Зеленый форум: HP Fanfiction

Эта ночь снова приносит разочарование. Разочарования так много, что оно, кажется, повсюду. В углах комнаты, под пологом постели, в карманах рабочей мантии и в кадке с Monstre Monstera. Разочарованием пахнет первый в этом сезоне цветок Magica Cor, им же горчит утренний чай.
Сегодня пришел очередной ответ из очередного магического архива. На этот раз Лондондерри.

Все это началось… Когда все это началось? Кажется, сразу после войны. Хотя нет. Тогда и в мыслях не было пытаться разыскивать Снейпа.
Невилл до сих пор помнит тот круговорот самых разнообразных чувств и эмоций, что захлестнули его сначала при известии о смерти Снейпа, потом – при известии о том, что его тело пропало из Визжащей хижины. В тот день, в день битвы за Хогвартс, ему было не до самоанализа, а вот потом…
Потом жизнь постепенно входила в мирное русло. Новый министр, новые порядки, старые друзья, старые мантии, новые мантии студента Британского Магического Университета, новые предметы, старая тоска, старые травмы, старая боль, новая боль…

Это было даже забавно – вдруг понять, что любишь того, кого ненавидел все школьные годы. Потом, в стотысячный раз прокручивая в голове свое тогдашнее состояние, Невилл осознает и поймет, что по юности лет просто спутал одно сильное чувство с другим. Просто не знал, насколько они близки. Просто не понимал.
Тогда же, будучи подающим большие надежды студентом первого курса кафедры изыскательской и практической гербологии, он не анализировал. Всего лишь в один из не самых прекрасных дней вдруг понял, что ему остро не хватает одного человека. Человека, от присутствия которого в своей жизни он страстно желал избавиться все годы учебы в Хогвартсе. Который одним фактом своего существования отравлял всю радость учебы для робкого и неловкого Невилла Лонгботтома.
В это было сложно – практически нереально – поверить. Но раз за разом, делая домашнее задание по зельям, листая школьные конспекты, просто сидя у окна кампуса глубоким вечером, Невилл невольно вспоминал…

Первый курс. Подземелья. Мрачный класс. Начищенные котлы, тигли, аптекарские весы, наборы крохотных, будто игрушечных, гирек. Они ужасно нравятся ему – смешному пухлощекому первокурснику. В кармане сидит Тревор. На парту впереди – знаменитый Гарри Поттер. Он в Гриффиндоре, и бабушка написала, что гордится им. И хотя в подземельях неуютно и даже страшновато, все равно. Жизнь прекрасна. Она продолжает быть таковой ровно до того момента, пока не хлопает входная дверь, и не взлетают от сквозняка портьеры. Он весь черный: мантия, волосы, глаза. Он ужасно страшный. Очень некрасивый. У него глубокий и одновременно резкий голос. Он наглухо застегнут на все пуговицы. У него резкие движения и колючий взгляд. Он подавляет. И Невилл, подавленный, совершает свою первую в долгой череде последующих ошибку в приготовлении зелья.

Второй курс. Он соскучился по Хогвартсу. Кажется, у него есть друзья. Любимая гербология. Новый преподаватель. Смешной. Но девочки от него в восторге. Показательная дуэль. Снейп. Снова ужасный Снейп. Нереально впечатляющий в своем неизменном черном глухом сюртуке и в боевой стойке.
Невилл тайком пытался повторять его движения, и огорчался до слез, понимая, что таким ему, Невиллу, не быть никогда. Снова уроки зельеварения. Усложненная программа, и словно гипноз под острым взглядом черных глаз.

Третий курс. Опять новый преподаватель ЗОТИ. Нервный Снейп, срывающийся по поводу и без. Груды испорченных ингредиентов. Горы начищенных котлов. Часы-часы-часы отработок. «Вы тупица, мистер Лонгботтом. Непроходимый и безнадежный тупица, портящий школьное имущество и мои нервы». Скрип его пера. Невилл моет котлы и изредка косится из-под спутанной челки на Снейпа, сидящего за столом и что-то непрестанно черкающего с свитках с домашними заданиями. «А этот, кажется, ваш, мистер Лонгботтом. Кто бы сомневался».

Пятый курс. Зелья. Парализующий внутренности страх ушел. Теперь его место занимает глухая ненависть. Он подтянулся. Сильно подтянулся. Он занимался летом. Так какого же боггарта он не замечает?! Снова ехидство, едкие оскорбления, перечеркнутые крест-накрест домашние работы, отработки-отработки-отработки-Мерлин-какой-у-него-четкий-профиль-ненавижу-сальноволосый-урод. Министерство Магии. Бой с Пожирателями. Завеса. Смерть Сириуса Блэка.
Невилл больше не боится. Совсем.

Шестой курс. Сюрприз. Зельеварение ведет Слагхорн. Успеваемость Лонгботтома резво ползет вверх, он ведь снова занимался летом. Только теперь это почему-то совершенно не радует. Снейп преподает ЗОТИ. Дождался. Думает, что в своей стихии. Но нет, Невилл знает, что его стихия среди колб и зелий, котлов и составов. Там он король, там он будто парит. Он прекрасен там. Бред. Прекрасен.
Сны. Главный цвет в них – черный.
Смерть Дамблдора. Невилл больше не верит.

Седьмой. Гарри Поттер в бегах. Снейп – директор. Пожиратели в школе. Ненависть, черная, как его глаза. Невилл ненавидит его. Не за убийство Дамблдора. Не за то, что вся школа находится под террором слуг Волдеморта. За то, что посмел оказаться настолько сволочью.
Меч Гриффиндора. Битва за Хогвартс. Волдеморт. Нагини.
«Три часа назад я убил Северуса Снейпа».
Бузинная палочка.
«… я убил Северуса Снейпа».
Победа.
«… убил Северуса Снейпа».

И ослепительным лучом надежды: «Его там нет, Невилл. Понимаешь? Тела нет!»

Воспоминания преследуют его постоянно. Иногда они рваные и перемешанные, словно части сложной семилетней мозаики. Иногда они тягучие и долгие, как часы отработок.
Студенту второго курса Магического Университета Лонгботтому кажется, что Северус Снейп был не таким уж ублюдком.
Бакалавр гербологии Лонгботтом все чаще вспоминает о длинных изящных пальцах и смоляных прядях. О тонкой талии, идеальной осанке и летящей походке. О глубоком голосе и закушенной бледной губе во время проверки ученической писанины.
Магистр гербологии и преподаватель соответствующего предмета в Школе магии и колдовства Хогвартсе Невилл Лонгботтом мастурбирует в душе, сдавленно шепча его имя.

Теперь профессор Снейп преследует его везде. Правда самому Невиллу больше нравится слово «сопровождает».
На уроке у первокурсников, глядя на то, как малыши с опаской и натугой тянут из горшков маленьких мандрагор, он посмеивается и тут же представляет, что Снейп стоит рядом. Как всегда, весь в черном, руки сложены на груди. На губах играет легкая усмешка. Невилл не очень хорошо представляет эту усмешку, но зато практически воочию видит блики солнца на черных, едва продернутых сединой прядях и чуть прикрытые усталыми веками глаза. Невиллу кажется, что профессор почти не изменился за прошедшие годы.
В себя он приходит лишь тогда, когда смешная гриффиндорская девчушка бойко дергает его за подол мантии: «Мистер Лонгботтом! Мистер Лонгботтом! Одна мандрагора упала на пол. Она не убежит?»

В Большом зале он раз за разом вспоминает годы своей учебы и постоянные косые взгляды в сторону преподавательского стола. Снейп обычно сидел справа от Дамблдора. Ел мало. Говорил с коллегами неохотно. И постоянно обшаривал цепким взглядом галдящую толпу учеников. Тогда Невилл чувствовал себя ужасно неуютно под этим присмотром. Сейчас же многое отдал был за один такой взгляд.

Он просит у Макгонагал разрешения открыть комнаты Снейпа. Минерва долго смотрит на него с нечитаемым выражением лица, потом выдвигает ящик своего рабочего стола и, произнеся призывающее, выдает ему самый обыкновенный ключ. Массивный и чуть шершавый на ощупь.
Отвечая на его безмолвный вопрос, она кивает совершенно седой головой: «Именно. Никаких запирающих. Слишком много было бы желающих попробовать их снять. Просто ключ».
Уже когда он стоит в дверях, она окликает его голосом, в котором больше мягкости, чем когда-либо: «Невилл, зачем тебе это нужно?»
Он не находится с ответом. Можно было бы что-нибудь соврать. Но ему кажется, что это было бы предательством по отношению к Снейпу. Поэтому он неловко пожимает плечами и спешно ретируется из директорского кабинета.
К покоям Снейпа он решается подойти только через два дня.

Когда ключ неожиданно мягко и беззвучно поворачивается в скважине, сердце Невилла колотится, как пойманная птаха.
За дверью пусто и темно. Сильно пахнет травами.
Он почему-то не решается произнести: «Люмос!» Кажется, что даже самое простое заклинание может разрушить эту атмосферу. Здесь все дышит памятью о нем.
Невилл идет вдоль стены, слегка касается пальцами каминной полки. Странно, но пыли нет нигде. Пылеотталкивающее? Возможно. Это было бы очень в духе Снейпа. Полная стерильность.
Он мнется в нерешительности, но потом аккуратно садится в хозяйское кресло возле камина и вдруг понимает, что хочет сидеть в нем всю оставшуюся жизнь. Несмотря на чопорные формы, оно потрясающе уютное. Мягкое. И, наверное, ему кажется, но оно как будто даже еще хранит остатки тепла прежнего владельца. Это, безусловно, фантазии, но в последнее время он только и делает, что фантазирует, придумывает то, чего никогда не было и не могло быть, обманывает себя и окружающих. И, что самое страшное, делает все это с огромным удовольствием.

Он долго думает, прежде чем решается войти в святая святых – профессорскую спальню. Тут, как и в остальной части покоев, все тоже очень лаконично и строго. Все, кроме неожиданно широкой кровати под темно-зеленым бархатным балдахином.
Невилл подходит к ней и, содрогаясь от собственной наглости, откидывает в сторону покрывало. Садится на край. Выдвигает ящичек прикроватной тумбы. Там куча сваленных как попало свитков, перья, походная чернильница… Он наугад вытягивает один.
«… зелье весьма нестабильно, поэтому нуждается в постоянной регулировке чарами. Это является значительным минусом разработки, тем не менее, в условиях постоянных отрицательных температур стабильность повышается, а сам состав максимально эффективен при обморожениях верхних и нижних конечностей…»
Дальше Невилл не читает, потому что на полях рабочих записей вдруг видит зачарованную картинку. Маленький человечек в мантии и полосатом галстуке, зажмурившись, что-то аккуратно опускает в пузатый котел, который немедленно взрывается. Сбоку проставленные четким снейповским почерком две буквы: «NL». А чуть ниже надпись «недотёпа», изукрашенная легкомысленными вензелечками.
Чтобы осознать увиденное, Невиллу требуется не меньше пяти минут.
Снейп. Северус Снейп. Слизеринский декан. Рисовал его, Невилла Лонгботтома, посредственного гриффиндорца, на полях своих рабочих свитков. Не просто рисовал, а зачаровывал рисунок на движение. А потом приписывал к нему ласковое прозвище, украшая его завитушками.

Невилл, забывшись, со стоном откидывается на постель. И вдруг осознает, что он лежит в постели Северуса Снейпа. Именно там, где так страстно желал оказаться последние несколько лет. С легким запозданием он понимает, что Снейп лежал на этих самых простынях. Спал здесь. А возможно, не только спал.
Последняя мысль заставляет вспыхнуть щеки, а сердце – заколотиться о ребра. Стоит только представить, ЧЕМ мог заниматься Снейп в этой постели, как возбуждение накатывает волной.
Воображение – чертово воображение – тут же подкидывает образ Снейпа, обнаженного, худого и бледнокожего, с выступающими ребрами и тазовыми косточками, выгнувшегося дугой, с закушенными губами и зажмуренными от удовольствия глазами.
Невилл, как во сне, распахивает полы мантии и приспускает брюки. Не думая о том, что находится в чужих комнатах, что входная дверь открыта, что сюда может зайти кто угодно, вплоть до Макгонагал, решившей все же проверить, что понадобилось Лонгботтому в покоях бывшего директора.
«Он тоже делал это здесь. На этом самом месте. Он ведь мог делать это, думая о тебе…»
Он мастурбирует, вжимаясь спиной в снейповские простыни, и кончает, пытаясь представить себе, как мог бы выглядеть его член.
Вымотанный, Невилл засыпает тут же.

Кресло бывшего декана Слизерина переезжает в его комнаты на следующий день.
Пергамент он, бережно сложив, уносит с собой тем же утром.

Это безумие длится и длится. Ему понадобилось еще три года, чтобы понять, что ему нужен этот человек. Что он хочет хотя бы объясниться с ним. Да просто увидеть его еще раз. Удостовериться в том, что тот жив, а потом хоть herba не расти.
И еще полгода, чтобы признаться в этой малости себе самому.
Написание первого запроса заняло всего один вечер.

Он рассылает запросы с регулярностью раз в три дня. Участки аврората, магические архивы, хранители книг регистрации магического присутствия… Магический Бирминген, магический Белфаст, магические Глазго, Кардиф, Ливерпуль…
«Мистер Лонгботтом, с сожалением сообщаем вам…»
«Мне очень жаль сэр, но…»
«… никогда не появлялся…»
«…никого похожего»
«…вот уже сорок три года…»
Разные по виду, но совершенно одинаковые по содержанию пергаменты копятся на его столе неопрятной горкой. С каждой незнакомой совой он все больше утверждается в мысли, что больше не будет писать, больше не будет направлять, больше не будет искать его. И снова пишет, направляет. Ищет.

Невилл садится в глубокое, то самое, перенесенное из его покоев, кресло. По-мальчишески подбирает ноги, одергивая заминающуюся мантию. Изогнутый бок колбы с экспериментальным удобрением причудливо искажает его осунувшееся лицо. Он теперь и сам бы себя не узнал. Невилл слабо улыбается, но изломанное отражение выдает почти оскал. Он отворачивается и тянется за пером.
Тело не найдено. Портрет не двигается. Он будет искать.

Следом за темнотой снова приходит тишина. Тишины так много, что, кажется, она везде. И темнота тут ни при чем. Тишина безраздельно властвует в небольшом особнячке с видом на Северное море. Магический Абердин – вообще тихое местечко, не в пример своему маггловскому двойнику.
Его день скучен, насколько только может быть скучен день мага, практически лишенного возможностей. Необратимые процессы, невозможность ремиссии… Он все это знает в миллион раз лучше старенького абердинского колдомедика. Один из сильнейших волшебников магической Британии сейчас беспомощен, как четверокурсник! Всех сил хватает лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме, не уподобляясь магглам. О зельеварении пришлось забыть. О настоящем зельеварении, конечно. Противопростудное зелье он к таковому не относил уже на втором курсе собственного обучения.
Магический регистратор – эта профессия… успокаивает его. Она не мешает. В Абердин не так часто прибывают новые маги. Она не отвлекает от мыслей о нем. Слишком много в ночной тишине этих мыслей.

Непосвященный не знает, что поисковая каминная сеть едина.
Непосвященному неоткуда узнать, что любой запрос дублируется необходимое количество раз и рассылается во все точки.
Тому, кто никогда не интересовался принципами регистрации магического присутствия, неизвестно, что колдорегистраторы сами забирают «свои» запросы, отзывая их из общего поиска, с тем, чтобы дать ответ самостоятельно.
Никто и не подумает, что система, работавшая годами, так существенно нуждается в доработке.
Сухопарый короткостриженный мужчина в черном одеянии с высоким воротом задумчиво вертит в руках очередной пергамент. Все они сложены аккуратной стопкой на его столе. Одинаковые по виду и совершенно идентичные по содержанию.
Тщательно отполированный никелевый тигель отражает сухую неприветливую маску. Этим его не удивишь. В прошлом Северус Снейп, а сейчас Ангус Смитт равнодушно отводит взгляд от своего отражения и тянется за пером.
«Уважаемый мистер Лонгботтом, с великим сожалением сообщаю…»