Дисклеймер: персонажи – собственность Роулинг. Мысль о написании этого фика возникла после очередного прочтения «Молчания ягнят», хотя речь в данном опусе пойдет вовсе не о поимке маньяков, а, напротив, о возможном оправдании преступника. Не знаю, насколько уместны аналогии Снейп-Лектер...впрочем, они имеют место быть.
Саммари: Гермионе Грейнджер приходится заняться расследованием череды убийств, произошедших осенью 1981 года. Довольно скоро после этого она обнаруживает одну крайне любопытную закономерность. Есть только один человек, который мог бы подтвердить или опровергнуть ее догадку.
Комментарии: 1. Фик - чисто экспериментальный продукт. Итак, что получится, если автор, не любящий "снейджер", все же берется его писать. Впрочем, автор так до сих пор и не уверен, можно ли получившийся опус назвать "снейджером" 2. При написании фика использован сюжет одного не слишком известного (по кр. мере, в РФ) фильма. Кто угадает, какого именно, получит пряник! Большой или не очень, в зависимости от моей щедрости на текущий момент.
Отношение к критике: тапки все сюда!
Статус: закончен
Предупреждение: упоминание смертей нескольких персонажей
Do not cry out or hit the alarm You know we're friends till we die Either way you turn I'll be there Open up your skull I'll be there Climbing up the walls
«Climb up the walls» (Radiohead)
Разумеется, мистер Гринвуд выражает максимум неудовольствия, когда видит ее. Гермиона другого и не ждет.
- Это, мисс Грейнджер, тюрьма. А не пикник общества «Прогрессивные ведьмы за равноправие». Какое право вы имеете являться сюда в такое время, в пять утра, и требовать встречи с моими заключенными?
- Позвольте напомнить вам, мистер Гринвуд, что эти заключенные – не ваша собственность. Они не более ваши, чем мои. И не забывайте вот об этом, - она достает из кармана свой пропуск и швыряет его Гринвуду. Накрыв пропуск ладонью, тот ничего не отвечает. Как будто взвешивает варианты. Гермиону трясет от злости. От того, что наткнулась на очередное препятствие в лице этого вот псевдоблюстителя законов. – Если вас что-то не устраивает, мистер Гринвуд, вы вправе написать жалобу Министру. В трех экземплярах. И не забудьте зарегистрировать в секретариате. А пока не чините мне препятствий. И верните пропуск. Его выписывали не вы, не вам и отбирать.
Гермионе даже стараться не приходится, чтобы эти слова звучали как можно более холодно и бесстрастно. Нельзя давать этому Гринвуду понять, что он ее задел. Нет уж. Гермиона отмечает, что ее вновь охватило то самое странное ледяное спокойствие, которого ей так не хватало в последние дни. Когда оно действительно было так нужно. Что ж, сейчас самое время. У нее осталось тридцать четыре часа и ни минутой больше. Так что самое время становиться холодной и бесчувственной, если она хочет хоть что-то успеть сделать. Нельзя позволить себе тратить время на отчаяние и преодоление желания опустить руки и сдаться, отступить, а потом притвориться перед самой собой, что не особенно-то и хотелось достичь цели. Не вышло, ну и ладно.
Ну уж нет. Если понадобится, она найдет способ убрать со своего пути этого Гринвуда. Хотя писать жалобы и кляузничать не в ее характере, но, если будет нужно, Гермиона это сделает, еще как сделает!
Может быть, Гринвуд прочел в ее глазах эту неукротимую решимость добиться своего несмотря ни на что, на миг проглянувшую из-под ледяной корки безразличия, за которое она упорно цеплялась.
- Мисс Грейнджер, - ухмыляется начальник тюрьмы, возвращая пропуск, - мы оба знаем законы. Ведь правда? Так вот, время сейчас не военное, а потому я не могу позволить себе потворствовать нарушениям режима. Хотя готов пойти на некоторые уступки. В любом случае, я обязан поинтересоваться у заключенного, хочет ли тот вас видеть. Раз уж вы явились раньше семи утра.
- Я пойду с вами, - Гермиона ясно дает понять, что возражений не потерпит.
Марк Гринвуд и не думает возражать. Легко встает со своего кресла и проходит мимо Гермионы. Дожидается, пока та выйдет из его кабинета следом за ним. Заперев дверь, ведет Гермиону по уже хорошо знакомому ей маршруту. Гринвуд идет быстро, Гермиона старается не отставать, дивясь про себя, какую скорость развивает этот маленький серый человечек.
Когда они подходят к камере Снейпа, Гермиона видит, что там зажжен свет, а сам Снейп сидит у стола и что-то пишет. Конечно же, он заметил ее. Только не подает виду. Только лишь поставив точку в предложении, профессор поворачивается в сторону Гермионы. Молча смотрит на Гринвуда, и тот, наконец, извлекает из внутреннего кармана мантии какую-то бумажонку и, озабоченно глядя на нее, уходит, бормоча себе под нос что-то вроде: «…и как можно было об этом, черт побери, забыть».
- Не рановато ли вы пришли, мисс Грейнджер? Видите ли, я готовлюсь к встрече со своим душеприказчиком, тем, которого назначил мне суд. Нет, не с тем, которого нанял мистер Малфой. Думаю, вы, мисс Грейнджер, захотите узнать имя этого человека. Но не стоит вам его разыскивать и пытаться вызвать на разговор. Равно как и пытаться найти в Южной Америка этого Эрвилла. Пустая трата времени. Итак, вы пришли.
- Профессор, я …- Гермиона сама себя обрывает. На язык просятся десятки вопросов, она и не знает, с какого начать, хотя, пока она шла сюда с Гринвудом, Гермионе казалось, что она выстроила в уме план разговора со Снейпом и уж сумеет его придерживаться.
- Нет, так дело не пойдет, мисс Грейнджер. Мне, знаете ли, казалось, что вы все же приобрели хоть зачатки навыков дисциплинированного мышления. Жаль, если я ошибся. Так вот, мисс Грейнджер. Идите и приведите свою голову в порядок. Я не могу позволить себе просто так терять время в вашем обществе. У вас появились новые вопросы, не так ли? Ну вот и займитесь ими. Отсейте лишние, выделите те, ответы на которые вам хотелось бы получить в первую очередь.
Ощущая себя как будто на уроке, Гермиона кивает.
- Я бы хотела…
- Прекрасно, мисс Грейнджер, что вы еще чего-то хотите. Может быть, я в вас ошибался. Я полагал, вы отступите. Такая молодая и хрупкая девушка, - тон Снейпа становится совсем уж издевательским, - и такое упорство. Как в школьные времена. Только я не могу поставить вам «превосходно», мисс Грейнджер. Но у вас будет время хорошенько подумать над тем, чего вы действительно от меня хотите. Возвращайтесь, если будете действительно уверены в том, что вам есть, что мне сказать. Вы вернетесь, не так ли? Жду вас к трем часам дня. Вы умеете быть пунктуальной, мисс Грейнджер?
****** К трем часам дня, повторяет про себя Гермиона. Это значит, что почти десять часов она потеряет зря. А когда придет сюда снова, то у нее останутся лишь сутки. И ни минутой больше. Может быть, именно этого Снейп и добивается.
Полшестого утра – не лучшее время для того, чтобы пытаться чего-то добиться от министерских клерков даже в том маловероятном случае, если их удается застать на рабочем месте. Ночной дежурный долго и слышать ничего не хотел, потом все же пропустил Гермиону, разумеется, вдоволь поворчав о своей непомерной доброте, которой пользуются всякие бессовестные личности. И вот уже Гермиона, не чуя под собой ног, несется по пустынному в такой час коридору аврорского отдела. Сшибает какую-то банкетку, и только после этого переходит на нормальный шаг, чтобы не производить излишнего шума. Ей все же не полагается тут находиться в такой час. Из-под некоторых дверей пробивается свет. Слава Мерлину, Рон на месте. Сидит, скрючившись в три погибели, над какой-то бумагой. С самым страдальческим видом обмакивает перо в чернильницу и дописывает пару предложений. Гермиона еле слышно усмехается. Все как всегда. Рональд Уизли никогда не любил бумажную работу. Более того, она наводила (и продолжает наводить) на него священный ужас.
- А, это ты, - меланхолично говорит Рон, не отрываясь от мучительного процесса сочинительства, только на секунду поднимает голову, чтобы поприветствовать вошедшую Гермиону. Улыбается, устало и совсем не весело. – Я-то уж решил, что это Кингсли явился по мою душу. Не кабинет, а проходной двор какой-то. Ну что, выяснила, что хотела?
- Нет еще.
- Да ты садись. Похоже, разговор долгим будет, а? Давай, садись.
Пока Гермиона ищет, куда бы пристроить стопку каких-то пыльных бумаг, лежащих на стуле, Рон, не глядя, сгребает со стола несколько свитков пергамента, какие-то свои заметки на маловразумительных бумажных огрызках, и сметает все это в выдвинутый ящик стола. В ответ на вопросительный взгляд Гермионы поясняет: - План мероприятий по розыску того психа с Дрянн-аллеи. Ненавижу сидеть и вот так писать какую-то ерунду, от которой толку-то…
Вся бумажная рухлядь со стола в один ящик не помещается, и Рон выдвигает второй, по дну которого, звякая, перекатывается пустая бутылка.
- Повышение Майлза отмечали, - поясняет он, - того, который раньше под началом у Тонкс работал.
Гермиона медлит, прежде чем ответить. Сейчас ей не до того, чтобы говорить о недопустимости нахождения каких-то там пустых бутылок в ящиках рабочего стола. Нет времени и на предисловия. Одна лишь надежда на то, что Рон ее поймет. Как понимал раньше.
- Мне нужно взглянуть на вещи Снейпа. Те самые, которые были при нем в момент задержания. И на те, которые авроры нашли в том доме, где Снейп жил. Мне нужно посмотреть на эти вещи. В том числе и на те, которые не вошли в список вещественных доказательств, приобщенный к делу. Я прекрасно знаю, как это делается. Я более чем уверена, что существует и другой список.
- Существует, - спокойно отвечает Рон. – Самый полный. Существует, а как же. И посмотреть тебе, уж извини, удастся только на список. Во всяком случае, пока. Я не могу позволить тебе шастать по помещению для хранения вещественных доказательств. Это тебе не Архив.
- Так ты мне поможешь?
- А как же? Разве я могу устоять, когда ты так вот просишь? Ох, Грейнджер, и во что ты только пытаешься меня втянуть?
- Уже втянула, - она улыбается извиняющейся улыбкой. – Прости. Если бы был другой выход, я бы не стала к тебе с этим обращаться.
***** Рон уходит, заперев ее в кабинете. Гермиона встает со стула и начинает кружить по комнате. От одной стены к другой, вокруг стола Колина (ронов стол так просто не обойдешь – придется перебираться через бастионы , сложенные из каких-то пыльных пергаментов. Возможно, когда-то это были служебные инструкции. Или еще какие-то документы, которые Рон вовсе не намерен был читать), шаг за шагом. Как будто с каждым шагом, который она делает по кабинету, Гермиона приближается к разгадке. Но в некотором роде так и есть. Она делает шаг, и Рон делает шаг, идя по коридору Министерства. Гермиона кружит по кабинету, как мышь, посаженная в стеклянную банку, видящая прямо перед носом желанную и недостижимую свободу.
Рон возвращается, неся туго свернутый свиток пергамента. Отдает его Гермионе, и та, тут же развернув его, впивается взглядом в написанное.
Так и есть. Этот список действительно полный. И в него внесен Думосброс. Правда, в примечании написано, что он пуст. То есть не содержит ни единого воспоминания. Но такого быть не может. И что за идиот работал с вещественными доказательствами?
Невозможно, чтобы Думосброс был пуст, думает Гермиона. Скорее всего, он просто запечатан неким заклятием-кодом, не зная которого, доступа к воспоминаниям не получишь. В любом случае, если в этом Думосбросе и содержатся какие-либо сведения, без Снейпа до них не доберешься. Если, конечно, он окажется так любезен и откроет ей код. А еще ей нужно время.
Времени-то как раз у Гермионы полно. Если можно так сказать о тех восьми с половиной часах, что остались то того момента, когда она сможет увидеть Снейпа и поговорить с ним. И это время она может потратить на то, чтобы попытаться вскрыть код самостоятельно. Не зря же она столько занималась Арифмантикой.
В любом случае, Гермиона не может сидеть в хранилище вещественных доказательств и возиться с этим Думосбросов. Туда ее никто не пустит. И вынести Думосброс тоже едва ли удастся…
- Сколько у тебя денег? – спрашивает Гермиона. Рон от неожиданности роняет перо.
Роется по карманам, извлекает восемь галлеонов и какую-то мелочь.
- Подожди. Вот еще, - говорит он. Открывает нижний ящик стола и извлекает оттуда бумажный пакет. – Это деньги, которые нам выделяют на оплату информаторов. С таким финансированием неудивительно, что мы приплачиваем конфидентам из собственного жалованья. Так, что тут у нас? Негусто. Но все же возьми, - Рон протягивает Гермионе десяток галлеонов и пару кнатов.
- Спасибо, - благодарит Гермиона, сгребая монеты в карман. Судорожно подсчитывает имеющиеся дома запасы наличности. Не хватит, разумеется. – Рон, прошу тебя, никуда не уходи отсюда. Мне понадобится твоя помощь. Если ты сможешь это для меня сделать. Я вернусь максимум через час.
Но вернуться ей удается не так быстро, как она рассчитывала. ***** Гоблины Гринготтса не слишком доброжелательны к тем, кто полностью опустошает свой сейф. Гермиона решает оставить там какую-то мелочь. Плевать она хотела на гоблинов! За аренду сейфа уплачено сполна.
В маггловском банке куда проще. Никому нет до тебя дела, и, когда Гермиона заявляет о желании снять со своего счета почти все деньги, выражение лица молодого клерка не меняется.
Еще – вот ведь досада – у нее уходит некоторое время на то, чтобы поменять фунты в Гринготтсе. Теперь должно хватить. Отлично, что когда-то она интересовалась стоимостью Думосбросов и теперь хотя бы примерно представляет, на какую сумму стоит рассчитывать. Думосбросы – товар едва ли не штучный. Коллекционный.
Ей улыбается удача. Один из торговцев антиквариатом, чья лавка явно знавала и лучшие времена, соглашается продать ей один из своих Думосбросов. Честно предупреждает покупательницу, что тот не совсем исправен. Потому и цена такая невысокая. Гермионе все равно. Лишь бы внешне он не отличался от других.
Хорошо хоть, на Гермиону давно перестали обращать внимание в Министерстве, и не слишком внимательно смотрят, что она проносит внутрь («А что еще ждать от этой девицы? Вечно какие-то рукописи да куча бумажек по всем карманам…»), и ей не составляет никакого труда пронести в кармане уменьшенный при помощи несложного заклятия Думосброс.
***** Когда она переступает порог ронова кабинета, то сразу замечает: друг заметно встревожен. Ждет ее, нетерпеливо поглядывая на часы.
- По твоей милости я пропустил оперативное совещание у Хмури, - недовольно заявляет он. – И он теперь имеет полное право содрать с меня шкуру. Живьем.
- Когда это тебя останавливала необходимость нарушать правила? – ехидно интересуется Гермиона. – Одно или десяток, чем больше, тем лучше, а?
Рон улыбается, глядя на раскрасневшееся лицо Гермионы. Она ожила хотя бы, думает он. Другого и не нужно. А то последние дни была сама не своя. Хотя, на фоне последних-то шести месяцев… Как в старые времена. Когда Гермиона-второкурсница, ничуть не колеблясь, взломала кабинет Снейпа, чтобы добыть ингредиенты для Многосущного зелья. Как тогда, когда придумала «Дамблдорову Армию». Глаза горят, усидеть на месте не может. Живая. Что бы она там ни попросила, он это сделает. И точка.
Гермиона вытаскивает из кармана уменьшенный Думосброс и ставит его на стол перед Роном. Когда к тому возвращается дар речи, он убирает каменную чашу в карман и направляется к двери.
- Трансфигурация – не мой конек, но уж сделать так, чтобы никто не заметил подмены, я смогу. Полагаю, ты захочешь забрать его с собой?
- Да, - благодарно выдыхает Гермиона. – Если можно.
- Уж если спереть его из хранилища вещественных доказательств можно, то и все остальное тоже.
Рон уходит, снова заперев ее в кабинете. Гермиона заставляет себя спокойно сидеть на стуле, вместо того, чтобы кругами носиться по кабинету. Время от этого не пойдет быстрее. И не замедлится. Уже скоро десять утра.
Рон возвращается через полчаса, с видом триумфатора извлекает из кармана уменьшенный Думосброс.
- Это тот же самый?
- Это тот, который тебе нужен. Извини, что так долго. Мне пришлось проторчать там битых полчаса, притворяясь, что работаю над уликами по делу Уилкинсона. Над ними и впрямь надо бы поработать. Забирай эту дрянь, давай, давай. А мне еще работать надо.
Гермиона уходит, прижимая к груди свою драгоценную ношу. Так и идет по коридору, и едет в лифте, пока, наконец, не находит в себе силы спокойно опустить каменную чашу в карман.
***** Истинные размеры Думосбросу Гермиона возвращает только дома. За какие-то несколько дней квартира уже успела принять совершенно нежилой вид. Когда же она последний раз была дома?
Сутки назад забегала принять душ, вот когда. Даже не позавтракала.
Косолапус мечется, трется о ее ноги. Как же, ведь хозяйка дома, второй раз за такое короткое время! К чему бы это? Возможно, в ближайшем будущем что-то изменится.
Гермиона и сама знает, что так будет. Все изменится, и очень скоро. Она насыпает коту свежего корма и запирает Косолапуса в кухне. Ей бы и самой надо поесть. Когда же она ела в последний раз?
В кафетерии, когда встречалась с Персефоной Эмброуз? Нет, когда заходила к Невиллу и Луне. А, и еще кофе с Роузберри пила. Неудивительно, что ее шатает от голода. И от недосыпа, но поспать она сейчас не может себе позволить.
Гермиона разгребает залежи бумаг на своем рабочем столе. Некоторые она, не колеблясь, просто стряхивает на пол. Ловит себя на том, что подражает роновым действиям и недоуменно улыбается. Как можно брать пример с такого разгильдяя?
Половина одиннадцатого утра. В ее распоряжении – четыре с половиной часа. До встречи со Снейпом. Которая будет последней, судя по всему. Да, эта встреча будет последней. Или Гермиона недостаточно хорошо знает Снейпа.
***** Из дальнего угла комнаты, с верхней полки снимаются две толстые, основательно пропыленные папки. Еще полгода назад Гермиона увлеченно писала работу на соискание научной степени по Арифмантике. Работа была посвящена защите информации. Информации и имущества, если таковое нуждалось в защите. Гермиона планировала разработать новую систему защитных заклятий-кодов, совместив формулы заклятий с набором цифровых и буквенных символов, которые бы сами по себе заклятиями не являлись, но, будучи примененными, давали бы куда большую гарантию сохранности информации или ценностей. Когда-то (как будто в прошлой жизни) Гермиона прочла по этой теме все, что только смогла достать. Справедливости ради стоит отметить, что прочитанного было не так и много. Гермионе предстояло самой заполнять белые пятна в этой области. Работа была крайне изматывающей, требующей максимально кропотливого труда, но увлекательной. Когда Гермионе, наконец, показалось, что она уловила направление, в котором стоило двигаться, тогда и пришло то самое сообщение от целителей. Что Гарри, скорее всего, никогда уже не поправится. И две пухлых папки отправились на самую верхнюю полку шкафа, где им и предстояло лежать, вероятнее всего, очень долго.
Зато теперь Гермиона уверена, что сможет если не разгадать, каким именно заклятием запечатан Думосброс Снейпа, то хотя бы приблизиться к разгадке. И, если она действительно сможет показать Снейпу, что значительно продвинулась в разгадке разработанного им кода, то это, может быть, заставит его отнестись к ней с большим уважением. И, может быть, даже ответить на некоторые ее вопросы.
Вяло ковыряясь ложкой в упаковке с готовым пудингом, Гермиона листает свои записи. Как можно было так все позабыть за столь короткое время? Отставив в сторону пудинг, Гермиона погружается в работу.
Минутная стрелка совершает оборот за оборотом, растет гора смятой бумаги на полу, Гермиона постоянно пьет чай и кофе, чтобы унять першение в горле, пересохшем от постоянного повторения самых разных заклятий и формул. Но чертов Думосброс по-прежнему бесстрастно хранит вверенные ему тайны.
Только подвывание запертого в кухне Косолапуса заставляет Гермиону прерваться. Она смотрит на часы, отчаянно чертыхается.
- Гиппогриф тебя задери! Два пятнадцать…ну что за черт…
До встречи со Снейпом, от которой так много зависит, остается сорок пять минут. Трансфигурировав Думосброс в потрепанного вида книгу, Гермиона засовывает его в сундук со своими старыми школьными учебниками, тот самый, где под двойным дном хранится когда-то доставшийся Гарри снейпов старый учебник зельеварения.
Надо бы душ принять. Все равно ничего путного в голову не приходит. Хоть чем-то себя занять. А еще неплохо бы и обрести спокойствие.
Гермиона стоит под упругими струями воды (она намеренно пустила холодную воду, такую, что едва можно терпеть) и чувствует, как оцепенение постепенно спадает, голова становится куда более свежей.
Нужно продержаться еще сутки. А потом можно рухнуть и проспать хоть неделю. Вне зависимости от результата.
Гермиона спешно расчесывает мокрые волосы и высушивает их заклятием. Нужно выглядеть собранной и сосредоточенной, раз уж она хочет, чтобы Снейп хотя бы сегодня разговаривал с нею на равных.
***** В этот раз Марк Гринвуд и не думает ей мешать. Точнее, он вообще не берется сопровождать Гермиону к камере Снейпа. Это хорошо, потому что так у нее появляется последняя возможность собраться с мыслями перед встречей с ним.
Перед последней встречей. Гермиона идет по коридору, с каждой стороны которого – камеры, по большей части пустые. Стук ее каблуков эхом отражается от каменных стен. Гермиона ощущает волнение, но волнение умеренное. И вдруг она понимает, на что похоже это волнение. Оно точь-в-точь такое, какое она испытывала, идя по Большому Залу к табурету с Распределяющей Шляпой. Маленькая Гермиона шла и думала, что все непременно будет хорошо, что ее распределят непременно на самый лучший факультет. А шепчущиеся за спиной глупые мальчишки пусть что хотят, то и думают.
- Мисс Грейнджер, - тихо говорит Снейп, завидев ее. – Вы очень пунктуальны, что само по себе похвально. Что ж, раз уж вы пришли вовремя, справившись со своим нетерпением, я готов ответить на некоторые ваши вопросы, оставив за собой право не отвечать на часть из них.
- Насколько велика будет эта часть? – непринужденно интересуется Гермиона. На самом-то деле ей очень хочется задать Снейпу только один вопрос.
- Все зависит лишь от вас, мисс Грейнджер. Не тратьте зря ни свое, ни мое время. Начинайте.
- Профессор, - говорит Гермиона вынув из кармана замаскированную под монетку «глушилку» близнецов Уизли и продемонстрировав ее Снейпу, - я знаю, что некоторые ваши воспоминания стерты. И вы об этом знаете, ведь верно? Я знаю, что вы хранили некий Думосброс, где они все и находились. Зачем? Почему бы просто не уничтожить его вместе с этими воспоминаниями?
- Вы добрались до моего Думосброса, мисс Грейнджер? Что ж, возможно, я вас несколько недооценивал. А хранил я эти воспоминания лишь потому, что существовала вероятность того, что мне захочется все вспомнить. Вернее, не «захочется», это слово не слишком подходит к ситуации, а, скажем так, возникнет необходимость. А они все там, те самые мои воспоминания, к которым вы так хотели бы подобраться. Да и не только вы. Так куда удобнее.
- Профессор, как можно получить доступ к вашим воспоминаниям? Я могла бы дать какую угодно клятву, что просмотрю только те, которые непосредственно относятся к пророчеству Трелони.
- Даже Нерушимую Клятву? А кого позовем в свидетели, Гринвуда? Нет, мисс Грейнджер. Не стоит. Но я могу дать вам шанс. Если вы принесете мне одну вещь, которую мне непременно хотелось бы получить. Кое-какие бумаги и письма. Прежде чем передать их мне, вы сможете лично убедиться в их совершеннейшей безвредности, а также в невозможности использования их для побега из тюрьмы. И тогда я назову вам заклятие, которым запечатан мой Думосброс.
- О, просто семейная переписка. Всего-то несколько писем. Все, что вам надо – посетить дом моего папаши на Спиннерс-энд. Там, в подвале, в полу устроено углубление, в котором и находятся письма. Наши доблестные авроры так и не нашли их. Хотя не стоит их особенно винить: я трансфигурировал письма в самый обыкновенный кусок строительного камня, и если кто-то и обнаружил нишу в полу, то и внимания на нее не обратил. Наверное, кадровый вопрос стоит очень уж остро, вот в аврорат и набирают первых попавшихся бездарей.
- Я принесу вам эти письма, профессор. Сегодня. Тогда вы согласитесь ответить мне?
- Идите, мисс Грейнджер. Не теряйте времени. Все зависит лишь от вас.
Гермиона оборачивается, отойдя от снейповой камеры на несколько шагов. Профессор Снейп стоит у решетки своей камеры, глядя ей вслед. Лицо его абсолютно непроницаемо; на нем живут только глаза. На какое-то мгновение Гермионе кажется, что она видит в них торжество. Она всматривается повнимательнее. Нет, никакого торжества. Зола и потухшие угли. Гермиона, сама того не осознавая, фиксирует это мгновение в своей памяти. А оно того стоит; впоследствии она это оценит.
***** Гермионе удалось однажды побывать в доме на Спиннерс-энд, правда, ее довольно быстро тогда оттуда выпроводили. За прошедшие полгода ни дом, ни квартал не стали выглядеть лучше. В угасающем свете осеннего дня дом кажется полусгнившим остовом большого затонувшего корабля. А где-то внизу, в трюме – сокровища. И, может быть, парочка скелетов.
Засечь и снять слабенькие охранные заклятия, установленные, судя по всему, стажерами аврорской школы, не составляет ни малейшего труда. Гермиона не тратит время на то, чтобы обойти весь дом. Она и так помнит, что все комнаты отталкивающе мрачны. Подсвечивая себе Люмосом, она спускается в подвал.
Подвал погружен во тьму. Живую и дышащую. Темнота дышит, просто не может надышаться неожиданно явившейся непрошеной гостьей, которая ведет себя так, будто находится здесь по праву. Ну да ничего, ее еще сюрприз ждет, ох и сюрприз же!
Шорохи и копошения наводят на мысль о мышах. Где-то там, в темноте, хлопотливо снуют маленькие существа. Теперь дом принадлежит им полностью. Пахнет сыростью. Может быть, что-то потихоньку гниет. Может быть, весь дом. Хотя с чего бы это ему. Дом же каменный. Но гнилостный запах упорно лезет в ноздри. Гермиона обходит подвал по периметру. Звук ее шагов эхом отражается от стен. Слава Мерлину, он почти пуст. Какие-то стеллажи с потемневшими склянками у дальней стены. Пол покрыт толстым слоем пыли. Где-то капает вода.
В самом центре помещения слой пыли как будто немного тоньше. Никаких следов ног нет, но…
Что-то со звоном падает на каменный пол. Сердце Гермионы замирает, а потом начинает биться часто-часто. Она еще долго не может успокоиться, убеждая себя, что всего лишь слышала, как мышь или крыса свалила с одного из стеллажей какую-то склянку. Гермиона решительно подходит к тому самому месту, где слой пыли тоньше, чем по всему квадрату пола. Присаживается на корточки, ощупывает камни. Так и есть – один из них чуточку смещается. Гермиона осторожно тянет его на себя. Камень неожиданно легко поддается, и Гермиона едва не заваливается назад. Чертыхнувшись, она собирается рассмотреть камень поближе, но не видит ничего. В глаза бьет ослепительный свет, и сознание гаснет. ***** Гермиона приходит в себя, лежа на холодном полу. Кости вроде бы целы, голова тоже. Повреждения, если они вообще есть, минимальны. С глаз постепенно спадает пелена, Гермиона щурится, стараясь получше рассмотреть подвал. Что-то не так. Голова кружится, в глазах двоится. Отчего-то в подвале больше не темно. Еще бы. Даже черно-фиолетовое пламя способно рассеять темноту. Как в старые времена, говорит себе Гермиона. Как на первом курсе. Старое доброе фиолетовое пламя. Только теперь у нее нет под рукой того зелья, которое могло бы помочь сквозь это пламя пройти. Такая маленькая изящная месть. Из этого чертова подвала невозможно аппарировать. Гермиона, отряхиваясь, привстает с пола, нашаривает откатившуюся палочку.
- Люмос! – громче, чем собиралась, выкрикивает она. Никакого эффекта.
Гермиона окружена стеной черно-фиолетового пламени, отделяющей ее от выхода из подвала. Тот, кто устроил эту ловушку, явно знал, что делает. Снейп, кто же еще это мог быть. Именно за этим он и послал ее в этот чертов подвал. Без посторонней помощи отсюда не выберешься.
Невозможно вот так сидеть на полу в кольце огня, пусть и не дающего жара. Невозможно бездействовать. Гермиона вспоминает все, что знает о заклятиях-ловушках. И знания эти не прибавляют ей оптимизма. «…невозможно выбраться без посторонней помощи. Довольно простое заклятие-ловушка тем и хорошо, что не требует высокой квалификации от накладывающего его мага». Просто великолепно. Не требует особых навыков. Навыки Снейпа никак нельзя назвать «не особыми». Ловушка, похоже, активировала еще и заклятие, блокирующее не только аппарацию, а и любую магию вообще. Вот черт. Сколько же ей придется просидеть здесь, пока кто-нибудь догадается, где ее искать?
Она не станет просто так тут торчать. Гермиона обещает себе, что обязательно выберется. Это, черт побери, задачка для первоклассников. Если, конечно, у этих самых первоклассников под рукой пузырек подходящего зелья.
Тишина, как на кладбище. Пламя не издает ни гудения, ни потрескивания. Гермиона слышит только свое прерывистое дыхание. Недостатка кислорода вроде бы не чувствуется. Прекрасно. Сдаваться нельзя ни в коем случае. Она не сдастся. Ни за что. Не сдастся. Еще чего!
Сколько же прошло времени, пока она здесь сидит? Гермиона пытается разглядеть циферблат часов. Безрезультатно. Тьма хоть и не полная, а положение стрелок ей различить не удается.
Сжавшись в комок на холодном полу, Гермиона укрывается мантией и старательно подавляет дрожь. Это паршивое пламя даже не греет. Нельзя поддаваться отчаянию. Она и не поддается. Вцепившись зубами в ладонь, чтобы не позволить себе разрыдаться, Гермиона молча лежит на полу, пока не засыпает тяжелым беспокойным сном, в котором она так нуждалась все прошедшие дни. Вокруг нее пляшет фиолетовое пламя.
***** Просыпается Гермиона оттого, что ее кто-то бьет по щекам.
- Грейнджер, просыпайся. Грейнджер! Ты долго намерена здесь лежать?
- Что? – Гермиона потрясенно открывает глаза. Вокруг нее все так же пляшут языки темно-фиолетового пламени. Но она не одна больше в кольце огня. Рядом с нею кто-то стоит. Еще пара секунд, чтобы идентифицировать голос. Драко Малфой собственной персоной.
- Грейнджер, вставай, выпей эту дрянь, и пошли отсюда. Ну же! – он тянет ее за руку, поднимая с пола. Приставляет к ее губам какой-то пузырек, и Гермиона послушно выпивает его содержимое, вяло подумав, а не яд ли там.
Не яд. Вкус у зелья совершенно такой же, как тогда, когда Гермионе пришлось выпить его. Давным-давно, на первом курсе. Когда она разгадала снейпову головоломку. А вот сейчас – не справилась. Зелье просто ледяное.
Гермиона не противится, когда Драко берет ее за руку и волочет к выходу из подвала. Она покорно плетется за ним вверх по лестнице.
И только, уже стоя у двери на улицу, Гермиона заставляет Драко отпустить ее. В разбитое окно первого этажа смотрит гаснущий осенний день. Мимолетный взгляд на часы. Семнадцать тридцать.
Она провела в чертовом подвале больше суток. Все тело ломит от долгого лежания на холодном полу. Чушь какая. Вовсе не поэтому. Совсем не поэтому. У Гермионы подгибаются ноги, и она оседает на пол.
Она опоздала. Опоздала. Снейп никогда никому уже ничего не скажет.
- Эй, Грейнджер, - откуда-то сверху доносится голос Драко. - Ты собралась здесь поселиться? Я бы ни за что не пошел тебя вытаскивать, если бы профессор Снейп меня не попросил.
Гермиона с удивлением понимает, что в голосе ее давнего недруга нет ни издевки, ни насмешки. Только грусть и безграничная усталость.
- Знаешь, когда я получил от него это письмо, я все никак не решался открыть его. Все думал, а что там внутри. Там могло быть что угодно. Если у тебя есть деньги, то почта может идти и в обход цензуры. Это было последнее письмо Снейпа. Человека, который поклялся моей матери, что меня не бросит. Знаешь, он держал свое обещание до последнего. И заставил меня тоже кое-что пообещать. Как видишь, я это обещание сдержал.
Гермиона перестает слушать и слышать, что там еще Малфой говорит. Ей плевать, что она сидит на грязном полу. Вцепившись в руку Малфоя (отчего-то ей всегда казалось, что у него должны быть холодные и влажные пальцы, противные на ощупь, будто трогаешь лягушку; но нет, рука сухая и теплая, пальцы слегка подрагивают. Еще один неудачник.), второй рукой она размазывает по лицу пыль и запоздалые слезы. Слезы страха, которым было самое время вылиться еще там, в подвале. И слезы отчаяния и злобы, которым самое время, потому что она опоздала, окончательно и бесповоротно.
- В своем письме профессор что-то говорил о своем старом учебнике по зельеварению, который якобы попал когда-то в руки Поттера. Так вот, профессор Снейп хотел бы тебе передать, что, раз уж ты единственная из всей троицы проявляла хоть какой интерес к чтению, то можешь оставить книгу у себя. Пошли отсюда, Грейнджер. Да приведи себя в порядок, если не хочешь распугать всех местных бродяг.
Гермиона смотрит на Драко, который, ссутулившись, стоит на пороге. Открытая дверь дома поскрипывает, движимая сквозняком. Малфой прав. Хватит уже сидеть на полу и предаваться отчаянию. Зачем бы ни была задумана Снейпом эта шутка с подвалом, уже не важно. Важно другое. Профессор знал (или же догадывался), что учебник, подписанный «Собственность Полукровки-Принца» у нее. Что-то такое в этом учебнике есть, и это «что-то» может помочь ей в ее поисках. Если это не очередная снейповская издевка, тот его последний подарок. Подарок ей, Гермионе, в чьей душе он всего за несколько дней свил свою темную паутину. Ощущая головокружение и тошноту (ради Мерлина, только не при Малфое!), Гермиона поднимается , опираясь на протянутую им руку. Откуда-то возникает (вот ведь проклятье, никак не отгонишь) чувство вины и безысходного отчаяния. Гермиона ощущает себя вялой, как плохо набитая тряпичная кукла. Какое-то мертвое ощущение; она словно выпотрошена. И отчего эта пустота внутри?
Как бы то ни было, Гермиона попытается получить доступ к воспоминаниям из профессорского Думосброса.
Она и Малфой выходят из дома под накрапывающий дождь, безостановочно сыплющиеся с неба мелкие капли воды, и вовсе не святой, никому не обещающие благословения. Какое-то время они оба стоят на улице, потерянные, без вести пропавшие, не собирающиеся сознаваться друг другу, что им остро не хватает, пусть и по разным причинам, одного и того же человека, сейчас покоящегося где-то в своем благословленном и самонадеянном уединении.
Попрощавшись с Драко, что-то буркнувшим в ответ, Гермиона аппарирует домой. И, ощущая себя игрушкой в руках мертвеца, извлекает из-под двойного дна сундука с книгами потрепанный учебник по продвинутому зельеделию. Хотелось бы ей, чтобы профессор мог увидеть ее победу.
Ну вот и за что так? :((( Хорошая глава с очень неожиданным итогом. И грустным :( Хотя динамики, как мне показалось, было гораздо меньше, чем в предыдущих, но наверное это оправдано - теперь-то спешить уже незачем... Единственное замечание - много "каких-то". Подмена Думосброса очень хороша.
Вся глава как бы подготавливала к чему-то. Чувствовалость, что вот сейчас, совсем скоро, уже за следующим поворотом что-то случится. Такое, чего никак не ожидаешь. Атмосфера гнетущая и давящая... И вот глава кончилась, а я сижу и думаю... и никак не могу ничего понять. Странное впечатление. Но глава, действительно, эмоционально очень сильная – именно вот этим ожиданием чего-то нехорошего...
Ну и я снова с отловленной очепяткой =)
цитата:
Гермиона не тратить время на то, чтобы обойти весь дом.
мягкий знак тут явно лишний ;)
П.С. Крута - это сообщение у меня идет под номером 555 (недочисло Зверя =)))
Осталась одна глава и эпилог. Думаю, особой динамики уже не будет, зато копание в прошлом - будет в ассортименте. и, смею надеяться, сюрприз будет)
rakugan пишет:
цитата:
Единственное замечание - много "каких-то".
Я подумаю, что с этим можно сделать))) **** Nadalz Nadalz пишет:
цитата:
Снейпа уже казнили?
ага. Когда ГГ в подвал лезла, до дедлайна оставалось уже меньше суток, а когда Малфой ее оттуда извлек, Снейпа уже...того. Пока ГГ отдыхала в подвале. Она там провела сутки с хвостиком.
Nadalz пишет:
цитата:
именно вот этим ожиданием чего-то нехорошего...
Нехорошее (ой, побьют меня за это) будет в след. главе. В осн. грязная политика.
Nadalz пишет:
цитата:
мягкий знак тут явно лишний ;)
Вот это - самая порнушная опечатка, что у меня когда-либо была. "Пезд Хогвартс-экспресс" ни в какое сравнение не идет!
Эх. Все-таки она не успела. Жаль. Очень жаль. Но то, что Северус завещал Гермионе свой учебник зельеварения наводит на некоторые размышления. А не мог он, как один не безысвестный волшебник, заключить часть (желательно всю ) душу в этой книге? Ведь Северус не будет Северусом, если не выкинет что-нибудь этакое.
Все новые главы прочла на одном дыхании. Ну что сказать? Мастер есть мастер. Особенно понравилось про аврора и его историю. Невил тоже не подкачал: не так прост он, этот парень. Жаль Драко: для него Северус, как бы там ни было, но последний, после гибели родителей, из близких людей. Можно попросить? Сделайте что-нибудь со Скримджером. Если в жизни такое всегда выплывает на поверхность, то пусть хоть у вас ему достанется. Ну, чуть-чуть. Последнее. Это, как ни крути, хорошо, что наконец-то Севрус смог найти где-то отдых от всех долгов, какие он на себя (или на него) взвалил. Никаих Дамблдоров, Вольдемортов и иже с ними. Только покой. Пусть и таким не совсем приятным способом.
Lecter jr Слов нет. Внятных, по крайней мере. Очень жаль, что не успела. Вроде бы я и знала, что Снейпа уже ничто не спасет, но вот так вот ... А нехилая вообще логическая организация ума у автора такого _разоблачения_
Отлично, Lecter jr! Наконец-то сальноволосый предатель получил по заслугам. Жалко, что не поцелуй дементора; и жалко, что сцену казни не написала -- но можно подключить воображение.
Ну что ж, у Гермионы теперь достаточно времени на взлом кода думосброса, используя подсказки учебника Принца-полукровки. Всего-то -- до конца жизни. А если жизни не хватит, можно хрюксов налепить.
Жаалка Севу! Впрочем, подозреваю, для него ничего не изменилось бы, даже если бы Гермиона что-то и откопала. Спасать его она всё равно ведь не собиралась.
Вообще, так редко встречается ангст без излишнего пафоса, что даже не являясь поклонником направления, читаю и не могу оторваться.
Ждёмс, чего там такого страшного раскопает Гермиона. Хотя грязной политикой никого уже и не удивишь.
Lecter jr Кровожадный Автор. Ничего себе "упоминание смертей нескольких персонажей." Надо было честно предупредить: имею намерение горохнуть опору и надёжу нашу - Снейпа. А может он как-нибудь увильнет от расправы? (с безумной надеждой) Эх.
Гнетущая в своей безысходности глава... Ну что ж. Будем ждать обещаных сюрпризов...
Отлично, Lecter jr! Наконец-то сальноволосый предатель получил по заслугам. Жалко, что не поцелуй дементора; и жалко, что сцену казни не написала -- но можно подключить воображение.
Да ладно вам, не поверили мы, что вы это серьезно! Кто ж Севку-то не любит?!
Я почитатель Его Темнейшества, Повелителя Магической Британии Лорда Волдеморта. И мне очень нравится чета Лестранджей в изображении rakugan. Если раньше я недооценивал Рудольфа, то теперь понимаю, что "совы не те, кем кажутся".
Я нигде пока не видела Волдеморта (ни в разных фиках, ни, тем более, в каноне), где бы он меня заинтересовал как личность, кроме разве что _отдельных_ черт у rakugan. Рудольф - другое дело, интересен, необычен и т.д.
А Снейп... Нравится мне он. Могу долго описывать за что, если кому интересно. Нелепый? Да все немножко того... нелепы. Уж поступки порой нелепые совершаем, это точно.
snilek, Вас не интересует мальчик, который в 11 лет владел беспалочковым Imperio (или легилименцией -- возможны варианты)?
Который в 15 разгадал загадку, 1000 лет остававшуюся неразгаданной? И избежал наказания? И, кстати, отомстил папашке, даже не поинтересовавшемуся судьбой ребёнка.
Вас не интересует маг, ставший бессмертным, в конце концов? Мало того -- практически неуязвимым?
Да уж, флудим по полной. Но пока тесачок не долетел... Не то чтобы уж совсем не интересует - безусловно одаренный мальчик, от горя, одиночества и ненависти получивший толчок развивать свои недюжинные таланты. А кто сказал, что у других их нет? Стал бы ли Том Реддл Волдемортом, родись он в счастливой и благополучной семье вроде Уизли? Сомневаюсь, хотя это уже домыслы.
gorlum пишет:
цитата:
Вас не интересует маг, ставший бессмертным, в конце концов? Мало того -- практически неуязвимым?
А вот здесь вопрос - и что из того? Познал кучу всевозможных знаний, стал бессмертным (не совсем факт, кстати) и чуть не сгинул от материнской любви. Даже если он захватит весь мир, ему не с кем будет его разделить - даже души у него почти не осталось. Словом, я считаю, что умный не значит мудрый.
Впрочем я Волдеморта и умным особо никогда не считала. Талантливым - да, безусловно. Даже гениальным отчасти, но умным? Что он умного сделал? Умный он только в фиках. когда начинает тонкие политические ходы делать и изящно власть захватывать. А запугивать и убивать любой дурак сможет. Такие таланты, такой потенциал столь бедарно профукать...
I wanna write myself on the walls of your heart Because the knot that holds us altogether throws us all apart I’m gonna stop myself before I say something true
Because the answers that roll from my tongue are nothing to do with you And I hold a piece up to the light, hold a piece up to my eye Found a missing piece from my set, found a person I’d not met
“Missing piece” (Recoil)
Чувствуя себе вовлеченной в чужое убийственное безумие, Гермиона держит в руках Думосброс. Обманчиво пустую каменную чашу, до верху заполненную так тщательно оберегаемыми снейповыми секретами. Зачем же он передал через Драко то самое послание об учебнике? Хотел ли он, чтобы Гермиона все же нашла заклинание-код? Хотел Снейп этого или нет, она найдет.
И она больше не намерена сидеть, оперевшись спиной о входную дверь и уткнувшись носом в колени. Это не для нее. Гермиона со стыдом вспоминает настигшую ее слабость. Почти сразу после того, как она попрощалась с Драко Малфоем. ****
Гермиона не слишком отчетливо помнит, как попала домой. Впервые в жизни она так ошиблась с местом прибытия. Даже во время обучения аппарации она так не промахивалась. Это вполне могло бы стоить мне жизни, вяло думает она теперь, держа в руках учебник в истрепанной обложке. ***** Аппарировав, она оказалась на какой-то незнакомой улице. Ни рискуя больше прибегать к аппарации, Гермиона пошла пешком. Путь домой вспоминается ей как-то смутно. Кажется, потом она ехала в такси и едва не попыталась расплатиться галлеоном.
Придя домой, Гермиона полчаса просидела на коврике у входной двери, опираясь на нее спиной. Вокруг ходил Косолапус, вылетевший рыжей молнией навстречу хозяйке, терся, выгибая спинку, о колени Гермионы, поддевал своей крупной лобастой головой ее руку. Гермионе было все равно. Хотелось просидеть на этом коврике до скончания века. И никогда не вставать. И никогда не спешить. Не гоняться за только-только успокоившимися призраками прошлого. Хватит уж.
Гермиона сидела так, рассеянно глядя перед собой, машинально поглаживая тревожно мурчащего кота. И почему Малфой не ушел сразу, как вытащил меня из огненного круга, думала она. И ответ не заставил себя ждать. Острый ум Гермионы не желал мириться с бездеятельным сидением на полу. Она поняла, кажется, почему Драко Малфой не убрался куда подальше сразу же, как по настоянию своего учителя спас ненавистную грязнокровку-заучку. Почему не вытер брезгливо руку о мантию, когда помогал Гермионе подняться с пола.
Все очень просто. Он не хотел уходить. Малфой хотел побыть еще немного с кем-то, кто видел человека, к которому он был сильно привязан, уже после него самого. Малфою было как никогда одиноко. Последний человек, на кого он еще мог опереться, покинул его. Теперь уже навсегда. И так ладно сидевшее облачение самоуверенного слизеринского ублюдка трещит по швам и распадается. Вот так, Малфой. Не стоит верить тем, кто говорит, что никогда тебя не покинет.
Гермиона понимала, что такое состояние вызвано прежде всего невероятным нервным напряжением, в котором она находилась последние дни. Недоеданием и бессонницей. И неотступной боязнью не успеть. И она не успела. Так что ж теперь?
А теперь у нее полно времени на разгадывание последней снейповой загадки. Если , конечно, Гермиона все еще этого хочет. Она прислушалась к себе, даже дыхание затаив, и поняла – хочет. И сделает. Вскроет профессорский Думосброс, эту одну большую тайну, содержащую в себе множество других тайн.
Подумав так, Гермиона заставила себя встать с пола. Принудила дотащиться до кухни и выпить крепчайшего кофе. А потом – принять душ. И только после этого она бросила взгляд на часы и отметила, что с момента ее прихода домой прошел лишь час. ***** Каменная чаша кажется пустой. Упорно хранит свои тайны. Интересно, сколько их там? Наверное, столько, что проклятая чаша должна по швам трещать. Гермиона засиживается заполночь. Это давно стало привычкой. Желание рухнуть в кровать и проспать как минимум сутки, преследовавшее Гермиону последние дни, куда-то отступило. Ненадолго. Гермиона отдает себе в этом отчет. А еще в том, что едва ли у нее получится так быстро взломать код. Уж точно не сегодня. Время, когда-то потраченное на изучение Арифмантики, в любом случае окупится, это бесспорно, но, вероятнее всего, успех придет нескоро. Гермиона старается не думать о бесконечном пространстве вероятностных сочетаний, которые ей придется перебрать, прежде чем она доберется до цели. Если на это хватит всей ее жизни.
И кстати, о жизни. Если она, Гермиона, сейчас же не отправится спать, она просто рухнет от усталости. Поэтому, взяв с собой Думосброс, она бредет в спальню, где, поставив каменную чашу на прикроватный столик, ложится на постель поверх покрывала и засыпает. Темным тяжелым сном. Слава Мерлину, без сновидений.
Гермиона просыпается и смотрит на часы. Полдень. Она не может позволить себе просто так терять время, хотя торопиться уже некуда. За несколько дней (или недель, но об этом Гермионе думать совершенно не хочется) старая тайна всего лишь станет чуть более старой. И все тут.
***** Снова бессонные ночи. Когда окружает темнота, как-то лучше думается. Такая же тьма скрыта и в каменной чаше, Гермиона уверена. Отсыпается она днем, но и во сне видит себя саму бродящей по спутанным лабиринтам нумерологических вычислений, а иногда – сидящей в каменной темнице со стенами, уходящими высоко вверх, так высоко, что и не разглядишь, где де они заканчиваются.
Думосброс стойко хранит вверенные ему тайны. Но вечно так продолжаться не может.
***** Проходит две недели, пока Гермиона не находит верный вариант. Уже не основываясь на научных расчетах, на схемах подбора ключа к шифру, а ведомая исключительно интуицией, как собака – чутьем.
Как все просто, оказывается. Код – вовсе не заклятие, а сочетание букв. Стоило всего лишь внимательно прочесть записи, сделанные на полях учебника подростком, именовавшим себя Полукровкой-Принцем.
Пробуя различные комбинации, Гермиона добралась до нужной. Вспомнив, как на самом первом уроке зельеварения профессор спросил Гарри: «Где вы будете искать безоаровый камень?», Гермиона улыбается уголком рта. У Полукровки-Принца было свое мнение относительно того, как расставить противоядия, дополненный (по сравнению с учебником для младших классов) список которых был приведен на одной из страниц в порядке роста эффективности. У Принца было свое мнение, его-то он и выразил на страницах. Едва ли это мнение получило одобрение Слагхорна, но список остался. Какая ирония, что код оказалось возможным расколоть при помощи списка противоядий. Тут куда более уместными были бы самые страшные яды. По первой букве от названия каждого противоядия – и пароль к вашим услугам. Без учебника ни за что не доберешься до искомого кода.
Зачем только Снейп хранил эти воспоминания? И зачем он предоставил Гермионе шанс увидеть то, что так долго скрывал тот всех, почему вручил себя ей? Может быть, потому, думает она, что в конце концов признал ее равной себе. Способной нести эту ношу. А ноша тяжела, тут уж можно не сомневаться. Вернее, Снейп позволил ей, Гермионе, самой решать, хочет она эту ношу нести, или нет.
Или дело в другом. Гермиона вспоминает, как в детстве , еще не зная, кто она такая, читала книжки про ведьм и колдунов. Якобы колдун не мог умереть, не передав кому-то свой дар. Свое проклятие, как было написано в тех книжках. Маленькая Гермиона, научившаяся читать куда раньше своих сверстников, то посмеивалась над такими глупостями, с удовольствием играя свежевыученным словом «суеверие», то плакала от жалости к ведьмам и колдунам. Так вот оно, суеверие. Вся ее теперешняя жизнь, начавшаяся с принесенного совой письма, написанного изумрудными чернилами.
Гермиона склоняется к чаше, еще чуть-чуть, и ее лицо погрузится в серебристый туман. Сейчас она увидит все своими глазами. Как когда-то видел и Снейп. Разоблачение. Поднятие занавеса. Она уже не остановится. Руки, которыми она опирается о стол, почти совсем уже не дрожат.
*****
Сейчас, сидя на полу, держась за живот (минуту назад ее вырвало желчью) Гермиона проклинает себя за то, что слишком уж упорно шла к цели. А ведь надо было остановиться. Пусть бы паршивая старая снейпова тайна покоилась себе в чаше Думосброса. А Снейп бы покоился там, в Арке. И какого черта она, Гермиона Грейнджер, старательно избегавшая (когда это представлялось возможным) нерациональных поступков, приняла этот последний подарок от приговоренного к смертной казни преступника? Сама во всем виновата, только сама. Гермиона всегда считала, что страшная правда лучше спасительной лжи. Всегда считала, до сегодняшнего дня.
И вот тебе твоя правда. Некоторая ее часть желтоватой лужицей растекается по полу. Смотри не влипни коленкой, когда будешь вставать. Не к ней ли ты стремилась все это время? Не на ее ли раскрытие уже после того, как профессор Снейп прошел свои последние футы по этой земле, ты тратила все свое время в течение двух недель? Ты же получила то, чего добивалась. Вот она, эта старая тайна. Выпотрошенная, аккуратно разрезанная от горла до паха, все внутренности в строгом порядке разложены поодаль. Вот теперь все ясно. До самого конца ясно. ***** И именно поэтому Гермиона Грейнджер сидит, держась за живот, на полу своего кабинета, заставленного еще не разобранными, но уже не нужными, не сумевшими ее защитить бастионами из книг и газетных подшивок. Именно поэтому. Две недели после казни Снейпа Гермиона старалась подобраться к врученной ей тайне, и вот теперь, когда ей это все же удалось, девушка не испытывает никакой радости. Хотя бы оттого, что своего добилась, как и всегда.
Несколько минут назад она закончила просмотр последнего воспоминания из профессорского Думосброса.
***** Все. Дыхание пришло в норму. И стены комнаты больше не кружатся. Теперь можно и вспомнить спокойно. Всегда думайте, прежде чем разорвать подарочную упаковку и открыть коробку. Просто на всякий случай.
Первое воспоминание
Директорский кабинет. Снейп – совсем молодой, Дамблдор выглядит таким, каким Гермиона привыкла его видеть. С достижением определенного возраста люди перестают меняться внешне. Разговаривают. Не видят ее. Гермиона подходит к ним поближе, становится за спиной Снейпа.
Их голоса давно уже отзвучали; не осталось и эха. Но он и - Снейп и Дамблдор – все еще там, оба. Ученик и учитель, убийца и жертва. Кто есть кто, не так просто определить; границы слишком уж размыты. Они живы, пока Гермиона на них смотрит.
Дамблдор говорит медленно и спокойно, тщательно взвешивая каждое слово.
«Крауч сказал мне, что какой-то прорицатель, очень недолго пробывший на службе у Волдеморта…да, тот самый родственник Амикуса и Алекто, сделал некое пророчество, в свою очередь указывавшее на то, что Сивилла Трелони выдаст предсказание, могущее изменить весь ход истории, предсказание, касающееся пока еще не родившегося ребенка, которому суждено будет победить Лорда. За Трелони ходили по пятам. В том числе и ты. Уж извини, Северус, но тебя приставили следить за ней, когда мероприятие было практически признано безнадежным. Таким оно и было: только я да Крауч слышали настоящее пророчество. На Сивиллу нашло как раз в тот момент, когда я и Крауч пришли в очередной раз уговаривать ее на время где-нибудь укрыться. Мы оба слышали, что относилось пророчество именно к Гарри Поттеру и никому иному, Северус. Сивилла назвала Джеймса Поттера в качестве отца ребенка, которому суждено будет уничтожить Темного Лорда. Об этом пророчестве была сделана соответствующая запись, помещенная в хранилище. После этого я и Крауч поняли, что нельзя терять ни минуты. Крауч задействовал все свои связи, чтобы подменить запись. Мы действовали быстро. Насколько это было возможно. Быстро и тайно. Хмури и его людей пришлось использовать в темную. Я отвел Сивиллу в «Кабанью голову». Мы с Краучем оба знали, что за нею следят. Раз уж Лорд знает, что пророчество будет сделано, так пусть услышит его, сказал тогда Крауч. Все под контролем, сказал он. Все равно другого выхода нет. И Сивилла Трелони, по моей просьбе разыгравшая транс, сказала то, что должна была сказать. Пусть у Волдеморта не будет точных сведений, сказал Крауч, а уж от неточных какая польза? Я сам наложил на Сивиллу «Обливиэйт», когда все закончилось. Так что она помнит лишь как тебя вышвырнули из «Кабаньей головы». Она по сию пору думает, что именно там и сделала настоящее пророчество. И мне очень жаль, Северус, что именно ты был тем, кто все рассказал Лорду. Мне действительно жаль».
***** Следующее воспоминание. На настенном календаре совсем другое число. Со времени первого разговора прошла неделя.
«Крауч взялся за обеспечение безопасности тех семей, которые подходили по описанию. Тех, в которых родился ребенок в конце июля и начале августа. Сначала все работало. Программа обеспечения безопасности свидетелей прекрасно справлялась со своей задачей. Но мы недооценили Волдеморта. Первой была Эшли Макхоун. Тебе ведь и самому прекрасно известно, что с нею стало, а, Северус?»
Гермиона ловит себя на том, что ей хочется поскорее увидеть все; она словно книгу пролистывает, бегло проглядывая страницы, в нетерпении стремясь найти ответ. Или, быть может, ей просто не хватает сил прочесть все внимательно. Некоторые воспоминания она пропускает, едва заглянув. В других задерживается подольше.
«Фрэнк согласился нам помочь. Крауч планировал захватить если уж не самого Волдеморта, то хотя бы самых преданных его сторонников, которые явятся за Невиллом. Но до этого не дошло. Отчего-то Гарри показался Волдеморту более…подходящим, что ли…»
«И если мы – точнее, ты – этого не сделаешь, Крауч тебя выдаст. Точнее, не позволит мне тебя вытащить. Сказал, что терять ему нечего. Точнее, наоборот: есть, что терять. Если выплывет вся эта история, что он гарантировал людям безопасность, а они погибли. Что в самой сердцевине Министерства – человек Волдеморта. Кто-то же отозвал авроров, которые должны были охранять семьи по приказу Хмури. Отозвал всего на несколько часов, но этого хватило. Человека, который сделал это, я нашел. Точнее, это не один человек, как ты понимаешь. Трое. Все они получили приказ устроить все так, чтобы в определенный момент семьи остались без охраны. Как ты понимаешь, мне не удалось установить, от кого исходил этот приказ, Северус. Зато в больнице Святого Мунго прибавилось пациентов. И Крауч еще не знает про Барти. Когда узнает, поймет: терять и впрямь нечего. Лонгботтомов я возьму на себя. Тебе они не доверяют».
Снейп молчит, уставившись в пол.
«Нужно это сделать, Северус. Я готов сполна заплатить за все свои ошибки, за то, что решил участвовать в реализации плана Крауча, но то – я. Последствия меня не пугают. Но Крауч – другое дело. Участие в этой истории может его погубить. Прямо сейчас. Конечно, известие о том, что его собственный сын - сторонник Волдеморта, еще всплывет. Мы могли бы держать Крауча в узде, но нет никакой гарантии, что кто-то другой не поделится этой новостью с широкой общественностью. Нужно это сделать. Стереть нескольким людям часть их воспоминаний. Я ведь сам тебя учил. А потом, если захочешь, я сделаю то же самое для тебя». ***** Хватит. Следующее воспоминание.
«Знаешь, Северус, я ошибался, когда говорил, что смогу держать Крауча в узде при помощи сведений о том, что его сын – Упивающийся Смертью. Кое у кого были сведения, так сказать, из первых рук. И этот «кто-то» прекрасно знал, как распорядиться ими наилучшим образом. Это Крауч, хотя мне никогда не удастся доказать этого, отдавал распоряжения отозвать авроров с охранных постов. Это он, Северус. Кто-то сослужил Волдеморту очень хорошую службу, когда привел к нему Барти Крауча». ***** И последнее воспоминание. Его она намерена досмотреть до конца. Если получится.
В нем – уже не молодой Упивающийся Смертью, а суровый хогвартский преподаватель, угрюмый слизеринский декан. Это воспоминание относится к маю одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, думает Гермиона. Она заглядывает через плечо Дамблдора в какие-то разложенные на столе письма. «Председатель попечительского совета школы уведомляет…» и что-то там еще. Гермиона понимает, что с датой не ошиблась. Совсем скоро профессор Северус Снейп убьет Альбуса Дамблдора. Гермиона об этом знает; они двое – вероятно, догадываются.
Она понимает, что не сможет долго на них смотреть. Не сможет, но все равно смотрит. И слушает.
«Обещай мне, Северус, что сделаешь это, как только я тебя попрошу. Если возникнет необходимость. А она возникнет, я знаю. Рано или поздно возникнет. Это единственное решение стоящей перед нами задачи». «Перед нами?» «Да, перед нами, Северус. Если ты все еще со мной». « Я с вами». «Тогда вспомни, что я тебе говорил. О целях и способах их достижения, которые почти всегда являются крайне неприятными. Северус, ты знаешь, о чем мне рано или поздно придется тебя попросить. Сделай так, чтобы мне не пришлось просить тебя дважды. Просить кого-то тебя убить – задача и без того нелегкая».
Нужно досмотреть до конца, говорит себе Гермиона. Но, как и в случае с предыдущими воспоминаниями, она не может себя заставить. Так вот как это бывает, когда мир рушится по-настоящему, думает она. Гермиона сидит на полу , обхватив колени руками.
***** Так вот что она получила от Снейпа по его негласному завещанию. Он хотел, чтобы она знала. Он хотел, чтобы Гермиона поняла. А может, просто хотел лишить ее оставшихся иллюзий.
Первое ее побуждение – бежать, бежать с этой тайной. Оказаться как можно дальше отсюда. Бежать куда угодно. Когда найдутся силы встать на ноги. Ее оглушает стук собственного сердца; во рту неистребимый горький вкус. Это, наверное, и есть вкус победы. Гермиона ведь добилась своего.
За ее спиной – Думосброс, стоящий на рабочем столе. Отчего же Снейп решился предать себя в ее руки? Нет ответа, да и никогда не будет. Может быть, бывший учитель зельеварения смеется где-то там, за Аркой. Над ней, гриффиндорской выскочкой, казавшейся себе самой такой разумной, такой предусмотрительной, ломившейся в закрытую дверь и все-таки сумевшую ее открыть, обнаружив потом за дверью лишь черную пропасть.
Его Думосброс. Гермиона, вытирая рукавом глаза, на которых выступили злые слезы, с ненавистью смотрит на каменную чашу. Снейп мертв, но все еще продолжает оказывать на нее, Гермиону Грейнджер, свое влияние.
«Вы действительно этого хотели», - мог бы сказать он. Она бы кивнула, не решаясь возразить. Все верно. Она действительно этого хотела. И получила. Этот Думосброс, наполненный несчастьями, ждущими момента произойти. Его посмертный дар. Его самодельное никому не нужное бессмертие. Такое же вечное, как кучка пепла, хранящаяся в урне. Пока кладбищенские воры не заберутся в склеп и не вытряхнут ее наземь в поисках неведомых сокровищ. Руки Гермионы по локоть выпачканы в этом самом пепле. И она понимает, что пепел – единственное, на что можно было рассчитывать.
Снейп ведь не говорил ей: «Я не виноват». Даже на суде он не говорил этого. Все это время он пытался сказать ей, Гермионе Грейнджер, нечто совсем иное. Он хотел сказать: «Вы не понимаете». Именно так. Если она сможет понять, значит, достойна и знать все остальное. Снейп предоставил ей шанс. Он говорил: «Хотите знать правду, мисс Грейнджер, так сумейте задать мне правильные вопросы». А вот и ответы на них. То, что для всех остальных является неким черным полем, стертыми записями.
Первое ее желание – уничтожить Думосброс. А вместе с ним и проклятие, которое он в себе скрывает, эту ношу, которая слишком тяжела для нее одной, как тяжела была и для Снейпа.
Когда-то, давным-давно, за две с небольшим недели до своего двенадцатилетия, садясь в «Хогвартс-экспресс», Гермиона дала себя клятву, что не будет бояться. Что у нее все получится. Особенно если она будет стараться больше, чем другие. Возможно, эта старая клятва поможет ей и сейчас.
***** Гермиона открывает окно и высовывается из окна едва ли не по пояс. Жадно вдыхает холодный воздух. Серый и мокрый мир. Тишина, нарушаемая только изредка проезжающими внизу машинами. Такие страшные предрассветные часы, когда улицы практически пустынны, как будто весь город вымер.
Обхватив себя за плечи, чтобы слегка согреться, Гермиона стоит у окна, размышляя, что же ей теперь делать. Она ведь узнала все, что хотела узнать. И даже много больше того. Вопрос лишь в том, стоит ли делиться этим с кем-то еще.
Прошепчи миру правду. Даже и стараться особенно не придется, чтобы этот шепот сделался криком. И Гермиона понимает, что не станет этого делать. Никто никогда не узнает, что послужило причиной гибели пятнадцати человек в далеком одна тысяча восемьдесят первом году. Ее недавняя решимость узнать все о Пророчестве и рассказать об этом в своей книге раздавлена о четко очерченный острый край занимающегося осеннего дня.
Гермиона не хочет, чтобы те, кто мог бы прочесть пока еще не написанную ею книгу, блевали желчью так же, как и она. Да, эта ноша слишком тяжела, но уж если ей, Гермионе, суждено тащить ее в одиночку, то так тому и быть. Гарри это все равно ничем бы не помогло.
И еще. Профессор Снейп добровольно отказался от возможности воспользоваться заключенной в Думосбросе индульгенцией; ведь те, кто увидел бы, к примеру, как Дамблдор берет с со Снейпа обещание непременно убить его в случае необходимости, а потом вернуться к Волдеморту как ни в чем не бывало, увидели бы и остальное. Фальшивое пророчество. Плохо организованную работу по защите пяти семей, практически подведенных под удар.
Теперь Гермиона может понять, зачем Северус Снейп отправил ее в подвал дома на Спиннерс-энд, а потом послал Драко Малфоя ее оттуда вытаскивать. Снейпу просто было нужно время. Пока она там сидела , окруженная огненной стеной, сам профессор отгородился от мира более чем надежно.
И почему он решил передать эту ношу ей, Гермионе? Ответа по-прежнему нет, и не будет. Она добралась до правды; и тут же приняла то же самое решение, которое когда-то принял Снейп. Никто не должен знать, что случилось на самом деле. Это никому не принесло бы пользы.
По лицу Гермионы текут слезы горя и ярости; она небрежно вытирает их рукавом. Ничего. Это пройдет. Никто не видит, как я реву, повторяет она про себя. Никто не видит. Никто никогда не узнает. Даже Роузберри, которому Гермиона обещала рассказать о том, что сумеет узнать. И Невилл тоже ничего не будет знать. Пусть уж все остается как есть. Пусть эта черная пустошь, вырванная из чужой памяти, принадлежит только ей, эти мгновения далекого прошлого, выбранные (возможно, только лишь возможно) для увековечения потому, что они того стоили.
***** Эпилог: «Когда-нибудь я стану отращивать крылья…»
Don't get sentimental It always ends op drivel One day I am going to grow wings Chemical reaction Hysterical and useless
“Let Down” (Radiohead)
Прошел месяц. Близится конец ноября. Гермиона вплотную взялась за работу над своей книгой. Ей часто приходилось бороться с желанием уснуть, не вставая из-за рабочего стола; усталость сделалась ее постоянной спутницей. Гермиона отметила, что стала вялой и сонной, но продолжала упорно работать, не позволяя себе расслабиться. Боль затихла, затаилась, но не ушла совсем; ее можно заглушить работой, чем Гермиона и занялась, а боль все еще с ней, гноится где-то внутри; но глаза Гермионы сияют, хотя кто-то сказал бы – лихорадочно горят, жгут, как змеиные.
Раз или два в неделю она приходит в больницу к Гарри, и, если в палате нет целителей, читает ему вслух отрывки из написанного. Не Косолапусу же их читать. Работа продвигается хорошо; так всегда бывает, когда материала набрано достаточно, и он хорошо систематизирован. В систематизации же Гермиона всегда могла найти утешение.
Этим холодным ноябрьским утром она сидит у постели Гарри. Как водится, вполголоса рассказывает ему последние новости. Что у близнецов дела идут просто прекрасно, хотя какая же это новость, а Джинни на днях объявила, что у нее и Дина будет уже третий ребенок. Что Рон, сумевший таки поймать того убийцу с Дрянн-аллеи, по-прежнему избегает появляться дома, особенно на семейных ужинах, куда Молли неустанно приглашает девиц на выданье. Что она, Гермиона, решила вернуться в науку, пока ее имя еще не всеми забыто. Ей даже вон премию какую-то присудили, приглашали на вручение. В общем, жизнь продолжается, идет своим чередом, только без него, Гарри.
А сынок Рема и Тонкс отрастил себе третью ногу и с перепугу забыл, как от нее избавиться, зато стал небывало популярен среди ровесников, рассказывает Гермиона. И тихо смеется, нисколько не обращая внимания на то, насколько неуместен ее смех в этих стенах. Гладит Гарри по руке, привычно ожидая, что его пальцы останутся неподвижными. Но только не в этот раз. Пальцы Гарри конвульсивно сжимаются; Гермиона, от неожиданности резко отдернув руку, вскакивает, зажимая ладонью рот. И чего испугалась? Это же просто судороги.
Но, может быть, не просто судороги, а? Ну пожалуйста, пожалуйста, бормочет Гермиона, не решаясь опуститься на стул, стоит, склонившись над постелью Гарри. Если в этом чертовом мире есть хоть какая справедливость. Если ее стало чуть больше, чем в те времена, когда погибли пять семей, в которых были сыновья, родившиеся в конце июля или начале августа одна тысяча девятьсот восьмидесятого года.
Гермиона ждет. Смотрит на Гарри, не отрываясь, стараясь даже не мигать. Пока не начинает жечь глаза.
И Гермиона видит, что ждала не напрасно. Руки Гарри вздрагивают, пальцы начинают по-паучьи перебирать складки одеяла. Веки ее друга едва уловимо приподнимаются, и тут же опускаются снова.
Так чего она ждет? Позабыв обо всем на свете, в том числе и о кнопке вызова персонала, Гермиона выскакивает в коридор. Найдя целителя, все эти годы занимавшегося Гарри, она без сил опускается на стул в коридоре. Так и сидит, глядя на проходящих и пробегающих мимо нее целителей, вслушиваясь, пока еще есть на это силы, в обрывки их разговоров. Все будет в порядке, говорит она себе. Гарри стало лучше. Он вернется, и, возможно – довольно скоро. И впервые за долгое время эти слова – не самообман. Словно подброшенная пружиной, забыв об усталости, Гермиона вскакивает со стула. Ей срочно нужно воспользоваться совиной почтой. Хотя она предпочла бы телефон.
Отправив письмо (пока одно – все остальные потом, потом!), она возвращается к стулу, стоящему у дверей в палату Гарри. Гермиона садится, прислоняется затылком к холодной стене, и закрывает глаза. Но сидеть и бездействовать она не может. Просто не может, и все. Ей срочно необходимо с кем-то поделиться, рассказать о том, что только что случилось.
Не отдавая себе отчета в своих действиях, вовсе не задумываясь над тем, что же именно ею движет, Гермиона нагибается, достает из-под стула свою сумку, а из сумки - старый учебник, подписанный «собственность Полукровки-Принца», и походную чернильницу. Ничуть не колеблясь, обмакивает перо в чернила и пишет на наугад открытой странице: «Меня зовут Гермиона Грейнджер». И вглядывается в страницу, вглядывается бесконечно долго, хотя это занимает всего секунду, и ждет, ждет…Но чернила и не думают впитываться в страницу, они просто высыхают на ее поверхности.
Торопливые шаги. Быстро захлопнув учебник и сунув его в сумку, Гермиона поднимает голову. По больничному коридору, отряхиваясь на ходу, как попавшая под дождь большая собака, быстрыми шагами идет Рон.
Она поднимается и делает пару шагов навстречу, еще миг – и утыкается лицом в его промокшую мантию.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 430
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
) душу в этой книге? Ведь Северус не будет Северусом, если не выкинет что-нибудь этакое. 
Жаль Драко: для него Северус, как бы там ни было, но последний, после гибели родителей, из близких людей. 
- участник сейчас на форуме
