Зеленый форум: HP Fanfiction

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»

Замок ждал его у монастыря Мон-Сен-Мишель, как Дамблдор и обещал. Темный, тихий, но ничуть не враждебный. По крайней мере, опасности Геллерт не чувствовал. Наоборот, редкие светящиеся окна, казалось, призывно подмигивали незваному гостю. Он медленно ступал по каменным плитам, осторожно оглядываясь. Заросли шиповника смыкались за спиной, кусты переплетались ветвями. Еще сотня шагов – и Геллерт оказался на просторном дворе перед замком.
В волшебном фонтане кто-то негромко плескался. Геллерт ускорил шаг: ему не улыбалось встретиться с вожоттой или еще каким чудищем из тех, что утаскивают детей в воду и скармливают рыбам. Конечно, маловероятно, чтобы кто-то пустил такое плавать в школьном фонтане... но кто Альбуса знает? У него всегда было своеобразное чувство юмора. Особенно если учесть увлечение сказками. Их совместное увлечение.
Геллерт поднялся по лестнице и остановился перед крепкой дубовой дверью. Через пару мгновений дверь со скрипом распахнулась, приглашая войти. Внутри замок был так же тих, как и снаружи. Пустые лестницы, залы и коридоры.
И тут из глубины замка донеслась негромкая, нежная мелодия. Она наполняла пространство, проникала повсюду и звала за собой.
«И феникса с собой притащил, – фыркнул про себя Геллерт. – Хвастун несчастный».
Он ускорил шаг. Прошел по длинному коридору, освещенному факелами, и оказался в небольшой круглой комнате с золочеными стенами и потолком. Судя по огромной кровати с пурпурным балдахином, трюмо у дальней стены и платяному шкафу, это было что-то вроде гостевых апартаментов. На окне, обрамленном шторами того же цвета, что и балдахин, стояли тяжелые керамические горшки с ярко-алой геранью. Устроившись на одной из распахнутых дверей шкафа, пел Фоукс.
Альбус сидел на краю постели. Рыжие волосы его так сияли, что даже золото вокруг казалось тусклым и бледным. Ярко-голубые глаза смотрели пронзительно и чуть-чуть насмешливо.
– Наконец-то. Я заждался.
– Приятно слышать.
– Тебя что-то задержало?
– Я долго думал про пятьдесят галлеонов. Никак не мог решить, чего мне хочется: чтобы ты проиграл их или наоборот.
– И ты решил сделать мне приятное? Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
Геллерт наконец перешагнул порог и подошел к своему бывшему другу. Тот продолжал сидеть, только чуть поднял голову, чтобы лучше видеть гостя. Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Фоукс умолк.
– Где же все? – наконец не выдержал Геллерт. – Почему в замке пусто? Ты лишил зрителей удовольствия видеть мою победу!
Альбус засмеялся.
– Очень люблю твою самоуверенность. Я по ней соскучился.
– Не могу сказать, что соскучился по твоей манере уходить от ответа, – солгал Геллерт, прекрасно понимая, что ложь его очевидна. – Так где все? Мадам Ориньоль распорядилась эвакуировать детей из замка? Опасается, что я здесь камня на камне не оставлю? Зря. Во-первых, мне не нужны в качестве трофея развалины. Во-вторых, я, конечно, польщен такой верой в мои безграничные возможности, но это излишне. Я предпочитаю более эффективные и экономные методы.
– Я помню, – негромко произнес Альбус.
– Только не говори, что тебе это не нравится.
– Я не уверен, что это нравится тебе самому. Иногда хочется продемонстрировать все свои способности сразу... так ведь?
– Может быть. И ты опять уходишь от ответа. Я спросил, где все.
– А ты как думаешь?
– Вечно ты отвечаешь вопросом на вопрос.
– Ох, Гил... Ночь же на дворе. И потом, сегодня замок синхронизируется с местным временем. Именно поэтому стала возможна наша с тобой встреча. Все обитатели Бобатона спят. Кроме мадам Ориньоль. Она, как я и обещал, притворилась, – Альбус улыбнулся. – Но она нам не помешает.
– Ты просто не хочешь, чтобы у моего триумфа были свидетели.
– Есть некоторые вещи, – лукаво произнес Альбус, – которые лучше делать без свидетелей. И не волнуйся, всемирная слава тебя не минует.
– Тебе прекрасно известно, что славы я не ищу! – Геллерт медленно, но верно начинал заводиться всерьез. – Я ищу справедливости. Для себя, для тебя. Для волшебного мира.
– Я помню. Ты все делаешь ради всеобщего блага.
Он взорвался.
– Не смей! Не смей надо мной шутить! Это ты придумал эти слова! И ты же их предал! – Он перевел дыхание, а потом тихо и зло продолжил: – Ты предал меня.
Альбус молчал и больше не улыбался. Проклятье! Сколько лет Геллерт мечтал стереть с его физиономии эту непонятную издевательскую улыбочку, а теперь, когда она исчезла, ему стало до тошноты плохо.
– Что ты молчишь? Ну же, скажи мне, что все не так. Что я виноват в смерти Арианы, что это я тебя бросил! Скажи мне, что я неправ! Ну? Мне ведь больше не от кого это услышать! – он снова сорвался на крик. Потом выхватил из кармана Старшую палочку и сунул Альбусу под нос: – Смотри, я нашел ее! Для кого я, спрашивается, все это делаю?!
Альбус помолчал, разглядывая палочку, потом медленно улыбнулся. И Геллерту сразу стало легче.
– Ты ее все-таки стащил.
– Что?
– Признаться, я не ожидал, что у тебя получится. Поздравляю.
– На кой ляд мне твои поздравления? Я хочу, чтобы ты сказал мне, что делать. – Он отвернулся, пытаясь взять себя в руки. – Чтобы все было как раньше.
– Опасаюсь, что это невозможно. – Альбус вздохнул. – Хотя в Бобатоне нет времени, во всех остальных местах оно все-таки есть. А люди и вещи с годами меняются.
– Ты всегда был буквалистом, – Геллерт резко обернулся. – Ладно, давай по-твоему. Битва так битва.
– Вечная? – Альбус склонил голову набок.
Геллерт растерялся.
– Я тебя не понимаю. Опять.
– Ты что-то такое писал про вечную битву. Учитывая, что теперь в твоем распоряжении еще и палочка... что тебе еще нужно?
– Да ну тебя с твоими идиотскими шуточками! – окончательно выйдя из себя, он схватил Альбуса за грудки, встряхнул и повалил на спину. – Сколько можно надо мной издеваться! Мне нужен ты!
Пуговицы со стуком покатились по полу, где-то что-то громыхнуло, рассыпав по всему этажу гулкое эхо. Тяжелые занавеси балдахина затрещали, попавшись под горячую руку, по потолку побежали зарницы. Фоукс издал мелодичную трель и исчез во вспышке пламени.

~*~*~*~

Они лежали на постели, растрепанные и запыхавшиеся, и смотрели в золоченый потолок через обгорелые дыры в балдахине.
– Это ты его прожег?
– Понятия не имею. А что?
– Ничего. Просто так. Мне интересно, кто будет возмещать убытки мадам Ориньоль.
– По традиции, убытки возмещает проигравший.
– А кто-то проиграл? – Геллерт приподнялся на локте.
– Ты сомневаешься?
– Я-то? Я никогда не сомневаюсь.
– В себе.
– И в этом тоже. Зато ты сомневаешься за нас обоих.
– Должен же кто-то это делать.
– Знаешь, – задумчиво произнес Геллерт и снова улегся, удобно пристроив голову на плече бывшего друга, – не так давно жил в Вене один исследователь.
– И? – по голосу Альбуса слышно было, что он улыбается.
– Он довольно много любопытных вещей написал о палочках. И о природе связи между палочкой и ее владельцем.
– Да что ты говоришь?
– Тебе неинтересно?
– Мне очень интересно. Мне интересно все, что ты рассказываешь.
– Так вот, суть в том, что определяющая характеристика человека – наличие у него палочки.
– Дай угадаю. И еще ее длина.
– Эл, нельзя же быть таким прямолинейным. Длина тут ни при чем. Палочка или есть, или ее нет.
– С этим трудно поспорить.
– Не перебивай.
– Ладно. Все зависит от палочки. Ну и что?
– И ничего. Те, у кого есть палочка, кардинальным образом отличаются от тех, у кого ее нет.
– И последние неизменно завидуют первым, – фыркнул Альбус.
– Откуда ты знаешь? Ты читал?
– Нет. Догадался. Продолжай.
– Он полагает, что мы самодостаточны, потому что у нас есть палочки. Что мы всю жизнь взаимодействуем с миром с их помощью. В каком-то смысле мы – это наши палочки.
– Очень похоже на правду. Особенно учитывая текущее положение вещей.
– Что ты меня все время перебиваешь?!
– Прости, я больше не буду.
– Он пишет, что больше всего на свете мы боимся потерять палочку, и отсюда все наши проблемы. А если мы ее все-таки теряем...
– Как это – теряем? – Альбус вздрогнул.
Геллерт опять приподнялся на локте и недоуменно посмотрел на собеседника.
– Ну просто – теряем. В лесу, например. Или в поединке. А что такого?
– По-моему, – расплываясь в улыбке, сказал Альбус, – мы с тобой говорили о разных палочках.
– Что?
– Да нет, ничего. Продолжай, пожалуйста, я тебя внимательно слушаю.
– Странный ты все-таки.
– Да уж какой есть.
– Так вот, если мы ее все-таки теряем, то начинаем тосковать, метаться, искать другую, создавать ее изображения или просто что-то, что может нам возместить ее отсутствие...
Альбус, запрокинув голову, принялся неудержимо хохотать. Его рыжие волосы гривой разметались по постели, а смех рассыпался по комнате, словно ворох медных колокольчиков.
– Что я такого сказал? – обиделся Геллерт. – Ты опять надо мной издеваешься, да?
– Нет, – Альбус принялся отирать со щек слезы, – просто я уже лет тридцать так не смеялся. Никто, кроме тебя, не умеет так поднять мне настроение.
– Я счастлив. Мне продолжать?
– Конечно. Я очень люблю тебя слушать.
– Ты помнишь, что говорится в легенде о Дарах?
– Разумеется. Хозяином Старшей палочки становится тот, кто одолел ее предыдущего владельца.
– Так вот, мне кажется, что это очень согласуется с трудами того человека. Если мы и наши палочки – одно и то же, то тот, кто сильнее...
– Ты уверен? – внезапно прервал его Альбус совершенно серьезным тоном.
– В чем?
– В том, что важно, кто сильнее, а не у кого мощнее палочка?
Геллерт задумался.
– А как это можно проверить?
– Элементарно, друг мой. Можем поставить эксперимент прямо сейчас...

~*~*~*~

За окном с геранью было все так же темно. Балдахин пострадал еще больше, в нем прибавилось дыр, а пятна сажи на ткани составляли причудливые узоры. Вернувшийся Фоукс тихо дремал на дверце шкафа. Теперь уже Альбус лежал, положив голову Геллерту на плечо. Геллерт, обнимая его, задумчиво чертил пальцем знак Даров у него на предплечье.
– Ну что, каков будет вердикт?
– А?
– Каков вердикт, я спрашиваю? Насчет палочек.
– Гил, ты знаешь, что меня больше всего огорчает?
– Нет. Что?
– Что ты не понимаешь шуток. Совсем.
– Думаю, я переживу. Тем более что я не понимаю только твои шутки.
– Ты уверен?
– Да. Конечно уверен. А что?
– Да нет, ничего. – Альбус помолчал. – А ведь я тебя предупреждал.
– О чем? Где?
– Обо всем. В письмах.
– Эл, что ты несешь?
– Я спрашивал, готов ли ты к... новым и непривычным для тебя битвам. Помнишь?
– Помню, – глухо ответил Геллерт после долгой паузы. – Понятно. Спасибо, что разъяснил.
– Ох, Гил...
– Не надо. Не смей.
– Хочешь, мы просто обо всем забудем?
Некоторое время Геллерт лежал молча, пристально разглядывая потолок. Потом медленно улыбнулся.
– Нет. Что сделано, того не воротишь. И потом, все было честно.
– Теперь я и сам в этом не уверен.
– Ничего, – фыркнул Геллерт. – Зато я уверен. Нет, пусть все остается как есть.
Альбус стиснул его пальцы.
– Я всегда знал, что на тебя можно положиться.
Геллерт засмеялся. Ему стало легко и радостно, словно когда-то давным-давно в Годриковой Лощине.
– Как ты думаешь, еще что-то можно исправить?
– Боюсь, что нет, – Альбус помотал головой, и его волосы пощекотали Геллерту шею. – Слишком поздно. Я могу разве что попросить мадам Ориньоль...
– Не надо, – резко оборвал его Геллерт.
– Ну почему? Замок же тебя впустил... И даже позволил издеваться над мебелью, – Альбус кивнул на злосчастный балдахин. – Мне кажется, он тебя с удовольствием примет.
Фоукс отозвался счастливой трелью со своего насеста на шкафу.
Альбус тем временем продолжил:
– Начнешь преподавать что-нибудь... думаю, курс боевой магии в твоем исполнении будет более чем популярен.
Геллерт фыркнул.
– Не говори чепухи. Если я соглашусь, родители заберут из школы всех учеников. И останется твоя мадам один на один со своим суженым.
Альбус улыбнулся.
– И с тобой, не забывай.
– Угу. То-то будет весело.
– Из тебя вышел был отличный преподаватель...
– Из меня вышло бы преотличнейшее пустое место. – Геллерт уже не улыбался. – Ты же прекрасно понимаешь, что здесь от меня не останется ни-че-го. Я не могу.
Альбус промолчал.
– Эл, не вешай нос. Я выберусь, ты же меня знаешь. И не из такого выпутывались. А кое-кому пришло время играть в открытую.
– Гил...
– Я надеюсь, ты будешь меня хоть иногда навещать. Или писать письма.
– Гил! Я тебя сейчас придушу.
– Пробовал уже. Не вышло.
– Ты так долго издевался над Европой, что, опасаюсь, я немногое смогу для тебя сделать. Все слишком далеко зашло. Но я постараюсь.
Геллерт рассмеялся.
– Да брось ты! Что за похоронный вид? Великому победителю ужасного темного мага Гриндельвальда и не такое позволят. Кстати, спорим, об этом напишут на твоей карточке от шоколадных лягушек?
– Спорим. На пятьдесят галлеонов.
Извернувшись, Геллерт больно пнул его по ноге.
– Только я хотел сказать, что ты научился изящно проигрывать... Но ты, пожалуй, прав, друг мой. Нечего тебе в этом замке делать.
– Заткнись!

~*~*~*~

Когда синхронизированные часы в директорском кабинете пробили шесть утра, Альбус Дамблдор покинул Бобатон. Кусты шиповника расступались перед ним и смыкали ветви за его спиной. Фоукс сидел на плече, а в кармане мантии лежала Старшая палочка. Теперь хозяин у них был один.
Замок пробуждался ото сна. В коридорах появились дети: кто спешил на уроки, кто играл в жмурки или прятки... В конюшнях заржали пегасы, заворковали голуби под крышей. В каминах загудел огонь. Фонтан зажурчал веселее.
Только Геллерт ничего не слышал. Он сидел на краю фонтана и глядел в заросли цветущего шиповника.
У него было странное ощущение, что, безнадежно проиграв, он выиграл что-то непредвиденное, чудесное и неведомое. И Геллерт понятия не имел, кого винить... или благодарить: заколдованный Бобатон, Альбуса или себя самого. В одном он не сомневался: его Альбус лучше всех на свете. Во всяком случае, ни для кого больше Геллерт не решился бы на такие безумства.
Он поднял голову и посмотрел в сияющее небо. И улыбнулся. Вряд ли найдутся поэты, которые сложат песни об их с Альбусом поединке. Но и не надо. Некоторые вещи должны происходить без свидетелей. Мало ли, вдруг дело зайдет слишком далеко.

~ Конец ~