Зеленый форум: HP Fanfiction

Bring her on down by the soles of her feet
Slapping her 'round and making her bleed
I vowed to my god I'd give it all up
If he would bring her on down from heaven

«She Makes My Nose Bleed» (Mansun)

Еле слышно скрипит дверь. Для слуха Джеффа Мерчисона это все равно что пронзительный звон дверного колокольчика.
Конечно, его предупредили заранее, что придет посетитель.

- Иду, иду, - ворчит Джефф Мерчисон, но на зов не спешит. Шаркает ногами, как столетний старикашка. А ведь ему всего сорок три, и преодолеть расстояние до порога можно в несколько секунд, ни обо что не споткнувшись даже в полной темноте.

Из открытой двери, должно быть, падает полоска света, но визитер не решается переступить порог. Наверное, его глаза еще не привыкли к темноте. Или, может, он сомневается: а не стоит ли уйти, пока не поздно?

- Мистер…Мерчисон, - доносится от двери. Ну да, конечно, гость все еще стоит на пороге.

- Гарри Поттер, - отзывается Джефф. Конечно же, это Гарри Поттер. Джефф никогда его не видел, но никто другой сюда бы не прошел; в последнее время «тайновцы» вконец помешались на мерах безопасности.

***
Гарри Поттер.
Джефф Мерчисон никогда его не видел. Ни живьем, ни на фотографиях. Иногда, когда Имельда в хорошем настроении, она читает ему газеты. Парень учится на аврора. И это после такого-то!

От гостя пахнет каким-то одеколоном (Джефф не помнит названия, но знает: там гиппогриф, что ли, на этикетке), кофе и пылью (наверное, на тренировках Гарри Поттером подметал пол какой-нибудь здоровяк), но сильнее всего – чернилами. Наверное, парень еле дождался, пока ему подпишут разрешение, и тут же его схватил, вот и перепачкался.

- Я не отниму у вас много времени, мистер Мерчисон.

– Кому мое время нужно-то? Сюда никто не приходит, парень, ты единственный. Я бы рад провести для тебя экскурсию, но у меня на этот счет очень строгие предписания.

Джефф делает рукой величественный, как ему представляется, жест в сторону стеллажей, едва видимых, наверное, при том скудном свете, что Гарри Поттер силой загнал в эту темную комнату, просто позабыв прикрыть дверь.
***
Гарри Поттер – первый и единственный посетитель за полтора года существования этой части Архива. А Джефф Мерчисон – первый и единственный сотрудник этого самого Архива. Хранитель. Ха-ха, как будто есть от чего это все…хранить. В расследованиях преступлений этот новый метод быстро был признан бесполезным, потому что мертвые не мстительны.

Бесполезным, наверное, ровно настолько, насколько и сам Дж.П. Мерчисон для аврората, много лет получавший пенсию по инвалидности, задергавший руководство просьбами «дать работу, все равно какую».
***
И полтора года тому назад такая работа нашлась.

«Эхо» можно было слышать только в тот день. В тот день, когда Гарри Поттер разделался в Волдемортом. Так уж вышло, что вместе с опытными спецами из Отдела Тайн в Хогвартс прибыла и пигалица Эмми Мэнсон, которая услышала…

- Мистер Клив, - сказала она тому из «тайновцев», к которому ее приставили «планшетку носить», - я слышу, они все здесь…

Честное слово, лучше бы она этого не говорила. Прежде всего, лучше для себя самой.
Но именно благодаря ей у Джеффа Мерчисона теперь есть настоящая работа.

Мало кому нужная, но это уже детали.
***
Потом, как выяснилось, Мэнсон загремела в Св. Мунго.
Ну еще бы, молодая совсем девчонка, да еще к тому же и магглорожденная, и вдруг такое. Но дело свое она сделала, и в результате появился Архив. А к Архиву требовался хранитель. Тут как раз и подвернулся он, Джефф Мерчисон.

Хранитель, ага. Только хранить – не от кого. Никто никогда не узнает. Существование Архива – тайна для всех, а как же, вдруг, к примеру, родственники или друзья станут просить, требовать, как же тогда секретность?!
***
- Мне бы… - начинает Гарри Поттер. – Тут только те, кто умер…в тот день?

- Да, только в тот, - отвечает Джефф. И добавляет для верности, потому что, кажется, прекрасно представляет, что там у парня на уме: - Только в тот день. Только в Хогвартсе и его окрестностях.

- Только в тот, - задумчиво повторяет Гарри Поттер. – Ну хорошо, тогда…
***
Да и день тот был совсем особенный, как и Хогвартс – место особенное, да еще народу столько погибло почти одновременно. Больше никому не удалось повторить тот…опыт, да и Мэнсон как-то очень удачно сгинула в Св. Мунго. А ведь кто-то надеялся, что это можно поставить на поток. Что убийства теперь будут раскрываться на счет «три», что жертва охотно назовет имя убийцы, или, по крайней мере, все его особые приметы.

Но «эхо» – вовсе не фотографически точное описание последних минут жизни умершего.
Это что-то такое, что волновало его, еще живого, дышащего, в самые последние мгновения; это последние дюймы нити, которую Парка уже приготовилась перерезать.
***
- Меня предупредили о полнейшей секретности…

Секретность, тайны. И боссы Отдела Тайн скорее удавятся, чем признают, что проект давным-давно обречен; но перед самими собой они это все же признали, как же еще объяснить то, что Архив располагается в самом дальнем крысином углу Отдела, а уж хранитель и вовсе слеп как крот?

Но все же каждое утро Джефф просыпается, чтобы отправиться на работу, а не в ближайшую лавку за бутылкой Огневиски.
***
- Меня предупредили, - повторяет Гарри Поттер. – И я…я уже говорил, что не отниму у вас много времени. Я просто хочу понять…

- Парень, - говорит Джефф Мерчисон, - я не знаю, что ты там хочешь понять. Они не будут разговаривать с тобой. Не ответят на твои вопросы. Ты вообще знаешь, что оно такое – это «эхо»?

- Д-да, - говорит Гарри Поттер.

- Не думаю, что знаешь. Эмми Мэнсон, ну, которая первая «эхо» услышала, говорила, что это, ну, мысли, что ли, последние мысли тех, кто…В общем, то, о чем они думали после. Несколько секунд, максимум – минута-две. И все.
***
Куда же они ушли, все те, эхо чьих голосов хранится в Архиве, пронумерованное и подписанное? Никто не знает. Никто не знает, куда уходят мертвые. Этим хоть повезло – смогли вроде как записку на двери оставить. Но вовсе не «вернусь к ужину» . Скорее уж «корми кошку, пока меня не будет, и не забывай поливать цветы» . Что-то вроде наспех составленного завещания, как если бы под рукой был клочок бумаги и огрызок карандаша, да минута на все раздумья.

***
Гарри Поттер ничего не отвечает. Предупреждали ли его об этом?
Сердце-то у парня, наверное, колотится как бешеное, да и он дышит так, словно по коридорам с полмили пролетел, но изо всех сил старается говорить спокойно.

Гарри Поттер называет первое имя.

- Садись, - говорит Джефф, указывая на свой стол, а сам идет к двери, до которой ровно четыре шага. Она захлопывается с еле слышным стуком, но Гарри Поттер вздрагивает, стул под ним издает едва ли не предсмертный скрип. – Там лампа, я, правда, ей не пользуюсь. Садись и жди, я сейчас.

И скрывается среди стеллажей.
***
Джеффу совершенно все равно, что там Гарри Поттер хочет понять; он ныряет в темноту. Ему нет необходимости проводить пальцами по выпуклым буквам на табличках, он и так знает, где что.

Точнее – где кто, где чей голос. За эти полтора года он неоднократно слышал их все, потому что ему недоступны большинство занятий, которым предаются канцелярские крысы в отсутствие неотложных дел и начальства.
***

Так, «Люпин, Ремус Дж.»

Джеффу смутно вспоминается немногословный паренек, учившийся на пару курсов младше. Трое было дружков у этого Люпина, а сейчас – все мертвы. А он, Джефф, все еще здесь.

Рядом – ячейка с табличкой «Люпин, Нимфадора А.». Сразу после «Лестрейндж, Беллатрикс», той самой, из-за которой он, бывший аврор Джефф Мерчисон, двадцать лет назад вынужден был учиться «видеть» кончиками пальцев.

Убийца и жертва рядом. Главное – по алфавиту. И хорошо, наверное, что мертвые не мстительны.

Джефф ставит перед Гарри Поттером небольшую каменную чашу, что-то вроде уменьшенной копии Думосброса. В свое время кто-то здорово нагрел руки на этом заказе: срочное изготовление столь крупной партии «блюдец», как их обозвал какой-то остряк, влетело Отделу в копеечку.

- Знаешь, как пользоваться? Позовешь меня, когда закончишь. Я буду там, - Джефф машет рукой в сторону стеллажей. Делает несколько шагов и скрывается в темноте. Покидать помещение Хранилища, если внутри находятся посторонние, ему не положено. Но пусть у парня хоть иллюзия будет, что он здесь один.

***

Люпин, Ремус Дж.

Я помню, как положил тебе руку на живот, как это обычно делают. И что я там мог ощутить? Как откуда-то изнутри твоего тела рвется… чудовище?
Я был не прав, знаю. Но как, как я мог делать вид, что ребенок родится в мире, который не попытается сразу же уничтожить его только потому, что у него такой отец? Ребенок был обречен, еще нерожденный, он слышал, как бьется твое сердце, чувствовал, что ты взволнована. Кулачки его, наверное, были крепко сжаты. Будет настоящим бойцом, как и ты. И это ему пригодится. С самых ранних лет жизни. Вот о чем я тогда думал, Дора.

Тедди. Тедди.
Дора, ты ведь будешь для него хорошей матерью?

Если бы не Гарри, я бы мотался где-то до сих пор. Или сдох бы еще раньше. Все будет в порядке, правда? Будем считать, что ты мне это обещала, и глупостей не наделаешь.

Но ты ведь наделаешь, да? Эй, обернись, к тебе подбирается Беллатрикс Лестрейндж!

А я снова тебя бросил, получается.
***
- Мистер Мерчисон…

Нервы у парня совсем ни к черту, что ли? Голос недовольный, будто Джефф – ярмарочный фокусник, и вместо кролика достал из своей шляпы дохлую крысу. Свалил со стола его чашку с остатками кофе и бормочет: «Репаро». На третий раз заклинание срабатывает.

Джефф спешит на зов, больше не разыгрывая из себя хромоногого старикашку.

- Можно…еще?

- Можно, - отвечает Джефф. По крайней мере, не было указаний, что нельзя.

И уходит в темноту за следующим «блюдцем», а что в нем, там, внутри – застывшие мгновения чужой жизни, сокровища и талисманы, или ржавые монетки да потускневшие бусины – не ему, Джеффу Мерчисону, судить.

***
Снейп, Северус.

Каждый из нас – свой собственный самый худший враг.

Я пока еще помню, кем был. Как странно, ведь думал, что первым же делом потеряю имя.
Но оно все еще при мне.

Всегда занятно было смотреть, как люди сами себя губят; да здравствует готовность сунуть голову в петлю и потакание глупым страстишкам!

А теперь вот петля затянулась и вокруг моей шеи.
Я мертв. Как и Лили. Мне даже немного себя жаль.
Сын ее жив, пока – жив. Что он для себя выберет?
Захочет ли прожить не свою жизнь, или предпочтет умереть не своей смертью?

Парень имеет право знать все.
В первый раз за все это время.
Пусть теперь выбирает сам и решает сам.

***
Уизли, Фред

Братишка, ты скажешь, что я дурак, и будешь прав.

Надеюсь, ты расскажешь мне потом, каково это – умереть на смертном одре в окружении внуков и правнуков. Мы поговорим еще. Надеюсь, ты не пустишь по ветру наши капиталы.

И да, помни: мы с твоим ухом будем за тобой следить, так что не подведи. И мама наконец-то перестанет нас путать.
***
Гарри Поттер уходит, унося с собой это свое «я просто хочу понять». Джефф Мерчисон остается в темноте и тишине, хотя шум и яркий свет никак не могут повредить тому, что содержится в Архиве.
***
Джефф представляет себе, как Гарри Поттер идет по лондонским улицам (в его воображении они ничуть не изменились за двадцать лет), освещенный холодным зимним солнцем, запечатанный вынесенной из Архива тишиной и темнотой: ни гудков машин, ни обычного уличного гомона, ни в чем не уверенный, ничего так и не понявший. Ни в чем не уверенный, кроме, может, своего имени.
И в том, что уж он-то – живой.

А если он вернется, правда, Джефф сомневается, что руководство Отдела пойдет на такое, то и в следующий раз – никаких экскурсий, потому что одна из ячеек снабжена табличкой «Поттер, Гарри Дж.»

= конец=