|
| JustSly
|
Пост N: 27
Зарегистрирован: 11.11.07
Откуда: Russia, Moscow
|
|
Отправлено: 24.02.08 00:35. Заголовок: История белочки Я ..
История белочки Я умираю. Это так глупо… Я всегда немного по-детски считала, что буду жить если не вечно, то очень долго. Я так и не смогла до конца осознать, что мир без меня не рухнет. Глупо, как же глупо.… Теперь я все понимаю, я вижу все свои ошибки. Их было много: отчаянных, шальных, бессмысленных. Я могла бы нанизать их на тонкую нить своей судьбы и носить на шее. Это героям вешают на шею орден. Мой орден – это мои ошибки. Неверные шаги в бездну. Я всю жизнь – такую короткую, такую яркую, бесшабашную – прожила как миг. Миг, замерший над безумием и падением в никуда. Миг отчаяния и сожаления. Один миг, всего-то… Сейчас, когда лицо Прюэтт наливается яростью, я уже знаю, что умру. Я знаю это так же точно, как и то, что завтра все равно наступит, даже если мы все погибнем. Впрочем, погибнут не все. Я вижу.… Я знаю. Многие считали меня сумасшедшей. Сейчас, когда я вижу искаженное гневом лицо своей убийцы, обрамленное рыжими кудрями, мне кажется, что я менее безумна, чем окружающий мир. Не знаю, как так получилось, что я в финале оказалась здесь. Более чем странно, не так ли? Сайрус был бы недоволен. Сайрус бы растерялся и долго бы молчал, и гладил бы меня по голове, стараясь дать мне сил и храбрости, которой я никогда не отличалась. Он бы сделал мне чая, чтобы успокоить, завернул бы в плед и долго качал головой, словно мне просто приснился дурной сон. Сайрус часто утешал меня, укрывал от мира и утирал мои слезы. Он всегда был рядом, стоя чуть позади, чтобы прикрыть мою спину. Мой Сайрус был самым замечательным другом из всех. Он занимался со мной, не давая другим даже возможности посидеть со мной. Сайрус читал мне сказки, когда я была совсем маленькая, рассказывал истории, когда подросла, и выслушивал мои мечты, когда для этого пришло время. Он называл меня своей маленькой белочкой, и я любила доказывать ему, как я люблю это ласковое прозвище. Стоило ему войти в комнату, как я начинала скакать, изображая белку, хватать орехи из вазочки и смешно их грызть. Сайрус улыбался. Он всегда мне улыбался, с ним было тепло. Не то, что в школе. В школе было прохладно. Прохладно – везде. Учителя были прохладными, однокурсники – прохладными, даже стены были прохладными. Там мне были не рады. Мать часто повторяла, что любить меня не за что, а Сайрус говорил, что есть за что. Он любил меня, я знаю. Сайрус приходил даже в школу, хотя я знала, что ему нельзя там появляться. Он укладывал меня спать, целовал в ладошку, отчего я глупо хихикала, потому что было щекотно, и нежно поправлял мои волосы. Дроми смеясь называла их «адским водопадом», потому что они были черными и никогда не вились. А я так мечтала о кудрях и постоянно накручивала на палец прядку, словно это могло что-то изменить. А Сайрус говорил, что у меня самые лучшие волосы на свете. И я ему верила, я всегда ему верила. Он сказал как-то, что умрет вместе со мной, разделяя ту боль, что меня ожидает, на двоих, и не позволит обижать меня. И снова назвал меня белочкой. А я улыбнулась так, чтобы были видны передние резцы, и запрыгала по комнате. Мне было.… Ох, я не помню, сколько мне было. Никогда не запоминаю даты. Нет, вру, помню одну. Второе февраля. В этот день сколько-то лет назад – сколько? – мы хоронили папу. Он ушел, и я даже не поняла этого сразу. Только Сайрус печально гладил меня по голове, повторяя, что я все потом осознаю и пойму. А я только смотрела на будто спящего папу и не могла поверить, что его больше нет. С того момента Сайрус стал моим миром. Мать часто отводила меня к тетке Вальбурге. Мы сидели втроем у камина, пили горьковатый чай, и тетя спрашивала Сайруса обо всем. Друг отвечал ей. А я слушала, смотря в давно потухший камин, и мечтала. Я всегда любила мечтать. Сайрус поощрял меня в этом, а все, что он разрешал, возводилось в рамки ежедневных нужд. Поэтому я училась так, как никто не учился, но никогда не отвечала на уроках. Сайрус твердил, что люди вокруг меня все равно не смогут понять мои мысли, что учителя думают только о себе и деньгах, а ученики – о выпивке и похабщине. Я избегала и тех, и других, ведь Сайрус никогда не советовал мне плохого. Собственно, факультет мне выбрал тоже Сайрус. Он осмотрел зал, взял меня за руку и сказал: - Белочка, из приличных тут только Слизерин. Пойдешь туда, ладно? У шляпы просто не хватило сил сопротивляться и Сайрусу, и мне. Иногда Сайрус будил меня по ночам и тащил к фортепьяно, что стоял в гостиной факультета. И я послушно играла ему все, что он просил. Потом он долго гладил меня по голове и отпускал спать. Однокурсники часто косились на меня, но Сайрус твердил, что они завидуют, и я старалась не замечать их взглядов. Утром он двумя пальцами приподнимал мне подбородок, и я стремилась держать его на этом уровне весь день. Когда я перешла… в очередной, не помню какой, класс, за мной стал бегать… Мерлин, как его звали?.. Не помню. Помню только волосы: пряди цвета сливочного масла, уже тогда доходившие до плеч. И голос – манящий, зовущий. Сайрусу тот парень не нравился, и я перестала с ним общаться, хотя он еще долго ходил за мной и звал этим противным «Беллактрикс!». Потом Сайрус сказал, что «Нарсик утешила Люцика». Я ничего не поняла, но согласилась. Сайрус вообще часто говорил странные, непонятные, пугающие вещи. А потом Сайрус привел меня к своему другу. Мы долго добирались до места назначения, мне пришлось сбежать из школы. Друг Сайруса оказался похожим на него, но более холодным. Я никак не могла запомнить его имя, а Сайрус смеялся и все повторял, что скоро все запомнят имя его друга раз и навсегда. Я соглашалась. Впрочем, разве был хоть раз, когда Сайрус оказался неправ? Друга звали Том. Сайрус твердил мне это все время, пока мы добирались обратно до школы, и даже я выучила. А потом Сайрус подумал, потрепал меня по щеке и доверительно шепнул, что я смогу называть того Лордом Волдемортом, но это секрет. Я всегда обожала тайны и шарады. Все детство Сайрус загадывал мне их, и я порой весь день тратила на то, чтобы их отгадать. И эту тайну я тоже запомнила сразу. А имя – забыла. Однажды Сайрус велел мне подложить в котел соседки лапки древоеда. Я так и сделала, котел взорвался. Сайрус сказал, что так и надо, а соседка от меня отсела. Меня все сторонились, и чем старше я становилась, тем заметнее это было. Сайрус говорил, что нас окружает стадо ослов, недостойных их дара. Особенно Сайруса злили грязнокровки, мне же было не до них. Я считала ниже своего достоинства обращать на них внимание. Когда остался последний год в школе, меня вызвал к себе директор. Он тоже был прохладным, а вот его сова – нет. Директорская сова была ярко-красной, пела красивые песни о людской слепоте, но была крайне плаксива. Перед тем, как директор пришел, мы успели поболтать с совой. Мне стало ее жаль, но Сайрус сказал, что та свое заслужила. Я возразила, что никто не заслужил неволи. А Сайрус в ответ: «А грязнокровки?». Я тогда не нашла, что ответить. А сейчас думаю, что они заслуживают нечто худшее, чем просто неволя. Директор долго рассказывал что-то, но в это же время Сайрус щекотал меня, и я совсем не слушала. Тогда директор предложил мне какие-то сладости, которые мне запрещала есть мать, и стал говорить о моем будущем. Сайрус недоверчиво хмыкал, всем видом показывая, что директор говорит бред. И я не слушала. Я смотрела на печальную сову, на небо в окне, на рожицы, которые строил Сайрус. И тогда директор позвал грязнокровку. Я сразу поняла, что она чужая. Сайрус скривился, взял меня за руку, а грязнокровка начала задавать мне странные вопросы. Некоторые я переадресовывала Сайрусу, потому что сама не знала, что ответить. Мерещатся ли мне видения, которых нет в реальности? Сайрус возмущенно качал головой. Не слышу ли я таинственных голосов? Сайрус фыркал и крутил пальцем у виска. Снятся ли мне кошмары? Сайрус сжимал мою руку и говорил, что прогоняет все мои кошмары до того, как они появляются в моей голове, и я послушно пересказывала это грязнокровке. Директор печально качал головой, грязнокровка смотрела сочувственно, а сова все порывалась разрыдаться. Сайрус только щурился. А потом директор и грязнокровка о чем-то долго совещались. Я не слушала, а Сайрус только рычал что-то, вырывая фразы из их разговора. Я попробовала его успокоить (впервые за всю долгую историю нашей дружбы я – его, а не наоборот), но эти двое посмотрели так странно.… Сайрус ехидничал, повторяя за ними, как попугай: - Запущенный случай… Как же не заметили… Явные признаки… Шизофрения… Аутизм?… Интроверт… Неразговорчивая… Закрытая… Чистокровные… Вырождение… Хромосомы… Сбой… Лечение… Зелье… «Зелье» - единственное, что меня как-то заинтересовало, но ненадолго. Все время, пока грязнокровка бегала где-то, директор пытался разговорить меня. Сайрус судорожно ходил из угла в угол и все повторял, что от этой «маковой мадам» добра ждать не стоит и надо уйти отсюда как можно раньше. Звал меня белочкой, умолял, но директор не пускал, как я и Сайрус не просили. А потом вернулась грязнокровка и заставила выпить какую-то дрянь. В этот день Сайрус навсегда ушел. Я тщетно звала его, неприкаянно бродя по школе, каждую ночь плакала и молила его вернуться, вновь попросить меня сыграть на фортепиано или назвать своей белочкой. Ничего не помогало. Грязнокровка порывалась отвести меня в какой-то «Лазарет», где я никогда не была, но я прокляла ее. Лишенная поддержки лучшего друга, я осталась одна в неуютном и враждебном мире. В мире, который был полон грязнокровок, сродни убийце Сайруса. Тогда я сама нашла друга Сайруса. Он выслушал мою историю, когда я впервые за все это время захлебывалась слезами и высказывала все, что наболело. Лорд сразу предложил отомстить. И я решила: вот отличная идея, они лишили меня моего Сайруса, а я лишу чего-нибудь их. Лорд научил меня заклинаниям, показал, как ими пользоваться, и обещал, что когда-нибудь я непременно отомщу за Сайруса, если буду рядом. Я была рядом. Я была рядом десятки лет, я искала Лорда тогда, когда никто не искал. Я ждала его там, где было противно и холодно, где черные люди пытались отнять у меня его образ. Я верила, что он поможет мне, поможет найти Сайруса, снова поговорить с ним, снова ощутить его руки, перебирающие мои волосы, снова услышать его голос, зовущий меня Белочкой… Когда Лорд вернулся, я ликовала. Я верила, что близка к Сайрусу как никогда, и в тот же день Лорд впервые назвал меня Белочкой. Я поняла, как слепа была, ведь Сайрус не ушел, он просто изменился.… Что-то в моем сознании сместилось.… Лорд звал меня Белочкой, я его – Сайрусом, и нам было хорошо вместе. Я больше не грызла орехи, не играла на фортепьяно, но ждала его ласки каждый раз, когда видела его. Иногда дожидалась… Лорд был сдержан. Но в какой-то момент я поняла, что Лорд умрет. Я осознала это так же ясно, как тогда, когда папа умер. Я сказала ему, но он не послушал меня. С того момента я готовилась к смерти. Мне было суждено умереть с Сайрусом, он не раз говорил об этом. Я знала, что мы всегда будем рядом. Ни Руди, которого мне привел Лорд, чтобы я не скучала, ни директор, ни грязнокровки никогда не испытывали того, что испытывала я. Я и Сайрус – мы вместе бессмертны, ведь мы будем вместе всегда. И даже после смерти, нашей общей, одной на двоих. Когда рыжие патлы взметнулись вверх, я уже знала, что произойдет. Сайрус снова пришел, я увидела его. Горло сжало невидимой рукой, а я так хотела его позвать. Но он услышал меня: подошел, обнял, взял за руку и повел за собой. И это было настоящее счастье. На самом пороге, где нас ждала Вечность, он остановился и спросил: - Ты пойдешь со мной, Белочка? «Конечно, конечно!» - безмолвно закричала я, вцепившись в него, как в последнюю бутыль воды в пустыне. Все отошло на второй план: друг Сайруса, грязнокровки, кровь, Руди.… Мы снова были вместе. *** «…А также вчера была убита известная упивающаяся смертью Беллатрикс Лейстрандж, в девичестве Блек. - Еще в школе она была признана неустойчивой психически, - поведала Ежедневному Пророку школьная медсестра, мадам Помфри. – Мы дали ей сдерживающее безумие зелье, но, видимо, оно уже не могло помочь. Что ж, остается только радоваться, что министерские авроры смогли устранить безумную, или огорчаться, что она смогла-таки избежать Азкабана…»
|