…Менять вот так же состоянье духа, Как пенни выменял бы я на шиллинг, И Юной девушки услышать пенье Вне моего пути, но вслед за тем, Как у меня дорогу разузнала.
Говорят, что когда Люциус Малфой покинул место своего заключения, единственным существом, вышедшим ему навстречу, был пожилой серокожий гоблин с зубами «через один». Ни сын Люциуса Малфоя, ни его жена не захотели встретить главу семьи после долгой разлуки. Серокожий гоблин запросил за доставку на материк восемь галеонов, поковырял ногтем в остатках зубов, гаркнул на присевшую гадить под скалой сирену и, спрыгнув в убогий чёлн, заскрипел уключинами.
Лодка отплыла от скалистого берега, и Люциус Малфой отвернулся, чтобы больше никогда не видеть серую громаду Азкабана, его прибежища и узилища в последние десять лет. В пути, томимый быстро развившейся морской болезнью и плохими предчувствиями, Люциус Малфой перебирал остатки прежнего своего «Я». Остатков было немного. Горсточка гордости, щепоть щепетильности, ложечка лживости, капля капризности.
Трость, которую ему вернули на выходе, оказалась пустой – волшебную палочку вытащили и уничтожили давным-давно. Сжимая в руках трость, Люциус Малфой делал вид, что вглядывается в приближающийся берег, но на самом деле горько сожалел о том, что, будучи ещё в тюремной камере, струсил и не совершил самоубийства. Он полагал, что тем самым был бы избавлен от душевных мук и бессильной ярости, каковые, разумеется, одни только и ожидали его на пустынном причале.
Так оно и оказалось. Причал был пуст, как глаза охранников Азкабана. Налитые свинцовым холодом волны бились о выщербленные каменные ступени. Люциус шагнул на них, зашатался и едва не упал в море. Удержавшись, он зажмурился, словно не веря в своё возвращение и печальные обстоятельства, его сопровождающие. Когда же открыл глаза вновь, причал был по-прежнему пуст, а над головой Люциуса обидно хохотали морские птицы. Ветер рвал со столба обрывки бумажных объявлений. Люциус Малфой осмотрелся и приосанился, пригладил грязные тёмно-серые пряди волос и твёрдой походкой двинулся к портовым улицам.
Если годы заключения чему-то его и научили, так это смирять излишнюю брезгливость. Грязь, которая в обилии покрывала стены, пол, постели, тела и лица заключённых, оказалась, в сущности, всего лишь субстанцией бурого цвета с кисловатым запахом. Омерзительная горелая каша стала нравиться требовавшему законной порции калорий организму, а коричневатая водица вместо чая была приятным на вкус, бодрящим напитком.
Люциус Малфой вошёл в забегаловку, присел за свободный столик и заказал себе кружку крепкого пива. Ему принесли пиво и тарелку солёных орешков, и Малфой употребил всё быстро и не без удовольствия. Заказал ещё, и принесший пиво хозяин паба осведомился, какие у посетителя деньги. Малфой вытащил из кармана горсть галеонов.
В последние годы с северо-восточной стороны приплывало сюда немало странных, оборванных, измученных серолицых людей (и существ, похожих на людей). Они расплачивались одинаковыми монетами, а один, татуированный с ног до головы, даже подсказал хозяину правильный курс и банк, где согласятся менять. Поэтому хозяин кивнул джентльмену с грязными волосами и надменным взглядом и поспешил за новой порцией. Вернувшись, словно осенённый, предложил «чего покрепче». «Чего?» – спросил джентльмен дрогнувшим голосом. Хозяин с заговорщицким видом извлек из-под прилавка мерцающую внутренним огнём бутыль.
Люциус Малфой пьянел быстро и катастрофически. Вот лица окружавших его моряков, рабочих-нефтяников и судостроителей поплыли перед глазами, превращаясь в сплошное месиво розово-красного. Вот звуки паба слились в неясный, но противный гул. Вот свет стал меркнуть, а изображение на сетчатке при поворотах головы не спешило смениться с той же скоростью. Голова отяжелела. Глаза закрывались сами собой.
- Привет, - сказал писклявый голос над самым ухом Малфоя. Тот вздрогнул, обвёл мутным взглядом пространство вокруг себя. Хотя в пабе толпился народ, столик Малфоя обходили, будто заговоренный. Малфой повернул голову и, стараясь чтобы не тошнило, сфокусировал взгляд на круглом бледном лице. - Привет, говорю, - дружелюбно сказала девочка, обходя стол и садясь напротив Малфоя.
Она была обыкновенной девочкой. Настолько обыкновенной, насколько вообще может быть. Круглое лицо, короткая чёлка, маленький рот, мешковатые штанишки, зелёная майка. Девочка нахально положила тонкие ручки на стол и улыбнулась.
- Чего тебе? – пробурчал Малфой, ныряя носом в стакан. - Ты кто? - А?
Он тупо уставился на девочку, не в силах справиться с новым приступом тошноты. Огневиски было дрянным. Дерьмовым оно было, это огневиски.
- Ты оттуда? - Откуда? - С моря, но не с платформ.
Люциус Малфой смутно понимал вопрос, но с ответом не спешил. В иные времена малявку бы давно размазало о противоположную стену. В иные времена он, Люциус Малфой, вообще бы не оказался в дешёвом пабе.
Размышления об иных временах вогнали Малфоя в меланхолию.
- Прочь, - сказал он, будто отгоняя надоедливое насекомое, - прочь, дитя.
Дитя скорчило гримасу, но затем игриво засмеялось. - Ты напился, - сказало оно ласково. Малфой высокомерно промолчал, выпрямившись, будто заглотил Эскалибур, и оглядывая паб поверх головы собеседницы.
- Ты нализался, - девчонка удовлетворенно качнула головой, - а деньги у тебя есть? - Изыди, - промолвил Малфой.
В следующий момент приступ дурноты скрутил его, завязав невидимый Эскалибур тугим узлом в районе желудка. Малфой опрокинул содержимое стакана на стол и булькнул горлом.
- Ой-ой-ой, - закричала девочка, с внезапной прытью выбегая из-за стола и хватая его за худые плечи, - ой, вам плохо, мистер, вам ПЛОХО!
Люциус Малфой склонен был согласиться с этой оценкой его состояния. Он позволил девчонке повиснуть у себя на плечах, когда, шатаясь, поднялся и стал искать выход. В пабе воняло, стоял дым и чад, и Люциус Малфой с несчастным видом тыкался по углам, не в силах попасть в дверь. Но маленькие ручки ухватили его за робу и тянули, тянули, словно волшебная эльфийская верёвочка. Он покорно побрёл туда, куда его волокли, и с облегчением вдохнул свежий морской воздух.
В проулке было темно, сыро и тихо. Люциус Малфой прислонился пылающим лбом к каменной кладке стены. По его небритым щекам струились слезы. - Вам уже лучше? – пищала девочка.
Он не отвечал. Влага морского бриза принесла запахи неволи и ужаса, такие знакомые, что его сердце отказывалось биться. Он судорожно вдыхал и выдыхал, с хрипом и стоном, елозил ладонями по стене и пытался умирать достойно.
Стоит ли говорить, что нанесенный через мгновение удар чем-то тупым по затылку оставил у Люциуса Малфоя чувство смутной благодарности? Он погрузился в мягкую сероватую дымку, хрюкнул и сполз по стене на тротуар, ни о чём более не тревожась.
Когда он открыл глаза вновь, вокруг по-прежнему было темно. Ныло в затылке, болела шея, язык во рту высох и стал колючим, как моток проволоки. Люциус Малфой сел и ощупал голову. Длинные волосы были мокрыми. Он поднёс пальцы к глазам.
- Ох, - сказал голос из темноты. - Опять ты, - пробурчал Малфой. - Я, - сказал голосок, - а у вас кровь. - М-да, - Малфой опустил глаза и увидел, что карманы его робы вывернуты.
Он обыскал себя. Все деньги (не такие уж большие) исчезли. Трость тоже. Он грубо выругался и сделал попытку встать на ноги.
- Как вы сказали? – переспросил восхищённый голосок. - Ты! – крикнул Малфой, протягивая руки, чтобы ухватить мерзкое создание за вихры и размазать об стену, как и следовало бы поступить с самого начала.
Девчонка увернулась и отбежала. Теперь Малфой видел её в мутном свете фонаря. Её лицо стало ещё более бледным, а челка встопорщилась, будто шёрстка у какого-то зверька. Золотисто-жёлтые глаза сверкнули, словно монетки.
- Иди сюда, гадкое ты создание, - повелительно сказал Малфой. Девчонка засопела. - Иди сюда, я сказал. Пока я не применил Империо. - У вас нет палочки, - дерзко ответила она. - Дрянь, - сказал Малфой сквозь зубы. - Перестаньте, - сказала девчонка.
Люциус Малфой сделал шаг, и ещё один, накренился в сторону и начал оседать на тротуар. Он вновь проваливался в обморок. Его глаза закатились, из груди исторгся хрип. Девчонка развернулась, чтобы бежать, но, оглянувшись на Малфоя, застыла на месте. Она шмыгнула носом и нырнула Малфою под локоть.
- Сейчас упадёте! Пожалуйста, - умоляюще бормотала она. Малфой, шатаясь, старался удержать себя в реальности. - Ах ты мерзость… воровка… я тебя научу, - бубнил он, пока девочка боролась с неустойчивым его положением.
К своему изумлению Люциус Малфой вдруг обнаружил, что стоит, опираясь на горячее плечо девчонки. Этот факт так его отрезвил, что он раздумал терять сознание. - Я вам помогу, - говорила девочка, кряхтя от усилий, - только вы не опирайтесь, пожалуйста, слишком сильно. А не то я… Ой! Ой! Ой-ой!
Всё-таки Малфой не удержал равновесия и повалился, словно куль с брюквой. Нежный девичий голосок почти дословно воспроизвёл то, что произнёс Малфой при обнаружении им пустых карманов.
- Если бы это сказал мой сын, я бы почистил ему рот с мыльным заклятием, - сказал Люциус. Девочка хихикнула. - Обопритесь на меня, - сказала она. - Кажется, я что-то сломал, - Малфой застонал сквозь зубы, - оставь, я сам дойду. - А куда вы пойдете? – осведомилась девчонка. - Не твоё дело, - осадил её Малфой. Он и сам не знал куда.
- Моя бабушка вам поможет, - девчонка мотнула головой в сторону причалов. - Твоя бабушка водяной? - Нет, мы живём там, - она указала рукой куда-то в сторону дюн, - на старой барже. - Очаровательно, - пробормотал Малфой, сдаваясь на милость маленькой стервы.
Путь к кладбищу барж лежал по темным и сырым закоулкам. Или, возможно, девчонка выбирала дорогу поукромней, чтобы не нарваться на ауроров или полицейских. Люциус Малфой награждал её ледяным молчанием и надеялся, что желтоглазая дрянь понимает всю меру грозящей её тощей шее опасности. Но, судя по невнятному лепету и дурацким расспросам, желтоглазая дрянь не спешила осознавать грядущий апокалипсис.
- За что вас выпустили, мистер? Я раньше никогда вас здесь не видела. А то некоторые появляются, то оттуда, то туда. Так и мотаются всю жизнь. Так я их сразу узнаю. А вас – нет, не узнала. Хотя, говорят, некоторых так там меняет! Вот не вру, сразу лет восемьдесят. А был совсем пацаном. Или вообще, делаются собакой. Или котом. И думают, будто мы, - тут девочка презрительно хохотнула, - мы, местные, их не знаем. А ведь мы всех знаем, и даже иногда - за что и на сколько лет. У нас, понимаете, это работа. А они нас думают обманывать? Х-ха, да пусть аурорам пудрят мозги. А вы, мистер, куда собирались возвращаться? Домой? Или уже нет? Некоторые так даже не хотят. И здесь остаются. Хотя здесь ску-у-чно. Танцы одни на весь городок. Играют только старые песенки. А так, что здесь хорошего? Всех разговоров, что про рыбу, нефть и русалок. Очень скучно.
- Я что-то не успел заскучать, - сухо заметил Малфой.
Из темноты впереди выплыли силуэты заброшенных барж. Они громоздились на светлом песке, будто скелеты чудовищ. Задранные проржавевшие бока, словно причудливыми лишайниками, были покрыты пёстрыми картинками. Между баржами там и здесь виднелись тусклые огни масляных светильников. Остро пахло водорослями, туалетом и металлом.
- Вот мы и пришли, - сказала девочка, ныряя куда-то под бок накренившегося в песке катера. Малфой, морщась, последовал за ней.
- Дотти, это ты? – раздался скрипучий голос из темноты.
На Малфоя дохнуло запахом машинного масла и вареной трески, под ногой что-то хрустнуло. Девочкины пальцы быстро обхватили его запястье и потянули вперёд. - Вот сюда. Тут вход.
В неправильном треугольнике света Люциус увидел железную печурку и сгорбившуюся рядом с ней старушонку. Старушка на вид была древнее Египта. Одетая в какие-то лохмотья, она чистила картофелины, бросая их в котелок, стоящий прямо на песке. На боку высившейся за старушкиной спиной баржи виднелись металлические скобы-ступеньки. От них куда-то во тьму тянулись верёвки с ветхим бельецом.
Наверху, подвешенный к поручню, горел тусклый фонарь, освещая часть пространства между бортами баржи и катера.
- Я, - сказала девочка, - и со мной мистер… э-э-э… - Малфой, - машинально сказал Люциус Малфой. - Мистер Малфой. - Сначала ты притащила в дом говорящего октопуса, потом чахоточного пикси, а теперь мистера Малфоя, - сказала старушка с упрёком.
- Простите. Кхм…Простите, леди, не имею чести знать вашего имени. Вынужден вам сообщить, что ваша юная внучка… э-э-э… Дотти, как вы её назвали, оказалась замешана в преступлении, - сказал Малфой с вызовом. - Что? – вскинулась старушка. - Что это он мелет, Дотти?!
Девочка пожала плечами.
- Работали Томми Хвостоног и Барри Кудапропал, бабушка. А меня попросили его на улицу вывести. Как обычно, - она вновь пожала плечами и искоса глянула на шатающегося от усталости и гнева Малфоя. - Клевещете, - сказала старушка, роняя в песок нож для чистки картофеля и поднимаясь со стула, - не успели войти, как поклеп на Дотти наводите. А она у меня совсем ребёнок. - Этот ребёнок – воровка, - сказал Малфой, тяжело дыша. Запах варёной трески усилился и бил прямо в центр мозга, отвечающий за приступы сумасшествия. Малфою захотелось упасть и побиться в судорогах.
- Совсем дитя, - сказала старушка с нажимом, - вам должно быть стыдно, мистер Малфой. Вы не октопус и не пикси, чтобы зря чесать языком, да собирать что попало. Вы, небось, вон какой здоровый да сильный! Небось, напились сами, да и развели скандал. А Томми и Барри, они такие. С ними ухо востро! - Но ваша Дотти – наводчица, - упрямо бормотал Малфой. - Ах, как не стыдно, мистер Малфой, - сказала старушка укоризненно.
Дотти бесшумно вынырнула из темноты и шмыгнула носом.
- Бабуля, они его стукнули вот сюда, - Дотти хлопнула себя по затылку, - и потом он упал и… Ходит плохо. Ты ему поможешь? - За что ему помогать? Пусть идёт языком болтать куда подальше. Пусть идёт, коли такой умный! «Наво-о-о-дчица», - старушка сплюнула. - Вы жестоко поплатитесь за свои… - пролепетал Малфой, оседая на песок.
Песок в том месте, где его коснулась голова мистера Малфоя, набух и потемнел от крови. Дотти взвизгнула.
- Тьфу, - сказала старушка хладнокровно, - Дотти, тащи сюда таз с водой да мою корзинку. Да поскорее, садовая ты башка.
Не совсем, правда, понятно: эта деревенька у моря, куда прибывают освободившиеся, она магическая, правильно? И -- откуда её жители всё знают? В частности, если я правильно понял, и про Сириуса Блэка тоже.
Тяжело, неприятно, Малфоя даже жаль -- но вполне достоверно, по-моему. И так тоже могло бы быть. Интересно, хватит Люциусу той самой малфойской приспособляемости, о которой так много фиков написано?
Koziavka Необычно. Очень нравится. Некоторые детали просто очаровывают. И конспирация, пущенная коту под хвост, и чахоточный ппикси, и Малфой, поставленный в один ряд с тем пикси... Определенно нравится. Если хотите, могу избавить от лишних зпт (их есть у вас местами ), адрес в профиле
И конспирация, пущенная коту под хвост, и чахоточный ппикси, и Малфой, поставленный в один ряд с тем пикси...
я вот это тоже приметила, удачное сравнение, определенно
Koziavka
Очень интригующее начало. Мне городок понравился, а то банальный Лондон уже наскучил. Малфоя жалко, какой- то он замученный, так и хочется ему как- ниб. помочь. Продолжение будем ждать обязательно
Начало действительно интригует. И если продолжение, а самое главное - окончание, будут такими же графичными, то... хм... ну, что будет потом, и будет - потом.
Есть робкая надежда, что приключение окажется последним в хорошем смысле: после будут только кресло-качалка, камин и глинтвейн. :) Сурово, серо и холодно. Замечательно. Буду ждать продолжения. PS. Вы случайно "Колымские рассказы" В.Шаламова не читали? Некоторые нюансы очень напоминают...
Сквозь мутную пелену до Малфоя доносились странные звуки. Он ощущал, как чьи-то руки прикасаются к его затылку, чувствовал прохладу и приятное пощипывание, словно бы разорванная кожа заживала с немыслимой скоростью. Пошевелиться или сказать что-либо он не мог, да ему и не хотелось. Иногда он приоткрывал веки, но видел лишь какие-то обрывки: то ржавый угол металлической пластины, то мерцающие в вышине звёзды, то грязно-белое полотнище.
- Бабушка, - услышал он заговорщицкий шепот в одно из таких полупробуждений, - ты только никому не говори, ладно? - Кому я скажу, - ворчливо отозвался старушечий голосок. - Так смотри. - Не надо было его приводить, - упрямо сказала старуха, - погляди, какой важный. Его, небось, ищут давно. - Он поправится и сам уйдет, - горячо возразила девочка, - и он совсем не плохой. Люциус Малфой вздохнул и со скептической улыбкой, застывшей на губах, провалился в целительный сон.
А когда открыл глаза вновь, ощутил прилив сил и бодрости, совершенно неуместный в его обстоятельствах. Он осмотрелся и обнаружил себя лежащим на собранной из плавника и обломков ящиков кровати. Отделённая от комнатушки марлевым пологом, она была узкой, неудобной и короткой для длинных малфоевых ног.
В комнате, видневшейся за отдёрнутым пологом, было тесно. Тёмно-коричневые от ржавчины стены украшало несколько фотографий в рамочках. Единственным окошком был круглый иллюминатор. На полу были навалены матрасы и пёстрые тряпки. Тут же в треснувших керамических горшочках цвели, вились и раскидывали ветви экзотические и не очень растения. Колченогий табурет был прислонён к стене возле овальной двери, на нем поблескивал в утренних лучах темно-синий кувшин. Вдыхая запах моря и лекарств, Малфой пошевелился. Что-то треснуло в глубине его импровизированного ложа, и он едва не скатился на пол. Он ругнулся и пощупал затылок. Под волосами не чувствовалось даже следов от шрама.
Вдобавок, к своему изумлению, Малфой внезапно понял, что все болезненные ощущения в его столь много перенёсшем теле вдруг исчезли. Он чувствовал себя как… как будто… Как будто ему вновь шестнадцать лет. Да, именно так. Ну хорошо, двадцать пять.
И всё равно – преотлично.
Он намерился вскочить, когда дверь заскрипела и в комнату кто-то вошёл. Дуновением прохладного ветерка подняло и задёрнуло полог. Малфой оказался отделён от комнаты, где двигалась теперь неясная, ломаными линиями отмеченная на белых марлевых складках, тень.
Цок, цок, цок – словно по металлическому полу вышагивали крошечные туфельки на каблуках. Малфой нервно вытянул шею. Полог скрывал почти всё. Кроме тонкой полосы в нескольких дюймов от пола. Глаза Люциуса Малфоя расширились от удивления. А в следующий миг порыв сквозняка приподнял полог, и на мгновение вся фигурка открылась перед ним.
Дотти стояла посреди комнаты совершенно нагая. Но не факт открывшейся ему наготы, худобы и подростковой щемящей нескладности поразил Люциуса Малфоя. Он поднимал взор от пола к длинным бёдрам девочки, и видел в промежутке от колен до ступней тонкую золотистую шерстку с нежными завитками, а вместо ступней – аккуратные тёмно-кофейного оттенка копытца.
И при первой встрече, и в последовавших за ней приключениях Люциус Малфой меньше всего склонен был обращать внимание на Доттины ножки. Однако он справедливо полагал (и отчетливо припоминал), что никакого перестука копыт при движении девчонки по мостовой не раздавалось.
Рассудив таким образом, Малфой обрадовано решил, что галлюцинирует, и с томным вздохом повалился назад, на плоскую подушку.
Объект его галлюцинации нервно оглянулся, вскрикнул и прикрыл руками то, что от века прикрывают все благовоспитанные леди, независимо формы ступней (или копыт).
- Ай, - сказала Дотти, - вы проснулись! И подглядывали. - Мои глаза закрыты, - сообщил Малфой. - Вы видели?- с подозрением спросила девочка.
Раздалось шуршание – Дотти торопливо натягивала на себя разбросанные среди матрасиков и тряпок одёжки. - Что? – осторожно осведомился Малфой. - Меня. - М-м-м…
Люциусу Малфою случалось попадать в щекотливые ситуации, так что у него было с чем сравнить и выдать происходящему все двенадцать баллов по щекотливости, стыдности и затрудительности.
Дзын-н-н-н-нь! Звук разлетелся по комнате, а, скорее всего, по всей барже, заставив стены и такелаж зайтись в мелодичном дребезжанье.
- Вот это? - М-м-м… Я… Ну ладно, - сдаваясь, сказал Малфой, - ты оделась? Я видел. Глаза открыть можно? - Можно, - сказал Дотти со вздохом. - Что это? – спросил Малфой, открывая глаза и устремляя их на нахально торчащие из зелёных штанишек копытца. - А вы что думаете?
Дотти вновь топнула, и вновь мелодичный звон прошёлся по барже. Что-то упало и покатилось с металлическим гулом.
- Дотти! – крикнула старушка, - а ну хватит баловаться. Ты его разбудишь! - Он проснулся, бабуля, - Дотти высунулась в иллюминатор, оставив на обозрение Малфоя обтянутый зелёной материей худой задик, - и всё видел. - Что видел? - Всё, - сказала Дотти просто. - Да провалитесь вы оба! - гневно крикнула старушка. - Я иду на рынок! Хватит с меня.
Дотти обернулась к Малфою.
- Глейстиг, - сказал он, не столько потрясенно, сколько с осуждением. - Данни, - обиженно возразила девочка. Щёки её порозовели. - Ты – данни? - И я, и бабушка.
Малфой тяжело вздохнул. Если бы у него было время подумать, он бы почти сразу догадался. Грязные вороватые создания низшего порядка. Нет человеческого жилища, зарабатывают воровством и обманом, владеют рецептами волшебных исцелений.
Да, всё так просто.
Его охватило чувство сильной брезгливости. Теперь, когда дело открылось, никакой благодарности он не испытывал. - Подай мою одежду, - надменно приказал он.
Дотти вспыхнула, но молча принесла откуда-то аккуратно свёрнутые, постиранные и пахнущие сухими цветами робу и нижнюю рубашку.
- Я ухожу, - сказал Люциус Малфой, натягивая одежду, - а вам, юная леди, советую впредь воздерживаться от преступного промысла.
Дотти промолчала. Люциус поднялся, бодрость шестнадцатилетия по-прежнему была с ним, он отодвинул полог и, пригнувшись, шагнул через комнату. Дотти вжалась спиной в стену и смотрела исподлобья.
Как и все существа низших рангов, она обладала особым чутьем, и наверняка понимала, что испытывал Малфой по отношению к ней, и к её скромному жилищу, и к каждой проведённой здесь минуте.
- Как же ты это скрываешь? – он скользнул взглядом по аккуратным блестящим копытцам девочки.
Она дрожащим пальцем указала на пару странно, не на человеческую ногу сшитых футлярчиков из мягкой кожи, валявшихся на полу.
- Понятно, - сказал Малфой, - теперь мне всё понятно.
Дотти виновато моргнула.
Он повысил голос: - Так запомни, маленькая данни…
Дотти подпрыгнула и зажала Малфою рот горячей ладошкой. От изумления он не сразу оттолкнул её. А когда оттолкнул, она закричала умоляющим шепотом:
- Замолчите! Вы разве не слышите?
Люциус Малфой открыл рот, но прямо под ногами раздался грохот. Металл загудел, вибрации ударили в пол каюты. Еще один удар, и еще… БАМ-М-М, БАМ-М-М.
- Эй, Дотти! Ты где там? – раздался хриплый голос снизу. Вновь ударили – будто бы палкой по обшивке баржи. Вероятно, так оно и было.
Дотти подскочила и высунулась в иллюминатор.
- Привет, - сказала она беспечным голоском, - а вы чего? - Да вот пришли тебя повидать, о делах поболтать, - раздался второй голос, тонкий и довольно-таки противный. Обладатель голоса порядком подзапустил свой насморк.
- А чего стучите? - А вот, - в баржу вновь ударило, и Малфой прижал руки к ушам, - у Барри новая трость. Прикольная, правда? - Правда, - согласилась Дотти, ёрзая в иллюминаторе. - Ну так иди, потолкуем, что ль. Бабуля где? - Ушла, - Малфой расслышал дрожь в голосе Дотти.
- Я сейчас, - сказала Дотти непрошеным гостям, нырнула обратно в комнату и пихнула Малфоя к стене. Глаза её потемнели от испуга.
- Пожалуйста, - тихо, одними губами, произнесла она, - сидите тихо. Я их прогоню.
Она проскользнула было под рукой Малфоя, но тот успел цепко её ухватить. Дотти пискнула и забилась, вырывая руку.
- Ну уж нет, - зашептал Малфой, - не спешите так, мисс. Кто они? А?! Я спрашиваю! Кто?
Он тряхнул девочку так, что её голова замоталась взад-вперед, будто слишком тяжёлый бутон на стебле.
- Кто это?! – повторил Малфой гневным шёпотом. - Это Томми и Барри! - У них моя трость?! - У них всё ваше. А если они поднимутся сюда и увидят вас живым… тут… то… они… Ой!
БАМ-М. БАМ-М. БАМ-М-М-М.
- Дотти, девочка, я щас поднимусь, - прогундело в иллюминаторе. - Нет! Я иду! – завопила Дотти и, вырвавшись из пальцев Малфоя, выпрыгнула за дверь.
Загрохотали по ступеням маленькие копытца.
Люциус Малфой, вжимаясь в стену, услышал, как зашуршал песок и Дотти заговорила с гостями. - Ну, и чего пришли? - А ты свою долю, что ли, забирать не будешь? - Я? – Дотти хохотнула. – Ой, да конечно, буду. Просто замоталась тут. Забыла, - она опять засмеялась.
Люциус Малфой затрясся от злости. Делят его деньги! Мерзкие твари.
- Так, давай посчитаем. - А красивая тросточка, - прощебетала Дотти. - Ага. Супер. Вечером пойду, договорюсь с одним типом насчёт палочки. Есть у него ворованные. Но хорошие. - Насчёт палочки? - А ну-ка, гляди! Оп! - О, - сказала Дотти с восхищением.
Люциус Малфой прижал ко рту кулак, впадая в неконтролируемую ярость.
- Здесь носят палочку, видишь? Удобно – слов нет. - И он носил? - Ну, откуда я знаю. Он уже нам её подарил, - захохотал хрипастый, и его смех подхватили гнусавый голос и нежный, колокольчатый голосок Дотти, - теперь и не спросишь. - Серебро! - важно прогундел гость. - Ага, - подобострастно согласилась Дотти. - Так давайте считать? – робко произнесла она. - Давай, - сказал хриплый. - Прикидывай сама, малышка. Ты нам помогла что? - Вывести. Напоить, - тихо сказала Дотти. - Э нет, дорогуша, напоить его сам хозяин брался. Да и сам он шустро начал. Угу? - Угу, - покорно сказала Дотти.
Люциус Малфой прикусил губу. Чтобы как-то отвлечься от бессильной злобы, буквально душившей его, он поднял глаза и стал рассматривать фотографии, развешанные на стенах каюты.
На одной маленькая, не старше трех лет, девочка с торчащими из-под кружевного подола копытцами, улыбаясь, держала за руку благообразную старушенцию в чепце. Малфой узнал и Дотти, и бабушку Дотти. За их спинами билось в причал неприветливое здешнее море.
Дотти на фотографии поймала его взгляд и помахала маленькой ладошкой.
На следующем фото, гораздо более старом, чем первое, красивая молодая леди в пышном платье вела под уздцы благородной наружности жеребца. Жеребец с хитрым, ласковым взглядом шел покорно, но горделиво. Тропинка извивалась, теряясь в опутанном туманом предгорье.
Рядом была фотография помельче – та же молодая женщина и смеющийся паренёк, с глазами лукавыми, до странности походящими на глаза жеребца.
Золотистый, тёплый их цвет живо напомнил Малфою глаза Дотти. Чета сидела на лужайке, поджав ноги, в руках у леди был лохматый весенний венок.
На следующей фотографии Дотти была почти в той же одежде, что сейчас, но года на три помладше. Она сидела, прислонясь к боку какой-то лодчонки. Изо рта торчал стебелёк морского овса с метёлкой на конце. Она не улыбалась, выглядела даже печальной.
Подпись была выведена старушечьим мелким почерком прямо по фото: «Мамочке и папочке Данни от любящей Долорес».
«Долорес», - произнес Малфой про себя, пробуя имя на вкус.
Судя по тому, что фотография с подписью так и осталась здесь, мамочка и папочка Данни получить её уже не смогут.
Его размышления прервал истошный крик снизу.
- Сучка! Ты кого вздумала обманывать? Ты кого вздумала дурить?! - Я не обманываю! – взвыла Дотти. - Гляди сюда, сучка мелкая! Это что? - Это кнат! - Гляди на год выпуска! - Я не… читать не умею, - всхлипнула Дотти. - Зато я умею, - гундел гость, - у него все деньги с того года. А угадай, где мы денежку нашли? Угадай, малышка? - Не знаю, я не знаю! - закричала Дотти с отчаянием. - А вот здесь и нашли, у катера. А это что значит? - Да ничего не значит! - А старик Бимбом вчера видел, как тут парочка прогуливалась. Угадай, кто из двоих с копытцами был, а кто с дырой в башке? - Пусти меня, Барри. Мне больно. Ой! Ай!
- Где он? Где он, мать твою, дрянь ты непарнокопытная?! Что ты задумала? А ну-ка, Томми…
Дотти ахнула и заплакала.
БАМ-ММ! – вновь ударило тростью в бок баржи.
- ГДЕ ОН? – взревели гости в две глотки.
Дотти рыдала, давясь слезами.
- Я спрашиваю, ГДЕ ОН? – орали гости.
Послышались шлепки ударов и непристойные ругательства.
- Раз, два, три, четыре, пять, я сейчас иду искать! – гаркнул хрипастый. - Или тебе еще всыпать, чтобы ты меня проводила?
Люциус Малфой, все ещё шестнадцатилетний (ну, даже пусть и двадцатипятилетний) прыгнул за дверь. Он очутился во мгле, в узком душном коридорчике, но, нащупав ногой ступени трапа, ловко слетел куда-то вниз. Звякнуло железо. Он двинул плечом дверь, рванул за край борта, уцепился за скобы-ступени и выкатился под полуденное солнце, на белый сияющий песок.
Томми и Барри, громилы-переростки, нависли над плачущей Дотти, словно на карикатуре в «Пророке» («Слушание Визенгамота о перегибах в воспитательной программе Хогвартса»).
У того, что был с бритым татуированным затылком, в руках сверкала трость Люциуса Малфоя. Он поднял её повыше.
Действовал он с той удивительной скоростью, с какой обыкновенно приходится действовать в ситуациях до крайности непростых и опасных.
Котел с бурлящей рыбной похлёбкой устремился вперёд по скривлённой траектории и с медным звоном оделся на татуированную лысую голову. Похлёбка с аппетитным шипением обдала крутые плечи. Кусочки картофеля, морковные кругляшки и колечки лука разлетелись вокруг. Рыбный хвост свесился из-под края котелка, словно кокетливая ветка фиалок.
Громила взревел от боли и ярости.
Его приятель начал разворот на сто восемьдесят градусов. Люциус Малфой выдернул из слабеющих рук котлоносца свою трость и с размаху ударил кривящуюся от изумления рожу. Не опуская руки, нанёс несколько быстрых ударов. Кровь длинными полосами хлестнула на песок. Громила обеими руками ухватился за переломанный нос, ахнул и упал на колени.
Малфой увидел Дотти с занесённой в трясущейся руке сковородой. Она огрела несчастного по затылку, подарив ему истинный «coup de grace». Он упал и затих.
Малфой тем временем обернулся к бритому. Котел гудел от его воплей. Малфой поднял трость и с удовлетворением обрушил её на медное полушарие.
Долгий, мелодичный отзвук забился между бортами кораблей. Громила закружился вокруг своей оси и начал грузно оседать на песок.
Это второй ваш фик, который я читаю (первый - "Это я"), и мне он оч. нравится. У вас какой-то своеобразный стиль, позводяющий выделиться в лучшую сторону.
Значит, Дотти - это Долорес. Плохие ассоциации у меня с этим именем, но заявленный рейтинг G меня успокаивает Очень нравится стиль - повествование изобилует реалистичными деталями, даёт возможность полностью погрузиться в атмосферу последнего приключения Люциуса. Да, и название мне очень нравится. Оно вполне соответствует содержанию. Можно вопрос - а информация о данни откуда почерпнута? Или это полностью авторское? Просто чувствуется что-то знакомое, но не могу уловить...
Koziavka Первая часть была почти ангстом, а вторая прямо экшн какой- то, разительные перемены, однако . Так держать!
Koziavka пишет:
цитата:
- Ты – данни?
это существующее магическое существо или же это вашей фантазии дело? Получается Дотти- дочь красивой девушки с фотографии и её жеребчика?:) ждем продолжения.
Lecter jr Спасибо вам - что читаете :) Тата Собираюсь с силами и высылаю. Заранее огромное спасибо.
Anastasiya :))) Жалко Люциуса? :) Ой что-то мне подсказывает, что он еще зажжот.
Stupid Girl Wild Cat
Данни - оборотень из северо-англ. фольклора. Существует предание, что это потерянные души воров. Появляется в облике лошади или человека. Или осла:))) Кстати сказать, говорящий осел из м/ф Шрек мне кажется аллюзией на веселых данни.
Данни капризные и хулиганы. Но часто помогают: лечат больных ( к вопросу о дырке в голове у Малфоя), освобождают животных из капкана ( к вопросу о пикси и октопусах). Оседлать и объездить данни, если они в облике лошадки, никак нельзя. Сбросят и покалечат. Также ( в облике лошади или осла) любят заныривать под воду, чем вводят в ступор наблюдателей.
Что касается моего скромного вклада в это дело, то, конечно, я добавила густейший художественный вымысел в скромный замес фольклорных сведений. :) За что извиняюсь и прошу не принимать как достоверную информацию об этих малоизученных магических существах.
И мне понравилось. Так все реально как-то, но необычно. Интересное рассмотрение возвращения Люца. Но очень похожее на правду. Правда печальную какую-то, но а разве могло бы быть по-другому7 Кто знает... Жду продолжения!
Что касается моего скромного вклада в это дело, то, конечно, я добавила густейший художественный вымысел в скромный замес фольклорных сведений. :) За что извиняюсь и прошу не принимать как достоверную информацию об этих малоизученных магических существах.
- Ну вот, - сказала старушка, появляясь будто из-под земли, - наша похлебка. Сегодня сварила! Наш котелок. Вчера только почистила! Дотти, Дотти. Не надо было его сюда приводить.
Дотти судорожно вздохнула, выронила сковороду и бросилась к бабушке. Она приникла к старушке и начала всхлипывать, глотая воздух неравномерными порциями. Люциус Малфой придал лицу выражение надлежащей кровожадности.
- Прошу заметить, что я фактически спас вашу драгоценную внучку. - Бабушка, он спас, - сквозь всхлипы поддакнула девчонка. - Я вижу, - проворчала старушка, - а что нам теперь делать?! Куда этих вот девать? - Они меня убьют, - затрепетав, воскликнула Дотти, - они и его убьют! - Не убьют, - заверила старушка, похлопывая внучку по узкой спине.
Прозвучало неубедительно. Малфой дернул плечом.
- Вы же данни, - сказал он с нажимом. - А и чего?- вскинулась бабушка Дотти, словно Малфой ляпнул что-то оскорбительное или, по меньшей мере, неуместное. - Вы чего думаете, мы каждый день по пять пар таких вот изничтожаем? - Никто не предлагает их уничтожить, - Малфой оглядел раскинувшиеся на песке тела поверженных, - придумайте, как избавить их от лишних воспоминаний, и дело с концом. - Это всё Бимбом, старый козел, - задумчиво произнесла старушка. Её глаза недобро сверкнули из-под морщинистых коричеватых век. - Ох, я ему устрою. - Это я виновата, - провозгласила Дотти. - Ну-ну, детка, только не ты. Только не ты, - ласково произнесла старушка.
И хотя Люциус Малфой был категорически не согласен с этим опрометчивым утверждением, он не произнес ни слова. Он наклонился к бандиту и согнутыми костяшками пальцев постучал по котелку. В ответ раздалось невнятное бульканье, словно громила, воспользовавшись моментом, доедал остатки рыбного супа.
- А ну, ты, - надменно сказал Малфой, - отвечай, не то изувечу.
Суп пробулькал в ответ нечто вроде «убирайся к баньши». Люциус Малфой занес ногу и пнул громилу по колыхавшемуся пузу. Рыбный суп взвыл в глубинах котелка. Малфой повторил экзекуцию. Происходящее начинало ему нравиться.
Рыбный суп высказался в том смысле, что хотел бы узнать причину происходивших с его животом несчастий.
- Говори, кто продает палочки.
Суп позволил себе просьбу повторить вопрос. Малфой подкрепил вопрос пинком. - Палочки. Краденые палочки. Кто продает? Как его зовут?
Суп обиженно булькнул. После череды настойчивых вопросов, перемежавшихся различной интенсивности пинками, ударами и тычками, он наконец поделился с Малфоем нужной информацией.
- Отлично, - сказал Люциус, смахивая со лба выступивший пот.
Дотти и её бабушка смотрели на него с ужасом, восхищением и опаской. Дотти начала икать.
- Займитесь же ими, глубокоуважаемая леди данни, - сказал Малфой с изысканной вежливостью.
На старушку эта любезная фраза произвела магическое действие.
Дотти принесла заветную корзинку. Работа закипела.
Полчаса спустя Люциус Малфой и Дотти стояли у странного, неровно прорезанного (а то и прогрызенного каким-то голодным существом) проёма в борту баржи. Хотя, по всем законам физики, сквозь проём они должны были видеть борт другого судна, валявшегося на кладбище, видели они другое. Длинную полосу светлого песка и прибой, пустынные дюны до дальних скал и серое море.
- Посидите в укрытии пару дней и возвращайтесь, - говорила старушка, запихивая в просторный мешок связки сушёных трав, корнеплоды, булочки и какие-то банки, - тут все устроится. И с Бимбомом я разберусь!
- Мадам, - Люциус Малфой прижал руку к груди и поклонился, - примите искреннее восхищение вашим магическим талантом.
Люциус Малфой выразил признательность, поклялся беречь, уверил в своей полнейшей лояльности.
- Я не забуду вашу помощь, когда вернусь. - Да, - сказала старушка, - а уж мы вас точно не скоро забудем.
Она бросила пристальный взгляд на Дотти и подтолкнула девочку к проёму.
- Ну идите. Сохрани Мерлин и Моргана.
Люциус Малфой шагнул на пустынный берег и оглянулся. В проёме виднелось сморщенное старушечье личико. Она что-то сказала, но звук исчез, только шевелились морщинистые губы. Дотти помахала старушке рукой. Посмотрела на Малфоя.
- Вот мы на месте.
Люциус шагнул, вдохнул полной грудью просоленный воздух и подставил лицо потокам ветра. Людей здесь не было никогда. Это чувствовалось в чистом запахе, в особенной тишине.
- Там есть укрытие, - Дотти махнула рукой за дюны.
Малфой увидел крышу покосившейся лачужки.
- Ну, хорошо. Идем туда. - А мне не надо, - девочка рассмеялась, - я могу и тут побыть. - Как хочешь, - пробурчал Малфой и направился к дому.
Внезапно навалилась усталость. И взятые в аванс молодость и сила стали потихоньку таять. «Магия данни и прочих подобных недолговечна», – мелькнула сонная мысль. Он толкнул хлипкую дверь и очутился в прохладном, но чистом помещении. На полу лежала куча соломы. Малфой, чьи лучшие (он полагал, что они и правда могли бы быть лучшими при известном исходе битвы грязнокровок и истинных магов) годы прошли в куда менее санитарных условиях, опустился на солому и устало закрыл глаза.
Спал он крепко, без сновидений. Ночью поднялся ветер, он носился среди песчаных холмов, зарослей иссопа и груд плавника, вызывая море на состязание. Люциус Малфой не слышал, как, тихо скрипнув, приоткрылась дверь, и в комнату пришла Дотти. Девочка присела в ногах у спящего мужчины. В руке её горела слабая масляная лампа. Она вынула из мешка продукты и разложила так, чтобы, проснувшись, мистер Малфой увидел эту нехитрую сервировку. Кувшин с молоком, серый хлеб, кусок сыра, завернутый в ткань…
Дотти поставила лампу, наклонилась, чтобы задуть огонёк, и вдруг повернула голову, пристально разглядывая спящего. Тень от дрогнувших ресниц скользнула по бледной щеке вверх-вниз.
Жёлтые глаза смотрели внимательно и равнодушно.
Она дунула на лампу, и пламя погасло.
Утро было свежим. Пожалуй, для Малфоевых уже не шестнадцати лет – даже чересчур свежим. Он поглубже зарылся в ароматную солому и посмотрел на разложенные вокруг, точно подношения какому-то идолу, продукты. В желудке призывно заурчало.
После завтрака он выглянул из лачуги. Дотти нигде не было видно. Слегка обеспокоенный, Малфой спустился к морю. Волны набегали одна за другой, покрытые барашками пены, длинные, точно спинки гигантских морских змей.
Дотти сидела у кромки прибоя. Иногда волна дотягивалась до её блестящих копытец.
- Доброе утро, - сухо сказал Малфой.
Она обернулась. - Ага, - сказала она, запуская руку в растрёпанные волосы, - привет. - Кхм. Благовоспитанные леди в ответ говорят «доброе утро». - Да? Откуда вам знать? - Я женат на одной из них.
Дотти звонко расхохоталась: - Ой! Ну и где же она? Спорим, она не пришла вас встречать потому, что больше не хочет быть вашей женой?
Малфой поджал губы и ничего не сказал. Несомненно, данни не в первый раз видела человека, вернувшегося из тюремного заключения и оставленного своими близкими.
Несомненно также и то, что она совсем не желала его обидеть. Тем не менее, он отошел от Дотти и стал смотреть на прибой.
Бестактность девчонки не задела его гордости, но разбередила горькое, мучительное чувство. Он один, совершенно один. Что же он делает здесь?
Все, чему Люциус Малфой отдавал себя, смысла больше не имело. А поскольку большую и лучшую часть себя отдавал он не Темному Лорду, а собственной крови, идея о возможном предательстве со стороны сына и жены засела в сердце, словно нож убийцы.
Дотти вскочила на ноги и принялась прыгать через волну. Её быстрые упругие движения казались странноватыми из-за сочетания человеческой неуклюжести и животной грации.
- Извините меня. Я больше никогда не буду так говорить! Пойдемте, прогуляемся? - Куда? Она показала на дальние скалы. - Ладно, - сказал Малфой, - но ты должна научиться просить извинения как подобает воспитанной леди.
Девчонка подпрыгнула и отбежала вперед. Обернулась. Он шагал, сунув руки в карманы, прижав к боку трость, щурясь от ветра.
Дотти сложила руки рупором: - Я про-шу про-ще-ни-я!
Он невольно усмехнулся. - Громче, Дотти, громче! - Про-шу ПРО-ЩЕ-НИ-Я! – заорала она так, что чайки разлетелись с возмущённым стоном.
Он знал, что для данни всё происходящее было игрой. Только лишь игрой. Опасной и страшной, но…
- Смотрите! – крикнула Дотти. - Что?
Она подбежала ближе по широкой дуге. Люциус Малфой увидел, как она, счастливо засмеявшись, прошлась колесом. Потом шлёпнулась в лужицу на песке.
- Холодно, Дотти, - крикнул он и запоздало удивился собственному замечанию.
Что ему за дело до маленькой паршивки? Да пусть хоть утонет. Она встала на колени и обернулась. На щеке виднелась полоска влажного песка.
- Смотрите, - Дотти кувыркнулась.
Малфой не успел изумиться, осталось только залюбоваться. По влажной полосе впереди него бежала теперь ладная, стройная молодая лошадка. Почти жеребенок.
Прогулка удалась. Некогда Люциус Малфой любил лошадей. Теперь он мог вспомнить почему.
Дотти скакала вокруг него, поднимая тучи брызг из песка и морской воды. Она позволила дотронуться до шелковистой горячей шеи и даже потрепать себя за гриву. Малфой увидел поразительное сходство её глаз с глазами отца.
- Когда ты такая, ты нравишься мне больше, - признался он.
Дотти вытянула шею и переступила с ноги на ногу. Её глаза смеялись. Она отбежала вперёд, и вдруг все четыре ноги подогнулись. Она упала и неуклюже, заваливаясь в бок, кувыркнулась. Мелькнули в воздухе копытца. В волосы Дотти набился песок. Момент превращения Малфой опять упустил.
- Ну как? – она поднялась на ноги. - Очень красивая, - сказал Малфой. - Вообще? - Когда превращаешься.
Дотти надулась.
- Никогда не позволю на себе прокатиться, - сказала она через паузу. Малфой ухмыльнулся. - Какой дурак станет объезжать данни? - Но я могла бы, - возразила Дотти.
Они остановились около скального выступа, первого в череде скал, разрезающих берег.
Люциус Малфой посмотрел в золотистые глаза.
- Никогда и никому не позволяй, - сказал он.
Девочка молча смотрела на него.
- Возвращаемся? – Малфой обернулся.
Далеко-далеко на светлом песке темнела тушка заброшенной баржи.
В волшебных убежищах совсем недолго заблудиться, пропасть, забраться так далеко, что не будет возврата. Кажется, что отшагал всего четверть часа, а обратный путь уже скрылся во мгле.
Всё это получило неожиданное развитие. Чем дальше читаю, тем больше понимаю, что автор уводит нас совсем не в те повествовательные дали, куда смотрела я сама. Но не то чтобы мне это не нравилось
Ммм... Знаете, а ведь здорово. Существо, оборачивающееся лошадью. Это внове. И это интересно. И, наверное (я еще не решила, правомерно ли здесь употребить это слово), красиво.
Koziavka,
Спасибо за минуты (ах, как бы хотелось, чтобы это были часы!) удовольтвия!
Мне эта работа напоминает каки-то английские повести Не знаю почему. Хороший стиль.
ага, мне тоже, наверное, потому что параллельно их и читаю =)). А стиль и правда интересный, просто он не похож на большинство в котором фики пишутся:))
Koziavka, у вас просто замечательный язык! Описано все очень реалистично - читаешь и как будто видишь все перед собой. А удовольствие получаешь , как от художественной литературы высшего класса! Настроение рассказа слегка грустное, но настолько хорошо написано, что хочется читать еще и еще!
ага, мне тоже, наверное, потому что параллельно их и читаю =)). А стиль и правда интересный, просто он не похож на большинство в котором фики пишутся:))
Точно, совсем не похож на фиковский язык, это придает изюминку. Вот.
Точно, совсем не похож на фиковский язык, это придает изюминку. Вот.
Я бы сказала изюмище. Koziavka Мне очень нравится ваша манера изложения. Очень рада, что продолжение более оптиместичное. Да и от прежнего Малфоя в Люциусе осталось не так уж мало судя по развитию событий. Или это только иллюзия?
Дотти обогнала его и оглянулась. Люциус Малфой с неудовольствием заметил, что любуется её ладной худенькой спиной и линией скул, и нежным, спрятанным под взлохмаченными вихрами, ухом.
- Пойдемте скорее, - крикнула она, - проход может закрыться.
Люциус ускорил шаги. Его подошвы вязли в песке, а баржа приближалась удручающе медленно. Но вот показались дюны, кустики иссопа и морского овса и крыша хижины. Они пришли.
Дотти ринулась вперед, но остановилась, дожидаясь Малфоя. Тот подковылял к девочке, стараясь держаться с молчаливым достоинством, и первым просунул голову в проход.
Люциус достаточно получил уроков за всю свою жизнь, чтобы не доверять тишине и темноте. Вот и теперь он пристально вглядывался в вечерние тени, вслушивался в шорох песчинок и вой ветра. Дотти сунула голову в проход вслед за ним.
- Ш-ш-ш, - Малфой кивнул ей на подозрительную тень, и в тот же миг тень зашевелилась. - Ха, - сказала тень, - ну теперь-то никто не посмеет с тобой связываться. Они что, думали, самые умные на побережье? А этот белобрысый козёл, - Малфой услышал звук плевка, - у меня еще спляшет джигу. На углях. - Точно, - пятно темноты отделилось от стены и прошествовало прямо под носом у Малфоя. От пятна пахло рыбным супом и дешевым джином. - Молодец, Томми, - сказал старческий дребезжащий голос, - я же говорил, у них тут спрятано кой-чего. - Да, - ворчливо отозвался гнусавый голос, - только хрен отыщешь. - Я ищу, - взвизгнул старичок и, словно в подтверждение его слов, из полумрака в лицо Малфою и Дотти полетели штопаные панталончики и скомканные сорочки.
Дотти сдавленно ахнула. Люциус Малфой не стал размышлять, просто положил руку на горячие маленькие губы и зажал со всей силы. Дыхание девочки потерялось где-то на полпути к его ладони. Дотти слабо дернулась. Люциус решил, что проверит, не свернул ли ей шею, как-нибудь в другой раз. Он притянул Дотти к себе. Краем глаза заметил, как широко раскрытые глаза скосились на проем в борту. Он сжимался.
Малфой утянул девочку назад, на пустынный берег. Не тут-то было. Дотти, казалось, обрела нечеловеческую силу. Она ударила Люциуса по ноге.
Он пискнул. Все-таки удар острым копытцем под коленную чашечку не так-то просто снести без эмоций.
Люциус продолжал зажимать Дотти рот, когда она поволокла его к проходу. Борт баржи стягивался, как стремительно заживающая рана. Люциус пыхтел и отбивался.
Дотти, в свою очередь, отчаянно лягалась и билась в его руках. Проход сжал их за плечи и попытался вышвырнуть прочь.
Дотти вкатилась в баржу первой. Малфой - следом, ободрав плечо, по пути прикинув, не сломал ли он девчонке челюсть и сможет ли это послужить компенсацией за явно переломанную коленную чашечку.
Боль гудела в голове. Дотти наконец высвободилась от захвата и побежала по трапу наверх. Стук маленьких копыт отдавался у Люциуса Малфоя в ушах, рождая бордовые вспышки.
Он упал на колено, поднялся и устремился следом за девчонкой.
Баржа опустела. Пока они боролись у закрывающегося проёма, непрошенные гости ушли. Повсюду царили следы торопливых и не очень-то тщательных поисков.
Томми, Барри и их гнусный пожилой дружок опрокинули горшки с цветами и расшвыряли нехитрое бельецо по комнатам. Они переломали то, что осталось непереломанным в кроватях, разбили посуду и расколошматили фотографии.
На разодранной почти пополам карточке с плохо скрытым отчаянием улыбались мама и папа Долорес Данни.
Дотти взвыла по звериному. Малфой содрогнулся.
Девочка упала на колени и принялась, обдирая пальцы, собирать осколки стекла и обрывки семейных портретов. Люциус Малфой попятился, споткнулся и едва не упал. Опустив глаза, он увидел, что ботинок увяз в земле, просыпанной из разбитого цветочного горшка.
Малфой потянул ногу вверх, и нога стукнулась обо что-то твердое. Наклонившись и концом трости разбросав землю, он увидел тусклый блеск аккуратно выложенных по серебру жемчужин.
Он поднял шкатулку. Дотти сидела спиной и раскачивалась, всхлипывая и подвывая. Люциус нажал на крупную розовую жемчужину, и крышка шкатулки мягко откинулась.
Внутри, на перламутровой изнанке, лежали несколько галеонов, кнаты и смятые маггловские бумажные деньги. Люциус тряхнул шкатулку, чтобы привлечь внимание Дотти, монеты зазвенели, но та и ухом не повела.
Он достал деньги и, не пересчитывая, сунул в карман. Дотти вскрикнула и уронила голову на руки. Её трясло крупной дрожью.
Люциус Малфой отвернулся и торопливо выскочил из комнаты, спустился по трапу и очутился на песке возле баржи. Опрокинутый вверх дном котелок напоминал о том, что Доттин бывший приятель сбросил-таки тяжкую ношу. Люциус вздохнул. Песок был изрыт следами подошв и разбросан кучками тут и там, словно пытливые головорезы вели тщательные, хотя и неумелые раскопки. Печурка валялась на боку, огонь в ней погас, угли высыпались.
Люциус бесцельно поддел носком ботинка несколько угольков. Из глубины баржи доносился протяжный, приглушенный, отчаянный вой.
Малфой пожал плечами. С вечернего неба, не мигая, смотрели на него первые звезды. Дотти выла, демонстрируя широкий диапазон гортанных, совершенно лишенных человеческого, возможностей своей юной глотки.
Малфой, пригнувшись, на ощупь пробрался к противоположному выходу. На краю кладбища барж вой Дотти был почти не слышен. Темнота стекала по песку к кромке волн.
Люциус Малфой ускорил шаги и вскоре достиг узкой улочки на краю поселка. Тусклые фонари проливали унылый свет на не менее унылые проулки, переполненные мусорные баки и сломанные заборчики. Малфой внимательно и методично читал адреса. Он искал продавца краденых волшебных палочек.
С мальчишкой-велосипедистом ему повезло. За скромное вознаграждение он показал Малфою дорогу и даже любезно вызвался сопроводить. Вскоре Люциус уже стоял над кряжистым одноруким типом и брезгливо кривился, слушая откровенное вранье и хвастовство. «Мои друзья там», - многозначительно говорил Люциус, и у типа наливалась кровью толстая шея.
- Да, - говорил он и подобострастно кивал, - парни за нас всех страдают. Через то я и… - Через то, любезнейший, не покажете ли мне ваш товар?
Любезнейший достал из сундука несколько волшебных палочек.
Скривившись, Малфой выискивал еле видные трещинки и, для тренировки, бросался несложными заклинаниями. Через полчаса вся грязная кухонька однорукого была усыпана мукой и залита патокой, осколки разбитой посуды хрустели под ногами, а Люциус Малфой все еще не определился с выбором.
Однорукий шевелил пальцами единственной руки и жалобно посматривал на остатки посуды. Одна полка покосилась. Масло из горшочка капало на стол.
Люциус Малфой взял палочку и вновь начал задумчиво крутить её в пальцах. У однорукого сдали нервы. Он сбил цену вдвое и с облегчением обнаружил, что подозрительный гость перестал сосредоточенно хмуриться.
Ударили по рукам, и Люциус не без гордости продемонстрировал свою трость. Однорукий вздрогнул, забормотал что-то насчет того, что «всегда сочувствовал нашим, чистокровным». Малфой нехорошо ухмыльнулся.
Четверть часа спустя он стоял на грязной улочке, сжимая в руке готовую трость.
Он зашагал в обратном направлении. Фонари становились все более тусклыми. К немалому своему изумлению и досаде Люциус Малфой обнаружил, что стоит, вглядываясь во тьму вокруг кладбища барж. Ноги сами привели его сюда. Он недовольно фыркнул.
Освещая себе путь, он пробрался сквозь дырявый катер и очутился на песочном пятачке. Здесь было тихо, темно, ничего не изменилось. Из-за туч вышла луна и залила мертвенно-серым светом бока баржи и холодную печурку. Малфой, проклиная себя, поднялся по трапу и осторожно заглянул в каюты. Спугнутые светом морские докси брызнули во все стороны. Дотти так и сидела на полу, опустив голову.
- Долорес, - строго сказал Малфой. Голос прозвучал комично и пискляво. Он кашлянул.
- Долорес, идем отсюда. Они вернутся.
Дотти тихо вздохнула. - Пойдем, - сухо сказал Малфой, - уже ничем не поможешь. Не надо дожидаться беды.
Девочка молчала. Он подошел и набросил на её плечи поднятую с пола кофточку. И решительно потянул вверх. Дотти повисла у него на руках, словно кукла. Она была не тяжелой, но держать было неудобно.
Малфой выругался, долго, сложно и от души. Дотти слабо всхлипнула.
- Иди своими ногами, - приказал он. Дотти пробормотала нечто окорбительно-непристойное.
- Выйдем отсюда, и промоешь рот, - сказал Малфой с угрозой. Дотти выразила особое пожелание насчет того, куда ему следовало бы направиться.
Малфой скрипнул зубами и сдержался, чтобы не ударить данни. Он тащил её к двери и пока что не мог позволить себе отвлечься на побои.
- Ну же, Дотти, - говорил он с притворной лаской, стаскивая девочку вниз по трапу, - идём. Нужно уходить.
Её тонкие косточки смущали Малфоя, но не настолько, чтобы не ухватить девочку за загривок и не помогать себе легкими пинками. Дотти только слабо постанывала. В конце концов он уронил данни на песок и ухватился за собственный левый бок. В боку кололо. Сердце прыгало где-то в районе гортани.
Дотти поднялась на ноги и стояла, пошатываясь. При виде опрокинутой холодной печурки из широко раскрытых глаз девочки брызнули слезы. Малфой схватил Дотти за руку и поволок к выходу. Она плакала беззвучно и горько.
В «Ночном рыцаре» Малфой провел её к дальним закуткам и затолкал за грязную занавеску. Кондуктор потребовал оплаты «за вас, сэр и вашу данни», и Малфой в ярости поджал губы.
Опустив глаза, он увидел, что из зеленых брючин торчат нахальные копытца. Чехольчики, вероятнее всего, свалились с ног Дотти, когда Малфой тащил девчонку прочь от разоренной баржи.
Люциус Малфой вздохнул и провалился в глубокий, полный недобрых предчувствий и жестокой мизантропии сон.
Koziavka Спасибо большое за продолжение, надеюсь, что следующий кусочек не придется так долго ждать, а то впечатление не то будет. Вот ты увлекаешься текстом, а тут раз и конец... нехорошо
Вот ты увлекаешься текстом, а тут раз и конец... нехорошо
а нам все сразу подавай!:))))
Koziavka У меня, на мгновение, возникла странная мысль, что на найденные деньги Малфой купит Дотти рамочку для фотографии Не в его характере всякие такие нежности:))))
Взъерошенная сова влетела в форточку на полном ходу автобуса и принялась нарезать круги, высматривая жертву среди пассажиров. Пассажиры «Рыцаря» лениво и опасливо отмахивались. Сова ухнула над прикорнувшим на самом краю постели Люциусом и брезгливо выронила письмо из лап.
Конверт ударил Малфоя по носу. От бумаги пахло духами «Нарцисс».
Люциус вначале втянул ноздрями запах, а уж затем, с несвойственной ему горячностью, принялся вскрывать конверт. Он не видел, как Дотти проснулась и приподнялась на локте, наблюдая за ним с грустным вниманием. Её носик едва заметно дернулся. Аромат «Нарцисс» стремительно распространялся по салону.
«Уважаемый супруг, - было написано изящным почерком на тонком розовом пергаменте, - я получила известие, что Вас выпустили на свободу. Смею надеяться, что неотложные дела, накопившиеся за эти годы, все же не позволят Вам совершенно забыть о моей скромной персоне. Некоторые вопросы требуют Вашего присутствия и скорейшего решения. Уверяю Вас, это не займет слишком много Вашего драгоценного времени.
Остаюсь с почтением, надеющаяся видеть Вас в Малфой–Мэнор в течение недели,
Ваша супруга, Нарцисса Малфой».
Окончив чтение, Люциус положил руку на левую сторону груди. Ледяной тон письма его оскорбил. Но сквозившее за строками презрение, скупое, словно подаяние попрошайке, оскорбило сильнее. Хотя сильнее уже было некуда. Он скомкал благоухающий цветами пергамент и скрипнул зубами.
Одновременно с зубами мистера Малфоя заскрипели тормоза «Ночного рыцаря».
- Рочестер! Рочестер! Кто тут до Рочестера! – возопил кондуктор.
У дверей автобуса случилась небольшая давка. Лохматому гоблину отдавили ногу. Бездомные призраки выли, не досчитавшись сумки в багаже.
Люциус Малфой оглянулся на Дотти и ощерился.
- Прикрой эти свои, - он злобно ткнул пальцем в копытца, - чем ты только думаешь.
Дотти молча поджала ноги.
- И нечего так смотреть, - с нарастающим раздражением проговорил Малфой, - юная леди, вы сами во всем виноваты. - Вы поедете к ней? – спросила Дотти.
Люциус Малфой поперхнулся ответом и, подумав, сделал вид, что занят чисткой ногтей.
Вскоре они с данни стояли на автобусной остановке в малоприятной компании привидений. Привидения продолжали пересчитывать багаж, каждый раз приходя к новому выводу и отчаянно ругаясь. Рассвет мягко разливался над кромкой леса. Дотти зевала и тёрла глаза. Люциус показал ей на домики невдалеке.
Они уселись за столик кафе, и Малфой уткнулся в заляпанный лист меню. Дотти клевала носом. Сделав заказ, Люциус посмотрел в окно на пустую улочку. Где-то рядом прогрохотал поезд.
- Я не хочу есть, - сказала Дотти, проснувшись. - Не капризничай, - отрезал Малфой. – Я не твоя бабуля. Уговаривать не буду. Не знаю, когда ты в следующий раз поешь.
Дотти опустила глаза. Люциус допил отдающий размоченным тряпьем кофе и вышел из-за столика.
- Вы куда? – вскинулась девочка. - Не твоё дело, - бросил он.
Маленький хозяин гостиницы посмотрел на него поверх очков. Его костлявые лапки сжимали ключи, словно величайшую драгоценность.
На стене за стойкой, заботливо убранная под мутноватое стекло, висела «Благодарность за вклад в борьбу со сторонниками Темных Искусств».
Люциус с успехом сохранял невозмутимо-вежливое выражение лица. - Вы, значит, не один? - Нет, - Малфой потрогал подбородок, - со мной девочка, данни. - Номер магической регистрации у неё какой?
- Не слышал о такой, - надменно сказал Малфой. - Надо слышать. - Я плачу вам деньги, вы даете мне комнату. Не понимаю… - с раздражением начал Малфой, но хозяин его прервал. - А если по её вине что-то случится? Мозгов у них маловато, а магия сильная. Во всем требуется порядок, если вы меня понимаете.
Люциус пожал плечами. - Там, где я её подобрал, никаких номеров не было. - А кто поручится, что она вас не заколдовала? Что деньги ваши тоже не наколдованные?
Малфой картинно вздохнул. Вынул из кармана бумажные купюры.
- Возьмите маггловские, если не верите магическим. - У вас что же, предубеждение против маггловской валюты? – с радостным подозрением поинтересовался хозяин гостиницы. - Нет, - Малфой в тоске уставился на «Благодарность». - Я-то возьму, да только с вашей этой данни… О них много нехорошего говорят. Хитрые твари. - Не вам судить. И, - неожиданная мысль вспыхнула в мозгу Малфоя, - вы что же, имеете предубеждение против существ низшего порядка?
- Я… Нет… Нет, - сказал он ошеломленно, - никогда! - Так в чём дело? - Ни в чём.
Ключ звякнул о стойку. Малфой взял его двумя пальцами и посмотрел хозяину в переносицу.
- Вам следует более терпимо относиться к этим существам, - сказал он с нажимом. - Да, - пробормотал его собеседник, хватая лапками воздух над стойкой. – Добро пожаловать, мистер… м-м-м… Мистер? - Не вижу повода заводить столь близкое знакомство, - ледяным тоном произнес Малфой.
Он вышел на крыльцо, недобро усмехаясь. «Она вас заколдовала! Ой!» - произнес издевательски. Раннее утро уступало место позднему. Впрочем, и одно, и другое в этом городке не отличались привлекательностью. Слабый ветерок гонял по улицам бумажные стаканы и раскачивал пыльные деревца. Лицо Малфоя все еще хранило зловещую ухмылку, но она уже превращалась в изумленную гримасу.
Он неожиданно вытащил и поднес к лицу горсть кнатов. Раздраженно тряхнул. Принялся хлопать себя по карманам, словно по старой памяти выискивая заплутавшую азкабанскую блоху.
Затем сорвался с места и едва не побежал.
Во всяком случае, в кафе, где Дотти спала, сунув нос в недопитый чай, он влетел на гораздо большей скорости, чем набрал у крыльца гостиницы. Он схватил Дотти за шкирку и потряс.
Официантка, сонная и неопрятная, с изрытым оспой лицом, раскрыла рот. Малфой опрокинул тарелку, и лимонный кекс, в чёрствости не уступавший кирпичу, закружился на грязном полу. Дотти открыла глаза, слабо взмахнула руками.
- Что? – зашипел Малфой, - что сделала твоя бабка? Проклятая старуха! Что это она сделала? С чем? Какую вещь она заколдовала?! Рубашку? Деньги? Что? Я всё равно узнаю! Я всё узнаю, ты меня слышишь? Я ВСЁ УЗНАЮ!
Дотти заморгала. Не дав ей опомниться, Малфой потащил девчонку к выходу. Официантка что-то пробубнила, Малфой не услышал. Он тряс Дотти так, что ткань майки жалобно трещала.
- Это же колдовство. Я бы никогда не вернулся, НИКОГДА бы не взял с собой грязную, тупую, вонючую тварь с копытами. «Присматривайте за Дотти», - так она сказала? А? Говори сейчас же. - Что говорить? – всхлипнула Дотти. - Что она заколдовала?
Дотти захныкала. Он ослабил хватку, позволив копытцам коснуться тротуара.
- Вас, - просто сказала девочка, - она же не знала… - Тьфу, - сказал Малфой, переводя дух, - грязные, мерзкие, хитрые твари. Да кого вы вздумали перехитрить? - Бабушка просто хотела меня защитить. Вы ведь чужой. Вы не из наших. Она вас не знала, - пропищала Дотти, - она сделала на всякий случай. Чтобы вы не могли меня обидеть и защищали. Только там. На берегу. Она просто… Не знала, - упавшим голосом закончила девочка. - Ах, не знала? – Малфой поперхнулся от злости и замолчал. - Теперь её нет, - всхлипнула Дотти, - и вы… Ох, да какая разница!
Она отвернулась и с плачем побежала прочь. Малфой только руками развёл. Хорошо, если она не вернётся.
Он не слишком удивился, обнаружив, что припустил рысцой вслед за девчонкой. Но и не слишком обрадовался.
Дотти резко остановилась. Когда Люциус подбежал, она вскрикнула и бросилась ему на грудь. Дотти тряслась в рыданиях, а Малфой шевелил пальцами над её плечами, будучи не в состоянии ни унять внезапную, хотя и вполне объяснимую, истерику данни, ни оторвать от себя тонкие руки. Наконец, неловко переступая, он сумел сдвинуть девочку с места, и она, так и не отцепившись от него, послушно побрела в сторону гостиницы.
Два дня спустя Дотти устроила большую стирку и отобрала у Люциуса рубашку и брюки, вогнав того в сильнейшее смущение. Завернувшись в одеяло, как в тогу, он бродил по затхлому номеру и разглядывал трещины в штукатурке и паутину по углам.
- Оно быстро высохнет! – крикнула Дотти из закутка, служившего им ванной комнатой.
Люциус промычал что-то неодобрительное.
- Что? – она выглянула из-за развешенных на протянутой веревке брюк. - У нас проблемы материального характера, - смутно пробормотал Малфой. - А? Чего? - Нам нужны деньги, Долорес Данни. - Да, - сказала Дотти обескуражено, - я сегодня ещё не ела. И вы. - И я, - не без горечи подтвердил Малфой, - это всё, что вы с бабушкой накопили? - Да, - сказала Дотти. - Ужасно, - сказал Малфой.
Они замолчали. Дотти принялась с остервенением греметь тазиком и лить воду. Малфой куснул ноготь.
- Ты могла бы мне помочь, - наконец произнес он.
Дотти молча выглянула. Она крутила в руках мокрую рубаху Малфоя.
- У хозяина этого клоповника водятся галлеоны, - сказал Люциус, выдержав её испытующий взгляд. - Он меня не любит, - сказала Дотти. - Не доверяет, - поправил её Малфой.
Дотти кивнула.
- Ты само очарование, когда захочешь, - упрямо проговорил он. - Да? Правда? – девочка вытянула шею. Её будто нарисованные запятыми брови поползли вверх. - Да, - сказал Малфой, - и… Ты же умеешь втереться в доверие. Вот ко мне втёрлась. Ещё как. - Это другое, - насупилась Дотти. - Не вижу разницы, - честно сказал Малфой.
Дотти шмыгнула носом. - Вы же не собираетесь его?.. - Нет, - холодно сказал Малфой, - почему тебе такое пришло в голову? - Нет, я… - Дотти смущенно спряталась за висящей одеждой.
Когда она появилась вновь, Малфой на мгновение утратил дар речи. Дотти взлохматила свои непослушные волосы, чем-то ярким намазала губки и щеки, и широко распахнула наивные глаза. На него смотрела девочка-цветок, нежная и беззащитная наивность, которую хотелось, во-первых, умыть, во-вторых, причесать, а в- третьих… М-м-мнэ… Малфой слышал о подобных случаях морального падения, но предпочел не додумывать мысль до конца. Он опустил взгляд к копытцам.
Дотти стыдливо переступила с ноги на ногу и шумно вздохнула.
- Блестяще, - сказал Малфой наконец, - просто блестяще. Отвлекаешь дурака, а я беру на себя кассу. Мне нужно не менее получаса. Говори и делай что угодно. - Да, - сказала Дотти, - попробую.
Малфой ободряюще закивал.
Хозяин гостиницы навесил на замок кассы какую-то слабую защиту. Впрочем, Малфой быстро справился. С крыльца доносилось щебетанье Дотти.
- Это неправда, - говорила она нежным и певучим голоском, - просто о нас такое насочиняют! У вас здесь так уютно и чисто. Честное слово, я никогда не видела…
Малфой смахнул с бумаг таракана и пересчитал наличность. Во всяком случае, на то, чтобы без проблем убраться из паршивого городишки, хватало.
- Да? – Дотти засмеялась, - а по-моему, вы так замечательно справляетесь! Но, наверное, скучно целый день стоять там, за стойкой? Нет?
Малфой услышал серебристый смех и скривился. В-общем, девчонка могла бы уже и остановиться, прекратить нести всю эту лживую чушь. Он захлопнул кассу и вернул защитное заклинание. Ещё раз проверил следы. Сбил таракана со стола лёгкой вспышкой, и Дотти громко и картинно чихнула. Это был знак.
Люциус Малфой ретировался в номер. Натянул мокрую одежду и начал рассовывать деньги по карманам, когда явилась данни.
- Всё в порядке? - Угу, - Дотти тряхнула волосами, - тот ещё дурак! - Я так и подумал. - А моё? – стеснительно спросила она. - Что – твоё? - Моя доля? - Ну, - сказал Малфой, - видишь ли, в нашем вынужденном союзе я, полагаю, играю главенствующую роль. Хотя бы потому, что… - Обманщик, - сказала Дотти с горечью.
Малфой подошёл к девочке вплотную. Он наклонился, ощутив нежный запах от волос, и заглянул данни за спину. Одну ладонь Дотти держала в заднем кармане штанишек. Он взял запястье двумя пальцами и потянул. Дотти зажмурилась. Малфой вытащил ладонь девочки. В ней были зажаты древние карманные часы в посеребренном корпусе. Массивная цепь тянулась к карману зеленых брючек.
- Обманщица, - сказал Малфой. - Я отдам, - пробормотала Дотти, - возьмите. Это вам. Правда, вам.
Люциус засмеялся и взял часы с раскрытой маленькой ладони. - На первый раз прощаю, - милостиво объявил он.
Виндзор встречал их дождём. Едва они вышли из вагона поезда, как оказались промокшими до нитки. Они побрели по улочкам в поисках гостиницы, и Малфой сквозь шум дождя слышал, как урчит у девчонки в животе. Дотти мужественно молчала, следуя за Люциусом словно тень.
К вечеру у неё поднялась температура и начался сильнейший кашель. Малфой пришёл в самое скверное расположение духа. Оставив Дотти лежать в тесном, кишащем докси, со вздыхающими за стеной боггартами, номере местной гостиницы, он отправился на поиски лекарства.
В переулке, отходящем от Хай Стрит, он разглядел мутное окошечко аптеки. Колокольчик над входом звякнул едва слышно, будто дождь замочил даже звуки, зато громко захлопала крыльями древняя, пыльная сова. Из двери за прилавком выглянул сонный продавец.
- Мне нужно зелье от простуды. Кашель, температура. - У вас? – поинтересовался продавец. - Нет, - терпеливо сказал Малфой, - у одной юной особы. - Есть анисовый сироп, - грустно сообщил продавец. - Так давайте его. - Есть супермощное зелье от кашля, - меланхолично продолжал продавец, - и пастилки Морганы.
Малфой начал терять терпение. - Мне нужно лекарство от кашля и жара. Вы не могли бы подать все? – внятно проговорил он. - А кто у вас болеет? – с грустью спросил продавец.
Люциус вздрогнул от злости. - Я же сказал, - сквозь зубы прошипел он, - юная о… - Домовик? Человек? Возможно, что… - А, - сказал Малфой, - понятно. Данни. Кхм… Собственно, она данни. - Данни?! – переспросил продавец. - Ну да. Что такого?
Продавец фыркнул. И ещё раз. И, надув веснушчатые щёки, ещё раз, громче и нахальнее. Малфой нахмурился.
- Послушайте, - с угрозой начал он. - Ха! – вскричал продавец, - нет, вы послушайте! Данни? Данни! Да ничего я вам не продам. - Я не ослышался? – зашипел Малфой. - Да, - радостно сказал продавец, - то есть, нет! Не ослышались. Данни. Ха-ха! Данни не нужны наши сиропы и зелья. Это же… это же данни. Мистер, вы никогда не видели, как лечат данни? - Нет, - надменно сказал Люциус. - Они никогда не пьют наших зелий. У них есть свои. А если уж на то пошло, то и зелье им не нужно. - Что вы имеете в виду? - Если они сами не сварят свои зелья, то могут вылечиться, если побродят пару деньков на воле. Пощиплют траву, понимаете… Понимаете, о чём я?
Малфой выдавил из себя улыбку. - Спасибо, - сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. - Не за что, мистер! - крикнул неизвестно чем ободренный продавец.
Люциус Малфой наклонился, чтобы потрогать лоб девочки, и едва не отдёрнул руку. Дотти буквально источала жар. Губы её потрескались. Глаза были закрыты, словно Дотти спала. Однако она пошевелилась, когда Люциус положил ладонь на её лоб. Он отвел влажные от пота пряди в сторону и с легким недоумением отметил, что чувствует нечто вроде тревоги. Дотти открыла слезящиеся глаза.
- Долорес, - сказал Малфой, - ты заболела. - Да, - она улыбнулась, - извините. - Ты горишь. - Да, - повторила она, и, подумав, добавила, - я хочу пить. - Сейчас, - Люциус поднялся и просунул руки под лопатки и колени девочки.
Он поднял её, чувствуя легкость и жар, и вынес из номера. Спускаясь по узкой скрипучей лестнице, он разглядывал Доттину нежную щеку, покрытую нездоровым румянцем. Дотти закашлялась, когда он вынес её под дождь и осторожно опустил на заросший газон.
- Сможешь превратиться?
Девочка внимательно смотрела на него сквозь пелену дождя. Малфой поёжился. Было очень холодно.
- Да, - сказала Дотти, - я скоро вернусь. - Рассчитываю на твоё благоразумие, - откликнулся Люциус.
Одной частью души (если у Люциуса Малфоя имелось в наличии то, что можно было обозначить словом «душа») ему очень не хотелось отпускать её одну в дождливую ночь, неизвестно куда и зачем. Другой частью он желал, чтобы Дотти ускакала прочь в прямом и переносном смысле и, разумеется, больше не возвращалась. В этом (невероятно счастливом) случае он оказался бы избавлен от магических пут совершенно легальным образом.
Он вернулся в номер, выжал пряди волос над ржавой раковиной и развесил одежду для просушки.
Утром раздался неприлично радостный стук в дверь. Натянув брюки и протирая глаза, Малфой открыл. Дотти прыгнула ему на шею и засмеялась.
- Вставайте, вставайте! Вот и я, - она потерлась носом о щетину на его щеке и фыркнула.
Люциус отстранился, скрывая разочарование.
- Ты, - сказал он. - Как ты себя чувствуешь? - Я почти здорова, - Дотти несколько раз напоказ кашлянула и хихикнула. - Это отличная новость, - печально сказал Малфой.
Продолжение просто шикарное. Про письмо от Нарси очень понравилось. Интересно будет посмотреть на приезд Малфоя домой, если конечно он порадует нас таким действом:)
Необычно и стильно. Читаешь и прямо веришь, что остались ещё вот такие неурбанизированные уголки, где магглы живут бок о бок с волшебным народом. Поначалу раздражали кое-какие довольно распространённые в дешёвых энгстовых фиках моменты: лишение Малфоя волшебной палочки, размолвка с семьёй, но у вас они гармонично вписываются в общую картину (к тому же с семьёй, возможно, тут ещё не так просто…).
Девочка закружилась вокруг него, приплясывая от восторга.
- Посмотрите лучше, что я принесла! – крикнула она.
Люциус вынужден был посмотреть. Целый дождь золотых монет, каких-то побрякушек, брошей и колец просыпался ему под ноги. Дотти захихикала и протянула Люциусу полные пригоршни драгоценностей.
- Мерлин мой, - только и смог вымолвить Малфой.
Образ лошади, грабящей ювелирный магазин, был так вызывающе абсурден, что Люциус утратил дар речи. Зато Дотти не утратила. В самых залихватских выражениях она принялась описывать, какие роскошные лавочки имеются тут, совсем неподалеку, и как Долорес Данни и мистер Малфой, такие умные и ловкие, сказочно разживутся, если наведаются туда ещё разок – конечно же, вдвоём.
Она схватила сережки с изумрудами и приложила к своим ушам.
Сделанные в виде змеек, кусающих ограненные камни, серьги, без сомнения, были неплохи, но совсем не подходили для маленьких ушек данни. Люциус поджал губы. Дотти подскочила к зеркалу и принялась корчить рожицы, прикладывая к себе то одно, то другое украшение.
- Всё это ворованное, - наконец проговорил Люциус.
Дотти фыркнула. Собственно, нелепость этого обвинения после всего, что они пережили, была ясна и ему самому. Сохраняя брезгливую гримасу, он поднял с пола несколько блестящих брошек и монетку.
- Как ты это сделала? – Люциус перешёл на деловой тон.
Дотти объяснила. Малфой слегка покраснел, но взгляда не опустил.
- … так что я буду набивать сумки, а вы только заговаривайте ему зубы. Он грязнокровка, - сказала Дотти с презрением, - они не умеют охранять.
Спустя полчаса Люциус рассматривал драгоценные камни через мутное стекло витрины, а продавец, пыхтя, снимал коробки с верхних полок.
- Посмотрите ещё вот на это, - сказал продавец, извлекая из коробки пропылённый бархатный футляр. – Двести лет магии, зарядка не требуется. Слышали… - он сморщил нос и чихнул. - Простите. Слышали о поясе верности Джиневры?
- Я понимаю, - сказал продавец, - вы не думаете ни о чём таком, в этот, можно сказать, счастливейший день…
У него было круглое, розовое, как у младенца, лицо и маслянистые глазки. Он был такой же ошибкой Создателя, как утконос или шотландский пирог с рубцом, и Малфой сожалел, что не сможет применить какое-нибудь из заклинаний прошлого. Что-то, что заставило бы продавца брошей и колец стонать и корчиться на пыльном полу. Долго. Очень долго.
Люциус откашлялся и сказал: - Да-да. Покажите-ка, что там у вас.
Он даже попытался сально хохотнуть, но вышло так пугающе, что Люциус решил больше не повторять попыток. Продавец скатился со стремянки, и коробки рухнули на прилавок. - Посмотрите и на эти кольца! – проникновенно сказал продавец.
Малфой посмотрел.
- Ах, - сказал нежный голос у него за спиной, и прежде, чем Люциус успел обернуться, маленькая ладонь легла на его плечо. И тотчас прикосновение исчезло. - Ах! Это вы? Действительно вы? Я поверить не могу.
Люциус обернулся.
Девушка с блестящими черными волосами смотрела на него, неловко улыбаясь. В холодном взгляде тёмно-синих глаз он увидел страх.
- Я, - сказал он, - а кто вы? Мы знакомы? - Мерлин мой, - девушка всплеснула руками, слабая улыбка исчезла с лица, - я ведь совсем забыла, что прошло столько лет! Я-то вас помню … А вы меня? Я Панси, - она дотронулась пальцем до ворота своей мантии, - моя фамилия была Паркинсон. Вы и мои родители… - Как же, - сказал Люциус, - разумеется. Рад встрече, мисс Паркинсон.
Он протянул руку, чтобы пожать узкую ладошку Панси, но девушка в странном смятении отшатнулась.
- Я, - сказала она, не отводя взгляда, - я теперь миссис. И мы… То есть я… Я хочу сказать, разве вы не знаете? - Нет, - твёрдо сказал Люциус, - не знаю. - Теперь я миссис Драко Малфой. - Понятно, - сказал Люциус.
Он повернулся к коробкам и с горячим интересом принялся рассматривать драгоценности.
- Что это за камень? – обратился он к продавцу. - Мистер Малфой, вы извините меня… нас… Я могу услышать… - Без всяких сомнений, извиняю. Полагаю, мои поздравления несколько запоздали? И нет смысла вам их передавать? Это речной жемчуг? - Отборный! Русалки Хуан-Хэ, - торопливо сказал продавец, - продают его нашим поставщикам. - Всё же я чувствую вину, - сказала Панси. - Совершенно излишне с вашей стороны, - сказал Люциус. - Что вы здесь делаете? Нарцисса… я слышала, что… - Я выбираю подарок, - сухо ответил Люциус.
Панси замолчала и принялась разглядывать застежки для мантий.
- Вот, - продавец жестом фокусника вытащил из коробки стеклянную шкатулку, - думаю, уж это-то ваша невеста не сможет не… - Невеста? – Панси вскинула голову.
Взлетела и упала на чистый высокий лоб густая чёлка.
Люциус невозмутимо взял шкатулку из потных ладошек продавца.
- Это… м-м-м… дело семейное и даже личное, - проговорил он, когда молчание стало затягиваться.
Панси издала какой-то звук, похожий на смех и возмущённое кудахтанье одновременно.
- Мистер Малфой, вы полны сюрпризов! Ваша семья ждёт вас, а вы… - А я? – благожелательно подсказал Малфой. - Не знаю, - Панси перевела дух, - я не судья вам. Но вас ждут… ждали… И ваша супруга, позволю себе напомнить… - Не трудитесь, – добродушно ответил Люциус. - Да, - Панси с вызовом вздёрнула острый подбородок. - Спасибо за урок. - Передайте Нарциссе, что я приеду в ближайшее время, и всё разъяснится. - Не знаю, как вы собираетесь объяснять ваш поступок, - упрямо сказала Панси.
Люциус одарил её ласковой улыбкой. Продавец вертел головой из стороны в сторону, наблюдая за диалогом, будто зритель на квиддичном турнире.
Панси пожала плечами и выскочила за дверь.
Люциус наклонил голову, прислушиваясь. Из глубины магазинчика до него донеслось слабое посвистыванье, странно похожее на птичье. Он c облегчением вздохнул и протянул продавцу деньги.
- Я беру это, - Люциус наугад ткнул в кольца. - Упакуйте побыстрее.
Он украдкой взглянул за окно и увидел, как Дотти с безмятежным видом прошагала по тротуару.
Когда Люциус догнал девочку и подхватил у неё сумки, Дотти оглянулась.
- Смотрите, что мне прислали, - сказала она, сияя. - Что значит «прислали»? – ворчливо отозвался Малфой, - куда? Кто? - Там, у него в сундуке с монетками, - пояснила Дотти. - Понимаете, когда кто-то хочет прислать письмо или приглашение, то оставляет там, где будут красть. - Ты хочешь сказать, что твои сородичи оставили тебе письмо, зная, что ты будешь грабить лавочку? - Да, - Дотти улыбнулась. - Ну, не обязательно я. Глядите. - Ты же не умеешь чи…
Она сунула ему под нос квадратный кусок пергамента. В нарисованной рамочке переливались крупные буквы, а на их фоне лихо отплясывал хоровод странных существ.
- Вы прочитайте, - попросила Дотти. - Я вижу, что приглашают на танцы, - с надеждой добавила она. - «Приглашенье, - вслух прочёл Люциус. - Это приглашенье для всех! Если получил, так не стой, как мёртвый энт, а надевай самое лучшее и беги к нам на Полунные Танцы! Полунные Танцы - лучший вечер в году: продаём пиво, вино и еду! Играют Доходяга Мо и его незабываемые дружки! Внимание дамам! Наряды любые. Внимание кавалерам! Почистить когти, зубы и копыта. Внимание домовикам! Снять грязные полотенца. Вход 3 кната. Добро пожаловать!»
- О! – только и смогла сказать Дотти. - Как мило, - процедил Малфой. - Голые домовики отплясывают с безумными ежами. И что такое «полунные танцы»? Подлунные? Полоумные? - Полунные, - сказала Дотти, - это при полной луне то есть. Мы ведь пойдём? – она даже остановилась, умоляюще уставившись на Малфоя. - Пожалуйста? Я никогда не… - Тебе ещё рано, - сказал он. - Там продают… вот: «пиво и вино». - Но там танцуют! – закричала Дотти с отчаянием. - Прошу вас, прошу, прошу, умоляю! Я умру, если не пойду туда! Я просто умру! - Вздор, - отрезал Малфой.
Вечером Дотти принарядилась. Спорить с данни, уговаривать её, убеждать или приказывать оказалось совершенно бесполезно. Она стояла перед Люциусом, упрямо наклонив голову, словно пытаясь боднуть.
Он разглядывал широкую ярко-зелёную юбку со множеством оборок и осуждающе молчал. Дотти шмыгнула носом, поправила упавшую с плеча лямочку и сказала:
- Пойдёте со мной?
Люциус сделал неопределенный жест:
- От меня тоже требуется почистить когти, зубы и копыта?
Дотти рассмеялась.
Над круглой лужайкой качались разноцветные бумажные фонарики и ленты с флажками.
В прохладном воздухе повисли слова: «Палунные тацы! Просем!», составленные из тел множества микроскопических фейри. Люциус ткнул пальцем в надпись:
- Три ошибки в двух словах, - сказал он.
Дотти, густо покраснев, протянула гоблинше в нелепой шляпке шесть монет: - За меня и за него.
Гоблинша покосилась на Люциуса Малфоя, но ничего не сказала.
- Еда и напитки по прейскуранту, - проскрипел ветхий гном с трясущейся головой, едва они переступили светящуюся черту на траве, - вам чего? - Лунный тоник, - важно сказала Дотти. Она дёрнула Малфоя за руку. - А что у вас есть, папаша? – сказал Люциус. Гном недовольно сверкнул глазками. - Лунный тоник, - ответил он, - собачья радость, отрава троллей, кипучий бодун, русалочья кровь, пенный фейри, гномий эль, гномий эль с патокой, драконья сливянка, огневиски, пироги с лунным горошком, репейный пудинг, тыквенное мороженое. Остальное в буфете, - он махнул трясущейся лапкой на дальний край поляны.
Там, над небольшим обрывом, раскинули свои шатры торговые палатки и летние кафешки. Слышны были гомонящие голоса, обрывки музыки, взрывы писклявого смеха, звон тарелок и шипение горячего масла.
Неторопливо и важно переливалась серебром речная вода. В плакучих ивах над рекой мелькали чьи-то сияющие крылышки.
- Два тыквенных мороженых, - сказал Малфой, - и без тоника. - Но я… - расстроено начала Дотти. - Юная мисс Данни, вы ещё не достигли того возраста, в котором употребление спиртных напитков может считаться делом сугубо личным, не затрагивающим репутации ваших опекунов и относительно безопасным для здоровья. - Чего? – спросила Дотти. - Пока я здесь, ты не выпьешь ни капли спиртного. В колдовстве твоей бабки есть и отрицательные моменты, не так ли? – злорадно добавил он. - Я ненавижу тыквенное мороженое, - сказала Дотти. - Придётся полюбить, - недобро ухмыляясь, сказал Малфой.
Вах! какая замечательная вещь! столько отличных моментов :) "От меня тоже требуется почистить когти, зубы и копыта?", "ненавижу тыквенное мороженое" и пр. очень здорово!
Koziavka С огромным удовольствием читаю Ваш новый фик. замечательно написано - сочно и выразительно , чудно прописана атмосфера мира на перекрестке обычного и волшебного, а Ваша Дотти-данни это просто находка. Спасибо большое! Koziavka пишет: [Над круглой лужайкой качались разноцветные бумажные фонарики и ленты с флажками. В прохладном воздухе повисли слова: «Палунные тацы! Просем!», составленные из тел множества микроскопических фейри. ] почему-то напоминает пляшущие буквы из другого приглашения Магический театр! Вход не для вс...Только – для – сума – сшедших!
Koziavka, уважаемый автор! Это жестоко с Вашей стороны изводить нас ожиданием. Можем ли мы надеяться хотя бы на Ваше присутсвие, дабы иметь надежду? Ась?
Дотти с обреченной гримасой лизнула рыхлую оранжевую мякоть. Люциус, украдкой наблюдавший, а, пожалуй что, и любовавшийся её круглой мордашкой, с тревогой заметил, как внезапно остекленели жёлтые глазищи. Он приписал было эту странную реакцию воздействию сомнительного происхождения мороженого и даже собрался как следует встряхнуть Дотти, но затем проследил за её взглядом.
Под кругом из фонариков засверкала розовым круглая танцплощадка. Оркестр, в составе которого красовались существа одно нелепее другого, суетясь, расставлял колченогие стульчики по периметру круга. Гоблины-волынщики, с красными от натуги лицами, уже затянули вступление.
Эти-то звуки, по всей видимости, и производили на Дотти такое впечатление. Она приоткрыла рот и смотрела, почти не дыша, а легкий ветерок шевелил вихры над ушками, отчего у Малфоя создалось смутное ощущение, будто и ушки данни тихонько шевелятся, внимая музыке.
- Ну и ну, - сказал он, лишь бы что-то сказать.
Ухватив пробегающего мимо старикашку гнома, он отобрал у того стаканчик неведомой дряни, переливавшейся всеми цветами радуги, и залпом опрокинул в себя. Стукнуло так, что Малфой едва не присел. Жар побежал по его щекам, по горлу, устремился в грудь и заставил сердце стучать быстрее. Мороженое Дотти шлепнулось в дюйме от его ботинка.
Она подпрыгнула и побежала к танцплощадке. Люциус даже не пытался догнать девочку. Оркестр доходяги Мо уже выводил первые, в медленном ритме, ноты чего-то пугающе развесёлого. Сам доходяга Мо, маленький, сморщенный, как прошлогодняя картофелина, с худыми ручками, взгромоздился на стул и раскланялся перед публикой, сверкая фальшивой булавкой в пестром галстучке.
Люциус увидел, как несколько домовиков в вязанных крючком душегреях, важные и заносчивые, прошествовали, небрежно кивнув Мо, и встали парами, будто на конкурсе танцев. Бесшабашные ежи вкатились на площадку и радостно гикали в предвкушении веселья. Бесплотные девушки с длинными зелёными косами вплыли в самый центр и охорашивались, переливаясь в ночном воздухе. Ящерки с крохотными человечьими головами кланялись девушкам-дриадам и расставляли фигуры для замысловатого танца.
- Бей, Бугги! – выкрикнул Мо, и Бугги, здоровенный сонный великан, послушно ударил в огромные барабаны. С ритмом у Бугги всё оказалось в порядке. Танцоры зашевелились, постукивая ногами и размахивая руками, кто во что горазд. - Рад видеть вас, дамы, господа и другие гости! – вопил Мо. Бугги стал колотить в барабан тише, чтобы дать шефу возможность перекричать музыку. - Танцуйте, веселитесь во всю мочь! Пусть никто не сможет удержать своих ног и лап! Ай!
Мо едва не свалился со стула, но музыканты из оркестра его удержали. Бугги выстукивал обманчиво неторопливый ритм. Дриады скользили меж танцующих, превращая танцплощадку в подобие туманного вихря.
И тогда Люциус увидел Дотти. Она выстукивала копытцами ритм, идеально повторяя его за Бугги, задрав юбку до колен, чтобы не мешала, и азартно подпрыгивая в особенно замысловатых фигурах. Дотти так и крутилась по площадке среди ежей и дриад, а маленькие ящерки создавали подобие кордебалета. Да, это было в высшей степени волнующее зрелище.
Никогда ещё Люциус Малфой, в молодости, между прочим, знаток балов и неплохой танцор, галантный кавалер и мастер светского приёма, не лицезрел такой танцевальной бури. Дотти прыгала и выбивала чечётку, словно в неё вселилась банда ирландских бесов.
Её щеки пылали, а глаза сияли, как золотые галлеоны.
- И-и-и-эх! – гаркнули тролли, оторвавшись на секунду от волынок, а скрипочки запиликали быстрее.
Существа вокруг танцплощадки задвигались, стали хлопать и притопывать в лад. Люциус посмотрел на свои ботинки. Левая нога выказывала все признаки пароксизмальной активности. Малфой сощурился. Нет, ему не показалось. Он сам отбивал ногой ритм на траве.
- Скромняга Гарри, - вдруг завёл тонюсенький голосок и, подхваченный не слишком стройным хором, продолжил, окрепнув: - оглянись, взгляни на мой наряд. Смотри, все девушки стоят, все девушки стоят! Смотри, есть выбрать, из кого, есть выбрать, из кого! Скромняга Гарри, оглянись, хочу лишь одного!
Продолжив в том смысле, что ему, юной красавице, было бы неплохо добиться внимания скромняги Гарри, и что он, юная красавица, не ожидает от скромняги Гарри ничего, кроме взаимной горячей любви, гном принялся выбивать железными каблуками ритм риверданса, и волынщики с энтузиазмом вторили, извлекая из кожаных утроб своих инструментов звуки крайней степени гнусавости. Теперь все существа на танцплощадке выстроились в линию и выплясывали джигу, слаженно, старательно и самозабвенно.
Дотти подпрыгивала в самой середине, сияющая, словно дорогой камень в ожерелье. Копытца так и мелькали из-под зелёных оборок.
Люциус вновь взял гнома-разносчика в плен и вновь выпил нечто, полыхнувшее в животе, будто бочонок с огнеплюйкой.
Выяснить, что за напиток подлый гном подсунул ему на этот раз, Люциус уже не успел, а давящая тоска так и навалилась на сердце раненым медведем. Песня, в которой продолжали взывать к сердечному расположению «скромняги Гарри», вызывала неприятные ассоциации и настроения не повышала.
Сделалось так уныло, одиноко и беспросветно, что Малфой оторвал взгляд от мельтешения копыт, зеленых кос и трясущихся ежиных иголок и побрёл к краю поляны. Там, в тени и прохладе, будто поджидал, притаился криво сколоченный киоск с надписью «Пиво всигда!! также и другое».
Пиво не привлекало загрустившего Люциуса, привлекали лишь тишина и строгая печаль. Однако ни тишины, ни печали в заведении не наблюдалось, а пиво лилось рекой. Полненькая хозяйка приветливо заулыбалась.
- Вам нужен «Разгоняй тоски»! – запищала она.
Люциус пошевелил бровями. Пьяный тролль демонстративно поднялся и, шатаясь, проковылял к выходу, нарочно наступив Люциусу на ногу. Люциус только поморщился.
- Не связывайтесь, - посоветовала хозяйка, в чьих руках уже мелькали загадочные бутылочки с ингредиентами «Разгоняя тоски», - тролли такие ужасные, ужасные грубияны!
Малфой пожал плечами. В дальнем углу спал младенческим сном гигантский паук. При каждом вздохе от него разило розовой эссенцией.
- Это я ему налила, - сообщила хозяйка, - знаете ли, у них проблемы со свежим дыханием. Иначе всех посетителей разгонит. - М-м, - сказал Малфой. - Вы, видать, первый раз на Полунных танцах? Не из наших, ага? - Да, - с достоинством произнёс Малфой, - не из низших существ.
Хозяйка деликатно пропустила оскорбление мимо ушей и налила полную кружку мутной жижи.
- Сейчас накапаю сюда дрёмы - и вуаля, - радостно объявила она.
Малфой с сомнением смотрел на кружку. У дверей павильона раздался шум и треск.
Люциус обернулся и посмотрел через плечо. Давешний тролль отпихнул с дороги девушку неземной красоты. Малфой даже вздрогнул, встретившись взглядом с огромными синими глазами. Девушка отпрянула в сторону, и уголки её прекрасных губ кривились, точно она приготовилась зарыдать.
Реакция хозяйки Малфоя покоробила.
- Не связывайтесь, - хладнокровно сказала она, - ну их. Разберутся, небось. - Пинту пива мне! – заорал тролль и, врезав кулачищем по столу, добавил: - Да прогони ты эту мокроносую!
Хозяйка мелко закивала и бросилась к бочонкам с живительным напитком. Девушка с синими очами, пытаясь остаться незамеченной, проскользнула было к стойке, но кто-то из компании гоблинов ловко поставил подножку. С грохотом, но в молчании, девушка повалилась на утоптанный земляной пол. Люциус Малфой увидел, как из-под края длинной юбки мелькнули точёные белые лодыжки, и был приятно удивлён их изящной формой.
Однако, вместе с удивлением, в нём появился и стал нарастать гнев. Он отпихнул кружку, так и не пригубив «Разгоняй тоски», и решительно шагнул к гоблинам. Взмахнул тростью и наставил змеиную голову на хохочущую морду.
- Потрудитесь принести свои извинения, - с убийственной вежливостью прошипел Люциус.
Девушка, вскочив на ноги, отбежала в сторону. Паук проснулся и, обдав окружающих дыханьем сотен роз, одобрительно проскрипел:
Люциус посмотрел на платье девушки, но ничего особенного (кроме того факта, что наличествовали потрясающая талия и восхитительной формы грудь) не заметил.
- Да приглядитесь же! Это же никси, - крикнула хозяйка. - Мне всё равно, мадам, - холодно отозвался Малфой.
Он вдруг ощутил, как расправляются плечи, а от взгляда девушки, скользившего по его лицу и фигуре, приятно покалывало где-то под диафрагмой. Люциус втянул живот и выдвинул челюсть.
- С вами говорит чистокровный волшебник, жалкое вы отребье, - сказал он гоблинам. - Чистокровка, а никси не углядел, - язвительно произнесли в углу. - А ну проси прощения.
Выхватив волшебную палочку, Люциус ткнул её кончиком в ноздрю ближайшего гоблина. Тот схватился за голову и пронзительно завизжал. Из уродливых его ушей повалил дым. К визгу гоблина присоединился вой хозяйки, воинственные вопли троллей («бей чистокровного!») и одобрительное скрипение гигантского паука.
Однако драки не получилось. Хозяйка, видимо, испугавшись последствий, пропищала какое-то заклинание, и тотчас потолок шатра сложился на головы всем участникам скандала. Поднялись тучи пыли, кто-то фыркал и ругался во тьме.
Люциус, стоя на четвереньках, и на ощупь выискивая дорогу, слышал далёкое мяуканье волынок и взрывы смеха. Не без горечи подумал он о пляшущей Долорес Данни и вновь погрузился в меланхолию, жалея себя и невольно представляя соблазнительную фигурку прекрасной незнакомки. Растерянный, пропылённый, благоухающий пивом и розами, он наконец выполз из-под края упавшего шатра. Нежная рука обхватила его запястье и потянула.
Выпрямившись, Люциус стряхнул с одежды комья грязи и ошмётки чьих-то закусок и посмотрел на девушку сверху вниз.
И тут она расплакалась. Люциус похлопывал её по плечу и протягивал платок, и говорил какую-то чушь, и хмыкал, и хмурился, и кусал губы. Выплакавшись, девушка внезапно прильнула к нему, вызвав у Малфоя нехорошую дрожь по всему телу и жар в тех местах, о которых Люциус в последнее время вспоминал реже всего.
- Сэр, - зашептала она горячо, - я ведь и правда никси. Ужасная, ужасная никси! - Э, - растерянно пробубнил Малфой, - у многих есть недостатки, сударыня.
Девушка меж тем наклонилась и приподняла подол платья. С края его натекла уже внушительная лужа, в которой теперь и стоял Люциус. Капало непрерывной чередой.
- Как вас зовут? – с надеждой осведомился Малфой. - Разве вы не видите? – воскликнула девушка с отчаянием. - Вижу, - смущенно сказал Люциус, - но я… То есть, вы… Вы так прекрасны, вы восхитительны! - с жаром выпалил он.
Никси пристально всмотрелась ему в лицо, будто выискивая обман. Её губы искривились в печальной усмешке.
- Как же вы ошибаетесь, сэр, - тихо проговорила она. - Я, - Малфой облизнул пересохшие губы, - позвольте, я только… Позвольте, - он взял ладонь девушки и порывисто сжал. - Вы могли бы понять. Столько лет. Столько времени ушло… Будто эта вода в траву, - добавил он неожиданно для себя.
Никси покосилась на лужицу, натекшую с подола.
Люциус стоял, ошеломленный и её близостью, и своим нежданно открывшимся даром поэтического сравнения, и всей невероятной ночью. - Я ведь обманщица, - просто сказала девушка. - Но я… - А вы хотите вернуться туда, где не были столько лет, - она кивнула, и Люциус не стал возражать.
Никси вдруг отодвинулась и лукаво засмеялась.
- Вы хотите обмануть время, чистокровный волшебник? Хотите вернуть то, что утекает в траву?
Люциус молча смотрел на высокий лоб и длинные пряди тёмных волос. Лунный свет играл с лицом девушки, придавая ему сходство с чередой масок.
- Так получите же, - никси звонко хохотнула и, подскочив к Малфою, провела влажной ладонью по его щеке.
Люциус задрожал.
- Это благодарность за то, что заступились за меня, - она привстала на цыпочки и звонко чмокнула Малфоя в уголок губ. - А это второй подарок, за то, что не испугались никси. - Подарок? – севшим голосом проговорил Люциус.
Призрачная его надежда становилась всё более эфемерной. Девушка хрипло хохотнула.
- То, чего вы так хотите, - небрежно бросила она через плечо, - получайте, всё ваше.
Она перекинула волосы за спину и убежала в темноту.
Люциус же остался стоять рядом с упавшим павильоном, растерянно ощущая, как очередная горсть мгновений стекает в траву, будто капли речной воды с подола обманщицы-никси.
Koziavka - это просто чудо, как хорошо! Вот так Полунные танцы - такая красота и такая энергетика - только восторгаться, даже если все потом обратится в труху, все равно не жалко. огромное спасибо за доставленное удовольствие.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 599
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
), адрес в профиле
Хорош, бесподобен
- участник сейчас на форуме
