Отправлено: 28.10.10 23:32. Заголовок: ГЛАВА 1 <a href..
ГЛАВА 1
Домашние эльфы чуть не надорвались, пытаясь затащить внутрь эту штуковину.
Северус невозмутимо наблюдал. Штуковиной был большущий таинственный ящик из стекла, полный земли и каких-то камней – сквозь прозрачные стенки были видны прорытые в земле длинные туннели, выходящие на поверхность и снова ныряющие в большое круглое отверстие в середине ящика. «Живых существ в ящике нет», – решил про себя Северус, с полчаса понаблюдав за его содержимым. Конструкция была весьма примечательной, хотя живи в земле кто-нибудь, было бы гораздо интереснее.
Мальчик на цыпочках пробрался к комнате матери и, услышав голоса, спрятался в укромном уголке, в котором эльфы хранили всякую хозяйственную ерунду. Там он терпеливо ждал и внимательно прислушивался к разговору, потому что книгу забыл, а заняться больше было решительно нечем.
– Минти такая добрая детка. Мы разрешили ей поработать добровольцем в «Спасении Дикой Природы», она помогала колдоветеринарам с лонгетами и даже зельями.
– Криспин практически создал команду по квиддичу из местных детишек, он прирожденный лидер. Мы за голову хватаемся – что с ним будет, когда он повзрослеет? В Хогвартсе он наверняка станет старостой школы, а потом и вовсе министром магии!
– Ой, у Индии нет никаких особых способностей, просто она настолько красива, что ей нет нужды чем-либо заниматься. Она в любом случае добьется успеха.
– Эйлин, а у вас ведь сын, да? Кажется, мы его ни разу не видели…
И голос его матери:
– Я прошу прощения за эти слова. Наверное, ни одна мать не должна так отзываться о собственном ребенке, но он настолько некрасив, что от одного его вида молоко скисает. Не хотелось бы мне вам его демонстрировать…
Северус ухмыльнулся, представив скривившиеся лица элегантных леди, гостивших у матери: вот они, словно гирлянда бумажных бабочек, шуршат платьями и обморочно оседают на пол, впечатлившись его уродливостью.
Мимо него прошелестели голоса, и вскоре всё стихло. Северус вошел в комнату и спросил мать:
– Это ты сделала?
– Что я сделала, милый? – Эйлин растрепала его волосы и чуть нахмурилась, убирая руку. – Ты мог бы хоть иногда мыть голову.
– Да нет у меня на это времени. Я хотел спросить: это ты велела принести в мою комнату здоровенный ящик с землей, камнями и какими-то ходами внутри?
– Ящик с грязью и камнями? Что за нелепость. Нет, это совершенно определенно не моя идея. А раз уж ты здесь, не мог бы ты помочь с…
Ну да, ну да… В доме было не так уж много людей, и, заслышав фразу, которая начиналась с «не мог бы ты помочь с…» Северус, как правило, старался улизнуть. Ему никогда не приходило в голову, что матери можно просто сказать «нет», – он предпочитал просто не находиться с ней рядом, когда от него могло что-то понадобиться.
Отец, как правило, сидел в библиотеке. Там можно было спрятаться от матери, а еще там было много интересных книг, упакованных в коробки, еще не разобранные со смерти деда. И если ты пока еще слишком маленького роста (это временно, ведь тебе нет еще и восьми, но скоро исполнится), и ты забыл надеть ботинки с каблуками (чтобы быть чуточку повыше), то тебе удобнее доставать книги из коробок на полу, чем с высоких полок.
Северус выбрал книгу под названием «Непроизносимые проклятия для глухих темных магов» и начал читать.
Через час или два чтения напротив друг друга отец наконец-то поднял голову:
– А, Северус… – и снова уткнулся в книгу.
– Так что же это всё-таки такое? – потребовал ответа мальчик.
– Что «это»? – спросил отец с улыбкой.
– Ну, эта штуковина в моей комнате.
– Это – подарок тебе на день рождения. Вернее – половина, – откликнулся отец. Он всегда был немногословным и никогда не тратил слов попусту.
***
Неделю спустя, на свой восьмой день рождения, Северус сорвал коричневую бумагу, выбросил изнутри стружку и достал большой ящик. Внутри него был маленький серебристый пакетик, зачарованный таким образом, чтобы открыться от прикосновения. На пакете стояла печать довольно дорогой лаборатории зелий и указано название – «Мирмидоза», а лаконичная надпись гласила: «Не для приема внутрь».
– Пап, а для чего оно?
Молчание.
– Ладно, спрошу так: что мне с этим делать?
– Стеклянный ящик. Сверху.
Ну да, конечно. Звучит логично. Открыв подарок от матери (мантия или какая-то ерунда в этом роде), Северус отправился в свою комнату и распечатал пузырек. Открыл ящик. Очень осторожно вылил жидкость в отверстие и стал наблюдать за тем, как она течет к самому центру ящика, превращая землю в грязь. Жидкость вскипела, образовав воронку, а потом превратилась во что-то непонятное. И оно шевелилось.
Северус всё утро наблюдал за ящиком. У мальчика аж желудок подводило, когда он видел, как их много и как быстро они передвигаются, но он просто занес это новое для себя чувство в список дозволенных эмоций. Новое ощущение почти не доставляло ему беспокойства.
Северус никогда раньше не наблюдал за живыми организмами, которые представляли бы собой настолько сложную систему. Он когда-то следил за домашними эльфами, но им из-за его слежки снились кошмары. А что касается наблюдения за родителями – отец и мать настолько не терпели друг друга, что в одной комнате не могли находиться.
Северус наблюдал, как муравьи ползут друг к другу и расползаются в разные стороны, обнюхивают один другого, пробуют на вкус и словно бы… танцуют. Они как будто точно знали, чем должны заниматься в каждый момент времени и где находиться. Крохотные, но умные. Мальчик задумался, не похожи ли города на этот вот ящик. Откуда живущие в Лондоне люди знают, куда им надо идти и что делать? Было здорово следить за этим «городом» в ящике часами напролет, точно зная, что его обитатели не смотрят на него в ответ. Кажется, жителям муравьиного «города» не снились кошмары из-за его наблюдения, хотя если бы и снились, вряд ли они смогли бы сообщить об этом Северусу. Он думал, что его лицо слишком большое для таких маленьких существ, и они вообще его не воспринимали: они не разбегались в ужасе, заметив его, как люди при виде великана.
Мать, конечно же, пребывала в ярости. Ее резкий голос было слышно по всему дому:
– Как ты посмел купить ребенку муравьиную ферму?! – и много жалоб на то, что она вынуждена экономить буквально на всём, что касается платьев и красок, а тут такое расточительство.
Само собой, Северус наблюдал за муравьями, когда мать вошла в комнату и обняла его за плечи:
– Не хочешь помочь маме, милый?
Он вывернулся из ее объятий. Нет, мать он любил, по крайней мере, ему казалось, что любил, но при всём при этом общение с ней было тяжким трудом.
Ему нравились рисунки матери. Другие элегантные леди рисовали акварели – размытые нежные картины, которые казались намеренно промытыми под струей воды, чтобы казаться как можно более бледными. Северус видел эти картины, потому что элегантные леди часто дарили их Эйлин, и та вешала их в гостиной на какое-то время.
А вот мать Северуса рисовала на стенах, и ее рисунки были сухими, острыми и яркими, они казались естественными. Эйлин нарисовала ящерицу на большой трещине напротив его кровати и назвала ее «обыгрыванием образов». Северус не понял, что она имела в виду, а мать пояснила, что это такая специальная картинка – для обмана зрения, чтобы замаскировать трещину.
Закончив ящерицу, мать нарисовала кота, внимательно наблюдающего за ней с другой стены. Эйлин подмешала в горшочек с дорогущей краской Оживляющий раствор для колдографий и чуть тронула кисточкой кончики кошачьих ушей и хвост – уши встали торчком, а хвост раздраженно задергался.
Северус был поражен:
– То есть, это всё понарошку, а выглядит, как настоящее? – спросил он, долго-долго разглядывая картинку.
– Да, – вздохнула мать. – Я бы оживила их получше, если бы у меня был еще раствор для колдографий, но он слишком дорогой, а сварить его у меня никогда не получалось…
Ее настолько же восхищало рисование, насколько Северуса – чтение.
***
– Милый, подержи для мамы палитру, хорошо? – попросила Эйлин, устраиваясь поудобнее у стены рядом с окном.
Северус просто ненавидел это. Мать заставляла его часами неподвижно стоять рядом с ней, а он не был достаточно высоким, чтобы держать палитру так, как было удобно Эйлин.
– Ты не знаешь, чем сейчас занимается твой отец?
Северус неподвижно держал палитру. Он не мог поднять ее настолько высоко, чтобы матери оставалось только окунать кисточку в краску. У него болели уставшие руки. А Эйлин во время рисования вообще ни на что не обращала внимания, точно так же, как Северус во время чтения. Спустя полчаса он всё так же тянул руки вверх, хотя сейчас болели не только руки, но уже и ноги. Ему было всё так же невыносимо скучно, и он всё так же едва прислушивался к тонкому голосу матери.
– То есть, я хочу сказать, крайне неприятно быть запертой в губительной ловушке практически отмерших наследственных связей и не позволять себе общаться с друзьями… – Северус знал, что мать передергивает. Прежде чем заглянуть к ней, он всегда ждал в укромном уголке рядом с комнатой матери, пока ее знакомые элегантные леди не разойдутся по домам.
– А мой кошелек – он начинает визжать на весь магазин, едва я превышаю лимит… – руки Северуса были чуть-чуть коротковаты. – Ну что за жизнь без походов по магазинам? А он не такой уж интересный собеседник, да его никуда и не приглашают с визитами…
Северус чуть расслабил спину, удерживая палитру на самых кончиках пальцев. Кисти ныли, и он снова вытянулся всем телом, удерживая палитру одним лишь ногтем среднего пальца. Странно, но та словно сама повисла в воздухе, больше не нуждаясь в его поддержке. Тогда Северус подтолкнул ее еще чуть выше, а сам улизнул.
– … а со мной он вообще не разговаривает и…
Северус крадучись отошел от матери, прислушиваясь к монотонному шороху кисти по стене, и сел читать книгу.
Два часа спустя мальчик выяснил, что существует специальное слово – кстати сказать, очень длинное – для описания траектории непрерывного движения муравьев.
Он поднял голову и сказал об этом матери.
– Мерлин! – воскликнула Эйлин, но смотрела она при этом почему-то на палитру.
– Ой, мам, прости, – сказал он виновато и вернулся к исполнению своих обязанностей.
Когда мать слишком пристально смотрела на него, Северусу казалось, что он стал частью ее рисунка, и нужно очень аккуратно себя вести, чтобы не нарушить композицию. Он предпочел бы, чтобы на него вообще не обращали внимания.
***
На следующее утро отец спросил за завтраком:
– Как насчет учебы Северуса? Он поедет в Хогвартс?
Мать явно расстроилась:
– Нет-нет, никуда он не поедет!.. Мое существование в этом пыльном прогнившем доме и так окутано мраком.
– Наверняка он станет выдающимся волшебником. Ему легко дается беспалочковая магия.
– У всех детей волшебников есть способности к беспалочковой магии. Дети очень хотят что-то сделать, и заложенная в них магия просто срабатывает, – парировала Эйлин.
– Как твоя магия впервые проявила себя?
– У меня сдуло ветром шляпку с головы, и я вернула ее обратно. А Северус вот зафиксировал в воздухе мою палитру. Да о чем ты вообще толкуешь?
– Время. Северус контролировал твою палитру почти два часа, не особо-то и обращая на нее внимание. Много ты знаешь подобных волшебников? – ответил вопросом на вопрос отец.
«Хм-м, интересно», – подумал Северус. Ему нравилось узнавать новое, он успел сунуть нос в бОльшую часть книг в библиотеке, до которых смог дотянуться. Ему неважно было, связаны эти книги с магией или нет. Мальчику не приходило в голову как-то использовать свои знания, почерпнутые из них, но теперь, когда родители обратили на это его внимание, он не собирался сидеть сложа руки.
– Может, он сам не захочет уезжать? – понадеялась мать.
– А его ты спрашивала?
– Мне нет нужды его спрашивать, он же мой сын.
Отец как всегда был немногословен, обращаясь к Северусу:
– Школа. Новые знания. Большая библиотека. Или житье с твоей матерью.
– Это не вопрос, – если бы он мог учиться магии и иметь возможность заниматься в большой библиотеке, Северус даже пережил бы разлуку со своей муравьиной фермой. Он сам научился бы варить муравьиносозидательное зелье и сделал бы новую ферму. Жаль было бы не поехать учиться.
– Ну так что? – спросил отец.
Северус задумался:
– Я не хочу хотеть уехать, – выдал он аккуратно, пребывая в уверенности, что никуда в итоге не поедет, но при этом отчаянно желая этого.
– Вот видишь, он не хочет, – твердо сказала мать.
Северус кивнул.
Отец наклонился к нему:
– У тебя правда есть выбор.
– Я знаю. Но я же не так важен. Мама важнее. Она женщина. Она красивее. Она больше волнуется. А мы должны к ней приспосабливаться, – в конце концов, так ведь оно и было.
– Нет, я ни за что не стану мешать своему сыну получить приличное образование, – сердито воскликнула Эйлин и вышла из комнаты.
– Свожу тебя как-нибудь в Лондон, если хочешь. Надо бы тебе палочку прикупить, – отозвался отец.
– Это означает, что я еду учиться?
– Она и правда думает, что важнее тебя. Но вслух так не скажет. Это было бы грубостью, – пояснил отец.
Северус улыбнулся. Наверное, это было еще одной дурацкой манерой, которая была в ходу у взрослых, вроде того, что нельзя брать последний кусок пирога с тарелки. Но ему действительно очень хотелось поехать, и, судя по всему, у него были все шансы.
***
Ему не терпелось вернуться домой.
Целых двадцать минут Северус тешил себя надеждами на то, что станет Великим Волшебником. Палочка, вроде, работала бесперебойно. Он наколдовал букет цветов для матери, пролевитировал игрушечного медвежонка, на которого не обращал внимания лет с четырех, исследовал верхние полки библиотеки и вырастил на чайной чашке и блюдце мех (2,5) (он видел такое на картинке в одной из материных книг по искусству, и ему понравилось).
Так, пора бы наколдовать что-нибудь посущественнее…
Северус применил Планетарное заклинание. Холл заполнили мраморные шарики всех цветов и размеров, они гремели, катались по полу и отскакивали от стен. И было их не меньше полтонны… На самом же деле заклинание должно было создать модель солнечной системы.
Домашние эльфы пришли в ярость. Северус благоразумно ретировался.
А Эйлин это ужасно понравилось. На следующий день он подслушал, как мать хвасталась своим элегантным леди, как ее «Севви» (слава Мерлину, к нему она так никогда не обращалась) потихоньку осваивает магию.
Северус решил, что ему понравится быть Великим Ученым, и он положил свою волшебную палочку на самую верхнюю книжную полку в библиотеке. У него было достаточно времени, чтобы подумать, что пошло не так.
Спустя десять минут отец принес ему палочку:
– Больше не хочешь пробовать?
– Палочка действует. Я проверил. У меня не получается.
– Не думал, что ты так быстро сдашься.
Зная своего отца, Северус серьезно отнесся к его завуалированному обвинению, но не обиделся.
– Не хочу сейчас тренироваться с палочкой. У меня есть врожденная магия, но я не могу ее как следует контролировать. Лучше я подожду немного и за это время чему-то научусь.
– Палочка фокусирует твою магическую энергию, – ответил отец. – Но с помощью палочки ты не поймешь, к тому ли ты прикладываешь усилия.
– А с помощью чего я тогда это пойму?
– Есть у меня одна идея… – и отец протянул ему книгу.
Северус ее уже читал и так об этом и сказал.
– А ты пробовал сварить хоть одно?
– Нет. У меня нет ингредиентов.
– Где-то у нас был старый котел… – котел нашелся на чердаке.
– Выглядит новым.
– Да ему лет сорок. Просто давно не использовался, – объяснил отец.
– Спасибо, – отец Северуса был сдержанным мужчиной и явным нелюбителем телячьих нежностей, поэтому мальчик просто пожал ему руку в качестве благодарности. Чувствовал он себя при этом глуповато, но и вправду был благодарен за помощь.
К удивлению Северуса, такое применение магии сработало. Книга по зельям объясняла, что точный отбор, тщательное смешивание и внимательное приготовление зелья из ингредиентов – это важное применение магической энергии. Да, конечно, готовое зелье можно купить в лондонском магазине, но при этом нужно было иметь в виду, что это путь наименьшего сопротивления. К тому же, помощник зельевара мог что-нибудь напутать при изготовлении раствора, да и срок годности у зелий ограничен. Самостоятельное приготовление настоев помогало развить внимание и умение концентрироваться.
И Северус стал фанатом зелий, со спокойной душой забыв о волшебной палочке. Необходимость смешивать ингредиенты в нужном порядке помогала соотносить намерение с целью. Чтобы сварить хорошее зелье, нужен был могущественный волшебник и подходящие ингредиенты. Палочка была нужна постольку-поскольку – чтобы направлять поток магии.
Первое зелье, которое создал Северус, было неправильным. Он сверился со своими записками и обнаружил, что мед и муравьиные яйца нужно было добавлять после змеиного корня (2) и что цвет зелья указал на ошибку.
Северус был доволен. Если бы для использования палочки хоть в малейшей мере требовалась логика, ему не пришлось бы откладывать ее в сторону. А зелья… зелья его всерьез зацепили.
Свое десятое по счету зелье Северус сварил безупречно.
***
Мать стала замечать, что Северуса всё труднее и труднее обнаружить, потому что теперь он не пропадал целыми днями в библиотеке. Что же касалось самого мальчика, то он оказался в самом что ни на есть выгодном положении. Он целыми днями разыскивал ингредиенты, что-то мелко рубил, нарезал, процеживал, смешивал и варил, заносил результаты в тетрадь и сверялся с книгой. На каком-то этапе у Северуса стал развиваться нюх. Нет-нет, не способность вынюхивать что-то своим большущим носом, а умение чуять.
_____________________________ 2 – Polýgonum bistórta, горец змеиный (змеевик, раковые шейки, горлец, змеиный корень). В качестве лекарственного сырья используются корневища змеевика - Rhizomata Bistortae. Заготавливают после отцветания, очищают от корней, листьев, стеблей и сушат при 50-60°С или в хорошо проветриваемых помещениях.
2,5 – вырастил на чайной чашке и блюдце мех – "Меховой завтрак", чашка, блюдце и ложка, покрытые мехом, арт-объект, созданный швейцарской художницей-сюрреалистом Мерет Оппенгейм в 1936 г. Здесь подробнее: http://www.artdic.ru/artis/043/oppenheim.htm<\/u><\/a>
Отправлено: 28.10.10 23:33. Заголовок: *** Ему не терпелос..
ГЛАВА 2
Платформу девять-и-сколько-то-там было легко вычислить. Он просто смотрел, как люди проходили сквозь каменную загородку. Если Северус что и умел делать, так это наблюдать.
Поездка в школу пришлась ему по вкусу, хотя Снейпу и было немного не по себе из-за того, что поезд шел слишком быстро. Его не покидала мысль о том, что если бы он шел пешком через все эти поля, луга и леса, он нашел бы бесчисленное количество ингредиентов к зельям. А поезд несся так быстро, что можно было пропустить кучу всего интересного, стремительно пролетающего за окнами, словно… словно по мановению волшебной палочки.
Насмотревшись вдоволь в окно, Северус уселся читать. Во время перечитывая «Непроизносимых проклятий для глухих темных магов» ему пришло в голову, что чтобы полностью овладеть магическими жестами, надо быть глухим. Строение заклинания, как выяснилось, было скорее трехмерным, нежели выражалось словами, и одно это уже завораживало.
В какой-то момент его чтение прервал мальчик с каштановыми волосами и взволнованным лицом.
Новичок взглянул на Северуса, закинул потертый чемоданчик на багажную полку и присел напротив, тяжело дыша.
– Э-э-э… привет, – пробормотал новенький.
Северус кивнул и устроился поудобнее, в упор глядя на незнакомого мальчика. Тот мог оказаться гораздо занятнее муравьев.
В купе зашел еще один мальчик, волосы у него были темнее, а вид – самоувереннее. Он сразу же подошел к Северусу и ухмыльнулся, протягивая руку:
– Здра, я Блэк. У тебя уже есть волшебная палочка?
Северус уставился на этого пацана. С какой стати он интересуется чужой волшебной палочкой? Снейпу и в голову не могло прийти, что на это следует ухмыльнуться от уха до уха, пожать руку и ответить: «Да. А у тебя?», а потом начать гордо перечислять, какие заклинания он уже пробовал применять, а какие еще только планирует.
Минуту спустя Блэк повернулся ко второму мальчику, всё так же весело улыбаясь, и спросил:
– Как ты думаешь, он совсем идиот или только притворяется?
Взволнованный мальчик пожал плечами:
– Я… я не знаю. Меня зовут Ремус, и я первый раз еду в школу, я еще никого не знаю.
– Ну, это ничего страшного, – вынес приговор Блэк. – Лишь бы учителя не слишком занудничали. Правда, учебники тоже могут быть скучными…
Северус был возмущен до глубины души. По его мнению, книги могли показаться скучными только детям, которые еще не доросли до чтения и могли разве что рассматривать картинки.
– У меня еще нет учебников, – проговорил Ремус застенчиво. – Мама и папа не любят отпускать меня из дома, да и сами не особо куда ходят. Они сказали, что закажут все книги совиной доставкой.
– А, не беспокойся, можешь брать мои. Хочешь, почитай вот эту немного.
Северус заметил, что толстый учебник в красной обложке назывался «Основы трансфигурации», и среди его страничек было много загнутых, как будто Блэк часто перечитывал определенные места. И почему этот Блэк просто не мог признаться, что тоже любит читать?
Еще Северус заметил, что Блэк случайно задел руку Ремуса, передавая ему книгу, а тот чуть не подпрыгнул. Неужели это от застенчивости? И вот так вот люди становятся друзьями, да? Как оказалось, люди чаще и дольше смотрели друг другу в глаза, а его родители явно не походили на образец для подражания…
Мальчишки были однозначно занимательнее муравьев.
– Мне что – надо прочитать всё это к тому времени, как мы приедем? – Ремус явно занервничал.
– Да нет же, просто почитай то, что покажется интересным. И на уроке пригодится, во всяком случае, за интерес к знаниям не накажут.
Минут через десять Блэк повернулся к Северусу:
– Слушай, а ты мог бы не пялиться так на нас, а?
Северус молча кивнул и снова уставился в свою книгу.
– Эй, видишь, что он читает? – прошептал Блэк Ремусу довольно громко. – Никакой он не идиот, он просто… – он умело понизил голос, – пособник зла.
– М-может быть, это не его вина? Что он – пособник зла? Может, он просто ничего не может с этим поделать? – Ремус сильно побледнел.
– Что, так трудно быть хорошим? – возразил Блэк.
– Я думаю, что иногда с тобой случается что-то плохое, и зло просто становится частью тебя, – пояснил Ремус.
Повисла тишина.
– А, – невыразительно согласился Блэк. – А вот я думаю, что всегда есть выбор.
Так как разговор заглох, Северус продолжил читать книгу. Уж книги-то никого не могли сделать плохим. Было глупо утверждать обратное.
…Северус весь день думал об этих мальчишках в купе. Да как они смели причислить его к каким-то «пособникам зла»? Да он… да он… да он им еще покажет!
***
Вечером была какая-то дурацкая церемония с волшебной шляпой. Северус знал про себя, что он волшебник, и к этому не имели отношения ни палочки, ни метлы, ни какие-либо шляпы, и поэтому никакое распределение его не интересовало. Он был всё еще слишком зол на тех двух мальчишек из поезда и грезил наяву о расправе над ними. В его мечтах мальчишки съедали ядовитые ягоды, не послушавшись его совета, а потом начинали мучиться от страшной боли, умоляя (отчаянно умоляя) Северуса сварить какое-нибудь противоядие.
И именно в этот момент воображаемого триумфа, по закону подлости, назвали его фамилию.
Северуса удивило, что какая-то шляпа его куда-то должна определить. Шляпа была сильно потрепанной и не выглядела могущественным артефактом.
– У меня слуховые галлюцинации, или ты и правда говоришь? – спросил Северус, убедившись, что их никто не слышит.
– Нет. Интересный букет… С кем тебе хочется быть вместе? – поинтересовалась шляпа.
– С мальчиками, с которыми я познакомился в поезде, – выбирать особо было не из кого, потому что он ни с кем кроме тех двоих не познакомился, но эта парочка хотя бы не была скучной. После того, как Северус придумал достойную месть этой парочке за «пособника зла», он мог спокойно понаблюдать за ними.
– Интересно, – откликнулась шляпа. – А почему именно с ними?
Северус почувствовал, как шляпа проникает в его мысли.
– Хватит, прекрати! – воскликнул он, потому что шляпа нащупала его грезы про ядовитые ягоды.
– Ну, теперь я точно знаю, куда ты попадешь.
– И куда же это я попаду? – потребовал ответа возмущенный Северус. – Да я только-только прибыл сюда!
Шляпа вкратце объяснила ему про факультеты.
– Просто распредели меня туда, куда попали эти двое! – нетерпеливо огрызнулся Северус.
– Так ты хочешь в Гриффиндор! – Северусу показалось, что шляпа в изумлении приподняла брови, что казалось весьма странным для волшебного артефакта, у которого и тела-то не было, не говоря уже о бровях. – Увы, этого я сделать не могу, – произнесла она печально.
– Ну, ты же можешь выбрать, разве нет?
– Я сортирую, – высокомерно отозвалась шляпа.
– Ну и? – Северусу казалось, что шляпа присела рядом с ним на корточки, как это иногда делал отец, когда объяснял ему что-нибудь.
– Видишь ли, если бы ты был похож на них и хотел попасть в Гриффиндор, чтобы подружиться…
Да откуда ж Северусу знать, хочет он подружиться с теми двумя или нет? Он же только-только начал узнавать что-то об отношениях между людьми. Он знал, как строят отношения муравьи, например, но люди – это другое.
– А разве не могу я просто быть рядом и наблюдать за ними? – Северус скорее почувствовал, чем услышал полное сожаления «нет».
– Тогда распредели меня туда, где любят получать знания и читать книги.
– Но ты ведь не просто любишь читать, так? – спросила шляпа. – Ты же хочешь применять полученные знания и всем показать, что ты умеешь? Ты же хочешь задать жару тем мальчишкам, а?
Северусу стало неловко. На протяжении нескольких лет он просто читал и никак не применял почерпнутые из книг знания, но именно сейчас, сидя с этой дурацкой шляпой на голове, он хотел доказать всему миру, чего он стоит, на что он способен.
– Это значит, что я плохой? Что я – «пособник зла»? Я не считаю себя плохим. Если бы я был плохим, я хотел бы отравить тех мальчишек, чтобы они умерли, – сказал Северус задумчиво.
– Нет, ты не плохой. Просто амбициозный. Много хочешь. Распределяю тебя в СЛИЗЕРИН! – проорала шляпа. Судя по аплодисментам, гулу неодобрения и свистам, вердикт шляпы слышал весь зал.
Ученики, сидящие за одним из столов, неистово замахали ему со своих мест, приглашая присоединиться.
Северус сел рядом с темноволосым мальчиком, кинувшим на него оценивающий взгляд.
– Уилкс. Сын Джеймса Роберта и Имоджен. Самой судьбой предназначен для того, чтобы стать непревзойденным квиддичным игроком и пятым Темным Лордом.
– Снейп. Сын Тобиаса и Эйлин. Нахожусь в шаге от того, чтобы стать самым прославленным мастером зелий и величайшим ученым в мире.
Само собой он мог. Это вообще было несложное зелье, но, памятуя о собственной «амбициозности», которую упомянула шляпа, он ответил:
– Возможно. А тебе зачем?
Уилкс хлопнул его по плечу:
– Думаю, ты сгодишься.
Хм… интересно. Мальчишки с его факультета сразу же приняли его, едва познакомившись, точно так же, как те два гриффиндорца сразу же сошлись, почувствовав «своего», только в Слизерине никто не лицемерил и ничем не возмущался напоказ. Наверное, шляпа в чем-то была права. Северус все мозги себе вывихнул, пытаясь понять, что же это за противостояние добра и зла в лице Гриффиндора и Слизерина, хотя мог потратить это время с бОльшей пользой.
Первый же поход в библиотеку привел его в экстаз. Некоторые книги в руки не давались, но Северус решил, что они сами по себе такие, и дело не в том, что лично он им не нравится. Книги из домашней библиотеки были старыми, хорошо изученными друзьями – даже книги деда – они могли удерживать его внимание с первой страницы и до последней. Здесь же он мог открыть книгу на любой странице и увидеть рисунок странной гравюры, изображающей прыгающих гномов, или наткнуться на новый рецепт зелья от головной боли, для которого использовалось вдвое меньше ингредиентов, но при этом оно было в два раза эффективнее, или обнаружить трепещущие перья, зажатые между страницами трактата по болезням сов.
«Да тут книг на месяцы хватит!» – думал он радостно.
– Снейп? Ты пропустил завтрак? – спросил Эйвери, достав из кармана булку-панини и довольно увесистый кусок сыра и положив их сверху на книгу.
Северус рассеянно ругнулся и взял предложенную еду, сковырнув с сыра крошки от совиных вафель и разделив половинки панини, чтобы положить между ними сыр. Не успел он откусить, как книга, которую он читал, завопила: «Крошки! Хлебные крошки!»
– Ладно, пошли, – сказал Эйвери. – Поешь на ходу, раз уж в библиотеке нельзя.
***
Первым уроком была Трансфигурация. Полосатая кошка с суровым видом вошла в кабинет и превратилась в строгого вида женщину. Северус решил, что это занятно. Он читал, что некоторые люди умеют превращаться в животных, но нигде не объяснялось, что же это за умение, разве что было сказано, что это не совсем трансфигурация.
– Меня зовут профессор МакГонагалл, – представилась колдунья и провела перекличку. – Все готовы к работе?
– Да, профессор МакГонагалл.
На каждой парте стояло по пустому стакану. Северус взял свой и из любопытства прикоснулся к нему волшебной палочкой. Стакан был самым что ни на есть обычным, насколько Снейп мог судить.
Сириус Блэк превратил свой стакан в золотую рыбку, а профессор МакГонагалл рассердилась, подошла к нему и превратила ее обратно в стакан, пока рыбка не задохнулась без воды.
– Мистер Блэк, на этой неделе мы не занимаемся трансфигурацией неодушевленных объектов в одушевленные и вообще не работаем с чем-либо живым вне его среды обитания. Это понятно?
Северус усмехнулся.
– А теперь расскажите мне, с чем вы уже работали, – сказала профессор отрывисто. – Всё, что имеет отношение к трансфигурации.
И Сириус ответил:
– Превращение черных жуков в пуговицы, превращение черных жуков в черешню, превращение черных жуков в брошки, превращение черных жуков в круглые дверные ручки, превращение черных жуков в…
– Что-то многовато черных жуков, мистер Блэк, – откликнулась профессор.
Блэк уставился в пол и буркнул:
– Ну, что было под рукой, то и превращал.
Дэли сказала:
– Я хотела приколоть брошку на платье, чтобы пойти на праздник, и трансфигурировала ее из ореха. Она выглядела как настоящая брошка, но не хотела держаться на одежде.
Фрестон ответил:
– Когда мне было девять, у моего друга был жук-палочник, а я никак не мог найти такого же. И тогда я каким-то образом сделал такого. Получилось здорово – у него был миллион ног и большие красные глазищи, – закончил он радостно.
– Ну, если вы не собираетесь ограничиваться единичными украшениями к праздникам и жуками, – твердо сказала профессор МакГонагалл, – подумайте о чем-нибудь более практичном.
Она остановила взгляд на Снейпе, сидящем молча, потому что он почти не практиковался в использовании волшебной палочки.
– Ну, давай же, – воскликнула профессор нетерпеливо, – что ты знаешь о трансфигурации?
Снейп немного помолчал, а потом перечислил кучу заклинаний, большая часть которых явно не была знакома его одноклассникам.
– Так-так… да у нас тут вундеркинд, – манера речи профессора МакГонагалл снова стала отрывистой. – Ладно, давайте перейдем к практическим занятиям, – и она коснулась палочкой школьной доски. – Сегодня мы будем трансфигурировать эти стеклянные стаканы в деревянные чашки. Это превращение довольно легкое, потому что назначение предметов и их функция не меняется, только внешний вид. Итак, мисс Свонбрук, – ласково обратилась профессор к девочке, сидящей слева от Блэка, – попробуете?
Девочка вскинула палочку и ткнула ей в стакан. Рябь одеревенения прошла по стеклу снизу вверх, но стакан как бы встряхнулся, и рябь пропала.
– Неплохо для первого раза, – похвалила МакГонагалл.
Ничего не ответив, девочка повторила попытку. На стакане вспухли шесть деревянных пузырьков, да так и остались на поверхности стекла.
– Можно, я оставлю его себе как сувенир? – спросила мисс Свонбрук, – симпатичный узорчик получился.
– Если бы все результаты наших ошибок мы оставляли себе в качестве сувениров, мы бы ими уже всё заполонили. Пробуйте дальше, – отрывисто велела профессор.
Третья попытка мисс Свонбрук увенчалась успехом.
Тем временем стакан Северуса оставался стеклянным, даже не помутнев, а вот все остальные ученики уже превратили свои стаканы в деревянные чашки. Не у всех это получилось быстро, но каждый раз заклинания вызывали деревянную рябь, словно прорвавшуюся сквозь стекло. И только стакан Снейпа оставался прежним.
Северус не переставал пробовать.
– Не понимаю, – бормотал он, – я ведь делаю всё так, как сказано в учебнике…
И он действительно всё делал именно так, как было сказано. Его палочка медленно рассекала воздух – Северус понимал, какое движение ему нужно сделать, практически чувствовал, как сквозь палочку проходит его магия, направленная на стакан.
– Думаешь, он просто идиот? Не-е-е, он – злобный идиот! – на весь класс прошептал Сириус Блэк.
«Суньте этому недоумку в рот грязный носок вместо кляпа!» – разозлился Северус, всё еще воюя с неподдающимся заклинанием и сетуя на недостаток практики в обращении с палочкой. Он сжал зубы и направил всю свою энергию на стакан.
И тот взорвался.
В классе началась суматоха. Северус был слишком взрослым (и слишком потрясенным), чтобы расплакаться, но эти пять минут, которые ушли у профессора МакГонагалл на поиск возможных пострадавших и доставку неудачливого Снейпа в больничное крыло, ему было сильно не по себе.
– О, кто это тут у нас? – воскликнула озадаченная медсестра.
– Слизеринец-первокурсник, которого несколько шокировала истина о собственных способностях. Надеюсь, произошедшее научит его скромности.
«Но я же не врал, я действительно читал про все те заклинания, которые перечислил!» – взвыл Северус про себя.
Северус долго приходил в норму, его трясло, и он точно знал, что в следующий раз, когда ему надо будет воспользоваться палочкой, у него будут дрожать руки. Неужели так будет на каждом уроке? Неужели каждый раз все его попытки колдовать пойдут прахом из-за какой-то дурацкой палочки?
***
Позже, недели через три после начала учебы, он упомянул в письме домой о проблемах с волшебной палочкой, и мать сразу же отослала сына к Олливандеру, чтобы тот разобрался. Олливандер мгновенно определил проблему: палочка «хулиганила» из-за того, что, слишком долго пролежала без внимания на полке, и быстро наладил ее работу.
– У тебя, видимо, волшебное заикание, – предположил мастер. – Это значит, что между тем, как взмахнуть палочкой, и тем, как произнести заклинание, ты делаешь паузу, чтобы подумать. Но если над этим как следует поработать, ты доведешь процесс применения заклиная до автоматизма.
***
После ланча был первый урок зелий – Северус ждал его с нетерпением. Он не слишком волновался: что там уметь? Всего и делов-то – отмеряй, помешивай да разливай.
Впрочем, у всех, кроме Северуса, был бледный вид. Ха, недоумки! Не настолько уж это и трудно, чтобы трястись всей толпой. В конце концов, превращать одни предметы в другие гораздо сложнее.
– Мерлин, нас ожидает жуткая скучища, – громко заявил Блэк.
«А, ну, всё с тобой ясно. Если не нужно размахивать палочкой, то тебе уже и не интересно», – подумал Северус.
– А кто учитель? – Люпин явно нервничал.
– Кэтвуд. Да он неплохой парень, учился в Гриффиндоре. Могло бы быть и хуже, – мрачно отозвался Блэк.
«Да какая разница, на каком факультете он в свое время учился? Пусть хорошо учит, от него больше ничего не требуется!» – подумал Северус.
Профессор Кэтвуд стремительно ворвался в кабинет, хлопнув дверью.
Северус заметил, что большая часть учеников забеспокоилась, и ухмыльнулся. Этот темный холодный сырой кабинет станет его вторым домом. Настоящее святилище для приготовления зелий, полки ломятся от ингредиентов (с места Северуса было видно открытый шкаф в задней части класса). Здорово!
– Сегодня, – протянул профессор Кэтвуд, – мы будем работать над зельем Прозрачности.
Северус встал, пошел к шкафу и принялся выбирать перламутровый порошок, чешуйки кожи хамелеона, рыбьи кишки, практически невидимые при определенном освещении, и переливающиеся перья скворца. Взяв требующееся количество каждого ингредиента, Северус положил их рядом со своим котлом и сел на свое место.
Ученики растерянно смотрели по сторонам.
– Сэр, – осмелился открыть рот Поттер. – Я думал, что сегодня мы будем варить Фотографический раствор…
Блэк поспешно листал учебник:
– Сэр, но здесь ничего нет о зелье Прозрачности.
– А-а-а, – отозвался Кэтвуд, просмотрев свои тетради с лекциями. – Извините, почему-то сверху оказались конспекты для третьего курса. Пять баллов Гриффиндору за внимательность.
Вздохнув, Северус вернулся к шкафу.
– Так, а вы чем занимаетесь, мистер…
– Снейп, сэр. Я кладу на место ингредиенты для зелья прозрачности, если мы не будем его варить, – он ловко открутил крышечки банок и ссыпал обратно перламутровый порошок и чешуйки кожи хамелеона. Потом Северус вернул на место скользкие рыбьи кишки и последней – пригоршню перьев скворца, щекотавших ладонь. Ингредиенты были аккуратнейшим образом разложены по своим банкам.
– Пять баллов со Слизерина за порчу ингредиентов.
Северус скрипнул зубами. Он продолжил расставлять банки в нужном порядке, до тех пор, пока они не заняли свои места. Профессор Кэтвуд молча наблюдал за ним.
– И пять баллов со Слизерина за попытку демонстративно показать однокурсникам свое умение готовить зелье, которое не входит в программу первого года обучения.
Северус вернулся на свое место.
– Итак, никто из вас еще не варил никакие зелья…
– Сэр, сэр! – Северус буквально извертелся на стуле от нетерпения.
– …поэтому небольшой тест покажет, насколько далеко вы продвинулись в чтении учебника по Зельеварению для начинающих, – закончил Кэтвуд. – Я хорошо знаю, что мой предмет не пользуется популярностью, поэтому не думаю, что вы проштудировали учебник от корки до корки. Я просто задам вам несколько простых вопросов. Если вы сможете правильно ответить хотя бы на один из них, это будет просто замечательно. Договорились?
Северус решил, что сейчас начнется нечто интересное. Ему либо удастся продемонстрировать однокурсникам свои знания, либо он узнает что-то новое. Какими бы ни были вопросы, Северус всё равно останется в выигрыше.
– Если я попрошу принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? В чем разница между волчьей травой и клобуком монаха? Что получится, если смешать измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? На этом пока все. Вам не надо отвечать на все три вопроса, ответьте хотя бы на один.
К этому моменту поднятая рука Северуса уже отваливалась от усталости.
– Что, больше нет желающих? – осведомился погрустневший профессор. – Ну хорошо, мистер Снейп, на какой вопрос вы готовы отве…
– В желудке козы, это одно и то же растение, напиток Живой Смерти, – протараторил Северус.
– Пять баллов со Слизерина за попытку заносчиво продемонстрировать однокурсникам свои знания. Я не поощряю нездоровый дух соревнования на своем уроке. Вы должны все вместе идти вперед по дороге знаний, и никто не должен забегать вперед или отставать.
Северус пробормотал что-то вроде: «Если бы они не были такими идиотами, я не смог бы перед ними выпендриваться», и профессор Кэтвуд снял со Слизерина еще 10 баллов за высокомерие.
И урок пошел своим чередом.
***
Северус продолжал заниматься самостоятельно, потому что было похоже на то, что ничего нового и интересного он на уроках Кэтвуда не узнает. Хорошо бы, конечно, было, если бы все ингредиенты были в одном месте и всегда под рукой, но это было вовсе не обязательно.
Сидя на уроках, в промежутках между придирками Кэтвуда, Северус грезил наяву, представляя учителем себя. Уж он бы им всем показал…
Отправлено: 28.10.10 23:39. Заголовок: ГЛАВА 3 http://s012..
ГЛАВА 3
Северусу было тринадцать, и он, как всегда, сидел, уткнувшись в книгу.
В то время как Розье и Уилкс хихикали по поводу какого-то дурацкого тайного общества (что-то связанное с темной магией, что вызывало интерес, и какими-то голыми девчонками, что совершенно не интересовало), Северус игнорировал их, спрятавшись за стопкой ветхих фолиантов. Утаскивая из библиотеки по полполки зараз, он яростно читал, читал всё подряд, бессистемно, без всякой практической пользы. В жизни он отдавал предпочтение только варке зелий и чтению. Зелья он любил не сами по себе, а сам процесс их создания – для этого не нужно было глупо размахивать палочкой и выкрикивать заклинания. Но читал он всё подряд, потому что ему просто нравилось много знать.
Он помнил тот день, когда произошел казус с мраморными шариками. «Я стану таким умным, что больше никто не посмеет надо мной смеяться. А перед тем, как опробовать заклинания с волшебной палочкой, я прочитаю все книги и всё выучу», – решил Северус.
Конечно же, это было глупостью. Некоторые книги противоречили друг другу. В каких-то из них по большей части содержалась болтология на тему того, что-это-нельзя-знать-потому-что-это-опасно, а не фактическая информация. Идиотизм полный. В настоящий момент Северус читал о запрете разглашения какой-либо информации о заклинании, которое препятствовало получению энергии от потребления пищи. Да, Северус понимал, что это заклинание могло быть использовано во вред, но не понимал, чем плохо знание этого заклинания само по себе. В конце концов, надо хорошенько изучить что-либо, чтобы попытаться обратить вред в пользу.
Мимо его стола кто-то прошел, говоря на ходу:
– У меня почти получилось. Зелье Обескровливания. Но не того цвета, и оно не действует. Я проверил его на крысах.
– Кровь дракона, – отозвался Северус, не поднимая головы. – Связывает элемент огня и смертоносную силу.
Повисла тишина. Северус вспомнил, что читал об этом в одной из книг, оставшихся от дедовой библиотеки. В учебнике «Продвинутый уровень зельеварения» для шестого курса было приложение, в котором говорилось о вымирающих видах животных, кровь которых можно использовать для приготовления зелий, но не уточнялось, каких именно животных и для каких конкретно зелий. То заклинание, которое приводилось в отредактированной версии книги из библиотеки Хогвартса, не могло лишить жертву всей крови, разве что заставило бы побледнеть и немного ослабеть.
Сам Северус не стал бы использовать это зелье, ему был важен только сам факт, что его можно сварить либо правильно, либо неправильно, и совершенно не важно, что правильно сваренное зелье было по-настоящему опасным.
Снейп услышал, как его собеседник пробормотал, откуда, мол, мелкому паршивцу знать о том, как правильно готовится это зелье, и ответил:
– Я прочитал об этом в книге.
***
Постепенно, спустя недели и месяцы, ученики стали доверять его суждению.
Впрочем, в знаниях Северуса было несколько значительных пробелов. Поначалу его часто спрашивали о любовной магии, поскольку всё, что касается взаимоотношений, живо интересует подростков. Но Северус отвечал, что пока что этим не интересуется и планирует начать собирать информацию об этом позже. Глядя на окружающих, он уже понял, что, повзрослев, большую часть жизни проведет в грезах о женщинах, и решил использовать оставшееся до взрослости время с пользой, пока его не одолели сексуальные фантазии.
Еще Северус плоховато знал теорию. Нахватавшись разрозненных знаний по разным книгам и поставив энное количество экспериментов с зельями, что ему легко давалось, он лишь через несколько лет понял, что теория связывает отдельные факты воедино, придает знаниям целостность. Как только Снейп это понял – общая магическая теория сразу же заняла свою нишу в его голове.
И его совершенно не интересовали вопросы этики. Северуса не занимало ничего, что касалось бы принятия на себя ответственности. Факты и теории могли быть либо верными, либо ложными. Северус не проводил жестокие эксперименты, разве что это было жизненно необходимо, хотя и видел, что его сокурсники могут быть жестокими только ради развлечения. Он в это не вмешивался, считая не своим делом.
Спустя какое-то время его окрестили Слизеринским Пророком. И Северусу это польстило.
А когда ему исполнилось четырнадцать, что-то изменилось.
***
Он впервые заметил странность, когда один из старшекурсников опоздал на обед. Нет, ничего такого необычного в самом факте опоздания не было, просто… Столп света высветил бледно-золотистые длинные волосы, а юноша на секунду остановился напротив окна, улыбаясь. Он был похож на статую, только еще красивее – кожа и волосы будто светились неким внутренним светом.
У Северуса дыхание перехватило: хотелось, чтобы эта секунда длилась вечно.
Юноша медленно прошествовал на свое место. И если его позу можно было описать стихами, то о его походке стоило слагать песни.
– Мистер Малфой, – обратился к юноше директор, – смею предположить, что вы опоздали по уважительной причине?
Юноша снова улыбнулся:
– Конечно, сэр. Я не стал бы нарушать школьные правила по неуважительной причине, – он чуть заметно кивнул директору, как равному, и сел за стол Слизерина.
– Директор не спросил его, какая же была причина, – прошептал Северус задумчиво.
– Естественно не спросил. Дамблдор прекрасно знает, что и как делается в школе, даже если происходящее ему и не нравится. Малфою досталась пара косых взглядов по его собственной вине, да еще Книга.. Думаю, Дамблдор не вмешивается, потому что его могут снять с поста в любой момент.
Северус знал, о какой такой Книге упомянул Розье. На самом деле, это была вовсе не книга. Поначалу Снейпу было очень интересно, о каких таких книгах идет речь, раз его однокурсники-слизеринцы все поголовно увлеклись вдруг чтением (а в случае Гойла ради этого даже научились читать). Книгой Возродившейся Змеи называлось тайное общество. Хуже того, дела этого общества касались не столько занятий магией, сколько политики. Северус спросил приятелей, что же нового они успели выучить за пару занятий, но вместо ожидаемой демонстрации заклинаний ему начали рассказывать об опасности, исходящей от магглов.
– А Малфой что – главный в этой вашей Книге, что ли? – спросил Северус как бы между делом.
– Да тише ты! – прошипел Уилкс.
И Снейп снова уставился в учебник, поймав себя на мысли, что ему отчего-то сложно сосредоточиться.
В течение всей следующей недели Северус частенько слышал фамилию Малфоя, выяснив заодно, что тот учится на седьмом курсе. Странно, что раньше он этого юношу не замечал. Снейп пребывал в растерянности, не понимая, отчего в присутствии этого ученика он не мог сосредоточиться, зачем-то поднимая взгляд от учебника. Как так получилось, что все предыдущие годы он вообще не подозревал о существовании этого парня, хотя они учились на одном факультете? Ну да, юноша был заметный, с необыкновенными светло-серебристыми волосами, но почему же раньше Северус его не замечал? И почему стал замечать сейчас, да еще как-то странно на него реагировать? Можно подумать, он раньше длинноволосых парней не видел… Да, в моде были короткие стрижки, но считалось, что сильному волшебнику волосы стричь бесполезно – они всё равно отрастут сами за ночь. Юноши всё же предпочитали короткие стрижки, и лишь несколько учеников не стриглись, в том числе и Северус. Правда, остальные были довольно симпатичными, в отличие от…
– Неужели ты его не помнишь? – удивился Розье. – Он же с нашего факультета, к тому же, время от времени он тоже у тебя что-нибудь спрашивает, как и остальные.
– Дурацкий вопрос, – констатировал Северус, привыкший прятаться за стопкой книг и отвечать на вопросы из-за нее же, не глядя на тех, кто их задает. Всё равно вопросы по большей части были идиотскими.
***
Ученики стали замечать, как он смотрит на Малфоя. Постепенно это стало частью школьной жизни: Малфой идет по школе, а замерший Северус смотрит ему вслед на протяжении пяти минут.
В первый раз он вообще будто выпал из жизни, не замечая, что с ним разговаривают. Пять минут спустя он рассеянно спросил: «Что?» и лишь потом что-то ответил.
Северус не сразу понял, что его поведение забавляет окружающих. Пару раз он слышал, как кто-то спросил Уилкса, что случилось со Слизеринским Пророком, на что тот ответил, мол, у Снейпа «палочка» искрит.
Северус не придавал этому особого значения, просто мирился с собственной рассеянностью и другими собственными странностями. Он читал о том, что в переходном возрасте у подростков проявляются разные особенности (умение мгновенно решить в уме задачу, шевеление ушами или способность чувствовать цвета запахов), которые в более зрелом возрасте исчезают. Может быть, в пору полового созревания происходит разжижение мозга? Северус надеялся, что это не навсегда.
В последнее время у него случались непроизвольные «извержения удовольствия», которые будто подстерегали его тело по ночам. Возможно, ему что-то снилось, но к утру Снейп этого уже не помнил. Казалось, что все ощущения сконцентрировались в том органе его тела, которому полагалось «хотеть» девушек. А еще этот орган взял моду подниматься, когда ему вздумается.
Теперь Северус смотрел на Малфоя с нарастающим отчаянием: скоро он захочет смотреть только на девушек, и Малфой забудется. Ладно, не стоит волноваться заранее, всему свое время.
***
Во время обеда Северус заметил, что Блэк со товарищи что-то замышляют. Ему не было слышно, о чем они разговаривают, но вот смешки и многозначительные взгляды… Это явно не к добру.
Северус весь вечер следил за Блэком с целью заранее оградить себя от возможной беды. В прошлый раз эта компашка напихала саламандр ему в ботинки, каким-то образом посреди ночи умудрилась поменять местами прикроватные тумбочки в спальнях Слизерина и выпустила рой ос из шкафчика в гостиной. Ну, не то чтобы Северус не отомстил… Он налил в ботинки Блэка эктоплазмы (питательное и укрепляющее зелье, содержащее компонент, сильно воздействующий на Пивза), одарил все гриффиндорские подушки маленькими, но острыми зубами (Зубастиковое заклинание), а из котла каждого гриффиндорца вырвалось по рою ос (Осечары). Если уж и тратить время и силы на месть, нужно вооружиться заранее.
Северус увидел, как Блэк и Поттер пробрались к какому-то закрытому ставнями окну и применили настолько сильное заклинание Прозрачности, что оно вытянуло всё тепло из воздуха на несколько десятков метров вокруг, достав даже до тех кустов, в которых прятался Снейп.
– Не надо, Сириус, – попросил Поттер, – потянув того за рукав.
« Неужели эта штука настолько сильная, что даже Поттер боится?» – подумал заинтригованный Северус.
– Но это же раздевалка девчонок, – возмутился Блэк, – ты же сам этого хотел! – Северус отвлекся. Возможно, он станет интересоваться девочками чуть позже, но ему не обязательно заставлять себя делать это прямо сейчас, и чем меньше он будет об этом думать, тем лучше.
– Мерлин, Мягколап, ты еще такой щенок, – улыбнулся Поттер, потрепав Блэка по голове. – На прошлой неделе мы ходили с Лунатиком. – Северусу отчего-то стало грустно. Наверное, надо было принести книгу, так было бы легче не обращать внимания на всплеск собственных эмоций при виде чего-то, что ему самому недоступно.
– Да, но это было на прошлой неделе. К тому же, если тебе нравятся обе, то шансов у тебя в два раза больше. Заранее это нельзя узнать. Какая девочка на этой неделе?
Северус вздохнул и отполз назад. Он был рад, что ему не приходится терять время на подглядывание за девчонками. Ладно, он готов был признать, что Блэк и Поттер не были такими уж тупицами, раз додумались, как можно подглядывать за девочками, хотя в детстве это было и менее заметно.
***
На следующий день состоялась специальная лекция для старшекурсников, собранных в Большом зале: кашель, шмыганье носом, чиханье, шарканье ногами и перешептывание выдавали скучающих подростков.
Северусу не дали взять с собой книгу, и он сердито уселся, надеясь, что не заболеет, надышавшись всеми этими бактериями, вычиханными и выкашлянными многочисленными собравшимися. Перечное зелье могло снять симптомы простуды, но вот против гриппа оно было бессильно. Уже пару лет Северус пытался улучшить его действие путем добавления новых ингредиентов.
– Прошу прощения, – раздался голос Малфоя, гладкий, как шелк, и сам он пробрался к скамейке и сел рядом с Северусом, случайно задев его тыльной стороной руки.
Северус ощутил покалывание на коже, сердце забилось быстрее, кровь бросилась в лицо. Он понадеялся, что это не первые симптомы гриппа.
Дамблдор начал речь:
– Прошу прошения за то, что пришло время обратить ваше внимание на одно неприятное происшествие. Около женских раздевалок был замечен мальчик во время совершения некоего неблаговидного поступка. Он сам знает, что речь сейчас о нем, – Дамблдор повысил голос, стараясь пересилить всё возрастающий возмущенный гомон девочек. – Настало время напомнить всем вам, что Хогвартс не потерпит недостойного поведения. А под недостойным поведением я, прежде всего, подразумеваю подглядывание за девочками.
– Ну да, ну да, – довольно громко прошипел Северус, – видел я этого Охотника – звезду школы и его вечного спутника – Пса, – читая всё подряд, Северус наткнулся на легенду об охотнике Орионе и его верном псе Сириусе, и ему ужасно захотелось протащить школьную парочку в этом ключе, даже если бы и пришлось объяснять большей части приятелей, в чем, собственно, соль шутки.
Директор всё распространялся про девочек, морализаторствуя на тему «а что если это была бы ваша сестра». В общем, обычная скучища.
Северус минут на десять отвлекся от нотаций, думая о том, почему у Малфоя такие изящные кисти рук, а когда вновь прислушался, директор занудствовал всё о том же:
– Можно обращать внимание на девушек, это нормально, но всё остальное надо отложить до более зрелого возраста. В конце концов, вступив в брак, молодой волшебник может делать все, что ему заблагорассудится. Задвинув полог кровати и закрыв двери спальни. И погасив свет. Только не думайте, молодые люди, что я призываю вас стыдиться своих естественных желаний и здоровых побуждений. Нет, дело совсем не в этом. У вас у всех есть… органы, – голос Дамблдора стал тише, – и вы должны соблюдать чистоту, как физическую, так и нравственную, до тех пор, пока не вступите в брак. Вы же не хотите испачкать свою будущую жену, так?
Северус вообще не понимал, о чем идет речь.
– Старикан вообще, по ходу, забыл, что у нас уже сто лет как ввели совместное обучение, – пробормотал Уилкс.
– Но всё сказанное мной вовсе не означает, что вы должны избегать девушек, – убежденно сказал директор. – Помните о том, что в сообществе волшебников существует демографическая проблема, к решению которой все должны подходить с максимальной ответственностью. К сожалению, я вынужден упомянуть и нездоровые отношения, например, слишком близкую дружбу между мальчиками. Это совершенно недопустимо.
Северус вздохнул. Может, директор был против крепкой мальчишечьей дружбы, потому что она позволяла одному подглядывать за девочками, пока второй стоит на стреме? Или он имел в виду «сиамских близнецов» Крэбба и Гойла, которых вообще невозможно было увидеть поодиночке? Впрочем, какое отношение всё это имело к нему, Северусу Снейпу? У него никогда не было друзей, потому что не больно-то и хотелось.
Добрая половина учеников выглядела смущенной, не только Северус. Значит, смущаться нормально.
– Знаешь ли, – обратился к нему Люциус Малфой, – милые маленькие проповеди нашего директора так и подмывают меня поступить с точностью до наоборот, – и он неспешно поднялся, заслоняемый сидящими перед ним крэббогойлами.
– Крэбб, Гойл, идите-ка, почитайте немного, осильте хотя бы четыре страницы на двоих, – приказал им Малфой. А потом улыбнулся Северусу: – У нас с тобой будет час-два, – и протянул ему руку.
Услышав голос Малфоя, обращенный к нему, Северус почувствовал головокружение. Люциус знал о его существовании, что уже само по себе было удивительно! Он вышел вслед за Малфоем в коридор. Директор всё еще читал мораль, но Северусу было не до него.
***
– Могу я посидеть на твоей кровати и посмотреть, как ты читаешь? – спросил Северус.
– Мерлин мой, как скромно! Ты уверен, что попал на подходящий факультет?
Северуса и раньше дразнили. И он это успешно игнорировал.
– Ну так можно? Или можешь почитать мне вслух, если хочешь. Мне нравится твой голос.
Неважно, что он уже прочитал все учебники за все курсы обучения по крайней мере один раз, бегло просмотрев те места, которые казались ему неинформативными. Неважно, даже если Малфой выберет для чтения тот учебник, в котором туманно намекается, что есть такие-тайные-знания-которыми-не-должны-владеть-волшебники, ведь Северус, как правило, сам решал, какими-знаниями-ему-владеть.
Кровать Малфоя выглядела гораздо более привлекательной, чем его собственная, ну, такой она и должна была быть, наверное, – кровать Люциуса. И она была больше. Комната была оббита зеленым шелком, и когда полог кровати был опущен, она становилась маленьким уютным мирком, плывущим подобно кораблю сквозь темную вселенную школы.
Малфой выглядел расслабленным, возлегая на кровати в красивой мантии модного покроя, длинные молочно-белые волосы разметались по подушке, когда он резко повернул голову, продемонстрировав безупречную шею цвета сливок. А потом медленно опустил ресницы, прикрыв серебристые глаза.
Северус мог смотреть на Малфоя сколько ему вздумается, им никто не мог помешать, но, как это ни странно, он чувствовал какую-то досаду. В этом не было цели, не было логического конца. Теперь, когда он мог беспрепятственно смотреть, он чувствовал внутреннее беспокойство, сидел как на иголках.
– М-малфой… – неуверенно позвал он Люциуса.
– Можешь называть меня по имени, если тебе так хочется, Северус.
– Люциус, – прошептал тот, краснея.
– Ты слишком молод, – мягко произнес Малфой.
– Чтобы сидеть на твоей кровати? Это именно то, о чем говорил Дамблдор? Я не совсем понял…
– Ты слишком, слишком молод… – повторил Люциус. – Меня стоит выпороть за одно уже то, о чем я думаю.
– А что он имел в виду, говоря про мальчиков?
– Он говорил, что в замкнутом обществе с устоявшейся социальной системой и определенными моральными принципами секс должен практиковаться только среди женатых гетеросексуальных пар. Но, тем не менее, кого-то из нас мальчики привлекают больше.
– Ну просто от сердца отлегло, – признался Северус, – а я-то терпеть не могу смотреть на девочек, счастье, что мне и не придется.
– Меня определенно стоит отстегать кнутом, – скорбно пробормотал Люциус и накрыл его губы своими.
– За что? – спустя мгновение спросил Северус. – Мне понравилось. Мальчики же могут… ну… делать что-нибудь, – ему нравилось чувствовать это необычное волнение, но оно просто сведет его с ума, если не прекратится. – Я имею в виду, у нас же нет… – он умолк.
– Нет, – возразил Северус будничным тоном, – я видел картинку в книжке, но там не было написано, как это называется. То есть, колдомедик по научному назвал бы это «вагена»…
– Вагина, мальчик мой.
– Да и член они как-то по-другому называют. Поэтому я даже не знаю, как это всё правильно зовется, – Северус покраснел. – Ну, в любом случае, – он забрался на кровать с ногами, – что же делают мальчики?
– Ну да, вагины у них нет, поэтому забеременеть они не могут, – объяснил Люциус. – Значит, они могут веселиться сколько душе угодно.
– Тогда зачем вообще это делать, если целью не является беременность?
Люциус расхохотался:
– Ну не думаешь же ты на полном серьезе, что Сириус Блэк подглядывает за голыми девочками с целью убедить одну из них забеременеть от него, а? Что бы там наш достопочтенный директор ни плел про демографическую ситуацию, люди прежде всего заботятся об удовольствии и лишь во вторую очередь – о потомстве. Ну вот, посмотри на себя, – и Малфой грациозно указал на нижнюю часть тела Северуса.
До Снейпа с опозданием дошло, что его член напрягся, не задавая лишних вопросов мозгу о том, что именно могут сделать два юноши для улучшения демографической ситуации. Северусу стало стыдно.
– И-извини… – пробормотал он, сглотнув. – Но мне всё еще интересно, – он ужасно злился на себя из-за того, что определил тему секса как не первоочередную для изучения, поместив ее куда-то на задворки. Что мешало ему почитать об этом заранее? Он просто не хотел тратить время на изучение темы общения с девушками до тех пор, пока его тело не потребует этого само.
– Ну, мы можем целоваться. Ты уже об этом знаешь, и от пола это совершенно не зависит. Можно использовать рот вот таким образом… – и Люциус облизал два своих пальца, немного пососав их.
Северус откинулся на кровати, тяжело дыша.
– А можно трогать вот так… – Малфой медленно погладил его по ягодицам, – или так… – его рука скользнула на бедро, – и вот так тоже…
Северус сжал бедра, стискивая эту тонкую кисть. К его лицу и паху прилила кровь, и он начал тереться о чужую руку.
– Но ты действительно еще слишком молод...
Северус всхлипнул и закрыл лицо рукой, уткнувшись в собственный локоть. Ему было ужасно стыдно, но ничто на свете не могло сейчас помешать ему тереться об эту руку, сжав ее бедрами.
Рука сильно давила на пах, как будто Люциус хотел заставить его сидеть смирно, но от самой мысли о том, чтобы перестать сжимать эту кисть бедрами, Северус мог упасть в обморок, сойти с ума, сломать эту руку или… Он словно окунулся в какой-то острый жар, а потом будто бы обмочился, но как-то… иначе. В ушах зашумело, и вроде бы каждая частичка его тела вздрогнула одновременно.
У Северуса мелькнула равнодушная мысль о том, не сломал ли он руку Малфоя, но сейчас это его как-то не сильно взволновало. Его лицо горело, на щеке отпечатались складки подушки. Ощущения… Северус словно уже успокоился. Тянущая, непрекращающаяся боль, беспокоившая его уже долгое время, исчезла.
– Понравилось? – промурлыкал Малфой.
Северус мгновенно пришел в себя, осознавая, что ему понравилось. Даже очень понравилось.
– Да, – отозвался он смущенно, добавив: – А почему мне понравилось?
Люциус сжалился над ним:
– Природа наделяет животных сексуальным инстинктом, потому что животные слишком тупые, чтобы желать секса осознанно. Они не будут спариваться с кем-то, потому что это отвечает интересам их семьи или будущего потомства. Они инстинктивно станут спариваться на благо улучшения породы. Но природа так устроила, что все живые существа испытывают удовольствие от секса. Иногда они испытывают удовольствие даже тогда, когда оно не ведет к размножению, хотя вот наш директор, например, этим крайне не доволен.
– Очередное дурацкое мнение директора, – пробормотал Северус.
– Ну, в общем-то, да, – согласился Люциус. – Я согласен разок-другой снизойти до процесса размножения, чтобы не прерывать династию, но всё остальное время моя личная жизнь принадлежит только мне.
Северус взглянул на Малфоя. Тот был таким красивым… Даже сейчас, когда Люциус избавил его от тянущей боли, Северусу всё равно хотелось смотреть на него.
Малфой окатил его холодным взглядом:
– Ты просто обкончавшийся с непривычки малолетка, – сморщил он нос и томно отмахнулся от Снейпа.
Северус уткнулся в подушку.
– Извини, – пробормотал он. – Я не хотел показаться таким гадким. Готов поспорить: ты не потеешь, у тебя не кружится голова и никогда не сбивается дыхание, – закончил он мрачно.
– Не в этом дело, мальчик мой. Всё это может происходить, но нужно уметь справляться с этим с изяществом, элегантно.
– Покажи мне! – оживился Северус, чувствуя, как его член снова напрягается от одной только мысли.
Рука Люциуса рассеянно прошлась по отворотам мантии, длинный палец юркнул в дырку между двумя пуговицами.
– Хм-м… Это довольно приятная ласка, если соски чувствительные, – он прикрыл глаза. – Если носить мантию на голое тело, и при этом она сшита из хорошей ткани, соски остро реагируют на прикосновение материи и пальцев, – и он провел ладонью по груди – Северус увидел, как напрягся под тканью сосок.
Снейп тяжело задышал, пот заливал ему глаза, и он вытер рукавом лоб, боясь пропустить хотя бы секунду этого зрелища.
– Я не люблю спешить, – сказал Люциус, расстегнув пару пуговиц на своей мантии и дотронувшись до груди. – Ты можешь ласкать себя ладонью или пальцами, как тебе больше нравится, – он поднял руку к губам и влажно лизнул ладонь, а потом расстегнул еще пару пуговиц и скользнул внутрь.
Северус заметил, что член Люциуса встал, и даже эта часть его тела делала всё «неторопливо» и «изящно».
Люциус приоткрыл один глаз:
– Ну, давай же. Если хочешь – повторяй за мной. Попробуй ласкать свои соски, думая при этом обо мне, посмотрим, понравится ли тебе это.
– А тебе это нравится? – спросил Северус, с одной стороны стараясь отвлечься, а с другой – не выставить себя в неприглядном свете. У него так стоял, что было больно.
Люциус рассмеялся:
– Ну конечно же мне нравится ласкать себя, думая о самом себе. То есть, я имею в виду, всем нравится думать обо мне. Я же красив, если ты вдруг не заметил.
Северус почувствовал, как поджимаются яички. Он беспокойно заерзал на кровати:
– Покажи мне! – выдохнул он.
– Ты хочешь посмотреть на то, как я ласкаю сам себя, Северус?
Тот издал неопределенный звук.
Длинные пальцы Малфоя аккуратно расстегнули оставшиеся пуговицы. Он томно распахнул полы мантии, представ абсолютно голым, его тело тускло белело в полумраке, обрамленное тканью мантии и темными тенями. Люциус перекинул длинные волосы себе на грудь, собрав их в кулак:
– Это тоже приятно, – промурлыкал он, рассыпая волосы, пропуская их сквозь пальцы, зажимая кончики и щекоча ими свою грудь.
Северус ничуть в этом не сомневался.
Ему хотелось, чтобы волосы Малфоя рассыпались по его собственному обнаженному телу, но его останавливало то, что ему самому придется для этого раздеться, а его тело было далеко от совершенства. Ну, соски и член у него были, конечно, но и только. Он был тощим, и смуглым, и непривлекательным, в то время как тело Люциуса было цвета сливок, бледное и совершенное.
– Ну всё, прелюдия затянулась, – протянул Малфой, у него даже дыхание не сбилось, когда он протянул руку к собственному напряженному члену.
И даже член у него был красивым. Гладкий, розовый, ровно стоящий, у основания покрытый светлыми волосками, такой же изящный, как и всё остальное тело. Северус наблюдал за тем, как рука Люциуса с очевидным наслаждением ласкает член.
Северус сравнил безупречный орган Люциуса со своим – кривым (ну, по крайней мере, по ощущениям) и сочащимся смазкой, пачкающей мантию. Он никогда не видел свой член эрегированным (да и эрекцию, кстати сказать, он нечасто ощущал, потому что это происходило только во сне), но сейчас у Северуса было такое ощущение, что вся кровь в его теле устремилась в одно место. «Наверное, мой член стал бордовым», – мрачно решил Снейп. Как свежий синяк. Нелепый пульсирующий бордовый стручок, приросший к бледному костлявому телу.
Украдкой запустив руку под мантию и скользнув ей в трусы, Северус сжал свой член. Глаза закрылись словно сами собой. Наверное, со стороны он выглядел просто чудовищно, ему не хотелось, чтобы Люциус видел, чем он занимается, но ощущения были просто фантастические. Его пальцы теребили тугую плоть, сжимали и поглаживали.
Северус взглянул на лицо Малфоя. Тот даже не раскраснелся. Ни тени стыда, только гордость. Щеки – и те не порозовели. Ну да, конечно…
У самого Северуса, как ему казалось, лицо стало малиновым от всей той крови, что к нему прилила. Он всхлипнул, захлебнулся воздухом и… и не смог больше продолжать. Ему хотелось любоваться Люциусом, а не отвлекаться на удовлетворение себя. От греха подальше он вытянул руку из трусов, еле слышно поскуливая.
Снейп не мог оторваться от представшего его глазам зрелища: какая же это была изысканная мука – смотреть на то, как рука Малфоя гладит и ласкает этот член, – казалось, это может продолжаться часами. Люциус просто не мог вульгарно кончить за пять минут и заляпать всю простыню спермой.
В отблесках свечи на кончике члена Малфоя сверкнула бледная капелька. Как раз для того, чтобы оттенить его изящество и красоту – одна капелька, не больше. Наверное, у Люциуса и подмышки никогда не потели, в отличие от подмышек Северуса. Наверное, Малфой во всём был такой.
– М-м, – промурлыкал Люциус, – это всё, конечно, хорошо, но, боюсь, Крэбб и Гойл сейчас дочитают до конца главы. Пора… кончать.
Малфой стал ласкать себя быстрее, при этом всё так же не издавая ни звука. Северус был впечатлен. Каждый раз, касаясь пальцами головки члена, Люциус сдавливал ее, прикрывая глаза и чуть заметно сглатывая. Еще вчера Северус и понятия не имел, что такое можно сотворить с собственным телом, а сегодня любовался чужим актом любви с самим собой как непристойным шедевром, созданным самой природой.
Наконец Люциус прошептал: «Вот оно». Его голова откинулась назад, а из дрогнувшего члена брызнула струйка белой жидкости. И даже теперь Малфой лишь выдохнул, даже не застонав.
Пытаясь как-то скрыть неумение контролировать собственное тело, Северус прижал руки к оттопыривающейся ширинке и стал тереться о них членом. Это было не так хорошо, как ласкать обнаженный член пальцами, но сейчас ему хватало просто давления. Он с трудом сдерживал всхлипы и стоны, сжимая зубы и вздрагивая всем телом. Он сейчас… сейчас…
– Северус, что, Мерлин тебя трахни, ты творишь? – ласково поинтересовался Малфой. – Неужели трудно делать это так же аккуратно, как это делаю я? Из-за тебя вся кровать трясется.
– Я гадкий. Не смотри, – прошипел Северус, краешком сознания отмечая тот факт, что в стрессовой ситуации разговаривает в точности, как отец.
– Слушай, никто не просит тебя демонстрировать процесс самоудовлетворения окружающим, раз уж тебе нечем похвастаться, но ласкать руками свою обнаженную плоть всё же как-то сподручнее, – проговорил Люциус, отводя руки Северуса от его ширинки. – Просто расстегни пару пуговиц, вот, я сам всё тебе сделал, и просунь руку внутрь.
Рука Северуса и его член оказались словно созданы друг для друга. Они идеально подошли друг другу, и произошло это будто бы само собой, без каких-либо сигналов со стороны мозга. Да зачем он вообще нужен, этот мозг, если… Северус не нуждался в его командах, типа «проведи», «погладь» или «оттяни», он мог только бездумно сжимать – и сжимать – и сжимать – и… о, да-а-а… сильно кончить, буквально на грани потери сознания…
…и Северус расплакался от накрывшего его облегчения, вцепившись в Люциуса из последних сил.
– Ну ладно, хватит, вот ведь впечатлительный какой, – успокаивал его Малфой. – Да Мерлина ради, в конце-то концов! Ты похож на щенка, который от восторженности сделал лужу прямо на кровати, – рассердился он, потянувшись за палочкой.
– Да не плачу я… Просто… само из глаз течет, – пробормотал Северус, пытаясь спасти ошметки собственного достоинства. Вообще-то, это была правда. Северусу стало хорошо от ранее неведомого чувства освобождения: его тело будто сбросило с себя некий груз, и напряжение ушло. Хотелось спать. Он практически не отдавал себе отчета в том, что Люциус вытирает его.
***
Наверное, Малфой сам отлевитировал Северуса в его постель, или же это сделали домашние эльфы. Всю ночь ему снился Люциус во всей своей приапической красе, но проснулся Северус один, в своей постели.
Он сразу понял, что что-то изменилось, потому что проснулся, сжимая член обеими руками. Удивительно, ведь по утрам он традиционно просыпался с желанием почитать книгу…
Вместо завтрака Северус отправился в библиотеку, чтобы изучить произошедшие с ним изменения. В разделе «Отклонения» он обнаружил только, что «слишком частая мастурбация может вызывать безумие». Безуспешно пролистав книгу за несколько минут, Северус вспомнил туманные намеки Дамблдора на некое «осквернение» некоего «органа». Но что значит «слишком частая»? Будь прокляты все эти книги, которые не могут предоставить четкие данные! Северус начал лихорадочно подсчитывать: дважды вчера с Малфоем и еще два раза сегодня утром – он завелся, просто вспомнив о двух вчерашних разах. Шестое чувство подсказало Северусу, что вряд ли четыре раза за два дня могут считаться за «очень часто».
ГЛАВА 4
Учеба помогла отвлечься, особенно учитывая, что это был урок Трансфигурации, которая плохо давалась Северусу, и приходилось сосредотачивать всё свое внимание на занятии.
– Ну же, мистер Снейп! Превращение простыни в рыболовную сеть – простейшее преобразование, с этим любой справится. Ну же, соберитесь!
Да, Северус тоже мог с этим справиться. Просто он не знал, что делать с черным илом, толстым слоем покрывающим эту самую рыболовную сеть.
Ему всё так же неважно давалось использование волшебной палочки, правда, сейчас он мог больше положиться на ее работу, чем поначалу, но всё же каждый раз ему приходилось сильно концентрироваться. Олливандер заверил Северуса, что его волшебное «заикание» со временем пройдет, как это обычно происходит, и действительно – паузы между произнесением заклинания и началом его действия становились всё короче, но всё же они были.
Каждый раз, когда Северус опускал палочку, натренировавшись до судорог в сжимающих ее пальцах, он вспоминал Люциуса. Прошло время, и он вырос – а может, был «выращен» Малфоем – сказать по правде, Северус и сам толком не знал. Его член наливался каждый раз, когда он думал о Люциусе, и Малфой был далеко не единственным, кто его возбуждал.
На том самом уроке Трансфигурации Северус подошел к шкафу, чтобы взять тряпку и вытереть склизкий ил. Надо было пройти мимо Блэка, и Северус заметил, что воротник мантии не слишком плотно охватывает шею Сириуса, приоткрывая ямочку между ключицами. Отчего-то Северус представил, как дотрагивается до его кожи губами. А потом ему вдруг подумалось: а что если Блэк совсем голый под этой своей мантией? Да вообще если подумать – не так уж и много на них на всех одежды… И тогда Северусу захотелось распахнуть мантии на всех парнях в классе и посмотреть, что там, под ними.
«Думай о Люциусе!» – командовал он своему ожившему члену. Нельзя, нельзя так думать о ком-то, кроме Люциуса. И вообще – ну и пусть под их мантиями не так много надето – это нормально для поведения волшебников, просто не стОит забивать голову всякой чушью.
Как не стоит замечать и то, что от Ремуса Люпина иногда исходит острый мускусный немного животный запах, а у Джеймса Поттера становится такой милый дурацкий растерянный вид, когда он снимает очки, чтобы почесать нос, что Северусу хочется проверить, как он будет выглядеть, если его вдруг поцеловать.
Видимо, Северус и правда слишком близко подобрался к отметке «очень часто», делая это дважды в день. Хорошо еще, что он вовремя прочитал ту книгу, иначе и не узнал бы о подстерегающей его опасности в виде безумия. Надо разумно ограничивать себя: возможно, одного раза в день будет вполне достаточно.
А как часто Люциус занимается этим? Надо будет спросить…
Его член ткнулся в живот, как бы осведомляясь, нельзя ли сейчас использовать завтрашний раз.
– Обратная трансформация, – объявила МакГонагалл.
Взмахнув пляшущей в руках палочкой, Северус применил заклинание.
– Мистер Снейп!
Да, наверное, он очень эффектно всё испортил… Черный ил сейчас покрывал всю простыню и парту.
– Такого не было в учебнике, – пробормотал он.
– Вот уж да, не было, – сухо подтвердила профессор и оставила его после урока.
Северусу понадобилось полчаса, чтобы научиться превращать простыню в сеть и обратно без появления ила и отчистить липкую черную дрянь с парты. Он злился и думал про себя, что можно было бы позвать Филча, чтобы убрать последствия этой неудачной тренировки, но МакГонагалл, увы, была явно иного мнения.
К началу ланча Северус весь вспотел и дрожал от возбуждения, а его член был словно каменный. Ему просто хотелось этого, как бы оно там по-научному ни называлось. Для себя Северус определил это как «искусство Люциуса», потому что именно Люциус знал, как этим занимаются, и Люциус превратил это практически животное действие в искусство, которым позволил любоваться Северусу.
Зная, что нельзя заняться этим прямо сейчас, иначе можно сойти с ума, как сказано в книге, Северус не мог больше ни о чем думать. Если еще раз сделать это, ощутив всю полноту наслаждения, хрупкий баланс нарушится, и его охватит безумие, а ведь нужно еще так много добиться, столько всего прочитать...
Северус побрел на ланч. Наверное, было вкусно, просто он не замечал, что именно ест. Он слишком много сил применял для того, чтобы контролировать собственные руки, не давая им пробраться в трусы.
И, как будто ему было недостаточно бед, его весь день преследовали гриффиндорцы. Нет, МакГонагалл на этот раз была ни при чем (она была строгой, но справедливой учительницей, если сделать ей скидку на то, что она была деканом Гриффиндора). Блэк так заколдовал свое перо, что оно разбрызгивало чернила каждый раз, когда Северус поднимал руку, зная ответ на вопрос учителя. В итоге вся мантия Снейпа была покрыта чернилами, а ученики показывали на него пальцами и хихикали. Нет, можно подумать, у него целый шкаф мантий… В итоге История магии и Чары были безнадежно испорчены, и вообще было удивительно, что он не схлопотал отработку.
***
Вечер тоже не задался. Северус попытался отстирать мантию четырьмя разными очистителями, украденными у Филча. На случай, если они окажутся слишком сильными и испортят ткань, он стащил из прачечной квиддичную форму Блэка и использовал ее для проверки. И вот, пожалуйста – все четыре отбеливателя запросто справлялись с чернилами, пролитыми на мантию Сириуса, но с мантии самого Северуса ничего отчистить не могли.
В итоге Снейп четыре часа подбирал ингредиенты, комбинировал и смешивал их и сварил-таки особо сильный отбеливатель магических пятен.
Наверное, это был не такой уж плохой вечер. Северусу удалось занять голову и руки делом, потому что это было не то зелье, которое можно было так запросто сварить.
В полночь он, пошатываясь, побрел спать, искренне радуясь, что удалось отвлечься от своего нового помешательства. Но завтра будет новый день…
***
В половину первого ночи он вдруг с криком сел прямо на кровати, резко проснувшись.
Ему приснилось, что он сидит рядом с Люциусом, обсуждая какое-то дурацкое сочинение по Истории магии, которое, на самом деле не было интересно ни тому, ни другому, и неожиданно он осознает, что его враги из Гриффиндора, за исключением Петтигрю, сидят рядом с ними на травке, мирно беседуя (что ему, собственно, и подсказало, что это всего лишь сон). Неожиданно мантии у всех оказались сильно испачканными чернилами.
– Вот проклятье, – спокойно сказал Люциус и изящным движением снял с себя мантию. То же самое сделали Блэк, Поттер и Люпин. А потом они все уставились на него. Гадкое обнаженное тело Северуса и его мерзкий возбужденный член могли положить конец любой приятной дружеской беседе, чего он не мог допустить, и поэтому он не стал раздеваться, так и оставаясь в заляпанной чернилами одежде. И тогда Люциус, Поттер, Блэк и Люпин обнялись все вместе и начали трогать друг друга. И тогда Северус проснулся.
Он не мог заснуть, – не после такого, он не смел даже прикоснуться к своему члену, и у него не было сил для того, чтобы посидеть почитать.
Пять минут спустя Северус уже брел в комнату Малфоя; он поднырнул под зеленый полог предварительно наложив заглушающее речь заклинание, чтобы никто не мог их подслушать, и осторожно потряс Люциуса за плечо.
– Северус, трахни тебя Мерлин, что происходит? – сонно заворчал Люциус. – Это что, до утра не могло подождать?
– Слушай, я схожу с ума, и, возможно, к утру без…безумие уже полностью мной овладеет… – Северус постарался не истерить, предпочитая показаться раздраженным.
Люциус вздохнул, зажег свечи заклинанием, вынырнул из-под полога и хлопнул в ладоши. Крэбб и Гойл проснулись как по команде, и Люциус выпроводил их из комнаты, предварительно наказав вызвать для него домовика.
Пребывая в таком состоянии, Северус хотел видеть домашнего эльфа ничуть не больше, чем Крэбба и Гойла. Дрожа, он забрался в постель Малфоя, целиком влез под одеяло, спрятавшись там от эльфа, и вцепился в Люциуса мертвой хваткой.
Ему было слышно, как Люциус неспешно давал эльфу указания: «…и поторопись, иначе провинишься и сам себе подожжешь ноги, понял меня?» Впрочем, ничего странного в указаниях Люциуса не было. Он напрямую никогда и пальцем до домашних эльфов не дотрагивался, те сами неплохо наносили себе увечья, если не могли справиться с заданием.
Пару минут спустя эльф вернулся с кружкой горячего питья и передал ее Малфою, а тот в свою очередь сунул ее Северусу в руки.
Пахло приятно – лимоном. Северус отхлебнул:
– Что это?
– Горячий тодди (3). Виски с лимоном и медом.
– Слушай, я не хочу становиться алкоголиком в довесок к тому, что я уже и так полубезумен!
– Ну, с одного глотка ты алкоголиком точно не станешь… Давай, будь хорошим мальчиком, выпей это и расскажи, что с тобой стряслось.
– То, что мы тогда делали... Я посмотрел про это в книге. От этого можно сойти с ума. Думаю, со мной это уже начало происходить. То есть… ну, я думаю про это, я все время про это думаю… и даже представляю гриффиндорцев.. В общем, я знаю, что если заниматься этим чаще, чем дважды в день, можно сойти с ума… – Северус вздрогнул и поспешно сделал большой глоток, чуть не подавившись, но в общем его самочувствие улучшилось.
– Ты что – читал эту идиотскую книгу про секс в нашей библиотеке?
– Откуда ты знаешь, что то, что в ней написано – неправда? – прошептал Северус, отчаянно цепляясь за хрупкую надежду.
– Да этой писанине сто лет в обед! Кроме того, эти данные в корне не верны. Лет сто назад, когда вышло первое издание этой книги, люди считали, что мастурбация ведет к безумию, потому что сумасшедшие, содержащиеся в лечебницах для умалишенных, часто мастурбировали. Если бы всё, что написано в этой книге, было правдой, сейчас бОльшая часть учеников Хогвартса примерно твоего возраста уже была бы в психушке.
Северус обескураженно смотрел на него.
– Каждый парень и даже некоторые девчонки злоупотребляют мастурбацией, когда только-только открывают ее для себя, – пояснил Малфой. – Когда я был в твоем возрасте, я мог заниматься этим раз восемь на дню. Один раз член себе чуть не до крови стер. Ну и, как видишь, на моих умственных особенностях это совершенно не отразилось.
Северус вздохнул от облегчения и одним глотком допил содержимое своей чашки. Кто мог усомниться в уме Люциуса? У него всё должно быть великолепным, включая мозги – на меньшее Малфой не был бы согласен.
– Но почему раньше думали, что от мастурбации сходят с ума?
– Потому что сумасшедшие любят этим заниматься. Я так считаю: им просто нечем больше заняться. Как им еще убить время и развлечь себя? А это они всегда могут делать.
Северус отдал свою кружку Люциусу, и тот поставил ее на столик.
– А еще я много думаю про мальчиков…
– Ну, это тоже нормально. Я когда-то часами думал о том, какой парень из всего Хогвартса сможет оправдать мои ожидания. Не принимая в расчет задрипанных, самовлюбленных, гриффиндорцев, моралистов, страшил …
Северус ежеминутно вздрагивал. Кажется, Люциус этого до сих пор не заметил, а сам Северус не решился обратить на это его внимание.
– …бедных, грязнуль, безграмотных, лишенных вкуса, помешанных на спорте, болтливых и практически немых, мой выбор оказался не так уж и велик. Смех одного из оставшихся претендентов меня ужасно раздражал, второй был из семьи Уиндерли, а они меня бесят, Тэтхем – тот надевал летние сандалии на носки… В общем, я всё тщательно обдумал, всё взвесил и сделал осознанный выбор.
В голове Северуса промелькнула мысль, что поспорить с Люциусом совершенством может лишь… сам Люциус.
– Так что, как видишь, ты совершенно нормальный, – протянул Малфой. – И если у тебя всё, может, вернешься в свою постель?
Северус вздохнул:
– Хорошо, – ему казалось, что он – бокал сливочного пива, наполненный до краев, и ему надо как-то попасть на другой конец зала, не расплескав ни капли и не сбив пенной шапки. Но если Люциус хочет, чтобы Северус это сделал, то он сделает.
Он перекатился через Люциуса, чуть задев его членом, и почувствовав тепло чужого его под тонкой ночной сорочкой. От неожиданности Северус практически упал на Малфоя, уткнувшись лицом в его шею. И лизнул ее.
Люциус фальшиво застонал:
– Что, в этой школе по ночам вообще не принято спать?
Северус был слишком занят, чтобы отвечать на риторические вопросы. Он безуспешно старался сдуть длинный локон с того места, которое пытался лизнуть, а локон всё падал и падал Люциусу на шею. Северусу ужасно хотелось куснуть эту шею, но он не хотел портить безупречную кожу.
– Не слюнявь меня, пожалуйста, Северус, – запротестовал Малфой. Голос у него почему-то слегка сел.
Северус открыл рот и присосался к этой шее так крепко, как только мог. О, счастье... Он чувствовал дыхание Люциуса, его член напрягся, отчего ужасно хотелось обо что-нибудь им потереться…
Люциус жалостливо вздохнул и крепко стиснул ладонями ягодицы Северуса, сильно прижимая его к себе и заставляя обхватить бедрами свою ногу. Хватка Малфоя была болезненной, но напряженный член Северуса так ныл, требуя разрядки, что одна боль компенсировала другую, и каким-то непостижимым образом они смешивались и превращались в удовольствие.
«Да… да… сожми меня, выжми, как апельсин… и я… я…», – обрывки мыслей вертелись в голове Северуса, и тут словно что-то… ну, что-то, чему он не знал названия, будто вырвалось из него, делая тело вялым и безвольным.
«Нужно спросить Люциуса, как это называется», – лениво подумал Северус, погружаясь в глубокий сон.
Проснувшись, он с удивлением обнаружил себя в постели Люциуса.
– Доброе утро, – Малфой был на редкость спокоен.
– А можно еще раз? – спросил Северус.
– Что еще раз? – красивое лицо Малфоя напоминало маску.
– Ну, ты же не сказал мне, как это называется, – вполне логично возразил Северус.
– А что, в книгах про это не пишут? – Малфой саркастично приподнял бровь.
– Ну, там что-то такое написано про «момент соития», но я не уверен, что это именно то, про что я спрашиваю.
– Ну, вообще-то это называется «оргазм». И нет, повторить нельзя.
– Почему нет? – возмутился Северус. Он только что решил посвятить всё свое свободное время, остающееся от чтения и экспериментов с зельями, времяпровождению с Люциусом. Нет, оргазмы у него и до этого были, конечно, но не шли ни в какое сравнение с тем, что помог ему испытать Малфой.
Люциус взглянул на него сверху вниз. Трудно смотреть сверху вниз, если лежать рядом с тем, на кого ты смотришь, но у Люциуса была хорошая практика.
– Да, малыш, ты действительно несносен, – ответил он.
– Ой, только не начинай снова, – огрызнулся Северус.
– Ты слишком молод, – отозвался Малфой. – Подумай сам, во что превратился бы мир, если бы люди стали проводить всё свое время в постели не с теми людьми?
«Мир стал бы счастливее. Ну, и более… липким», – решил про себя Северус.
– То есть, ты хочешь сказать, что надо проводить всё время в постели с теми, кто тебе подходит? – спросил он обеспокоенно.
– Не совсем так. Надо отдать долг семье и подарить наследника, достойного своей родословной, но это может и подождать несколько лет. Но и так ясно, что однажды я этим займусь. Но всё это не столь важно, Северус. Но вот представь, что я занимался бы чем-то важным…
– В смысле – по учебе?
– Нет, не так. Гораздо более важным.
– Это как будто я должен аккуратно помешивать зелье на протяжении получаса, чтобы ровно на тридцатой минуте добавить очередной ингредиент, и вот на двадцать девятой минуте ко мне кто-то вламывается и отвлекает дурацким вопросом?
– Да, вот именно так.
– А чем ты собираешься таким важным заниматься?
Люциус поднял брови:
– Извини?
– Ну там зелья… может быть – искусство, чтение? Я как-то пока не заметил, что ты предпочитаешь.
– Наверное, это можно назвать политикой, – задумчиво проговорил Малфой.
– Но не станешь же ты назначать деловые встречи в своей спальне, а? – урезонил его Северус.
– Слушай, я не собираюсь терять время в спорах с тобой, – Люциус уже порядком устал от его назойливости.
– И не надо, если ты этого не хочешь, – Северус вовремя вспомнил о том, что Малфой всегда получал желаемое.
– Если это всё, то мне хотелось бы еще успеть на завтрак, – заметил Люциус.
– Ну тогда хотя бы поцелуй меня. Один раз, но только по-настоящему, – попросил Северус тоскливо.
– Пожалуй… могу. Нет-нет, ложись нормально: или я тебя поцелую так, что ты на всю жизнь запомнишь, или вообще целовать не буду, – и Малфой спихнул с себя Северуса, забравшегося на него сверху.
– А что не так-то? – пробормотал Северус недовольно.
– Да ты весь – просто сплошные локти, колени и нос! Ложись на спину и дай мастеру приступить к работе, – скомандовал Люциус.
Северус лег и приготовился, закрыв глаза. Первый поцелуй был настолько легким, что он едва это почувствовал. Потом ему показалось, что его рта коснулись губы, теплые и нежные, раскрывшиеся, чтобы выдохнуть ему в рот.
– Ну вот, – прошептал Люциус, чуть отодвигаясь. – А теперь попытайся использовать свой язык, если хочешь.
Целоваться «с языком» было не так просто, но в общем Северусу понравилось – быстрые движения, агрессивное всасывание и в то же время мягкость и гладкость. От поцелуев стала наливаться и пульсировать та часть тела, которой на этот раз не досталось никакого внимания.
– Слушай, не нужно быть таким настойчивым, – сказал ему Малфой, когда Северус чуть отстранился, чтобы отдышаться.
– Но я лишь хотел…
– Позже.
– А почему не сейчас?
– Пойми, не всё в жизни сводится к сексу...
Северус снова поцеловал его, настойчиво лаская язык и губы, стараясь заставить Люциуса сделать так, как он хочет, дрожа от прикосновений, каждое из которых, казалось, находило отклик внизу, между ног. Ему показалось, будто язык и член стали продолжением друг друга, влажные, пульсирующие, шелковистые и напряженные. И неожиданно всё прекратилось – Северус лежал на кровати, стараясь отдышаться. В этот раз всё закончилось как-то совсем быстро и легко, достижение удовольствия почти не потребовало никаких усилий с его стороны, наверное потому, что он был хорошо отдохнувшим и расслабленным после сна.
– Извини, Люциус, – пробормотал он. – Я не хотел делать это снова.
Малфой проворчал что-то в ответ, типа «вот несносный ребенок», очистил его заклинанием и ушел.
***
Следующие несколько попыток приблизиться к Люциусу потерпели поражение по вине Крэбба с Гойлом. Северус особо не упирался, потому как уже знал, что Малфой делает только то, что хочет. Значит, он просто не хотел их встреч.
По ночам он накладывал на полог кровати заглушающие чары и, думая о Люциусе, делал это с собой до тех пор, пока кожа не начинала саднить, но всё равно это было не то.
Снейп был вознагражден за терпение несколькими днями позже, когда за ним пришел Люциус и молча препроводил к широкой кровати под зеленым пологом.
Северус с трудом подавил желание сразу же наброситься на Малфоя.
– О, ты всё же чему-то учишься, – улыбнулся Люциус. – Возможно, мне стоит вкратце объяснить тебе, зачем нужен секс. Опыта ведь у тебя нет… Разве что мастурбация да немного петтинга, – Малфою пришлось объяснить ему значение второго термина.
– А что можно делать помимо касания? – поинтересовался Северус.
– Тебе нужно быть более внимательным, – отозвался Малфой. – Первый раз, когда я взял тебя в свою постель, я сказал тебе, что для доставления удовольствия можно использовать свой рот, – он откинулся на спину. – Может, я об этом еще пожалею... ну да ладно. Попробуй отсосать мне.
Северус старался, как мог. У Малфоя был большой красивый член, на который было приятно посмотреть, и если Северусу приходилось просить и умолять, чтобы его членом занялись, Люциусу этого делать было не нужно – он всё восхищение своим телом воспринимал как должное. Малфой разрешал любоваться собой сколько угодно, а Северусу угодно было долго.
Северус наклонился и поцеловал яички Малфоя. Если бы Люциус сделал такое для него – Снейп сходу потерял бы над собой контроль. Потом он взял член Люциуса в рот.
Вкус был чудесен – чистый, чуть солоноватый и пряный. Северус сначала вылизал его по всей длине, а затем, не в силах сопротивляться искушению, расслабил горло и жадно заглотил член во всю длину. Через несколько секунд вспомнив, что надо дышать, он резко отпрянул, а потом снова попытался взять член в рот целиком.
– Отвали-ка от меня, ты, недоучка! – послышалось сверху. Тон у Люциуса был чрезвычайно недовольный, и Северусу пришлось выпустить его член изо рта.
– Ч-что я сделал не так?
– Да ничего особенного, всего-то укусил меня! Ну ладно… зубами задел.
– А можно мне еще раз попробовать? – попросил Снейп. – Я осторожно.
– Нет уж, спасибо, – Люциус отказался вежливо, но непреклонно.
Северус кивнул и поднялся, ноги у него дрожали.
Люциус вздохнул:
– Да ладно тебе, сядь. Я просто не люблю, когда зубы вовремя не прячут. Пожалуй, своими стараниями ты заслужил что-нибудь хорошее. Думаю, ты можешь меня трахнуть.
Северус выглядел озадаченным.
– О Мерлин… Северус. Ты что – до сих пор не представляешь себе, как это происходит? – Люциус развел руками собственные ягодицы и устроился на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
У Северуса екнуло сердце, член дернулся. Он достаточно изучил Малфоя, чтобы не кидаться с места в карьер.
– Смажь пальцы ароматизированным маслом, оно в горшочке в тумбочке. Потом подойди ко мне и медленно – медленно! – погрузи в меня один палец. У тебя есть только один шанс, – вот этого Люциусу можно было не говорить – и так понятно. – Если ты меня поцарапаешь, я тебе и пальцем больше не позволю до себя дотронуться.
– Один-единственный шанс, – кивнул Снейп.
Он разогрел руки, втирая в ладони масло, а потом осторожно погрузил один палец в отверстие и стал аккуратно им двигать – медленно, старательно, ласкающее поглаживая изнутри шелковистую кожу, стараясь не пропустить ни один миллиметр. Малфой застонал. На секунду Северус усомнился – а вдруг он причиняет Люциусу боль? – но потом увидел, что тот извивается, стараясь насадиться на его палец.
– Добавь еще палец, – попросил Малфой. Вернее – приказал.
Несколькими минутами позже Северус убрал пальцы.
– Подготовь себя с помощью масла, – потребовал Малфой не терпящим возражений тоном, и Северус обрел уверенность в себе: Люциус не стал бы его просить, не будь он уверен, что тот всё сделает правильно.
Северус как мог хорошо смазал свой член маслом, приготовившись.
– Ну давай, – разрешил Люциус.
И Северус сделал это, войдя одним рассчитанным движением. Люциус был податливым, горячим и жаждущим. Северус посмотрел вниз – весь его член был внутри Малфоя, вся его плоть, темная, некрасивая, далекая от совершенства, оказалась внутри светлого, идеального, прекрасного тела Люциуса. Его охватило ощущение блаженства, и совсем не нужно было волноваться о том, что Люциус хотя бы мельком увидит его гадкий невзрачный член. Возможно, в другой раз они сделают это лицом к лицу, и он сможет взглянуть в глаза Люциусу, кончая.
– Убери с моего лица свои патлы, Снейп. Ты можешь трясти ими только в одном случае – если будешь мы голову чаще одного раза в год.
У Северуса был такой тип волос: сколько их ни мой – хоть каждый день, хоть раз в месяц – чистыми они не казались. Он вздохнул и мотнул головой, убирая волосы. Потом протянул руку и коснулся члена Малфоя: Люциус хорошо контролировал себя, до сих пор не кончив. В этот раз он не издал ни звука, о его оргазме Северус догадался только по сильно сжавшимся мускулам ануса, что заставило кончить и самого Снейпа. Хотелось пролежать рядом с Люциусом целую вечность, вернее – на Люциусе, ну или хотя бы столько времени, чтобы отдышаться и набраться сил для второго раунда.
– Спасибо, Северус, это всё на сегодня, – сухо поблагодарил его Малфой.
Снейп приподнялся, выходя из тела Люциуса, тот откатился в сторону.
Малфой даже сейчас хорошо выглядел: расслабленный, влажный и липкий. Северус решил, что это несправедливо. Хотелось улечься рядом, свернуться калачиком и уснуть. Может, притвориться, что он очень устал, и никуда не пойти? Вдруг прокатит.
– На сегодня это всё, – снова повторил Люциус.
Н-да, видимо, остаться не получится.
Северус вздохнул и протянул руку за мантией.
– А можно в следующий раз сделать это лицом к лицу? Так ведь делают?
– Да, так делают. Нет, тебе нельзя. Всё, уматывай.
– Хотел бы я знать больше о сексе… – пробурчал Снейп, выходя из комнаты и успокаивая себя тем, что он хотя бы один раз занимался сексом с Люциусом Малфоем. ________________________________ 3 – тодди (toddy) – горячий алкогольный коктейль, состоящий из крепкого напитка (виски, ром, бренди), ликера или вина, специй: корицы и гвоздики и подсластителя: сахара, меда или сиропа. Разбавляют тодди горячей водой.
Отправлено: 28.10.10 23:41. Заголовок: ГЛАВА 5 http://i062..
ГЛАВА 5
Северусу и в голову не пришло, что Малфой мог услышать его последние слова, но во вторник он обнаружил на собственной кровати сверток. Внутри была записка:
«Я побывал дома и совершил набег на библиотеку. Надо бы тебе почитать что-нибудь образовательное, написанное не в викторианскую эпоху. P.S.: И не заляпай спермой страницы.
ЛМ».
Пять книг, и все о сексе. Терминология. Анатомия. Позы – экзотические и традиционные. Северус был определенно удивлен, ему-то казалось, что Малфой сам всё это придумал… Может быть, мир все-таки не был полон людей, разделяющих мнение Дамблдора о том, что секс между однополыми людьми – это извращение?
К сожалению, в Хогвартсе мнение Дамблдора было единственным верным. А снаружи, там, в большом мире есть, наверное, целые библиотеки таких книг, и даже иллюстрированных. Когда Дамблдор рос, на троне Великобритании восседал закутанный в черное маггл, чье лицо напоминало картошку (4) – мужская копия своей жены Виктории, которая, казалось бы, понятия не имела о существовании секса, хотя и должна была, ведь сумела же она как-то нарожать кучу детей.
Дамблдор был автократом, и с ним обязаны были считаться все, кто жили в стенах Хогвартса – учителя, ученики, привидения, эльфы и даже животные. Право директора управлять ими всеми не подвергалось сомнению.
На какую-то секунду Северусу захотелось украсть одну из книг Люциуса и оставить ее в библиотеке рядом с одной из книг о сексе, выбранных Дамблдором. Но он сразу же передумал: его или поймают и обвинят в попытке растления других учеников, или книгу порвут ее же злобные соседки.
Северус заставил себя не сравнивать положение дел в Хогвартсе с тем, что происходит во внешнем мире: всё равно он ничего не мог с этим поделать. Просто сама мысль о том, что вокруг Хогвартса существует иной мир, успокаивала.
Снова начав читать, Снейп уделил особое внимание главе о фелляции. Возможно, если он научится прятать зубы, Люциус даст ему еще один шанс…
***
Читая книги о сексе и занимаясь домашним заданием, Снейп так и не успел спросить Люциуса на следующий день.
В субботу он особенно тщательно вымыл голову, правда, уже через пять минут волосы снова стали выглядеть как всегда. У волос волшебников? Как правило, был своенравный характер, и лежали они так, как им самим того хотелось, но чтобы постоянно выглядеть грязными, неопрятными и чрезмерно длинными – это уж слишком…
Северус нашел пустой коридор и стал тренироваться ходить как Малфой, высокомерно, резко разворачиваясь, чтобы шелестела мантия, обвивающая ноги. На Люциуса это, может, впечатления и не произведет, но было бы здорово убедить всех остальных, что у него есть чувство стиля. Нет, не в одежде, а, скорее, в поведении: что он не кто-то там, а Кто-то, с Большой Буквы. Вот так вот зайти в комнату – и все сразу поймут, что вошел Кто-то.
***
Снейп вернулся в библиотеку. Он с трудом мог вспомнить, как пришел сюда впервые и как всё поначалу казалось ему новым, интересным и свежим, а теперь поход в библиотеку стал похож на встречу со старыми друзьями. Он уже трижды перечитал всё то, что его интересовало, и к чему у него был доступ, и теперь надо было напрячь мозги и придумать, как заполучить доступ к книгам из Запретной секции. Впрочем, он с удовольствием принялся перечитывать кое-что в четвертый раз, потратив на это час-два.
Не желая уходить из библиотеки на обед, чтобы не тратить бесценное время и выслушивать обычные сплетни и бредни соучеников, Снейп перехватил бутерброд.
Часа за три он сварил себе дежурное зелье (Антизапиночное, потому что Северуса бесило собственное заикание в присутствии Малфоя) и отправился на поиски Люциуса.
– Я пришел вернуть книги, Люциус. Спасибо тебе большое, – и Северус сунул сверток под кровать.
Малфой устроился на кровати, застегивая свою лучшую мантию. Н-да, не повезло.
– Северус, ты пойдешь со мной на собрание.
– Не-а. Ненавижу политику, – отозвался Снейп.
– Так-так-так. Ты сейчас сказал явно не то, что я хочу от тебя услышать, – Малфой был недоволен.
– Я всё равно ненавижу политику.
Люциус вздохнул:
– Присядь-ка.
Снейп недовольно уселся рядом.
Люциус повысил голос:
– Крэбб, Гойл, идите без меня, я вас догоню.
Человекообразные обезьяны Малфоя вышли.
– Как я могу убедить тебя стать членом Книги? – задал вопрос Люциус.
– Думаю – никак. От политики у меня скулы сводит. Ну скучнятина же! Кроме того, есть еще так много по-настоящему стоящих книг, которые я должен успеть прочитать… У меня нет времени на эту вашу муру.
Люциус снова вздохнул.
– Ну-ка ложись.
Северус растянулся на кровати, и Малфой расстегнул заклинанием его мантию.
Хотел бы Снейп, чтобы на нём были другие трусы… Нет, эти по швам не расходились, но уже были застираны до серого цвета, растянулись и в целом были совершенно непривлекательные.
– Мерлин, гадость какая. Сними их немедленно! – скомандовал Малфой.
И Северус подчинился.
Люциус бесстрастно оглядел его.
– Так ты пойдешь на собрание? – спросил он снова.
– Даже если ты целиком меня разденешь, Люциус, всё равно – нет, – отозвался Северус, почувствовав, как его член напрягается: возбуждала сама мысль о том, что он будет полностью обнажен в присутствии Малфоя.
– А я всё же думаю, что ты пойдешь, – ответил Люциус, аккуратно сжав пальцами член Снейпа.
– Нет. Ненавижу политику, – Северус тяжело задышал.
– Так ты пойдешь на собрание? – Люциус начал двигать ладонью вверх-вниз, плотно обхватив его член.
– Я… ненавижу… политику… – с трудом выговорил Снейп.
Люциус убрал руку, сплюнул на ладонь (Мерлин, он даже плевал элегантно) и снова обхватил его член.
Малфой словно позабыл об их пререканиях, к облегчению Северуса, а ведь он никогда не дотрагивался до его обнаженного члена, обычно оставляя Снейпа тереться обо что-нибудь, а потом жалуясь на влажную одежду. Рука Малфоя была сильнее и тверже его собственной – рука человека, которому никогда ни в чем не отказывали, если он ее протягивал. И даже стыд за собственное непривлекательное тело не мог помешать Северусу получать удовольствие от этих ощущений. Люциус знал, как свести его с ума.
– Сильнее, – Северус просто задыхался.
Малфой сжал сильнее, ничего не говоря. И Снейп позабыл о политических встречах, спорах и разногласиях, все его ощущения сосредоточились на члене и сильной горячей руке на нем. Люциус действовал рукой довольно жестко, ощущения стали болезненными, но всё равно это было прекрасно. Северус чувствовал, что вот-вот кончит, яички напряглись и поджались, он балансировал на грани, желая продлить это как можно дольше, купаясь в удовольствии, мечтая, чтобы рука Люциуса так и сжимала его член...
– Ты идешь на собрание? – выкрикнул Люциус.
– Да, да, да! – взвыл Северус, обильно кончая.
– Грязный ублюдок, – промурлыкал Малфой.
Впрочем, подумал Северус, спасибо и на том, что дал кончить, не убрав руку до самого конца.
– Спать хочется, – пробормотал Снейп протестующее, когда Малфой очистил его и одел с помощью заклинаний.
– Ну уж нет, – сказал Малфой твердо. – Ты ответил «да» на мой вопрос, идешь ли ты на собрание, и ты пойдешь.
Северус приоткрыл один глаз:
– А можно, мы будем заниматься этим время от времени, если я пообещаю ходить на собрания?
– Не думаю, что свяжусь с кем-то, кто не разделяет моих взглядов и устремлений. Но если ты станешь одним из нас, время от времени я смогу с тобой поразвлечься.
Снейп решил, что при таком раскладе политика, пожалуй, сможет его немного заинтересовать. Отряхнув мантию и даже не собираясь надевать трусы, он стал искать ботинки.
***
Собрание было малочисленным и тайным, но шумным. Присутствующие пялились на сцену во все глаза. Вокруг них с Люциусом образовалась довольно заметная пустота, их словно сторонились.
– От меня что – зельями пахнет? – прошептал Северус.
– Что? А, нет, – отозвался Люциус. – Наша группа пока очень маленькая и очень тайная, мы все верны господину. Только полноценным членам группы полностью доверяют. Тебя никто не знает, тебя вообще сюда не пустили бы, если бы не я. Ты новенький, вот они и смотрят.
Северус кивнул.
– Это его светлость, – прошептал Малфой, когда в комнату решительно вошел эффектный мужчина средних лет, направившийся к сцене.
Собрание было ужасно скучным. По какой-то причине его светлость был просто помешан на маггловском вопросе, а Северуса это не интересовало ни в малейшей мере. Ну да, за пределами Хогвартса было много магглов, и они по-маггловски правили всем миром, так, как им того хотелось. Но если пара-тройка человек маггловского происхождения учились в Хогвартсе – так стоило ли затевать такой сыр-бор?
Проскучав еще с полчаса, Северус уловил конец фразы: «…позже, после уничтожения всего немагического общества».
Он выпрямился. Не могло же это означать именно то, как оно звучало, а? Видимо, придется задать Люциусу пару важных вопро…
И в этот момент Малфой повернулся к нему и поцеловал. Взасос. Язык Люциуса заполнил его рот, рука Люциуса сжала его член, и все мысли исчезли из головы. Малфой продолжал целовать его («Неужели он не знает, что если продолжить в том же духе, я…»), гладить («я…»), расстегивать мантию («ох!..»), и во второй раз за это день член Северуса оказался в ладони Малфоя. Люциус перестал его целовать. За какую-то долю секунды Северус понял, что Люциус совсем не стесняется, если готов ласкать его член в комнате, полной людей, и одна только эта мысль заставила его кончить – длинная струйка спермы вырвалась из его члена. Снейп буквально задохнулся и довольно сильно вздрогнул, кончая. В это же самое мгновение до него дошло, что на него уставились все присутствующие, а он при всех кончил себе на мантию, умудрившись забрызгать при этом еще и ботинки.
Снейп внутренне похолодел («Неужели я опозорил Люциуса?»), прежде чем понял, что собрание уже закончилось. Мужчина, стоящий слева от него, зачем-то пожал Снейпу руку и сказал:
– Думаю, его светлость был сегодня на высоте.
Женщина в широкополой шляпе, стоящая по правую руку, откликнулась:
– Нужно обеспечить нашим детям достойное будущее.
Северус вздохнул, Малфой убрал потеки спермы заклинанием и уволок его потихонечку из зала. Каким-то образом произошедшее сошло Снейпу или, вернее, – Люциусу, с рук. Северусу и раньше казалось, что Малфою сойдет с рук все, что угодно, но только теперь он понял, как много на самом деле в его власти.
В любом случае, стоило прийти еще на пару встреч. Может, такое больше и не повторится, но можно хотя бы полюбоваться Люциусом при всём параде.
***
Во время следующей встречи Малфой велел ему внимательно слушать.
Его светлость настолько эффектно появился, что Снейпу показалось, что в переполненном зале стало нечем дышать. Что ж, Северус знал, что это тайное общество, когда впервые присоединился к его участникам. Он воспользовался шансом и прижался ногой к бедру Люциуса, терпеливо ожидая окончания встречи.
– Вам никогда не казалось странным, что мы спокойно довольствуемся одним-единственным поселением? Одной-единственной школой? Тремя переулками во всём Лондоне? В то время как магглы нагло занимают все Британские острова? Нас убеждают, что мы, волшебники, добровольно приняли эти условия – гарантировать безопасность неволшебников, которые слабее нас. И наша леди-министр довольно растекается в улыбке, заверяя нас в том, что наши мирные отношения с магглами – это не что иное, как доказательство нашей силы. И каждый день она буквально дарит этим дикарям то, что принадлежит нам по праву рождения.
Вообще-то Северус об этом никогда не задумывался. Когда он был ребенком, он знал, что по соседству от них живут некие инвалиды, лишенные магии, и у них есть шуршащие бумажные деньги. Они используют молнию для освещения домов, а у их целителей есть острые маленькие ножи. Но что соседний дом с магглами, что магглы на расстоянии в пятьсот миль – ему-то какая разница? Но Люциус таинственно улыбался, стоя рядом с ним, и эта улыбка притягивала Снейпа словно магнитом, приходилось думать о том, о чем он никогда не задумывался раньше.
– Магглы распространяются по планете, словно клетки болезни, называемой раком. Они заливают бетоном или закатывают в асфальт наши места силы, сливают нечистоты в наши реки, пронизывают атмосферу невидимыми лучами, которые переносят их дурацкую трепотню сквозь пространство, делая сам воздух непригодным для дыхания. Но и этого им мало. Они заражают саму нашу кровь, смешивая ее с той грязью, что течет в их венах. Они ослабляют нас, вступая в смешанные браки с волшебниками и рождая мутантов, неспособных к магии.
Северусу во всё это не сильно верилось. Насколько он знал, молнии для освещения были опасны разве что для маггловских домов, кроме того, их можно было контролировать нажатием на кнопку. В волшебном мире существовало несколько заклинаний, противостоящих молнии, и если бы даже магглы вдруг задумали использовать ее против волшебников, то это не стоило беспокойства. Можно ведь так воздействовать на магглов, что они вообще не заметят волшебника или забудут о нем, и тем временем улизнуть. Магглы, загрязняющие атмосферу неким шумом? Ха, несколько сотен лет тому назад одна молодая ведьма так заколдовала ветер, что он стал высвистывать имя ее неверного возлюбленного по всему миру. Да если бы магглы сделали что-нибудь в этом роде, сейчас по всей планете разносились бы сказанные ими слова.
Люциус дотронулся до спины Северуса пальцем, и тот забыл, о чем думал. А его светлость всё разглагольствовал:
– И это те самые люди, которые хотят, чтобы их защитили от самого вида волшебников! Они будут проникать в землю, в воду, в воздух и в кровь до тех пор, пока мы не потеряем то малое, что имеем. Они осаждают нас извне и разлагают изнутри, и при всём при этом они жалуются Бэгнолду, что мы слишком могущественные, что мы должны их пощадить, ведь они же признали наше существование! Даже животное выблюет яд или будет бороться с болезнью, а вот мы стелемся перед магглами, отдавая им нашу силу, наши земли и нашу кровь, едва они попросят!
Северус взглянул на Люциуса. Он не мог представить, чтобы сам Малфой или его семья что-то отдавали магглам. Нет, не в том смысле, что Люциус не был щедрым, просто он всегда очень хорошо знал, что-пристало-настоящему-Малфою, и Северус не мог представить, чтобы Люциус мог обратить внимание на каких-то низших созданий и что-то им отдать.
Следующие минут двадцать речи он пропустил – кого могли интересовать разговоры о политике, если в это время можно было просто любоваться Люциусом? Даже то, как он откидывал назад голову, чтобы прислушаться, а блеклые тени скользили по его тускло блестящим волосам – только так и можно было выдержать всю эту скуку. Ну, это помимо обещания, что если Северус будет хорошо себя вести, ему разрешат дотронуться до этих волос.
***
Весь следующий месяц собрания были примерно такими же. Волосы Люциуса, его голос, его рука и бедро, даже его ступня могли отвлечь Северуса от разговоров о политике.
Когда Северус спросил Малфоя после собрания, нормально ли это, тот ответил:
– Да всё в порядке. На общих собраниях всегда что-то отвлекает. Тебе просто нужно пообщаться с его светлостью наедине. Только тогда ты поймешь, к чему он клонит.
И к удивлению Снейпа, Люциус организовал для него личную встречу на следующий же день. Он даже пропустил уроки. Но Люциус, конечно же, всё устроил, иначе он не был бы Малфоем.
Его светлости еще не было, когда Северус прибыл, поэтому он не мог не удовлетворить свое любопытство и не осмотреть комнату, в которую его привел домашний эльф.
Комната была наполнена красивыми, уродливыми и просто странными вещами. Отлитый из железа ворон с острым клювом, на который была наколота объемистая пачка бумаг. Северус поначалу решил, что это своеобразный держатель для писем, а потом ворон вдруг поднял голову и каркнул. Два скелета, обнимающих друг друга и стоящих в позе танцующей пары. Поза была настолько красноречивой, что Северусу казалось, что отвернись он – и услышит пощелкивание костистых ступней по полу. Великолепной работы деревянная шкатулка, пахнущая гнилым мясом, с большой замочной скважиной, из которой одна за другой вылетали жужжащие мухи, и стоящее напротив этой шкатулки растение с челюстями, хватающее этих мух.
Северус помедлил у миниатюрного дворика, посреди которого был самонаполняющийся фонтан, из которого текло что-то темное. Снейп принюхался – это была не кровь, но нечто очень на нее похожее, и при этом жидкость пахла каким-то неизвестным зельем. Куда стекала жидкость, было тоже непонятно, потому что у подножия скульптуры в фонтане она не скапливалась.
Минут через десять Северус заметил, что эта комната не только музей, но и библиотека. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные толстыми, большими, замечательно незнакомыми книгами. А еще в комнате был какой-то странный застекленный шкаф, в котором была только пыль.
У Северуса ушло всего несколько месяцев на то, чтобы прочитать в библиотеке Хогвартса всё то, что он имел возможность прочитать. Поэтому буквально через минуту он уже сидел в кресле, погрузившись в изучение книги «101 способ использования глаз, зубов и волос». Ни один из этих способов не покушался на голову самого зельевара, всё было очень интересным и не вызывало при этом беспокойства.
И тут кто-то кашлянул. Северус виновато вскинул голову и увидел знакомую высокую фигуру в добротной одежде.
– Ой, извините…
Его светлость великодушно махнул рукой:
– А, Северус. Сын Эйлин, да?
Тот кивнул.
– Хорошая кровь, – отозвался его светлость.
Снейп пожал плечами. Он как-то глянул в книгу Люциуса «Кто есть кто в волшебном мире» и нашел про свою семью ровно одну строчку: «Снейп, Т. – м, Принс, Э. – 1930, 1 с., Снейп, С. – 1960», а вот про семью Люциуса было целых три страницы. Наверное потому, что тот был чистокровным, хотя Снейпа это никогда особо не интересовало. И он снова уткнулся в книгу.
– Да, ты можешь брать любые книги из моей библиотеки, если возникнет такая надобность.
Северус посмотрел на его светлость.
– Ты знаешь, кто я?
– Сэр? – Северус подумал, что назвал бы его «тем, кто всегда выступает на собраниях». Ему как-то не особо хотелось называть его «мой лорд», тем более что он толком не знал, кем был этот мужчина, и в то же время Снейп прекрасно понимал, что было бы большой ошибкой отнестись к нему без должного уважения.
Его светлость улыбнулся:
– Меня зовут Лорд Волдеморт. Думаю, что тебе скучно на наших собраниях, по крайней мере, так мне кажется, когда я смотрю на тебя и… Люциуса…– его игривый тон не заставил Северуса усомниться в том, что его светлость имеет в виду те моменты, когда Люциус приставал к нему во время длинных речей.
Снейп покраснел:
– У него теперь будут проблемы?
– Конечно же нет, Северус. Наш Люциус в какой-то мере сам себе закон, не находишь?
Северус вздрогнул. Никому не сходило с рук такое, что могло сойти Малфою.
– Я рад, что мне выпал шанс поговорить с тобой, Северус. Ты должен понимать, что бОльшая часть того, о чем я говорю на наших собраниях – это на потребу толпы. Большинству обычных волшебников нужно сунуть информацию об угрозе со стороны магглов под нос, иначе они не поймут, что пришла пора действовать.
– А о чем бы вы говорили, будь у вас возможность выбирать? – поинтересовался Северус.
Лорд Волдеморт чуть отодвинулся от него, приятный шелест мантии явно говорил о дороговизне ткани и публичности фигуры, носящей ее.
– Я бы сказал, что на кону не просто наши жизни, не только наше будущее, но и прошлое. Мир волшебников идет на всё большие и большие уступки перед якобы уязвимыми магглами, всё большую магию причисляют к темной, всё больше запретов накладывается, всё больше умений теряется! Семь лет в Хогвартсе ничему меня не научили! Всё, чему мне хотелось научиться, я нашел сам! Я годами путешествовал по миру, пытаясь отыскать осколки, услышать умирающее эхо голосов наших предков, найти магию, которая считается темной только потому, что понятие о ней искажалось и намеренно скрывалось от нас и наших детей!
И наконец-то его слова наши отклик в Северусе. Он редко встречался с магглами и считал их несчастными калеками, которые не способны на простейшие заклинания. Попытки его светлости изобразить их как угрозу никогда не впечатляли Снейпа. Но при этом ему были знакомы некоторые волшебники, которые считали, что те или иные формы магии нужно уничтожить.
Лорд Волдеморт продолжал:
– Варвары уже у ворот цивилизации, Северус. Прихвостни Дамблдора сожгут наши книги, не оставив ничего, кроме обучения бесполезным трюкам и зубрежки, заменив этой ерундой веками накапливаемые знания. Чтобы как-то сбалансировать ситуацию, я хочу собрать вокруг себя силу и цвет молодых волшебников, которые иначе погрязнут в ограничениях бюрократии и морализаторства. Ты ведь еще ни разу не сталкивался с нашим министерством, а?
– Нет, сэр.
– Моя коллекция магических и просто любопытных вещей является уникальной, но… – он махнул рукой на пустые полки шкафа, – мне бы хотелось так же собрать коллекцию зелий. Коллекцию чистых, славных, убийственно прекрасных драгоценностей. Я хочу, чтобы моя коллекция вызывала зависть всего мира и в этой области тоже. Думаю, именно ты мог бы сварить их для меня, Северус.
– Но я всего лишь школьник.
Лорд Волдеморт наклонился к нему, как мог бы сделать отец – для взрослого, серьезного разговора.
– Полагаю, ты с этим справишься, – его голос стал проникновенным. – Как сам думаешь?
«Это что-то новенькое», – подумал Снейп. Вместо традиционного «и думать об этом не смей» его просили показать всё, на что он способен.
– Если у меня будут материалы и нужные книги.
Его светлость подошел к стеллажам и принялся откладывать книги:
– Эта, эта и эта. Не ищи более поздние издания, они только собьют тебя с толку. Сможешь не обращать внимания на ту мораль, которую вбивают вам в головы вместо того, чтобы обучать?
Северус кивнул. Но придется над этим поработать…
***
Следующие три месяца он потратил на варку Долориса – зелья, причиняющего боль, и на его антидот – исцеляющее зелье Курационис.
Долорис содержал дистиллированный змеиный яд, паучьи челюсти, тень ящерицы, кошачьи когти, след собачьих зубов, срезанный с погрызенной кости, малярийных комаров, крик разочарованного продавца, гнилой бочок персика и вросший ноготь. Так как часть ингредиентов была номинальной, неявной и весьма призрачной, варить зелье было чертовски интересно, а помешивать – адски трудно, потому что оно представляло собой некий сероватый туман до самых последний минут, когда вдруг резко сгустилось в прозрачную красную жидкость.
Курационис содержал шестнадцать разных видов противоядий к змеиному яду, паутину, хвосты ящериц, кошачий мех, волос собаки, укусившей сборщика ингредиентов, божьих коровок, слезы юриста, идеальный персик и пару удобных туфель. Варить это зелье тоже было чертовски интересно, а помешивать – адски трудно, потому что оно представляло собой некий сероватый туман до самых последний минут, когда вдруг резко сгустилось в прозрачную зеленую жидкость.
Вот оно. Идеально парные зелья для причинения и избавления от боли Хотелось бы Снейпу посмотреть, как с этим справится кто-нибудь другой. Первые два бриллианта в коллекцию Лорда Волдеморта.
Люциус объявился как раз тогда, когда Снейп в последний раз помешивал зелья. Малфой сузил глаза:
– А зачем тебе два зелья? – спросил он.
Не без гордости Северус пояснил свою идею о парных зельях.
– Что ж, отлично, Северус, – откликнулся тот. – Может, тебе не составит труда сварить еще несколько бутылочек? Слуги его светлости иной раз бывают неуклюжими с хрупкими предметами, а некоторые зелья трудно достать. Я имею в виду, что если передавать что-то хрупкое и ценное из рук в руки какому-нибудь Крэббу там, Гойлу или даже домашнему эльфу, можно распрощаться с надеждой увидеть этот пузырек целым. Чтобы сэкономить тебе время и усилия, потому что я знаю, как тяжко тебе приходится…
Северус вздохнул. Ну и зачем этому музею двадцать флаконов Долориса и двадцать – Курациониса, по отдельности? Он взял черпак и стал разливать зелья по пузырькам.
– И еще на будущее, Северус. Его светлости нужны только темные зелья. Тот же Дамблдор вряд ли станет возражать против варки исцеляющих. А мы ведь хотим сохранить только те знания, которые подвергаются запретам и гонениям.
Северусу было немного жаль. Ему нравилась сложность задачи как таковой – прекратить действие даже самых опасных зелий, сваренных им же самим.
Люциус щелкнул пальцами и вызвал эльфа, чтобы тот забрал пузырьки.
Снейп пожал плечами. В сложности задачи и была вся прелесть. Да, приятно будет взглянуть на шкафчик его светлости, заставленный «ядовитыми драгоценностями», но ему нравилась эта задача и сама по себе.
Позже в этот день Северус чуть не наступил в кучку осколков и зеленую лужу посреди коридора, прямо рядом с дверью лаборатории. Возможно, Люциус был прав.
– Мошь сврить ещ Курционс, Севрус? – спросил Люциус в следующий раз, сильнее чем обычно глотая гласные. Вид у него был злой.
– Но я…
– И слышать ничего не хочу! – не терпящим возражения тоном заявил Малфой. Будь Северус домашним эльфом, он бы уже начал опасаться за целостность своих ушей.
– Из-за того, что ты небрежно разлил последнюю партию, – взвился Люциус, – мокрая бутылочка выскользнула из пальцев моего слуги и разбилась прямо у твоей двери! Его светлость был ужасно недоволен.
– Д-да, конечно, Люциус, – Снейп не решился требовать от Малфоя сексуальных утех в уплату, как обычно. Что-то ему подсказывало, что сейчас нужно сделать передышку.
С кем-то другим Северус пустился бы в спор о том, что он нормально разлил зелье и закрыл пузырьки. Да он вообще гордился тем, что никогда ни капли мимо не проливал.
– На будущее: станешь варить парные зелья, – приказал Люциус. – Наверное, я слишком много взял на себя, решив, что его светлость интересуют только зелья, относящиеся к темным. В будущем его светлости понадобятся полные комплекты.
Северус кивнул, прикидывая в уме количество ингредиентов и требующееся время.
Люциус сразу же ушел, а Снейп решил проверить свое мастерство и сварить сложное зелье. А те несколько подозрений, которые закрались ему в голову, он признал необоснованными.
И Северус стал насвистывать веселый мотивчик, принимаясь за работу. ____________________________ 4 – на троне Великобритании восседал закутанный в черное маггл, чье лицо напоминало картошку – имеется в виду муж королевы Виктории, принц-консорт Альберт Саксен-Кобург-Готский.
Отправлено: 28.10.10 23:42. Заголовок: ГЛАВА 6 http://s14..
ГЛАВА 6
Первый день в школе без Люциуса не обещал ничего хорошего. Малфой договорился, чтобы Северуса отпускали из школы по субботам в течение всего года, и пообещал, что будет проводить с ним эти субботы в поместье. Северус знал, что ему придется посещать собрания, а если повезет, то… его член дернулся. Суббота еще не скоро.
В поезде он был слишком расстроен, даже для того, чтобы как обычно следить за гриффиндорцами. Почуяв слабость Снейпа, Блэк решил обратить на него внимание:
– Смотрите-ка, ребята, шлюшка Малфоя лишилась цели в жизни.
Северус поднял голову. Он чувствовал себя слишком несчастным, чтобы огрызнуться, как делал это при Люциусе.
– Мерлин мой, – встрял Поттер, – Малфой так замечательно…
– …выглядит, хоть и козлина порядочная, – продолжил Блэк.
– …я имею в виду, замечательно выдрессировал его. Наверное, ему ужасно нужна была хоть какая-то дырка, иначе он не присунул бы этому, – закончил Поттер.
И тут Северус разрыдался. Громко и безутешно, удивив этим не столько всех присутствующих, сколько себя самого. Он так рыдал, что не мог вымолвить ни слова, по лицу текли слезы и сопли, горе и унижение были невыносимыми. На самом деле он несколько раз просил Люциуса, чтобы тот трахнул его, но Малфой так и не согласился.
– Да его неправильно назвали, – усмехнулся Поттер. – Он же Сопливус Снейп.
Гриффиндорцы заржали.
Северус продолжал плакать, подтянув колени к груди и спрятав лицо, раскачиваясь на сиденье, чтобы хоть как-то успокоиться, но у него не получалось. В детстве Снейп редко плакал, но переходный возраст и секс сделали его чувствительнее, а реакцию – острее, и сейчас, кажется, он наверстывал упущенное за то время, когда был ребенком.
– Посмотри-ка на нас, Сопливус, – позвал его Поттер.
Тот не поднял головы.
– Может, не надо так, а? – тихо сказал Ремус, но на него не обратили внимание.
– Меня вот распределили в Гриффиндор, – выкрикнул Петтигрю возбужденно. – Значит, он трусливее меня! Скукожился, ага. Спорим, он обоссытся, если его стукнуть?
Северус продолжал плакать.
– Думаю, хватит на этом, – снова сказал Ремус.
– А мы бы и прекратили, если бы он был нормальным парнем, вот как мы, – серьезно отозвался Сириус. – Но так как он – пособник зла, не подчиняющийся общим правилам, тогда и нам необязательно вести себя с ним нормально. Можно его дразнить столько, сколько нам заблагорассудится.
– А ты уверен, что ты его именно дразнишь? – спросил Ремус, голос его звучал взволнованно.
– Да конечно! – воскликнул Блэк. – Мы-то парни приличные, значит, это всего-навсего дразнилки. Вот если бы мы были такие, как Снейп, мы бы нарывались.
Северус продолжал плакать.
– Как бы там ни было, – добавил Сириус, – это урок на тему «бессилие зла». Особо и делать ничего не нужно, зло само падет.
Северус всё плакал. Люциус будто вытащил его на свет из-за стеллажа с книгами, за которым он прятался всю предыдущую жизнь, и теперь Снейп остался совсем без защиты.
– Интересно, и долго он будет вот так? – поинтересовался Петтигрю.
Рядом раздались шаги:
– Мальчики, что здесь происходит? – спросил Руффинсон, староста Хаффлпаффа.
– Сами не знаем, – отозвался Поттер, чей голос вдруг стал тоньше, невиннее и каким-то детским. – Мы только спросили его про Малфоя – его приятеля – и он начал плакать. Как думаешь, что нам делать, Руффинсон?
– Может, сделать так, чтобы он перестал плакать, для начала? Вряд ли так рыдать – это нормально, – решил Руффинсон. – Кто-нибудь знает хоть одно заклинание, чтобы успокоить человека?
– Я знаю, – тихо отозвался Люпин. – Цессацио! – и взмахнул палочкой, что-то пробормотав.
Северус сглотнул, еще сильнее вжав голову в колени. Ага, чудесно. Ему было всё так же плохо, только теперь он не мог даже плакать.
Руффинсон ушел, решив, что разобрался с проблемой.
– Может, еще раз так сделаем? – спросил Петтигрю. – Мы ведь так и не выяснили, как долго можем заставлять его рыдать. Спорю, он будет хныкать до самого Хогвартса.
– Спор? Что ж, можно и поспорить, – согласился Блэк.
– Да вы только посмотрите на это. Не представляю, как Малфой вообще мог его хотеть, – вставил Поттер. – Сопливус, а Сопливус, сколько ты Люциусу приплачивал, чтобы он разрешил тебе отсосать ему?
И Северус снова заплакал, почти с облегчением.
***
Но и на этом всё не кончилось.
Теперь эта компашка знала, чем можно довести Снейпа до слез, и магия тут вовсе не требовалась. Иногда они использовали заклинания, но Поттеру доставляло не меньше удовольствия наступить ему на руку, например, когда Северус тянулся за волшебной палочкой.
Если плохое случилось однажды, оно обязательно случится в другой раз. Снейп говорил себе: «Дай им отпор!», но они были просто сворой, и цивилизованными методами с ними было бесполезно бороться. Снейп не боялся мародеров на уроках или когда они ходили по одному, но если глаза Блэка загорались хищным огоньком, а три его дружка к нему присоединялись, и Северус весь сжимался от нехорошего предчувствия.
Они знали, что могут заставить его плакать, и пользовались этим. Поттер и Блэк в совершенстве овладели искусством доведения Снейпа до слез. Петтигрю никогда ничего не делал, но ему нравилось смотреть, как он плачет. Люпин, вроде бы, не стремился внести свою лепту, но и повлиять на своих приятелей не мог, хотя и был старостой, поэтому помощи от него ждать не приходилось.
Через какое-то время Северус научился держаться. Он держался часами, глаза оставались сухими, но в итоге он всё же сдавался и плакал.
Считать библиотеку нейтральной территорией и прятаться в ней было бесполезно – его находили. Они отыскивали его даже тогда, когда Северус варил зелья.
Он никогда раньше всерьез не боялся своих врагов, а сейчас даже перестал наблюдать за ними. На второй неделе пребывания в школе он смог подобраться к ним поближе и незаметно понаблюдать. Но мародеры обсуждали, как бы получше довести его до слез, поэтому наблюдение оказалось скорее болезненным, чем интересным.
***
Через месяц после начала учебы Снейп заканчивал Хамелеоновое зелье, надеясь, что приняв его можно будет мимикрировать под окружающие предметы. Он станет незаметным, и тогда его оставят в покое.
Добежав до котла, чтобы разлить остывшее зелье, Снейп увидел, что его там уже поджидала знакомая четверка.
После небольшой заварушки Северус оказался на полу, а ботинок Блэка упирался ему в спину.
– Я действительно не думаю, что тебе стоит… – начал Ремус, когда Сириус вылил в котел пузырек чернил, размешал и проверил температуру зелья пальцем, прежде чем ухватить Снейпа за ногу.
– Да ну тебя, Ремус, – отозвался Блэк с раздражением. – Джеймс, хватай его за вторую ногу. Сопливус, вдохни. Сейчас посмотрим, насколько хорошо ты можешь погрузиться в свою работу.
Снейп почти надеялся, что они его утопят, но всё же стал дико сопротивляться, когда его три раза макнули, а потом оставили на полу рядом с перевернутым котлом.
– Ну что, он там уже плачет? – нетерпеливо вопрошал Поттер. – У меня сегодня тренировка, я не могу тут целый день торчать…
***
Следующие несколько недель Северус был сине-черного цвета. Он всё ждал, что его кто-нибудь спросит, как это случилось. Не дождался. Просто услышал краем уха, как гриффиндорцы рассказывают, что это был просто розыгрыш, и что собственное заклинание Снейпа в него же и срикошетило.
Впрочем, окружающие и раньше были такими же равнодушными. И он отвечал им тем же.
Когда мародеры почувствовали, что могут сломать его, они решили посмотреть, как далеко можно зайти, чтобы Снейп перестал даже огрызаться. Перестал защищаться. Он всегда пытался держаться, но в итоге каждый раз сдавался.
Однажды Северус попытался воспользоваться Империусом, но палочка слишком плохо его слушалась, и он сам был слишком расстроен. В итоге он каким-то образом на четыре часа уменьшил Поттера до такого размера, что того невооруженным глазом и видно не было. Вообще-то Снейп не собирался этого делать, просто хотел, чтобы Поттер оставил его в покое, но из-за этого попал в хороший переплет, потому что попытался использовать непростительное заклинание, да еще на территории школы.
Отработка в течение месяца сделала его практически счастливым. К сожалению, каждый раз, когда он уходил из класса после отработки, мародеры уже поджидали его.
***
Северус стеснялся попросить своих товарищей-слизеринцев о помощи. Нет, они встали бы на его сторону, конечно, но ему не хотелось превращаться из Слизеринского Пророка в рыдающего, растерянного ребенка – он просто не мог этого себе позволить.
Снейп уже подумывал о том, чтобы обратиться за помощью к кому-то из взрослых.
***
Деканом Слизерина в тот год стала холодная, ко всему безразличная женщина, которую редко занимали проблемы собственного факультета. Северус слышал, как она разговаривала с МакГонагалл о том, что она давно махнула рукой на воспитание своих подопечных.
А что касается остальных учителей, Снейп знал, что мародеры ведут себя перед взрослыми совсем иначе и начинают изображать из себя ангелочков, как только кто-то из преподавателей входит в класс. Северус знал, что ему никто никогда не поможет. Он мрачно подумал, что будь он на месте любого другого – он бы тоже сам себе не поверил.
И тогда он пошел к Альбусу Дамблдору, обратившись в последнюю инстанцию. Дамблдор был королем в своем маленьком королевстве, и Снейп решил, что обратиться к директору будет не так стыдно и страшно, как к кому-то другому.
– Снейп, да? Из Слизерина.
Не в первый и не в последний раз Северусу пришло в голову, что факультет, на который попадал ученик после беседы со шляпой, становился определяющим фактором всей его последующей жизни.
– А что бы вы сделали, сэр, если бы над вашими учениками начали издеваться?
– Я кое-что слышал о Поттере и Блэке и должен предупредить, что если ты еще раз попробуешь наложить на кого-нибудь Империус, тебя выгонят из школы. И я уже не говорю о том, что ты угрожал соученикам темной магией.
– Но сэр, это они издеваются надо мной! – если бы Северус мог сам справиться с этой проблемой, он бы никогда в жизни не обратился к Дамблдору.
– Я верю в то, что у медали две стороны, – ответил директор, складывая ладони вместе и смотря на Северуса поверх них. – Но если бы ты говорил правду, то ты пришел бы ко мне в синяках или покалеченный, и я поверил бы тебе. Если бы у тебя были доказательства. Ты ведь в курсе, что слизеринцы любят распускать пустые слухи.
Северус молчал. Мародеры всегда были достаточно аккуратными, чтобы не оставлять следов. Они не доводили его до слез в присутствии тех людей, кто мог бы за него заступиться. Даже действие Хамелеонового зелья, в результате которого он надолго стал сине-черным, выглядело как невинный розыгрыш.
– А еще я хочу сказать, что если тебе понадобится помощь в связи с мистером Малфоем, ты сможешь обратиться ко мне, если расскажешь о нём кое-что.
– Но у меня нет проблем с мистером Малфоем, сэр, это не он меня достает, – ледяным тоном процедил Северус.
– Но он ведь оказывает на тебя определенное влияние, и ты занимаешься кое-чем не очень хорошим. Так?
– Это имеет какое-то отношение к политике, сэр? – потому что к Дамблдору это совершенно никакого отношения имело – не его это собачье дело.
– Не совсем, – и директор посмотрел ему в глаза. – Если бы я вдруг услышал, что один из моих учеников соблазнил другого, я бы очень внимательно к этому отнесся.
Северус похолодел: «Ну да, в отличие от издевательств у тебя под носом».
– Мальчики не должны допускать, чтобы кто-то производил с ними извращенные действия развратного характера, – серьезно проговорил директор. – Но если я узнаю о том, что мистер Малфой пытался заманить тебя в свою постель, я сделаю все, чтобы помочь тебе.
Северус поежился. Он не только не получил помощи, обратившись со своей проблемой к директору, у него возникла еще одна проблема. А если Дамблдор узнает, что Снейп просил, клянчил и умолял порой несгибаемого Люциуса пустить его в свою постель, то его, скорее всего, просто выгонят из школы.
***
Он жил от субботы до субботы. По сравнению с другими днями, субботы он проводил как в раю.
Но Люциусу он, конечно же, так ни о чем и не рассказал. Снейпу хотелось забыть о собственной трусости, боли и стыде, которые заполняли всю его жизнь в последнее время.
С Люциусом, в укромном уголке поместья, Северус мог вообразить, что всё это происходит не с ним.
***
В первые же выходные Малфой проводил его в розовую гостиную со словами:
– Родителей здесь никогда не бывает, и нам с тобой никто не помешает.
Северуса восхитило огромное окно, сквозь которое в комнату лился золотистый свет, и кресла, оббитые розовым бархатом, и большой камин, придающий комнате уютный вид. Здесь учебная неделя казалась дурным сном.
– Чаю с кексом? – спросил Малфой, и Северус кивнул.
Когда домовик припозднился с подносом, Люциус приказал ему прижечь уши утюгом, а потом побиться головой о печную стену. Со временем такие приказы перестали казаться Снейпу невинными причудами. Сидя в розовом бархатном кресле, он минут десять трясся.
Люциус приказал эльфам не входить в комнату, пока он развлекал Снейпа.
Северус никогда не упоминал о школе, а Люциус никогда и не спрашивал.
Малфой доел свой кекс и сказал:
– Думаю, тебе не хватает секса с тех пор, как я закончил школу. Вряд ли в Хогвартсе есть достойная замена мне.
Северус вздохнул. Дело было не в том, что он не хотел секса, просто после такой недельки ему хотелось просто посидеть рядом с Люциусом, позабыв об ужасах школьной жизни. К сожалению, характер их отношений был иным.
– Ну так да или нет? Скоро собрание, – напомнил Люциус.
Северус резко вскочил и забрался Люциусу на колени, вжав его в кресло, и потерся об него всем телом, измяв обе мантии.
– Ничего себе скорость, – неодобрительно отозвался Малфой.
– А можно я еще раз так сделаю? – «Потому что лишь за пару минут до того, как кончить, я чувствую, что я – это действительно я».
– Нет, Северус.
***
После собрания Снейп спросил его светлость, можно ли ему взять кое-что.
– Тебе нужны книги, Северус? Ты можешь взять любую из моей библиотеки.
– Не совсем книги. Мне нужна вон та коробка с мухами.
– А, «Стихийное потомство»? Нужно в качестве ингредиентов? Хорошо, я попрошу прислать ее тебе.
Тем же вечером Северус вернулся к себе в комнату, поставил коробку рядом с кроватью и лег, приготовив палочку, чтобы причинять боль.
Спустя полчаса в комнате стоял смрад от горелых мух. Впрочем, Северусу это облегчения не принесло.
И он отослал коробку назад.
Рай вдвоем с Люциусом на выходных, ад с гриффиндорцами в течение учебной недели. Так все его школьные годы и пройдут…
***
Постепенно он приспособился, выучив расписание тренировок гриффиндорской команды по квиддичу. Так у него появилось несколько спокойных часов. Потом он вычислил, что каждый вечер у него есть, по меньшей мере, два свободных часа, когда четверка мародеров куда-то исчезает. А еще он заметил, что Ремус Люпин болеет раз в месяц, а остальные, по всей видимости, вечерами составляют ему компанию. Таким образом у него появилась еще пара-тройка свободных дней в месяц, когда его никто не беспокоил.
***
У Северуса было минимум два часа в день, чтобы поработать над зельями. И еще благодаря его светлости он выучил охранное заклинание, чтобы никто не смог проникнуть в комнату и уничтожить его работу. Жизнь немного наладилась.
А вот субботы были воистину прекрасны. Когда Снейп попадал в поместье, для него уже был накрыт чай, а на подносе дожидались маленькие кексики. Если хотелось перекусить, Люциус приносил еду, для приготовления которой не нужны были эльфы – сэндвичи с сыром, фрукты, лепешки, которые они жарили в каминном огне. За едой Люциус читал политические памфлеты, а Северус слушал его чистый, приятный голос и не слышал толком, о чем ему читали, а серебристые глаза Малфоя блестели от страсти.
Вечерами они отправлялись на собрания к его светлости, слушать бесконечные речи.
В течение субботнего дня Люциус позволял Снейпу разок кончить. Северус никогда не знал заранее, когда именно это произойдет.
Люциус мог просто стоять и зачитывать какие-нибудь доклады, одновременно расстегивая свои брюки, а потом знаком велел Снейпу опуститься на колени и отсосать. И тогда тот отсасывал Малфою и кончал сам, омываемый потоком слов.
Люциус мог сесть рядом с ним в кресле после встречи у его светлости и рассеянно гладить Снейпа между ног, лениво рассуждая о политике. Если у Северуса получалось сидеть спокойно и поддерживать политическую беседу так, чтобы Люциусу это нравилось, тот позволял ему кончить.
Как-то раз они занимались этим минут двадцать, оба полностью одетые. Северус не мог больше ждать и аккуратно втянул руку в рукав, под мантией запустил ее себе в трусы (хорошо еще, что они были из эластичной ткани и растягивались). Он спросил Люциуса о его светлости, зная, что тот начнет рассуждать целых десять минут, и принялся тайно дрочить. Он делал это неслышно и незаметно, но, само собой, ему пришлось вытащить из штанов липкую руку, чтобы вытереть ее, и Люциус почувствовал запах.
Он ничего на это не сказал, но на следующей неделе вообще не дал Северусу кончить.
После этого случая Снейп стал бояться, что у него с Люциусом больше ничего не будет. Как-то раз он вышел из камина в розовую гостиную и увидел, что стол не накрыт к чаю, как обычно, а Малфой не предложил ему сесть. Вместо этого Люциус сузил глаза и очень холодно посмотрел на него. Снейп точно знал, что без приглашения садиться нельзя. Так он и стоял посреди комнаты, весь в мурашках.
– Расстегни мантию, – потребовал Малфой. – Снизу и до ширинки. И сними брюки и нижнее белье.
Северус чуть сознание не потерял от ужаса и смущения, повинуясь приказу: он знал, что Люциус ненавидит сам вид его члена.
– А теперь дрочи.
…и только тогда Снейп понял, какую ошибку допустил, запустив руку себе в трусы двумя неделями раньше. Тогда он очень сильно разочаровал Люциуса.
Через пять минут он уже задыхался и тяжело сопел, хватаясь рукой за спинку стула, чтобы стоять прямо, а Люциус потребовал:
– А теперь прекрати.
И он прекратил.
– Вытяни руки по бокам.
Северус ждал.
– Мне нужна новая скамеечка для ног. Встань на четвереньки.
Северус не знал такой способ заниматься сексом, как «скамеечка для ног», но повиновался. Может, об этом было написано в книге, которую Малфой еще не давал ему почитать...
К сожалению, Люциус носил ботинки на каблуке и не озаботился тем, чтобы их снять. Через какое-то время, в полной тишине, Снейп услышал шорох расстегиваемой одежды, определенного рода звуки и тяжелое дыхание. Он знал, что лучше молчать.
Люциус убрал ноги с его спины.
Снейп присел на корточки и обернулся, глядя на Малфоя. К его разочарованию, тот прикрылся большущим носовым платком, поэтому ничего не было видно.
– Ага, – выдохнул Люциус, – ты, наверное, хотел посмотреть?
Тот кивнул.
– А ты заслужил смотреть на это, ты, наглый грязный мальчишка?
Северус отрицательно помотал головой.
Малфой откинул голову, прикрыл глаза и легко, бесшумно выдохнул, кончая. Северус всегда очень завидовал красоте его оргазма.
– Давай-ка сюда, ко мне на колени.
Снейп повиновался.
– А чего же ты заслужил, грязный, мерзкий говнюк?
– Все, что ты захочешь со мной сделать, – прошептал Северус.
Наверное, он сказал всё правильно, потому что Люциус чуть заметно кивнул и сказал:
– Ладно, можешь довести дело до конца.
Когда Снейп кончил, как всегда шумно и сильно, Малфой похлопал его по плечу:
– Грязный мерзкий мальчишка, – пробормотал он, и это прозвучало почти нежно.
Единственное, в чем был уверен Северус, так это в том, что Люциус всегда прав.
И как бы он иной раз ни пугал Снейпа, в школе было всё равно хуже.
Отправлено: 28.10.10 23:45. Заголовок: ГЛАВА 7 http://s011..
ГЛАВА 7
Худшее, что случилось с ним в школе, произошло на шестом курсе.
Сириус Блэк украл – или, как предпочитали говорить в Гриффиндоре, позаимствовал – лучший черпак Снейпа. У него годы ушли на то, чтобы наложить на него нужные заклинания для аккуратного разливания зелий, и ему больше не хотелось тратить на это столько усилий.
Смог бы Северус противостоять Блэку? Он на полном серьезе обдумал это. Если мародеры постоянно держаться друг с другом, то нет. Жуткий, доводящий до слез, бессильный страх – вот, что он испытывал по отношению к троим из них. Будь на то его воля, Северус оставил бы это как есть, но это был его лучший черпак. Что ж, придерживайся фактов, будь вежлив и не дай им повода выбросить хорошую вещь – просто пойди и забери свой черпак. Снейп воображал себя Люциусом, бесстрашным и имеющим право получить всё, что только ему захочется.
И тогда он подошел к Блэку, болтающему с Петтигрю, и сказал:
– Пожалуйста, отдай мне мой черпак. Мне он нужен для того, чтобы…
– … творить зло, – прошептал Блэк.
– …закончить работу. Это ведь ты украл его? – спросил Снейп сердито.
Блэк ухмыльнулся:
– С чего бы это, Сопливус, ты задаешь мне такие вопросы? Мы же гриффиндорцы, мы не воруем! Впрочем… я действительно позаимствовал его… – Северус протянул руку.
– …но одолжил его Джеймсу.
– Что ж, отлично, тогда я пойду и заберу свой черпак у Поттера.
Все четко и ясно. У него даже голос звучал по-люциусовски, хотя Северусу это давалось далеко не так легко.
– Не торопись. Кажется, у Джеймса его взял Питер…
Северус снова протянул руку. Все эти мерзкие липкие ручонки гриффиндоришек, лапавшие его вещь... Придется прокипятить после них черпак.
– Извини, Сопля, но я отдал его Ремусу, – неискренне пробормотал Петтигрю.
– Отлично, тогда я пойду к Ремусу, – огрызнулся Снейп, радуясь, что у Блэка всё же ограниченное количество друзей.
– Боюсь, он как раз нездоров, – вспомнил вдруг Сириус. – Но я точно знаю, где он будет сегодня вечером. – И Блэк пустился в долгие путаные объяснения по поводу дракучей ивы и туннеля под ней. – Можешь его сам спросить.
– Хорошо, – отозвался Северус и ушел. Уходя, он услышал, как Блэк спросил Петтигрю:
– Так что ты хочешь на день рождения?
Петтигрю захихикал:
– Хочу посмотреть, как он наложит в штаны или будет рыдать и звать мамочку.
Северус решил, что они хотят напустить на него какую-то страшную иллюзию. Во-первых, гриффиндорцы никогда не оставляли следов, а во-вторых, у Блэка эти иллюзии отлично получались. Наверное, мародеры решили напугать его таким образом. Впрочем, теперь он предупрежден.
Сначала Северус решил никуда не ходить, но потом передумал. Он никогда не получит свой черпак обратно, если струсит. Снейп сомневался, что Люпин там действительно будет, но за Блэком не заржавеет кинуть черпак на другой берег иллюзорной огненной реки, к примеру, или между лап ненастоящего дракона.
И ловушка с дракучей ивой сработала.
Монстр оказался оборотнем. Котлокекс Блэку за оригинальность. Черпака в лапах оборотня не было, зато там был здоровенный кусок сырого мяса. Пасть оборотня была в крови. И он рычал.
От оборотня исходил смрад: пахло падалью, мехом и волком. Северус заорал. Блэк был хорошим учеником, но не настолько, чтобы создать убедительную иллюзию, воздействующую на все пять органов чувств. На это школьник способен не был. Снейп чудовищно ошибся.
Оборотень приподнял голову.
В этот момент чья-то рука схватила Северуса за руку, и отдернула его назад, через дверь, и та мгновенно захлопнулась. Чудовище с размаху ударилось об нее с той стороны секундой позже.
– От тебя воняет, – голос Поттера был низким и полным яда.
Северус только сейчас понял, что обмочился. Немудрено – он вплотную столкнулся со смертью.
– Теперь за тобой магический долг, – сказал Поттер. – Я спас твою жизнь.
– Ты… ты…
Поттер вытянул Северуса наружу, протащил мимо дерева и уронил на траву. Потом вытащил из кармана черпак и бросил на землю рядом, вдобавок плюнув на него.
– Ты мне должен, Северус Снейп, не забывай об этом, – сказал Поттер напоследок.
Строго говоря, долг жизни не мог считаться таковым, если был рассчитан заранее. Впрочем, Северус так понимал, что это была одна из тех неприятных, примитивных форм магии, которая еще не доросла до понятия «мораль». Значит, долг жизни просто на кого-то вешался, независимо от реальной помощи и независимо от настоящих мотивов.
Ну да, Снейпу в очередной раз не повезло.
***
На следующий день он пошел к Дамблдору, и оказалось, что Поттер и Блэк уже были там. Они замолчали, когда Северус вошел.
– Эти два ученика по-попытались с-скормить меня оборотню, сэр.
Дамблдор взглянул на него:
– А я так понимаю, что Джеймс Поттер прошлой ночью спас вам жизнь…
– Да, но…
Поттер бросил на него взгляд, слишком быстро, чтобы Дамблдор заметил. «Ты мой должник», – говорил этот взгляд.
Северус умолк.
– Сэр, он всё время отирается рядом с нами. Вы же знаете, – воскликнул Блэк. – Это был просто вопрос времени. Нам нужно было сохранить тайну Ремуса, и лучший способ сделать это был напугать Снейпа хорошенько.
– Вы понимаете, что у ваших действий могли быть очень серьезные последствия, так ведь? – спросил директор. – И для Ремуса Люпина тоже.
«А, ну конечно, замечательно», – подумал Северус, улавливая, куда ветер дует. – «Единственный, кто ни разу ничего плохого мне не сделал, попытался меня убить, получается».
– Теперь я это понимаю, сэр, – отозвался Блэк. – Я был безрассуден и опрометчив. Да, гриффиндорцев иногда нужно спускать с небес на землю, и только личный опыт может этому посодействовать, – Блэк замечательно воплотил собой образ глупого школьника, опустив глаза и пошаркав ногой.
«Но он же всё рассчитал!» – чуть не заорал Северус.
– Мистер Снейп, – сказал Дамблдор, – я думаю, что печальные события вчерашней ночи навсегда отучат вас от того, как шпионить за другими учениками.
– Но я не шпионил – по крайней мере с четвертого курса!
– Он до сих пор этим занимается, сэр! – перебил его Поттер. – Просто теперь он опытный и делает это незаметно, чтобы не попасться.
– Это неправда! – Северус аж задохнулся.
– Мистер Снейп? – переспросил Дамблдор.
– Да эти ублюдки…
– Мистер Снейп! – рявкнул Дамблдор.
Северус хватанул воздуха, а потом разразился длинной тирадой протеста, в которой попытки защитить себя, угрозы убить кого-нибудь и ругательства были настолько перемешаны, что неудивительно, что двое мародеров и директор уставились на него как на сумасшедшего.
Дамблдор стер капельку слюны со своего рукава.
– Что ж, мне жаль, что именно так вы всё и воспринимаете, мистер Снейп, – сказал он. – Мистер Блэк, я снимаю с факультета Гриффиндор пятьдесят баллов за опрометчивость.
– Да, сэр, – отозвался Сириус.
«Что ж, хотя бы так», – подумал Северус с недовольством, закусив губу и пытаясь больше ничего не ляпнуть. Если он разберется с этим, в будущем он больше никогда не поведется на провокацию, даже если ради этого придется умереть.
– Мистер Снейп, я снимаю двадцать баллов со Слизерина за ваш шпионаж.
«Да уж, я действительно заслужил это, потому что признал сам факт шпионажа. Впрочем, они лишились на тридцать баллов больше, что не может не радовать…»
– Да, сэр.
– А теперь о приятном. Мистер Поттер, я награждаю Гриффиндор ста баллами за вашу храбрость и бескорыстие. Думаю, сложно поступить по чести и помочь кому-то, кто сильно не нравится. Вы отлично справились!
«Вот урод!» – подумал Северус, и его аж затошнило от ярости.
– Спасибо, сэр, – отозвался Поттер.
На этом всё и закончилось. За всеми троими закрылась дверь, и Северус взглянул на мародеров.
– Сто баллов в награду, да еще Эванс согласилась пойти со мной гулять, потому что я героически спас твою жизнь. И еще за тобой долг жизни. Ты лузер, Сопливус, а мы на гиппогрифе.
– Вот так вот надо поступать с приверженцем зла, – пробормотал Сириус.
***
В субботу Снейпу не терпелось отправиться в поместье, ему хотелось секса, хотелось позабыть обо всём, что случилось.
Он сидел в кресле, буквально трясясь от похоти, пока Люциус читал что-то занудное про то, как магглы поступали с ведьмами в средние века.
– Они их сжигали, Северус. Они же не знали, что настоящему волшебнику такой огонь не страшен, и в итоге сжигали своих же магглов. Дикари. И при всём при этом они правят миром?
Северус задумался, почему это вообще так пугает Малфоя. Он ведь запросто приказывал эльфам пойти и сунуть в огонь то руки-ноги, то уши. Впрочем, он не об этом хотел сейчас поговорить.
Снейпу очень хотелось рассказать о том, что с ним произошло, о пережитом ужасе, о том, что скорее всего над ним до самой смерти будет висеть долг жизни человеку, якобы спасшему его.
Хотя нет, больше всего ему сейчас хотелось секса. После секса можно ни о чем не говорить и вообще ни о чем не думать.
Собрание у его светлости продолжалось на час дольше, чем обычно. Северусу до боли хотелось трахаться, он каждый раз напрягался, когда Люциус просто переступал с ноги на ногу рядом с ним, но не осмеливался ничего сделать. Снейп знал, что пока Малфой не даст свое разрешение, делать ничего нельзя.
Они вернулись с собрания, и Люциус угостил его чаем с кексами.
– Какой же он непревзойденный оратор, правда? – спросил Малфой, и Северус кивнул, потому что нужно было хоть как-то отвлечь себя от мыслей о сексе.
Они продолжали бессвязно болтать о политике, в основном о том, чем был так одержим его светлость.
А потом Малфой отодвинул поднос. Северус напрягся.
– Я совсем позабыл о времени, – сказал Люциус. – Тебе разве не пора обратно в школу? – и он невозмутимо воззрился на Снейпа.
Северус оглянулся, точно зная, что Люциус прекрасно видит бугор и расплывающееся по мантии пятно от проступившей смазки. На Снейпе даже нижнего белья не было, потому что Люциус его терпеть не мог.
– Что ж, отправляйся.
– Л-люциус, п-пожалуйста, могу я… – он не смог продолжить от унижения при воспоминании о гриффиндорцах и от ненависти к себе.
Малфой взглянул на него.
Снейп сглотнул. Он не мог говорить, не мог плакать или умолять. Его трясло. Он не мог рассказать Люциусу о том, что случилось в школе. Не мог попросить.
Возникла долгая пауза. А потом Люциус развел руки:
– Иди ко мне. Бедный мой маленький Северус, через что тебе пришлось пройти из-за меня, – засюсюкал он насмешливо и в то же время нежно, задирая мантию Снейпа и прижимая его к себе. Его нога раздвинула колени Северуса и прижалась к его члену.
Люциус очень редко обнимал его, да и то не так, как сейчас, обеими руками и что-то приговаривая.
Северус зажал бедрами его ногу и стал об нее ожесточенно тереться. Если бы только можно было остановиться… если он мог, он бы перестал, потому что как только он кончит, ему придется возвращаться в школу, а ему так нравилось как Люциус обнимал его... Он бы лучше сто лет простоял неподвижно, но в обнимку с Малфоем, чем кончил за пару секунд.
– Всё хорошо, – Люциус осторожно раскачивался вместе с ним, – всё хорошо.
Снейп сдвинул бедра, прижав член и яички к чужому бедру, но чем сильнее он старался не кончать, тем ближе был оргазм, и – о-о-о Мерлин, – ему показалось, что он кончает целую вечность.
Вечность, к сожалению, прошла слишком быстро, а Люциус просто сел на диван, прижимая его, всего липкого, к себе, укачивая его на руках. И хотя после такого Северуса обычно трясло, он не осмелился пошевелиться, потому что иначе Люциус отпустит его, и надо будет возвращаться в школу. Минуты текли за минутами, Снейп знал, что Люциус страдает от омерзения прикасаясь к мокрой липкой мантии, но не мог отказать себе в удовольствии посидеть на его коленях еще немного.
Наконец Малфой аккуратненько его оттолкнул.
Северус встал на ноги – ноги дрожали, но он знал, что сейчас действительно пора уходить. К его удивлению, Люциус заклинанием почистил одежду и указал на стул:
– Садись. Надо заказать ужин, уже почти шесть.
Малфой сунул ему в руки брошюрку – короткий памфлет «О чистоте крови» и вышел из комнаты.
К тому моменту, как Малфой вернулся, Северус уже один раз прочитал памфлет целиком и начал сначала, понадеявшись, что если он станет читать помедленнее, то памфлет покажется интереснее. Но нет.
К удивлению Снейпа, Люциус сел рядом с ним в большое мягкое кресло, поставив на колени поднос с большой тарелкой тушеного мяса и двумя ложками.
За едой Люциус позволил ему сидеть вплотную к себе, не требуя отодвинуться и освободить немного места, как он это обычно делал. И это было чудесно. Северусу было жаль, что он уже кончил, и восприятие несколько притупилось, потому что даже просто сидеть рядом с Люциусом было эротично.
После ужина Малфой написал записку, в которой говорилось, что Северус останется на ночь в поместье и вернется в воскресенье утром, и отправил ее совой в Хогвартс.
А потом Люциус пригласил его в самую большую ванную, которую Снейп когда-либо видел, наполненную розовыми пузырьками и горячей водой. Малфой разрешил ему помыть себя. Школьные ванные были всего лишь сносными, хотя где-то и существовала легендарная ванная комната старост. Домашняя ванная Снейпов была просто жуткой... А вот Люциус явно привык к иному.
– Думаю, надо тебя помыть, – сказал Малфой, намыливая руки. – Та-ак, давай, забирайся в воду.
Держа руки перед собой, чтобы Люциус не увидел его эрекцию, Снейп залез в ванную. Люциус намылил его ноги, живот, грудь и руки. Розовые пенные пузыри лопались на коже.
Северус захихикал:
– Щекотно.
– Северус, ты еще такой ребенок, – высокомерно произнес Люциус, отталкивая его руки.
Тот поежился:
– А м-можешь не смотреть на меня там? – свой оргазм дня Снейп уже получил, к тому же зрелище его возбужденного члена может Люциусу не понравиться.
– Да ладно, дай мне посмотреть, – отозвался Малфой. – Ты ведь сегодня там испачкался?
Северус покраснел:
– Да, я должен там помыть, – он до сих проводил много времени, «пачкаясь» там и всё ждал, когда же исчезнет это чувство новизны совершаемого.
К его удивлению, Люциус взялся рукой за его член и принялся его намыливать, энергично и не сбиваясь с ритма. Малфой намыливал его несколько минут, и только Северус расслабился и начал получать удовольствие от касающейся его чужой руки, как Люциус остановился.
Северус невольно всхлипнул на вдохе, но не стал просить Малфоя продолжить. Он знал, что сегодня больше ничего не будет.
Люциус откинулся на бортик ванной и притянул Северуса к себе на колени, тот завозился, задевая его мягкий член и гладкие бёдра и мечтая о таком же самоконтроле. Малфой надавил рукой на его живот, удерживая, чтобы Северус перестал возиться, а другой рукой стал тереть мочалкой. Ощущение было очень приятное, особенно когда рука переместилась с груди ниже и сжала член.
Северус закусил губу, стараясь не ахнуть:
– Что ты делаешь?
Люциус хохотнул:
– Мою тебя, конечно.
И продолжил свое занятие.
– Я думаю, что…
Люциус чуть сжал руку.
– Я думаю, что… мне трудно думать.
Люциус продолжил сжимать руку. Он должен был и сам понимать, что давно уже ничего не намыливает.
Северус пристроил голову у Люциуса на плече, ему было так хорошо, что он даже не обратил внимания на то, что его длинные волосы попали в воду. Всё было просто прекрасно, но нужно было сдерживаться, чтобы не кончить, потому что Малфой никогда не давал ему кончить два раза подряд.
Впрочем, стонать он мог.
Хорошо бы пролежать вот так несколько часов, балансируя на самом краю оргазма, пока кожа не сморщится и не покраснеет.
Люциус поцеловал его в ухо, куснув за мочку.
– Да, можно, – прошептал он, и Северус кончил с такой силой и наслаждением, что даже удивился, как вода в ванной не стала мутной.
Когда он кончил, Люциус помыл его, а потом вытянул из воды и укутал очень большим полотенцем.
***
Малфой оставил его в розовой гостиной, надев на него один из своих халатов, дал почитать книгу и пошел искать эльфа, чтобы попросить его приготовить какао со взбитыми сливками, тертым шоколадом и капелькой бренди. Сам Люциус аккуратно съел сливки ложечкой, а Снейпу разрешил выпить прямо так, только сказал:
– Северус, у тебя нос в сливках.
Выпив какао, Люциус отправился в постель, пробормотав:
– Ну пошли.
– У меня нет спальной сорочки, – признался Северус.
– Ой, разок поспишь и так, – отозвался Малфой, и Снейп обнаружил себя голышом в огромной постели рядом с таким же голым Люциусом, который и не собирался отодвигаться. Северус собрался уснуть, он был слегка возбужден, и ему было невероятно хорошо.
Он взял Люциуса за руку и отвел ее, когда тот начал ласкать Снейпа между ног:
– Не надо, мне хватит на сегодня. Правда.
– Тебе хватит тогда, когда я скажу, что тебе хватит, дорогуша, – ответил Люциус достаточно мягко, откидывая одеяло и наклоняя голову к паху Северуса. Снейп удивился, что Люциус вообще знал, как это делается. Впрочем, Малфой знал о сексе всё на свете и был богом техники. Он знал, как лизать, сосать, покусывать, дразнить крайнюю плоть языком, как сжимать основание члена рукой, пока язык ласкает головку.
Довольно скоро Северус стал стонать:
– О, прекрати, это так здорово, но, пожалуйста, перестань! – он изо всех сил старался не кончить Люциусу в рот, в его роскошный, сладкий, умелый рот.
Люциус отстранился, глядя на Снейпа, и твердо сказал «нет», а потом снова принялся отсасывать ему, одновременно играя рукой с его яичками.
Больше Северус не пытался сдерживаться. Он представил себе, что Люциус так же сильно наслаждается этой близостью, как и он сам, когда прикасается к Люциусу, и внутренне расслабился в ожидании оргазма, не беспокоясь о том, чтобы кончить Малфою в рот.
– М-м-м, – промычал он довольно, когда Люциус поморщился и сплюнул в платочек.
– Северус, ну что за ужасный вкус, – заметил он. – Надеюсь, ты не думаешь, что я буду делать это слишком часто.
– Нет, Люциус, – покорно отозвался тот.
– Вот и отлично.
Малфой удивил Северуса еще раз, когда обнял его и так уснул.
***
Выспался Снейп на славу. Наверное, он проспал тот момент, когда Малфой заказывал завтрак, потому что открыв глаза и сонно захлопав ресницами, он осознал, что всю ночь провел в постели Люциуса, а тот как раз вернулся с подносом, на котором стояли две большие чашки кофе, тарелочка с круассанами, масло и блюдце с джемом.
Люциус опустил поднос на столик, а потом одним движением сбросил с себя сорочку. Он присоединился к Северусу в постели, и оба приступили к кофе и горячим круассанам, отламывая от них кусочки, макая их в масло и джем и скармливая их друг другу.
Когда они позавтракали, Люциус нежно поцеловал Северуса в щеку – тот понадеялся, что не испачкался джемом – и сказал:
– Я надеюсь, ты понимаешь, мальчик, что часто такое случаться не будет.
– Я этого не заслуживаю, – покорно ответил Северус, словно это было само собой разумеющимся. – Это произошло один-единственный раз, и я не стану ждать этого снова. Я просто буду наслаждаться воспоминаниями.
Люциус порывисто обнял его и сказал:
– У меня хорошее настроение, но это ты уже заметил. Я получил отличную должность в министерстве, и у меня уже появилась бумажная работа на выходные. Если хочешь, можешь еще вздремнуть, а потом отправишься в школу.
Северус свернулся калачиком под одеялом. И тут кое-что вспомнил:
– Люциус? Ты… ты три раза дал мне кончить, а сам – ни разу, – да если бы Снейпу дали возможность целых три раза подрочить Люциусу, он бы кончил раз восемь.
– Ой, да не обращай внимания. Я ведь уже взрослый, и мне не нужно так много и часто, как тебе, – Люциус встал и начал одеваться.
Снейп еле слышно пробормотал:
– Жалко.
Еле слышно, потому что он знал, что не имеет права рассчитывать на внимание Малфоя, не имеет права даже хотеть его.
Люциус вздохнул. Облачившись в мантию, он встал рядом с кроватью во всей своей красе:
– Думаю, утро – это то самое время, когда можно любого человека застать в хорошем настроении, – ответил он. – А сейчас я хочу, чтобы ты осознал раз и навсегда, что не заслуживаешь меня, и что всё случившееся не дает тебе повода подумать так даже в будущем. Что ж… ладно, можешь меня сейчас обслужить.
Если бы кто-то другой был настолько высокомерным, подумал Северус, его бы это взбесило. Но ведь это был Малфой, поэтому всё было неважно. Северус просто открыл рот, облизал губы и принялся сосать.
– Что ж, отлично, – сказал Малфой. – Ты разрешишь мне сделать с тобой всё, что угодно?
– М-м-м! – промычал Северус – его рот был занят. Ради этого он согласился бы на всё, что угодно.
Член Малфоя медленно скользил по его губам.
– Я смотрю сам на себя. Наблюдаю, как ты мне отсасываешь. Да. Ради этой возможности ты на что угодно пойдешь. Да это даже не обязательно должен быть мой член, – Люциус отодвинулся от него и протянул Снейпу свою трость.
Северус начал увлеченно сосать и ее, облизывая языком набалдашник. На вкус он не обращал внимания, но внимательно следил за Малфоем. Отчего-то это зрелище так возбудило Люциуса, что его член стал будто каменным и влажно поблескивал. Так же, наверное, выглядел и собственный член Снейпа, когда он думал о Малфое. Впрочем, его член был такой красивый, конечно.
Хрипло застонав от удовольствия, Люциус отобрал трость, швырнул ее на пол и снова притянул голову Северуса к своему паху.
Снейп перестал пытаться что-то сказать – рот-то всё равно – занят, и просто извивался на кровати.
– Не смей тереться о мою постель, когда делаешь мне минет, ты, маленькая шлюшка! – выкрикнул Люциус, кончая ему в рот, но было поздно: Северус тоже кончил, задыхаясь и вжимаясь бедрами в покрывало.
Им обоим понадобилась минутка, чтобы передохнуть.
Люциус принес свои бумаги в спальню и окунулся в чтение, а Снейп задремал. Утро было спокойным. Всё было хорошо, даже замечательно.
После обеда Малфой поцеловал Северуса, сунул ему сэндвич и проводил до камина.
Так в конце этой воистину адской недели Северус словно побывал в раю.
***
На следующей неделе Люциус позволил Снейпу побаловаться до встречи с его светлостью, и поэтому Северус продремал всё собрание, удовлетворенный и пресытившийся. Он едва замечал сидящего рядом Малфоя, как всегда блистающего красотой. К удивлению Снейпа, после собрания Люциус просто угостил его чаем и кексами, не докучая разговорами о политике.
Но потом Люциус сел в кресло рядом с ним и начал:
– Каким образом я смогу убедить тебя сделать последний шаг? – промурлыкал он Снейпу на ухо.
– Никаким, если ты говоришь об этой проклятой татуировке, – неужели Люциус не видел, что его светлость недостоин его? Снейп каждый раз вздрагивал, видя темный знак, уродующий нежную кожу Малфоя.
– Даже если я… – рука Люциуса скользнула вниз по его спине, обхватила ягодицы и принялась их поглаживать.
Северуса не привлекала перспектив получения метки, но ему нравились прикосновения Малфоя. Люциус только раз сделал ему минет (даже не проглотив) и пару раз подрочил ему. Всё остальное время Снейп молча восхищался красотой тела Люциуса, а его собственные оргазмы были частым и совершенно беспорядочными. Малфой дразнил его из-за перепачканных простыней, мантии и ковра или даже собственных бедер, и тогда Северус испытывал легкий стыд. Сильный стыд он испытал лишь однажды, когда, сходя с ума от желания, кончил Люциусу в волосы, не успев отодвинуться.
Снейп подумал, как было бы здорово и ни на что не похоже ощутить Люциуса внутри себя, и его член дернулся.
– Ты… сделаешь это со мной?
– У меня есть два условия. Первое – твоя личная гигиена, второе – ты примешь метку. Если хочешь, можешь воспринимать это как присягу на верность мне.
– Я с-сделаю это.
– Тогда через два дня после того, как ты примешь метку, я вознагражу тебя так, как тебе этого хочется.
– Два дня? Но мне не нужно так много времени на размышления.
Малфой чуть заметно улыбнулся:
– Ощущения от принятия метки довольно… сильные. Тебе понадобится время для того, чтобы прийти в себя, прежде чем ты получишь свою награду.
***
Северусу понравилось, что на следующем собрании его выделили из общей толпы.
– Полагаю, что юный Северус, – его светлость указал на Снейпа палочкой, взмахнув широким рукавом, – решил сделать последний шаг, чтобы стать полноценным членом нашего сообщества, его частью.
Поднялся гомон, хотя все избегали смотреть на Северуса и друг на друга. Казалось, что решение принять метку сделало Снейпа не частью их сообщества, а изгоем. Как будто каждый из присутствующий испытывал некий стыд, что сам до сих пор не принял метку, но не хотел этого признавать.
– Следуй за мной, Северус, – приказал его светлость.
Снейп почему-то решил, что сейчас его поведут в комнату, где будет полно инструментов для нанесения татуировок, и ему было не по себе. Вместо этого его светлость отвел Северуса в комнату, которая почему-то напомнила ему о кровати Люциуса. Комната была небольшой и аккуратной, восьмиугольной формы, занавески и ковер на полу были зелеными. В комнате были только два уютных кресла и крохотный столик. Его светлость опустился в кресло и пригласил Снейпа присоединиться.
– Закатай-ка рукав.
Северус подчинился.
Перед его мысленным взором возникло воспоминание о первом разе с Люциусом, удивление тому, на что было способно его тело, облегчение оттого, что Малфой знал, что нужно делать, чтобы стало хорошо.
Его светлость поднял палочку, бормоча: «еще не время».
Снейп вспомнил, как разбудил Люциуса посреди ночи, когда ему показалось, что он сходит с ума из-за слишком частой мастурбации. От этой мысли он покраснел.
– Так-то лучше, – сказал его светлость и будто выдавил рисунок черепа на предплечье Северуса. Боль от вырвавшегося наружу стыда обожгла его огнем и будто впилась в кожу. Это казалось невероятным, но Снейп был уверен, что его светлость умел читать мысли. Что ж, хорошо, что у него не было так уж много плохих воспоминаний о сексе…
И тут он почувствовал вторжение какого-то иного рода. Кажется, его светлость добрался до воспоминаний о школе, которые были гораздо печальнее воспоминаний о сексе. Перед мысленным взором Северуса возникли гриффиндорцы, которые мучили его вопросами о Люциусе: мол как тот вообще мог трахать кого-то настолько непривлекательного, как Снейп. И он вспомнил свой шок и ужас оттого, что кто-то вообще смел порицать Люциуса. И свои сомнения в том, что Малфой когда-нибудь его действительно трахнет – от таких мыслей было больно. Неожиданно ему пришло в голову, что всю эту неделю ему предстоит пробыть в школе, не видя Люциуса, обойтись без их субботних постельных забав. Малфой не обнимет его во время проверки очередного зелья. Малфой не доведет его до быстрого оргазма, если Северус не сможет заснуть. В период взросления Снейп лишился своей бесстрастности, которая так спасала его в детстве, и стал излишне чувствителен и беззащитен.
– Очень мило, – пробормотал его светлость и начертил на его предплечье пустую глазницу черепа. Северус не посмел вздрогнуть.
Потом его разум наполнился воспоминаниями о Джеймсе Поттере, подвесившем его вниз головой перед своими друзьями и продемонстрировавшим его невзрачные трусы. А он в ответ даже никого не проклял. Северуса тогда охватила беспомощная жалость к себе, он чувствовал себя таким расстроенным, злым и ни на что не способным, что даже обозвал ни в чем не повинную Эванс гребаной грязнокровкой. Ему ведь никогда в жизни не было дела до всей этой чистоты крови, а на лекциях его светлости на эту тему он просто дремал. Лили всего-навсего попыталась защитить его (и вот за это ее действительно можно было возненавидеть). Но этот случай словно бы развязывал ему руки. Не самое лучше воспоминание.
И вторая глазница заняла свое место на его руке. Снейп сжал зубы, стараясь не зашипеть.
– Не сдерживайся, – мягко укорил его светлость. – Ты хорошо держишься, Северус.
Снейп сделал усилие над собой, чтобы очистить разум, но почувствовал, что его светлость вытащил на поверхность еще одно воспоминание.
– Осталась только змея, – сказал он, и воспоминание затопило Северуса, как он ни сопротивлялся. Запах волка. Вонь мочи. Ужас оттого, что он ошибся, и что мародеры хотели его убить, а не просто напугать. Медленное осознание того, что ненавистный Поттер еще и расчетливо наградил его долгом жизни.
Тошнотворная щекотка возникла от проявляющегося на руке рисунка змеи, извивающейся внутри черепа и выползающей из пустой глазницы – каждый изгиб ее тела словно кричал об оборотне, глупости и ощущении, что Северуса поимели. Единственный, кому было позволено поиметь его, был Люциус, и Снейп вполне мог обойтись и без Поттера с его долгом, и без его светлости с его антимаггловскими идеями.
– У тебя осталось еще что-то для меня? – тихо спросил его светлость. Казалось, будто он всматривался в его разум, впитывая каждое воспоминание об испытанном стыде, страхе или смущении, а взамен внушал, что только его светлость мог видеть эти воспоминания и не ужасаться им, только его светлость мог проникнуть в самые потаенные уголки души Снейпа и принять его со всеми комплексами и обидами.
Северус почувствовал себя… оскверненным. Он и представить себе не мог, каково это – ощущать, что лишился всех своих тайн.
Он был рад, что Люциус предупредил его о двух днях отдыха после принятия метки, прежде чем он получит свою награду. Эти два дня он провел под душем.
– Как ты вошел? – воскликнул Снейп. Он не видел Малфоя в школе с тех пор, как тот ее закончил.
Люциус приподнял бровь, молча дав понять, что никто и ничто не сможет остановить его, если уж он решил куда-то попасть. А потом сказал:
– Я принес тебе кое-какие мои записи по зельеварению.
– Очень умно, – отозвался Снейп не без сарказма.
Люциус просто пожал плечами:
– Ну так что, ты готов?
– Почему ты не предупредил меня? – Северус выключил воду. Удивительно, но они были одни в душевой.
– Я же говорил, что ощущения будут сильными, – Люциус был совершенно спокоен, лицо – как красивая маска. Невозможно было догадаться, о чем он думает.
– Но ты не говорил, что эти ощущения будут очень неприятными, – отозвался Северус колко, быстро вытираясь и стараясь, чтобы Люциус ничего не увидел. Он никак не мог решить, что выглядело противнее – метка на руке или его совершенно непривлекательный член.
– Да о чем там было говорить? Только мы с тобой из всей Книги… – Люциус задрал рукав, осторожно провел пальцем по своей метке, и Северусу это движение показалось красивым – осмелились увидеть тьму внутри себя.
– А по ощущениям это было совсем не так, – сухо возразил Снейп. На деле ему показалось, что в этом есть что-то личное, что это попытка ослабить его. И ему не было дела до того, какие именно комплексы, стыд и тьму его светлости было важно вытащить наружу. – Мальчик мой, тебе предстоит еще многое понять. Ну так что, ты готов получить свою награду? – и Люциус трансфигурировал деревянную скамейку в кровать.
– Нет, – Северусу хотелось с кем-то поговорить, но с кем, кроме Малфоя? Он знал, что с друзьями можно поговорить о чем угодно, даже на темы «мне очень страшно» и «думаешь, это правда?» и «что теперь будет, я такого натворил…». Но у него был только Люциус, который не особо-то умел разговаривать по душам.
– Вытрись, – ответил Малфой и разделся догола. Красивое тело без намека на возбуждение.
– Подготовь меня, – Люциус передал Снейпу баночку с маслом.
Северус ни за что на свете не упустил бы шанс дотронуться до Малфоя лишний раз, даже если ему самому в кои-то веки не хотелось секса. Он втер масло в ладони и стал ласкать любимую часть тела Люциуса. От прикосновения к Малфою его собственный член напрягся, но Снейп подумал, что ему ужасно не хотелось возбуждаться от одного только прикосновения к телу Люциуса, потому что желание секса мгновенно вытеснило желание страдать из-за обиды на его светлость.
Член Люциуса начал неспешно подниматься. Доверял ли Малфой Северусу? Или ему просто в голову не приходило, что кто-то может не выполнить любое его желание по первому же его приказу? Впрочем, вряд ли Снейп осмелился бы спросить Люциуса об этом, тем более что теперь он уже хотел секса, а член Малфоя явно напрягся и отяжелел в его руках.
Северус решил, что должен руками довести Люциуса до оргазма. Ему это всегда нравилось: как член чуть дергается в ладонях, а потом горячая белая жидкость выстреливает струйками и течет по рукам. Если бы он не смог в этот момент дотронуться до своего члена, Северус бы просто сошел с ума. Задыхаясь, он простонал:
– Кончи мне в ладони, кончи для меня, – и чуть сам не кончил от одной только мысли об этом.
– Нет, ответил Малфой. – Я обещал трахнуть тебя, а я всегда отдаю свои долги.
Усилием воли Северусу удалось сдержаться. Он устроился на кровати на животе, так, как всегда ложился Люциус.
Малфой дотронулся до него, лаская член у самого основания и сжимая яички, и Северус неожиданно кончил, не в силах сдержаться.
– Спасибо, Люциус, – пробормотал он. – Это было просто замечательно.
– Дурак, это еще не всё! – огрызнулся Малфой. – Ну почему при попытке сделать всё как следует ты вечно всё портишь?
– Хорошо, сделай как следует, – согласился Снейп. Люциус вот испортил ему послевкусие, вовремявкусие или как там это называется. – Я не отказался бы от второго захода.
– Да уж, этикет – это не про тебя, – прошипел Малфой.
Палец Люциуса внутри него ощущался как-то странно. Наверное, стоило потренироваться заранее со своими собственными пальцами, но ему не приходило в голову, что Малфой однажды захочет такое сделать. Через пару минут странное ощущение исчезло, уступив место… довольно приятному ощущению. Люциус, умеющий устроиться с удобством где угодно, сейчас вполне комфортно себя ощущал с пальцами в заднице Снейпа, и неловкость уступила приятному чувству заполненности, и член снова стал оживать. Малфой уверенно впихивал пальцы внутрь, задевая какую-то точку, отчего словно искры разлетались по всему телу. Северус был рад, что один раз уже кончил, иначе он ни за что бы так долго не продержался. Пальцы не прекращали своей работы – сильные, уверенные, безжалостные. А потом пальцы исчезли, и их место занял член Люциуса.
– Ой, тысяча дементоров, как больно! Сделай так еще раз! – простонал Снейп. Он был настолько впечатлен, что сам удивился, как вообще мог разговаривать.
И Люциус сделал еще раз. И получилось еще лучше.
Было всё еще больно, потому что член у Малфоя был внушительного размера, но Северусу нравилась сама мысль о том, что он будет вспоминать этот вечер целую неделю, каждый раз, когда надо будет сесть.
Люциус взмок, прижимаясь к его спине и толкаясь внутрь вновь и вновь. И с каждым толчком он задевал что-то внутри, отчего было так хорошо. Северус снова кончил – на подушку. Зад горел огнем. Снейпу казалось, что его пронзили, пришпилили к кровати. Он совершенно потерялся, в целом мире не осталось никого, кроме Люциуса…
– О Мерлин, я кончаю, – закричал Северус, и лучший оргазм в его жизни сотряс тело, мышцы ануса плотно обхватили член Люциуса. А он всё кричал, всё трясся и кончал, пока не потерял сознание.
Снейп пришел в себя через пару минут. Люциус вынул из него свой обмякший член.
– Может, еще раз выкрикнешь, что ты тут орал? – спросил Малфой. – А то не все хаффлпаффцы в Астрономической башне расслышали.
– Мерлин, неужели я правда… – смутился Снейп.
– Ну да, «я кончаааа-а-а-а-аю», ты так и орал тут целых полчаса, – сухо ответил Малфой.
– Ай, ладно, плевать мне на всё, – решил Северус, засыпая. Он решил попросить Люциуса делать это с ним как можно чаще.
***
Когда Снейп проснулся, Малфоя уже не было, а сам он лежал на деревянной скамейке, липкий и весь в мурашках. На ум пришла строчка из когда-то прочитанного стихотворения. «И я проснулся – я лежал // На льдистой крутизне (5)», – сказал он едва слышно.
Северус осторожно потрогал себя внутри пальцем, думая о том, не приснилось ли ему всё это. Но внутри болело. Значит, Люциус действительно сделал. это с ним. Хорошо. Значит, Люциус может сделать так еще раз. Испытанные ощущения стоили того, чтобы вот так вот проснуться – с чувством опустошения, какой-то использованности, и всё еще в этой ненавистной школе.
Северусу даже в голову не пришло, почему никто их не застукал, пока не увидел записку «НЕ РАБОТАЕТ», пришпиленную к двери. Люциус никогда ни о чем не забывал. И его не волновало то неудобство, которое он мог причинить другим, пока ему самому было хорошо.
За дверью стояла довольно внушительная толпа гриффиндорцев, пришедших в душевую после квиддичной тренировки. Блэк пнул его в голень, когда Снейп проходил мимо.
Стало на удивление больно. Этот пинок переполнил чашу разочарования в том, что приходилось совмещать личную жизнь с пребыванием в школе. С самого начала этого учебного года Люциус был его единственной отрадой, утешал его, успокаивал, когда кошмар школьной повседневности становился совсем уж невыносимым. Возвращаясь из поместья в школу, Снейп всегда морально готовился к боли и неприятностям.
В следующую субботу обязательно нужно будет убедить Малфоя снова трахнуть его.
_________________________________________ 5 – «И я проснулся – я лежал // На льдистой крутизне» – строчка из баллады Джона Китса (1795-1821) «La Belle Dame Sans Merci» – «Безжалостная красавица», перевод В. В. Левика.
ГЛАВА 8
Выходя как-то раз субботним утром из камина в розовой гостиной, Снейп услышал громкие голоса. Он никогда раньше не замечал, чтобы его светлость в гневе повышал голос, впрочем, ему и сейчас не было особого дела до причины. Выходные были не для того, чтобы думать о чем-то неприятном, поэтому Северусу не хотелось давать знать о своем прибытии и присутствовать при каком-то споре. В поместье Малфоев было много разных ниш и прочих местечек, предусмотренных для слуг, чтобы стоять там, ожидая приказаний господ, и Северус примостился на удобный стул, спрятанный за портьерой.
– Чем и когда я прогневал вас, ваша светлость? – спросил Люциус.
– Например тогда, когда зря растратил половину сваренных для меня зелий, потому что в своем высокомерии и беззаботности ты не понял всей их ценности! Идиот, недальновидный мальчишка! Не говоря уже о том, что нашим людям будет нужна помощь по заживлению ран, была масса возможностей шантажировать наших врагов, предлагая им заживляющие зелья!
Северус похолодел, не смея пошевелиться.
– Когда ты уничтожил все пузырьки с Курационисом!
«Люциус?.. Но…»
Его светлость не закончил:
– Даже если ты был бы прав, говоря, что нам нужнее зелья для причинения боли, неужели тебе никогда не приходили в голову мысли о возможностях, которые дает шантаж? Да, у меня есть мордовороты, и я в любой момент могу их использовать, но если у меня есть средство для причинения боли в одной руке и средство для избавления от нее в другой, кое-кто из моих оппонентов стал бы посговорчивее и без применения грубой силы.
Люциус долго извинялся, а потом сказал:
– Я хотел бы поговорить еще кое о чем, ваша светлость, – голос был серьезным. – Как долго мне придется продолжать этот фарс с вашим личным отравителем? Это становится утомительным.
– Радуйся, что я дал тебе возможность отсрочить свадьбу, – возразил его светлость. – У меня сложилось впечатление, что тебе приятнее проводить время с моим отравителем.
Люциус рассмеялся:
– Но вы могли бы выбрать для меня кого-то поприличнее.
– Он умен и перспективен.
– И при этом дурно воспитан. Никаких манер. Сморкается в рукав.
«Не делаю я ничего подобного!» – гневно подумал Северус. – «По крайней мере, если только я не подхватил насморк, а платка в кармане не оказалось».
– Ваша светлость, вы дали мне понять, что если внушить ему определенные иллюзии, он станет более… управляемым.
– И что же, не в нашем случае, мой Люциус?
– Да у него просто непомерное желание секса. Он хочет секса всё время. А когда он этого хочет, у него разве что слюни не текут, он всё время сглатывает, а руки у него становятся мокрыми и жила на лбу вздувается. Я прилагаю все усилия, чтобы не обращать на это внимания, но…
– И нельзя обойтись парой поцелуев?
– Этого ему мало. Да и то, что скрыто одеждой от чужих глаз, тоже выглядит весьма непривлекательно. У него большой член, но как будто немытый, и какого-то ужасного цвета. А этот всё время об меня им трется. Постоянно. А уж какое у него выражение лица, когда он кончает… Про таких говорят, что его способна любить только собственная мать.
«Держись, держись», – думал Снейп, когда его затрясло. Впрочем, даже сейчас было не так обидно, чем в детстве, когда родная мать признавалась знакомым, что считает его некрасивым. В конце концов, это было правдой. Гораздо хуже было то, что его желание, лихорадочное, сумасшедшее, выставлялось напоказ и обсуждалось.
– А на прошлой неделе мне пришлось трахнуть этого маленького поганца, – признался Люциус. – Меня чуть не стошнило.
Северус вздрогнул.
– Вот видите, мой Лорд, – продолжил Люциус, – моя преданность вам безгранична. И даже если бы он был в десять раз противнее – хотя это и представить-то трудно – я бы и в этом случае подчинился вашему приказу.
– Мне трудно представить, что ты довел до конца дело, которое тебе было настолько неприятно, – мягко возразил его светлость.
– В тот раз мне не пришлось долго мучиться. Маленький гаденыш отрубился, едва кончив, и я смог осторожно уйти. Я впутался в эту ситуацию только ради ваших целей, мой Лорд.
– Боюсь, что тебе придется еще немного потерпеть и продолжить этот цирк, – ответил его светлость. – Северус мне еще нужен. Когда мне больше не понадобятся его услуги, я отдам его тебе, Люциус, сделаешь с ним всё, что заблагорассудится.
– Нет… Нет, зачем… – заколебался Малфой. – Может, он и надоел мне своим повышенным вниманием, но он хороший слуга, полезный. Мне не хочется от него избавляться. Подумайте о том, как много он для нас уже сделал и что может сделать еще.
– Что ж, всё может быть, – ответил его светлость. – Думаешь, он заслужил покой, как старая ездовая лошадь?
Северус услышал скрип ножек стула по полу.
– Возможно, – отозвался Люциус со смешком. – Я сам провожу вас до двери, – и он вышел вслед за его светлостью. – У моего любовничка некая эльфо-фобия, поэтому домовиков здесь нет, а всё что нужно они делают заранее, до его прихода.
Хлопнула дверь.
У Северуса было достаточно времени на размышления. В одночасье он потерял и свой островок спокойствия, и самоуважение, и свою любовь. У него осталась только учеба в ненавистной школе. Хуже того, из всего этого надо было как-то выбираться. Да он же просто мальчишка-школьник! Он же не знал, что то, что он делает – неправильно!
Ладно, он знал, что что-то здесь нечисто, просто не хотел об этом думать.
Через час с помощью домашних эльфов Снейп выбрался из своего укрытия (те поклялись, что не скажут хозяину Люциусу, где он был, хотя вряд ли Люциус их хоть раз о чем-то спросил), и вернулся в школу через камин.
В школе Северус сразу же пошел в Запретную секцию библиотеки и нашел там толстенную и тяжеленную книжищу по окклюменции. Если Волдеморт применит к нему легиллименцию и выяснит, как много Северус знает и что обо всём этом думает, то он окажется в опасности. У Снейпа было немного времени, чтобы позаботиться о своей защите, потому что он практически не встречался с его светлостью наедине. Заколдовав книгу так, будто бы ее можно было выносить из библиотеки, Северус сунул ее подмышку и вышел.
Ладно, с этим было не так сложно разобраться. Но что делать с Люциусом, который будет ждать его, горящего страстью и энтузиазмом? Малфой не должен был догадаться, что Северус всё знает.
***
К счастью, последнее зелье для его светлости было безобидным: обычный афродизиак. А вообще стоило побеспокоиться о том, можно ли постепенно отойти от службы Волдеморту, больше не делая Долорис. Сейчас же придется ставить эксперимент на себе. Северусу никогда не приходило в голову, ему придется принимать афродизиак в ближайшие лет двадцать, но он просто не смог бы возбудиться, раз услышав, что Люциус на самом деле думал о нем. Да, Снейп думал, что Малфой считает его милым, но уж очень надоедливым щенком, но даже и представить себе не мог, как тот относится к нему на самом деле.
Взяв свой лучший черпак, Северус налил немного зелья в серебряную фляжку, которую Малфой подарил ему на рождество. Он не собирался пить это заранее, чтобы не радовать возможных зрителей своим состоянием, да и зелье помешало бы сконцентрироваться. Снейп уставился на черпак: это был тот самый, заколдованный черпак-ни-капли-мимо, который вернул ему Поттер. И как он умудрился не подвергнуть слова Люциуса сомнению, когда тот сказал о скользких бутылочках? Северус вздохнул: да, он просто хотел верить Люциусу, потому что тот был единственным хорошим и красивым человеком в его жизни. Ну… красивым-то точно.
***
Стоя за дверью розовой гостиной, Северус достал бутылочку с зельем. Когда домовик открыл дверь, Снейп влил немного зелья себе в рот, но проглотил совсем чуть-чуть. Даже этого малого количества хватило бы для нужного эффекта. Практически сразу же озноб, вызванный страданием, сменился жаром страсти, и Северус чуть не споткнулся от неожиданности – член и яички словно отяжелели.
– У нас всего десять минут, прежде чем мы… – успел сказать Люциус, и тут Снейп поцеловал его, вливая в рот всё зелье до капли и активно работая языком, чтобы Малфой ничего не почувствовал. Северус отпрянул назад, пытаясь понять, сработал ли его отчаянный план. Он даже начал сомневаться, достаточно ли этой дозы для такого хладнокровного пресмыкающегося, как Люциус.
Малфой издал какой-то странный, очень нехарактерный для него звук и схватился за собственную промежность. Прямо в присутствии домовика. Люциус суетливо сорвал с себя мантию и с трудом расстегнул брюки, разве что не порвав ткань и явив Северусу большой возбужденный член. Снейп никогда не видел, чтобы движения Малфоя не были бы выверенными, изящными и точными. Люциус принялся яростно дрочить, хватая ртом воздух и кряхтя, а потом громко вскрикнул, обильно кончая и забрызгивая всё вокруг – и одежду, и мебель, и пол.
Малфой опозорился.
Северус глубоко вздохнул, удовлетворенный. Может быть, этого конфуза Люциуса было и недостаточно, чтобы уровнять счет между ними, но Снейп всё равно был доволен.
– Вон! – заорал Малфой, который был настолько шокирован случившимся, что даже забыл приказать эльфу пойти побиться головой об стенку.
Эльф испарился.
Люциус поднял голову, его член снова наливался. Взглянув на Снейпа, он спросил:
– Ну, и чего же ты ждешь?
Северус вынужден был признать, что было чрезвычайно приятно, когда Малфой взирал на него едва ли не с вожделением.
– А у нас есть время до собрания? – ехидно осведомился он, поглаживая себя через мантию.
Люциус раздраженно засопел и рявкнул:
– Давай уже!
Снейпу ужасно хотелось сказать «нет». Но он так давно хотел внимания Люциуса, что не смог отказать себе, даже не смотря на то, что всё удовольствие от секса было отравлено подслушанным разговором.
Он просто расстегнул мантию, стянул с себя трусы и сказал:
– Приступай.
К его удивлению, Люциус опрокинул его на стол и стал просто тереться об него. Край стола больно врезался в ягодицы, мантия Малфоя задевала полами его тело, напряженный член Малфоя терся о его бедро, грозя провертерть в нём дыру, а его собственный член чуть касался мантии Люциуса где-то сбоку.
– Пожалуйста, – кипа бумаг шуршала где-то под его спиной.
К удивлению Северуса, Малфой протянул руку и жадно обхватил его член.
Снейп открыл глаза. Затуманенный взгляд Люциуса на какой-то миг стал осмысленным:
– Что ты со мной сделал? – яростно выкрикнул он.
– Я… Я – ничего не делал! – голос Северуса дрогнул, но тут взгляд Малфоя вновь затуманился. Он явно был близок к оргазму, судя по резким толчкам, коротким вдохам и шумному дыханию, и это было просто потрясающе. Люциус начал яростно дрочить Снейпу, в том же ритме толкаясь членом в его бедро. Это довершило дело, и Северус потерял голову, кончая с громким стоном, хватая воздух и чувствуя, что Люциус кончил одновременно с ним.
После этого Малфой снова обрел способность мыслить. Он дотянулся до палочки и использовал чистящее заклинание.
– Если ты ничего не делал…
– Наверное, это было проявление… спонтанного желания, – ответил Снейп как можно более беспечно. – Мы же несколько дней не виделись, я был весь в нетерпении, да и ты, видимо, тоже.
– Возможно, – холодно отозвался Малфой. У него просто на лице было написано: «Но я же тебя терпеть не могу!», но потом он усилием воли заставил себя не думать об этом.
Северус удивился: Люциус явно сдавал позиции – обычно он гораздо лучше скрывал свои мысли.
– Ну что, отправляемся на встречу? – спросил Северус жизнерадостно и устремился к двери первым.
***
Впрочем, после собрания ему пришлось придумать какое-то достойное объяснение, потому что Малфой сказал, что его никогда в жизни не охватывало настолько сильное желание.
Снейп объяснил, что работает над афродизиаком для его светлости, и что ему потребовалось проверить, как действует зелье:
– Нет-нет, я не пробую всё то, что я варю для его светлости… По всей видимости, немного попало мне на губы, может быть – с паром, а потом этот наш поцелуй…
Люциус, который не запомнил ничего из того, что Северус когда-то рассказывал ему о дозировке, вроде бы поверил.
В общем, вечер прошел неплохо. ***
А вот что было действительно плохо, так это возвращение в школу. После первого настоящего секса – и не факт, что этот же раз не станет последним – Снейпу стало казаться, что Люциус каким-то образом лишил его утешения, которое он находил в их встречах. Секс больше не примирял с жизнью.
Кроме всего прочего, Северусу как можно быстрее нужно было выпутаться из щекотливой ситуации без посторонней помощи. Он не хотел больше ходить на эти проклятущие собрания. Он больше не хотел подчинять свое искусство чужим неблаговидным целям. Он не хотел больше видеть Волдеморта. И Люциуса он совершенно определенно тоже видеть не хотел.
Для начала Северусу нужна была информация.
Он почти два года ходил на собрания его светлости, но всё это время успешно игнорировал тот факт, что Волдеморт считает магглов – и грязнокровок – врагами. «Грязнокровка» – это ведь просто слово, которое можно использовать против того, кого оно заденет, а самому, услышав, не обратить на это внимания, потому что Снейпу было действительно всё равно. Магглы – ну да, где-то там они есть, он с ними и не общается, по большому счету, а настоящие враги Волдеморта – это Дамблдор и его приспешники.
Поэтому, распростившись со своим либидо, Северус провел целый день в библиотеке его светлости, закопавшись в книги. К счастью, Снейпу разрешалось в любое время брать любые книги, потому что Волдеморт знал, что он тот читает всё подряд. Пару раз после собраний Северус обсуждал с его светлостью что-то интересное, что он случайно вычитывал в книгах, и тот ни разу и бровью не повел. Его светлости было всё равно, что он читал.
Использовав зелье Уменьшения, Снейп приготовил тридцать книг и лекций его светлости на вынос. Магглы, грязнокровки, чистота крови, планы на будущее, стратегия, достижение власти и влияние на политику государства. Снейп никогда раньше не брал книги с этой полки.
Он целую неделю только и делал, что читал.
Все, даже самые незначительные, его подозрения подтвердились: Волдеморт безжалостно расправлялся с врагами и предателями. Он с одобрением отзывался о «ревностных читателях Книги», занимающихся ночными бесчинствами и не гнушающимися насилием и даже – на это был явный намек – убийствами. А Северус сейчас оказался по другую сторону баррикад, на той же стороне, что и Дамблдор, и грязнокровки, и даже магглы. И тут он сообразил, как на самом деле мало людей на стороне Волдеморта. В книгах еще недвусмысленно говорилось о том, что после победы мир нужно будет заселить только волшебниками.
Северус вспомнил, что слышал что-то о тотальном уничтожении «немагического населения» как раз перед тем, как Люциус зацеловал его до беспамятства, а потом запустил руку ему под мантию в зале, полном людей. И всё, о чем в тот момент мог думать Северус, так это о том, что Малфою всё на свете сходило с рук. Он и внимания не обратил на то, что на полном серьезе обсуждалось на собрании.
От прочитанного желудок свело, словно в него камней натолкали.
Прежде чем продолжить чтение, Снейп налил себе рвотное зелье, чтобы избавиться от тошноты естественным путем. Впрочем, он это заслужил.
Этой ночью Северус принял мужественное решение больше никогда не мастурбировать. Он знал, что вряд ли кто-то когда-либо прикоснется к нему добровольно, и поэтому решил наказать себя еще и таким образом. Он не заслуживал никакого удовольствия, даже доставленного самому себе. Ну да, можно случайно кончить во сне, но поощрять себя он не станет.
***
Следующее, с чем стоило разобраться, так это с насмешками над его искусством.
Снейп был уверен, что нельзя просто так прийти к Волдеморту, горя праведным гневом, и сообщить, что больше он не станет варить для него зелья. Даже если Северус и не знал о таких случаях лично, в записках было немало намеков на то, что те, в ком Волдеморт больше не нуждался, умирали не своей смертью.
Теперь, когда Снейп узнал о причине «привязанности» к нему Люциуса, он больше не мог обратиться к нему за советом.
***
Северус продолжал варить зелья для его светлости, стараясь изо всех сил. Он добавлял в каждое зелье определенный индикатор, чтобы он сам мог узнать, когда и для чего эти зелья будут использованы. Этот индикатор никак не проявил бы себя, задумай Волдеморт проверить зелье, потому что его наличие можно было определить, только добавив в зелье еще один компонент. Северус полагал, что у его светлости не хватит ума догадаться, что именно он задумал, просто потому что тот привык получать лучшее от своих слуг.
Разливая зелья, он оставлял немного для себя, добавлял тот самый компонент и оставлял зелье в шкафу.
Как только Волдеморт использует его зелье, то пузырек с аналогичным составом в шкафу Северуса начнет светиться. Предполагая худшее, можно нанести несколько капель из бутылочки на зеркало, и тогда можно будет увидеть, что именно происходит с человеком, испытывающим в это время действие зелья на себе. Это позволяло Северусу засвидетельствовать происходящее – использование зелья, имя жертвы, возможное применение антидота.
Снейп ненавидел всё это, но аккуратно записывал свои наблюдения.
Все эти попытки слежки за Волдемортом были с одной безопасны, потому что его светлости никогда не пришло бы в голову, что Снейп больше не на его стороне, а с другой стороны Северусу некому было рассказать о происходящем. Среди его знакомых были только приспешники его светлости.
Наверное, стоило пойти к Дамблдору, – только он смог бы противостоять Волдеморту.
Вообще-то Снейп с должным уважением относился к идеям директора, если забыть о его отношении к Слизерину и сексу. Если уж выбирать из двух зол меньшее (а два могущественных волшебника уже начали противостоять друг другу), то Дамблдор, по крайней мере, а) не был откровенно сумасшедшим, б) не пропагандировал массовые убийства, в) не собирался убить Северуса за расхождение во мнениях.
***
– Сэр, можно с вами поговорить?
– Конечно, мистер Снейп, – отозвался Дамблдор вполне дружелюбно. – Вы хотите рассказать мне что-то о мистере Малфое?
– Вы верите во временное отклонение… от правильного курса, сэр? – почему-то Северус вспомнил слова Ремуса Люпина во время самой первой поездки в школу на поезде: «Иногда что-то плохое просто случается с тобой». И хотя он не разделял точку зрения гриффиндорцев на то, что именно является «плохим», плохое действительно могло просто случиться с кем угодно.
В глазах Дамблдора мелькнуло легкое презрение:
– Да, если кто-то обманом заманил маленького мальчика к себе в постель, чтобы использовать его. Если этот кто-то говорит: «доставь мне удовольствие, и тогда моя семья позаботиться о тебе». Если маленький мальчик боится отказать и позволяет вовлечь себя в постыдные ласки. Если маленькому мальчику не по себе от того, как до него дотрагивается и целует его более взрослый товарищ. Во всём этом я виню того, кто старше, а не мальчика, который пал жертвой соблазна. Ты что-то хочешь рассказать мне, Северус?
– Нет, – ответил тот грустно. В глазах директора он явно был больным извращенцем, и тот никогда его не поймет. Используя сыворотку правды или легиллименцию, Дамблдор узнает ужасную, отвратительную правду: как Северус Снейп умолял, просил и униженно ползал на коленях, лишь бы Малфой разрешил ему кончить. А это означает, что Дамблдор не станет слушать о планах Волдеморта по завоеванию мира, не станет вникать в то, ради кого Снейп на самом деле примкнул к Упивающимся смертью и даже не пропустил ни единого собрания. Темная метка ведь не появляется на руке просто так. А значит, придется так или иначе рассказывать про отношения с Люциусом.
– И даже если тот, кто старше, заманил младшего в свои сети мнимой привязанностью, – мягко добавил Дамблдор, – даже если он дал понять, что единственный способ завоевать расположение и любовь, – это дать себя использовать… разными способами.
Если бы только директор узнал, что это Северус готов был душу Волдеморту продать за то, чтобы член Малфоя оказался в его заднице… Северус оказался бы в его больше беде, чем сейчас. Да, сейчас он почти желал Малфою смерти, но в глубине души он готов был рыдать оттого, что больше никто никогда не прикоснется к его телу. Да, Люциус давал ему почитать книги, в которых говорилось, что не все волшебники разделяют мнение Дамблдора на отношения полов и якобы извращение, но с директором всё равно нужно было быть максимально осмотрительным.
– Если у мальчика было трудное, тяжелое детство, и он считает это нормой, то последующие издевательства над собой он тоже будет воспринимать как норму и как одно из проявлений любви. И никто не станет обвинять его в том, что он по незнанию уступил мерзкому соблазнителю, поверив в его любовь.
– Но у меня было нормальное детство! – воскликнул Северус в ужасе. Он вспомнил ум отца, его сдержанность в проявлении родственных чувств, вспомнил мать, ее неприспособленность к жизни и любовь к искусству. Северус не считал себя обделенным их любовью, просто потому что не знал ничего другого. И он сам променял дружескую привязанность Люциуса на секс, никто его не заставлял. Да, когда Малфой делал для него что-то хорошее, это было здорово, но три оргазма в день были гораздо лучше.
Глаза Дамблдора лучились таким добром и пониманием, какого Снейп и не припомнил:
– Многие люди не могут признаться даже себе в том плохом, что с ними произошло, мистер Снейп.
– То есть, вы имеете в виду, что если бы моя мать била меня, а не заставляла держать для нее палитру с красками, это сделало бы логичным мою… дружбу с мистером Малфоем?
– Если вы были одиноки в детстве, мистер Снейп, ваша уязвимость была бы вполне понятной и закономерной.
Отправлено: 28.10.10 23:50. Заголовок: Но ведь он не был од..
Но ведь он не был одинок. У него были отец и мать, и муравьи, а потом ребята с его факультета в школе. У него была возможность заниматься любимым делом – наблюдать за людьми. Это только потом, с наступлением переходного возраста, Северус понял, что ему необходимо не только смотреть, но и трогать.
– Так что же? – задал вопрос директор. – Ты еще хочешь что-то мне рассказать?
– Извините, сэр. Наверное, мне сначала стоит подумать над вашими словами.
***
В тот день, когда Снейп сдал Т.Р.И.Т.О.Н.ы, Люциус пригласил его в гости.
К радости Северуса, Малфой не поминал о сексе. Вид у него был несколько помятый, а в руках он держал фотографию.
– Боюсь, что у меня плохая новость для тебя, Северус. Я женюсь на следующей неделе.
Снейп давно боялся, что это однажды произойдет, а сейчас почувствовал только облегчение.
Люциус протянул ему снимок – на ней был он сам с какой-то смутно знакомой девушкой. Оба светловолосые, с бесстрастными лицами, элегантная пара, идеально подходящая друг другу.
Северус сглотнул. В общем-то он вполне мог пожелать Люциусу счастья, хотя в душе хотелось пожелать ему сгореть в аду, но Малфой явно что-то заподозрит, если Снейп воспримет факт женитьбы слишком спокойно.
Люциус сказал:
– Нарцисса для меня важна скорее как союзник нашей организации, а не как любимая жена, и мне жаль, что несколько следующих месяцев мы с тобой не сможем общаться так, как привыкли.
Северус кивнул, склонил голову и отвернулся. Может Малфою и правда жаль, а может – и нет. Ему уже было всё равно. Сделав над собой усилие, Снейп вспомнил, как плохо ему было, когда он подслушал разговор с его светлостью, и на глаза навернулись слезы.
Он дал одной слезинке скатиться по щеке, потом повернулся и произнес:
– Прощай, Люциус.
А потом дошел до двери и взялся за ручку.
– Нет, не уходи так, – тихо позвал его Малфой. – Ты плачешь… и я думаю, что мы можем попрощаться как следует. Иди ко мне.
Трясясь от злости, Снейп подошел и встал рядом с Малфоем.
– Бедный Северус, ты весь дрожишь, – Люциус провел рукой по его щеке.
Снейп покрылся мурашками.
– Присядь ко мне на колени. Можешь меня поцеловать.
Он принялся целовать Малфоя, думая о дементорах. Наверное, с Люциусом им не повезло бы – у него просто не было души.
Через несколько минут Малфой слегка оттолкнул его:
– Странно, но сегодня ты как-то холоднее, чем обычно, Северус.
– Действительно, почему бы это? – сердито отозвался Снейп. – Может, я слегка расстроен тем, что мы не сможем побыть вместе несколько месяцев? А может, вообще никогда больше? Твоя жена тебя не выпустит из рук. Я бы ни за что тебя не отпустил.
– Ты просто ревнивый ребенок, – прошептал Малфой. – Ну же, расслабься, сейчас-то я с тобой.
Ну вот, он сидит в обнимку с Люциусом и не может даже мало-мальски удовольствие от этого получить.
Люциус расстегнул его мантию и стянул вниз брюки:
– Кажется, я просил тебя не надевать трусы! – и запустил в них руку.
Северус с опаской ждал, что будет: Люциус ласкал его обмякший член без всякого результата.
– Что случилось, Северус? – мягко спросил Малфой. – Что-то не так в школе?
Снейп снова задрожал от злости. Ну да, конечно, когда у него стоял, Люциус никогда не спрашивал о том, что происходит в школе. А теперь, когда Северус узнал всю правду, тот стал таким заботливым и человечным. Что ж, придется постараться, чтобы Малфой никогда не узнал правду.
– И-извини, Люциус. Я просто подумал о том, что твоя будущая жена такая красивая, а я… ну, эта часть моего тела совершенно непривлекательна. Как ты вообще можешь до меня дотрагиваться? – он перекатился через Малфоя и, глядя Люциусу в глаза, лег так, чтобы член не было видно.
А вот у Малфоя стоял.
– Глупыш, – пробормотал тот.
– Ну ладно, давай так. Расскажи мне, кого ты представлял, когда последний раз дрочил: ее или меня?
Снейп был готов к тому, что Люциус просто вышвырнет его из кровати, а потом – за дверь. Ожидал выкрика «не твое собачье дело!».
Он не предполагал, что Люциус прошепчет: «Да, мне нравится эта новая игра» и протянет руку, чтобы почти нежно погладить его.
Его член проявил вероломство, мгновенно напрягаясь, потому что Снейп уже несколько недель воздерживался, и рука Малфоя пришлась весьма кстати. Член Люциуса полностью встал и уперся ему в бедро.
– Последний раз, когда я мастурбировал, я лежал на кровати, воображая, как ты целых десять минут ползаешь передо мной на животе, – выдохнул Малфой, его член, казалось, стал еще больше и терся о промежность Северуса. Люциус принялся ритмично сжимать оба их члена одной рукой.
– А твой твердый, влажный член елозит по полу, собирая грязь и пыль, – продолжал Малфой, сделав паузу. Рука исчезла. Раздался какой-то чавкающий звук. Снейп приоткрыл глаза: Люциус облизывал свои пальцы.
– Когда ты смирился со своим положением, – продолжил Малфой, – я перевернул тебя на спину, глядя сверху вниз, на покрытого потом, грязью и смазкой, а ты смотрел на меня как на бога… – Люциус нежно провел мокрыми пальцами по яичкам Снейпа и по внутренней стороне его бедер, а потом протолкнул один палец в его отверстие.
Северус ахнул, когда Малфой со всей осторожностью ввел палец целиком и дотронулся до чувствительной точки внутри. И так несколько раз. Потом он протолкнул второй палец, но не очень глубоко, а чтобы достать до той же точки. Люциус завозился с чем-то, и тут Снейп испытал шок:
– Что это?
– Я просто подумал, что тебе может понравиться, – ответил Малфой, что-то вводя в него. Он умолк, работая пальцами, впихивая это – игрушку? – в Северуса, медленно и осторожно, растягивая его и лаская, действуя аккуратно, пока это не поместилось в нём целиком, не причиняя при этом боли. А потом он принялся трахать этим Северуса, медленно и размеренно, продолжая разговор.
– В моих фантазиях ты выглядел таким соблазнительным, таким готовым на все, желающим, чтобы тебя использовали, – резко выдохнул Малфой. – А знаешь, что мне хотелось с тобой сделать?
Снейп застонал, и в его стоне смешивалось недовольство, любопытство и желание.
– Мне хотелось наклониться над тобой и кончить прямо тебе в лицо, – ответил Малфой, выгибая спину и кончая.
Северус ощущал себя растянутым до предела, заполненным, готовым вот-вот излиться, а его мерзкий член, довольный оказанным вниманием, чуть не лопался от счастья. И при всём при этом Северус предпочел бы оказаться сейчас где угодно, только не здесь.
«Ненавижу тебя!» – думал он, кончая длинными струями, а его задница пульсировала и сжималась так сильно, что он стонал и извивался, желая получить еще больше удовольствия, волны которого снова и снова накрывали его с головой, пока он не выдохся так, что не мог пошевелиться. И вряд ли когда-либо сможет после такого.
– Ну вот, глупыш, – заворковал Малфой. – Так лучше? – он хихикнул и вытащил игрушку наружу, повозившись с ней немного.
«Всё равно я тебя ненавижу», – решил Снейп и признался себе, что оно того стоило. Его тело, предавшее его в самый важный момент, наслаждалось послевкусием страсти, радуясь тому, что его поимели.
– М-м, – промычал Снейп, чтобы ответить хоть что-то.
Люциус чмокнул его в макушку, почистив их обоих и кровать заклинаниями.
– Если тебе это поможет меньше расстраиваться, то, думаю, моя будущая жена не станет такой податливой и отзывчивой в том, что касается моих вкусов и желаний. Я буду скучать по тому, как мой маленький славный мальчик был готов удовлетворить любой мой каприз.
«А я ненавижу тебя за то», – думал Северус, извиваясь, – «что ты позволял мне получать удовольствие от той малости, что ты мне давал взамен».
Но у него снова стоял.
– Когда мы сможем это повторить? – спросил Северус, потому что именно такой вопрос он бы задал, останься всё по-прежнему.
Люциус хохотнул:
– Да хоть сейчас, если тебе угодно. Это поможет тебе продержаться.
Снейп начал было:
– Но на самом деле я не…
– Да ладно тебе, дай мне тоже как следует поразвлечься, – возразил Малфой.
– Я не собираюсь ползать по полу, собирая пыль, – заупрямился Снейп.
Люциус осторожно перекатил его на себя и усадил себе на колени:
– Дурачок, это же просто фантазии. Неужели ты считаешь, что где-то здесь может быть грязный пыльный пол?
Северус немного помолчал:
– Нет.
– Думаю, мое желание доминировать ты уже удовлетворил, – Малфой раздел его заклинанием и отложил палочку. – А сейчас мне хочется дотрагиваться до тебя, – Люциус вылил остатки смазки себе на ладони и потер одну о другую.
– Нет, я так не хочу, – закапризничал Снейп.
– Да-а? Правда не хочешь? – прошептал Малфой, безжалостно лаская внутреннюю сторону его бедер. – Ну же, покажи мне, насколько тебе это нравится. Притворись, что ты дрочишь наедине с собой, дай мне посмотреть, как ты себя дразнишь, наглый шалунишка.
Люциус был каким-то странным, и единственное, что соответствовало его обычному поведению – это властность.
Северус прикрыл глаза. Он взял в ладонь руку Люциуса, положил на своей член и показал то, о чем никогда не осмеливался говорить: как именно ему нравилось, в каком ритме, с какой скоростью, как надо большим пальцем оттягивать крайнюю плоть, сжимая при этом ладонью яички. В итоге Люциус до боли сжимал его член одной рукой, другой играя яичками, а сам Северус ласкал головку, так, как ему самому это нравилось. Снейп пытался не кончать как можно дольше, и от остроты ощущений у него поджались пальцы на ногах. Люциус ритмично ласкал его член и яички, а потом убрал руки.
Северус застонал, но не смог перестать ласкать себя до тех пор, пока Малфой не приказал:
– Стоп, подожди, убери-ка руки.
И Северус прекратил.
Малфой схватил его за запястья:
– Итак, сосредоточься на мне, – прошептал он. – И давай-ка попробуем вот так.
Одну руку Малфой просунул между бедер Северуса и нажал на яички, а кончиком пальца стал дразнить еще не до конца закрывшееся отверстие. Второй рукой он сжал член Снейпа у самого основания.
– Поглаживай свои бёдра руками, – предложил Люциус.
И Снейп так и сделал.
– Думай о том, что тебя ласкают три руки – твои бедра, твой член, твою задницу, твои яйца, прислушивайся к своим ощущениям.
Северус застонал сквозь сжатые зубы.
– А теперь подумай о четырех руках, и своей правой коснись себя в том месте, где тебе этого больше всего хочется. И еще ты должен покричать для меня, Северус.
Снейп сначала решил ласкать второе бедро, но потом подумал, что так будет слишком размеренно, да и не это место требовало его внимания. Он задел ладонью руку Люциуса и сжал головку члена, которой тот не касался.
Нет, он не вскрикнул – у него просто дыхание перехватило. Северус хватанул воздуха и замер, дрожа и корчась от наслаждения и нахлынувшего чувства освобождения.
– Я так понимаю, что тебе понравилось, а, глупыш? – спросил Малфой.
– М-м, – снова промычал тот в полудреме, смутно соображая, что, проснувшись, будет себя ненавидеть.
Через минуту, через час или через сколько там времени прошло Северус услышал шепот Малфоя ему на ухо:
– Она не стоит твоей ревности, Северус, я не люблю ее. Я люблю тебя. Настолько же, насколько и всех остальных.
Снейп почти поверил в это, несмотря ни на что, поверил на целую минуту. «Люциус опасен», – напомнил он себе, – «потому что он кого угодно в чем угодно убедит».
И снова задремал.
Раздался какой-то звук, и Малфой сгрузил его на кресло.
У двери стоял маленький домовик.
Люциус злобно глянул на него:
– Разве я разрешал заходить в комнату, пока мой друг еще здесь? Засунь свой язык в тиски в мастерской и сожми их два раза! И дождись меня, я посмотрю, как ты выполнил мой приказ – потребовал он, а потом обратился к Северусу: – Ну, и что ты так на меня уставился?
– Не слишком ли ты жестоко с ними обходишься?
– Да это всего лишь домашний эльф, Снейп, – ответил тот рассеянно. – Им нравится, когда с ними так обращаются. С людьми я же так не обхожусь… впрочем, дисциплина не помешает, так ведь? Это формирует характер. Я ведь никогда тебя не обижал, а?
Северус промолчал.
ГЛАВА 9
Через неделю Снейп получил результаты Т.Р.И.Т.О.Н.ов. Для сдачи он выбрал только два любимых предмета, потому что ему нужно было слишком о многом позаботиться, не считая школы. Он мог бы еще сдать, скажем, Арифмантику, потому что ему нравились чисто теоретические предметы, но решил не прерывать работу над зельями ради этого.
Несмотря на то, что ему приходилось отвлекаться на варку зелий для Волдеморта и на встречи с Люциусом, экзамены он всё же сдал неплохо. Ему была адресована записка от экзаменатора, принимавшего Защиту от Темных Сил, в ней говорилось, что с Северуса сняли 20 баллов за то, что он забыл, что это именно защита, и проявил нездоровый интерес к самим темным искусствам. И даже с учетом этого он неплохо справился. Результат по Зельям был «выдающийся», потому что сменился преподаватель, и новый к нему хорошо относился.
Северус был вполне доволен собой, пока его не увидел Поттер и не начал дразнить «тупицей-два-предмета». Сам он сдал экзамен по четырем не самым последним дисциплинам, выбрав в числе прочих Трансфигурацию, которую Снейп едва не завалил на С.О.В.ах. У Поттера были лучшие оценки в школе, и Блэк отстал от него всего на пару баллов.
«Ну да, конечно», – ядовито подумал про себя Снейп, – «когда ты кого-то задираешь, у тебя уходит на это гораздо меньше времени и усилий, чем на противостояние, когда задирают тебя».
Северус пошел поговорить с Дамблдором о том, что будет дальше.
– Что мне теперь делать, сэр? – спросил он.
– Простите, мистер Снейп, но что вы имеете в виду? – не понял вопрос директор.
– Я получил результаты Т.Р.И.Т.О.Н.ов, сэр. Я должен еще чего-то ждать, или я могу… покинуть стены этой школы?
– Думаю, гриффиндорцы готовят шумную вечеринку с алкоголем, чтобы отпраздновать окончание учебы, но я, конечно же, ничего не должен о ней знать. Но оставаться ради этого в школе совсем не обязательно.
– Спасибо, сэр, – Снейп глубоко вдохнул.
Первый глоток свободы за последние семь лет.
***
…Конечно же, он заблудился в Хогсмиде. Вся школа в течение учебы ходила сюда отдыхать, развлекаться, общаться, бродить по магазинчикам и пабам по субботам, а Снейп в это время или сидел в библиотеке, или, в последние годы, бывал у Малфоя. Его просто оглушили звуки и запахи, удивило то количество волшебников всех возрастов, которые суетились, носились туда-сюда и точно знали, куда им надо. Шум. Болтовня, смех, мяуканье, кваканье и уханье обрушились на него, оглушая. С запахами было еще хуже. Нет, ничем таким не воняло, просто у Северуса было слишком чувствительное обоняние, и он привык раскладывать запахи на компоненты. Вонь, аромат духов, запах еды и просто уличные запахи создавали неповторимое амбре: алкоголь, рвота, навоз, цветы, сено, какой-то остро-пахнущий краситель для ткани, сладкий сироп для конфет, закрепитель для фотографий, пот, луг, цыплята и какая-то еще едкая щелочь, от которой у него ноздри разве что внутрь заворачивались.
Он ретировался в какие-то аллейки, спустился вниз по проулку, в котором пахло камнем, и увидел маленькую, грязную табличку на двери: «Джек Истэри, нелицензированный модификатор памяти». Неудивительно, что такие не дают объявления в газету.
Вздохнув, Северус из хулиганства наляпал еще больше грязи на табличку и заторопился прочь, словно спешил сбежать с места преступления.
Он нашел какие-то комнаты в наем на первое время, и поселился там, первым делом вшив свою драгоценную коллекцию зелий в уменьшенных бутылочках в подол мантии.
Ночью Снейп проснулся, вынырнул из тяжелого сна без сновидений, оттого, что ему в голову пришла идея. Она была не очень привлекательная, но так он смог бы выбраться изо всей этой заварушки.
У него ушло целых три дня на то, чтобы вновь отыскать хижину Истэри, «нелицензированного модификатора памяти».
***
Северус постучал.
– Да? – голос был хриплым и грубым.
Сунув голову за дверь и узрев грязную, прокуренную комнатушку, Северус позвал:
– Мистер Истэри?
– Да, эт я, – Истэри продолжал оставаться на своем месте, к тому же продолжая курить. Северус едва различал его лицо сквозь густой дым, но, кажется, углядел налитые кровью глаза, седеющие волосы и черные зубы. Отлично. Очень не хотелось обращаться за услугами к кому-то симпатичнее себя.
– А вы не могли бы потушить сигарету, сэр? Очень уж она у вас крепкая… – попросил Снейп как можно вежливее, стараясь кашлять не очень громко.
Истэри затушил сигарету в большой пепельнице. В комнате совсем не было мебели – только стол да два стула. Впрочем, по стенам комнаты было очень много полок, на которых стояли маленькие бутылочки, явно не предназначенные ни для напитков, ни для зелий. В них было какое-то туманное серебристое постоянно бурлящее вещество, которое Снейп на глаз не смог определить, а потом заметил огромный омут памяти на столе и всё сразу понял.
– Не рботаю с млалетками, – предупредил Истэри, сплюнув коричневую мокроту в пепельницу. – Еси хошь подредактирвать воспминания о первм поцлуе, чтбы не кзался тким стремным, то вали отселва и пдрасти снчала. И знай: я о тебе усё вызнаю, птому что буду рыться в воспомнаниях твоих, – он вздохнул. – Ох, люди-люди, у вас бяда, а для мня эт единстнное развлчение…
Северус кивнул.
– Знашь, как пользваться омутом-то? – спросил Истэри и подтолкнул котел к Снейпу. – Кинь суда тока то, чо надо править.
Книги. Палитра с красками. Распределение. Зелья. Люциус. Секс. Мародеры. Придирки. Все, что не касается Волдеморта. Все воспоминания отправились в омут и были отданы модификатору.
– Ясн, ясн, – закатил глаза Истэри, заглянув в омут, – дашло до мня. Ты хошь, шоб гнусный высокмерный сучий сын пострдал за свои грехи, а?
– Что? Кто? Люциус? Нет, дело не в нем, – Северус удивился. Сосредоточившись, он выделил в памяти один-единственный разговор с Дамблдором, выжал его из себя и передал Истэри.
– Ты уверн? – спросил Истэри с сомнением, просмотрев воспоминание. – Ну, тоиссь, я мгу, кнешна, сделть иво ишшо гнуснее, ну ваще кусочще дерьма, просто. Ну там, типа, он тя изнасиловал или че-нить такое.
– Нет, – твердо ответил Северус. – В моей памяти слишком много воспоминаний, позволяющих догадаться, что я не был против. Но директор сказал, что если бы у меня было трудное детство, то он мог бы таким образом обосновать мою зависимость от того парня, и поэтому я смог бы рассчитывать на помощь.
– И чо? – спросил Истэри. – Чо ты от мня-то хошь? Гвори уж или прваливай, – и он сильно закашлялся.
– Я хочу, чтобы вы внесли в мою память воспоминание, будто бы мои родители были жестоки и равнодушны по отношению ко мне. Тяжелое детство.
Истэри молчал, вид у него был такой, будто он что-то задумал. И тогда Снейп вынул несколько галлеонов из кармана и отсчитал шесть.
– Ну лана, – с трудом выговорил Истэри между приступами кашля. – Ты и так знашь, што эт незаконно, так шо, дмаю, болтать направа-налева об этом не бушь. И о мне ни слова, смари.
– Да, конечно, – ха, пришел бы Снейп сюда, будь у него хоть малейшая возможность сделать это официально…
Северус подумал, что Истэри преувеличивал, говоря о сложности и опасности работы, потому что он всё сделал минут за пять.
Модификатор взял один из пузырьков с полки, вытянул из него одну ниточку-воспоминание и протянул его Северусу, держа волшебной палочкой. Всё это было неприятно, но такой уж была его работа. У Истэри хватило ума выбрать короткое воспоминание, которое не было само по себе жестоким, но судя по нему можно было сделать любые выводы об отношениях в семье. В этом воспоминании какой-то совершенно незнакомый Северусу мужчина кричал на какую-то явно испуганную женщину несколько минут подряд, а потом грозил кулаком ребенку, сжавшемуся в комочек в углу.
– Никово из ентих не знашь?
– Нет.
– Эт хрошо. Еси эти люди были б те знкомы, то эт уже кнфликт интресов. Тут, вощем-та, всё нзаконно, но мал ли, лучче перестрахваться, – Истэри опять глухо закашлялся.
Потом он выделил часть воспоминаний Северуса, присоединил к ним новый кусочек и словно бы сжал нити вместе большими пальцами, пытаясь втереть их друг в друга. Старая версия извивалась и всячески сопротивлялась, отторгая новую и не желая меняться.
– У тя очнь ум… этта… волевой, – сказал Истэри ворчливо. – Ты уверн, што всё же хошь эт сделть?
Снейп кивнул.
Минут через пять Истэри удовлетворенно крякнул и протянул воспоминание Северусу.
Было неожиданно неприятно видеть всегда спокойное лицо отца в незнакомых морщинах, искаженным от злости, было странно видеть свой большой нос на лице незнакомого темноволосого ребенка, сжавшегося в комочек в углу. А выражение ужаса на лице матери вообще ни на что не было похоже.
– Те нада буит к этму првыкнуть, что б воспомнание «село на место», – сказал Истэри, – а то не прживется. Думай об энтом. Вображай. Ви-зу-а-ли-зи-руй. Пусь прлипнет к тебе. Внуши себе, шо ты боисся отца.
– Что, прямо сейчас?
– Не, потом. Ну вот када у тя время буит посидеть да покумекать. Ну или када ты уже почти уснул, но ишшо не спишь. Не бери в голову факты, думай про то, как те было больно, и ты првыкнешь к ткой правде. Вспомни о чем-нить плхом и страшнм, што было в школе, а птом думай об отце, асциируй его с плохим и страшным.
Северус молча кивнул.
***
На то, чтобы фальшивое воспоминание прижилось, у Северуса ушла целая неделя, а то и две. Проблема была в том, что воспоминание казалось неубедительным, просто оно было настолько ярким, что затмевало все остальные воспоминания в его памяти.
Ночами ему снились кошмары про отца, который во сне делал то, чего никогда не случалось в реальной жизни, например, подвешивал его вниз головой, задирая мантию на ему голову, хотя на самом деле это сделали мародеры. Снейпу стало казаться, что отец и правда был жестоким, просто он забыл об этом, хотя где-то в подсознании это осталось.
Выносить это можно было только зная, что в любой момент можно вернуться к Истэри и вернуть всё как было.
Когда фальшивое воспоминание «село» на настоящие окончательно, Северус отправился к Дамблдору и показал его в омуте памяти, а следом за ним – воспоминание о том, как он рыдает на плече у Люциуса (тот кусочек, где он перед этим терся о бедро Малфоя и кончил, он вырезал, чтобы не травмировать психику директора).
Реакция Дамблдора была ожидаемой:
– Этого я и боялся, Северус. Люциус Малфой хладнокровно воспользовался твоей уязвимостью.
Пройдя проверку, Северус перешел к более насущной проблеме – разговоре о Волдеморте – и показал директору неотредактированное воспоминание о собрании с речью его светлости о том, чего он хотел добиться.
В кои-то веки говорил Северус, а Дамблдор его слушал, и когда он стал рассказывать о своих собственных невольных прегрешениях, директор сразу же уловил мысль и начал думать, как заполучить антидоты, хранящиеся у Волдеморта.
Дамблдор спросил, может ли Снейп прийти к нему через неделю.
На следующий день Северус бегом побежал к Истэри с легким сердцем.
Тот полусидел, пьяный, за столом, длинные волосы спадали в омут. Когда Северус его растолкал, тот удивился:
– А, эт ты. Никто никда сюды не вертался.
Прозвучало это как-то неутешительно…
– Я вернулся, чтобы вы всё вернули обратно.
Истэри уставился на него.
– С-сделайте всё как было, я заплачУ, – семья Северуса не была богатой, но он тратил так мало, что мог скопить за год немного денег. Учитывая, что деньги он обычно тратил только на книги и ингредиенты, а и то, и другое ему последнее время предоставлял Волдеморт, деньги, скопленные за последние два года, были почти не тронуты.
Истэри глянул на него:
– Ага, ну да, бедный маненький засранчк, – сказал он.
Нехорошее чувство закралось в душу Снейпа:
– Да ладно, вы же можете всё исправить! Я точно знаю. Люди всё время используют омуты памяти и модификацию, – да, что-то из этого было незаконным, но с памятью можно было сделать много всего абсолютно легального, и все об этом знали. Да и не так уж и трудно это было, чары модификации памяти то и дело применяли к магглам.
– Никак невзможно, – ответил Истэри. – Магией мона вправить память, коль она свежая. Чо ты думашь, магглам-та память сразу правят, по грячим следам, коли они чо не то увидят? Потму шо оно пока на пверхности лежит – сдул его, и усе, забылось.
– Но я же могу думать об этом, постоянно воспроизводить правильное воспоминание в голове, неужели нельзя повернуть всё вспять? – горячо настаивал Снейп. – Вы же рассказали, что делать, чтобы фальшивое воспоминание слилось с настоящими, так неужели я не могу разъединить их?
– Нее. Пробывал када-нить не думать о белом книзле? Если уж начал думать – то усё, уже не перстать. Потом када-нить это воспминанье подзабуится, но ты ж не думай, шо это буит так просто. Я твое воспминанье ручками сбирал, эт сложно, так мало кто умеет. Перестав пртивиться, твоя память приняла его, пустила унутрь. Ты ж постоянно дмал про это, рботал над собой. Спорю – у тя кошмары ночами были с папашей твоим у главной роли, те ж надо было пдсознание свое убдить, шо это усё правда. Так шо теперь это усё так просто не пройдет.
– Так вы действительно не можете его убрать? Даже если я заплачУ?
Истэри покачал головой:
– Звиняй, парниша, но я чесна не мгу ничо пделать. Ты так уверенно заяву кинул, шо хочешь фальшивые воспомнания, шо мне и у голву не пришло прдупредить, шо эт навсегда…
– Ладно, это не ваша вина, – вздохнул Северус. – Наверное, я сам должен был спросить заранее.
Говорить больше было не о чем.
***
Северус собирался навестить родителей, но передумал. Он лучше пошлет им подарки и письма, но не поедет домой до тех пор, пока воспоминания немного не сгладятся. Это была его проблема, родители не заслужили таких воспоминаний о себе, и Северус сомневался, что они его поймут. Но он не хотел ехать домой и вздрагивать от одного только вида отца, будто это был, по меньшей мере, Поттер.
Отправлено: 28.10.10 23:51. Заголовок: *** Во время следую..
***
Во время следующей встречи Дамблдор спросил:
– Что ты намерен делать далее, Северус?
– Я… Я еще не думал об этом, – его идеи закончились на том, чтобы предстать перед директором ребенком с хрупкой психикой.
Дамблдор строго посмотрел на него, сложив руки на груди:
– У меня есть предложение. Как насчет того, чтобы остаться преподавателем в школе на пару лет?
– В Хогвартсе, сэр? – н-да, глупый вопрос. Он не собирался оставаться здесь, просто хотел предупредить Дамблдора о планах Волдеморта и попросить у него помощи.
– Ты мог бы стать хорошим учителем, Северус. И неплохим шпионом.
– Нет, совершенно точно – нет. Я ненавижу детей. Я ненавидел детей даже тогда, когда сам был ребенком, – возмутился Снейп и вздрогнул, на ум пришло фальшивое воспоминание о забитом малыше в углу. Как бы он хотел от него избавиться, выбросить это из своей памяти…
Дамблдор снова сверкнул очками.
– Что? – огрызнулся Северус.
– Ну, с моей точки зрения вы до сих пор ребенок, мистер Снейп.
Тот пожал плечами. С точки зрения самого Северуса, он уже давно перестал быть ребенком, после всего того, что случилось за последнее время – Волдеморт, Люциус, мародеры, оборотень и фальшивые воспоминания сделали его значительно старше.
– Может, годика через два?
– Жена профессора Зельеварения изъявила желание покинуть нашу глухомань, и он нашел другое место, но оно освободится не сразу. Я могу тебя понять: ученикам, которые сами только окончили школу, не хочется сразу же возвращаться в нее преподавателями, – Дамблдор сделал паузу. – Кроме того, мы сможем пополнить запасы зелий Хогвартса, если ты, скажем, поедешь годика на два попутешествовать. За школьный счет. Профессор Слагхорн человек амбициозный, он увлекается частными проектами и никуда поехать не сможет. Кроме того, ты можешь со спокойной совестью сказать своим … знакомым, что уезжаешь, получив поощрительное вознаграждение и возможность посмотреть мир в качестве стимула для будущей работы.
Да, он мог бы насладиться последним глотком свободы, прежде чем начать преподавать в Хогвартсе, и одновременно избежать общения с Люциусом и Волдемортом, а также прочитать весь запланированный материал по окклюменции и заодно самому выбрать все нужные ингредиенты, а не пользоваться старыми, явно потерявшими свои свойства из-за долгого и не всегда правильного хранения.
– А зачем мне вообще становиться учителем? – вдруг спросил Снейп.
– Ради свободы, Северус. Свободы думать, говорить всё, что хочешь, ради передачи своих знаний. Пока ты следишь за детьми в классе, не давая им поубивать друг друга, и учишь их обращаться с твоими любимыми зельями, даже самых неприспособленных к этому, я даю тебе свободу думать что угодно и преподавать как тебе угодно, даже если наши с тобой методы разойдутся. Я дам тебе возможность составить свой собственный учебный план. Возможность варить любые зелья – по работе или в качестве исследовательской работы. Ты можешь представить какого-то другого работодателя, который предоставил бы тебе такие возможности?
Снейп покачал головой.
– Кроме всего прочего, остается еще Волдеморт. Возможность уехать даст тебе время, ты сможешь подготовиться к роли двойного агента и тщательно продумать свои действия: как внушить Темному Лорду, что ты работаешь на него и шпионишь за мной. Ты сможешь его дезинформировать, чтобы помогать нашей стороне. Ты можешь продолжать варить для него зелья, и, если у тебя не получится варить антидоты, с этим помогу тебе я.
– А вы готовы смириться с тем, что слизеринец будет на «вашей стороне»?
Дамблдор заморгал:
– Честно говоря, Северус, к большинству слизеринцев я испытываю недоверие, но тот факт, что из-за этого предубеждения четверть выпускников Слизерина каждый год примыкает к Темному Лорду… заставил меня изменить свое отношение. Я… доверяю тебе.
Северус ощутил, как кольнуло сердце.
– Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты, приступив к работе, стал деканом Слизерина, и тогда ты сможешь контролировать этот факультет и в случае надобности… защищать его учеников от пагубного влияния извне.
– Значит, вы всё же решили, что я достаточно настрадался в детстве, чтобы простить мне все мои грехи и начать доверять мне, – пробормотал Снейп.
– Это не совсем так, Северус, – твердо ответил директор. – Я лишь имел в виду, что ты не был виноват в том, что сделал с тобой Люциус Малфой. Он старше тебя. Он воспользовался своим положением и соблазнил ребенка.
Мир словно пошатнулся перед глазами Северуса и снова встал на место. Звук разбившегося сердца был не громче треска льда на поверхности лужицы, в которую невзначай наступили ногой. Что ж, так тому и быть. Подумаешь, его сердце – можно прожить и без него.
Пост N: 237
Зарегистрирован: 11.10.09
Откуда: Родная, Москва
Отправлено: 29.10.10 00:50. Заголовок: Я обязательно это ..
Я обязательно это прочитаю, чувствуется, здесь эпическое произведение, но не сейчас....организм уже требует отдыха. А читать хочется не "по диагонали", а, смакуя, удерживать каждый кусочек подольше на языке, чтобы запомнить вкус, запивая горячим, черным как ночь чаем, но обязательно без сахара, чтобы не искажать ощущения. Вам же не интересны оценки просто так, без прочтения?
Отправлено: 30.10.10 06:53. Заголовок: Очень тяжёлое и очен..
Очень тяжёлое и очень сильное впечатление. С каноном, конечно, совсем мало сопоставляется, в первую очередь, не поняла, что там с отцом Снейпа - ведь в книге "Кто есть кто..." он, кажется, обозначен как маггл, нет? Почему тогда Северус ни разу не вспоминает об этом, когда вдумывается в отношение Вольдеморта к магглам? Ну, в общем, есть там какие-то логические несостыковки. Но на фоне общего настроения и впечатления от фика - это мелочи. Примерно до середины, если не больше, казалось, что это будет ...ну, почти юмор. Достаточно лёгкий, ироничный стиль да ещё и рисунки такие милые, сказочные... Но потом от этого сочетания лёгкого абсурдного юмора и настоящей боли стало совсем тяжело. Северус в своём непонимании окружающих, в своей инакости - почти аутист, "Человек дождя". Словно у него атрофирована какая-то важная часть мозга, отвечающая за со-чувствие, за восприятие чужих эмоций. И с одной стороны, из-за этого и ему меньше сочувствуешь, отодвигаешь его от себя в приступе ксенофобии как нечто совершенно чуждое, почти нечеловеческое существо. А с другой - безумно, до слёз его жалеешь за ущербность, за то, как над ним издеваются и как его используют - и за то, что он даже не может отличить, когда его наконец НЕ используют, - за то, что он лишён чего-то необходимого, настоящего человеческого... Спасибо за выбор такого интересного фика и за перевод! И за рисунки, конечно)) 10/10
Фик. Иллюстрации оценивают в другой теме. Нет, фик, конечно, хороший. Но мне жалко переводчика - ему надо за такой труд медаль выдать. Да и какого-то ахного впечатления фик не оставил. На твердую четыре. Еще, конечно, мне не понравился Малфой, но за свою ИМХО я оценки не снижаю
dakiny, Illusion, спасибо! Художник команды очень рад вашим похвалам)).
мышь-медуница, ох ты, какой отзыв вдумчивый!
Снейп-аутист - чорд, как мы рады, что вы поняли этот образ именно так, как и задумывал автор! Этот фик был выбран нашим переводчиком, ориентируясь на отзывы и рекоммендации известных авторов англофандома, и все они говорили одно - в этом фике Снейп-аутист, его с одной стороны жалко по-человечески, а с другой - он не понимает, насколько всё хреново, потому что эмоционально недоразвит, и его приводит в восторг малейшее внимание со стороны Малфоя. Автор сама где-то в предисловии к фику говорила, что и хотела показать Снейпа-аутиста, который воспитывался в странных условиях и даже не понимал, насколько он отличается от других детей.
А про отца-маггла - насколько мы поняли, Снейп просто не причислял его к магглам. Магглы для него жили в соседних домах, пользовались электричеством, сотовыми, машинами и прочими маггловскими изобретениями, а его отец жил в мире волшебников. И если мать хотя бы рисовала волшебные картинки и общалась с другими ведьмами, то отец просто читал книги в библиотеке. Непонятно даже, кем он работал.
цитата:
Спасибо за выбор такого интересного фика и за перевод! И за рисунки, конечно))
Пожалуйста!
Augerey
цитата:
Еще, конечно, мне не понравился Малфой
Нам показалось, что здесь ну очень малфоистый Малфой - эгоист, нарцисс и приспособленец, который на полную катушку использует свои возможности. А ближе к концу фика он даже искренне жалеет Снейпа, когда тому это, увы, уже не нужно.
Отправлено: 30.10.10 23:37. Заголовок: О, ни фига себе)) А ..
О, ни фига себе)) А я ещё думала, писать ли всё это))) "Человек дождя" - просто фильм моей йуности, и как-то настолько образы Снейпа и Рэймонда совпали... Да, действительно, он мог просто и не осознать, что отец у него - маггл.
Ещё в первом комментарии хотела написать, потом застеснялась Я в первой же главе такое родство со Снейпом ощутила и так этим фиком прониклась - потому что как раз лет в 7-8 тоже увидела это охренительное произведение современного искусства, "Меховой завтрак" Мерет Оппенгейм, в каком-то мамином польском журнале по дизайну)) И на меня эти меховые чашка с блюдцем произвели неизгладимое впечатление)))))
малфоистый Малфой - эгоист, нарцисс и приспособленец, который на полную катушку использует свои возможности. А ближе к концу фика он даже искренне жалеет Снейпа, когда тому это, увы, уже не нужно.
О, ни фига себе)) А я ещё думала, писать ли всё это)))
Мерлин мой, вы ещё сомневались? Конечно писать! Вдумчивые комментарии - самое то, что нужно автору/переводчику.
цитата:
как раз лет в 7-8 тоже увидела это охренительное произведение современного искусства, "Меховой завтрак" Мерет Оппенгейм, в каком-то мамином польском журнале по дизайну))
Вау! Спасибо вам огромное! Мы нашли картинку, но не знали, кто создал этот "меховой завтрак". С вашей подачи сейчас дадим ссылку)).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 326
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Перевод хороший. А фик не понравился. Поэтому без оценок.
Кланяюс и шаркаю ножкой))) И с нетерпением жду следующих выкладок вашей команды)))
- участник сейчас на форуме
