Название: Дневник снов автор: Sirenale бета: Moriona Герои: РЛ /СС Жанр: general Тип: слэш Рейтинг: R Саммари: Люпин хочет обуздать силу оборотня и приходит к Снейпу с просьбой сварить для него зелье. Размер: миди Предупреждение: немного мата Дисклеймер: даже луна, и та не наша. Ну и пусть! Примечание: фик написан на конкурс «Веселые старты 2012» на Зеленом форуме, тема - Аut Сaesаr, aut nihil - все, или ничего
Отправлено: 08.11.12 20:22. Заголовок: Он не знает, с чего ..
Он не знает, с чего начать.
Никогда не знал.
Рука с судорожно зажатым пером зависает над пергаментом, чернильная капля нехотя срывается вниз, расползаясь в уродливую кляксу. Люпин смазывает ее ребром ладони, хмурится и закрывает глаза.
Детские воспоминания почти стерлись из памяти. Он так долго старался уничтожить их в себе, что теперь не испытывал ни капли сожаления об ушедшем. Лишь изредка проснувшаяся совесть вытаскивала призрак детских ощущений, и он тонул в них. Они несли с собой странную легкость и радужные мечты о будущем. О будущем, утраченном навсегда. Иллюзии. Он терпеть их не мог. Это все, что осталось в нем от детства. Был еще сон, страшный своей неизменной повторяемостью. Его он помнил даже слишком хорошо. Даже спустя девять лет, потратив столько сил, чтобы избавиться от навязчивого страха, ему требуется всего лишь прикрыть глаза рукой и впустить...
Чужое горячее дыхание бьется на щеке, и он с трудом переставляет ватные от ужаса ноги. Тянет дрожащие руки к спасительной двери, медленно, слишком медленно и проваливается в пустоту.
Один и тот же сон. Каждую ночь. Месяц, два... Он не выдерживает. Страх почти полностью поглощает его. Долгие ночи он смотрит в потолок, боясь закрыть глаза. Но даже закутавшись с головой в одеяло, слышит тяжелое хриплое дыхание, которое плотным коконом ложится сверху. И снова чувствует, как клыки впиваются в шею, а когти рвут-режут спину.
Луна разрастается на полнеба, один страх сменяется другим. Звериная сила переполняет его. Он вцепляется в звериную шкуру, учится оставлять себе частицу свободы, закрывает глаза и вновь проваливается в пустоту. Звери не видят сны. Он принял зверя и забыл страх. Люпин ставит жирную точку, потом еще несколько раз раздраженно тычет в назойливый пергамент пером. В конце концов, он и не обещал ничего. Так же, как и Снейп ничего не обещал. Они просто решили попробовать собственную удачу.
«Ты идиот, если думаешь, что в детских снах, кроме страха, можно еще что-нибудь разглядеть», – мстительно дописывает он.
Как только бумага впитывает чернила, пергамент исчезает со стола. Теперь он может отдохнуть.
Это Снейп придумал называть волчью память снами. У него была целая теория на этот счет. По его словам, если разум человека спит, значит, все происходящее – сон. Он считал Аконитовое Зелье ошибкой, а принудительное блокирование сознания оборотня – недопустимым.
- Гораздо важнее дать человеку вспомнить то, что происходило с ним после превращения.
- А если я не хочу помнить? – тихо замечает Люпин.
Снейпа словно взрывает изнутри:
- Глупец, твоя жалость к себе невыносима. – Он подскакивает к Ремусу, размахивая руками и брызгая слюной. - Да, ты будешь помнить боль! Ты будешь помнить каждую сломанную кость в твоем несчастном теле. Ты будешь выть от одного воспоминания о лопающейся под узлами мышц коже, о рвущихся в скрученных суставах нервах! Ты будешь помнить страх, кровь и смерть! Ты! Будешь! Помнить!
Он обхватывает руками его шею и шепчет в самое ухо:
- Но и тот миг, когда твой разум почти заснул, а волчий набрал силу, ты тоже будешь помнить. А если ты вспомнишь, если найдешь это мгновение шаткого равновесия…
- То смогу контролировать, - выдыхает Люпин.
Снейп мгновенно успокаивается. Усаживается в кресло и закидывает ногу на ногу.
- Точно. Ты получишь то, за чем явился ко мне. Ты сможешь обращаться, когда захочешь, и где захочешь: днем, ночью, в любое время суток, в любом месте. И в любой день месяца. Как ты там говорил? Сотвори сознание и сотворишь волка? Дело за малым.
- За чем же?
- За мной конечно. Осталось сварить зелье, которое сотрет память твоего тела.
- Так ты уже…?
- С ума сошел! Я понятия не имею, что за хрень и в каком количестве придется соединить. Именно поэтому мне нужна твоя память, мне нужны твои сны, предчувствия, кровь… Называй, как хочешь, но мне надо понять, куда двигаться. Но сейчас, пока мы еще не начали, меня занимает нечто другое.
- Связанное со мной?
- Угадал.
- И что же?
- Зачем тебе, Люпину, это нужно? О-о, умоляю, я не о том, что вы все в это вкладываете: оставаться человеком и прочая чушь. Нет. Вопрос в том, что другие хотят вылечиться, но ты, мой друг, хочешь контролировать.
- Надеюсь, Орден Феникса в курсе твоих мечтаний? Нет? Я почему-то так и думал. Ну что ж, я нахожу это… интересным.
- Ты поэтому согласился?
- Возможно, – на лице Снейпа появляется брезгливость. - Все возможно…
Снейп подошел к делу ответственно - составил целый список всевозможных условий из разряда нельзя, не входить... Явно отгораживался и не желал общения. Зачем тогда согласился помочь? Пригласил в дом?
А еще Люпина беспокоили те несколько капель крови, которые Снейп каждый месяц брал у него. Чего-чего, а зелий, замешанных на крови оборотня, он повидал немало. Но от его предупреждений зло отмахнулись, обозвав глупцом и неучем. И засело в Люпине некое беспокойство. С одной стороны, желание приручить оборотня жгло изнутри и не давало покоя, а с другой, настораживало полное неведение относительно мотивов, которые двигали самим зельеваром. Люпин сам напросился на этот то ли эксперимент, то ли опыты, и не жалел о данной клятве. Он хотел контролировать. А Снейп обещал попробовать. Только попробовать и ничего больше. О последствиях Люпин старался не думать. Вот бы еще знать эти самые последствия…
Но пока все шло не так гладко, как хотелось. Два полнолуния он пил зелье, но так ничего и не вспомнил. И чтобы не разочаровывать Снейпа, он слукавил, записал детский сон, который никогда и не забывал. Люпин никак не может смириться с мыслью, что копание в собственных снах не блажь, а необходимость, оговоренная в пятой(в пятой!) строчке магического договора. Ремус вновь берет в руки перо. На столе появляется пергамент…
«Аконитовое Зелье.
Ингредиенты: крылья скарабеев, пыльца эльфа, слюна и шерсть с загривка волка, когти гиппогрифа, капля крови оборотня. Эффект: Хотя это зелье и не излечивает оборотня, оно предотвращает чрезвычайно опасное помешательство, которым сопровождается превращение человека в волка. Это зелье, которое делает оборотня безопасным для окружающих - он не теряет человеческий разум, хотя сама трансформация имеет место. Его нужно принимать всю неделю, предшествующую полнолунию. Новое изобретение, сложное в приготовлении. (5 курс)»
- Не знаю, зачем я тебе это читаю, Люпин? – Снейп глумливо ухмыляется. - Будем считать за вводную часть. Итак… начнем претворять твою мечту в жизнь. Ты же не против?
А вот и первый пункт, обязательный к исполнению – у него всегда будет возможность отказаться и уйти. Навязанный призрак свободы, раз за разом вынуждающий сомневаться и делать выбор.
- Не против, - у Люпина ёкает в животе.
- Отлично.
Снейп делает стремительный росчерк на пергаменте и сует ему под нос. Прочитав написанное, Люпин присвистывает:
- Ты в курсе, что это пять лет Азкабана?
- Ну вот, ты и готов отступить, – парирует Снейп. – А сколько огня было в глазах, какой возвышенный монолог мне пришлось выслушать… - Ты хочешь сказать, что пойдешь в Запретный лес скрести запрещенную двумя магическими законами плесень? Как ее там? Bolbitius vitellinus. Ого! Снейп, у тебя настолько сильные покровители? Ты уверен?
- Бляяядь… – тихо тянет он, с ужасом понимая, что согласен рискнуть. – Но… Я не знаю, где искать. Мне нужны ориентиры.
- Не нужны. Без меня ты все равно не найдешь. Поэтому как только солнце встанет, сразу и пойдем. – И вдруг бросает резко и зло, без перехода:
- Хочешь убедиться в силе моего покровителя!?
Бледная рука ложится на запястье. Секунду Люпин думает, что Снейп сейчас рванет рукав вверх и обнажит метку. Об этих чертовых метках ходило много слухов. Говорили разное, не пытаясь спрятать страх, смахивающий на бред магглов, не имеющих никакого представления о магии. Но во лжи всегда есть крупица истины. И узнать из первых рук было бы очень полезно для Ордена. Но в яростной решимости Снейпа вдруг мерещится такое, что Люпин осаживает собственное любопытство.
- Не хочу я никаких доказательств, – выдавливает он из себя.
***
Не самое приятное воспоминание. Перо отброшено, пергамент закручивается в тубус и исчезает. Он смотрит на свои ладони - ожоги от ядовитого гриба заживали неделю.
Через два дня он выпьет зелье, которое Снейп готовит для него. И кто знает... ему может не повезти.
***
За час до восхода луны они спускаются в подвал. Люпин не сводит глаз с тяжело колышущейся мантии Снейпа. Там, в глубине кармана, в такт шагов покачивается маленький стеклянный сосуд, содержащий, как указано в «Таблицах зельеведения», сильнейший яд. Сердце подскакивает к горлу. Самое время спросить себя: готов ли он настолько довериться Снейпу?
Он никогда не питал к нему ненависти, да никто из них не питал. Джеймс ревновал, был резким и злым, но странным образом это только сблизило их. Снейп был своим, почти другом, только с другой стороны. И никогда он не был для них врагом. Но знал ли об этом Снейп? Детские обиды могли перерасти... У Снейпа точно могли и, скорее всего, переросли. Скрепляя договор заклятием, Люпин знал, что сильно рискует, но что при этом придется пить отраву... Нет, такого он не предполагал.
Замок поддается с трудом, Снейп тихо шипит от нетерпения. Заходят. Люпин усаживается возле стены, дает себя приковать.
Они слишком близко друг к другу. Лицом к лицу. Флакон выныривает из кармана в подставленную ладонь. У Люпина сводит челюсть.
- Неужели я вижу страх в твоих глазах?! – их дыхание смешивается и оседает теплым облачком на граненом стекле. - Что, твоей силе не очень уютно на цепи? Ведь правда, Люпин? Жалеешь, что согласился? – Снейп трясет зельем у него перед носом.
Зверь внутри, чувствуя угрозу, ощеривается болью.
- Скажи мне, каково это когда каждая клетка разрывается от желания освободиться. Я хочу знать! Скажи мне!
Люпина захлестывает ненависть. Он впивается взглядом в беззащитное горло своего врага. Снейп - враг, теперь он точно знает и теряет контроль. Мгновение, и руки ложатся на худосочную шею. Но тот даже не пытается отступить. Наклоняется ближе:
- Что? Хочешь крови? - звонкий голос срывается в шепот, слова еле различимы. - Я знаю, ты чувствуешь её. Чувствуешь, как она течет по венам... Как можно говорить, не разжимая губ? Может, это не Снейп? Возможно, это просто мысли в голове? Ходили слухи, что кое-кто из Пожирателей сильно увлечен легилименцией.
- Я знаю. Я не такой глупец, как твои друзья.
Но палочки в руке Снейпа нет. Тогда почему он слышит его?
Люпин пытается сбросить наваждение, бьется затылком о влажные камни и ему удается расцепить сведенные яростью пальцы. Снейп удовлетворенно хмыкает и больно тычет флаконом в губы.
- Давай!
Тело кричит болью: «Нет! Не пей! Сопротивляйся!» Пот холодной струйкой стекает за воротник.
Но магия договора сильнее. Он открывает рот, и зелье жидким огнем проходит по гортани, тело прошивает судорога, заставляя мышцы окаменеть. Зверь внутри Люпина отчаянно пытается выбраться. Кажется, в попытке подчинить себе человека он ломает каждую кость в его теле, но зелье побеждает: Люпин по-прежнему человек. Зрение сужается до лица Снейпа, но сознание четкое и ясное.
- Как твои дела, оборотень? Вот теперь ты знаешь, что такое взять зверя на поводок. Нравится?
Капли яда стекают с его губ на каменные плиты пола, разъедая гранит. Образовавшийся разлом увеличивается, превращаясь в пропасть. Люпин заваливается набок. Он видит только кончик собственного носа, неестественно вывернутого внутрь. Он стремительно уменьшается в размерах и проваливается в разлом.
Слова преследуют его:
- Чувствуешь, как твоя великая кровь замерзла в жилах, как окаменели твои мышцы? Может, кивнешь мне? Нет?
Люпин бежит от боли, от жалящего языка Снейпа. Быстрее… Выше… Кожаные крылья неприятно ломки. Боль в выкрученных лопатках постепенно стихает, сменяясь приятным теплом.
В ночи нагретая печная труба - как горящее пятно. Рядом две блеклые тени, чуть белесые и подвижные. Он падает на теплую черепицу, быстро подбирается к живому источнику тепла. Коготки мягко цепляются за шерстяную ткань, делая его движения незаметными. Человек крошит хлеб и полностью поглощен своим занятием.
- Дамблдор говорит, нам нужна защита.
- Значит, это правда, и ЕМУ действительно нужен Гарри?
- Я спрашивал о пророчестве, но Дамблдор увиливает: все время говорит об опасности, которая нам грозит, об убежище. Мне показалось, он хотел стать нашим хранителем. Я отказался, сказал, что уже выбрал.
- Прекрасно, из меня выйдет отличный хранитель, всегда хотел попробовать заклинание Fidelius.
- Нет, Бродяга, не в этот раз.
- Шутишь, кто если не я? Лунатик? Ты видел, он странный в последнее время. Вечно пропадает где-то. Тебе нужен преданный пес, готовый отдать жизнь за лучшего друга.
- В этом и проблема, ТЫ - это слишком очевидно. На тебя начнется охота. А мы оба знаем, на что Он способен.
- Ну, я думаю, и Он знает, что мы знаем. Пусть попробуют.
Человек заливисто смеется.
- Да если даже и поймают… Смерть за друга не самая плохая смерть. Признайся, в этом есть своего рода героизм.
- Это не героизм, это самоубийство.
- Только не говори, что ты мечтаешь дожить до старости, Джеймс. Только представь все прелести, которые нас там ждут! Вот это, например - мочеиспускание в постель, а? Как тебе? Умереть стариком... Ну и перспективка! Слушай, а давай Питера! Крыса, Джеймс, кры-ыса!! Кто подумает на это ничтожество? Все уже давно забыли, что он наш друг...
Человек пахнет дымом и горелым зерном, запах крови почти теряется. Он видит чуть пульсирующую светящуюся дорожку на шее. Человек волнуется, и свечение становится насыщеннее. Оборотень дергает носом, обнажив два ряда острых, как иглы, зубов. Человек крутит шеей, поправляя воротник. Сухая мозолистая ладонь. Движение неприятно. Нет, слишком опасно. Он падает на черепицу маленьким черным комочком - быстрее, к краю крыши, и сорваться вниз. Беспокойно вскидывается к небу - проклятая ладонь не зря напугала его - висит над ним, закрывая горизонт. Жизнь втискивается в два удара маленького сердца, и ладонь вдавливает его в темноту.
Люпин вскидывается с дивана, хрипит полной луне:
- Вот ведь сволочь, он меня отравил!
Машинально хватает с прикроватного столика стакан и жадно пьет. Язык, как колода, еле ворочается во рту, губы сухие и липкие. Он пьет, и пьет, и пьет... Вода льется по подбородку на грудь. Отстраняется и с удивлением смотрит на стакан. Да к черту, ему плевать на магию, он уже не может сдержать себя и выбегает из спальни в поисках Снейпа.
Снейп находится сразу: режет склизкую гадость и кидает в котел.
- Сволочь! Ты меня отравил! - ему почти удается справиться с дыханием, немного дрожат руки, но голос не подводит.
- Тогда почему ты жив, оборотень? - Снейп не смотрит на него, слишком занят зельем. Выказывает презрение. А может, на самом деле брезгует его обществом. И вдруг бросает любопытный взгляд:
- А ты интересный эк-зем-пля-яр...
- Эк-зем-пля-яр? - Люпин ошарашено ждет, что Снейп продолжит. - Это все, что ты можешь мне сказать? Ни капли раскаяния? Ах-ре-неть...
От души хлопнув дверью дома, он во всех красках представляет себе, каким бы «эк-зем-пля-яром» мог стать. Зеркало в прихожей, а лучше в ванной, очень подошло бы под «эк-зем-пля-яр». Можно смотреть, отражать и даже говорить. Хотя представить себе Снейпа, разговаривающего с зеркалом, ему удалось с трудом. Но это все равно лучше, чем высушенная нога тролля или фолиант на полке в лаборатории. Люпин представляет, как костлявый палец тянет его за корешок… Прыскает над двусмысленностью «корешка» и уже не может остановить воображение. Снейп раскрывает его нутро, Снейп ищет нужную страницу, Снейп муслит палец. Люпин идет по дорожке - утренняя роса летит брызгами из-под ног - и ржет в голос: Снейп так нуждался в его снах, что ж, никто не заклинал оборотня от права получать свою порцию развлечений.
***
Как только рука отпускает калитку, Люпин забывает обо всем: о Снейпе, о зелье, о своем решении подчинить зло, отравляющее его кровь. Он пытается делать вид, что живет обычной жизнью, занимается делами Ордена. Сутками пропадает в библиотеке Хогвартса, выискивая упоминания об артефактах – личная просьба Дамблдора. Он моет руки перед едой, выписывает «Пророк», соблюдает конспирацию. Словом всеми силами пытается убедить себя, что он обычный маг, тихий и незаметный, и ничего более. Воспоминания прячутся до тех пор, пока луна не набирает силу. Песочные часы на кухне начинают жалобно выть, а через секунду взрываются пыльной бурей. Частички кварца остро впиваются в кожу, забивают рот и скрепят на зубах одним только словом: Снейп, Снейп, Снейп. Заклятие аппарации выбрасывает его на грязную улочку, он хватается за рябиновые прутья калитки, и воспоминания вспарывают его сознание, как нож. В животе начинают нервно бить молоточки, сразу становится холодно и неуютно. Он стряхивает с себя оцепенение и окидывает взглядом жилище Снейпа.
Дом, черный и обугленный снаружи, внутри необычайно опрятен и чист. Люпин непроизвольно сравнивает его с больничным крылом Хогвартса и никак не может связать ни с обликом, ни с характером Снейпа. Ни намека на причастность к Слизерину. Белый цвет царствует и, кажется, пугает даже тени, прозрачными струями стекающие по углам. По всему дому витают ароматы сильнейших очищающих заклятий.
Первые дни Люпин сторонится полированных столешниц и стерильных простыней. Спит на полу. Снейп, одетый в черное, кажется ему обугленной головешкой, забытой нерадивым эльфом, а четко очерченный профиль на фоне белой стены неизменно завораживает и притягивает взгляд. Он даже не пытался привыкнуть.
Тяжело вздохнув, Люпин дергает входную дверь и застывает на пороге. Гостиная разрушена заклятиями в пыль. Секунду ему кажется, что перед ним иллюзия, чья-то злая шутка, но взорвавшийся под ногой осколок стекла приводит его в чувство и заставляет замереть. Люпин готовится к худшему. Он осторожно обходит дом, каждое мгновение ожидая увидеть труп Снейпа.
Хозяин дома встречает его в лаборатории с колбой в руке. Прозрачное зелье тяжело колышется внутри. Люпин обреченно смотрит то на зелье, то на голые ступни ног, торчащие из-под обгоревшего подола мантии.
- Разочарован? - холодно осведомляется Снейп, явно намекая на "труп", засевший в голове Люпина.
- Не знаю, - тянет тот, - не уверен. - Кивает на колбу: - Это для меня?
- Если ты не передумал.
- Не передумал.
Снейп выглядит бледнее обычного и непонятно спокоен.
- У тебя неприятности? Повздорил со своими дружками?
- Заткнись, оборотень, ты не понимаешь, о чем говоришь,- а у самого голос мертвый, вон и колба дрогнула в руке, да так, что зелье сыпануло зелеными искрами.
- Отлично. Надеюсь, оно не взрывоопасно?
- Вполне стабильно, не беспокойся, - и опять ни тени эмоций в голосе.
Странно. Люпин по-собачьи втягивает носом воздух и вслушивается.
От Снейпа несет затхлым сундуком и плесенью. Сердце бьется медленно, но ровно. Пожалуй, слишком медленно, но кто знает этого слизеринца - может, упился успокоительным, а может, еще и тонизирующего чего добавил. В общем, ничего нового или необычного. Люпин переминается с ноги на ногу, осколки стекла неприятно скребут по полу:
- Я могу узнать причину погрома? - неуверенно мямлит он.
- Не можешь.
- Ну что ж, тогда я пойду.
- Иди, Люпин, иди. И не забудь, мне нужны твои сны. И поподробнее, с красочными иллюстрациями.
Будут тебе сны и красочные иллюстрации, как же без них. Все будет. Люпин шаркает ногами, словно старик. По крайней мере, есть, чем занять себя перед полнолунием. Он обещал себе развлечение и не намерен отступать.
Тяжелое ожидание он начинает с навязанного магическим контрактом обещания. Люпин изо всех сил представляет себя тяжелым фолиантом в тисненой коже. Описывает ощущения от прикосновений Снейпа, описывает привкус скуки, которую имеет пыль, боль в изломанном пергаменте. Собственное воображение покоряет его. Он даже подумывает о писательском бремени и припоминает парочку историй. Он очень доволен той маленькой местью, которую придумал для Снейпа, и так горд собой, что не замечает, как буквы на пергаменте, перед тем как исчезнуть, сбегаются в кучу, а затем их разбрасывает совсем в другие фразы и слова, которые подменяют веселую ложь на истинную историю сна.
Тяжелая обязанность закончена, и Люпина накрывает безделье. Два дня тянутся, словно густой туман. Время перестает существовать. Он бродит по дому с палочкой в руке, пытаясь избавиться от хрустящих под ногами стекла и штукатурки. Тучи пыли следуют за ним по пятам, зависают в воздухе, не желая оседать. Снейп исчезает, словно и не существовал вовсе. Но это не мешает Люпину каждую секунду ощущать его присутствие: порой тень мелькает за его спиной, время от времени поскрипывает дверь в лабораторию, да еще вода шумит, не переставая, то на кухне, то в ванной. И Люпин идет закрыть кран, но Снейп, словно призрак, исчезает за мгновение до его появления. Когда приближается время восхода луны, он вдруг встает на его пути, спокойный и мрачный, и Ремус идет следом, буравя прямую спину взглядом.
Стоит только открыться тяжелой подвальной двери, как зверь внутри Люпина просыпается. Кровь вскипает, и сотни иголок вонзаются в позвоночник. Его бросает на колени. Снейп заклятием отбрасывает его к стене, и железные цепи тут же обвивают обмякшее тело. Они оба обеспокоены.
- Что-то рановато для превращения, - говорит Снейп. - Еще только пять, даже солнце не село...
Он присаживается рядом с Люпином, пальцем оттягивает ему веки и осматривает глазные яблоки, затем зубы, руки.
- У тебя изменения в ногтевой пластине и зрачки зеленые. Говорить можешь?
- Мог-ху, - картаво отвечает тот, и волчий язык повисает в углу рта.
Снейп лезет в карман за зельем, торопливо откупоривает:
- Придется пить сейчас. Давай!
Узнаваемый пряный запах обволакивает оборотня - вот оно, то самое, зеленое, искрившееся в зелье. Волчья сыть! И где только достал! Не одно поколение оборотней занималось поисками и уничтожением этого невзрачного кустика. Они достаточно преуспели, и знание о нем почти стерлось из магической памяти. А ведь издревле ведьмы добывали сок из спелых ягод Волчьей сыти, пропитывали им одежду детей, да еще вымачивали прутья ивы и носили их, как мечи, у пояса. Убить таким прутом не убьешь, но покалечишь сильно и навсегда. Такие раны на оборотнях не заживали годами.
Вот ведь когда начинаешь верить в предчувствие. Как только он шагнул за порог, как только увидел разоренный дом, он понял - ему конец. Почувствовал. И отмахнулся. Чертов Снейп стоял там, словно мертвый древень, и дразнил его. А бежать надо было со всех ног, наплевав на гордость и согласно условиям договора. Ведь ясно было - не получилось отравить один раз, попробует в другой. С упрямством Снейпа он был хорошо знаком. А теперь даже сплюнуть не получится, магический договор не позволит.
Он поднимает глаза на Снейпа:
- Ты точно решил меня укокошить, - тот понимающе похлопывает его по щеке.
От поднявшейся внутри боли Люпин клацает зубами. Его вторая сущность пытается переломить неизбежность. Но что она может? Человек послушно глотает зелье, и тело знакомо сковывает боль. Люпин решает, что если выживет, то пошлет все на все буквы мира и больше никогда не подойдет к Снейпу ближе, чем на милю. И принимает боль, впускает ее в сознание. В глазах двоится, троится... Снейп распадается на множество истончившихся копий. Копии синхронно поднимают руки, крутят головой и говорят пронзительно-тонкими голосами:
- Не беспокойся, волк, я присмотрю за тобой.
Устраиваются напротив, достают палочки и наставляют их на него. Боятся. Оказывается, это приятно, внушать страх.
Боль наконец-то стирает способность думать и осознавать.
Добыча все еще пытается освободиться, и он вновь вонзает жало в ее тело. Затем еще раз и еще. Скопившийся яд уже несколько недель досаждает ему. Он голоден. Он очень голоден. Ему хочется забыться и наконец уйти с палящего солнца. В пещере прохлада и полумрак. Железы перестают зудеть, и он довольно приподнимается над жертвой. Ощупывает. Зачем-то заглядывает в лицо. Оно выплывает из ореола света темным пятном, пустое и безразличное. Взгляд устремлен куда-то в бок, белесый в своей бессмысленности. Странные знакомые черты. Знакомые настолько, что ему даже не надо дотрагиваться, чтобы узнать, как голова запрокинется назад, как упадут волосы, как дернется верхняя губа, обнажая зубы... Он пытается понять. Пытается вспомнить. Знание, оно где-то глубоко внутри, спрятано, ему нужно только найти и вытащить. Просто надо немного времени, совсем чуть-чуть...
Кожа, словно маска, сползает с лица жертвы и липким блином падает ему на лицо. Холодная, как его голод, она вмиг проникает мерзкими щупальцами внутрь, опрокидывая разум. Собственный пронзительный визг закладывает уши, он отчаянно скребет по голове щетинистыми лапами и срывается вниз.
- Ennervate.
Он падает и падает. Тысячи нитей тянутся к его нервам, слепляют глаза, рот...
- Ennervate! Ennervate!
***
Люпин с криком подскакивает на кровати, дрыгает ногами, всем телом помогая себе содрать ненавистную маску. Осоловело оглядывается по сторонам. Ощупывает лицо, понимая, что это всего лишь сон. Сон, мать его...
И вновь вздрагивает, мгновенно обливаясь холодным потом. Проклятье! Посреди комнаты стоит Снейп и остекленевшим взглядом пялится на него. Отборный мат сыплется на незваного гостя, а тот прикладывает палец к губам, призывая к молчанию. Поворачивается к двери и манит рукой, предлагая следовать за собой. Ремус скатывается с покрывала, продолжая оглаживать лицо и наконец облегченно выдыхает. Привидится же такая гадость!
Они быстро спускаются по лестнице, заходят в лабораторию. Люпин озирается. Ждет подвоха.
- Ничего не трогай, - шипит Снейп.
Подходят к огромному шкафу. За задней стенкой открывается небольшая ниша. Люпина бесцеремонно запихивают внутрь и захлопывают дверцу. - Эй, что за шутки? Снейп! Выпусти меня!
Дверца с его стороны зачем-то совершенно прозрачная и видно, как взлетает палочка, как Снейп шевелит губами, накладывая заклятие за заклятием. Люпин чувствует себя заживо похороненным, ему мучительно не хватает воздуха. Он отчаянно мутузит кулаками стену и видит, как Снейп вновь подносит палец к губам, предлагая замолчать. Сам бледный, и глаза совершенно мертвые.
Время останавливается. Тело каменеет, сознание, словно растворяется в тишине.
А вот и гость! Вклинивается темным пятном слева, коротко размахивая палочкой. Люпин отчетливо видит только Снейпа. Тот цедит слова сквозь стиснутые зубы, в лице обреченность, руки безвольно висят вдоль тела. Еще один взмах палочкой, и магический слепок скрывает эмоции, подменяя их зловещим равнодушием. Снейп нервно дергается и тянет маску с лица. Та тягуче отлипает, оттягивая кожу на себя. Снейп гадливо трясет рукой, пытаясь стряхнуть личину, и она лопается, прозрачным дымком растворяясь в воздухе.
- Мерзость какая, - шепчет Люпин. Гость реагирует мгновенно: разворачивается в его сторону и, кажется, смотрит в упор. Лицо скрыто белесым призраком заклятия, и только глаза живут на безразличном ко всему слепке - злые и цепкие. От этого взгляда у Люпина холодеют даже пятки. - Ты не видишь меня, не видишь...
Снейп вмешивается, начинает что-то быстро говорить. Губы растягиваются в улыбку, но глаза по-прежнему пусты. Во взгляде незнакомца появляется глумливое понимание, он властным жестом заставляет его замолчать и быстро покидает лабораторию. Улыбка еще несколько секунд держится на лице Снейпа, как приклеенная, а в следующее мгновение дверь тюрьмы распахивается, и Люпин мешком валится прямо в его объятия.
- Кто это был, Северус? От кого ты меня прятал? Что, нельзя было по-другому?! Я чуть не задохнулся! Ты что оглох?!
Его резко отталкивают от себя, впечатывая в шкаф. За спиной жалобно тренькают стеклышки.
- Ты не перестаешь поражать меня, оборотень. Не знал, что у тебя бывают истерики. Всего-то и требовалось, тихо посидеть, понаблюдать... – Снейп одергивает себя. - А ты? Решил вступить в разговор?
Люпин молчит в пол. На него некоторое время взирают с презрительной усмешкой и, пожав плечами, объявляют:
- Не было времени объяснять. Я сильно рисковал. Если бы он тебя увидел... Честно, я не знаю, как бы ты выжил. Да и я вместе с тобой. Пожалуй, дам тебе успокоительного.
Через пять минут они сидят на кухне, в разных концах стола, и Люпин запивает солоновато-сладкое зелье горячим шоколадом. Снейп крошит на стол, предназначенное для гостя печенье. Глядя на бледные пальцы, ломающие бисквит, Люпин думает, что Снейп отлично научился скрывать свои чувства и только руки выдают пережитое напряжение или волнение, а может, и страх. Но поймав темный взгляд, тут же отказывается от последнего предположения - вряд ли это страх. Скорее всего, бледность происходит от ненависти, которую пытаются скрыть. Интересно, кого он так ненавидит?
- Послушай, э-эээ, Северус, - услышав собственное имя, Снейп стряхивает с рук остатки бисквита и скрещивает руки на груди, всем видом показывая, что кое-кто слишком много болтает, - вот, к примеру, если бы у тебя была возможность выбирать место и время рождения, когда бы ты хотел родиться? Ну там, может, Гоблинские войны или нет, времена гонений на ведьм... Нет... может Гриндевальд? Вот поражение Гриндевальда ты хотел бы увидеть?
- Не дури, Люпин, ты рождаешься тогда, когда больше всего нужен. А хроноворот придумали неудачники, вечно недовольные судьбой. Я встречал немало идиотов, считающих, что можно изменить судьбу.
- Да я не о хроновороте... Я вообще, – огорчается Люпин.
Снейп смотрит прямо перед собой и кажется растерянным.
- Вообще, - тянет следом.
Они долго молчат.
- Почему ты не хочешь жить сегодняшним днем? - внезапно продолжает Снейп. - Вполне вероятно, что у нас с тобой нет будущего.
Будущее? О каком будущем он говорит?
- Значит, это все? Наш договор завершен? - с отчаянием в голосе спрашивает Люпин.
Но как же так? Он вглядывается в собеседника. Обещая помощь, Снейп был искренен и самоуверен. Все эти месяцы он своей резкостью питал и поддерживал в нем мнимую надежду. Зачем же столько усилий, записи дурацких снов? На этой мысли Люпин краснеет. Ну, подумаешь, небольшая ложь. Но записывает же. Все дело в этом Пожирателе. Что-то произошло сегодня. Этот незнакомец... Кто бы он ни был, он что-то наговорил Снейпу. Или приказал. Что-то плохое. Иначе, откуда взяться отчаянию? И зачем он вообще завел этот дурацкий разговор?
Снейп устает от обреченного молчания Люпина:
- А ты не очень умен, оборотень. Видел достаточно, но делаешь неправильные выводы. Ну да ладно, мне плевать. Теперь о главном: тебе придется некоторое время пожить в моем доме, - Снейп предупреждающе поднимает руку, пресекая возражения. - Это не обсуждается. Оставшись один, Люпин еще некоторое время сидит, упершись лбом в ладони, обдумывая разговор. Что такого он мог видеть, чтобы дать повод себя запереть? Не найдя ничего, за что можно было бы зацепиться, решает:
- Ерунда. Зато хоть высплюсь.
Проходя мимо спальни Снейпа, он слышит то ли всхлип, то ли стон. Значит, все же сорвался: двадцать лет берут свое, и не дают отмахнуться от эмоций. Люпин, не задумываясь, тянет дверь на себя. В полумраке комнаты он сразу видит бледное тело, запрокинутое лицо, перечеркнутые черными прядями лопатки. Ладонь у паха выбивает четкий ритм.
От увиденного бросает в жар: даже в страшных снах, даже в самых потаенных мыслях он не желал и не хотел подсматривать. И тут же холодеет - тихо убраться, пока не заметили и не закляли на месте. Но как убраться, если черные глаза уже буравят тебя, а в штанах тесно и горячо? И Снейп уже рядом – одной рукой дергает за ворот рубашки, другой проверяет насколько сильно у него стоит. Стоит, черт, еще как стоит! Его уверенно подталкивают к кровати, опрокидывают в подушки и сдергивают штаны на бедра. Стыд перемешивается с хриплым дыхание. Член бодро покачивается, а в голове звенит радостное ожидание. Снейп наклоняется и целует его.
У Люпина все впервые. Он впервые не один, впервые не струи воды смоют его сперму, впервые он не прячется, не зарывается с головой под одеяло. Его тело блестит в лунном проеме окна, его пальцы касаются влажных бедер любовника. Мог ли он представить?
Поцелуй сладок, и сладость губ неожиданна. Он ловит губами чужое дыхание, руки то и дело срываются к тонкому горлу. Снейп резко отстраняется, присаживается на бедра и берет в плен оба члена. Когда Люпин вновь видит запрокинутое лицо, у него перехватывает дыхание, и сил хватает только на то, чтобы вцепиться в покрывало и завыть.
Сквозь туман в голове он слышит слабый всхлип Снейпа, и в ноздри бьет одуряющий запах крови. Он приподнимается и видит, как на ногах любовника красные полосы набухают тяжелыми каплями.
Несколько минут спустя , залечив раны, Снейп тихо ворчит:
- Шел бы ты к себе, Люпин. И не бери в голову. У нас с тобой нет отношений. Только контракт. Так, что вали, давай, в свою кровать. Люпин виновато улыбается. Он перебирается к себе, подминает под себя одеяло и засыпает. В свете луны его улыбка словно зачарована счастьем.
***
Неделя пролетает незаметно. Верный своему обещанию, Люпин спит до полудня, а остаток дня болтается по дому без дела. Иногда он садится на нагретое солнцем крыльцо и смотрит на осень, на темное небо, облака... Думает о том, что во всем есть смысл: в его одиночестве, в безделье, в поисках Снейпа. Смысл есть во всем, просто надо понять. В тот миг, когда ему кажется, что еще немного и он увидит тропу, по которой пойдет, в дверях появляется взбешенный Снейп и требует заняться делом.
- Каким делом? - вежливо осведомляется Люпин и в сотый раз выслушивает – сны, сны, сны… Ему нужны его сны.
Он послушно поднимается в библиотеку, ждет, когда перед ним появится чистый лист пергамента. И пишет одну и ту же фразу: "Мне нечего сказать тебе Снейп. Я - зверь, а звери не видят снов".
Люпин лжет. Он не знает, зачем делает это. Так спокойнее.
После стольких лет черных пустых ночей, окунуться в сновидения было удивительно и радостно. Даже в такие странные, пугающие своей реальностью - вокруг бесконечно взрывалась земля, тучи пыли поднимались выше министерских шпилей, дома разваливались на кирпичи, магглы шатались, схватившись руками за голову и падали. Питер возникал на обломках, приветствовал его беспалой рукой и улыбался, обнажая острые зубы. По небу летали странные железные штуковины, Сириус выкрикивал: «Мотоциклы! Запомни, их зовут – мотоциклы». Небо неприятно бурчало и выдыхало клубы дыма. Слезились глаза, горлом накатывал кашель, и Джеймс участливо похлопывал его по спине. Дружеская ладонь была неприязненно холодна и вызывала желание проснуться. Но всегда было нечто, что удерживало его во сне. Оно всегда оставалось в тени за его спиной и не давало себя ни рассмотреть, ни понять.
Он шел по своему сну дальше, перепрыгивая через завалы и выискивая в небе Сириуса.
Просыпаться посреди ночи Люпину было не привыкать. В двенадцать лет волчьи обоняние и слух обрушились на него и чуть не свели с ума. Джеймс и Сириус считали его рассеянным, вечно хватали за руку и тащили по лестницам и коридорам, раз и навсегда решив, что он терялся в лабиринтах Хогвартса. Выдумали нарисовать для него карту и бредили этой идеей год. Его потерянность отчасти была правдой. Разве мог он им объяснить, что звуки оглушают и делают слепым, а сотни запахов превращают воздух в вязкое желе, и ты не понимаешь, как двигаться в мире, каждый миг изменяющимся навсегда? Он только пытался отгородиться, пытался приглушить и хоть минуточку отдохнуть в тишине. Он справился. Запахи и звуки, словно прозрачные ручейки, текли сквозь него, оставляя в теле лишь легкое ощущение приятной щекотки.
Вот и теперь Люпин просыпается от странного зудящего ощущения. Вот только что кто-то кричал или звал на помощь, а сейчас вслушиваясь в тишину, он не слышит ни звука, и только в животе звенит натянутый нерв. И все же его зверь ощеривается.
В доме темно. Пахнет шоколадом. Люпин идет по коридору, полагаясь на чутье. Открывает пару дверей, спускается по ступеням вниз. Здесь все пропитано страхом и отчаянием.
Незнакомое заклятие мягко толкает его в грудь. Он вытягивает руку вперед, пальцы ощутимо покалывает.
- М-ммм, - мычит Люпин себе под нос, - как странно.
- Что именно?
Услышав хриплый голос, Ремус резко оборачивается, картинно прикладывая руки к сердцу. Лицо Снейпа чуть угадывается в темноте, черная прядь волос делит его на две почти равные половины. Снейп выглядит мертвым. Люпин резко выдыхает, пытаясь унять сердцебиение.
- Черт, Северус! С каких пор ты научился подкрадываться? Твое сопение всегда можно было услышать на десять шагов вперед.
- А ты напрягись, придурок! - и тут же мягким тихим голосом: - Так что тебе кажется странным?
- Здесь заклятие.
- Неужели?!
- Я не могу пройти.
- Понятно. Есть необходимость?
- Там, - Люпин тычет пальцем в темноту за своей спиной и вновь прислушивается, - кто-то кричит.
В туже секунду с палочки Снейпа бьет заклятие, Люпин шарахается в сторону. Зеленый луч уходит в темноту, и через секунду натянутый нерв перестает пульсировать, и тишина словно вата опутывает голову.
- А сейчас, мой друг, все еще кричит?
Вот ведь зараза! И ведь не похоже, чтобы шутил. И вроде не издевается, он абсолютно серьезен. АБСОЛЮТНО! Наглость, которую демонстрирует Снейп, выводит Люпина из себя. Хочется сказать, что-нибудь резкое, но выходит только тягучее:
- Ну и дела-ааа...
Глаза у Снейпа становятся совсем неподвижные. Мертвый он, что ли? Люпин прислушивается. Вроде дышит. Чертов слизеринец. Дышит! И все же: - Кого ты там прячешь?
Снейп делает шаг вперед и зависает над ним. Взгляд Люпина упирается в небритый подбородок, и он решает, что задирать голову на эту каланчу не намерен, а вот потребовать ответа…
- Ну-ууу... – в его голосе проскальзывает угроза.
Ему очень хочется хорошенько встряхнуть засранца, чтобы, наконец, ушла пугающая мертвенная бледность.
- Неужели в тебе проснулось любопытство, мой друг? Но знай, ни к чему хорошему это не приведет.
- Позволь мне самому решить.
- Хорошо. Как скажешь. Там гигантская летучая мышь. - И после небольшой паузы: - Я, знаешь ли, скормил ей твоей крови. Та еще тварь получилась. Затем тебе скормил ее кровь. Решил взглянуть, убьет ли оборотень оборотня. Ты разочаровал меня. Ты выжил.
Слова Снейпа пахнут горячим шоколадом и миндалем. Такой уютный домашний запах. Злость растворяется в осознании того, что еще пару минут назад тот сидел с чашкой в руке, отчаянно зевал и не проявлял желания бегать по темным подвалам. Может, показалось? Он знает эти ступени наизусть, он каждое полнолуние спускается в этот подвал и ни разу ничего необычного не заметил. Откуда могла взяться летучая мышь? Да еще огромная! Над ним явно издеваются.
Люпин зло тычет Снейпа в грудь:
- Пошел ты знаешь куда...
Нет, ну какое разочарование. Он так надеялся на хорошую драку, разбитый нос или губу. Хотел слизнуть пару капель, попробовать на вкус... Чертов Снейп.
Утром напряжение возвращается. Люпин сам себе кажется подозрительным. Он вдруг вспоминает, как Снейп стоял посреди разгромленной гостиной с провалами вместо глаз. Может, все же стоит понаблюдать за ним? Какое-никакое, а занятие, и напрягаться особо не надо: сиди да слушай.
Однако его настороженность ни к чему не приводит.
Снейп целыми днями пропадает в лаборатории. Иногда выходит за покупками, два раза в день переодевается, ест, когда придется, и не желает общаться. Одним словом, живет обычной жизнью и кажется вполне человеком. Но тогда откуда это ощущение бесконечного умирания? Почему кажется, что Снейп одурачил его? Слишком близко подошел, дышал в лицо… Для Снейпа это очень необычно. Может, он хотел дать почувствовать запах какао? Отвлек, наплел небылиц, а Люпин сьел и не подавился?
А может, все проще: его собственный зверь чувствует угрозу для себя и пытается посеять сомнение?
Люпин решает оставить все как есть, пусть идет, как идет. В конце концов, он здесь с совершенно определенной целью – попробовать овладеть силой оборотня, и если для этого Снейпу понадобились летучие мыши, то ему нет до этого никакого дела.
В попытке понять, он совсем забывает о полнолунии. И когда на пороге гостиной появляется Снейп со склянкой в руке, Люпин произносит только:
- Пора?
- Если ты не передумал.
- Не передумал, - ритуал совершен, обратной дороги не будет. До следующего полнолуния.
Сегодня все иначе. Снейп садится напротив:
- Не надо никуда ходить, оборотень. И оковы тебе больше не понадобятся.
Надежда, которая почти угасла, вспыхивает в Люпине с новой силой. Он боится спросить, хватает за руку, по-щенячьи заглядывая в глаза. Снейп морщась от боли, вырывает руку:
- Пей.
Люпин одним махом глотает зелье. Он не чувствует никакого вкуса, словно выпивает стакан воды. Не чувствует никаких изменений. Его зверь по-прежнему спит. Вспоминает, что для превращения еще слишком рано, но осмыслить не успевает: все плывет перед глазами…
Последнее, что он помнит, прежде чем потерять сознание – это пристальный взгляд Снейпа и холодные жесткие пальцы на скулах:
- Скажи мне, оборотень, скажи "да", неужели не можешь?
Снейп охрененно пахнет:
- Д... ааа...
Его поцелуй так же холоден и жесток, как и его пальцы.
Он идет по ночному маггловскому Лондону. Он человек. ЧЕЛОВЕ-ЕК! У него получилось! Нет, черт, у Снейпа. Чертов идиот Снейп, у него получилось! Он все-таки создал его, это зелье. Он прислушивается к себе: да, зверь по-прежнему живет в нем, режет болью, пытаясь вырваться. Но шепот у виска успокаивает зверя, он сворачивается клубком и засыпает, словно домашний пес. Вот она, точка равновесия, шумит в крови, шелестит словами, заставляя оглянуться. Нет, показалось. Главное, ухватиться за нее и держать. У него получается, шелест убаюкивает, и он тихо поглаживает зверя. Спи, спи…
Ничто не беспокоит его. Немного удивляет сильная жажда. По-видимому, сказывается напряжение. Но это поправимо. Он сворачивает в первый попавшийся бар. Внутри пахнет грязным телом и мочой. Он заказывает сладкой воды. Бармен с невозмутимым лицом протирает бокал, наливает из-под крана воды и кладет один, два, три… десять кусочков сахара. Что ему, жалко, что ли. Предлагает на белой салфетке.
Не успевает Люпин поставить пустой бокал на стойку, как к нему подсаживается девица, рыжая и наглая. Полуоткрытый рот ярко накрашен. Он смотрит на ее губы, пахнущие спермой. Видимо, только что отработала клиента. А вот и счастливец, лениво поправляет ширинку на выходе из сортира.
Он заказывает для нее виски и склоняется к руке. Пальцы сами собой ложатся на запястье, пульс приятно отдается в подушечках пальцев. Жажда с новой силой просыпается в нем. Он поднимает глаза к ее шее. Видя голодный взгляд, девица призывно откидывает голову назад, давая полный обзор. Дикий шепот у виска начинает сводить с ума, он резко дергает девицу за руку, и та почти валится со стула. Он подхватывает ее в крепкие объятия. Губы на теплой коже прихватывают артерию, и биение чужого сердца заставляет его собственное отозваться сладкой волной возбуждения. Он должен напиться. Стоит чуть сильнее прикусить, и вкус ее крови сделает его живым. Живым? Он помнит: нагретое солнцем крыльцо, запах какао, черные пряди волос на бледных лопатках. Он вцепляется за всплывшие воспоминания - один вдох и проснувшийся зверь, словно жидкий огонь, заполняет собой каждую клетку. Пальцы сводит судорогой. Он умирает от желания свернуть тонкую шею, пахнущую приторной сладостью, и отбросить от себя тряпичной куклой. В туже секунду в висок начинают бить тысячи звенящих молоточков. Они пытаются вернуть ему позабытую жажду. Пить, он хочет пить, он должен напиться. Должен!
Два голодных зверя сплетаются в смертельный клубок.
- Эй, мужик, ты чё застыл?
Голос девицы заставляет очнуться. Его словно обливает холодом.
Люпин оглядывается, вокруг него кипит жизнь, никому нет дела до перебравшего молодого идиота. Пошатываясь, он выходит на улицу и упирается горячим лбом в стену.
Так значит, это и есть контроль. Пустота и холод. Он слегка касается пальцами виска, голос крови начинает тихо шелестеть, его разум испуганно бросается в темноту, туда, где затаился оборотень. От затылка к сердцу идет ледяная волна. И вновь пустота.
Снейп ошибся в своих предположениях. Сейчас Люпин был бы рад даже боли, лишь бы знать, что все еще способен на чувства, любые, самые примитивные, лишь бы чувствовать себя живым. Но все было так, как было – он был одной сплошной ледяной глыбой, и казалось, никакое тепло не сможет его отогреть. Впрочем, и холод его не беспокоил.
Он достиг желаемого и теперь не знал, что с этим делать. Он был мертв.
Люпин стоит час, два… Он ждет, когда появится хоть какой-нибудь смысл в том, кем он стал. Когда небо розовеет под первыми лучами солнца, он разбивает голову о кирпичную стену паба.
- Ennervate.
Он ненавидит этот голос.
- Ennervate.
Чистый, с чуть заметной хрипотцой.
- Ennervate.
***
Опять кровать! Почему, блядь, опять кровать? Этот кретин что, на руках его носит?
Он оглядывает спальню в поисках Снейпа и находит только бледный призрак луны в темном проеме окна. Равнодушно отворачивается, впервые наплевав на ее полноту.
Снейп, одинокий и тихий, сидит в гостиной, возле остывшего камина. Пол словно ковром устелен листками «Пророка». Люпин зябко передергивает плечами.
- Ты заразился, - резко говорит он четко очерченному профилю на стене. - Что это было? Твоя кровь?
Снейп кривится, как от зубной боли.
- Судя по бледности, ты получил, что хотел. Так что проваливай.
- Прежде, чем уйти, я бы хотел знать, - как же трудно произнести вслух то, во что твой разум отказывается верить.
- Что еще?
- Ты все еще человек?
- Значит, так это выглядит? – Снейп вскакивает с кресла. - Укус маленькой безмозглой мыши, и ты уже нелюдь! Странный вопрос от человека, который никак не может выбрать, на чьей он стороне.
- Я выбрал много лет назад!
- Тебе только кажется, что ты выбрал. За тебя выбирали другие. Сядь! – приказывает Снейп Люпину, указывая на свое кресло.
Пусть так, ему плевать, он может выслушать и сидя. Взмах палочкой, и магия подхватывает с пола газетные листки, стопкой укладывая их ему на колени.
- Читай!
Люпин недоверчиво смотрит на Снейпа:
- Ну, если это так необходимо...
Он нехотя берет в руки "Пророк". Читает заголовки. Слова плывут перед глазами.
Смерть Джеймса и Лили.
Смерть Волдеморта.
Предательство Блэка.
Азкабан.
Смерть Питера.
И…
Мальчик-который-выжил.
Так вот оно!
Листки пергамента падают из рук. Люпин бессмысленно смотрит перед собой. Сколько же времени он провел у Снейпа? Носился с собственным одиночеством, полагая, что все знает о нем. Ну, что ж, теперь он узнает настоящий вкус безысходности. Его сны мелькают перед глазами, строчки, чернила, слова... Снейп знал. Как такое может быть? Ведь он ни разу не написал правду о том, что ему снилось. Он сам не верил своим снам. Почему Снейп не предупредил? Запер у себя в доме. За что? Месть? Так мелко? Неужели только детская обида?
Он смотрит в глаза того, кто так искусно врал.
- Ради чего ты помогал мне?
В пустых глазах Снейпа просыпается ненависть.
- Я не помогал тебе, идиот. Я травил тебя раз за разом! А ты выживал... Ты выжива-аал, - он вдруг делается совсем безумным, - Почему ты не сдох? А, Люпин? Почему? Если бы ты умер, все бы закончилось, - и вдруг без перехода: - Ты знаешь, какого это, стоять напротив Темного Лорда? Каково чувствовать холод пальцев на подбородке? Знаешь? Он попросил меня. Ему нужна была армия. Сильная. Послушная. И жестокая. Он попросил. Меня. Говорил о тебе. Знал, что ты пришел ко мне. С ЭТОЙ своей просьбой: попробовать обуздать...
Глядя в безумие Снейпа, Люпин жалеет о своей живучести. Ему хочется умереть, сейчас, немедленно. Он не понимает, почему все еще жив. Зачем? Он отказывается понимать. А что, если дело не в армии монстров? Что если…
- Я не верю тебе, Северус. Ты наговариваешь на себя. Я помогу тебе справиться. Я знаю с этим трудно жить, но возможно. У меня получилось, значит, получится и у тебя. Ты не будешь один. Я буду рядом. Ты только верь мне.
- Верить тебе? Значит, ты думаешь, что вопрос в этом – в вере. А знаешь, в детстве матушка рассказывала мне про смешного маггла, который верил в добрых людей и чистые помыслы. Так сильно верил, что беспрерывно желал обратить всех в свою веру. Ты знаешь, Люпин, что сделали с ним магглы? Вижу, догадываешься. Все правильно: они убили его.
- Разве так плохо умереть за свои взгляды? Лучше было отказаться от них и жить?
- Да нет никаких идеалов и великих идей! Есть только «ты», «твои интересы» и «твоя жизнь». И никто не вправе на них посягать.
Взгляд Люпина становится понятлив и жалостен.
- Так это все из-за Лили. Их свадьба с Джеймсом подтолкнула тебя...
Снейпа передергивает, он с трудом сдерживает себя:
- Не смей думать, что понимаешь мои мотивы, ты... жалкое подобие человека. Ты отравлен оборотнем много лет назад, что ты можешь понимать в человеческих желаниях? Пойми, кретин, служить Зверю - тоже выбор. А тебе не хватает смелости даже на это, смирись с судьбой и прими своего зверя, как дар. Используй его силу и тогда... - Снейп делает шаг назад, трезвея от собственного решения. - Тогда я приму тебя, как брата. - Как брата! – понимание происходящего с бешеной скоростью прокручивается в голове Люпина. - Так это не было случайностью? Ты хочешь сказать, что сам заразил себя?
- Заткнись, Люпин.
- Ты хотел заполучить силу? Думал, заслужишь уважения? Ничтожный зельевар превратился в Принца! И как, получилось?
- Я не ничтожный зельевар!
- Нет, конечно. Ты тот, кто предложил мне стать той самой армией монстров!? Твоей личной армией? Ходить с тобой рука об руку, убивать ради забавы, а после трахаться под луной? Ты это мне предложил? Может, придумаем кодекс чести, для успокоения совести? Или ты уже придумал? Что, записал с десяток пунктов? Больше?
- Убирайся, оборотень, - глаза Снейпа вновь пусты и мертвы. - Я разрываю контракт. Пошел вон из моего дома.
Люпин бросается к двери, со всех ног бежит через сад к калитке, хватается за рябиновые прутья и застывает. Стоит ему сделать шаг, и магический договор сотрет его память. Он забудет, что приручил зверя, что луна больше не имеет над ним власть.
Он забудет.
Безумие больше не будет плескаться в глазах Снейпа, и опрокинутое страстью лицо исчезнет навсегда.
Пальцы сводит судорогой, он словно прирастает к месту. Ему нужно лишь отпустить, и у него будет все, все, за чем он пришел, и даже больше. У него будет друг, брат, любовник. Но стоит перешагнуть черту, и он останется ни с чем. Набирающая силу луна улыбается с неба. Все, или ничего. Не самый трудный выбор в его жизни.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 629
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
