некому их выслушать. Я выхватил волшебную палочку и, развернувшись, очертил по воздуху полукруг, выставляя невидимый щит. А в следующее мгновение прогремел взрыв, разбросавший по всему классу грязно-красную слизь. Лили была ошарашена. Все же это стоило того. Я протянул руку и снял с ее спутанных волос невесть откуда взявшийся листок мяты. - Впечатляет, - она шумно выдохнула, восстанавливая дыхание. - Да, Снейп, очень впечатляет, - противно скрипнула дверь, и из-за нее послышался раздраженный голос профессора. – А чтобы ты впечатлился втройне, я ставлю тебе «Отвратительно» за зелье и назначаю месячную отработку по приведению класса в приемлемое состояние. - Да, сэр, - отрапортовал я и снова повернулся к Лили. Аудитория тут же наполнилась ее звонким смехом. Черт возьми, все мои мучения в перспективе стоили того, чтобы поймать и запечатлеть в памяти этот единственный и неповторимый момент.
*** Следующей парой после неудавшегося коллоквиума по зельеварению, у нас стояла трансфигурация, на которую мы уже прилично опаздывали. Профессор МакГонагалл, разумеется, будет недовольна подобному нарушению правил, но мы не спешили на занятие. Настроение было приподнято как у меня, так и у Лили. Картины, покой которых мы нарушали своим смехом, бурчали что-то нечленораздельное нам вслед. Но какое нам было дело до недовольства нарисованных людей? - Молодые люди, опаздываете, - укоризненно посмотрела на нас профессор, когда мы, наконец, добрались до пропахшего животными кабинета. - Простите, профессор, мы просто… - начала было Лили, но тут же была остановлена. - Да, я знаю, где и почему вы задержались. Полагаю, вы уже наказаны, посему обойдемся словесным наставлением. А пока прошу за парту. Мы тихонько прокрались в конец класса и сели за единственную свободную парту. Нет, были, конечно, места с однокурсниками, но… нам не хотелось разделяться. Приготовившись к уроку, мы замерли и как послушные студенты начали слушать преподавателя. Впрочем, совсем скоро Лили, склонившись почти к парте и спрятавшись за спинами однокурсников, начала выпрашивать у меня свое задание. Я об этом не думал и пока не знал, чем ей ответить. Хотелось что-то не менее стоящее и равноценное, но в голову как назло ничего не лезло. - Молодые люди на галерке! Мы тут же выпрямились и попытались придать лицам самые невинные выражения, на которые только были способны. Не знаю, что вышло в итоге у меня, но МакГонагалл, грозно на нас посмотрев, продолжила лекцию. - У кого-то преждевременно начался весенний гон, - весело шепнул я Лили, когда МакГонагалл повернулась спиной к классу. - Я все слышу, - тут же отреагировала преподавательница. – Еще одно подобное замечание, и я буду вынуждена попросить вас покинуть класс. Раздались смешки. Я сжал губы, Лили выпрямилась - ни мне, ни ей не хотелось терять баллов. - Минерва, можно вас на секундочку? – в небольшой щели в приоткрывшейся двери показалась борода Дамблдора. - Да, конечно. Класс, страница 196, внимательно ознакомьтесь с материалом, - и исчезла за дверью. - Вот кошка драная, - выругался я, когда за ней закрылась дверь. – Все она видит, все она слышит, и вообще, она сверхчеловек. - Просто ее анимагическая форма позволяет… - Знаю, знаю. И вообще… - вот тут-то меня и настигла мысль, - давай проверим, насколько она кошка в своей человеческой сущности? - М-м-м… - в ее глазах зажглось недоумение. Я достал флакончик с валерианой и встряхнул его. Признаться, запасся успокоительным специально для Лили, ибо знал, что перед подобными событиями, как коллоквиум или экзамен, гриффиндорка волнуется, а пара капель успокоительного ей только на пользу. Но поскольку Лили решила не волноваться сегодня, я мог решить судьбу этого пузырька по своему усмотрению. - Слабо? Лили нахмурилась и перевела взгляд с прозрачной жидкости на меня. Проследила за моим взглядом, устремленным на стул, с которого совсем недавно поднялась профессор МакГонагалл... - О, не-е-е-ет, Северус Снейп.... - О, да мисс Эванс. О, да. Да. Игра разгоралась ярким пламенем жизни, сжигая отведенное нам время юности. Нам всегда - почти всегда - удавалось выйти сухими из воды. Невероятные наши проделки либо списывали на Пивза, либо на неугомонных мародеров, ведших нескончаемую войну с ворчливым завхозом. Но за что-то нам всегда будет стыдно. Я надеюсь, что профессор МакГонагалл так и не узнала, КТО вымазал спинку ее стула экстрактом валерианы. Лили до смерти боялась, что кто-то застукает ее, но сдаваться эта девочка не умела. Она даже выпалила встречное: «А слабо на стреме стоять?» Не слабо. Пока она была рядом со мной, я был всесилен. Никогда не забуду ту ночь. Я, долговязый нескладный четверокурсник, напряженно застыл у двери в кабинет трансфигурации, высматривая в пустынном коридоре любое движение. И чуть не получил инфаркт, услышав мягкое предложение угоститься карамельной тянучкой. До сих пор не уверен, что эта ночная встреча с директором мне не приснилась. Нежно-персиковый его халат, расшитый золотыми узорами, еще долго преследовал меня в кошмарах. Но Дамблдор ни разу после этого не обмолвился о том коротком разговоре. - А зря, мистер Снейп, зря. Карамельные тянучки очень благотворно влияют на страдающих бессонницей, - он потряс передо мной блестящей коробочкой и побрел дальше, совершенно бесшумно ступая. Кажется, тапочки в цвет халата были увенчаны пушистыми помпонами.... Довольная собой Лили потом припоминала мне, как я испугался до смерти всего лишь стоя на стреме... А МакГонагалл назавтра все занятия отменила. Поговаривали, что при этом она нервно дергала серым пушистым ухом, а голос ее срывался на мяуканье... но чему свидетелем не был, тому не был...
*** Нет, это надо же! Ведь придумала же! Хватило, однако, фантазии, чтобы отправить меня на такое задание. Я был на взводе. Еще никогда наши игры не приобретали столь… опасный характер. Шутить с самим Альбусом Дамблдором? Тут попахивает исключением из школы. Провести самого могущественного волшебника современности не то, чтобы трудно. Нереально. Но нет, не сдамся. Безусловно, проблем себе этой выходкой я еще наживу, но они ничто по сравнению с сияющим в глазах Лили восхищением. Ради ее улыбки можно и нужно рискнуть. Только поднявшись на четвертый этаж, где располагался кабинет Директора, я понял, что это пари становится еще более опасным - на этом самом этаже также находились апартаменты большинства преподавателей Хогвартса. И если кто-то вздумает в неудачное время выйти или вернуться в свою спальню… Нет, эти мысли я как можно быстрее выкинул из головы. Все пойдет по плану, иначе я – не я. Был уже поздний вечер, все преподаватели разошлись по своим спальням. Я все просчитал – через пятнадцать минут Дамблдор должен будет выйти на вечернюю прогулку по коридорам замка. Единственное, чего я опасался, так это то, что Директору может вздуматься взять с собой за компанию и Минерву МакГонагалл. Вот тогда я пропаду. Но. Пока ничего из ряда вон выходящего не случилось и я направил волшебную палочку на замершего грифона. Секундное замешательство... и из моей палочки вырывается сильная струя воды. Вымочив горгулью и ступеньки, я тут же произнес замораживающее заклинание, Тонкий слой льда, покрывший ступени, был почти незаметен. Да, Лили бы обязательно сказала, что это филигранная работа. Что ж, осталась последняя часть моей подготовки. Я вжался спиной в стену и тихо произнес маскирующие чары, слившись с темно-серой стеной. Призвав колдокамеру, оставленную за углом в конце коридора, я принялся выжидать. Лили потребовала доказательств, но отказалась стать моей сообщницей в деле. Хитрая, знала ведь, что пытаться скрыть что-либо от Дамблдора в стенах замка просто невозможно! Но об этом я собирался подумать как-нибудь в другой раз. Когда выиграю пари и выдам ответные условия, а пока… Вот скрипнула дверь директорского кабинета. Вот послышались легкие шаги, затихнувшие около первой ступеньки. В моей груди безумно билось сердце, мне казалось, что этот гулкий звук разносится по коридору, выдавая мое присутствие. Определенно, все, что мы устраивали до этого, были самые настоящие детские игры. Сейчас же… я даже задержал дыхание. Точнее нет, неправильно. Дыхание задержало меня, заставило притихнуть, замереть. - Северус… - я чуть не выронил колдокамеру из рук. Что? Это на самом деле было или мне послышалось. Директор еще не показывался на своей винтовой лестнице, а значит, и видеть меня не мог. Я решил, что это мое взбудораженного адреналином сознание играет со мной, и приник к объективу. Ну же, Директор, хватит играть на струнах моих нервов. - Северус! – я, признаться, струсил, потому что теперь это был голос старого человека, которому, судя по всему, нужна помощь. Что с ним? Дамблдору плохо? Я присел на корточки, уложил камеру на пол и, не отрывая взгляд от горгульи, медленно поднялся. А потом рванул в сторону директорского кабинета, совершенно забыв о наложенных на себя чарах, о скользком покрытии. И только скатываясь со ступенек, ослепленный короткой вспышкой, я вспомнил обо всех этих нюансах, о несокрушимости и могущественности Дамблдора и об оставленной колдокамере. Вспышка. А потом еще одна. И еще. Но то был слабый свет. Настоящее, яркое, слепящее глаза свечение шло от рыжей хулиганки, что с самым невозмутимым видом сейчас держала камеру и все снимала и снимала меня, Северуса Снейпа, позорно скатывающегося со ступенек. И перестала лишь когда я преодолел последний выступ и неаккуратным кулем улегся на каменном полу. Лили посчитала мое положение довольно… милым и щелкнула еще раз. - Подстава, - я зло посмотрел на нее, она задорно рассмеялась. Сзади послышались шаги. Я резко обернулся, и хрипло рассмеялся. Это Дамбдлор спускался вниз, как ни в чем не бывало! - Сговорились, да? Лили хихикнула и протянула камеру улыбающемуся в густую белоснежную бороду директору. - Профессор? - С превеликой честью, мисс Эванс, - старый хитрец словно наелся лакричных леденцов! Лили шлепнулась на пол рядом со мной и, скорчив гримаску, обняла меня за шею. - Улыбайся, Сев! Иначе твои внуки подумают, что их дед был угрюмым врединой... Ее смех разнесся по коридору, сжимая мое бедное сердце в тиски.
*** В отместку Лили, чье предыдущее пари стоило мне немалых проблем как с профессором Слагхорном, так и с однокашниками, которые посчитали мой промах с зельем очередным приступом «гриффиндоромании», я решил задать ей нечто невыполнимое. Нечто... нечто невероятно сложное. Не-воз-мож-но-е. Чтобы потом, увидев ее упрямое отчаяние, великодушно позволить ей выполнить какое-нибудь другое мое задание. Да. Северус Великодушный. Мне это нравилось. Переполненный этими мыслями, я выловил свою рыжеволосую подругу и заявил, что ей слабо сделать ЭТО. Ее щеки моментально побледнели, а потом приобрели нежнейший зеленоватый оттенок, с которым она очень хорошо смотрелась бы в гостиной Слизерина. Признаться, обреченность в глазах рыжеволосой моей подружки, на мгновение даже вызвала во мне укол раскаяния - выиграть это пари действительно было невозможно. Подумать только - гриффиндорка, пытающаяся влюбить в себя школьного полтергейста. Все знали, что Пивз страстно любил лишь пакости и неприличные песенки! Но я был одержим желанием озадачить эту чертовку, когда холодно заявил, что ей слабо влюбить в себя этого повелителя соплей и жвачки. Да, Лили. Да-да-да. На этот раз я выиграл. Я раздувался от самодовольства с каждым днем все сильнее и сильнее. Лили не говорила ни слова о том, что это глупое пари и выполнить его невозможно - собственно, она вела себя так, будто позабыла о нашей маленькой игре. По крайней мере, мне так казалось - до тех пор, пока мы не оказались пойманы врасплох неугомонным полтергейстом, в распоряжении которого оказались несмывающиеся чернила, небольшой коридорчик и двое студентов в нем. Квинтэссенция его счастья. - Тебе очень идет… этот галстук... - услышав этот нерешительный комплимент, я поперхнулся. Специфический запах чернил витал в воздухе, Лили походила на пятнистого далматина, но ее слова - клянусь всеми мокрицами слизеринских подземелий, я видел это собственными глазами! - заставили полтергейста оторваться от поливания каменных стен черной жидкостью и приосаниться. Он надул щеки, выпятил грудь, выставляя вперед отвратительного цвета бабочку, и подлетел к нам поближе. Наверное, для того, чтобы услышать комплимент и своей дурацкой шляпе. - Он очень... очень подходит по цвету к той слизи, которой ты вымазал лестницу… - неуверенно добавила Лили, видимо, решив пойти до конца. Пивз издал чирикающий смешок. С этого комплимента безвкусному галстуку-бабочке и канареечного смешка и начался персональный ад одной гриффиндорки. Пивз вился вокруг нее денно и нощно, безошибочно вылавливая рыжую макушку в толпе учеников для того, чтобы в очередной раз услышать похвалу своему костюму, очередной пакости, в ходе которой он заляпал все вокруг, включая и саму Лили, своим мерзким песенкам, наверняка запрещенным в ряде цивилизованных стран... И в какой-то момент я понял свою ошибку. Ведь расплачиваться за все, что творилось вокруг Лили, придется мне. И однажды грянул гром. Тем утром Лили была какая-то особенно нервная, и я начал подозревать подлянку еще в тот момент, когда заметил, как подрагивает уголок ее сжатых губ. - Камилла. Лили произнесла это имя так многозначительно, будто одно оно должно было поведать мне, в какую очередную переделку я попаду благодаря ее богатой фантазии. И когда я понял, чего она хочет от меня... Да как она вообще попала в Гриффиндор?!! Камилла считалась самой красивой девушкой школы. Она никогда не разлучалась со своей свитой, состоявшей сплошь из бывших подружек Блэка, так что позор мне предстоял публичный. Мерлин, Лили тоже умела злиться, да и понять ее было можно - влюбленный Пивз лучшим способом ухаживания считал свое повышенное внимание. А так как в последние дни заключалось оно в презентах вроде подлитых в шампунь зелий и пробуждения возлюбленной под восторженные песенки собственного сочинения... да, Лили была зла. Вчера ее волосы напоминали облако, позавчера - косу Рапунцель, сегодня меняли свой цвет каждые пять минут... В общем, поводы злиться на меня у нее были, не отрицаю. Но это?! Кажется, в моей гриффиндорской старосте было гораздо больше слизеринских качеств, чем думали все, включая меня самого. Щебет золотовласых красоток оторвал меня от созерцания кислой мины Лили - сегодня волосы ее были превосходного зеленого цвета - и обернуться к столу Хаффлпаффа. Да, я был согласен с мнением абсолютного большинства: Камилла была красавицей. Безупречная кожа, кукольные глаза удивительного синего цвета, тугие локоны медовых волос, точеная фигурка в приталенной мантии. Когда она улыбалась - а делала она это прицельно и прямо-таки профессионально - на левой щеке появлялась завлекающая ямочка, которая по самым скромным подсчетам, стала причиной падения в бездны безответной любви как минимум четверти учеников нашего славного Хогвартса. В общем, если вам нравится манерная кукла... милости просим в фанклуб. Я вздохнул. Камилла поднесла к губам тост, густо намазанный патокой, откусила микроскопический кусочек и томно облизала губы, моментально ставшие вторым по популярности объектом внимания в Зале после новой прически Малфоя. Вздохнул еще раз. Лили дорого мне отплатит за это пари... Пивз покажется ей безобидным младенцем... Да я... да я такое придумаю!.. - Камилла... - бездны цвета густо заваренного индиго обратились на меня, и я почувствовал себя мошкой, приколотой булавкой к кусочку картона. Не дрейфь, Снейп, у нее за этими плошками пусто, как в твоем желудке. Желудок скорбно заурчал. - Камилла... - повторил я и одна из ее «хвостиков» захихикала. Многочисленная аудитория загудела на тон громче, словно это хихиканье повернуло какой-то пе-ре-клю-ча-тель. Ну да, Снейп совсем спятил, принц подземелий, король пузырьков... Я покосился в сторону - Лили удовлетворенно ухмылялась, а волосы ее с одной стороны приобрели лиловый цвет. Так ей и надо. Надо будет сказать Пивзу по секрету, что она обожает пиявок... - Камилла! - еще раз громогласно повторил я - наверное, для того, чтобы она, не дай Мерлин, не позабыла собственного имени от восторга. Тонкая бровь приподнялась в немом вопросе, а я уже склонялся к пухлым губам, дабы исполнить свой вызов. Поцелуй вышел смазанным - судя по всему, девушка была слишком ошеломлена привалившим ей счастьем. А через мгновение меня отшвырнул в сторону очередной дружок хогвартской принцессы. О, да он не один. О-о-о-о-о, их даже не двое! Большой Зал взорвался хохотом, а четверо парней, напетушившись, принялись выяснять, КТО же, собственно, является парнем красавицы, совсем позабыв обо мне. Чем и воспользовалась одна уже синеволосая гриффиндорка. - От твоих вызовов одни синяки... - пробурчал я, блаженно жмурясь под ее мягкими прикосновениями. Она утащила меня в пустой кабинет и теперь обрабатывала мою разбитую губу, беспрестанно хихикая. - Ты видел этих идиотов? А ее подружки? Ну и потеха! - Рад, что тебе весело... И да. Я был рад. Потому что она смеялась. Потому что щедро делилась со мной своим лучистым светом. Потому что она была рядом.
*** Сплетни утихли, утихла и злость многочисленных кавалеров Камиллы - к тому моменту я уже привык держать палочку наготове, в особенности, проходя по темным безлюдным коридорам. И все это время я пытался отыскать достойный вызов. Вызов, который она не сможет выполнить. Поймите, я не просто хотел унизить ее, увидеть ее поражение. Нет, я любил Лили всем сердцем и готов был играть в эту игру даже в одностороннем порядке - выполняя ее безумные пари и получая невероятное удовольствие от того, как она сверкающими глазами наблюдает за мной. Я лишь хотел узнать - как далеко может зайти наше безумие. Как далеко в своем упрямстве может зайти Лили. И осторожно, как человек, вышедший на хрупкий лед, пробовал его во всех направлениях. Но она была непобедима. А значит, непобедим был и я. Мы были детьми, для которых существовало лишь белое и черное. Но если Лили открывала объятия кажущемуся ей солнечным миру, то я знал - в нем больше мрака. Мы были свободны и бесстрашны. Мы вдыхали жизнь полной грудью. Мы бросали вызов не друг другу - мы бросали вызов ей. Глупые, безрассудные юнцы... Много лет прошло. Но я помню день нашего разрыва так, словно это было вчера. Помню в мельчайших подробностях. Помню, как меня окликнули ненавистные голоса. Помню, как наполняла меня ярость - и почему-то не желала выплескиваться из меня стихийной, эмоциональной магией, как это часто со мной бывало. Помню, сжались губы моей подруги, когда я грязно обозвал ее. Мгновение, растянувшееся вечностью, когда я понял, что сделал. И вечность одиночества, в которую я погрузился. Сейчас я понимаю, что мною руководило - юношеская гордость, обида и раздражение, которое я, признаться, никогда не умел скрывать. Тогда же, в то самое мгновение, мое сознание выключилось, вырубилось, выключив рациональность и правильность мышления. И, не совладав с накатившими эмоциями, я выплеснул все то, что так тщательно копил и прятал в себе. Взрыв произошел, и он был точным и направленным. Впоследствии я пытался найти причины, почему это случилось. Вывод напрашивался сам собой – моя гнилая сущность все же вырвалась наружу, разорвав горло обжигающим «грязнокровка». Я словно погрузился в промозглый сумрак... Она убегала, а я видел, как она на ходу стирает слезы, резко, словно ей противно само это действие. Видел ее вздрагивающие хрупкие плечики, которые я так часто обнимал, успокаивая… Она убегала, а я не мог и слова произнести ей вслед. Мне казалось, что за ней, ни на шаг не отставая, летит и солнышко, убегая от меня. И как только Лили скрылась из виду, для меня погас солнечный свет, исчезло тепло. Разом стало холодно и страшно. Неужели поцелуй дементора хуже? В детстве мама говорила мне - мы сами свои злейшие враги. Наши поступки причиняют нам боль, наши желания разрушают нас. Я причинил боль ей. Но я утратил самого себя. Чудовище, монстр. Отец был прав. Тысячу раз прав. Яблочко от яблони ведь недалеко падает?! Я сам того не желая пошел по его следам. Я причинил боль самому близкому мне человеку. Сколько раз он унижал мою мать при мне? Сколько раз, утирая ее слезы, я обещал себе, что никогда не буду таким как он? Обещание, которое я так легко нарушил, всего лишь на секунду потеряв контроль. Казалось бы, секунда, какое-то мгновение, но именно эта секунда толкнула меня в вечность холода и одиночества. Без Лили я никто. Без Лили я безликая тень, темное размытое изображение, легшее на стену, что воздвигнула Лили между нами. Разве я мог осуждать ее за это? Ведь находиться рядом со мной для нее было ... словно начищенной новенькой монетке, упавшей в зловонную гнилостную слизь. Словно отражению самой яркой звездочки оказаться на дне заброшенного колодца. Нет, я не мог осуждать ее. Более того, я понимал ее чувства. Как отреагировал бы я, услышав из ее уст «нищий полукровка», на которое были щедры слизеринки? Наверняка, точно так же. Услышать от нее такое было бы… больнее всего. Если на выпады своих сокурсниц я научился не обращать внимания, благодаря, прежде всего, Лили, то на нее бы я среагировал и не факт, что положительным образом. Хотел ли я извиниться перед ней, объясниться, вымолить прощение? Да, безусловно. Каждый совместный урок я обдумывал варианты моих извинений, строил планы, каждый раз, тяжело вздыхая, провожал ее до выхода из класса. Не хватало смелости – или наглости? – подойти к ней и все сказать. Отчасти потому, что знал – она не простит меня. Потому что я мог признаться самому себе — я бы не простил. А потом она стала уходить с Поттером. Удивительно, сколько боли может вместить в себя человек. Удивительно, какой слепой и безрассудной бывает любовь. Я прощал ее. За это. За общение с тем, кого еще недавно она считала позером и задавакой. За то, что она отдавала ему свет, который раньше был моим. Мне казалось, что с ним она стала чуточку… счастливее. В этом не было ничего такого, они просто шли рядом, о чем-то разговаривая. Но когда я впервые увидел их держащимися за руки... я с трудом уговорил себя не делать глупостей. Ненадолго хватило. В тот вечер я стоял перед портретом, скрывающим вход в гриффиндорскую гостиную, грозился никого не впускать и не выпускать, грозился всю ночь просидеть перед ним в коридоре. Все, что угодно — лишь бы увидеть Лили. Добился своего. Она выглянула для того, чтобы в очередной раз разбить мне сердце. Стена, возникшая между нами словно приобрела масштабы китайской... до тех пор, пока я не понял. Обычно, это называют божественным снисхождением, великим озарением, либо же оргазмом мозга. Ни первое, ни второе, ни третье не подходило под описание того, что я ощутил. Я понял — через мгновение она уйдет. Но именно это мгновение спасет меня. Именно в это мгновение я был всесилен. Исчез похожий на побитую собаку подросток. Это было безумием, но если я не сделаю этого, то буду жалеть всю жизнь. Я расправил плечи и ухватил Лили, уже практически скрывшуюся за дверью, за запястье. Она зло на меня посмотрела, я ответил не менее эмоциональным взглядом. И только одно слово, одно слово, способное изменить все. - Слабо?
Отправлено: 19.10.10 00:43. Заголовок: Нестандартно и увлек..
Нестандартно и увлекательно :). Правда, не верится всё-таки, что такие бесшабашные и по-детски жестокие отношения могли развалиться из-за одной неудачной фразы. Но ИМХО подобная трактовка имеет не меньшее права на существование, нежели традиционные унылые страдания Северуса и штапованная правильность Лили. Хотелось бы побольше обыгрывания канона, но это ИМХО. 10/8
Пост N: 62
Зарегистрирован: 02.11.09
Откуда: Россия, Казань
Фото:
Отправлено: 19.10.10 16:40. Заголовок: Ой, не знаю я, не зн..
Ой, не знаю я, не знаю.... Мне фик в целом - понравился очень. Очень. Стиль немного подправить, и вообще шедевр бы вышел. ну, шедевр, не шедевр, а замечательная вещица точно А вот раскрытие темы... Как-то... Не вижу я безумия. По крайней мере такого, какого ждала от команды и от пэйринга. Так что... 9/10. Вы не в обиде?
Отправлено: 19.10.10 20:34. Заголовок: Мне понравилось. Пон..
Мне понравилось. Понравилсь неправильная Лили и их жестокие игры с Севой. Понимаю теперь, почему Лили примкнула к мародерам... Написано живо и интересно, без шаблонов и штампов. Действительно авторский взгляд на пару. В общем, буду ждать других работ с любимым пейрингом. Получите от меня 9\9
Ну вы, блин, даёте! Поедание жука, это... это... да об этом надо в шапке предупреждать, как о страшнотравмирующем психику факторе! Ыыы, у меня теперь моральная травма на всю жизнь все Старты А пожарник-то ведь ядовит, не зря у него такой яркий цвет. Как там Сева, не отравился? Тут нужен безоар. Не знала, что Лили такая садистка! Бетить надо, уж извините))) "бездны цвета густо заваренного индиго обратились на меня" — то ж перловка! А если стёб, то внезапный)) И соответствие теме, имхо, подкачало, это не безумие, а проделки в духе близнецов))) Название не по-нашему — тоже минус, хотя спасибо, что есть перевод, заодно узнала, что есть такой фильм)) пепел жука стучит в моё сердце (двух жуков: одного съели, другого раздавили!((( ) — 8/6
Отправлено: 23.10.10 09:56. Заголовок: Puding пишет: Как т..
Puding пишет:
цитата:
Как там Сева, не отравился?
Это как с фильмами: самые вкусные моменты остаются за кадром потому, что для сюжета нужна динамика)
Puding пишет:
цитата:
да об этом надо в шапке предупреждать, как о страшнотравмирующем психику факторе!
Ээээх, все же зря мы не описали подарок Сева - пирог, украшенный сороконожками и мокрицами - и последующее поедание гриффиндоркой лакомства. Пощадили психику читателей, как бэ
Нет, не зря!))) Мне и так не удобно за низковатую оценку, а тут ещё было бы... ну это же фууууу! Впечатление создаёт неприятное... А вы ещё советуете фильм смотреть! Да мне надо название куда-нибудь записать, чтобы случайно не посмотреть
Отправлено: 26.10.10 03:59. Заголовок: Интересно, но это не..
Интересно, но это не они. Лили - еще может быть, но Снейпа я тут не вижу. Нет, я не за то, чтобы юный Снейп был унылым задротом, но как-то вот этот образ у меня не вяжется со всем, что мы знаем о нем в дальнейшем. И очень - вот прямо очень - недовычитано. Запятые, странные обороты, повторы. Уж отбетить-то можно было?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 324
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
*** 
Спасибо. 
Вы правы, действительно, хотелось чего-то нового и не шаблонного.
Поедание жука, это... это... да об этом надо в шапке предупреждать, как о страшнотравмирующем психику факторе! Ыыы, у меня теперь моральная травма на 
А пожарник-то ведь ядовит, не зря у него такой яркий цвет. Как там Сева, не отравился? Тут нужен безоар. 
Не знала, что Лили такая садистка! 
Впечатление создаёт неприятное... А вы ещё советуете фильм смотреть! Да мне надо название куда-нибудь записать, чтобы случайно не посмотреть 
- участник сейчас на форуме
