Зеленый форум: HP Fanfiction

В этот вечер Гарри дважды пытался оторваться от захватывающей книжки.
Первый раз – когда Гермиона постучала его по плечу: “Гарри, у тебя сочинение по Зельям не доделано, сколько можно перечитывать детские книжки!” Ха! “Перечитывать”… Из того, что он рос у магглов, совсем не следует, что у него была возможность хорошо ознакомиться с маггловской детской литературой. Хотя Гарри и постеснялся признаться, он читал эту книгу впервые.
Второй раз произошёл уже глубоко за полночь, когда Гарри протёр покрасневшие глаза и сам вяло подумал, что пора бы и сесть уже за сочинение, книгу дочитать он сегодня всё равно не успеет…
Однако сил на сочинение уже, кажется, совсем не оставалось. Глаза болели от чтения лёжа в потёмках, и шея затекла от неудобной позы. Не говоря уже о том, что, честно говоря, очень хотелось спать. И Гарри принял то же самое решение, которое принимают на его месте все зачитавшиеся и собирающиеся ещё написать сочинение: он решил немного полежать с закрытыми глазами и отдохнуть, а потом с новыми силами приняться за работу…

…Осенний лес печально шумел, тихонько шевелил волосы ветерок, в котором скорее угадывалось, чем ощущалось последнее тепло, оставшееся от лета. Серебристый ручей удивительной чистоты монотонно журчал, пробираясь между гладкими блестящими камнями. И во всём этом было столько величественного спокойствия, что Гарри на миг показалось – и не было никогда никакого Волдеморта, никаких хоркруксов, никаких пыток и кровавых убийств, никакого обмана и предательства…Что вся прошлая жизнь – лишь дурной, тяжёлый сон, который, к счастью, теперь наконец закончился, и можно отдохнуть…
Гарри лёг на спину на жёлтые листья и закрыл глаза. От земли приятно тянуло холодком. По-прежнему шумел лес и журчала вода, и Гарри вдруг понял, что к этим звукам не примешивались никакие другие – ни пение птиц, ни треск сучьев под лапами лесного зверя. Пустой, необитаемый лес…осень жизни…
Такие красивые и не лишённые некоторого пафоса слова будто сами собой появлялись в засыпающем сознании Гарри, убаюкивая и расслабляя, и он уже почти успел забыть обо всём, кроме шума леса, когда весь сон вдруг разом слетел с него, грубо смятый раздавшимися совсем рядом человеческими шагами.
Гарри резко сел и открыл глаза. Молча смотрел он на своего гостя, вздрогнувшего и насторожённо поднявшего короткий мечик. Гость и сам был совсем невысок ростом, даже ниже Гарри, хотя выглядел совсем взрослым. На нём была серебристая средневековая кольчужка – Гарри подивился, как такой кроха её таскает, он слышал, что кольчуги были очень тяжёлыми – и тёмно-зелёный плащ. Кроме того, гость был босиком, и ступни его были покрыты чем-то вроде шерсти.
“Хоббит”, - подумал Гарри, посмотрев на эти мохнатые ноги. – “Всё понятно – я заснул над книжкой и вижу его во сне”.
– Ну, здравствуй, Фродо, – дружелюбно произнёс он и, развеселившись, прибавил: – Давно не виделись.
Хоббит, однако, и не думал веселиться. Он выставил вперёд свой крохотный меч, причём рука его заметно дрожала, и спросил также чуть дрожащим голосом:
– Откуда ты меня знаешь? Кто ты такой? Что ты здесь делаешь? Ты выглядишь как чужестранец, хотя на южанина не похож, и говоришь на нашем языке…
Это на каком это на “вашем”, хотел было возмутиться Гарри, но решил не портить отношения со сказочным героем.
– Ух ты, сколько вопросов… – неловко улыбнулся он. – Прости, я не хотел тебя напугать. Я никакой не шпион и ничего такое. Я хороший… А как я здесь оказался – так это смотря где “здесь”. Мы вроде как нигде. Потому что это сон.
– Сон… – полурослик облегчённо опустил меч, и Гарри отметил, что он ведёт себя чересчур доверчиво – вот так просто поверить на слово странно одетому типу, который столько о тебе знает! Неужели злоключения Фродо ничему его не научили?
– Сон, – повторил полурослик и устало опустился на землю. – Действительно… Теперь я помню: мы заснули с Сэмом в Мордоре. И затем сразу был этот лес. И странно: пока я по нему ходил, мне стало казаться, что весь Мордор, и все эти кольца, и назгулы мне только приснились… а на самом деле теперь всё будет хорошо. Похожее чувство было в Лориэне… но там я всё равно всегда знал, что ужасы только на время отступили, и что вся эта красота и безмятежность скоро погибнет, как бы ни кончилась война. Так значит, это сладкий сон, и ты мне только снишься… Не знаю, что и думать: я рад, что ты не враг, но мне так хотелось верить, что всё и вправду хорошо, а теперь, значит, на самом деле я просто сплю там, в Мордоре, среди смерти и пепла… А как же там Сэм? Вдруг он в опасности? Нет, мне жаль, что я вижу всё это во сне!
– Э-э… - моргнул Гарри. – Я вообще-то имел в виду, что это мой сон. Это я сплю, а ты мне снишься.
– Я тебе снюсь? – изумлённо переспросил хоббит. – Что ж… если тебе легче так считать, то пусть будет так. Не спорить же из-за этого?
– Ну, не знаю, – мрачно буркнул Гарри. – Как-то раз у меня уже было так с…э-э… ну, с одним неприятным типом, когда мы тоже долго не могли разобраться, кто кому снится. Ничем хорошим это не кончилось. Послушай, я догадался: я не могу тебе сниться, это ты мне снишься, потому что я сегодня полдня читал о тебе! Вот ты теперь мне и приснился. А ты бы меня увидеть во сне не мог, потому что ничего обо мне не знаешь и знать не можешь!
– Читал? – с недоверием спросил Фродо. – Стало быть, это вещий сон, а ты – далёкий потомок сегодняшних людей, и живёшь в том времени, когда о нашем времени уже сложили легенды? Но ведь я не эльф, мне не дано видеть будущее. Да и говоришь ты точь-в-точь так, как мы… Кто же ты?
Надо же, есть ещё такое место, где кому-то недостаточно просто посмотреть на мой лоб, невесело усмехнулся про себя Гарри.
– Ну, хорошо, – сдался он, – давай считать, что никто из нас никому не снится, а оба мы просто заснули каждый в своём мире, и вдруг почему-то встретились в таком специальном месте для встреч и отдыха. Если хочешь, я расскажу тебе что-нибудь о себе. Знаешь, наши истории вообще чем-то похожи – может быть, поэтому мы и встретились.
– Твой мир – что-то вроде тех земель, куда уплывают эльфы? – задумчиво спросил Фродо. – Пусть будет так, как ты говоришь. Если это сон, то не всё ли равно, кто кому снится? В таком случае расскажи мне о своей стране.
И Гарри принялся рассказывать о Волдеморте, и о Хогвартсе, и о своих друзьях, и о пророчестве, и о том, что ему суждено противостоять злу. Фродо всё это время внимательно слушал, положив руки на колени, словно прилежный ученик в школе. Гарри вдруг пришло в голову, что всё это должно быть хоббиту настолько незнакомо и непонятно, что он, наверное, давно потерял нить рассказа.
– Э-э-э… Ты вообще-то понимаешь, о чём я говорю? – озадаченно спросил он.
– Не очень, но ты интересно рассказываешь, продолжай! – отозвался хоббит. – Я люблю слушать такие истории. Даже если это просто сказки.
– Ничего себе сказочка, – слегка обиделся Гарри. – Сказка – это когда всё кончается хорошо, а у меня не жизнь, а один сплошной кошмар с начала и до конца! Я просто представить себе не могу, как всё это может хорошо закончиться. Совсем наоборот, я догадываюсь, что мне придётся умереть, и даже в случае моей победы ещё столько горя будет… Может, для тебя всё это – просто интересная история, но я в этом живу, и я ненавижу свою жизнь!
– Ты это всерьёз? – осторожно спросил хоббит. – Не стоит так шутить.
– Ха! Вот и все вы так. “Ах, Гарри, какой ты нервный и впечатлительный, ведь это всего лишь жизнь, и нужно прожить её достойно!” Ненавижу эту жизнь!
– Как можно ненавидеть жизнь, если ты сражаешься за неё? – тихо спросил Фродо. – Как можно искренне сражаться за жизнь, если ты не видишь в ней прелести? Прости, Гарри, но когда ты рассказывал всё это, мне было совсем непонятно, отчего ты так зол на всех вокруг, даже на своих друзей? Оттого только, что им не выпало на долю то же, что и тебе? Только оттого, что именно тебе придётся сражаться с вашим Тёмным Властелином, а им нет? Оттого, что ты видел его в лицо, а они нет, ты считаешь, что ты храбрее, чем они? Очень неприятно было это слышать. А почему ты зол на своего учителя, я совсем не пойму. Оттого, что именно он принёс тебе недобрую весть?
– Да ты ничего не понял! – Гарри вскочил и начал ходить взад и вперёд. – Ещё бы мне не злиться, когда меня поставили на это геройское место и даже выбора никакого не дали! А Дамблдор? Он ведь даже не предупредил меня ни о чём с самого начала, всё боялся зря напугать, видите ли! И чем это кончилось?!
– Когда Гэндальф велел мне отнести кольцо в Ривенделл, я тоже ничего ещё не знал толком о том, что на свете на самом деле творится, – тихо возразил Фродо. – И хорошо, что не знал, а то и с места бы не смог сдвинуться от страха! Гэндальф тоже не рассказал мне всего, но согласись, глупо было бы злиться на него за это! Он-то знал, что у меня нет выбора, так к чему было бы пугать меня так? А твои друзья…
– А я думал, уж ты-то меня поймёшь! – вспыхнул Гарри. – Ведь ты почти в таком же положении оказался, тебя тоже не спросили, хочешь ты этот ваш хоркрукс в Мордор тащить или нет! Ты-то должен понимать, что это такое, когда ты жил себе, жил, и вдруг на тебя такая ответственность сваливается, что ты и представить себе не можешь, как ты с этим справишься! Когда ты понимаешь, что от тебя зависит всё, вообще ВСЁ! И все от тебя ждут выполнения каких-то сверхзадач! А стоит тебе выказать хоть малейшую слабость, или хоть в чём-то оказаться не идеальным, так тебе начинают говорить, что это некрасиво – вот как сейчас!
– Ну что ты, Гарри, я вовсе не хотел тебя обидеть, – хоббит даже слегка покраснел то ли от смущения, то ли от волнения. – Конечно, я понимаю, как тебе нелегко. Но из твоих слов выходило, что твоя самая главная сила – это любовь. А злость – она её убивает… Из-за злости ты не можешь видеть красоты.
– Знаешь, не до красоты мне сейчас, – раздражённо ответил Гарри. – Я устал как не знаю кто…И мне всё надоело. Тебе бы на твоём месте было до красоты?
– И кто же из нас ничего не понял? – мягко спросил Фродо. – Послушай, мне тоже приходилось нелегко. Я совсем не воин: и не силён, и не особенно смел, и враги за мной по пятам шли страшные. И за свою жизнь постоянно приходилось бояться, и за своих друзей, и за свою родную страну. И ты знаешь, чем дальше я уходил от своего дома и узнавал мир, тем больше я находил в нём такого, что нужно было спасти непременно, любой ценой. Если бы не вся эта красота, если бы не постоянное сознание того, что я знаю, за что я борюсь, кто стоит за моей спиной…Честное слово, я бы так далеко не зашёл. Я испугался бы, бросил кольцо и сбежал бы куда-нибудь. Ну, может быть, и не бросил бы… а взял бы его себе, чтобы попытаться стать сильным. Ты знаешь… иногда мне этого хочется, и хочется всё сильнее. Иногда я часами лежу и сам себя уговариваю… И только когда начинаю Шир вспоминать, или Лориэн, или Ривенделл, тогда сам себя спрашиваю: а как же всё это? Что же со всей этой красотой тогда будет? И тут во мне вдруг столько силы появляется – кажется, всех орков бы один разогнал, только чтобы всё это сохранить. И злость при этом появляется, но она мне сил придаёт, а твоя злость их у тебя отнимает. Мне кажется, та злость, которую ты испытываешь к своим врагам, ничто перед той злостью, которую ты испытываешь к тем, кто на твоей стороне. На своих врагов ты злился, когда они тебя поймали и пытали… а в обычной своей жизни ты злишься на своих, на тех, кого ты должен будешь спасти.
Гарри было омерзительно слушать, как всю его жизнь называют неправильной, но ещё хуже становилось ему от того, что он где-то в глубине души сознавал, что его собеседник прав по крайней мере частично.
– Тебе легко говорить, – горько сказал он. – Конечно, ты у нас положительный герой, весь такой хороший и правильный.
– Что значит “положительный герой”? – наморщил лоб Фродо.
– Ну, как в сказке. Я хотел сказать, тебе легко быть правильным, потому что ты только придуманный.
– Придуманный? – Фродо казался растерянным. – И кто же меня придумал? И почему он тогда не придумал кого-нибудь, больше похожего на героя, вот хотя бы как Арагорн?
– Так он и Арагорна тоже придумал, – пожал плечами Гарри. – Послушай, это сказка. Поэтому я и знаю всё, что с тобой случилось. Примерно до четыреста второй страницы.
– Сказка – это когда всё кончается хорошо, – печально возразил Фродо. – Но как может закончиться хорошо моя история? Ты хочешь сказать, что все мы забудем о том, что было, пойдём домой и будем там жить счастливо? Что все эльфы вернутся домой, и Мория снова станет величественным подземным гномьим царством? Нет, Гарри, даже если падёт Саурон, Среднеземье никогда уже не будет прежним. Как и я сам. Мои раны болят, и их нельзя вылечить, потому что они внутри. И наверное, я сам виноват в чём-то. Стоит задуматься, если твоё собственное сновидение говорит тебе, что ты ненастоящий…
– Сам ты сновидение, – огрызнулся Гарри. – Это мой сон, понятно?
– В таком случае, может быть, тебе стоит задуматься, если твоё собственное сновидение говорит тебе, что ты неправ? – осторожно спросил Фродо.
Гарри почувствовал, что к глазам подступают слёзы.
– Я вот проснусь, дочитаю книгу, и ещё посмотрим, кто из нас положительный герой, – дрожащим от обиды голосом пообещал он. – Ещё неизвестно, что ты сам в конце натворишь.
– Я и сам боюсь, Гарри, – неожиданно признался Фродо. – Сейчас вот говорю с тобой, а сам чувствую: неправда всё это, ничего такого во мне уже не осталось. Было ещё совсем недавно, а теперь, с тех пор как я на эту проклятую землю ступил… Здесь только, в лесу, всё вспомнил, а как проснусь в Мордоре, так всё опять станет по-старому. Теперь только понял, что значит зло. Это даже не то, что красоту убивает, как мне раньше казалось. Зло – это то, что убивает способность её чувствовать. Это кольцо… оно сожрало уже почти всё хорошее во мне. И Мордор… в нём даже воздух чувства убивает. Теперь я понимаю, почему то, что рождается на этой земле, способно только уничтожать красоту и радость, а не рождать её. Оно её не видит, просто не видит. И его раздражает, что её видят другие. Что они этой красоте радуются…
– У нас тоже такие есть, вандалы всякие и шпана…– неожиданно даже для себя вставил Гарри.
– Я не слышал о таких народах, но это, наверное, кто-то вроде наших орков, – печально ответил Фродо. – И мне очень страшно оттого, что я и сам себя сейчас почти таким орком чувствую… ну, вроде как на пути к этому. Я чувствую, что оно, зло это, во мне засело и почти всё хорошее вытеснило. Мне кажется, я не смогу это кольцо уничтожить. Силы этой во мне не осталось. Я уж и сам не помню, что же я защищаю. Даже если я и смогу…
Фродо долго молчал, собираясь с мыслями, и наконец продолжил:
– Даже если я и смогу, я не знаю, как я дальше жить буду. Раньше я всегда представлял, как я вернусь домой и буду просто радоваться жизни, родным местам, всем нашим… Представлял, как буду ходить по полям и лугам, купаться в речке… Буду всем рассказывать свои приключения, шутить…Сразу легче становилось. А теперь я представляю, как вернусь – и никакой радости. Никого не хочу видеть. Сам уже не помню, что меня в этих полях и речках так притягивало…Как-то пусто внутри… Тоска какая-то грызёт…Ничего я больше не хочу. Только чтоб всё это кончилось. Я боюсь, что скоро мне совсем всё равно станет. Самое главное я в себе, кажется, и не сохранил…
– Да нет, сохранил, – Гарри и сам не был уверен, что то, что он собирается сказать, имеет значение, но он чувствовал необходимость приободрить любимого книжного героя. – Ты когда рассказывал про Шир, про эльфов, про то, как ты за красоту бился, вон как у тебя глаза горели. Или когда ты меня за неправильное отношение распекал. Это просто на тебя Мордор так действует. А как выйдешь из него – так всё постепенно и вспомнишь. Ну, как в этом лесу. Если бы тебе было всё равно, тебя бы так не возмутило то, что я говорил.
Фродо надолго задумался.
– Я буду рад, если то, что ты говоришь, окажется правдой, – наконец сказал он. – Во всяком случае, я понимаю теперь, что означает этот мой сон. Я столько всего понял, пока с тобой разговаривал…И этот лес – кажется, он снова вернул мне то, что я уже считал утраченным навек. Послушай, кто бы ты ни был – спасибо тебе. Даже если ты только мой сон.
Гарри почувствовал себя обязанным ответить благодарностью на благодарность, хотя он и не был уверен, что вынес из этого разговора хоть что-то важное. Не то чтобы он не верил хоббиту, но просто никак не мог применить то, что рассказывал Фродо, к своей собственной ситуации.
– Ну… тебе тоже спасибо. Было интересно. Мне и Дамблдор что-то подобное говорил… что Риддл такой, потому что не умеет радоваться и видеть красоту. Или нет, это он про любовь говорил.
– А что же такое, по-твоему, любовь? – удивился Фродо. – Конечно, она разная бывает, и тёплая, и печальная, и полная беззаботной радости, это может быть любовь к родным местам или к своим близким, или к звёздному небу, на которые ты смотришь в одиночестве и грустишь, но суть-то у неё одна. Иначе как бы ты её каждый раз узнавал?
– И какая же, по-твоему, у неё суть? – спросил Гарри скорее из вежливости.
– Любовь – это ощущение красоты, – серьёзно ответил хоббит. – Ты любишь то, в чём видишь красоту. Красота бывает разной – и близкой, и далёкой, и земной, и небесной, и внешней, и внутренней, – оттого и любовь всякий раз разная. Но, наверное, твой учитель имел в виду, что ты должен научиться любить жизнь, то есть видеть её красоту. Тогда у тебя будет сила, недоступная вашему Тёмному Властелину.
– И как же, по-твоему, я должен этому научиться? – начал было Гарри, и в этот момент всё вокруг неожиданно померкло, и ответ хоббита остался нерасслышанным где-то вдали, а в следующую секунду глаза Гарри больно резанул свет.

…– Нет, ну я так и знала! – сердитый голос Гермионы Грейнджер окончательно вырвал Гарри из его необычного сна. – Гарри, ты со своей книжкой заснул прямо в гостиной! Держу пари, за сочинение ты и не садился! И как ты собираешься сегодня идти на Зельеварение? Вот я всегда говорила, что диваны в гостиной – это совершенно ненужная роскошь! Чтобы заниматься, вполне хватило бы и стульев, а спать нужно в спальне, и делать это уже после того, как…
– Мы опаздываем, Гермиона? – перебил её Гарри. Не хватало ему только второй лекции подряд.
– Мы?! Я не опаздываю, а тебе нужно ещё как минимум умыться и собраться! – Гермиона была раздражена так, что Гарри даже не рискнул в очередной раз напомнить ей, что она не его мама.
Ну как, в самом деле, было оторваться от книги в такой момент, когда главные герои находятся в такой сложной ситуации?
Скорей бы, скорей бы закончился день, и снова завалиться с книгой на диван – просто сил нет, как хочется узнать, чем же всё закончится. Во сне Фродо был всего лишь напуганным и запутавшимся полуросликом, но ведь на самом деле всё было не так. На самом деле он храбро защищал своих друзей и даже почти не жаловался – на то он и положительный герой. У него всё должно быть хорошо.
Ведь всё это лишь сказка, и Фродо, который столько всего наговорил о красоте, и о силе, и о зле, наверняка преодолеет все преграды, уничтожит кольцо, поплачет над своими погибшими товарищами, а потом вернётся вместе со своими друзьями домой и будет с тех пор жить счастливо, пока не умрёт в один день, или как там говорится.
Иначе ведь и быть не может, правда?