Отправлено: 13.11.09 00:14. Заголовок: ВС 12: "Личное счастье целителя Лонгботтома", R, миди, драма, гет, намеки на слэш, НЛ/ДУ, ГП/ДУ

Задание №12. Авторский фик, свободная тема: «Обман воображения»
Автор: Toma
Бета: vlad
Название: "Личное счастье целителя Лонгботтома"
Пейринг: Невилл Лонгботтом/Джинни Уизли, Гарри Поттер/Джинни Уизли, упоминается Гарри Поттер/Северус Снейп
Рейтинг: R
Размер: миди
Жанр: драма
Предупреждение: гет, упоминается слэш, ООС, AU по отношению к 7-й книге
Саммари: Несколько дней из жизни целителя Лонгботтома и его пациентов
Примечания:
1. В современной Магической Британии наука о душевных заболеваниях пребывает на уровне, примерно соответствующем маггловской психиатрии конца девятнадцатого - начала двадцатого века.
2. Цветы и конфеты не пьем.
Дисклаймер: Каждому свое: ГП - Роулинг, нам – аппендикс

Фик написан на «Веселые старты – 2» для команды St. Mungo's Hospital

 Отправлено: 13.11.09 00:19. Заголовок: Глава 1 – Целитель Л..

[align:center]Глава 1[/align]– Целитель Лонгботтом! – Кларисса Хьюз – старший ординатор отделения душевных недугов и непоправимых повреждений от заклятий госпиталя Святого Мунго, постучавшись для порядка, приоткрыла белую дверь с серебряной табличкой, на которой большими буквами было выгравировано слово «Заведующий». От звука ее голоса невзрачная девчушка, съежившаяся в огромном кожаном кресле, испугано вздрогнула. – Целитель Лонгботтом, вчера вечером к нам поступила одна очень важная особа. Не желаете осмотреть сейчас же?

– Мисс Хьюз, я же просил не тревожить меня во время занятий с пациентами, – вкрадчивый голос шефа, устроившегося на диване чуть сбоку от девочки, контрастировал с холодным взглядом, брошенным на непрошенную визитершу.

– Но главный целитель заходил лично, рекомендовал уделить ей особое внимание. В самом деле, очень важная особа, – добавила мисс Хьюз, слегка понижая голос.

– Я займусь ей во время утреннего осмотра. А сейчас оставьте нас, пожалуйста.

– Да, конечно, – пожалуй, чересчур покорно ответила ординатор. Опять заведующий оригинальничает, растрачивая драгоценное время на безнадежно больных. Добро бы еще родители девчонки жертвовали средства госпиталю, как супруг несчастной миссис Адамсон, например. Но ей шеф как раз уделяет до обидного мало внимания, именуя ее заболевание непривычным словом «истерия». Зато с убогими, вроде этой Брукс, возится постоянно. Не иначе как надеется заполучить международную премию имени австро-венгерского целителя Месмера за свои исследования. А что, очень может быть. Внедрение маггловских методов в магическое целительство – тема сейчас очень модная, так что Лонгботтом имеет все шансы прославиться. Да только не покажет этого никогда – тихони, вроде него, никогда не признаются в своем честолюбии.

– Продолжай, Стейси, – приободрил Невилл смутившуюся девочку, когда дверь за мисс Хьюз закрылась. Уже не впервые он подумал о том, что пациенты явно побаиваются строгого ординатора. – Так чего ты испугалась вчера?

– Я… – голосок тихий, чуть слышный. – Я сидела в комнате отдыха, и вдруг сразу столько народу...

Девочка, потупившись, замолчала. Личико восковое, словно кукольное, скупая мимика, почти не отражающая эмоций. Стандартная картина для такого рода недуга. И кто догадается, что в душе этого щупленького, почти призрачного создания, бушуют неподдающиеся словесному описанию бури?

– Это были родственники мистера Олдриджа, они пришли его навестить, – пояснил Невилл. Тролль бы подрал грезящую о наследстве многочисленную родню страдающего тяжелой формой старческого слабоумия господина!

– Я испугалась и убежала. А ночью мне приснился сон. Страшный… Я стала кричать, перебудила все отделение, кровать Кейси опять поднялась в воздух. Прямо к потолку. Прибежала сестра, стала меня ругать, – девочка закрыла лицо ладонями.

– Ты ни в чем не виновата! – Невилл едва заметно вздохнул. Душевные заболевания, как он теперь знал, становились огромной трагедией даже для магглов. А у магов были чреваты настоящими катастрофами из-за почти всегда сопутствовавших им выбросов стихийной магии. Стейси, например, полгода назад дотла спалила гостиную родительского дома. В огне чуть не погиб ее пятилетний брат.

– Можешь рассказать, что тебе приснилось?

Стейси замотала головкой с неряшливо заколотыми на затылке жидкими волосами.

– Тогда нарисуй. Ты же любишь это, – предложил Невилл, доставая палочку. Он призвал из шкафа альбом для рисования и цветные карандаши, протянул пациентке. – Рисуй, не торопись.

С минуту Стейси сидела неподвижно, потом тонкая рука, сжимающая карандаш, запорхала над пергаментом.
Пока девочка рисовала, Невилл ненавязчиво задавал вопросы, уточняющие то, что она пыталась изобразить. Впрочем, смысл был ясен: множество однообразных фигурок из кружков и неровных линий гнались за одиноким человечком, чей криво нарисованный бантик на голове символизировал пол беглянки.

– Что случилось во сне?

– Они догнали, окружили меня, и я исчезла.

Кончиком палочки Невилл дотронулся до рисунка, фигурки ожили. Угрожающе размахивая руками-палочками, они медленно приближались к девочке, испугано забившейся в угол пергамента. Стейси вцепилась в подлокотники кресла, так, что побелели тонкие пальцы.

– Как ты думаешь, что нужно сделать, чтобы они не причинили ей вреда?

– Она может улететь.

– Тогда помоги ей сделать это.

Стейси старательно пририсовала своей героине пару больших птичьих крыльев, и та воспарила над фигурками, растерянно забегавшими по линии, обозначавшей землю. Художница заметно расслабилась, робко улыбнулась:
– Она улетела.

– Ты ее спасла. В следующий раз, когда станет страшно, представь, что улетаешь, – посоветовал Невилл.

– Но ведь это будет только в воображении, – с сомнением покачала головой Стейси. – У меня нет даже метлы, не то, что крыльев.

– Как и опасность, исходящая от родственников мистера Олдриджа. Они не хотят причинить тебе вреда, но твое воображение рисует страшные картины. Так позволь ему нарисовать картину счастливую.

Девочка задумалась над словами целителя, потом кивнула, соглашаясь с его доводами:
– Постараюсь.

– Договорились, - Невилл ободряюще улыбнулся. – А теперь иди, опоздаешь на завтрак.

Взглянув на большие часы в углу, стрелка которых указывала на отметку: «Утренний обход», Невилл покинул кабинет вслед за Стейси, прошел по узкому коридору, приветливо здороваясь со спешащими на завтрак пациентами (несколько лет назад он настоял на организации столовой и комнаты отдыха непосредственно в своем отделении). По пути разогнал в разные стороны несколько парящих в воздухе хрустальных шаров со свечами внутри (они все время норовили сбиться вместе, оставляя часть помещения неосвещенной), отлевитировал на прежнее место цветочный горшок, зачем-то вынутый больными из настенного кашпо, перекинулся парой слов с портретом Джеймса Причарда* и постучался в ординаторскую.

– Мисс Хьюз. Время обхода.

Всегда собранная, прямая, как палка целительница в строгой форменной мантии и с накрахмаленной наколкой в седых волосах, мгновенно вышла к нему, уже держа в руке планшет с историями болезни. Возможно, целителем Кларисса была не лучшим, зато администратором идеальным. Особенно для заведующего, так до конца и не избавившегося от своей выдающейся рассеянности. Невиллу вдруг стало стыдно за утреннюю резкость.

– Ну, показывайте, где ваша важная особа, – сказал он добродушно.

– В шестнадцатой палате. Прошу, – сухо отрапортовала Хьюз, и Невилл с сожалением подумал: «Все-таки сердится».

– Поступила в десять часов по полуночи, – докладывала на ходу Кларисса, почти не заглядывая в планшет. – Попытка самоубийства – по-видимому, сильное нервное расстройство на почве семейной ссоры. Плакала, кричала, что не хочет жить, что ненавидит мужа. Пришлось дать успокаивающее зелье.

– Дети есть? – они уже подошли к палате, Невилл нажал на дверную ручку.

– Трое. Супруг...

– Гарри Поттер, – закончил за нее Лонгботтом, потрясенно разглядывая Джиневру Уизли, свернувшуюся в жалкий комочек на больничной кровати. Сердце забилось чаще, взгляд упал на хрустальный шар со свечами, зависший над белой тумбочкой. Отчего-то вспомнились другие парившие под потолком шары, много лет назад, на первом в жизни бале, где он, стесняясь собственных неловких движений, усугублявшихся теснотой новых лаковых ботинок, вел под звуки завораживающего вальса хрупкую рыжеволосую третьекурсницу.

Невилл едва заметно повел головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Столько лет прошло. И сейчас перед ним не маленькая отважная Джинни Уизли, а миссис Поттер, супруга народного героя, главы британского аврората. И просто страдающая женщина, нуждающаяся в помощи целителя.

– Спасибо, мисс Хьюз, эту пациентку я буду вести самостоятельно. Пока вы свободны, – сказал он мягко. – Здравствуй, Джинни.

– Привет, – она привстала на постели, отвела с лица растрепанные волосы, и Невилл поразился выражению боли и отчаяния, перемешанными с какой-то давней, привычной усталостью. Нет, она была все так же красива, пожалуй, еще лучше, чем в юности, вот только меж тонкими выщипанными бровями залегла глубокая морщинка, да чересчур сильно обозначились складки, идущие от крыльев носа к уголкам рта.

– Значит, я в отделении для безумцев, целитель Лонгботтом? - голос звучал как-то резко, надтреснуто. Невилл придвинул табуретку к кровати, присел рядом.

– Ты в отделении для больных душевными недугами.

– Замечательно! – усмехнулась Джинни.

– Что с твоими руками? – Невилл кивнул на тугие белые повязки, окольцевавшие ее запястья.

– Не притворяйся. Тебе, конечно, уже доложили. Я чокнутая самоубийца. Решила перерезать себе вены.

– Что же заставило мать троих несовершеннолетних детей искать смерти? – задумчиво спросил Невилл, словно не замечая лихорадочного возбуждения больной.

– И зачем тебе это знать? Интересно, как поживают бывшие однокашники? Хреново поживают, как видишь.

– И все же самоубийство – чересчур серьезный шаг, чтобы решиться на него в приступе обычной хандры, – Невилл слегка коснулся бледных пальцев бывшей подруги. – Джинни, что случилось? Расскажи мне.

Она медленно, не сразу, отвела его руку, обхватила себя за плечи, сказала глухо:
– Я не собиралась умирать. Ты правильно сказал: просто не имею права. Мне, скорее, хотелось причинить себе физическую боль, чтобы заглушить боль душевную. Хотя в какой-то момент подумала, что если вытечет вся кровь, мне станет очень хорошо, легко...

– И кто тебя обнаружил?

– Гарри, – с видимым усилием выговорила она имя мужа.

– И отправил сюда, не сумел сам залечить раны? – удивился Невилл. Поттер должен был проходить курс экстренного целительства еще на первом курсе школы авроров.

– Он не сумел со мной справиться, – нервно хохотнула Джинни.

– Вы что, поссорились?

– Можно и так сказать. Хотя эта ссора продолжается с начала нашей совместной жизни. Все, отстань! – она нетерпеливо повела плечами.

Давить на измученную душевной болью женщину сейчас было бы неразумно, и Невилл поднялся:
– Я назначу тебе зелья, Джинни. Успокаивающие и миорелаксирующие.

– Какие?

– Не важно. Тебе необходимо отдохнуть. Больше спи, постарайся не думать о плохом.

– Это невозможно, – красивое лицо искривила горькая усмешка.

– Все возможно, пока мы живы, – возразил Невилл. – Выполняй предписания. Я приду к тебе завтра.

– Идемте дальше, – кивнул он Клариссе, ожидавшей его в коридоре.

Встреча со старой подругой, да что там – первой, пусть и безответной любовью – при таких драматических обстоятельствах всколыхнула множество воспоминаний. В голове роились догадки и предположения относительно произошедшего с Джинни, и он знал, что позже снова и снова будет возвращаться к мыслям о ней. Но сейчас его ждали другие пациенты, и те несколько минут, что он мог уделить каждому больному, принадлежали тому безраздельно.

– Мисс Кит вчера отказалась от еды, – все также не заглядывая в планшет, доложила ординатор. – Насильно кормить не стали, ждали вас.

– Правильно, – кивнул Невилл. Женщина, с ног до головы обросшая шерстью, время от времени впадала в глубочайшую хандру.

[align:center]Глава 2[/align]– Итак, коллеги, подводя итоги первого полугодия, мы можем констатировать, что бюджет нашего госпиталя был превышен… – Невилл незаметно перевернул страницу свежего номера американского журнала, посвященного душевным заболеваниям магов. Выступления мистера Дэймона – заместителя главного целителя – на традиционных совещаниях руководящего состава госпиталя неизменно казались ему очень длинными и на редкость бессмысленными.

– Коллега, вам не интересно? Предпочитаете занимательное чтение обсуждению наших общих проблем?

Не сразу сообразив, что обращаются к нему, Невилл поднял глаза. Маленький и упитанный, похожий на усатого моржа, мистер Дэймон смотрел на него с явным осуждением.

– Честно говоря, я мало смыслю в финансовой политике, – спокойно ответил он, понимая, что злит начальника.

– Чересчур погружены в науку, коллега. Витаете в облаках, надеясь исцелить неизлечимо больных.

– Я буду делать все, чтобы облегчить страдания этих людей, – сухо сказал Невилл.

– Иллюзия, коллега. Им уже ничем не помочь, и ваши усилия не принесут плодов. А, между тем, на вас жалуются другие пациенты. Миссис Адамсон, например, говорит, что вы вопиюще глухи к ее страданиям.

Невилл вздохнул. Обсуждать в сотый раз одно и то же не хотелось. Супруге богатого винодела Адамсона требовалось только одно – постоянное внимание окружающих, выражающих сочувствие ее многочисленным и не имеющим ничего общего с действительностью недугам. Разумеется, он хорошо понимал, что таким образом женщина пытается компенсировать отсутствие заботы со стороны мужа, женившегося на ней из-за наследства и почти открыто развлекающегося с юными любовницами. Невилл сочувствовал ей, но помочь ничем не мог: больная держалась за свой недуг крепко, как за последнюю спасительную соломинку.

– Миссис Адамсон – сложная пациентка, – мягко заметил главный целитель мистер Ливси, до этого момента, казалось, дремавший в своем огромном кресле. – И я доподлинно знаю, что мистер Лонгботтом уделяет ей не меньше времени, чем остальным своим подопечным.

– Но ее муж – один из главных попечителей нашего госпиталя! – возмутился мистер Деймон. – Он платит за то, чтобы его супруге уделяли больше внимания, чем остальным!

– В ваших словах, коллега, есть рациональное зерно, – подтвердил мистер Ливси. – Благодаря таким людям, как мистер Адамсон, у нас есть возможность оказывать помощь тем, кто лишен собственных средств. Поэтому я уверен: целитель Лонгботтом примет к сведению ваши пожелания. Чуть больше добрых слов, пара – тройка комплементов, разговор о любимой собачке, и пациентка вас боготворит, – он обезоруживающе улыбнулся Невиллу. Тот ответил покорным кивком: с годами шеф все сильнее напоминал другого человека, которому никто не в силах был отказать – покойного директора Хогвартса Альбуса Дамблдора.

– Простите, – дверь в кабинет главного целителя открылась, на ухоженном, хоть и немолодом уже лице регистраторши отражалось искреннее волнение. – Мне нужен целитель Лонгботтом.

– Это так срочно, Элиса? – поинтересовался мистер Ливси.

– Да, очень, – полной рукой с длинными ярко-алыми ногтями она отвела со лба прядь туго завитых белокурых кудряшек. – У нас проблемы. Миссис Поттер…

В левом подреберье неприятно засосало от дурных предчувствий.
– Простите. Мне необходимо срочно вернуться в отделение, – Невилл поднялся из-за длинного стола и с необычной для его немного грузной фигуры резвостью направился к выходу.

Крики, доносившиеся из шестнадцатой палаты, он услышал еще в коридоре. Женский голос, захлебывающийся слезами, и раздраженный мужской. Поблизости уже начали собираться испуганные или любопытствующие пациенты. Невилл распахнул дверь.

– Гарри, что ты здесь делаешь?

Прерванный на полуслове знаменитый глава аврората обернулся, поправил съехавшие на нос очки в дорогой оправе.
– Привет, Невилл. Навещаю свою жену, как видишь.

Джинни закрыла лицо ладонями, голые плечи вздрагивали от рыданий, с одного сползла бретелька ночной сорочки.

– Вижу. А кто тебе разрешил? Пропуска подписываю я лично.

– Ты считаешь, мне нужно разрешение, чтобы увидеться с собственной супругой? – в ухмылке Поттера было что-то хищное, и Лонгботтом вдруг подумал, что слухи о весьма жестких методах работы главы аврората (в последние годы Гарри часто сравнивали с покойным Скримджером), скорее всего, достаточно правдивы.

– Твоя супруга больна, своим визитом ты вывел ее из равновесия.

– Это блажь, а не болезнь! Я вообще считаю, что ей пора возвращаться домой. Дети сейчас у Молли, спрашивают, куда уехала мама.

– Позволь мне самому решать, – сказал Невилл твердо.

– Уходи! – Джинни отняла руки от заплаканного лица. – Я не хочу тебя видеть, Гарри. Убирайся!

Во взгляде Поттера мелькнула растерянность.

– Сейчас тебе лучше уйти, – кивнул Невилл.

– Выгоняешь? – зло усмехнулся тот.

– Отвечаю за здоровье вверенной мне пациентки.

– Идиотизм! – бросил Поттер и, довольно бесцеремонно отодвинув целителя, покинул палату. Невилл только покачал головой – подобные сцены были ему не в новинку. Жаль только, что непосредственными их участниками стали бывшие однокашники.

– Мисс Хьюз! – он выглянул в коридор.

– Я здесь.

– Кто позволил вам впустить посетителя без моего разрешения?! – почти проорал он.

Губы пожилой женщины задрожали – заведующий крайне редко выходил из себя.
– Но это же мистер Поттер…

– Да хоть сам министр! Правила одинаковы для всех, запомните это, если хотите дальше работать в моем отделении!

За его спиной послышались сдавленные рыдания, он бросился к скорчившейся на постели женщине.
– Тихо, тихо, он ушел!

– Я не хочу жить! – выкрикивала Джинни, терзая в руках ни в чем не повинную больничную подушку. Рыжие волосы растрепались, сорочка окончательно сползла с плеч, почти обнажая красивую грудь. – Ты понимаешь, я не хочу, не могу больше жить! Это такая боль… Я не могу ее больше терпеть, не могу!

– Значит, боль? – выпрямляясь, спокойно поинтересовался Невилл. Как ни странно, Джинни его услышала, подняла заплаканное лицо. – Ты желаешь умереть, потому что твоя боль невыносима?

– Да… – слегка растеряно подтвердила та.

– Одевайся.

– Что?

– Надень халат и идем со мной, – не терпящим возражения тоном потребовал Невилл. – Я подожду в коридоре.

– Мисс Хьюз, сегодняшний обход я проведу самостоятельно, – сказал он опасливо поглядывающей на него целительнице. Та безропотно протянула ему планшет.

Джинни появилась минуты через две. С сомнением оглядев ее кокетливо стянутый у талии халатик, Невилл трансфигурировал его в форменную целительскую мантию с эмблемой в виде скрещенных кости и волшебной палочки.

– Сойдешь за стажерку. Ты должна молчать, что бы ни увидела. Просто стой и слушай, – предупредил он, открывая дверь пятнадцатой палаты. – Как вы себя чувствуете, мисс Кит?

Через пять минут, когда они вновь оказались в коридоре, Джинни прижимала кулак ко рту, карие глаза смотрели вопросительно и испугано:
– Что это?! Какой ужас! Она… она похожа на обезьяну.

– Она считалась первой красавицей своего городка, – коротко бросил Невилл. – Проклята ревнивым ухажером. Необратимо. Родственники отказались. Идем в четырнадцатую. Здесь страдающие кататонией. Растения, по сути. А в тринадцатой пациенты с тяжелой формой нервного тика. Трясутся постоянно.

Они шли от палаты к палате. Невилл заходил к пациентам, интересовался самочувствием, проверял по планшету предписания, вносил коррективы, кому-то назначал личные беседы. Джинни бледная, как смерть, выглядывала из-за его плеча.

– Это Стейси Брукс, она до обморока боится людей, – пояснял он, когда они оказывались в коридоре. – Мы переводили ее из палаты в палату, пока не поселили с Кейси Милз. Та почти не реагирует на окружающий мир, существует в своем. Но выбросы магии у обеих опаснейшие.

– Это лечится?

– К сожалению, нет. Можно только пытаться облегчить состояние.

После навестили мистера Олдриджа, позабывшего вчера, как держать в руке столовую ложку, миссис Клейн, уверенную в том, что скоро выйдет замуж за Годрика Гриффиндора, мистера Ломана, пораженного неснимаемым заклятием икоты. Многие пациенты не узнавали целителя, только бормотали что-то, раскачивались из стороны в сторону.

– А здесь небезызвестный тебе профессор Локхарт.

В его палате они задержались чуть дольше обычного. Успехи Локхарта были личной гордостью Невилла. Когда он только поступил в отделение рядовым целителем, всеми забытый златокудрый любимец домохозяек, потерявший память, демонстрировал умственные способности семи - восьмилетнего ребенка. Хуже того, он медленно деградировал, постепенно утрачивая даже те навыки, что сохранились у него после рокового заклятия. Персонал посмеивался над ним, но Невиллу стало искренне жаль беднягу. В голову ему пришла здравая и, казалось бы, очевидная мысль: если нельзя вернуть Локхарту прежние знания, почему бы не попробовать научить его вновь? Молодой целитель Лонгботтом потратил немало времени на этот эксперимент. Обучать зрелого человека тому, что знает любой десятилетний ребенок, достаточно сложно, но все же больной делал заметные успехи. Больше того, сейчас Невилл мог сказать, что его подопечный заметно поумнел по сравнению с временами преподавания в Хогвартсе. Строго говоря, ему уже нечего было делать в Мунго, и именно этот вопрос заведующий отделением собирался с ним в очередной раз обсудить.

– Так вы точно не собираетесь идти на выписку? – поинтересовался он, когда дежурные вопросы о самочувствии были заданы.

– Нет, целитель, – покачал головой стареющий господин, чьи золотистые когда-то кудри давно приобрели серебристый оттенок.

– Но вы совершенно здоровы. Неужели вам хочется провести всю жизнь за стенами больницы?

– Ах, молодой человек, – Локхарт грустновато улыбнулся. – Сами подумайте: что ждет меня там, в большом мире? Все, кто восхищался моими подвигами, давно обо мне забыли, мои книги не издавались все эти годы. Да и я не помню, каким был до известного вам трагического происшествия, знаю об этом только из собственных трудов, – он указал на груду потрепанных книг, сложенных стопкой на полке. – У меня осталась одна поклонница Нильда Гаджен, да и та работает в нашем замечательном госпитале. Нет, прежняя жизнь утрачена навсегда, мне незачем возвращаться.
Его собственные более молодые двойники согласно закивали с развешанных на стенах пожелтевших колдографий.

– У вас есть шанс начать новую.

– В моем возрасте начать все сначала? Скажите, вы бы хотели?

– Не знаю, – честно ответил Невилл.

– А вы, миссис? – обратился он к Джинни.

– Да, – без раздумий кивнула она.

В кабинет заведующего они пришли через час. Невилл, как ни в чем не бывало, позвал домовика, велел тому принести крепкий кофе. Джинни стояла, отвернувшись к окну, обхватив руками плечи. Несмотря на жару, ее знобило.

– Зачем ты все это мне показал? – спросила она дрожащим голосом.

– Как ты думаешь?

– Это жестоко!

– Пусть. Да, я хотел, чтобы ты сравнила боль, которую испытывают люди, со своей. Ты, счастливая мать троих здоровых детей, женщина, сумевшая сделать собственную карьеру, не хочешь жить из-за временных разногласий с мужем! – он говорил жестко, безжалостно, понимая, что именно это нужно сейчас Джинни .

– Это не временные разногласия!

– Пусть так! Но у тебя есть семья, работа, смысл жизни. Твои проблемы, как мне кажется, вполне решаемы.

– Ты не знаешь! – выкрикнула Джинни.

– Так расскажи!

– С какой стати?

– Тогда не жалуйся на то, что тебя считают очередной истеричной дамочкой, вроде миссис Адамсон, у которой вчера отнималась нога, а сегодня невыносимо болит язык.

– Да как ты смеешь?! Почему ты вообще полагаешь, что вправе оценивать других людей? Или ты сам настолько идеален, что осмеливаешься судить меня? И твоя жизнь – образец для подражания, знаменитый целитель? Если так, почему ты до сих пор не обзавелся семьей? Никто не соглашается стать твоей женой? Или не хочешь связывать себя? А, может быть, предпочитаешь мальчиков, как мой знаменитый муженек?! – осекшись, она замолчала.

– Вот оно что, – выдохнул Невилл, беря дрожащую руку Джинни в свою. – Значит, Гарри изменил тебе с мужчиной.

Джинни коротко хохотнула:
– Ошибаетесь, целитель Лонгботтом. О том, что он изменяет мне и с кем изменяет, я знала очень давно.

– А сейчас не выдержала?

– Нет, просто сейчас он сказал мне… не важно. Да, наверное, не выдержала.

– Что он тебе сказал? – мягко спросил Невилл, не выпуская из ладони тонких, украшенных слишком тяжелыми кольцами пальцев.

– Что я никогда не нравилась ему как женщина, – она слегка отвернулась, избегая внимательного взгляда Невилла. – Глупость – как будто я сама этого не знала! И что, когда мы только начали встречаться… Нет! – она тряхнула головой. – Не сейчас! Не могу. Мерлин, да я давно не чувствую себя женщиной! Может быть, в этом моя вина с самого начала. Я не смогла…

Мягкие губы подрагивали, грудь вздымалась под тонкой тканью трансфигурированного обратно халатика, от крепкого, упругого тела веяло ни с чем несравнимым соблазном, той неуловимой, но всесокрушающей силой, что заставляет животных преодолевать мили препятствий в поисках подруги. Рыжие волосы казались почти золотыми в лучах заливающего кабинет полуденного солнца, и Невилл дотронулся до них, взвесил на ладони густую, шелковистую прядь.

– Ты прекрасная женщина, – сказал он тихо, касаясь губами гладкого открытого лба, почти теряя голову от этой волнующей близости. – Ты необыкновенная. Красивая, нежная и сильная одновременно. Тебя нельзя не хотеть.

И, не желая думать о последствиях происходящего, доверяясь лишь внезапному порыву, притянул к себе, приник к ее губам долгим, сладким поцелуем. Гулко стучало в висках, у своей груди он чувствовал биение ее сердца, ладонью ощущал шелковистую нежность шеи, почти сходил с ума от податливости инстинктивно льнущего к нему жаркого тела.

Этот поцелуй стал повторение того, единственного, случившегося в гостиной Гриффиндора зимой страшного тысяча девятьсот девяносто седьмого года, в ночь, когда стены замка в очередной раз украсились лозунгами, обличающими слуг Волдеморта. Чудом им удалось убежать от Филча, едва не поймавшего заговорщиков с поличным. Задыхающиеся от быстрого бега, они скользнули в портретный проем, и Джинни просто упала в объятия Невилла, обхватила ладонями его виски, шепча лихорадочно и счастливо:
– Получилось, получилось! Старый урод нас не догнал!

А он, охваченный той же неповторимой бурлящей радостью, которая известна лишь людям, избежавшим серьезной опасности, склонился к ее лицу и впервые в жизни коснулся губами мягких девичьих губ, на короткое мгновения приоткрывшихся в ответном поцелуе.

Сейчас, как и тогда, Джинни отстранилась, разрывая объятие, высвобождаясь из его рук.

– Извини, – прошептал он в смятении. Чувство вины навалилось мгновенно: воспользоваться слабостью больной, растерявшейся женщины! – Прости. Я не должен был.

– Нет, нет! – возразила Джинни почти испугано. – Не оправдывайся! Я… я вернусь позже, хорошо?

Не дождавшись ответа, она выскользнула за дверь, застучали по кафельному полу острые каблучки кокетливых домашних туфель.

* ПРИЧАРД Джеймс Каулз (1786-1848) - английский врач. Автор популярных трудов: "Трактат о помешательстве" (1835), "О различных формах душевного заболевания в их отношениях к юриспруденции" (1842). В 1845 назначен уполномоченным по вопросам психиатрических больниц.

 Отправлено: 13.11.09 00:24. Заголовок: Глава 3 Джинни верну..

[align:center]Глава 3[/align]Джинни вернулась через два часа, сменив прежний халатик на другой – из тонкого китайского шелка. Невилл лишь покачал головой: создавалось впечатление, что в палату госпиталя переехал целый гардероб «важной» пациентки. Впрочем, темно-синяя струящаяся ткань выгодно оттеняла рыжие волосы Джинни. Чересчур выгодно, так что целитель не мог отвести глаз от этого сияющего в лучах солнца великолепия.

– Садись, – подбородком Невилл указал на кресло, сам устраиваясь на диване. О недавнем поцелуе он старался не думать. Его порыв был неуместен с точки зрения общепринятых представлений о поведении врача, да и любой стажер догадался бы, что Джинни снизошла до старого друга лишь под влиянием мгновенного импульса, вызванного уязвленным женским самолюбием. Странно, но мысль эта почти не причиняла боли, лишь отзываясь в душе привычной зудящей тоской.

– Здесь жарко, – глубоко вздохнула Джинни, расстегивая верхнюю пуговку халата. – Можно открыть окно?

– Оно открыто, – Невилл указал на абсолютно неподвижные светлые шторы. – Просто ветра нет вообще, там адское пекло. Сейчас обновлю охлаждающие заклинания.

– А у меня отобрали палочку.

– Таковы правила. Дело даже не в тебе, а в пациентах, которые могут ей воспользоваться. Когда будешь выписываться, ее вернут.

– Когда это случится?

Невилл помедлил с ответом. Конечно – попытка самоубийства, агрессия в отношении себя и других. При этом ясно, что больничные стены в данном случае помогут меньше всего.
– Думаю, примерно через неделю, – решился он, наконец. – Твое поведение, как выяснилось, обусловлено внешними, вполне уважительными причинами, зелья здесь почти бессильны. Тебе нужно разобраться с собой, Джинни. Понять, чего ты от этой жизни на самом деле хочешь.

– Легко сказать, – усмехнулась она, нервно расправляя на коленях складки шелковой ткани.

– Я понимаю.

Она помялась, размышляя о чем-то, потом решительно подняла глаза:
– Так ты не слышал, что Гарри мне изменяет?

– Откуда? – искренне удивился Невилл.

– Сплетни, – она пожала плечами. – Репутация доблестного аврора Поттера не так непогрешима, как может казаться со стороны. И в «Ежедневном пророке» были грязные намеки после той истории со стажером.

– Какой истории?

– Не важно, – отмахнулась она. – Уверена, мальчишка его просто шантажировал. Как бы не переменился Гарри, принуждать он никого не станет.

Невилл подумал, что не решился бы утверждать наверняка: тот Поттер, которого он увидел сегодня, о котором уже некоторое время слышал от случайных знакомых, близких к министерским кругам, по его мнению, был способен на многое.

– Тогда удалось все замять. Но сейчас история повторяется, – она потянулась к графину с водой. Опередив ее, Невилл подал наполненный до краев стакан.

– У него новая связь, опять на работе, – она сделала глубокий глоток, прозрачная капля, задержалась в уголке рта, Джинни стерла ее ладонью. – Очень неприятный, скользкий какой-то молодой человек. Тогда, в ночь на понедельник, я решила поговорить с Гарри, объяснить, что очередной скандал может пагубно сказаться на детях, на нем самом. А он… Он наговорил мне много такого, о чем я даже не подозревала.

– Джинн, почему ты все это терпишь? – задал Невилл вопрос, на который получил вполне ожидаемый, в общем-то, ответ.

– Я его люблю. С самого детства. Мама говорит, что это болезненное чувство. Не знаю, может быть, она права. Но от этого не легче.

– А он?

Джинни помедлила с ответом.
– Я надеялась, что тоже. Хотя бы немножко. Знаешь, мне было даже проще, что он… с мужчинами. Я успокаивала себя тем, что меня он любит, но ему это нужно в силу его природы. Странно, это гадко вроде. Но, изменяй он мне с женщинами, было бы, наверное, хуже. Я даже как-то со всем этим смирилась.

– Что-то изменилось в ночь на понедельник? – осторожно поинтересовался Невилл.

– Он сказал, что никогда меня не любил, – Джинни встала, прошлась по кабинету, остановилась у окна, отведя в сторону занавеску.

– В пылу ссоры люди часто говорят то, чего не думают, – Невилл поднялся вслед за ней. Джинни обернулась, во взгляде ее плескалась боль.

– Ты знал, что на шестом курсе у Гарри был роман со Снейпом? – спросила она почти спокойно. – Впрочем, никто не знал. Возможно, Дамблдор, но он, думаю, предпочитал не вмешиваться. У него на этих двоих были свои планы.

На секунду Невилл словно потерял дар речи. Вспомнился класс зельеварения, скользящая меж партами фигура в неизменной черной мантии, негромкий голос, способный одной короткой фразой растерзать на мелкие клочки остатки твоего самолюбия, липкий страх, ледяной змеей заползающий под ворот, валящиеся из рук ингредиенты.

– Они же ненавидели друг друга! – пробормотал он потрясенно.

– Не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг, – зло рассмеялась Джинни.
– Не знаю, как все это получилось. Помню только, что в тот год Гарри не вылезал с его отработок. Чуть не каждый день. Мы как раз тогда начали встречаться. Я еще страшно возмущалась. Как же: сальноволосый ублюдок не оставляет моему парню ни одной свободной минуты. А оказалось, – она нервно сглотнула, – что это Снейп посоветовал Гарри начать встречаться со мной. Ну, чтобы отвести подозрения.

– Мерлин! – только и выговорил Невилл.

Застарелая детская и потому особенно сильная ненависть поднималась с самого дна души. Мерзкий, грязный садист, сломавший жизнь двух юных людей! Хотя, разве только двух? Разве не пришлось самому Невиллу уже в зрелые годы преодолевать сомнения и страхи, зерна которых были посеяны на уроках зельеварения? «Будь он трижды героем, я его не прощу», – подумал Лонгботтом.

– Это меня и добило, – Джинни прикрыла ладонью глаза. – Глупо. Давняя история. Но… Я так радовалась, что Гарри наконец со мной, обратил на меня внимание. Знаешь, мой патронус… Я вспоминала именно эти дни, наши прогулки у озера, поцелуи. А оказалось, что все было только игрой, прикрытием их связи. Что наша любовь существовала исключительно в моем воображении. Представляешь, каково понимать, что вся твоя жизнь, твое счастье – ложь.

– Но он ведь женился на тебе потом.

– Он сказал, что ему уже было все равно, – вдруг громко всхлипнув, она уткнулась лбом в грудь Невилла, плечи затряслись от несдерживаемых больше рыданий. – Понимаю, я идиотка, тупая курица, дура, но я его любила больше жизни.

– А сейчас? – тихо спросил Невилл, опуская крупную ладонь на рыжий затылок, не желая задумываться о том, почему ответ так важен для него.
Джинни медленно подняла заплаканное лицо:

– Не знаю. Не хочу больше.
Невилл прикусил губу. Сердце, казалось, выпрыгивало из груди, лицо пылало.

– Скажи, зачем ты сегодня поцеловал меня? – шепотом спросила она.
Он выдохнул, прежде чем ответить:
– Потому что тоже мечтал об этом с детства.

Джинни посмотрела задумчиво, подняла руку, нежные пальцы легонько коснулись его щеки.
– Правда?

– Целитель Лонгботтом! – испуганный женский голос заставил их отшатнуться друг от друга. Молоденькая сестричка, ворвавшаяся без стука в кабинет, выпалила торопливо:
– Там, в пятнадцатой, опять!

Мгновенно сорвавшись с места, Невилл бросился в коридор, Джинни поспешила за ним.

В несколько шагов он преодолел расстояние до названной палаты, дверь которой оказалась широко распахнута, сделал шаг вперед и едва увернулся от большой фаянсовой тарелки, пролетевшей мимо его головы. В комнате творилось нечто невообразимое. По воздуху с устрашающей скоростью носились всевозможные предметы: гребни и зубные щетки, книги, какие-то игрушки, чашки и ложки, настенные часы, огромное красное яблоко. Прикроватные тумбочки, гремя открытыми дверцами, плавно парили в нескольких дюймах над полом. Темноволосая девочка на кровати у окна тихо поскуливала, уткнувшись лицом в одеяло. На второй постели, мерно раскачиваясь, подобно китайскому болванчику, сидела Стейси. Ее светлые волосы растрепались, ночная сорочка была порвана, из широко открытого рта вырвались звуки, похожие скорее на вой обезумевшего животного, чем на человеческий крик.

– Что случилось, Кларисса? – стараясь перекричать больную, почти заорал Невилл.
– Стихийный выброс! Ее напугала Кит! – также громко ответила забившаяся в угол палаты мисс Хьюз, отмахиваясь от парящих вокруг флакончиков с духами.
Стейси обернулась на крик, тут же на окне запылала белая занавеска.

Невилл выхватил палочку. Неприятно и вредно для пациентки, но девочку нужно было обезвредить. Однако, не успел он произнести обездвиживающее заклятие, как его с силой толкнули в спину.

– Джинни, стой! – он попытался схватить ее за руку, но Джиневра уже кинулась к обезумевшей от страха больной, крепко обняла, зашептала, уткнувшись в светлую макушку:
– Тихо, тихо, маленькая! Не бойся, ничего не бойся, хорошая моя, деточка моя!

– Джинни, – сделал к ним шаг Невилл и осекся. Плотные волны магии, буквально сворачивавшиеся в угрожающую воронку, начали стихать, кружившиеся в воздухе предметы опускались на пол, погасли сами собой языки пламени.

Исчезла страшная, неуправляемая юная ведьма, осталась несчастная, перепуганная насмерть девочка, которой что-то тихо шептала красивая женщина, казавшаяся редкой экзотической птицей в скупом больничном интерьере.

– Все хорошо? – спросила Джинни, поднимая на Невилла заплаканные глаза.

– Просто удивительно, – потрясенно прошептал целитель Лонгботтом. Успокоить больного с таким сильным выбросом магии без применения насилия не удавалось почти никогда.

– Скажи, может быть, я могу чем-то помочь здесь, в госпитале? Я просто не привыкла сидеть без дела, – спросила Джинни уже в коридоре, когда Стейси и ее соседка были напоены успокаивающим зельем и уложены спать.

– Думаю, это будет замечательно.

– Отлично! – с готовностью закивала она, и Невилл подумал, что впервые за несколько дней видит ее улыбку.
[align:center]Глава 4[/align]За ту неделю, что Джинни провела в Мунго, симпатией к ней прониклось все отделение. Больные, целители, сестры. Даже непреклонная мисс Хьюз явно благоволила пациентке, и отнюдь не только из-за ее «важности». Впрочем, Невилл не удивлялся – с его точки зрения, Джинни нельзя было не любить. Но и сама миссис Поттер переменилась, словно сбросив с себя груз прошедших лет. В своих умопомрачительных домашних нарядах она скользила по коридору, заглядывая в палаты, заговаривая с больными, временами помогая санитаркам выполнять самую сложную и неприятную работу. В те дни она часто улыбалась – чарующе загадочно, грустновато, и Невилл терял голову от этой улыбки, от изящного наклона головы, от задумчивого и манящего выражения красивого, немного усталого лица.

– Вы похожи на осень, – сделал ей своеобразный комплемент Локхарт, с возрастом становящийся все более сентиментальным.

– Да, я старею, – засмеялась Джинни, но он горячо возразил:

– Нет-нет, в вас есть эта терпкая красота. И какой-то надлом. Что с вами случилось, расскажите?

– То, что происходит со многими из нас. Моя прежняя жизнь оказалась иллюзией.

– Вам ли жаловаться? – неодобрительно покачала головой русоволосая женщина в мантии целительницы, устроившаяся у изголовья кровати Локхарта. Санитарка Нильда Гаджен - сестра целительницы Глэдис Пай когда-то заинтересовалась сочинениями забытой всеми знаменитости вслед за родственницей. Но если та вышла замуж и благополучно позабыла о юношеском увлечении, Нильда оставалась верна своей детской, взращенной на книгах влюбленности, и ревновала незадачливого кумира к каждой юбке.

– Я была бы счастлива, если бы мне удалось прожить жизнь, подобную вашей, – возразила Джинни.

– Мне кажется, каждый должен стремиться прожить свою жизнь, – вставил Невилл, слышавший их разговор. Джинни обернулась, и его, зрелого мужчину, предсказуемо бросило в жар от пронзительной, слегка изучающей и немного тревожной глубины ее взгляда.

Странно, они очень мало общались в ту неделю, но тихие пожелания здоровья, мимолетные улыбки, случайные касания рук, казалось, приобретали какое-то иное значение, и иногда Невиллу чудилось, что воздух между ними почти ощутимо колеблется от густых волн пульсирующей магии. Не той, которой учат управлять в Хогвартсе, а более древней, доступной в равной степени и магам и магглам – магии влечения.
И все же оба медлили, будто сговорившись не возвращаться пока к начатому разговору, пребывая в странном, зыбком состоянии, бережно поддерживая отношения, полные волнующих намеков, многозначительных взглядов, сладкого предвкушения и какого-то суеверного страха неизбежного.

[align:center]***[/align]Вечером пятницы Невилл возвращался из министерства, куда его время от времени привлекали в качестве независимого консультанта. Никаких дел в госпитале, положа руку на сердце, у него сейчас не было, но домой идти не хотелось.

– Завтра выписка миссис Поттер. Сообщить родственникам? – спросила регистраторша, когда он проходил мимо ее стойки. В аккуратно подведенных глазах женщины плясали любопытные искорки.

– Уже сообщили. За ней приедут друзья, – сухо ответил он. Гермиона приходила на днях, они поговорили. Так как Джинни наотрез отказывалась общаться с мужем, вариант временного переезда к брату и его жене казался наиболее приемлемым. И невероятно соблазнительным для целителя Лонгботтома, собиравшегося навестить старую подругу и недавнюю пациентку в доме школьных товарищей.

– А как же супруг?

– Какое отношение это имеет к вашей работе, Элиса? – поинтересовался он, и женщина замолчала, обижено надув полные накрашенные губы.

Улыбнувшись портрету отчего-то засмущавшейся Дайлис Дервент, Невилл прошел к лифту, поднялся на пятый этаж, привычно толкнул белую дверь со стеклянным окошком в центре.

Отделение жило своей вечерней жизнью. Недавно закончился ужин, пациентам были розданы необходимые порции зелий, в столовой домовики собирали грязную посуду, левитируя ее в большую блестящую мойку. В комнате отдыха бормотало радио, слышались оживленные голоса.

– Вы сегодня поздно, заведующий, – окликнул Невилла мистер Причард с портрета. – Неужели никто не ждет вас дома?

Лонгботтом дружелюбно кивнул расположившемуся за огромным рабочим столом немолодому господину. Других картин с изображениями людей здесь не было – пациенты неизменно их пугались, да и у самих персонажей полотен быстро портился характер от постоянного общения со специфическим контингентом отделения. Портрет же Джеймса Причарда прижился, возможно, потому, что изображенный на нем человек всю свою жизнь посвятил больным душевными недугами.

– Увы. Иногда мне кажется, что мой настоящий дом – здесь.

– Это неправильно, – покачал головой мистер Причард. – У любого человека должен быть кто-то, кто готов о нем заботиться. Например, та очаровательная дама, что уже час ожидает вашего возвращения.

Невилл резко обернулся. При виде Джинни, уютно расположившейся в глубоком кресле возле его закрытого кабинета, заведующий Лонгботтом покраснел, как мальчишка. Пробормотав в ответ что-то невразумительное, сопровождаемый добродушным смешком пожилого лекаря, он поспешил к той, что уже неделю занимала все его мысли.

– Джинни, – она поднялась навстречу, – ты ждешь меня?

– Да. Сестра сказала, что ты ненадолго вернешься за документами. Можно зайти на минуту?

Красивые глаза с едва заметной сеточкой мелких морщинок под нижними веками смотрели выжидающе и решительно.

– Да, конечно, – ответил Невилл и судорожно сглотнул, с досадой ощущая предательский комок, сдавивший горло. Он отчего-то вновь чувствовал себя школьником, приглашающим красивую девочку на рождественский бал. То же волнение, тот же страх, покорная уверенность в отказе и почти ужас от мысли, что она может согласиться. – Проходи.

Джинни легко проскользнула в открытую дверь, попросила сразу:

– Не зажигай свет, хорошо? Еще совсем светло.
Он кивнул.

– Хочешь чаю?

– Да, пожалуйста.

Невилл призвал домовика, отдал указания.
– Садись, – предложил он, но Джинни лишь покачала головой. Между ними вновь повисло неловкое молчание, прерываемое тиканьем старых часов в углу и вечерним щебетом птиц за выходившим во двор окном.

– Какие интересные, – проговорила она, слегка щурясь в наступающих сумерках, чтобы рассмотреть прикрепленные к светлым обоям картинки. – Похожи на детские.

– Их рисовали пациенты, – пояснил Невилл, подходя ближе.

– Зачем?

– Это помогает им бороться с болезнью. Фантазии. Они рисуют то, чего боятся, и то, о чем мечтают. Избавляются от страхов и начинают верить в лучшее.

– А вот этот красивый, – Джинни задумчиво разглядывала разделенный на две части лист пергамента. В левой была изображена девушка с диадемой в длинных белых волосах, сидящая на высоком троне, расположенном, судя по бирюзовому фону рисунка, на дне озера или моря. Вокруг нее почтительно склонился морской народ: тритоны и русалки. Во второй половине рисунка та же героиня в простой темной мантии и шарфике рэйвенкловской расцветки летела на метле над лесом. Чуть позади, тоже на метлах, неслись юноша и другая девочка.

Джинни слегка наклонилась, чтобы прочитать надпись в самом низу картины:
– «Обман воображения». Почему так?

– Она считала себя морской королевой, – пояснил Невилл. – Упорно отказывалась жить в обычном скучном мире с мамой – лавочницей, отчимом – мелким министерским чиновником и однокашниками, которые смеялись над ее фантазиями.

– И чем все закончилось?

– Она выздоровела, вернулась в Хогвартс, – он указал на летящих на метлах ребят, – поняла, что в обычной жизни есть много хорошего, того, ради чего стоит жить.

– Я бы предпочла остаться морской королевой, – сказала Джинни задумчиво.

– Ты и так королева, – прошептал он прямо в ее шелковистые, пахнущие чем-то умопомрачительно приятным волосы.

Джинни обернулась, глядя выжидающе и благодарно. Невилл ощущал ее слишком частое дыхание, даже не пытаясь справиться с собственным оглушительным, отдающимся в ушах сердцебиением, не в силах отвести взгляд от слегка тронутых помадой губ.

– Спасибо тебе, – изящная рука легко, почти неощутимо коснулась его щеки, и он, поддаваясь жаркой волне, каким-то необыкновенным образом сконцентрировавшейся одновременно в сердце и в самом низу живота, жадно приник к нежному запястью, на котором еще виднелись шрамы от порезов, оставленных опасным лезвием. И почти задохнулся от смеси вожделения, какого-то священного страха и невыносимого ожидания большего, за гулкими ударами в висках едва различая тихий шепот прильнувшей к нему женщины:

– Пожалуйста! Возьми меня. Ты же хочешь, я знаю.
Последним осознанным действием целителя Лонгботтома стали наложенные на дверь кабинета запирающие и заглушающие заклятия.

Дальше были торопливо, на ходу сбрасываемая одежда, лихорадочные, оставлявшие на коже красноречивые метки любви, быстрые поцелуи в губы, шею, долгий путь к дивану, судорожно шарящие по телам руки, нетерпение первой, стремящейся к немедленному разрешению страсти. В какой-то момент они испугались хлопка аппарации (совсем забыли про заказанный домовику чай), но зашли уже слишком далеко, чтобы остановиться, и старый эльф тихо удалился, ничуть не удивляясь скандальному поведению носящих палочки – за время служения разным людям ему довелось повидать немало такого, от чего покраснел бы признанный ловелас.

– Я хочу тебя! – словно в забытьи шептала Джинни, жадно приникая к губам любовника, подставляя под поцелуи тяжелую грудь с набухшими, красно-коричневыми сосками, и Невилл сходил с ума от пленительной сладости ее гибкого тела, от невиданной, бесстыдной свободы женщины, отдававшейся ему, как в последний раз, от жаждущей его влажной сокровенной теплоты.
Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что долго он не продержится, что все неминуемо закончится слишком быстро, но Джинни и сама хотела сейчас лишь утоления острого, почти невыносимого желания, с силой подаваясь навстречу его энергичным движениям, не стесняясь помогать себе рукой. Через несколько минут ее тело напряглось, изгибаясь в сладкой дрожи, острые ногти впились в спину Невилла. Тогда окончательно отпустил себя и он, в несколько глубоких толчков преодолевая зыбкую, мучительную грань, отделявшую его от спазмов наслаждения, и их несдерживаемые стоны слились в один.

После они какое-то время лежали молча, тяжело дыша, пальцы Невилла рассеяно теребили растрепавшиеся локоны возлюбленной.

– Обожаю этот запах, – сказала она задумчиво.

– Какой?

– Секса, пота… жизни. Ты даже не представляешь, как я по всему этому соскучилась. Как будто умерла на долгие годы, а сегодня воскресла.

Понимая, что сейчас не время для расспросов, он все-таки не удержался:
– Вы совсем не спали с Гарри в последнее время? – и добавил. – Не обижайся.

– Очень редко, – ответила она просто. – И это ни в какое сравнение не идет с тем, что было сейчас между нами. Даже не знаю, зачем он это делал. Наверное, чтобы его нельзя было упрекнуть в пренебрежении супружескими обязанностями. Хочешь все-таки чаю?

Она поднялась, заправляя на ходу волосы, и Невилл залюбовался очертаниями ее стройного, соблазнительного тела, загорелой кожей, отливающей золотом в лучах заходящего солнца. Вдруг застеснявшись собственного, далеко не идеального сложения, он потянулся за мантией. Джинни, тем временем, разлила по чашкам ароматный напиток, подала ему одну, ничуть не смущаясь собственной наготы, устроилась в кресле.

– Бедный домовик, – хихикнула она. – Или он привык к подобным сценам?

За шутливыми интонациями слышались нотки ревности к тем, неведомым, что могли быть на ее месте, и Невилл поспешил оправдаться:
– Нет. Честное слово.

– Ты не выглядишь, как целитель, соблазняющий пациенток, – кивнула она, соглашаясь. – А много у тебя было женщин?

– Нет, – покачал он головой. – И еще меньше серьезных романов.

– Значит, были несерьезные?

– Как почти у всех после войны, – то лихорадочное, пьяное время, наполненное безумным, отчаянным весельем выживших в страшной бойне вчерашних детей, и одновременно скорбью по ушедшим друзьям вспоминалось сейчас, словно сквозь завесу давнего сна.

– Только не у меня. Я ждала Гарри. А он, как выяснилось позже, именно тогда завел интрижку с каким-то парнем из «Пушек Педдл».

– Не думай сейчас об этом, – попросил Невилл, успокаивающе касаясь ее руки.

– Хорошо, – она помолчала. – Знаешь, я очень хочу, чтобы ты навестил меня в доме Рона и Гермионы. Может быть, мы могли бы съездить куда-нибудь. Дети все равно пока побудут у мамы…

– Нет, замолчи, – он прижал указательный палец к ее губам.

– Что? Если ты не хочешь, я не обижусь. Я все понимаю, правда, – растеряно залепетала Джинни.

Он сполз с дивана на пол, обхватил голые колени возлюбленной, и, глядя в удивленные карие глаза, спросил серьезно:
– Ты все сказала?

– Что ты имеешь в виду? – в ее голосе угадывались нотки смятения.

– Если ты все сказала, послушай меня. Я не хочу, чтобы ты ехала к Рону. Я предлагаю тебе сейчас же, сегодня отправиться ко мне домой. Насовсем. Конечно, если ты не против.

– А как же больница?

– Выписку оформим завтрашним числом. Могу я хоть раз в жизни воспользоваться служебным положением? Так ты согласна?

Она молчала долго, в наступивших сумерках вглядываясь в его лицо, будто пытаясь найти ответ на какие-то вопросы. Потом медленно склонила голову:

– Да, Невилл, я согласна. Спасибо тебе!

И взвизгнула от неожиданности, когда он с удивительной для самого себя проворностью вскочил с колен и сгреб ее в охапку.

 Отправлено: 13.11.09 00:27. Заголовок: Глава 5Следующие два..

[align:center]Глава 5[/align]Следующие два дня выпали на выходные, и любовники решили провести их за городом. Чете Уизли отправили сову с краткими маловразумительными объяснениями, и аппарировали в маленький маггловский отель на берегу живописного озера, песчаные пляжи которого в эти жаркие июльские дни магнитом притягивали отдыхающих.

От слегка пожелтевшей под солнцем травы исходил терпкий, сладковатый аромат, без устали стрекотали цикады. За шелестящей листвой редкого леса, окружавшего большое и абсолютно круглое озеро, виднелся шпиль старой, полуразрушенной башенки, с железной дороги доносились гудки проходящих мимо поездов. В их первый вечер Джинни в одной сорочке забралась на подоконник и с непонятной тоской, почти жадно смотрела на мелькавшие вдали освещенные окна вагонов.

– Что с тобой? – спросил Невилл, осторожно, почти боязливо касаясь ее прохладного обнаженного плеча.

– Я целую жизнь не ездила в поезде. С момента окончания школы.

– Хочешь, поедем в отпуск куда-нибудь в Шотландию, – предложил он. – Домик в горах, сельские будни…

– Что еще нужно для стареющих идиотов! – смеясь, закончила Джинни.

– Мне кажется, что я только начинаю жить, – возразил он, привлекая ее к себе.

Прихватив плед и корзину с провизией, заботливо собранную обслугой отеля, они с утра уходили к дальним пляжам, устраивались на траве, подставляя полуобнаженные тела редкому в этих широтах солнцу. Джинни любила загорать, прекрасно плавала, и Невилл не уставал любоваться ее зрелой, яркой красотой: когда, разбрасывая вокруг сияющие брызги, она выходила из воды, просто сидела молча, пересыпая из ладони в ладонь горстку песка, или кормила с рук толстых, наглых чаек, бесцеремонно выпрашивавших корм у отдыхающих.

Они много разговаривали в эти дни.

– Я хочу знать о тебе все, – говорила она, обводя тонким пальчиком контуры его лица. –Буду спрашивать. Ты не рассердишься?

– Спрашивай.

– Ловлю на слове. Так почему ты не женился?

– Ждал тебя.

– Я серьезно. У тебя, я слышала, был роман с Ханной Эббот.

– Да.

– И чем все закончилось?

– Ничем, – ответил он, ловя ее ладонь и приникая к ней губами. История с Ханной далась ему тяжело, и чувство вины не оставляло до сих пор. Очаровательная, добрая, понимающая женщина идеально подходила на роль супруги перспективного целителя всем, кроме одного – отсутствия со стороны Невилла той любви, какую, с его точки зрения, должен испытывать мужчина к женщине. Той безумной смеси физического и душевного влечения, что он ощущал сейчас к Джинни.

– Не хочешь говорить… Тогда скажи, почему ты стал целителем? Ты же в школе всегда увлекался гербологией, я помню.

Он немного помолчал, прежде чем рассказать о том, чем в своей жизни делился только с двумя или тремя людьми.

– Ты же знаешь, что мои родители много лет провели в Мунго?

Джинни кивнула.

– Я ходил навещать их. После войны каждую неделю, хотя они, кажется, ничего не понимали и не узнавали меня. Тогда в отделении все было по-другому. Пострадавшие от заклятий все вместе, там же немногие душевнобольные, с которыми не справлялись родственники – раньше таких вообще не лечили, просто запирали дома, как диких животных. История с сестрой Дамблдора тому пример. Это уже потом пятый этаж поделили на два отделения: излечимые повреждения, и наше, мы добились разрешения на магическое расширение пространства. А в те годы всех безнадежных, вроде моих родителей и Локхарта, размещали в нескольких палатах, – он прервался, стер пот со лба, Джинни слушала молча, внимательно глядя на возлюбленного. – Комнаты огромные, как гимнастический зал, кровати рядами. Мужчины и женщины вместе, в лучшем случае, разделены шторой. Спонтанные выбросы магии блокировались лошадиными дозами успокаивающих зелий, от них больные вообще превращались в растения. Буйных часто связывали Инкарцеро. Никакого лечения. Они просто доживали свои дни вдали от чужих глаз.

– Мерлин!

– Знаешь, я как-то не обращал внимания. Привык – навещал родителей с детства. А в одно из посещений… не знаю, что случилось. Я сидел у постели матери, а на соседней кровати беззубый старик с немытыми волосами рассказывал сказку какому-то подростку. Не уверен, что тот слышал, у него был абсолютно безумный взгляд, изо рта текла слюна. Но старик говорил и… я никогда не слышал ничего подобного.

– О чем была эта сказка? – тихо спросила Джинни.

– Я уже плохо помню. Дело в другом. Я обернулся и спросил, где он услышал свою историю. Ну, я тогда учился на герболога, увлекался фольклором, мы с приятелями ездили собирать травы для колледжа, говорили с сельскими ведьмами. Своеобразная романтика. Потому и спросил. А он ответил, что сочинил сам, – Невилл грустновато улыбнулся, словно глядя на себя, прежнего. – Странно, у меня тогда как будто глаза открылись. Эти люди, которых все считали пропавшими для жизни, безнадежными, способны на такую красоту. Я вот с растениями возился – дрожал над каждой чахлой травинкой. А тут люди. Никому не нужны, не интересны. На следующий день я перевелся на факультет целителей и сразу напросился в стажеры к доктору Ливси.

– Ты молодец, – мягко сказала Джинни, проводя ладонью по его волосам. – Ты даже сам не представляешь, какой ты чудесный. Лучше всех.

– Перестань, – Невилл вдруг засмущался.

– Нет, нет! – горячо возразила она. – Ты так многого добился, не то, что я - неудачница. С профессиональным квиддичем не вышло, ну да, комментирую матчи. Очень весело!

– У тебя трое замечательных детей!

– Скоро они перестанут во мне нуждаться. В этом году Ал уезжает в Хогвартс, через два года Лили. У них начнется своя жизнь. Джеймс приехал летом какой-то чужой, далекий…

– Ты всегда будешь нужна им. И мне, – сказал он, вовлекая ее в поцелуй. Несколько минут они целовались молча, скользя руками по разгоряченным, влажным от пота спинам с прилипшими на них крошечными песчинками, переплетая ноги, изнывая от невозможности заняться любовью прямо сейчас (за потерявшей всякий стыд парочкой с осуждением наблюдали две пожилые леди, расположившиеся в нескольких ярдах от них под большим цветастым зонтиком). Джинни разорвала объятия первой, откинулась на спину, стараясь выровнять сбившееся дыхание, прошептала:

– Хочу, чтобы так было вечно.

– Как?

– Как сейчас. Ты, я, солнце, лето…

– У нас впереди еще очень много хорошего. Целая жизнь, – сказал Невилл убежденно. Джинни улыбнулась ему какой-то рассеянной, блуждающей улыбкой.

В ночь перед возвращением, утомившись от ласк, они долго лежали молча, без сна. Колыхалась от слабого ветра легкая занавеска на открытом окне, пахло чуть сыроватой свежестью теплой летней ночи. Где-то вдали ухала сова, загадочно и слегка угрожающе шумели деревья. Крупная, похожая на миниатюрную летучую мышь ночная бабочка, отчаянно билась о стеклянный абажур ночника. Невилл потянулся, чтобы ее выпустить, но насекомое, испуганное слишком резким движением, метнулось от его руки, распласталось на раскаленной лампочке и тут же стихло, сползло к основанию электрического патрона маленьким обуглившимся комочком. Джинни проследила за бабочкой отсутствующим взглядом, тихо сказала:

– Я не хочу возвращаться в Лондон. Давай останемся здесь на несколько дней. Ты возьмешь отпуск.

Невилл приподнялся на постели, опираясь на согнутую в локте руку, заглянул в лицо возлюбленной. Оно казалось каким-то застывшим, почти неподвижным, только в уголках глаз блестели прозрачные капли.

– Ты плачешь? Почему?

– Сама не знаю. Здесь было так хорошо. Как в раю.

– Теперь всегда будет так, вот увидишь.

– Да, но… Дети, как они воспримут все это? Такие новости.

– Они поймут, – сказал Невилл убежденно. – Будет тяжело, но они поймут и простят. Лучше иметь счастливых родителей, живущих порознь, чем несчастных, кое-как существующих вместе. Я тебе помогу, – добавил он, легонько целуя ее гладкий лоб, испытывая пронзительную, граничащую с горечью нежность.

– Так мы не можем остаться?

– Нет, – ответил он с сожалением. – Мне нужно на работу в госпиталь. Кстати, у меня завтра день рождения, придется вечером отметить с коллегами. Ты будешь?

– Почему же ты молчал? – Джинни села, подтянув к подбородку белоснежную хлопковую простынь. – Да, у вас ведь с Гарри друг за другом, я забыла. И подарок не приготовила. Нет, ты все-таки последний свинтус!

Упоминание о Поттере неприятно резануло, но он тут же одернул себя, мысленно обозвав эгоистом. Нелепо надеяться, что Джинни легко вычеркнет из своей жизни бывшего мужа – слишком многое их связывает.

– Ты сделаешь мне самый лучший подарок тем, что просто будешь рядом, – сказал Невилл, осторожно обнимая ее за плечи.

Она о чем-то задумалась, потом заметила лукаво:
– Тогда я действительно буду рядом с тобой целый день. Возьмешь меня завтра в Мунго? Я не стану мешать. Посижу у тебя в кабинете, позанимаюсь с больными.

– Конечно возьму, – улыбнулся он.

[align:center]Глава 6[/align]Невилл и Джинни прибыли в госпиталь с небольшим опозданием. У регистрационной стойки в вестибюле уже толпились первые утренние пациенты, сестры разносили по отделениям приготовленные в лаборатории зелья, старый уборщик Ли Пень, по своему обыкновению бормоча что-то под нос, бодро возил маггловской шваброй по кафелю со стершимся кое-где рисунком.

На Лонгботтома и его эффектную спутницу поглядывали с неприкрытым интересом. Заведующий отделением магических инфекций целитель Перкинс догнал пару у самого лифта, поздоровался с Невиллом, поцеловал руку Джинни:
– Я надеюсь, твоя новая знакомая почтит своим присутствием сегодняшнюю вечеринку?

– Разумеется, с удовольствием, – расплылась в очаровательной улыбке Джинни.

Перкинс вышел на третьем этаже, они остались в лифте одни, и Невилл крепко обнял свою спутницу:
– Он пялился на тебя так, что я начал ревновать! – прошептал он в аккуратное ухо с маленькой сережкой-подвеской на мочке.

– Мне нравится, когда меня ревнуют, – в тон ему ответила Джинни.

Плечо к плечу они вошли в по-утреннему тихое отделение, поздоровались с портретом Джеймса Причарда. Джинни перекинулась парой слов с миссис Адамсон, маленькие глазки которой на узком бесцветном лице засветились откровенным любопытством.

– Целитель Лонгботтом! – они обернулись на встревоженный, слегка приглушенный голос мисс Хьюз. – Вас там ждут… – подбородком ординатор указала в сторону его кабинета.

Снедаемый неприятными предчувствиями, Невилл ускорил шаг, потянул ручку легко поддавшейся двери.
– Ну, здравствуйте, друзья! – с издевкой произнес Гарри Поттер, поднимаясь навстречу.

Невилл почти машинально опустил руку в карман, нащупывая палочку, Джинни за его спиной потерянно ахнула.

– Как ты попал в мой кабинет? – спросил он жестко. Намеренное нарушение личного пространства было одной из вещей, которые он ненавидел.

– Примитивная Алохомора, – не смущаясь, ответил Гарри.

– Давно ты приобрел привычку без спроса вторгаться в чужие помещения? – поинтересовался Невилл, проходя в кабинет.

– Ты вторгся в мою жизнь с куда более серьезными последствиями, – в знаменитых зеленых глазах, о которых в свое время грезило подавляющее большинство невест Магической Британии, сейчас метались ненависть и еле уловимая паника загнанного в ловушку животного.

– О чем ты?

– Ты воспользовался служебным положением и соблазнил мою жену! – теряя терпение, заорал Поттер, палочка в его руке угрожающе дрогнула. – Что ты ей подмешал, Лонгботтом? Лаборатория Мунго славится своими зельями, как я слышал?

– Не мели чушь, Гарри! – возмущенно закричала Джинни.

– Никаких зелий Джиневре я не подмешивал, – ровно ответил Невилл. – Это ее сознательный выбор. Уверен, так будет лучше для всех. Для нее, для меня, для ваших детей. Для тебя в том числе.

– Сознательный? В качестве пациентки отделения для умалишенных?

– Не смей называть их так! – Невилл понимал, что его самообладание летит в тартарары вместе с намерением сохранять спокойствие, но поделать ничего не мог. Гарри, сам того не подозревая, наступил на его больную мозоль. Столько усилий было потрачено, чтобы доказать руководству больницы, коллегам, что пациенты его отделения являются не отработанным человеческим материалом, не ошибкой природы, а людьми со своими чувствами, мыслями. Людьми, нуждающимися в помощи, поддержке и понимании. Столько ежедневной, незаметной чужому глазу борьбы с презрением и равнодушием, которые испокон веков доставались несчастным, потерявшим рассудок. Борьбы, выражавшейся в постоянных просьбах об увеличении бюджета, поиске квалифицированного персонала, изучении новых методик работы, в требованиях корректного к ним отношения даже при упоминании за глаза.

– Я называю вещи своими именами! – выкрикнул в ответ Поттер. – Ты, целитель, совратил пациентку, которая из-за своего заболевания не могла себя контролировать. Да как тебе в голову пришло даже прикоснуться к моей жене?!

– Которой ты предпочитаешь министерских стажеров? – парировал Невилл.

Поттер застыл на месте, на смуглом, искаженном гневом лице проявились красные пятна:
– Рассказала, значит? Сколько еще грязного белья ты вывалила перед ним, Джинн?

– Ты не имеешь право оскорблять ее!

– Ты даже не представляешь себе, Лонгботтом, на что я имею право. Например, проучить тебя, – Поттер резко выбросил вперед руку с зажатой в ней палочкой. – Риктусемпра максима!

Стремясь уклониться от заклятия, Невилл метнулся в сторону, и тут же из-за его спины последовал выкрик Джинни:
– Экспелиармус!

Блеснул похожий на молнию яркий луч, палочка вылетела из рук главного аврора, и он повалился навзничь, сбивая по пути журнальный столик. Спустя несколько секунд раздался громкий смех. Гарри Поттер сидел на полу среди груды выпусков «Целительского вестника» и безудержно, отчаянно хохотал.

– Гарри, ты что? – ошеломленно прошептала Джинни.

– Собственная жена. Меня, аврора с двадцатилетним стажем… экспелиармусом! – с трудом выговаривал он сквозь судорожные всхлипы. – Замечательно!

– Гарри, что с тобой?! – повторила Джинни, приближаясь к нему. – Ты никогда…

– Истерика, – пояснил Невилл, удерживая ее за локоть – Поттер в данный момент вряд ли контролировал себя и мог быть опасен.

– Уйди! – она резко вырвала руку, бросилась к мужу, опустилась перед ним на колени. – Гарри, Гарри, ну перестань, ну что ты?!

На какую-то долю секунды Невилл замер, в висках предательски застучало. Стараясь не обращать внимания на темные точки, замелькавшие перед глазами, он отвернулся к столу, потянулся к графину, чтобы налить воды.

Страшноватый хохот стих внезапно, так же, как начался. Поттер смотрел на жену внимательным, изучающим и каким-то обреченным взглядом.
– Значит, выбираешь его? – спросил он.

– Я… – она в замешательстве оглянулась на Невилла. – Ведь тебе я все равно не нужна. Ты сам сказал.

– Выпей, – Невилл протянул ему стакан, но Поттер словно этого не заметил. Не отрываясь, он смотрел на склонившуюся к его лицу Джинни. Потянулся, запустил пальцы в густые волосы жены. Она вздрогнула, но не отстранилась.

Невилл поставил стакан рядом с сидящими и отошел к окну, сложил руки на груди, с каким-то мазохистским удовлетворением наблюдая за происходящим. Все складывалось так, как только можно было предположить. А он на что-то надеялся. Неудачник. Проклятый идиот!

– Знаешь, я и сам не думал, – сказал Поттер с усмешкой. – Но, оказывается, ты мне нужна.

– Трогательное признание, – заметил Невилл, но его вряд ли услышали – те, чьим ушам предназначалась желчная реплика, сейчас были заняты исключительно друг другом.

– Ты же не любишь меня!

– Это правда. Но кроме тебя у меня никого нет, и уже не будет.

– Ты забыл про своих любовников, – вновь вмешался Невилл, наслаждаясь ощущением редкой свободы. В кое-то веки он не желал быть понимающим и терпимым, и это новое состояние горькой вседозволенности кружило голову сильнее огненного виски.

– Заткнись, Лонгботтом, – отмахнулся от него Поттер, поднимаясь. – Джинни, я не обещаю тебе не изменять. Скорее всего, точно буду – мне нужно хоть что-то, чтобы чувствовать себя живым. Могу гарантировать только, что не полюблю никого другого. Давно уже не способен на это.

– Как ты можешь говорить мне такое? – губы Джинни дрожали. – Как ты смеешь?!

– Просто не хочу тебя обманывать. Да, все это так. Но ты мне нужна. Без тебя нет вообще ничего.

– Забавно, что некоторые люди считают честность индульгенцией, позволяющей совершать любые мерзости, – прокомментировал Невилл. Демоны порожденной отчаянием жестокости исполняли в его душе безумный и развратный танец.

– Зааважу, Лонгботтом, – все также бесцветно предупредил Поттер.

– Замолчи! – закричала Джинни, закрывая лицо руками. – Я не могу тебя слышать. Пожалуйста, замолчи!

– Джинн, – он протянул руку, стремясь дотронуться до плеча жены, но в последний момент передумал. – Знаешь, хватит этого. Возвращайся домой. Да, мы жили не слишком хорошо, но мы не единственные, у кого не вышло идиллии из супружества. О тебе спрашивают дети, Молли волнуется, Рон несет какую-то околесицу, Гермиона обвиняет меня во всех грехах. Алу осенью в школу, он и так на взводе из-за распределения, не хватало ему еще развода родителей. Этим, – он кивнул в сторону Невилла, – я тебя никогда не упрекну, обещаю. Просто возвращайся. Пусть все будет, как прежде.

Несколько секунд Джинни смотрела на него, по бледному, измученному лицу текли слезы. Потом, громко всхлипывая, она выбежала из кабинета. Невилл, было, рванулся за ней, но Поттер удержал его за рукав.
– Не надо, не ходи. Она всегда так. Сейчас успокоится.

– Гарри, давно ты стал таким? – Невилл остановился, разглядывая бывшего товарища, как редкое насекомое. – Что это: аврорат, слава, детские травмы? Когда ты превратился в бездушную скотину? Или заразился от своего первого любовника? Половым путем?

Тот вздрогнул, как от удара, но тут же усмехнулся, покачал головой:
– И это рассказала? А ты жесток, целитель.

– Иногда жестокость необходима, – сухо ответил Невилл. – Ты мне отвратителен тем, как поступаешь с любящей тебя женщиной, матерью твоих детей.

– Думаешь, что все понимаешь, Лонгботтом?

– Даже не претендую. Говорю о том, что слышал от Джинни. Ладно, ты сейчас живешь, как свинья, но зачем понадобилось ворошить прошлое, рассказывать ей про связь с преподавателем, растлившим шестнадцатилетнего ученика? Хотел причинить боль? Оправдаться?

Поттер бросил на него странный, изучающий взгляд, прошелся по кабинету, присел на краешек стола.
– Растлил, говоришь? – спросил он задумчиво. – Да, возможно. Но я, знаешь, отомстил за поруганную честь. Я его просто убил.

– Что ты несешь? – Невилл даже не старался скрыть звучавшую в голосе брезгливость. – Снейпа убил Волдеморт. Уизли и Грейнджер были свидетелями.

– Убил действительно Волдеморт. После того, как я, фактически, вынудил отправиться к нему Северуса. На него напали в коридоре: Флитвик, Спраут, МакГонагалл; ему пришлось бежать через окно. Я тоже был там, рядом. В качестве молчаливой поддержки.

– Вы же считали его убийцей Дамблдора.

– Ага. Только летом, еще находясь в бегах, он прислал мне письмо, где рассказывал об истинных причинах своего поступка, – Поттер снял запотевшие очки, глядя на Невилла подслеповатыми, беззащитными без привычных стекол глазами, добавил. – Он мне все рассказал. Рискуя нашим общим делом, своей жизнью. Потому что если бы меня поймали… я ведь так и не научился окклюменции. Он пошел на это только для того, чтобы я не считал его предателем. А я не поверил, – Поттер прокашлялся, однако голос его звучал по-прежнему глухо. – Моего слова хватило бы, чтобы остановить погоню. Он мог остаться с нами в замке. Но ему пришлось бежать, потому что один семнадцатилетний идиот, в которого он имел глупость влюбиться, ему не поверил. Потом я увидел его воспоминания… Собственно, после этого прежняя жизнь закончилась, – он горько рассмеялся. – Ты не представляешь, с какой легкой душой я шел тогда к Волдеморту.


Невилл только покачал головой. События того кровавого, наполненного болью, отчаянием и одновременно надеждой дня он помнил плохо. Как и меч, извлеченный из шляпы, и убийство Нагини. Милосердная память словно укрыла все тонкой пеленой. «А Поттер остался там до сих пор», – вдруг подумал он. Однако жалости не было, лишь тупая боль безнадежности.

– И почему ты счел юношескую ошибку поводом заодно со своей жизнью сломать жизнь Джинни? – спросил он холодно. – Почему настаиваешь на продолжении сейчас?

– Она мне нужна.

– Чтобы мучить ее? Кстати, думаешь, Снейпу приятно было бы узнать, во что ты превратил собственную жизнь и жизнь своей семьи?

Поттер склонил голову, словно всерьез раздумывая над его словами, потом произнес с непонятной улыбкой:
– Да. Я почти уверен, что Северус сейчас радуется где-то там, в другом мире. Он, знаешь ли, не отличался склонностью к всепрощению.

– Бред, – покачал головой Невилл. – Все, что ты несешь – порождение больного воображения.

– Пусть. Но мой бред тебя не касается, я пока еще не твой пациент, – оборвал его Поттер, возвращая очки на переносицу и сползая со стола, на котором сидел. – Ладно, достаточно лирики. Джинни я тебе не отдам, даже не надейся!

– Она не вещь! – окончательно выходя из себя, заорал Невилл. – И в состоянии самостоятельно принять решение!

– Мы оба знаем, каким оно будет, – резонно заметил Поттер, берясь за дверную ручку. – Прощай, Лонгботтом.

Несколько минут Невилл стоял, прислонясь лбом к слегка шершавой стене, пытаясь справится с заполнявшей душу яростью. Джинни сейчас нуждалась в помощи, поддержке, а не в драке обезумевших от ревности самцов. Глубоко вдохнув, он выглянул в коридор.

Поттеры замерли, обнявшись, у большого открытого окна, их силуэты казались темными в золотистых лучах утреннего солнца с парящими в них крошечными пылинками. Слабый ветерок мягко трепал их волосы: черные с легкой проседью Гарри и рыжие уткнувшейся в его плечо жены.

Расслышав скрип дверных петель, Джинни вздрогнула, оглянулась на застывшего на пороге Невилла. Ее больной, извиняющийся и в то же время странно счастливый взгляд сказал ему больше, чем все последующие слова.

– Невилл, – она прошла в кабинет, нерешительно дотронулась до его рукава . – Я… Ты же все понимаешь!

Тонкий аромат ее духов вдруг показался раздражающим, неприятным.

– Нет, не понимаю, – ответил он холодно. – Я не понимаю, что ты делаешь со своей жизнью.

– Невилл, – Джинни коснулась его висков прохладными ладонями. – Ты замечательный, ты необыкновенный, любая женщина была бы счастлива найти такого мужа!

– Но не ты.

– У меня есть муж, – она опустила руки, слегка отстраняясь. – И я его люблю, несмотря ни на что. А с тобой… я не должна была. Прости.

– Да, не должна, – подтвердил Невилл. Его мутило от этого приниженно-счастливого поведения дворняжки, готовой помчаться, виляя хвостом, к пнувшему ее вчера ногой хозяину.

– Я не хотела играть твоими чувствами! – в голосе Джинни звенели нотки обиды. «По-видимому, она ожидала великодушия с мой стороны», – с горьким удовлетворением подумал Невилл. – Неужели я виновата в том, что мне захотелось почувствовать себя женщиной?

– Почувствовала?

– Да. Так, что теперь вряд ли смогу жить по-прежнему. Ты отравил меня, показал, что такое возможно. Как это могло бы быть с человеком, которого я люблю по-настоящему, – она обхватила себя за плечи, прошлась взад-вперед по кабинету, обернулась. – Ты такой правильный, такой хороший, заботливый, ты замечательный любовник. Но я люблю Гарри.

– Да за что?! – не выдержав, закричал Невилл. – За то, что он относится к тебе, как к домашнему животному? Открыто изменяет, унижает идиотскими признаниями? Это не любовь, Джинни, это мания, которую ты вбила себе в голову в раннем детстве. Не пора ли повзрослеть, избавиться от иллюзий?!

– А если я не хочу от них избавляться? – спросила она с вызовом, повернулась к рисункам, которые они вместе рассматривали три дня назад. – Эта картинка... Знаешь, я предпочитаю считать себя морской королевой. Пусть это иллюзии, но это мои иллюзии, и в них я счастлива. Имею право. Прости.

Резко развернувшись, зло размазывая ладонью слезы по щекам, она выбежала из кабинета. За дверью послышался баритон Поттера, перемежаемый ее всхлипами, затем голоса удалились.

Невилл подошел к столу, медленно опустился в свое рабочее кресло, невидящим взглядом окидывая разбросанные по дубовой столешнице пергаменты с историями болезней, листки с назначениями, наброски начатой недавно статьи – за время работы он так и не научился держать документы в порядке. Мелькнула слабая мысль, что надо бы заняться работой, и тут же исчезла. Слишком уж сдавливал горло горький комок, слишком угнетало ощущение ледяной пустыни, воцарившееся в душе, чтобы заниматься сейчас повседневными делами. Да и к чему? Невилл провел ладонью по глазам, стремясь разогнать серую муть, заслонившую привычный мир. Это не помогло – видимо, причина крылась не в зрении, а в искажении восприятия. Взгляд против воли скользнул к рисунку, привлекшему внимание Джинни. Девушка с развевающимися волосами в окружении морских жителей выглядела сказочной и отстраненно счастливой. Ей явно было очень хорошо в выдуманном мире.

Впервые за годы работы в Мунго он думал о том, нужны ли кому-то его старания. Тратить жизнь, знания, силы – свои и других людей – на помощь тем, кто в ней, возможно, не нуждается, пребывая в спасительных объятиях болезни. И даже тем, кто жаждал исцеления, он был не в силах помочь, лишь растравляя их души призрачной надеждой. Да и кем он возомнил себя? Витающий в облаках увалень, над идеями которого втайне посмеивались коллеги. Самонадеянный неудачник, отчего-то вообразивший, что настоящее, положенное другим людям искрящееся счастье взаимной любви доступно и ему. Принявший внезапную прихоть не слишком удачливой в браке женщины за серьезное чувство.

Воспоминание о коллегах заставило его поморщиться. Как бы не было тошно на душе, придется вечером вытерпеть праздничную вечеринку, улыбаться, принимать поздравления, сносить приторные, часто фальшивые улыбки. А может быть, не ходить, сказавшись больным? И пусть смеются, осуждают. Главное, что он этого не увидит.

– Целитель Лонгботтом! – в его кабинет заглянул Гилдерой Локхарт. Невилл еле удержался от резкой отповеди – манера входить без стука его бесила. Однако промолчал – срывать плохое настроение на больных было последним делом.

– Да, мистер Локхарт. Что случилось? – устало спросил он, машинально отмечая роскошную ядовито-фиолетовую мантию пациента и завитые, слегка подкрашенные локоны. Впрочем, иногда у того возникало желание принарядиться.

– Вы должны пойти со мной, целитель.

– Это срочно? У меня много работы, – он понимал, что сейчас просто физически не способен заниматься пациентами. – Позовите мисс Хьюз.

– Она куда-то вышла. Да, это очень срочно. Чрезвычайное происшествие, – добавил он, слегка понижая голос.

– Хорошо, – вздохнул Невилл, тяжело поднимаясь из-за стола. Было ощущение, что сегодня он стал старше ни на один, а минимум на десять лет. – Куда идти?

– За мной, пожалуйста, – церемонно сказал Локхарт, пропуская его вперед и указывая в конец длинного коридора, откуда доносились звуки пианино.

– Так что все-таки произошло? – вновь поинтересовался Невилл.

– Сами увидите, целитель, – ответил тот, предупредительно распахивая перед ним белые двери с витражными стеклами.

Небольшая, переделанная из бывшей четырехместной палаты комната отдыха разительно отличалась от других помещений отделения. Стены здесь были оклеены не белыми, а кремовыми обоями, окна закрывала воздушная, переливающаяся в лучах яркого солнца органза, над одинаковыми светло-коричневыми креслами и диванчиками висели картины в золоченых рамах, изображающие морские и лесные пейзажи, причем над морем кружили чайки, а на деревьях колыхалась листва.

За фортепьяно сидела миссис Адамсон в самом лучшем своем пеньюаре и, внимательно вглядываясь в потрепанную нотную тетрадь, играла какой-то бравурный марш.
Все же остальные пациенты (кажется, большая часть отделения, кроме пребывающих в совсем уж бессознательном состоянии) при появлении заведующего, сопровождаемого надувшимся от гордости Локхартом, торопливо поднялись со своих мест, выстроились полукругом. Невилл удивленно оглядел своих подопечных. Здесь был мистер Олдридж, поверх домашней куртки которого красовался парадный лиловый галстук, смущающаяся, с ног до головы покрытая курчавыми темными волосами мисс Кит, старающийся хоть немного подавлять икоту мистер Ломан, многие другие в халатах, пижамах и даже мантиях со слежавшимися от редкого использования складками, с широкими или робкими, часто беззубыми улыбками на одинаково бледных от безвылазного пребывания в закрытом помещении лицах.

Миссис Адамсон доиграла мелодию, громко ударив по клавишам в самом конце. Локхарт вышел вперед.
– Целитель Лонгботтом, – начал он важно. – От лица всех пациентов нашего отделения, которое благодаря вашим неустанным стараниям сделалось нашим вторым домом, я, Гилдерой Локхарт имею честь торжественно поздравить вас с днем рождения, – он сделал широкий жест рукой. – Никто так, как мы, не знает, сколько душевных сил, знаний, времени вы отдаете нам, чье благополучие вверено вам рукой судьбы. Желаем вам счастья, которого вы достойны, любви прекрасных дам и великих свершений на вашем благородном и нелегком поприще! Мисс Милан, мисс Брукс, прошу! Ваш выход, – Локхарт явно пребывал в своей стихии.

Из-за спин пациентов выступила полная девушка в мятой ярко-зеленой мантии (слабоумие, сильнейшие стихийные выбросы, как последствия изнасилования группой неизвестных магглов), протянула Невиллу большой букет чайных роз.

– Мисс Брукс, где же вы? – позвал Локхарт.

Мистер Ломан подвинулся, пропуская вперед старавшуюся не смотреть по сторонам Стейси, державшую в тоненьких руках большое блюдо с утыканным множеством тонких праздничных свечек тортом.

– Стейси, ты пришла сюда со всеми?! – поразился Невилл. – Какая же ты молодец! И тебе не страшно?

– Немножко страшно, – тихо проговорила девочка. – Но я представляю, что в любой момент могу улететь.

– Мы все поздравляем вас! – воскликнул Локхарт. – Задуйте символы прожитых вами лет!

С трудом удерживая колючие стебли цветов, Невилл неловко нагнулся, и, прикрыв глаза, дунул на свечи. Ему удалось затушить далеко не все, но с остальными справились подоспевшие пациенты, и в тот же миг нестройный хор голосов, выкрикивающих поздравления, перешел в невероятную какофонию – каждый стремился сказать заведующему отделением свои, особенные, важные для него слова.

– Благодаря вашему лечению я сегодня вспомнил, что положил свои очки на крайнюю полку, – старческое шамканье мистера Олдриджа.

– Вы… эта больница стала моим единственным настоящим домом, где хоть кому-то есть до меня дело! – мисс Кит.

– А я реже вижу те кошмары!

– После ваших зелий я почти не поджигаю свою одежду.

– Я должна попросить у вас прощения, – миссис Адамсон. – Иногда я бываю так несдержана!

– Целитель, вы излечили меня, – произнес Локхарт. – В субботу я сделал предложение мисс Гаджен, и она согласилась стать моей супругой. Так что я готов к выписке. Это моя невеста помогла нам подготовить сегодняшний праздник! – добавил он горделиво.

– Я очень рад! – срывающимся отчего-то голосом сказал Невилл, ошеломленный, смущенный этим неожиданным проявлением чувств. – Спасибо! Огромное вам спасибо! Я не ожидал…

– Это вам спасибо, целитель! – возразили сразу несколько голосов.

– Спасибо, – повторил он, жадно вглядываясь в светлые, темные, голубые, зеленые, совсем юные или обрамленные сеточкой старческих морщинок, но одинаково искренние, доверчивые глаза, и ощущая, как холод, около часа назад сковавший его душу, медленно отступает, сменяясь чем-то щемящим, горько-сладким, призрачно-счастливым и грустным одновременно.

– Почему вы так печально улыбаетесь? – спросила его Стейси, временами бывавшая потрясающе наблюдательной. – Вам не понравилось наше поздравление?

– Очень понравилось!

– Значит, вы просто несчастливы?

– Я счастлив, – уверенно сказал он и добавил: – Сейчас я очень счастлив, Стейси.

Конец

 Отправлено: 13.11.09 00:49. Заголовок: Они все... все... та..

Они все... все... такие...
Поттеров очень хочется убить.
А пациенты... Невилл... персонал... Локхарт...
Вы блестящи.
10
10

 Отправлено: 13.11.09 04:11. Заголовок: Полётчица пишет: По..

Полётчица пишет:

цитата:

Поттеров очень хочется убить

Убивать не надо, они сами друг друга поубивают. Потому что люди не меняются, только становятся еще хуже: "Все течет, все портится." А что Гарик псих, было ясно уже с ГП и УА.

А Невилл... всегда казалось, что он будет хорошим человеком, это иногда важнее, чем быть героем.

10/10

 Отправлено: 13.11.09 04:52. Заголовок: Удивительно правдивы..

Удивительно правдивый, реальный фик. Очень взрослый и очень страшный.
Очень жизненный.
Упорно пытаюсь найти слова, чтобы выразить, как затронула меня эта работа и... и не могу.

10
10

потрясающе пронзительно и больно

 Отправлено: 13.11.09 05:04. Заголовок: St. Mungo's Hosp..

St. Mungo's Hospital
Ыыыы
И опять я борюсь сама с собой за вторую оценго.
Фик понравился - до слез.
Но нимагу я воспринимать такого Поттера. Нимагу.
И ведь жалко его тоже, очень. И вроде фсё понятно и поведение его объяснимо. Но канонный Гаре застит мне глаза. А он бы не стал вот так 8(

А за пациентов спасибо 8) За надежду для них, за "дом", за то, што дали им вот такого прекрасного Невилла.
Оффтоп: Только недавно в одной дискуссии столкнулась с пренебрежительно-неприязненным отношением к людям с душевными не дугами 8( Это ужос 8(
Эта линия меня потрясла гораздо больше любовной, признаться.
St. Mungo's Hospital пишет:

цитата:

на соседней кровати беззубый старик с немытыми волосами рассказывал сказку какому-то подростку. Не уверен, что тот слышал, у него был абсолютно безумный взгляд, изо рта текла слюна. Но старик говорил и… я никогда не слышал ничего подобного.

Тут плакала. И в финале.
Нет, фсё-таки
10
10

Спасибо!

 Отправлено: 13.11.09 09:05. Заголовок: 10\9..

10\9

 Отправлено: 13.11.09 09:23. Заголовок: 10/10 http://jpe.ru..

10/10
Невилл прекрасный )
А вот история со Снепом кажется малость притянутой за уши.

 Отправлено: 13.11.09 12:42. Заголовок: Впечатления похожи н..

Впечатления похожи на те, что у ikarushka - вся линия с пациентами отличная, а с Поттерами - мнээ... ООС - это ладно, но какой-то он уж слишком патриархально-банальный.

 Отправлено: 13.11.09 15:30. Заголовок: Э-ээ.. сорри, но не ..

Э-ээ.. сорри, но не понравилось:(
Скрытый текст

Любовная интрижка Невилла с Джинни смущает очень сильно((. Я не уверена, конечно, как там в магической Британии дела обстоят, но не думаю, что сильно разнятся с маггловской. А британские магглы в вопросах сексуальных контактов между врачом и пациентом свирепы, как тот Уэльский Зелёный дракон В течение двух(!) лет после выписки врачу запрещается связь с бывшей пациенткой. Пойманные на этом вылетают из Медицинской ассоциации быстрее, чем успевают произнести: "Она первая начала!" Так что сам факт такой связи уже вызывает сомнение - Невилл всё-таки учился и воспитывался не в Албании, к примеру))). Это не говоря уж о том, что он тут позиционируется, как колдомедик от Мерлина, и где, в таком случае, его профессионализм? Где, простите за пафос, соображения корпоративной чести? Психиатр э-ээ... вступает в связь с пациенткой в стенах лечебного учреждения:( Любофф, конечно, я всё понимаю, но не того оно как-то, в общем((( И впечатление, что автор не особенно знаком с описываемым предметом((( Это сугубое имхо, это не описать словами, просто на уровне эмоций - но текст оставляет ощущение фальши((( "Он пугает, а мне не страшно"(с) Диалоги предсказуемы до боли, а ход с пересмотром ценностей при виде больного старика и уходом в медицину выглядит на редкость банально, извините:( Про чокнутого эгоистичного истерика Поттера и жертвенную овечку Джинню писать не буду, потому что слово ООС в шапке проставлено)) И да - слэш притянут за уши, имхо. С неприязнью притянут, я бы сказала ((

 Отправлено: 13.11.09 16:31. Заголовок: Уж очень Поттер у ва..

Уж очень Поттер у вас мерзкий получился. А все, что про больницу - понравилось.

9
7

на АБ с 11.10.08

 Отправлено: 13.11.09 17:08. Заголовок: Не верю в такого Гар..

Не верю в такого Гарри совершенно :(
даже с учётом ООС
7/5

 Отправлено: 13.11.09 17:55. Заголовок: Alefiko пишет: всег..

Alefiko пишет:

цитата:

всегда казалось, что он будет хорошим человеком, это иногда важнее, чем быть героем.

иногда это даже важнее, чем быть счастливым:)
Rebecca пишет:

цитата:

А британские магглы в вопросах сексуальных контактов между врачом и пациентом свирепы, как тот Уэльский Зелёный дракон

знаете, ведь примечание о состоянии науки о душевных болезнях у магов появилось не случайно. Я прочитала канон и ужаснулась: там то, что у меня описывает Джинни Невилл. Соответственно, думаю, дела обстоят и с этикой. В романе Фицджеральда "Ночь нежна" врач - психиатр влюбляется в пациентку, и никаких препятствий для этого романа не видит (я еще удивилась, когда читала). Вот эта больница - как раз из того времени, даже чуть раньше. Фрейд только-только начал публиковаться :) Отсюда и определенная наивность в описании предмета.

цитата:

и жертвенную овечку Джинню писать не буду

она совсем не жертвенная овечка. Если смотреть на ситуацию из сегодняшнего дня, с доступными нам знаниями о психологии личности.

Про Гарри. Честно говоря, долго думала, проставлять ли ООС. Решила все-таки поставить. Хотя больше чем уверена, что людям свойственно меняться (если судить, например, по бывшим одноклассникам). Особенно под воздействием душевных травм (тем более в юном возрасте), особенно в силовых структурах. Мне кажется, случись с ним все то, что случилось в фике, он бы скорее изменился именно в эту сторону, ИМХО. Вообще я очень люблю Гарри и здесь мне за него искренне больно. Хотя... у него есть Джинни. Они, как ни странно, действительно есть друг у друга:) А взгляд Невилла по определению не может быть абсолютно объективным - он заинтересованное лицо
Xvost пишет:

цитата:

А вот история со Снепом кажется малость притянутой за уши

Снарри не притянут за уши, честно. Наоборот, автор очень любит этот пейринг :)

Полётчица ,
Сова,
ikarushka,
кыся ,
yana ,
Оль
спасибо большое всем за оценки и отзывы! Они очень важны для команды и автора

 Отправлено: 13.11.09 21:38. Заголовок: извините, не понрави..

извините, не понравилось категорически. причём исключительно из-за части с Поттерами. конечно, отрицать эпилог ДС и нормальную семью Поттеров уже давно стало одной из традиций, но, тем не менее, несмотря даже на заявленное в шапке ООС, абсолютно не вижу предпосылок к тому, чтобы неглупая, уверенная в себе, давно выросшая (!) Джинни Уизли-Поттер, скажем так, _реализовала_ подобный сценарий семейной жизни. в ПП и ДС написано о девочке, которая, имхо, не превратилась бы в такую женщину. ровно как и не вижу обоснования перевоплощению Гарри Поттера в нечто, на Гарри Поттера абсолютно непохожее. Томми, ты вернулся? и, самое главное, не вижу смысла всех этих метаморфоз для фика. часть с непосредственно буднями Мунго хороша; сцена, как Невилл водит Джинни по палате, напомнила нежно любимых "Трёх товарищей".
ну и про врачебную этику и связь с пациенткой уже написали гораздо лучше, чем написала бы я.
вышенаписанная портянка не призыв к спору, но объяснение оценок. прошу прощения у команды, но ничего с собственным впечатлением поделать не могу.
6
3 *передумав* всё-таки за хорошее Мунго - 5.

 Отправлено: 13.11.09 22:20. Заголовок: кагбе Поттеры сквика..

кагбе Поттеры сквикают, да.
но общее впечатление очень трепетное)
9/9

 Отправлено: 14.11.09 08:08. Заголовок: Mileanna Levian N. ..

Mileanna
Levian N. пишет:

цитата:

в ПП и ДС написано о девочке, которая, имхо, не превратилась бы в такую женщину

она ИМХО здесь превратилась в не очень счастливую женщину, безуспешно попытавшуюся обрести любовь с другим человеком.

Спасибо большое!

 Отправлено: 14.11.09 09:18. Заголовок: 10/10..

10/10

 Отправлено: 14.11.09 10:52. Заголовок: Поттеры напрягли стр..

Поттеры напрягли страшно, даже учитывая ООС, но больничные будни очень понравились
9
8

 Отправлено: 14.11.09 15:52. Заголовок: *обиделсо на мунговц..

*обиделсо на мунговцев, которые перестали выдавать викодин*
9/7

 Отправлено: 14.11.09 16:17. Заголовок: 10/10..

10/10

 Отправлено: 14.11.09 17:56. Заголовок: Как меня ваш Гарри с..

Как меня ваш Гарри сквикнул, это что-то...
Фик был бы хорош, не будь бы в нем Поттеров.
Мне невозможно поверить, что Гарри мог использовать кого бы то ни было, как ширму.
Я могу понять ООС, пост-Хогватс, ибо жизнь может изменить человека. Но не в Хогвартсе.

Невилл, больница, пациенты - все замечательно.
Будь это не Поттеры, а кто-то другой...
Будь даже Гарри в вашем фике другим, не таким (мне даже сразу не сказать, каким)...
Хотя я и в Джинни такую тоже не верю. Любовь конечно зла, но Джинни не стала бы мириться с таким положением дел, ИМХО. С таким Гарри она бы жить не стала.

И закадровое снарри тут впечатления не улучшает, хотя я снарри-шиппер. Мне все равно, с кме был Гарри, если стал таким...

 Отправлено: 14.11.09 22:20. Заголовок: 9/8..

9/8

 Отправлено: 14.11.09 23:26. Заголовок: Меня совершенно не н..

Меня совершенно не напрягает авторское видение образа Гарри, отличное от канонного и мне нравится, когда автор последователен - пишет ООС в шапке и в тексте действительно ООС, при этом характеры героев цельные и убедительные. Не было бы указания ООСа - долго и красочно возмущалась бы :))

Принимая как данность такого Поттера и за хорошо рассказанную историю 10/10.

Джинни очень убедительна - как женщина, оказавшаяся в такой ситуации и сделавшая свой (предсказуемый) выбор.

Претензтии Rebecca вызвали глубокое и непроходящее недоумение...

 Отправлено: 15.11.09 01:30. Заголовок: немножко режут глаз ..

немножко режут глаз штампы со стариком и чуть в конце (хотя все равно конец трогателен) - но все же - жестоко, мудро, красиво и странным образом правильно.
9/10.

 Отправлено: 15.11.09 02:13. Заголовок: Вересковый Яд пишет:..

Вересковый Яд пишет:

цитата:

Претензтии Rebecca вызвали глубокое и непроходящее недоумение...

Вересковый Яд,

С каких это пор личное мнение, высказанное весьма деликатно, да еще и убранное под кат, считается "претензиями"?

Собственно по тексту: "Не верю!" ©

 Отправлено: 15.11.09 03:17. Заголовок: Loy Yver С тех пор, ..

Loy Yver С тех пор, как я его так назвала :)

цитата:

весьма деликатно

Видите, какое у разных людей разное восприятие, я вот так поразилась, что даже "весьма деликатного" там не заметила :))

 Отправлено: 15.11.09 03:21. Заголовок: Вересковый Яд пишет:..

Вересковый Яд пишет:

цитата:

я вот так поразилась, что даже "весьма деликатного" там не заметила :))

Вересковый Яд,

Поэтому, вероятно, и позволили себе нахамить. В состоянии аффекта, так сказать. Впрочем, аффект как раз по адресу.

 Отправлено: 15.11.09 03:23. Заголовок: Верю! http://jpe.ru/..

1) 10
2) 10

 Отправлено: 15.11.09 03:31. Заголовок: Loy Yver Я бы рада с..

Loy Yver Я бы рада с вами побеседовать про хамство и состояние аффекта, обменяться опытом, так сказать, но спать ухожу :))