Зеленый форум: HP Fanfiction

Восьмое января 1976 года. Предпоследний день каникул.

Держа в зубах затертый грязный бинт и старательно размазывая пальцем зеленую мазь с тошнотворно сладким, отдающим гнильцой запахом по ране, Северус Снейп не издал ни звука. Во-первых, тряпка, использованная раз пять, пропиталась анестетиком, и во рту поселилось странно-приятное покалывание, а губы перестали ощущать жесткую от засохшего снадобья марлю, а, во-вторых, какой смысл вскрикивать или ойкать, если ты в комнате совсем один?
Никакого. Конечно, плакать на глазах у кого-то еще глупее…
Он выпустил бинт онемевшими губами и, неуклюже прижимая его щекой, принялся кое-как бинтовать плечо.
Уродский Блэк!
Затянув пальцами и зубами кривой тугой узел, Северус прикидывает, сколько еще дней наносить Универсальный Ранозаживитель Принца - название, конечно, никогда не будет официально зарегистрировано, но, черт возьми, звучит! – и гордо ухмыляется, потому что рецепт работает, и он составлен из тех компонентов, которые ранее не использовались в таком сочетании. Мазь дешевая, легкая в изготовлении, а запах и вкус совершенно не волнует мальчишку.
Бледный, худой, нескладный, он плюхается на кровать и начинает яростно черкать на пергаменте рецепт, обдумывая дальнейшие испытания, чернильная капля падает на его серые кальсоны и, шипя проклятья, он вскакивает, как ошпаренный.
Грязно ругается, пытаясь оттереть пальцем уже впитавшиеся чернила, машет рукой и одевается. Помимо школьной формы, натягивает на худые плечи неизменную протертую на локтях мантию и, обернув вокруг шеи, как удавку, шарф, выскальзывает из комнаты.
А на улице идет снег: холодный, прозрачный, такой свежий, что хочется ловить снежинки ртом и ждать, пока они растают на языке. Но это развлечение не для слизеринского пятикурсника, думает Северус и, вальяжно заснув руки в карманы мантии, шагает прочь от школы.
Каникулы - чудесная пора. Дни кажутся непривычно затянутыми, время течет медленно, словно овсяный кисель, обволакивая его ужасающей ленью.
Из всего пятого курса он один остался в школе, остальные, как малые дети, с радостью разбежались по домам, отмечать Рождество с родителями. Северус же не любил праздников и не рвался увидеть отца и мать.
Он идет и с неожиданной радостью слушает, как скрипит снег под ногами и почти не чувствует холода от затопившего его непонятного счастья. Снейпу просто хорошо, сейчас он не слышит бредней своих однокурсников о чистоте крови и те глупости, которые кричат ему в лицо Блэк и Поттер.
Сейчас он может быть самим собой, и в обход всех правил его несуразно большие ноги в старых башмаках прокладывают тропинку по глубокому снегу в сторону Хогсмида.

Обычно он терпеть не может эту пасторальную деревеньку и школьные набеги за сладостями. Северус слишком любит тишину и покой. И одинокие прогулки.
Сегодня ему не удастся погулять в одиночестве – ощущение чего-то нового витает в воздухе, принося с собой чувство тревоги.
И точно! Надо ж такому случится.

- Северус, - слишком знакомый голос. Снейп оборачивается.

Первое сентября 1971 года.

С тех пор, как Северус Снейп узнал о Хогвартсе, он мечтал попасть туда. Сначала отвлеченные детские мечты о школе как о лучшем из миров вполне удовлетворяли его, но со временем в воображаемом замке появились все те вещи, которых так не хватал в реальном жилище. В гадском умывальнике замерзла вода, и Снейп не то, что головы, рук помыть не может. В Хогвартсе когда угодно можно понежится в горячей воде, особенно, когда из окна дует, и ты замерз так, что ног не чувствуешь. Нет! В Хогвартсе не дует из окна.
И вообще там тепло. И вкусно кормят, смущенно думает Северус, сжимая в руке остатки бутерброда с подсохшим сыром.
И там есть друзья. Мальчишка думает, что приедет в школу и сразу познакомится со всеми ровесниками, они будут вместе учиться и отдыхать, играть, переживать приключения, читать и обсуждать книжки. И вообще все будет просто замечательно.
Снейп едет в школу на год раньше. Эйлин приходится убеждать комиссию, что Тобиас третирует ребенка за магические способности и признавать тем самым, что она, чистокровная ведьма в черт-знает-каком поколении потратила свою жизнь на психопата-маггла. Разрешение получено, Северус счастлив. И улыбка неестественно смотрится на его сероватом, птичьем лице. Эйлин иногда пугает ребенок, который не умеет улыбаться.
На платформе шумно, пыльно, многолюдно. Общий гомон раскладывается на последние наставления, на радостные крики встреч, на споры по поводу чемоданов, на поспешные объятия и слова прощания.
Северус ошарашен: он не любил людей и никогда прежде не видел их в таком количестве одновременно. Он молча тащит свой чемодан, попутно хлюпая носом. Эйлин подводит его к вагону, Снейп отчаянно молится, чтобы с билетом все было нормально. Проводник с удивлением смотрит на чересчур маленького, насквозь пропитавшегося манчестерской пылью мальчишку, который исподлобья смотрит темно-карими глазами.
Наконец-то он в вагоне. Оперевшись локтями об поручень, Северус вытягивает шею, глядя в окно, он видит мать, но ему и в голову не приходит помахать ей рукой.
Он едет в школу!

- Здесь нельзя стоять во время движения. Проходи в купе, - его выгоняют из тамбура, и, волоча свой чемодан, который нещадно бьет по ноге, Северус пробирается по коридору вагона, искоса заглядывая в полуоткрытые двери купе. Внезапно прямо перед его лицом дверь распахивается, и от неожиданности мальчик чуть не падает, отшатнувшись.

- Только посмотри! – раздается из купе. – Не шлепнулся! А ты говорил: «Рухнет! Рухнет!» Не прав ты был, Сириус.

Снейп поднимает с пола шлепнувшийся чемодан и злобно пытается пристроить ручку на место, но порыжевшая от времени кожа не выдержала и лопнула. Северус говорит все, что думает об этой ручке и о тех идиотах, которые от нечего делать хлопают дверями.

- Это ты про нас, придурок?! – из купе появляется и второй мальчик, повыше и первого, и самого Северуса. – Сейчас пойдем тебе рот с мылом мыть!

От предвкушения радости глаза у мальчишки сияют, но друг хлопает его по плечу.

- Да ладно, Сириус, в школе успеем! А ты, - внезапно ткнув в него пальцем, продолжает он, - вали отсюда!

- Да ладно, Джим, - говорит Сириус с подозрительной жалостью в голосе, - может у него и вшей нету? Нету? – смеется он.

Северус и не подозревает, что мальчишки ждут от него такой же «шутки» в свой адрес и просто проверяют его, что он будет делать. Снейп, недолго думая, достает из рукава волшебную палочку. Сейчас он не думает о том, что все заклинания, которые он знает, не подходят к ситуации, что колдовать вне школы запрещено, что начинать учебу с дуэли непредусмотрительно.

Сейчас его сухие потрескавшиеся губы трясутся, и он обреченно хлюпает носом, то ли от хронического насморка, то ли чтобы не расплакаться.

- Совсем больной! – заключает Сириус и пихает Снейпа, а тот, не ожидав, теряет равновесие и звучно плюхается, зацепившись за свой чемодан.

Джим оглушительно хохочет.

- Друг, - хлопает он этого-гадкого-Сириуса-чтобы-ему-с-дементором-поцеловаться по плечу, - ты верен своему слову, сказал: «Рухнет!», так и получилось.

Взвывая от хохота, Сириус начинает сползать по стенке вниз, разве что слезы не катятся.

- Ну так, а ты как думал? Я всегда держу свое слово.

Северус освобождает ноги из-под чемодана и кое-как поднимается. На лице его сейчас нет ни обиды, ни злобы, кажется, что он неестественно спокоен. А, потом отчаянно не то всхлипывает, не то хрюкает сопливым носом, и молча бросается на обидчиков с кулаками. Он меньше и легче своих противников, но, не смотря на это, все трое катаются по полу в коридоре, чуть не сбив с ног полную пожилую ведьму, которая развозила сладости для школьников. Драка тут же прекращается, и двое из мальчиков уже на ногах, широко улыбаясь и извиняясь напоказ, сверкая белоснежными зубами и веселыми шальными глазами до ужаса обаятельных хулиганов. Снейпу, все еще распростертому на покачивающимся полу вагона, видны только ляжки разносчицы, совершенно не хочется извиняться, гораздо больше его интересует собственный разбитый в кровь нос.

- Ну, вставай, хулиган! – в голосе «ляжек» слышится осуждение, смешанное с жалостью. Северус медленно поднимается, запрокидывая голову, чтобы не запачкать старый серый свитер и не показать своим новоприобретенным врагам мокрых глаз, из которых готовы выплеснутся слезы.

Молча он поднимает чемодан и, неуклюже пиная его перед собой и шипя себе под нос проклятья, с головой выдающие его неотесанность и грубость, вваливается в соседнее купе. Две девочки одновременно взвизгивают, а еще одна, удивительно рыжая, похожая на покровительницу Литы из книг его матери, внимательно окидывает его взглядом и помимо неодобрения в нем без усилий читается любопытство.

- Как тебя зовут? – несколько высокомерно вопрошает она, склоняя голову набок. – Меня – Лили.

- Северус Тобиас Снейп, - он называет свое полное имя, вставив практически ненавистное «Тобиас» только ради того, чтобы сбить с нее спесь.

- Се-ве-рус, - нараспев произносит Лили, отчего-то улыбаясь. Мальчишка хмурится – неужели она посмела посмеяться над его именем? – Тебе подходит.

Он лишь фыркает, чего совершенно не стоило бы проделывать с поврежденным носом, который вновь начинает кровоточить.

[align:center]***[/align]

Стоя в беспокойной толпе ждущих распределения первокурсников, Снейп размышляет о несправедливости жизни. Он, без всякого сомнения, умнее и талантливее всей этой разношерстной братии – факт превосходства собственного интеллекта над сверстниками он установил еще в Манчестере и признал его неопровержимым, - но вынужден кутаться в куцую вытертую мантию после промозглого озера, когда все остальные одеты если ни богато, то хотя бы добротно. Он стоит в сторону от всех, словно бы отгородившись невидимой стеной, в то время как будущие первокурсники несколько взволнованно переговариваются.

Лили Эванс отправляется в Гриффиндор, туда же распределены Сириус Блэк и Джеймс Поттер. На его голове шляпа раздумывает долго, но не настолько, чтобы закралась ледяная мысль о том, что та изречет своим скрипучим голосом: «Домой».

- Слизерин! – слышит Северус и, сняв с немытой головы старую перечницу, медленно направляется к крайнему столу, чувствуя, как подгибаются колени. Тогда-то это и случилось.

Восьмое января 1976 года. Предпоследний день каникул.

- Люциус, - Снейп склоняет голову набок, отчего сальные волосы падают на лицо, и, кажется, наслаждается столь фамильярным обращением к двадцатидвухлетнему волшебнику, обладателю одного из самых внушительных состояний в магической Британии.

Ладонь, затянутая в перчатку из дорогой тонкой кожи, опускает на плечо Северуса, и тот машинально прячет собственные красные в цыпках со следами ожогов руки в карманы, пытаясь придать себе независимый вид.

- Я рад тебя встретить, - в своей обычной манере, будто скрывая за своими словами другой, скрытый смысл, отвечает Люциус Малфой, чему-то усмехаясь, самую малость растянув губы в подобии улыбки. – Свободен?

Северусу не остается ничего иного, как кивнуть, устремив взгляд на носки своих ботинок.

Двадцать первое мая 1975 года

Сидит. Как всегда - нахохлившись, костлявые плечи одно выше другого, грязные волосы спадают на страницы книги. Читает с жаром, потрескавшиеся губы шевелятся, глаза горят, даже уши покраснели.
Он вообще легко краснеет - сосуды близко к коже, как сам объясняет, смущаясь.

Он совсем еще мальчишка. Грязный, невоспитанный, с обгрызенными ногтями, нескладный.

Он талантлив... Люциусу хочется выругаться, громко, на всю комнату, по-французски. Но на его несчастное "Merde" мальчишка оторвется от книги и засмеется. Нет, не весело, издевательски.

Люциус закусывает губу, пытаясь справится с собой. Мальчишка - хороший ученик. Сначала в его черных, каких-то нереально матовых глазах плескалась лишь ярость. И страх.
Сейчас он понял правила игры. И принял их. Бить врага его же оружием.

Бить Люциуса - смеяться над ним.

И Люциус понимает это.

Слишком отчетливо понимает. Негоже ему, в его двадцать один бояться сопляка, который не говорит по-французски, читает на древних языках по наитию и произнося заклинания на санскрите, ругается как грузчик.

Люциус зависает над мальчиком и выжидает. Двадцать секунд, сорок. Уши Северуса краснеют еще сильнее.

Мальчик приоткрывает рот, чтобы прошипеть под нос очередное проклятие.

Сорок два, сорок три.

Рывок со стула, и волшебная палочка непонятно откуда взявшаяся прижата чуть ли не к горлу Люциуса. Мужчина сглатывает. Чересчур шумно. Не ожидал.

- Не ожидал? - спрашивает Северус, склонив голову набок и приобретя совершенно птичий вид. - То-то же, Люциус.

Он растягивает гласные в имени, пародируя манеру своего учителя, и упивается своей властью.

Властен и тщеславен, так и запишем.

Умен, насмешлив, непочтителен, груб, прекрасные интуиция и реакция.

Грязные волосы, обкусанные ногти.

Неужели выйдет толк?

Северус ухмыляется, радуясь тому, что подловил, что смог. Не зря терпел унижения целых три месяца.

Люциус смеется в голос. Ничуть не сдавленно, наоборот раскатисто и очень открыто.

- Не ожидал, ты выиграл, - в шутливом жесте задирает руки, сдаваясь.

Северус опускает палочку и, хмыкнув, убирает ее в рукав.
Две тяжелые ладони опускаются ему на плечи раньше, чем он успевает подумать о том, что никогда не видел, как надменный Малфой смеется.

Люциус прижимает его к столу, и край больно врезается в бедро.

- Несколько ошибок, - хриплый голос, отрывистые фразы, - тебя можно ошеломить и очаровать...

На слове "очаровать" Снейп взрывается проклятьями и начинает махать кулаками во все стороны.

Люциус легко отстраняется, присаживается за стол, достает тонкую сигару и затягивается, щелкнув пальцами.

Кольца дыма прямо в лицо.

- Далеко не красавец, - говорит Люциус, усмехаясь, - но придется и тебе стать эффектным.

Первое сентября 1971 года

Северус боится прикосновений: тонкие холодные пальцы матери вызывают в нем ничем необъяснимое отвращение, а тяжелый кулак отца встречается с его тщедушным тельцем лишь для того, чтобы причинить боль, поэтому, ощутив властную ладонь на плече, мальчишка отшатывается, не сумев подавить первый порыв.
Сверху вниз на него смотрят спокойные серые глаза, в которых читается легкое удивление. Собственно, так оно и было.

Люциус А. Малфой, студент седьмого курса, а также староста Слизерина, за всю свою наполненную событиями жизнь не встречал ничего подобного. Обычно все представители чистокровных семейств знали друг друга, если и не лично, то через своих знакомых и родственников. Фамилию Снейп Люциус слышал впервые. Не менее новым для него было и странное чувство удивления, которое он испытал, когда что-то несуразное двинулось от табурета к столу Слизерина. Новый студент был тощим, не по возрасту маленьким, да еще и вытирал нос рукавом мантии прямо на ходу. Изгой факультета, мальчик для битья, проносится в голове Люциуса, такие люди обычно очень преданны. И он делает то, чего сам не ожидал от себя. Встает и кладет руку отщепенцу на плечо, чувствуя, не только острые косточки, но и заметную дрожь, которая бьет новичка.

- Северус? – не утверждает, а спрашивает Малфой, всем своим видом показывая, что не запомнил имя первокурсника, хотя уж на что, а на внимание пожаловаться не может.

Мальчик поднимает огромные темные глаза, облизывает сухие губы и медленно кивает. На его остреньком сером лице такая гамма чувств: удивление, легкий страх, робость, восхищение, стеснение и гордость, что яркая краска заливает щеки, а Люциус, не отпуская плеча, подводит его к столу, широким жестом обводит присутствующих:

- Дамы и господа, Северус Снейп, - легко нажимает на плечо Снейпа, вынуждая его сесть рядом, и опускается на свое законное место в середине стола.

Северус внутренне сжимается, ожидая нового всплеска издевательств от этих холеных богатых аристократов, в компании которых оказался, но, если они и удивлены, то ничем не показывают этого, продолжая в полголоса вести светские разговоры. Каким-то шестым чувством Снейп понимает, что никто здесь не смеет сказать старосте и слова поперек.

Восьмое января 1976 года. Предпоследний день каникул.

Они не виделись почти год, почему-то именно эта мысль особенно занимает Северуса в то время, как они идут к Кабаньей голове, Люциус заказывает комнату наверху, не считая возможным для себя находится в общем зале, Снейп же отчаянно хлопает ресницами, пытаясь избавиться от чего-то странного, что мешало ясно видеть. Не может же он плакать!

Что это не слезы он понимает только наверху, когда длинные мягкие пальцы Люциуса проводят по его глазам.

- Снег, - меланхолично поясняет он, не обращая внимания на то, как отчаянно краснеет и отшатывается Снейп.

Люциус делает шаг вперед, и Северус не успевает понять, как оказывается в этих теплых объятьях.

«Издевается, из-де-ва-ет-ся», - думает он, пытаясь высвободится из сильных рук, которые вовсе не собираются его отпускать. От Люциуса пахнет лимоном.

Малфой же думает совсем о другом: о том, как тепло рядом с этим несуразным костлявым подростком, чей нечесаный затылок уже упирается в его подбородок, как не хочется так жестоко играть и о том, что мальчишка – будущий великий зельевар, который нужен Лорду. Но сейчас прагматичные мысли кажутся такими далекими и никому не нужными. По крайней мере, этим двоим.

Горячий ароматный глинтвейн согревает их изнутри, зажженный камин снаружи, и Северус, протянувший руки к огню, чувствует себя почти счастливым.

Двадцать третье июня 1972 года

Северус чувствует себя потерянным. Стоя на вокзале Кингс-Кросс рядом с матерью, мальчик не хочет уходить и лишь вертит головой из стороны в сторону, пытаясь высмотреть Люциуса. Увидеть хотя бы на мгновение, перед тем, как расстаться, возможно, навсегда.

Весь год мальчишка следовал за старостой на почтительном расстоянии, но неотступно так, что над ним уже стали подсмеиваться друзья Малфоя. Он терпел их шутки, стиснув зубы, еще и не подозревая, насколько они были правы. Люциус позволял себя обожать: ему привыкшему к восхищению отчего-то было приятна именно эта молчаливая и ничего не требующая преданность.

- Северус, подойди сюда, - и смотреть, как расширяются от радости темные обычно грустные глаза, как вспыхивает румянец на обычно бледных щеках.

Когда Снейп увидел Люциуса, выходящем из вагона, он не выдерживает.

- Мистер Малфой!

Тот оглядывается и, заметив тонкую в старых штанах и рубашке фигурку, покровительственно улыбается. Тогда сам Люциус не подозревает, что через три года этот мальчик заинтересует его как перспективный волшебник, ему кажется, что эта глупая школьная история закончена.

Девятое января 1976 года. Последний день каникул

Северус просыпается от того, что несуразно яркое для января солнце светит ему прямо в глаза. Он щурится, пытаясь избавиться от надоедливого раздражителя и поваляться в полудреме в теплой постели. Затемно внезапно вскакивает, мгновенно сев, и по его расширившимся в ужасе темным глазам можно понять, что он вспомнил и осознал то, что произошло.
Его порывистое пробуждение не укрывается от бокового зрения Люциуса, который необыкновенно свежий и бодрый, столь же изящно одетый, как и всегда, завязывает серый шелковый галстук перед зеркалом. Он доволен собой. Нескладный, горячо влюбленный паренек теперь накрепко привязан к нему, а значит и к Лорду, самыми банальными, но зато такими прочными узами.

- С шестнадцатилетием тебя, Северус, - лениво протягивает он, всем видом демонстрируя, что галстучный узел волнует его во много раз больше, чем день рождения мальчишки, который так просто согласился переспать с ним.

Какого же его удивление, когда за спиной раздается удовлетворенный смешок.

- Мне пятнадцать, Люциус.*

_______________________
* Небольшое пояснение по поводу концовки фика: в каждой стране установлен так называемый возраст легального согласия, достигнув которого человек вправе вступать в любого рода (гетеросексуальные или гомосексуальные) интимные отношения, не опасаясь, что более старшего партнера привлекут к уголовной ответственности. В Великобритании возраст легального согласия – шестнадцать лет.