Зеленый форум: HP Fanfiction

*

- Изо! Дорогая! Пора! – высокий женский голос послышался в тишине школьного коридора, но ничьи шаги не раздались гулким эхом под сводами каменных стен. Где-то далеко часы пробили полночь. На улице порыв ветра швырнул в окно снежную крупу, которая ударилась о стекло и осыпалась вниз. Между тем все снова смолкло.
- Изо! Ты спишь, что ли? – опять раздался тот же голос. Только теперь в нем появились нетерпеливые нотки. Коридор по-прежнему оставался пустым. Редкие факелы освещали каменные стены и картины в пыльных рамах.
- Изабелла!
- Тихо! Я не сплю. Не шуми, студентов разбудишь. Намаялись они за сегодня, первый учебный день после рождественских каникул, сама понимаешь, - быстро проговорил второй голос, тихий и мелодичный. Но никто так и не появился, не отбросил тень на древние стены, не скинул капюшон мантии-невидимки, не вздохнул судорожно, поеживаясь на холодном воздухе.
- Бетти, в твоем возрасте пора уже научиться проявлять терпение, - продолжал второй голос – ядовито, с изрядной долей насмешливого сострадания.
- Изо! Мы ровесницы! – вскинулся первый. В нем слышалось раздражение.
- Конечно… Сто лет туда, сто лет сюда… И почти ровесницы.
- Зато я, в отличие от некоторых, не полная!
- Это уже старческая худоба…
- Я сумела сохранить девичью стройность!
- Бетти, в мое время в почете были пышные женщины… и я считалась красавицей. Идеалом, - во втором голосе появилась ностальгия, горькое чувство тоски по давно ушедшему. – Я помню, как когда-то давно… и весна была… и цвели ландыши…
- Изо, - первый голос зеркально отразил интонации второго – печаль по утерянному, безвозвратно прошедшему. – Давай не будем.
- Давай не будем…
Голоса смолкли. Впрочем, ненадолго.
- А у тебя рама запылилась. Филч совсем обленился, что ли? Назначил бы пару отработок твоим гриффиндорцам, и никаких проблем.
- Бетти, ты становишься брюзгой. Это ужасно.
- Я? Брюзгой? Изо, я хочу раз и навсегда объяснить тебе кое-что. Даже несмотря на то, что мы уже столько лет…
Внезапно раздался третий голос. Принадлежал он полупрозрачному привидению, проплывавшему по коридору. Где-то на середине пути призрак замер, чуть покачиваясь в воздухе, и произнес:
- Дамы, мое почтение вашей небесной красоте. Доброй ночи.
- Сэр Николас, вы всегда можете поднять настроение комплиментом. Как поживает ваша голова? – голос той, что называлась Бетти, приобрел кокетливые нотки.
- Ах, в очередной раз получил отказ от представителя Безголовой Братии.
- Это ужасно. Я считаю, что…
- Тихо! Сюда идут, - вмешалась Изабелла. Почти Безголовый Ник уплыл, грустно беседуя сам с собой о несправедливости некоторых правил вступления в некоторые братства. Дамы замолчали.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь ночными шорохами, еле слышными шепотами и свистом сквозняков, гуляющих в коридорах. А потом раздались шаги. Негромкие, четкие, размеренные. Создавалось ощущение, что человек шел медленно, но уверенно, словно повторяя изо дня в день один и тот же, знакомый и много раз пройденный, маршрут. Гарри Поттер подошел к большой картине в золоченой раме. Постоял, вглядываясь в изображенную на портрете женщину. Улыбнулся и произнес:
- Доброй ночи.
Изабелла поправила оборку на своем пышном розовом платье и ответила:
- И вам того же, профессор Поттер. Пришли навестить учеников?
- Да, посмотрю – все ли легли. И первокурсников заодно проверю. Алиссия, то есть миссис Уизли, интересовалась, что творят ночами ее безобразники-дети.
- Ах, Эмили и Рон, я полагаю? Они определенно пошли в отца. Фред, не так ли? Я его хорошо помню… - Изо улыбнулась, воскрешая в памяти двух рыжих лохматых близнецов, которые, казалось, еще совсем недавно пытались подрисовать ей усы несмываемой краской. Грустная участь портретов – время летит незаметно.
- Именно их, - подтвердил Гарри Поттер, мягко улыбнувшись. – Все-таки это мой долг как декана и друга их родителей.
- Конечно. Пароль?
- Меч Годрика.
Портрет с Полной Дамой отъехал, освободив вход в гостиную факультета Гриффиндор.

*

Это заблуждение, что картины ночью спят. Совершенно ошибочно полагать, что написанные маслом портреты и полупрозрачные акварельные полотна, выполненные тушью наброски и пастельные пейзажи дремлют, пробуждаясь лишь днем.
Напротив. Именно ночью настоящая жизнь картин начинается. Стоит всем остальным обитателям замка отправиться спать – в теплые кровати с пуховыми подушками и мягкими перинами, тяжелыми пологами и свечами на прикроватных столиках, – и изображенные на картинах люди и животные просыпаются, собираются, готовятся к походу в гости на другие холсты. Дамы пудрят носы и поправляют оборки на вечных, никогда не сменяемых платьях. Едва касаются всегда неизменных причесок. Они улыбаются, предвкушая возможность обсудить новости, накопившиеся за день, и посплетничать в удовольствие. Мужчины ждут повода поговорить о политике, такой далекой теперь от них политике и обстановке в мире.
Ведь что им еще остается, кроме сплетен и слухов, устаревших новостей и маленьких, никому не нужных тайн?

*

- Изо, мы опаздываем! Сколько можно?
- Я почти готова.
- Ты удивительная копуша для своих лет, дорогая.
Изабелла не обратила внимания на эту шпильку:
- Жалко мне его.
- Кого?
- Гарри…
- Подожди, дорогая. Тебе жалко мужчину в самом расцвете лет, весьма привлекательного, победившего Сама-Знаешь-Кого, работающего преподавателем Защиты в единственной в Англии школе Чародейства и Волшебства Хогвартс?
Полная Дама замерла, посмотрев на свою худощавую подругу. Поправила большую розу, приколотую к поясу извечного платья, и ответила:
- Нет, Бетти. Мне жаль мальчика, который много лет назад переступил этот порог со счастливым блеском в глазах.
В коридоре разнеслось высокое жеманное хихиканье Элизабет. Потом, все еще улыбаясь, она кокетливо поправила маленькую шляпку, стряхнула воображаемую пыль с аккуратного букетика незабудок, примостившегося на нешироких полях, и легкомысленно заметила:
- Изо, я рада, что в свое время отказалась оберегать вход в гостиную Рейвенкло. Все-таки это ужасно влияет на натуру. В тебе явно проснулся материнский инстинкт.
Полная Дама лишь вздохнула.

*

- Доброго вечера, сэр Кедоган.
- О, прекрасные дамы! Жаль, в этой школе не найдется ни одного достойного рыцаря, иначе я бы сразился за ваши руки, - Изо и Бетти переглянулись и ухмыльнулись.
- За обе сразу, сэр Кедоган?
- Или вы предпочли бы одну из нас? – жеманно добавила Бетти. Рыцарь вымученно улыбнулся, поняв, что совершил ошибку и, пробормотав:
- О, прекраснейшие дамы, я должен вас покинуть, ибо мои доспехи недостаточно блестят. Впрочем, может ли что-то блестеть ярче ваших сверкающих очей? – скрылся за рамой. Его грустный ослик остался рядом с "прекраснейшими дамами", меланхолично пощипывая травку.
- Изо, как ты думаешь, я смогла бы привлечь этого прек…просто рыцаря?
- Просто рыцаря? Зачем тебе это, Бетти?
- Мне скучно. Я хочу вновь испытать томление в груди, трепет сердца, я хочу падать в обморок, зная, что меня могут поймать крепкие мужские руки, - Элизабет мечтательно вздохнула и присела прямо на луг, изображенный на картине. Пышное платье встопорщилось, но дама не обратила на это внимания. – Я хочу, чтобы меня носили на руках, ревновали к каждому холсту. Я…
- Бетти, ты опять читала дамские романы у профессора Трелони? Была в гостях у той странной гадалки, чья написанная тушью картина висит в кабинете предсказаний? – Изабелла с интересом посмотрела на подругу. Бетти в очередной раз кокетливо сдвинула шляпку на один глаз, чтобы придать себе - как она сама полагала - загадочность, и, ничуть не смутившись, ответила.
- Да. Сибилла Трелони имеет удобную привычку читать, сидя на мягком диване, над которым и висит холст с Кассиопеей. Если бы еще там не было так пыльно… Впрочем, это помогло мне понять, чего же я хочу, - закончила она твердо.
- И чего же? – Полная Дама проигнорировала приглашающий жест подруги и осталась стоять, не прельстившись сомнительным удобством травяного ковра и возможностью испачкать платье. К ней подошел ослик, и она потянулась почесать его между ушами.
- Вот, - Бетти закрыла глаза, вдохнула побольше воздуха и прочитала наизусть: - "Ханна ощущала как во сне, его прикосновения – вот Мигель расстегивает молнию на ее платье, гладит ее… Он знал, как возбудить тайные желания женщины, как насытить ее. Ханна переступила упавшее платье и прильнула к мужу. Кончики его пальцев между тем не переставая скользили по разгоряченной коже…"
Изабелла задумчиво наклонила голову, слушая. Но Бетти внезапно запнулась и с тоской посмотрела на подругу:
- Я уже забыла, как это бывает, Изо. Меня так давно нарисовали, что мне начинает казаться, будто я всегда была такой: в этом голубом платье и с букетиком незабудок на шляпе.
Полная Дама нарочито громко рассмеялась и, всплеснув руками, ответила:
- Бетти, глупости какие! Конечно, ты сможешь очаровать милого сэра Кэдогана.
- Ты думаешь?
- Конечно! Что там дальше было, в романе? – Изабелла прислонилась к дереву, изображенному на картине, и попыталась отмахнуться от ослика, который явно соскучился по человеческой ласке, а потому лез под руки и грустно шевелил ушами. Элизабет чуть печально улыбнулась и продолжила:
- "…Она начала лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке. Его губы стали ласкать ее шею. От острого наслаждения, пронзившего все ее тело, она изогнулась, прижимаясь к Мигелю все теснее. Рубашка упала на ковер, а пальцы Ханны уже боролись с молнией на брюках…"
- Так-так-так. Я конечно давно уже был уверен, что гормональный бунт – болезнь заразная, но чтобы она на портреты распространялась? Поражен, - ядовитый голос заставил двух дам вздрогнуть. Напротив картины стоял преподаватель Зелий Северус Снейп и желчно ухмылялся. Бетти смутилась и вскочила, а Полная Дама вымученно улыбнулась и поздоровалась.
- О, Изабелла, и вы здесь? Неудивительно. Я давно полагал, что гостиную Гриффиндора охраняет на редкость порочная особа, - Снейп издевательски посмотрел на покрасневшую Изо. - Впрочем, не буду отрывать почтенных дам. Разве что попрошу впредь потише зачитывать подобные… произведения, - выплюнул он напоследок и скрылся в темноте коридора.
- Это ужас, Изо! Бедные дети, как только они у него занимаются! Кошмар! И ведь как бесшумно ходит, не заметишь… - Бетти нервно отряхивала платье от травы. Подруга ее не слушала. Она смотрела вслед исчезнувшей фигуре. А потом тихо, едва слышно произнесла:
- Жаль мне его…

*

Часы пробили два пополуночи. Хогвартс уснул окончательно. Лишь светили факелы, отбрасывая неровные тени на стены, что-то шептали картины, и привидения изредка показывались, просачиваясь сквозь каменную кладку.
В длинном коридоре гулял сквозняк, отчего пламя факелов колебалось, рисуя на стенах причудливые фигуры. За окном ветер все так же швырял в стекло снежную крупу.
В конце коридора послышались шаги, и Гарри Поттер вышел из-за поворота, задумчиво глядя себе под ноги. Дойдя до середины коридора, он поднял голову и увидел идущего навстречу профессора Зелий. Снейп посмотрел на своего коллегу и, поравнявшись с ним, произнес:
- Все также бродите ночами, мистер Поттер?
- Так же, как и вы, профессор. Так же, как и вы…
Обменявшись репликами, они направились каждый в свою сторону. И пропали – каждый в своем конце коридора.

**

- Бетти, куда ты меня привела? Тут так пыльно и пусто… Какой-то мрачный пейзаж. Темный. И краска на раме облупилась… - Полная Дама поежилась и посмотрела на подругу, но Элизабет не обратила на нее внимания, напряженно вглядываясь за край картины.
- Бетти, что происходит?
- Изо, подожди. Сейчас все узнаешь!
- Нет, я не сдвинусь с места, пока не узнаю, что происходит и куда мы направляемся. Между прочим, сейчас только час ночи, мои гриффиндорцы еще не все пришли. Что, им толпиться около портрета? Их же Филч поймает! – Изабелла встряхнула волосами и нервно поправила вечную брошь в форме розы – большую, яркую, всегда одинаковую, с лепестками, расшитыми блестящими пайетками. Потом, видимо, на что-то решившись, мужественно приколола ее на другой бок.
Картина, на которой в настоящий момент томились в ожидании две дамы, действительно представляла собой довольно мрачное зрелище. Написанный маслом пейзаж - темный лес, медленно и тоскливо покачивающий ветками, пустой, с покрытой мертвыми листьями почвой. Накрапывал мелкий дождь. Даже рама способствовала ощущению полной безнадежности – из темного дерева, пыльная, пахнущая древностью и ветхостью, с осыпавшейся от старости позолотой…
Сам кабинет, который картина была призвана украшать, выглядел не менее удручающе. Старый класс трансфигурации, почему-то заброшенный, пыльный и темный. С партами, ножки которых когда-то оказались жертвами неудачных заклинаний, да так и остались такими – деревянными животными, не до конца превращенными предметами, мертвыми и страшными.
- Наседка. Вот кем ты становишься с этой работой. Наседкой, - произнесла Бетти насмешливо, аккуратно заправив выбившуюся из-под шляпки прядь волос.
- Элизабет! – Полная Дама возмущенно воззрилась на подругу. – Перестань немедленно! Просто ты не осознаешь, что значит ответственность! Ты легкомысленная…
- Тихо!
К двум спорящим дамам приближался худой и высокий монах аскетичного вида. Он был полупрозрачный, сизоватый, нарисованный акварелью, а потому совершенно не вписывался в мрачный пейзаж. Впрочем, дамы тоже не особенно сочетались с картиной.
- Изо, - прошептала Бетти, приглаживая платье, – ты посмотри, какой мужчина… - в ее голосе слышалось блаженство, смешанное с восхищением.
- Элизабет! Это служитель церкви! Возьми себя в руки! – строго произнесла Полная Дама, подчеркнуто равнодушно вздохнула и протиснулась поближе к монаху.
- Леди, - обратился "служитель церкви" к дамам. – Это вы на "Воспоминания о войне" собираетесь?
- Да, - кокетливо произнесла Элизабет. Мило улыбнулась и, не разжимая губ, добавила, обратившись к подруге: - Изо, немедленно перестань на него пялиться.
Полная Дама вздрогнула и смущенно отвела взгляд. Монах несколько растерялся, заметив, что дамы реагируют на него явно неадекватно. Впрочем, масло и акварель – это… От размышлений его оторвали все те же дамы. Они смотрели на него со смесью любопытства и чего-то еще, давно забытого и неясного. И ему, монаху, наверное, даже неведомого, запретного…
- Следуйте за мной.

*

В кабинете директора было пусто и тихо. На первый взгляд. На самом же деле… Множество портретов старых директоров Хогвартса висело на стенах. И в настоящий момент на этих картинах царило непривычное оживление. На холстах было великое множество людей: все обитатели хогвартских картин, казалось, пришли послушать "Воспоминания о войне". Самый последний из портретов, портрет Альбуса Дамблдора, сегодня рассказывал о решающей битве, которую ему довелось увидеть в министерстве магии, уже будучи картиной. Полная Дама в очередной раз нервно сжала розу на платье и спросила у стоящего позади акварельного монаха:
- Святой отец, а почему мы шли такой длинной дорогой в кабинет директора?
- Чтобы избежать возможных вопросов и не отбиваться потом от алчущих развлечений портретов. Я специально выбрал такой путь – по заброшенным, преимущественно пейзажным картинам. Дело в том, что Альбус очень редко рассказывает о том, как все произошло в памятный вечер в министерстве, тогда как от желающих послушать нет отбоя. А портреты… их ведь это совсем не интересует. Лишь развлечение для скучающих акварелей: когда кончаются темы для обсуждения, вполне можно найти новую. И не суть важно, что для некоторых она является слишком болезненной… Не так ли? – но дожидаться ответа не стал, посчитав, видимо, свой вопрос риторическим, и пропал за краем рамы, мгновения спустя появившись уже на другой картине. Полная Дама вздохнула и с непонятным выражением посмотрела на подругу.
Помолчав, произнесла:
- Он прав, да?
Бетти возмущенно тряхнула головой:
- Глупости! Что с них, служителей церкви возьмешь… И вообще, Изо, – он, может быть, и скучающая акварель, а я написана маслом! И ты тоже, кстати.
Изабелла хотела что-то ответить, но пожилой директор в мантии с символом Рейвенкло, с пышной белой бородой и в больших очках суровым взглядом осадил двух дам.

*

Это неправда, что ночью в замке тихо. Кажется, будто сами стены разговаривают, рассказывают невероятные истории о том, как они уже тысячу лет стоят здесь и наблюдают взросление сотен и сотен поколений учеников. Немые соглядатаи человеческих судеб. Просто никто не знает язык камней, а потому и узнать эти истории не под силу никому из ныне живущих. Может быть, когда-то давно какой-нибудь великий маг и добрый волшебник и мог разговаривать с камнями… Но легенды об этом молчат.
Картинное общество живет своей неведомой людям жизнью. Привидения летают по школе, а иногда звенит цепями один из многочисленных таинственных призраков в подземельях. Кровавый Барон, наверное.
Именно из-за этого Гарри Поттер любит гулять по школе ночью. Потому что в спальне одиноко и тихо. Самое страшное, что окружает Гарри Поттера, – это тишина. Самое страшное и самое родное. С детства, с тех пор, когда он маленьким мальчиком лежал в чулане и смотрел в темный потолок, прислушиваясь. Прислушиваясь и слыша, как засыпает дом, как тревожимая редким ветерком колышется занавеска на открытом окне и капает вода из крана на кухне. Как похрапывает Дадли в детской и – раз в неделю, по четвергам – скрипит кровать в комнате дяди и тети.
Тишина и одиночество – это то, что манит Гарри Поттера, молодого профессора Защиты. Тишина и одиночество – это то, чего боится Мальчик-который-выжил. А потому каждую ночь он заканчивает проверять эссе и работы студентов, поплотнее запахивает мантию и отправляется в гриффиндорскую гостиную – проверить, легли ли спать его подопечные. На обратном пути он любезничает с портретами и подолгу беседует с привидениями, иногда заглядывает на кухню и желает доброй ночи Добби. И каждую ночь встречает Северуса Снейпа.

А еще в замке ночью гуляют сквозняки. Они завывают, словно жалуясь на свою нелегкую жизнь. Сквозняки – это вечный спутник профессора Зелий. Они сопровождают его в ночных прогулках, озорничая, задувают под мантию и заставляют ее полы угрожающе развеваться, пугая нарушающих правила студентов. Именно поэтому Северус Снейп любит ночью бродить по школе. Потому что в его темной спальне нет сквозняков и совсем одиноко. Просто пусто и одиноко – только книги за стеклянной дверцей шкафа, множество самых разных книг, и большая кровать с зеленым балдахином. Кресло перед камином – только одно кресло. Небольшой кофейный столик, на котором никогда не увидишь вазочку с печеньем или пепельницу с парой окурков. Профессор за этим столиком никогда не пьет черный крепкий кофе без сахара – не с кем. И картина на стене – пасмурное, дождливое утро. Покрытая рябью водная гладь, деревянный мост, перекинутый через небольшую реку, и кувшинки, чуть покачивающиеся на волнах. Северус Снейп слишком боится одиночества, чтобы оставаться ночами в спальне – когда спать не хочется, а книги прочитаны. И приходится лежать на пахнущих почему-то горьким какао простынях, слушая тишину своих комнат. Думая, вспоминая…
Северус Снейп слишком любит одиночество, чтобы что-то изменить. А потому каждую ночь он заканчивает варить очередное зелье или проводить эксперимент, просматривает планы уроков на следующий день и отправляется на прогулку по ночному Хогвартсу. Он строго отчитывает неугомонных гриффиндорцев, пытающихся устраивают какие-то шалости, мягко пеняет своим слизеринцам за проступки. Иногда Снейп ругается с портретами или хамит привидениям, заходит на кухню, чтобы напомнить своему личному домовому эльфу, что именно следующим утром необходимо ему подать на завтрак. И каждую ночь встречает Гарри Поттера.
Они ходят одними и теми же коридорами и встречаются в самых разных уголках Хогвартса. Они гуляют каждый сам по себе.

Большой Зал ночью совершенно удивительный – огромный, пугающий, и черная бездна зимнего неба над головой. Гарри Поттер однажды ночевал здесь, на третьем курсе, когда по школе искали Сириуса Блэка и Полная Дама была на реставрации. По стенам развешаны старинные гобелены, но факелы не горят, и разглядеть подробности невозможно. Столы стоят пустые, и полированное дерево чуть поблескивает в свете волшебной палочки, когда Профессор Защиты бормочет "люмос".

Уже выходя из Большого Зала, Гарри в дверях столкнулся с преподавателем Зелий. Поднял глаза и внимательно посмотрел на него. В ответ заработал язвительную усмешку:
- Все так же гуляете по школе в неположенное время, профессор Поттер?
- Не более чем вы, профессор Снейп. Не более чем вы…
А потом они направились в разные стороны. И исчезли – Снейп в темноте Большого Зала, а Поттер – в переплетении коридоров.

**

- Бетти, это ужасно…
- Изо, перестань. Это просто история.
- Это правда, понимаешь? Правда! – Полная Дама нервно вышагивала из стороны в сторону по своей картине. – Все это действительно произошло. Война, сражения…
- Дорогая, а нам-то что с этого? – Элизабет сидела на старинном, обитом зеленым бархатом стуле и вертела в руках небольшое румяное яблоко.
Изабелла резко остановилась и посмотрела на подругу:
- Бетти, я уже несколько сот лет оберегаю вход в гостиную Гриффиндора. И каждый день вижу множество детей и подростков, которые учатся, учились… Понимаешь, - перебила Изо сама себя, - почему-то бытует мнение, что раз ты картина, портрет, глупое изображение, написанное маслом или акварелью, тушью или пастелью, то посвящать тебя во что-то не обязательно. Многие даже не знают наших имен! Они стираются, забываются – кто я сейчас? Полная Дама…
- Изо, ты не права…
- Прекрати. Почему мы узнаем подробности этой ужасной войны, спустя годы? Как я теперь смогу смотреть в глаза Гарри Поттеру? Северусу Снейпу? Они вернулись с войны героями, но никогда об этом не говорили. А я и не спрашивала… Я просто знала, что был некий злодей, убивающий людей. Да сколько этих злодеев было на моей памяти! Просто я никогда не задумывалась, что там погибают студенты. Не какие-то отстраненные люди, а те, что забывали пароль и умоляли меня пустить их, целовались вон за той колонной и ночами выбирались из гостиной в поисках приключений…
- Изо, пожалуйста…

- Меч Годрика! – дамы вздрогнули, не заметив, что к ним приблизился Гарри Поттер – с мягкой улыбкой, усталыми глазами и вечно растрепанными волосами. Вел преподаватель за руку девочку-второкурсницу. Портрет послушно открыл проход, и дамы на портрете услышали, как профессор защиты успокаивает девчушку:
- Гвендолин, я тебя попрошу в следующий раз вести себя на уроках Зельеварения послушно и не читать там учебники по другим предметам. Тогда и отработок не будет.
- Не читать, даже если это Защита от Темных искусств? – гриффиндорка подняла кудрявую голову и с интересом посмотрела на своего декана.
- Тем более, если это Защита! – усмехнулся тот. – А теперь иди спать. Учебник я сам возьму у профессора Снейпа.

Проход снова закрылся, портрет встал на свое место, и дамы предстали перед деканом Гриффиндора. Профессор внимательно посмотрел на Полную даму. Помолчав – Изабелла тоже молчала, понимая, что Гарри Поттер, по всей видимости, слышал их с Бетти разговор – произнес:
- Вы не правы. Просто есть вещи, о которых слишком больно вспоминать даже по прошествии некоторого времени. Вам ли не знать, Изабелла?
И ушел, пропав во тьме коридора.

- Что он имел в виду, Изо?
- Не важно, Бетти. Я была не права, наверное. Погорячилась…
- Изо, ты что-то недоговариваешь, не так ли?
- Не важно. Как идет твоя операция по обольщению "просто рыцаря" Кедогана? – Полная Дама попыталась сменить тему. Не то, чтобы ей это удалось, но Элизабет отстала с вопросами. До лучших времен.
- Ну, как тебе сказать… Вполне себе продвигается, - взгляд женщины в голубом платье стал мечтательным. Она даже автоматически поднесла ко рту яблоко, которое до этого крутила в руках. Увидев это, впрочем, Полная Дама всполошилась и отобрала фрукт со словами: "Не порть мне антураж! Я же важный портрет!". Бетти равнодушно отнеслась к потере яблока, все так же пребывая в мечтательном состоянии. Потом она вдруг спохватилась и спросила у Изабеллы:
- А сколько сейчас времени?
Словно отвечая, часы пробили одиннадцать вечера. Элизабет нервно дернулась и поспешно вскочила со стула. Поправила платье, вечные незабудки на вечной шляпке и произнесла:
- Ах, дорогая! Мы с Кедди договорились встретиться в полночь на картине, что висит в коридоре, ведущем в астрономическую башню! Это такой романтичный холст! Я побежала, мне еще надо успеть на полотно с куртизанками, помнишь, оно украшает северную башню? Они обещали одолжить мне потрясающую шляпку!
А потом она унеслась куда-то за край рамы, чмокнув подругу в щеку на прощание.

*

Вокруг Хогвартса зимней ночью тихо. Только завывает метель, и ветер бросается снегом в каменные, устремляющиеся ввысь стены замка, в стекла стрельчатых окон. Где-то наверху, в высоких башнях, спят студенты и преподаватели. В совятне на жердочках дремлют несколько сов, уставших за день… впрочем, нет. Иногда одна из птиц приоткроет янтарный глаз, бодро осмотрит обстановку, убедится, что все в порядке, переступит с лапы на лапу и снова претворится спящей.
А на улице идет снег, подбрасываемый порывами ветра. Гарри Поттер стоит на ступенях, ведущих к главным дверям, и всматривается в огонек, горящий в окне хижины Хагрида. Такой далекий и близкий одновременно. Можно было бы зайти к старому другу, выпить по огромной кружке душистого чая с ароматом леса, отведать твердокаменных кексов, которыми всегда рад угостить старый друг… Только ночь на дворе, спит добрый полувеликан, а свет горит, потому что Клык на старости лет совсем темноты бояться стал.

Северус Снейп иногда ночью выходит на улицу. В свете факелов искрится снег, ложится на мантию белыми хлопьями, мельтешит перед глазами. Над полыньей в замерзшем озере поднимается пар и иногда мелькает голова какой-нибудь русалки, не спящей, как все остальные, а бодрствующей. Иногда она даже замечает Снейпа и кричит ему, завлекает… Смешно.
А запретный лес почти не виден в темноте.

Двери замка приоткрылись, снежный вихрь устремился в школу, норовя проникнуть меж распахнутых створок, но те уже захлопнулись.
- Никак не отвыкнете гулять после отбоя, профессор Поттер?
- Так же, как и Вы, профессор Снейп. Так же, как и Вы…
Снег по-прежнему падал, только теперь не мелкой крупой, а крупными хлопьями, медленно и величаво. Он принес с собой беззвучие, словно колпаком накрыв окружающий мир. Казалось, само время замерло – тишина была осязаемой. Даже ветер стих.
Гарри Поттер поднял голову к небу, всматриваясь в медленно падающие снежинки:
- А я знал, что Вас встречу.
- И что же вселило в Вас эту уверенность? – Северус Снейп поднял бровь, что придало ему в свете факелов некую загадочность. Впрочем, ночью все кажется загадочным.
- Ну, наверное, предчувствие? - Гарри Поттер улыбнулся одними губами, продолжая искать что-то в ночном облачном небе.
- Вы верите в эту чушь? – Мастер Зелий преувеличенно сочувствующе покачал головой.
Гарри не ответил, просто посмотрел на профессора. Тот хмыкнул и извлек откуда-то из складок мантии книгу. Поглаживая твердый, чуть потрепанный корешок, сказал:
- Передайте мисс Армстронг, что на своих уроках я не терплю невнимания, - и протянул Поттеру учебник Защиты.
Снежинки падали на яркую обложку, медленно тая, а Гарри все держал книгу в руках и улыбался. Снейп же исчез, растаяв в черном провале огромных дверей.

**

- Изо, а как это – уйти на реставрацию? – Бетти поежилась и с нескрываемым интересом взглянула на подругу.
- Ты же знаешь, я не люблю это обсуждать, - Полная Дама невидящим взором смотрела перед собой.
- Но об этом столько говорят! И всегда разное. Ну пожалуйста! Ведь всем нам когда-нибудь это предстоит. Я же никогда раньше не просила… - женщина в голубом платье и шляпке с незабудками бросила на Изабеллу умоляющий взгляд.
- Помнишь, Гарри говорил, что есть вещи, о которых трудно вспоминать. Я…
- Ну, Изо…
Полная Дама не ответила.
Когда тишина стала совсем осязаемой, Изабелла начала, сбиваясь и вздрагивая:
- Знаешь, это… Филч, он намазал холст каким-то составом, так что совсем невозможно двигаться. То есть я могу ощущать, чувствовать, но двигаться не могу. Даже зрачки смотрят в одну точку. Это чувство собственной уязвимости… И ощущение кисти, которая скользит по тебе, - Изо вздрогнула. – А ведь иногда было щекотно. А иногда страшно – вдруг закрасят что-то не то. Но не это самое ужасное…
- А что? – Бетти со страхом смотрела на подругу.
Наверное, не будь она столько лет портретом, шикарной дамой, когда-то очень давно написанной маслом, да так и оставшейся в веках – немолодой уже кокеткой в голубом платье, стройной и легкомысленной, – она бы прослезилась. А так… Холст не может плакать.
- Растворитель. Когда реставратор понимает, что допустил ошибку. И он стирает, понимаешь, просто стирает кусочек тебя?! А запах… этот запах я узнаю сквозь несколько хогвартских стен. Он преследует меня с того момента, когда… - она запнулась, - когда на третьем курсе Гарри, помнишь… Это… тогда…
- Ш-ш-ш… - Бетти подошла к подруге, неловко дотронулась до плеча, обтянутого розовым атласом. – Прости меня, я не знала…
Полная Дама не ответила.
- Меч Годрика! – маленький первокурсник с любопытством посмотрел на возвышающийся перед ним портрет. Повторил, когда не дождался реакции: - Меч Годрика!
- Изо… Изо! – Бетти легонько потрясла подругу за плечо. Та вздрогнула и с непониманием посмотрела на Элизабет.
- Меч Годрика, уважаемая Полная Дама. Откройте, пожалуйста, - донеслось от первокурсника. – А то мне уроки еще делать, - закончил мальчик почти застенчиво и неловко продемонстрировал большую стопку книг, каким-то чудом уместившихся в маленьких руках. При этом часть все-таки выронил, а потому наклонился, чтобы их поднять.
- Иди, мой дорогой, - выдавила из себя Изабелла, открыв проход. Из гостиной донеслись голоса и смех, но потом портрет встал на место, и все стихло.
- Какой симпатичный, - умилилась Бетти, прижимая руки к груди. – И такой воспитанный. Совсем не похож на гриффиндорца. Нетипичен он для твоего факультета, - дама в голубом платье игриво шлепнула подругу по руке, надеясь отвлечь ту от мрачных мыслей.
- Кого-то он мне напоминает, - задумчиво произнесла Полная Дама.
- Это сын Ремуса Люпина и Нимфадоры Тонкс, - подсказал Гарри Поттер, выходя из-за колонны и с улыбкой глядя на дам.
- Ах, точно! Тонкс – смешная девчушка, с волосами, каждый день разными, - Изабелла искренне улыбалась. – Я помню, на первом курсе она пыталась научить меня перекрашивать волосы и менять форму носа силой мысли. Ей, видите ли, не нравилось, что я не меняюсь с завидной регулярностью. Истинная гриффиндорка, - казалось, эти воспоминания подняли Полной Даме настроение. – Как она там сейчас?
- Тонкс? Она… - Гарри Поттер на секунду запнулся, но потом продолжил. – Замечательно. Меч Годрика.
Портрет отъехал, открыв проход.

*

- Бетти, я буду неоригинальной, если спрошу, куда мы направляемся? - Полная Дама и ее подруга пробирались сквозь какие-то джунгли – зеленые, сочные, жаркие.
- Я хочу поднять тебе настроение!
- Элизабет!
- Изо, терпение. Ты просто засиделась на этой своей "ответственной должности", - хихикнула дама в голубом платье, подхватила пышные юбки и перепрыгнула через речку, обдав спутницу водой. – Ох, как я не люблю этих импрессионистов…
- Я тоже, - мрачно подтвердила Полная Дама, с меньшей грациозностью перебираясь через бурлящий поток.
- Ха, вот чем занимается Главный Гриффиндорский портрет по ночам! – раздался внезапно резкий и неприятный голос. Изабелла вздрогнула и, поскользнувшись, упала. Раздался злобный хохот, и Пивз стал видимым. Перекувырнувшись в воздухе, он пропел:
- Полная Дама через речушку
Пыталась, кряхтя, перенесть свою тушку…
Но речка была совсем не глупа –
Она пожалела свои берега!
Изабелла расстроенно понурила голову: Пивза она не любила, а, зная полтергейста, можно было не сомневаться, что уже завтра эту песенку будет напевать вся школа. А ведь он когда-то ее уже опозорил…
- Пивз, я всегда подозревал, что поэт из тебя никудышный. Но то, с каким остервенением ты пытаешься убедить в этом окружающих, декламируя свои вирши, заставляет меня усомниться в твоих истинных стимулах, - Гарри Поттер появился бесшумно, словно соткавшись их ночного хогвартского воздуха. С улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, он посмотрел на полтергейста.
- О! Злой Потти, - призрак был настроен решительно.
- Пивз, я знаю, что мое имя вряд ли угомонит твою воистину неугомонную натуру, но, может, я могу уговорить тебя извиниться другим способом?
- Это каким же?
- Напомнив, что я преподаю Защиту от темных искусств?
- Это угроза, профессор? – издевательски проговорил Пивз, кувыркаясь и насвистывая что-то разухабистое.
- Она самая, - подтвердил голос Северуса Снейпа. А потом и сам Мастер Зелий возник в поле зрения, бесшумно появившись из-за поворота.
- О, профессор Снейп, - залебезил полтергейст.
- Какая проницательность, - саркастически проговорил поименованный профессор. И продолжил, обращаясь уже к Гарри:
- Мистер Поттер, как Вы полагаете, какое заклинание поможет нашему многоуважаемому хогвартскому кошмару осознать бездарность своего творчества?
- О, мне лестно, что Вы со мной советуетесь, профессор Снейп. Я предлагаю сначала определить, насколько отвратителен данный шедевр. Полагаю, это была попытка создать лимерик, не так ли, Пивз?
Но полтергейста уже давно не было в коридоре. Призрак скрылся, как только заметил согласованность действий профессоров.
Дамы на картине с одинаковыми, немного шокированными лицами наблюдали эту сцену. Северус Снейп посерьезнел и проговорил, обращаясь к ним:
- Изабелла, вы же спешили на какое-то высокоинтеллектуальное мероприятие. Не так ли?
Полная Дама пискнула и, поспешив подняться, исчезла где-то за краем рамы. Мгновеньем позже там же пропала Элизабет.

Проводив дам задумчивым взглядом, Снейп посмотрел на Гарри и почти неслышно вздохнул:
- Опять гуляете ночами, мистер Поттер?
- В точности, как и вы, профессор Снейп.
Потом Мастер Зелий словно бы собрался еще что-то сказать… но промолчал. И они снова пропали – каждый за своим поворотом.

**

- Изо! Изо, он мне изменяет! – Бетти сегодня появилась на картине Полной дамы раньше обычного и сразу же бросилась к подруге. – Я теперь все знаю! Злодей! Негодяй! – и она прижалась к пышной груди, обтянутой розовым атласом, продолжая периодически выкрикивать обвинения. Худые плечи сотрясались от подобия рыданий. Если бы картины могли плакать… Изабелла отцепила от себя истерично настроенную даму в голубом платье и поинтересовалась:
- Кто он? И что этот самый "он" сделал?
- Он? Кедди!
- И что уважаемый "просто рыцарь" Кедоган совершил?
- Ах, Изо, как ты жестока… Этот рыцарь… Этот Кедоган! Да он подлый мещанин, негодяй…
- Ты повторяешься, милая.
Элизабет обиженно замолчала, но хватило ее ненадолго, и она продолжила рассказывать, взмахивая руками:
- Кедоган мне изменяет! Кассиопея сказала, что видела его на пути в ванную Старост. Наверняка он ходил к этой развратной русалке. Да у нее даже ног нет. Да она, - произнесла Бетти с плохо скрываемым отвращением в голосе, - она шляпку не носит! Бесстыжая дрянь.
- Ой, только не говори мне, что ты веришь этой сплетнице. Она же тушью нарисована.
- Касси не стала бы меня обманывать! Я давно подозревала, что настоящего джентльмена найти очень сложно, но уж рыцарь-то! Рыцарь вполне мог проявить себя во всей красе, Кедди должен был быть доблестным, а он… - Бетти с несчастным видом оскорбленной в лучших чувствах женщины посмотрела на Полную Даму.
- Элизабет, перестань немедленно. Я больше чем уверена, твоя "любимая" Кассиопея тебя обманула. Все-таки висеть в кабинете Трелони – это сказывается на жизненном восприятии. Да у нее весь холст благовониями пропах! И рама запылилась,