Зеленый форум: HP Fanfiction

Еще один вечер, проведенный за книгами, заклинания, произносимые шепотом, волосы Геллерта, ниспадающие вниз, тени на листах пожелтевшей бумаги. Творение древних заклятий – почти священнодействие, но на дворе лето, и воздух налит зноем, поэтому атмосфере далеко до торжественности маггловских соборов. И дыхание Геллерта то и дело касается лица Альбуса, и каждый раз, когда их взгляды встречаются, мир отклоняется от своей оси. А потом они снова опускают глаза на страницу, в унисон бормоча слова заклятий.

Сегодня вечером руки Геллерта особенно беспокойны. Они то порхают над столом, то разглаживают складки на рубашке, то накручивают на пальцы пряди волос. Альбусу все время хочется куда-то бежать (больше чем обычно – близость Геллерта смущает его и пьянит), но Альбус не может сказать, что против. Он не жалуется, что их стулья постоянно сталкиваются, так, что Альбус гадает, когда же окажется на полу. Но и тут он не возражает.

– Альбус, – наконец обращается к нему друг, прерывая их раздумья, – мне кажется, что ты где-то далеко.

Альбус настолько озадачен, что какое-то время просто смотрит на Геллерта, прежде чем что-нибудь произнести.

– Конечно, нет. Я только что собирался сказать, что нам лучше...

– Да брось, – машет рукой Геллерт, – если бы ты и в самом деле работал, то уже давно предложил бы что-нибудь дельное. Ты не смотришь в книги. Ты смотришь на меня.

Это смелое утверждение.

– С чего бы мне... Что ты имеешь в виду?

– Забудь, – теперь Геллерт ухмыляется, но Альбус слишком раздосадован, чтобы заметить это. Они молчат некоторое время, а потом Альбус говорит:

– На самом деле я собирался спросить тебя. Для чего нам нужно бессмертие? Почему мы просто не можем утвердить свою власть и потом просто передать ее?

Вопрос слетает с губ, и Альбус ощущает, что Геллерт раздражен – нет, раздосадован. Они уже проходили это прежде, но как бы Альбус ни жаждал заполучить Камень Возрождения, он не может вообразить себе, каково это – жить вечно. Стоит ли это всех усилий? Хотел бы он стать бессмертным, без надежды на отдых в конце пути? Хотя, стоило признать, тогда едва ли можно было бы вообще говорить о конце.

– Слушай, – начинает Геллерт, собранный и готовый отстаивать свою точку зрения. – Обретение бессмертия делает наш план совершенным. До тех пор пока нас можно убить, до тех пор пока все, над чем мы работали, может заглохнуть без нас, вправе ли мы говорить, что действительно преуспели? Альбус, разве ты не видишь? Все империи, процветавшие при одном правителе, были разрушены следующим. Время – последний враг, которого мы должны победить, – он выдыхает это слово мягко и страстно, – и мы это сделаем.

Хороший аргумент, но он не убеждает Альбуса в полной мере. Это разумно, но есть что-то еще, что-то, что ставит в тупик и расстраивает его. И он уверен, что Геллерт тоже знает об этом.

– Хорошо, давай, – глаза Геллерта горят, и это тот огонь, который Альбус видит, лишь когда они сталкиваются с идеей или теорией поразительной красоты и сложности. – Назови хоть один случай, – продолжает Геллерт, – хотя бы один, когда выгоднее быть смертным.

И сейчас Альбус не колеблется:

– Когда смертны те, кого ты любишь.

Геллерт победно улыбается, и это такая широкая улыбка, что Альбус не может забыть ее даже после того, как его друг возобновляет беседу:

– Но с этим мы точно справимся! Ты всегда сможешь вернуть их обратно. И не однажды, как ты подумал. – Альбус инстинктивно замирает, задаваясь вопросом, как Геллерт додумался предложить то, о чем он никогда напрямую не говорил. – Столько раз, сколько ты захочешь, если эффект Камня окажется временным. Мы лишь должны узнать, как часто, если это необходимо, процесс нуждается в повторении. Можно проверить это на других, если хочешь.

– На других?

– Преступники, заключенные, кто-нибудь еще, – быстро отвечает Геллерт, но Альбус смотрит на него таким взглядом, что Геллерт воздерживается от продолжения. – Во всяком случае, друг мой, мы не должны отказываться от заслуженного бессмертия, – он снова пристально смотрит на Альбуса, безжалостно и вызывающе, – не сейчас, по крайней мере.

Как всегда в подобных ситуациях, Альбус предпочитает не спорить. Тем не менее, он почти согласен. С другой стороны, он еще обдумает эту мысль (как и в прежние годы) и будет действовать, полагаясь только на собственную совесть. А толк в словах Геллерта действительно есть, нужно только добиться от друга сути.

– Мы пока не готовы.

– Нет. – И снова глаза смотрят в глаза, все пристальнее. – Но мы не должны зацикливаться на смерти. Смерть – это просто страх, – Геллерт задумчиво смотрит на друга, – а страх – это невежество, – и он сжимает руку Альбуса.

Альбус переживает несколько трудных минут, мечтая, чтобы его тело так не дрожало. Даже то, что этим вечером он больше слушает, а не говорит с равной страстью – странно. Но Геллерт действительно знает главное.

– У древних греков был ритуал смерти, – шепчет Геллерт, дюйм за дюймом придвигаясь ближе, но все же недостаточно близко, чтобы Альбус мог действительно почувствовать его.

– Да, элевсинские мистерии, я знаю. – Ему трудно отогнать от себя мысли о ритуале или, по крайней мере, обуздать свое воображение. В конце концов, что бы там ни происходило, оно остается тайной. Тем не менее, Альбус может представить ритуал, прочитать о нем, всесторонне исследовать вопрос: оказывается, даже императоры преклонялись перед смертью, покорялись ей, побеждали ее. Как жаль, что никто точно не знает, что же там было на самом деле. Как и многие великие люди, непосредственные свидетели происходящего стали историей, недостижимым прошлым. Кто может рассказать правду, если они ушли, а вместе с ними ушел в небытие и весь их мир?

У Геллерта действительно есть план.

Но Альбус знает, что есть еще кое-что – страх. Или, если задуматься, покорность. Он видит, что Геллерт застыл, глядя на него, и использует передышку, чтобы возразить:

– Геллерт, мы не древние греки.

– Разве это не печально, – парирует Геллерт, даже не заботясь о том, чтобы придать своим словам вопросительную интонацию. – Но мы поступим иначе.

А «иначе» – это реликвии. Для этого им придется постараться. На мгновение Альбус замолкает, а потом касается губ Геллерта целомудренным поцелуем. Они оба прекрасно знают, что все к этому шло.

Геллерт наклоняется и крепче сжимает руку Альбуса.

Альбус смотрит вдаль из окна, в пустоту. То и дело о стекло ударяются осенние листья. Красные, оранжевые, желтые – они слишком яркие, а у него не то настроение. Он отворяет окно, хотя на дворе вечер и уже очень холодно. Дом слишком тихий для него и Аберфорта.

Он так и стоит, размышляя о покорении смерти и о том, к чему это приведет. Холод снаружи как нельзя кстати. Альбус одинок. Более чем когда бы то ни было. И он виновен. И не имеет значения, чье заклинание было смертельным – достаточно того, что он позволил спору перерасти в поединок, который вышел из-под контроля. Погибшая Ариана, переставший с ним разговаривать Аберфорт, Геллерт, покинувший его – Альбус вздрагивает – неудивительно, что ему так холодно.

Когда смертны те, кого ты любишь. Или, возможно, когда смертна сама любовь.

От мысли, что с этим можно жить вечно, он дрожит сильнее, чем от порывов ледяного ветра. К вечеру Альбус решает, что действительно есть аргументы в пользу смертности.

Fin