Зеленый форум: HP Fanfiction

Умиротворяющий бальзам влияет на Драко слабо. Эффекта хватает только на то, чтобы ненадолго взять себя в руки. Сейчас Драко стоит, слизывает с губ горьковатый вкус и отрешенно думает о шансах убить Дамблдора. О небольших шансах. О совсем маленьких. Под воздействием зелья можно признаться себе, что старик пугает до дрожи. И от этой мысли совсем не хочется разбить о стену костяшки пальцев. Ну, разве что чуть-чуть.

В ладони Драко дрожит крошечная склянка с тягучей желтой жидкостью.

Он был дома, когда Фенрир забирал мать. Рядом с оборотнем тяжело шелестела Нагини. «Чтобы ты мог сосредоточиться на задании нашего Господина», – ухмыльнулся Сивый почти ласково – и посмотрел на Нарциссу.

Драко облизывает губы. И залпом опрокидывает в себя содержимое склянки. Пальцы на ногах поджимаются, в их подушечки больно впиваются тысячи мельчайших иголочек, а кожа словно покрывается ледяной пленкой. Двадцать четыре часа холода. За это время многое решится. Драко нащупывает потайной карман мантии и переводит дух.

Страшно. Страшно-страшно-страшно.

Первый шаг – это отец. Дверцы Исчезального шкафа ходят ходуном.

Второй шаг – мать. Рука нервно сжимает палочку.

Драко смахивает с бровей пот. Нет второго шага – нет Малфоев. Все просто. Сказочная арифметика для маленьких волшебников.

Выручай-комната, подстраиваясь под его настроение, меняет цвет стен с красного на черный. Хогвартс давит на плечи каменной глыбой. Хочется лечь на холодный пол, раскинуть руки и никогда больше не двигаться.

Сигнальное заклинание заставляет подойти к Исчезальному шкафу. Двери распахиваются, и Драко отступает в сторону. Люди в белых масках выступают из тьмы, заполняют Выручай-комнату. Запах чужих мантий и тяжелое дыхание пришельцев вызывают отвращение. Драко вздергивает голову и, сдерживая дрожь, говорит скучающим голосом:

– Добро пожаловать в Хогвартс, господа.

Высокий маг с кривым лицом осматривается, шумно фыркает и приказывает:

– Мы знаем, что делать. Займись, наконец, стариком, ты.

Драко сглатывает, стараясь держаться подчеркнуто безразлично. Неторопливо, словно его совсем не пугают люди и даже – он мысленно сплевывает, украдкой окинув взглядом Фенрира – нелюди, проходит к своей сумке и достает Руку Славы. Пригодится. Он уверен, что за выходом следят. Затем так же медленно подходит к двери и толкает створки.

Смехотворный гриффиндорский патруль, состоящий из недоумка Лонгботтома и двух Уизелов, в полном составе разевает рты. Драко зло кривится, выуживает из кармана бумажный пакетик и рассыпает в воздухе черный порошок. Коридор окутывает кромешная тьма. Хоть какая-то от рыжей семейки польза. Сфера, покоящаяся в Руке славы, начинает светиться и позволяет видеть почти все. Гриффиндорцы бестолково топчутся на краю темного облака, смешно вытягивая шеи.

Драко тихо выводит каждого из Пожирателей, задает направление и возвращается за следующим. Когда Выручай-комната пустеет, он глубоко вздыхает и отправляется к кабинету директора. Где-то в стороне слышатся растерянные возгласы. Плевать на грифферов. Впереди второй шаг. Ледяные иголочки добираются до колен. Холодно.

От Порошка перуанской мгновенной тьмы зудит где-то под переносицей, но чихать ни в коем случае нельзя. И Драко дышит через рот. По спине стекают холодные, липкие ручейки страха.

Кто-то вырывает у него Руку славы, хватает за плечо и тащит, волочет по коридору, заставляя задыхаться и материться сквозь зубы. Драко шарахается, пытается стряхнуть с себя железную руку и узнает человека.

– Макмиллан, – шепчет Малфой едва слышно, – пошел вон.

Коридор окутывает черная дымка, сквозь которую можно разглядеть искаженное от ярости лицо, приглаженные белые волосы. Костлявое плечо под пальцами дрожит. Эрни тянет Малфоя к себе, обхватывает одной рукой и затаскивает в узкий проход. Глядя в совершенно безумные, почти белые глаза, Эрни понимает – куда бы Малфой ни торопился – это подождет.

Пальцы Драко ледяные. Они с неожиданной силой сжимают руку Эрни, и Малфой вырывается. Почти. Эрни нащупывает дверь, толкает массивную створку и втаскивает в помещение бешено сопротивляющегося Малфоя. Все происходит без единого звука. Где-то далеко раздаются искаженные до неузнаваемости голоса. Эрни отпускает дверь. Она встает на место с тихим шорохом, разом обрывая шум из коридора. В гулкой тишине слышно лишь прерывистое дыхание. Эрни накладывает на забитое мебелью помещение заклинания – одно за другим: запирающее, заглушающее, иллюзионное. Единственный портрет с грохотом переворачивается лицевой стороной к стене.

Эрни выше соперника на голову. В два раза шире в плечах. Но Малфоя это никогда не смущало. Сейчас он в бешенстве – и Эрни любуется зрелищем. А через мгновенье охает, получив удар в скулу. До знакомства с Малфоем он не представлял, что в худом жилистом теле скрыта такая сила. Однако слабое место Драко – суставы – делало драку с ним очень предсказуемой. Достаточно провести захват и вывернуть локоть. Вот и сейчас Малфой коротко воет и утыкается лицом в грудь Эрни, пытаясь ослабить давление на руку.

Хаффлпафский недоумок, похоже, окончательно забылся. Драко выхватывает палочку и снова вскрикивает от боли, когда кисть с размаху прижимают к полированной поверхности стола.

– Слушай, ты, – Драко шипит куда-то в подмышку, его трясет от злости, – тупоголовый барсук. Отпусти меня немедленно, или пожалеешь.

Шкафоподобный хаффлпафец тихо фыркает над головой, отнимает палочку и перехватывает Драко, прочно фиксируя у себя под мышкой. Поза унизительная, гнев рвется спазмами из горла:

– Макмиллан. Мне сейчас нужно идти. У меня нет времени. Есть дело. Отпусти, мы встретимся утром.

Горячая лапища начинает скользить между лопаток. Драко всхлипывает от беспомощности.

Поглаживания по спине продолжаются. Драко замирает, а через секунду рвется из кольца рук с такой силой, что едва не выскальзывает из захвата. А потом бьется в руках Эрни с отчаянной яростью.

– Прокляну, сука, – скулит Драко, обессиленно обмякая. – Прокляну, тварь.

Макмиллан стискивает его плечи, от этого жеста в солнечном сплетении рождается озноб. Чужие пальцы расстегивают мантию, и она повисает, зажатая между двумя телами.

– Чшшшш, – хаффлпафец успокаивающе гладит Драко по голове, разворачивает к себе спиной и легонько подталкивает к тяжелому полированному столу. На его когда-то гладкой поверхности отпечатались черные пятна неведомых заклинаний и круги от пролитых зелий.

Драко чувствует, как у него подгибаются ноги. Воистину, хаффлпафцу проще дать, чем объяснить, почему нет. Макмиллан продолжает подталкивать его к парте, Драко покорно перебирает ставшими ватными ногами, укладывается грудью на стол, прижимается щекой к ледяной полированной поверхности.

Эрни откладывает чужую палочку в сторону, туда, где на подставке покоится иссушенная Рука Славы. Все это – не переставая оглаживать бока, спину, ягодицы Малфоя. Осторожно задирает Драко рубашку, коленом раздвигает ему ноги и просовывает руку между телом и столом, нащупывая застежку брюк. Впалый живот конвульсивно вжимается. Кожа у Малфоя холодная даже там. Пальцы нащупывают дорожку мягких волос, идущую от пупка, и Эрни не может удержаться от искушения – ведет ладонью вниз. Его рука ныряет в трусы и забирает в горсть мягкий, безвольный член. Эрни жмурится от удовольствия, щекочет тяжелые яички и осторожно прикусывает кожу на бледной шее. Драко немного расставляет ноги, и у Эрни пересыхает во рту – он судорожным движением стягивает с Малфоя штаны вместе с нижним бельем и с силой растирает бледную, почти светящуюся в полутьме кожу.

Он не видел голого Малфоя месяц. За это время тот истончился, похудел до синевы на боках, стал весь как будто из острых уголков, косточек и ямочек. Эрни ведет широкой ладонью по изломанной линии бедер, гладит худые, узкие ягодицы, трогает плотно сжатый вход с шелковистыми волосками вокруг. Малфой что-то зло шипит в стол. Эрни разрывает рубашку вдоль спины, наклоняется, дует на светловолосый затылок и осторожно лижет шею. Кожа под губами словно холодный камень, и Эрни впивается в нее злым поцелуем. Малфой шумно вдыхает-выдыхает, сводит острые лопатки и снова расслабляется. Его бока ходят ходуном, выпирающие ребра натягивают тонкую кожу.

Драко дергается от поцелуя, от щекотки кожа под пальцами Макмиллана покрывается колкими мурашками. Хаффлпафец трогает член, тянет за кожицу – и от этого начинает сосать под ложечкой, яйца поджимаются, и Драко переступает с ноги на ногу. От тела Макмиллана идет жар – словно от камина, но Малфой вдруг понимает, что не может согреться. От чужого тепла его начинает бить озноб, запотевшая от дыхания полированная поверхность стола продолжает холодить лицо. Он пытается прижаться к Макмиллану, но тот отстраняется, и Драко сквозь зубы поминает Мерлина.

И в эту секунду обе ягодицы словно ошпаривает. Драко яростно дергается, из глаз брызжут слезы. Шлепок приходится по касательной, вызывает невыносимое желание закрыться. Драко, взвыв, начинает биться на столе, придавленный тяжелым телом. Рука Макмиллана растирает, мнет ягодицы. Драко извивается, пытаясь вырваться из плена, но следующий удар, гораздо более сильный, взрывается на заднице огнем – ее начинает печь, жар медленно ползет по позвоночнику.

Следующий удар еще больнее, Драко дергает бедрами, пытаясь уйти от тяжелой руки, но тщетно. Бессильная злоба накатывает волнами, уши начинает покалывать от прилившего тепла. Драко орет, рвясь из железной хватки:

– Отпусти, сука, отпусти, не надо!

Макмиллан продолжает размашисто бить, делая неравные промежутки между ударами. После каждого он нежно гладит ягодицы. Драко выгибает спину, тянется навстречу этой ласке, чтобы через секунду получить очередной болезненный шлепок. Он пытается угадать момент, ерзая, сжимаясь и захлебываясь слезами. Задница горит, Малфой привстает на цыпочки, чтобы дать потоку холодного воздуха остудить пылающую кожу, пытается сдержать слезы, но они текут по щекам, скатываясь по шее и капая на стол. Пальцы Драко начинает покалывать, жар охватывает бедра целиком, яйца тяжелеют, в них разгорается огонь, и Драко шире расставляет ноги.

Теперь удары сыплются часто, поглаживаний больше нет, от задницы волнами расходится жар, Драко только тихо вскрикивает от каждого удара. Член словно каменный, он задевает край стола – и тело начинает плавиться от удовольствия, голова кружится, возбуждение накатывает волнами, хочется сделать что-то... большее, но крепко держащая рука не оставляет выбора.

Ягодицы Малфоя почти бордовые – Эрни снова прижимается к Драко, осторожно, тыльной стороной ладони гладит горящую кожу, и снова с силой бьет. Малфой дергается, сжимается, выгибаясь. Между ног в ритме ударов покачивается мошонка, которую хочется ухватить и сминать морщинистую кожу, перекатывая в ладони плотные яички. Эрни крепко держит Малфоя левой рукой, чувствуя, как под ней сокращаются мышцы пресса. От тела теперь несет жаром, даже худые плечи порозовели. Драко больше не сопротивляется, он вытирает лицо о рукав рубашки и шумно дышит. Эрни опускается на колени, гладит длинные худые ноги, раздвигает ягодицы и утыкается лицом в горящую расщелину. Он собирает языком катящиеся бисеринки пота, потом трогает морщинистую ямку ануса и проталкивается кончиком внутрь. Кольцо мышц сжимается, выталкивает язык, а Эрни покрывает красные ягодицы быстрыми поцелуями. Очищающее заклинание почти не слышно из-за собственного хриплого дыхания. Он облизывает средний палец и вводит его в Малфоя. Драко замирает, как будто прислушивается к ощущениям, а потом вращает бедрами, насаживаясь глубже. Эрни гладит его живот и начинает двигать пальцем. Собственный член возбужден так, что шевелиться больно – сочащаяся смазкой головка постоянно задевает ткань трусов. Второй палец вставлять еще рано, но последние крохи терпения уходят на то, чтобы сдержаться и не разложить Малфоя на столе вот прямо так, без подготовки. Эрни нащупывает в кармане баночку, выливает масло на поджарые ягодицы, размазывая по ним скользкую массу. И пытается засунуть в Малфоя сразу три пальца. Они входят медленно, Драко расслабляется, уронив голову на скрещенные руки, и только дышит со свистом, сквозь зубы. Эрни, наконец, погружает пальцы до фаланги и начинает растягивать тугой, узкий анус. Малфой нетерпеливо подбрасывает бедра. Эрни вытаскивает руку – узкий анус чуть приоткрыт, покраснел и блестит смазкой, волоски вокруг слиплись и потемнели.

Отрываться от Малфоя не хочется, сейчас как никогда нужно его чувствовать. Поэтому Эрни неловко, отрывая пуговицы, стаскивает мантию одной рукой, а второй массирует растянутую дырочку.

Драко чувствует, как между его ягодиц скользит рука. Кожа по всему телу зудит от забегавшей под ней крови – давно забытое ощущение тепла. Возбуждение собралось в паху, стекает с члена липкими каплями смазки, и Драко тихонько трется головкой о край стола. Яйца горят, как будто их только что подогрели на медленном огне, хочется сжать их, а потом с силой провести по каменному стволу. Но шальное желание кружит голову, сейчас все можно, это правильно и необходимо. Драко разворачивается.

Глаза окончательно привыкают к рассеянной чуть светящейся полутьме помещения. Лицо Макмиллана раскраснелось, светлые ореховые глаза подернуты поволокой, мягкие каштановые пряди прилипли к мокрому лбу. По шее стекают капельки пота и запутываются в рыжеватой поросли на груди. Эрни в одних пижамных штанах. Когда он отодвигает ногой ком одежды, мышцы на животе плавно перекатываются. Драко не выдерживает, кладет туда свою ладонь и беззвучно смеется, чувствуя, как дрожит тело под его пальцами. Он дергает завязку на брюках и стаскивает их вниз, высвобождая огромный член. Где-то в солнечном сплетении рождается предвкушение, такое острое, что кружится голова. Драко смотрит на покрытый вздувшимися венами пенис и зло сжимает головку. Макмиллан едва слышно стонет, на пальцах остается тягучая капля, и разум сметает лавина чувственных ощущений, прокатившаяся по всему телу.

Драко падает на колени, с силой стискивает член и заглатывает его глубоко, так глубоко, что рвотный рефлекс спазмами сжимает горло. Драко начинает яростно сосать, удерживая член у основания одной рукой, а второй вцепившись в покрытые жесткими волосками яйца. Он причмокивает, сглатывая солоноватые капли, толкается языком в щель на головке, стараясь проникнуть как можно глубже. Макмиллан стонет все громче, хватает его за голову и начинает ритмично качать взад вперед, чуть приседая. Драко снова заглатывает член, на этот раз он удобно ложится в горло.

Ноги подкашиваются – от возбуждения, от новых ощущений. Светловолосая макушка в паху ритмично двигается, и Эрни готов спустить от этого зрелища прямо сейчас. Малфой ненавидит минеты. Минеты. Римминг. К растягиванию перед сексом он относится как к неизбежному злу и всегда долго кривится. А сейчас он сосет. Как будто в последний раз, словно наконец-то разрешил себе все, плюнул на внутренние запреты и сейчас бесстыдно причмокивает, ерзая худыми шишковатыми коленками по голому полу. А потом тонкий палец скользит у основания яиц и касается входа. Голова вдруг начинает кружиться, Эрни цепляется за стол, а палец тем временем неуверенно давит на анус и проталкивается глубже. Из горла вырывается всхлип, и Эрни не может понять – чей, зато хорошо осознает, что он уже на грани.

Он берет Малфоя за руки и с трудом отрывает от себя. Хватает его под мышками и вздергивает. Пристально вглядывается в лицо – обычно тонкие бесцветные губы сейчас опухли, стали ярко-красными, на щеках горит румянец, волосы падают неровной челкой на лоб, закрывая глаза.

Эрни кладет ладонь на тонкий длинный пенис Малфоя и начинает дрочить.

– Хороший. Ты такой хороший, – Эрни бормочет чушь, поглаживая ровный гладкий член, так удобно укладывающийся ему в руку. – Драааако, хороший мой. Не могу больше, не могу, развернись, пожалуйста, хочу тебя, давай же, хочу тебя.

Он разворачивает Малфоя, шепчет ему в самое ухо то, что раньше не мог выговорить, не сгорев от смущения, покусывает тонкую ушную раковину. Второй рукой он щиплет твердый, как горошинка, сосок.

Драко этого мало, хочется чувствовать острее, полнее, и он шипит:

– Сильнее.

И сразу же соски сжимают, словно клещами, выкручивают. Драко стонет от болезненного наслаждения и трется ягодицами о пах Макмиллана.

– Давай же, хороший.

Драко чувствует, как между ягодиц скользит рука и шире раздвигает ноги. Вкус члена на губах кружит голову. Так далеко они еще никогда не заходили и никогда такого не делали – обычно хаффлпафец зажимал Драко где-нибудь в углу, запускал лапы в трусы, долго растягивал, а потом вставлял, спустив штаны наполовину. Кончив, долго не выходил, дроча ему член. И освобождал задницу Малфоя, только когда его сперма брызгала на стену. После Макмиллана оставалась дрожь полученного удовольствия, слабая резь в растянутом анусе, острое, до боли, чувство стыда и понимание, что, возможно, следующие неделю-две в Хогвартсе можно будет вполне пережить.

А сейчас Драко бесстыдно выгибается навстречу шарящей у него между ягодиц руке, трется о Макмиллана и находится в секунде о того, чтобы заорать: «Трахни меня уже, тупой барсук!». Вместо этого он зло щурится, обернувшись через плечо, добела сжимает пальцы на столешнице, широко расставляет ноги и приподнимает зад. А потом нетерпеливо стонет, когда сильные ладони разводят ягодицы в стороны.

Эрни смотрит на раздвинувшего ноги Малфоя и коротко дышит сквозь зубы. Гладит розовые морщинки все еще приоткрытого ануса. Горло перехватывает, в глазах темнеет от желания – он приставляет к отверстию истекающий смазкой член и надавливает. Драко под руками дергается, скулит и опадает, обмякает под ним. Сейчас бы переждать, он не трахался долбаный месяц, да он не смог бы никого трахнуть, он хочет только Малфоя, остальные ему неприятны и отвратительны, а без Малфоя совсем никак. Кольцо мышц стискивает член, неохотно пропуская его внутрь. Эрни двигается медленно, закусив губу и слизывая с нее соленый пот. Вид собственного толстого члена, взламывающего узкий, несмотря на всю растяжку, анус с покрасневшими от прилившей крови краями, действует отупляюще. Драко сжимает ягодицы так сильно, что становится больно. Кажется, вся кровь собралась в паху, в голове бухает колокол, и Эрни понимает, что его несет, самоконтроль ломается, как льдины на берегу Большого озера, крушится в пыль, он больше не может управлять своим телом. Он глухо рычит и налегает на Малфоя. Тот вскрикивает и дергается, но Эрни больше ничего не слышит – вколачивается так глубоко, как не входил еще ни разу, шлепая животом о худые ягодицы, натягивая на себя Малфоя, крепко ухватив того за бедра, и двигаясь, двигаясь, туда. Внутрь, глубже. Еще. Еще, чтобы до конца. С каждым движением Драко подбрасывает. Оргазм бежит дрожью по позвоночнику, на белых худых бедрах краснеют следы от пальцев. А потом Эрни натягивает Малфоя на себя глубоко, глубже всего, приникая к нему всем телом. И замирает, вжимаясь в тощую спину и долго, очень долго выплескивается в Драко, содрогаясь от непрекращающихся волн оргазма. Обессиленный, лежит, слизывая солоноватые капли пота с из ямочек между выступающими позвонками.

Драко впервые не замечает, в какой момент к нему подступает оргазм. Вколачивающийся в его задницу Макмиллан толчок за толчком высекает из него искры. Они взрываются фонтанчиками удовольствия где-то в затылке, с каждым толчком все чаще, пока не сливаются в один сплошной поток удовольствия. В какой-то момент оно становится столь острым, что заставляет кричать – и Драко дергается, пытаясь стряхнуть с себя тяжелого хаффлпафца и размазывая животом сперму по полированной поверхности стола. Потом обмякает и дрожит, слушая, как смешивается стук двух сердец. Его собственное колотится мелко и часто, сердце Макмиллана тяжело бухает, отзываясь в спине.

Они лежат в полной тишине.

– Слушай.

– Ммм, – Макмиллан чуть ерзает на нем, но положения не меняет.

Поначалу Драко старался побыстрее выбраться из-под здоровенной туши, но со временем начал находить странное удовольствие в том, чтобы лежать, распластавшись, закрытый от всех проблем. Иногда Драко хотелось провести так всю жизнь.

– Почему ты это делаешь?

– Хммм.

– Ответь.

– Мне нравится.

– Я заметил. – Собственный голос звучит ломко. По ногам ползет сквозняк. Драко прижимает ступни к горячим ногам Макмиллана и продолжает: – Почему ты это начал? Ответь мне.

Тот приподнимается на локте, и с плеч Драко исчезает приятная тяжесть:

– Ну, тебе это было нужно.

Драко тоскливо стучится лбом о столешницу.

– А если бы я тебя проклял? Убил на месте?

– Не убил же, – затылок согревает добродушное фырканье.

– А если бы? Ты не думал об этом?

Тело над ним приходит в движение – кажется, Макмиллан пожимает плечами:

– Ты слишком много рассуждаешь. Делай то, что считаешь нужным. А решать проблемы будешь по мере поступления.

– Мне нужно идти.

– Давай.

– Слезть с меня, тролль.

Драко отталкивает хаффлпафца. И сразу становится холодно. Под ложечкой собирается напряжение. Но Драко ловит себя на мысли, что привычная тяжесть, душившая его последний месяц, ушла, пропала без следа. Осталась только решимость. Он берет палочку, бормочет очищающее, стаскивает с себя остатки рубашки и начинает быстро одеваться.

– Одного не понимаю. Почему я до сих пор не прекратил все это…

Он бросает взгляд на Макмиллана. Тот явно никуда не торопится, сидит на столе и болтает ногами – как мальчишка. Ореховые глаза смотрят печально, обычно простоватое лицо выглядит задумчиво.

– Ну, я не знаю, Драко. Наверное, потому что видишь, как ты мне нужен.

Драко вздрагивает и выскакивает за дверь. Бежит по коридору, сворачивает в первую попавшуюся нишу и дрожащими пальцами нащупывает потайной карман. Вытряхивает на ладонь маленький круглый серый камешек, зажмуривается и кладет его на язык, на самый корень, проталкивая как можно глубже и сглатывая. Три секунды… пять… Кровь словно вскипает, когда безоар начинает действовать на содержащийся в ней яд. Драко кажется, что он сейчас сварится заживо. Он зажимает себе рот, пытаясь сдержать крик, до крови кусает пальцы за костяшки и не чувствует боли. От высокой температуры все плывет перед глазами. А потом приходит озноб. Кожу как будто стягивает невидимой сетью и колет изнутри миллионом ледяных игл. Драко корчится у стены, пережидая приступ тошноты. Вторая волна хуже первой. Третью он почти не запоминает. Неприятный липкий пот катится по лицу, стекает по шее и впитывается в одежду. Драко очищает себя и с минуту стоит, прислонившись затылком к прохладному камню стены. Потом хватается за метку, и решительным шагом идет на зов Морсморде.

Он просто сделает, что должен.

Самоубийство – не выход. Всегда есть другой путь.

Эрни прав. Нужно решать проблемы по мере поступления. Особенно если оказывается, что, кроме семьи, ему есть для кого жить.

Конец