|
| |
Пост N: 38
Зарегистрирован: 17.05.05
|
|
Отправлено: 27.08.07 17:56. Заголовок: Re:
Мусорный ветер, тёмная вода Боль уходила, оставляя слабость. Так перо, прекратив терзать пергамент, оставляет на нём слова. Затем слабость сменилась лёгкостью. Только пространство перед глазами всё так же продолжало закручиваться чёрным вихрем, и всё труднее было сосредоточиться на двух зелёных кружочках с тёмными точками внутри. Что это за кружочки, Снейп уже не помнил, но продолжал цепляться за них взглядом, потому что в висках – там, где глухо, молоточком, стучала кровь, – стучала и мысль: пока их видишь – жив. Он и смотрел, не отрываясь, но что-то начало неуловимо меняться, и Снейп почувствовал, что зелёные кружочки его обманули. Они потемнели, задрожали, расплываясь; блеснули последний раз и погасли, уступая его чёрному вихрю. Снейп устало прикрыл веки. Молоточки в висках стихли. Когда он снова открыл глаза, всё изменилось: вихрь исчез, рассыпавшись серым маревом, лёгкость ушла; впрочем, и боль не вернулась. Зато вернулась память, и Снейп вспомнил, что кружочки – никакие к гоблину не кружочки, а две зелёных радужки, которые он в порыве слабости приписал не тому. Эта мысль угнетала. Загнав её подальше, Снейп решил заняться своим горлом. Коснулся шеи, но та была совершенно цела. «Неужели кто-то подлатал?» — удивился он. Пространство над Снейпом качнулось, и он обнаружил, что кружочки, то бишь радужные оболочки вкупе со зрачками, белками и всем, что их окружает, никуда и не думали деваться. Только были они не зелёными, а чёрными. Ну да, мелькнула мысль, всё правильно. Они же как раз потемнели, прежде чем пропасть. Глаза над ним моргнули. Отёчные старческие веки с красными нитками сосудов, тусклые желтоватые белки. — Подох, сынок? – старик сипло хохотнул, запахло перегаром. С издевательской улыбочкой Тобиас Снейп долго разглядывал его, потом, кряхтя, разогнулся, сделал шаг назад, но поскользнулся и, матерясь, рухнул на спину. — Помоги отцу, уродец! Слышь, ты, скотина! «Я мёртв, — подумал Северус Снейп. — Мёртв, иначе откуда взяться покойному папаше?» Он поднялся на ноги и огляделся. Визжащая хижина пропала. Он стоял на разбитом асфальте Паучьего переулка. Засыпанная гравием вперемешку с отходами набережная спускалась к вонючей реке. У старой пристани ржавела мятая баржа. Об её поросшие тиной тёмно-рыжие бока тёрлись, покачиваясь в мутной жиже, грязные пластиковые бутылки. — Возвращайся, Северус! Возвращайся немедленно!!! То, что сперва Снейп принял за ржавую бочку на берегу, выпрямилось в грузную женскую фигуру с седыми растрёпанными волосами. Какая же мать старая, подумал он. Старик, всё ещё не поднявшийся с земли, сплюнул и грязно выругался. Снейп перешагнул через него и неуверенно шагнул в сторону баржи. — Несчастный! Несчастный мой сыночек! Ты ведь понял уже, где очутился? Сложил два и два, догадался? – лицо у Эйлин Снейп было мокрое и перекошенное. - Только-только чего-то добился - и вот! Вся жизнь моя псу под хвост… Все надежды на тебя, а ты! Детей даже не оставил, несчастный! Возвращайся! Вдруг ещё не поздно!.. — Поздно, поздно, — усаживаясь на асфальте, передразнил старик и сипло рассмеялся. — Тут ваши сраные колдовские штучки не пройдут. Эйлин раскрыла рот, будто хотела ответить, но не смогла - разрыдалась. Плечи и лысая макушка Тобиаса Снейпа затряслись от хохота. Северус постоял, глядя на мать, потом развернулся и, не оглядываясь, быстро пошёл прочь. Он нёсся по серой мостовой, огибая разбросанные мусорные баки. Мысль, подгонявшая его, была безумна, и, боясь обмануться, Снейп пытался заглушить её, прислушиваясь к звуку своих шагов. Ботинки торопливо и глухо стучали по асфальту, хрустел под ногами мусор, пахло тиной и отбросами, по левую руку неподвижно темнела река. Впереди от полуразрушенной стены отделилась тень, и высокая фигура преградила путь. Снейп свернул в проход между домами и почти побежал, но бесполезно - чужие шаги догоняли. — Только не возвращайся. Не вздумай. Ты сделал всё, что мог, там ты больше не нужен. Снейп остановился так резко, что подошвы негодующе чиркнули об асфальт. Обернулся и посмотрел Дамблдору в глаза. — Я не собираюсь возвращаться. Дамблдор приподнял брови: — Это правда?.. Тогда на что же ты рассчитываешь? — старик покачал головой. — Нет, Северус, ты надеешься зря. Снейп с ненавистью взглянул на него, но промолчал. Дамблдор печально улыбнулся и, шаркая, побрёл к реке. …Миновав последний поворот, Снейп огляделся: дурной запах исчез, позади не было никого, впереди же, за покосившимся дощатым забором темнели кусты сирени, дальше, как и чёрт те сколько лет назад, блестел чистыми окнами дом, а сбоку, под липою, где и всегда, чуть поскрипывали на ветру качели. Казалось даже, будто кто-то только что на них качался и всего минута, как ушёл. Северус долго стоял в нерешительности, затем сдвинул доску в заборе, нагнулся, сунул голову в проём, но тут же выпрямился, передумав; вернул доску на место и, подойдя к калитке, позвонил. Кусая губу, он упрямо жал на кнопку. Звонки переливались трелями и умирали внутри дома. Наконец, когда уже не ждал, дверь распахнулась, и на пороге возникла рыжеволосая девушка в серой мантии. Снейп, тяжело дыша, ухватился за калитку. Лили стояла на крыльце, теребя ручку двери, и, казалось, собиралась с мыслями. Ветер шевелил её пушистые пряди цвета тёмной меди, губы были полуоткрыты, а взгляд растерянно скользил по лицу Снейпа. — Лили, я… — прохрипел он. — Северус? — Лили опомнилась, спустилась с крыльца и дёрнула калитку. Снейп, державшийся за перекладину, пошатнулся; Лили протянула ему руку, и Снейп с силой стиснул её в своих. — Ты пьян? Тебя качает, Северус. И отпусти, пожалуйста, мою руку. Снейп молчал, ловя каждое её слово, жадно смотрел ей в глаза, но ладонь не выпускал. Лили устало вздохнула и тихо произнесла: — Северус, ты хотел меня видеть, и я пришла. Я и сама знаю, что нам нужно поговорить. Отпусти руку, мне больно. Снейп заставил себя разжать пальцы и покорно опустил голову, Лили, морщась, потрясла покрасневшей кистью. — Ты меня простила? — спросил он, не поднимая глаз. — Да, Северус, давай будем считать, что простила. Наверное, нужно ещё поблагодарить тебя за помощь Гарри… И закрыть глаза на то, как ты отравлял ему жизнь. — Простила или нет? — упрямо повторил Снейп. Лили снова вздохнула. — Мы с Джеймсом были прекрасной семьёй, понимаешь? Мы были молоды, любили друг друга, у нас рос сын! И из-за тебя, Северус, всё кончилось! Гарри остался сиротой!.. Если бы не твой… поступок, у нас впереди были годы и годы счастья! — Не простила? — глухо переспросил Снейп. Лили тряхнула волосами. — Ты слышишь только себя! Ты всегда слушал только себя! А ведь если б ты меня тогда послушал… Снейп поймал её кисть, с которой уже начала проходить краснота, прижал к своей щеке и невпопад, словно и правда был пьян, забормотал: — Прости, прости, прости… Лили сердито вырвала ладонь. — Ты опять ничего не слышишь! — …Прости. — Прощаю. Да, Северус, прощаю. Я всё знаю. Ты… искупил. И ещё раз спасибо за Гарри. Что спас ему жизнь. Снейп шагнул к ней, но Лили отстранилась. Она больше не смотрела ему в глаза, её взгляд был прикован к поскрипывающим на ветру качелям. Снейп бессильно опустил руки. Он молчал и преданно, по-собачьи, ждал. Лили медленно повернула голову: — Прощай. — Можно, я останусь с тобой? — Что?.. — выдохнула ошеломлённо Лили. — Останусь… с тобою… можно? — Конечно, нет! — Пожалуйста! — Сев, имей, в конце концов, гордость… Но Снейп, как ребёнок, не желающий отпускать мать, бросился ей в ноги и, обхватив колени, бессвязно забормотал: — Не прогоняй меня, пожалуйста… прости… ты мне нужна, Лили… пожалуйста… я люблю только тебя… Лили… не прогоняй… Лили растерянно, со страхом и жалостью, смотрела на него, не зная, что ответить. В её молчании Снейпу почудилась надежда, и он осмелился поднять голову и заглянуть ей в лицо. — Нет, Сев, — Лили заговорила тихо и ласково, словно обращаясь к тяжелобольному, — это невозможно. Невозможно, пойми. Мы умерли. Это не тот мир, где можно целоваться в кино, потягивать вино у камина и рожать детей. Ты… привыкнешь. Снейп замотал головой. Лили осторожно провела рукой по его волосам. — Сев, я… чувствую себя виноватой. Мне надо было бороться за тебя. Я рано отступила, да, не хватило храбрости… а, может, верности?.. Победили Мальсибер и Эйвери, а я… я была плохим другом, — Снейп слушал как завороженный, подаваясь всем телом за гладившей его рукой. — …Возможно, будь я упорнее, всё бы сложилось иначе, и Гарри был бы нашим с тобой сыном, но… — Лили выпрямилась и убрала руку. — Всё сложилось вот так. Я люблю Джеймса. Ты не можешь быть со мной. Это невозможно… Я этого не хочу. Снейп крепче обхватил её колени, Лили пошатнулась. — Нет? — глухо переспросил он. — Нет. Лили осторожно высвободилась из его объятий и зашагала к дому. — Нет, — тихо повторял Снейп. — Нет. Дверь скрипнула, и он остался один. Ветер раскачивал качели, а Северус Снейп лежал в пыли перед домом Эвансов и считал. Туда-сюда, поскрипывали качели. Раз-два. Три-четыре. Один скрип – туда, другой – обратно. Снова сбился. Снова сначала. Когда дошёл до тысячи, поднялся и, не отряхнув пыль с одежды, пошёл прочь. Дорога привела его обратно к барже. На ней топтался, посасывая глиняную трубку, дряхлый перевозчик. Одет он был в серое тряпьё, перепоясанное толстой верёвкой. Нашарив в кармане серебряный сикль, Снейп положил его в морщинистую ладонь старика. Тот смерил сикль взглядом и протянул обратно. — Мало? Старик покачал головой, выпустил облако крепкого дыма и ткнул пальцем в монету. Снейп оглядел сикль, но тот был совершенно нормален; потянулся в карман за другим; но перевозчик, опередив, вытряхнул из своей трубки монету и повертел ею у Снейпа перед глазами. Орёл и решка стариковского сикля были совершенно одинаковы: на обеих сторонах вокзал Кингс-Кросс. Снейп пожал плечами: такой монеты у него не было. Старик фыркнул и, не вынимая трубки изо рта, проскрипел: — Ты не понял, парень. Это значит - ты можешь уйти. Бросай свою монету в реку и вернёшься. Если хочешь, конечно, — он сплюнул на палубу и сердито добавил: — Решай скорее, парень, пока не поздно. Воздух внезапно посвежел, и Снейпу послышалось, что ветер доносит женский голос. Он вгляделся и увидел в дымке на том берегу мать. То ли голос её окреп, то ли дело было в ветре, но Снейп услышал её, будто она стояла рядом. — Возвращайся, Северус! Ради меня! Ради себя! Пока не поздно! Живи! Снейп медленно разжал пальцы, и монета, звякнув о ржавый настил, покатилась к краю - туда, где билась о борт баржи тёмная вода.
|