Отправлено: 18.10.12 20:51. Заголовок: ВС 2: "Вандалы"; ГП, ГГ, РУ, ДМ; джен, слэш, гет; R

Название: Вандалы
Автор: principy_snov
Бета: Elvira&Полина&ЭльФ
Гамма: Танка Морева
Герои: Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Драко Малфой, Луна Лавгуд, Джинни Уизли
Жанр: приключения, детектив, драма, юмор
Категория: джен, слэш, гет
Рейтинг: R
Размер: миди
Саммари: Три друга и один бывший враг направлены на студенческую практику в мир маггловской живописи.
Дисклаймер: Торжественно клянемся все полученные доходы переправлять в гринготтский сейф Дж. Роулинг!
Предупреждения: особо жестокое обращение с мировыми шедеврами, смерть шедевров. Возможен ООС второстепенных персонажей.
Примечание: фик написан на конкурс «Веселые старты 2012» на Зеленом форуме, тема - «Из любви к искусству»

 Отправлено: 18.10.12 20:55. Заголовок: Золото из ртути возн..

Золото из ртути возникает на десятый день, любовь из неприязни – на пятнадцатый. Мы с вами две недели в пути. Наступает критический момент…
(с) Граф Калиостро, «Формула любви»





В утреннем воздухе чередуются волны запахов свежей сдобной выпечки и дождя. В этом городе по утрам так пахнет все время. По крайней мере, в декабре.

— Я против «метода Данаи», — говорит Гермиона, — категорически.

— Почему? — спрашивает Гарри. — Он же не вызовет подозрений ни среди магглов, ни среди волшебников.

— Потому что так мы подставим людей, которые здесь совсем ни при чем. И в этом нет ничего героического.

— Только вчера жаловалась, как хреново быть героями, — смеется Рон. — Вот они, женщины.

— Ничего подобного, милый, — мягко отвечает Гермиона, — я только хотела сказать, что это было бы довольно подло с нашей стороны.

— А в Санкт-Петербурге было не подло?

— Далеко от дома, в закрытой стране, куда не приедешь просто так, и еще без контактов с тамошним магическим сообществом… Это можно понять — другого выхода у агентов не было. А в Амстердам мы запросто сами приехали. Вчетвером.

Малфой косится на них с ленивой неприязнью. Они вместе направляются в музей Ван Гога, но Драко идет с самого краю, и, кажется, делает все возможное, чтобы выглядеть случайным попутчиком. Отказался от утепленной куртки, оставшись в своем слишком роскошном для туриста узком кашемировом пальто. До сегодняшнего дня никто не настаивал, чтобы он так же, как они, обзавелся шерстяными перчатками, шарфом и яркой шапкой с помпоном. Но сегодня Гермиона набросила на Малфоя петлю из шарфа, с убийственной серьезностью сказала «это необходимая маскировка» — и затянула как следует. Желтый шарф идет Малфою, как ошейник галерному рабу.

***
Музей Ван Гога совершенно не похож на пряничные многоэтажки в центре — он вообще мало напоминает дом, скорее набор гигантских серых кубиков. Один из них — стеклянный.

— Я же говорил, это как отнять конфетку у ребенка, — заявляет Рон. — После Министерства и Гринготтса этот хоркрукс все равно что лежит на скамейке в парке.

— Расскажи это Аврорату. Они за эти годы изучили все порты и пляжи в Схевенингене до последней мышиной норы, — отвечает Гермиона немного ехидно, но со скрытой гордостью. Гарри тоже гордится подругой — именно ей пришло в голову, что слова «берег в Схевенингене», которые повторял сумасшедший эстонец Бронюс Майгис, уничтоживший «Данаю», обозначают не место, а просто другую картину. Причем догадалась она сразу, а после того, как они нашли картину в интернете, даже Снейпу возразить было нечего.

Она покупает на всех билеты — никто еще не приноровился к маггловским расчетам.

Народу в музее мало, декабрь — не время для туристов. Оно и лучше, никто не запомнит трех британцев в разноцветных шарфиках… нет, четырех, поправляет себя Гарри в очередной раз. Неуместный Малфой топчется где-то сзади. Оставив одежду в гардеробе, они выходят в первый зал и озираются вокруг.

Первым впечатлениями делится Рон:

— Мог бы что-нибудь и пошикарнее найти. Это, например, что: картина про охоту на садовых гномов?

— Она копает картошку, написано же, — объясняет Гарри. — И не отвлекайтесь, нужно искать Схевенинген… Да вот же он.

Напротив знакомого по картинкам из Гермиониного ноутбука полотна с морем и корабликом стоят три азиата: японцы или китайцы — Гарри плохо различает их.

— Это зал раннего творчества, — шепчет рядом Гермиона, и ей вторит экскурсовод:
— …относится к раннему творчеству. Художник рассказывал, что во время начала работы ветер буквально сбивал его с ног, а картину пришлось чистить от налипшего на краску песка.

Шлюпка же может в любой момент перевернуться, думает Гарри, и внезапно проникается симпатией к маленькому кораблику у берега. Тем более что флаг на нем вполне гриффиндорский — яркий алый мазок на фоне угрожающих темных небес.

— Она не очень большая, это хорошо, — тихо говорит Рон, — но все равно это ужас какой-то. Не думал, что соглашусь с Малфоем, но это жуткое маггловское уныние. Почему он выбрал ее для хоркрукса, кто он вообще был такой?

— Граф Алессандро Калиостро — темный маг и видный европейский экономический деятель восемнадцатого века, предотвративший долговой кризис, назревавший в магической Европе, — тараторит Гермиона. — Мы задолжали кучу золота гоблинам, и их неоткуда было взять, а он, несмотря на нарушения Статута о секретности, наладил трансферты между маггловским и магическим капиталом…

— Да не Калиостро, — морщится Рон, — Ван Гог.

— Он просто художник. Пост-им-прес-си-о-нист. Считается у магглов самым дорогим живописцем двадцатого века. А жил в совершенной бедности. Сначала работал в продаже картин, потом пытался стать священником. Пока не понял, что на самом деле он художник. Я бы хотела сказать, что это сделало его счастливым, но увы — он сошел с ума, отрезал себе ухо, а потом застрелился.

— Пойдемте дальше. Нужно найти запасные выходы, — командует Гарри.

— И все-таки, — не унимается Рон, озираясь по сторонам, — Калиостро же был настоящий богач, он мог не то что золотую чашу купить, он мог целую ванну... Малфой, расскажи-ка нам, почему это чувак из такого древнего магического рода решил хранить свою душу в маггловской мазне?

Малфой пожимает плечами. Гермиона нежно толкает любимого в бок:

— Рон, оставь его в покое.

— Ну нет. Должна же от Малфоя быть хоть какая-то поль…

— Настоящая фамилия Калиостро — Бальзамо, — говорит Драко негромко, но с отчетливым презрением. — Это одно из самых древних семейств магической Италии. Но чего ждать от человека, который сменил свою фамилию на трескучую маггловскую кличку и женился на маггловской…

— …первой красавице своего времени, — фыркает Гермиона. — Успокойтесь уже и подумайте — ту же Данаю два века никто не мог найти. А заначки Темного Лорда не продержались и пятидесяти лет. Ну и кто оказался умнее?

— Между прочим, картины у Ван Гога сильно изменились, — говорит Гарри, чтобы отвлечь их, — посмотрите, какие теперь светлые. Вот, ирисы, «Весна в Провансе»…

— «Холодная весна в Провансе», — внезапно поправляет его Драко.

— Ну да.

В зале Сен-Реми они останавливаются у картины «Сад больницы Святого Павла» — Гарри и Рону одновременно кажется, что это похоже на кривые деревья у госпиталя Святого Мунго. А еще Гарри кажется, что цвет лица Малфоя за время прогулки из белого стал почти зеленым. И Гермиона уже давно не смотрит на картины, уткнувшись в плечо Рону, который, не замечая ничего, рассказывает, как уморительно, наверное, лечить Гилдероя Локхарта.

— Пойдемте быстрее, — на всякий случай говорит Гарри, но уже поздно — на входе в последний зал Гермиона, зажав рот, разворачивается и бежит к туалету. А Малфой не успевает — он падает на колени, и его бурно выворачивает в маленькую пластиковую урну.

— Глядя на поздние работы Винсента Ван Гога, зритель на физическом уровне чувствует его боль, страх, усталость, неудовлетворенность и тревогу, которые были постоянными спутниками его болезни рассудка, — выразительно рассказывает экскурсовод в соседнем зале.


***
— Я не уверена, что смогу это съесть, — говорит Гермиона, с подозрением разглядывая шоколадный кекс, который на самом деле не только шоколадный.
— Ты же сама говорила — все студенты, приезжая в Амстердам, делают это.

Гарри смело откусывает половину своего пирожного и кладет остатки на крошечную тарелочку, похожую на сувенирную, с изображением готической церкви, название которой он так и не смог запомнить. Он ловит себя на мысли, что ему по-настоящему хорошо. Вот уже неделю он свободно ходит по улицам и барам, и на него никто не оглядывается, а рядом на диванах сидят его друзья, и Малфой, но черт бы с ним, и впервые за три года обучения в Академии на практику им дали настоящее дело, а над их головами, почти как в Большом Зале Хогвартса, сияют неоновые звезды. Опасаться какой-то безобидной расслабляющей маггловской специи — нет, только не сейчас.

Здесь сладко пахнет, тепло, но не душно, а за окнами идет дождь, сквозь который не видно даже другую сторону улицы, только размытые пятна рекламных вывесок и разноцветные зонты прохожих.

— Рембрандт, написавший «Данаю», кстати, тоже из Нидерландов, — задумчиво говорит Гермиона и пробует кончиком языка глазурь с зелеными разводами. — Но, скорее всего, Калиостро сделал свой первый хоркрукс не здесь, а в России. Эту картину русские тогда купили для Эрмитажа, и, наверное, Калиостро счел, что она достойна, чтобы в ней жила часть его души.

— Интересно, а Лоренца была в курсе? — смеется Рон. — Руку даю на отсечение, что нет. Девушка на картине, конечно, немного не в форме, но, — тут он вытягивает лицо и поправляет несуществующие очки, — с поправкой на стандарты той эпохи она наверняка считалась красавицей. И узнай его жена о том, что он собирается снять себе апартаменты где-то в районе пары чужих сисек…

— Ну, там наверняка уютнее, чем на берегу в Схевенингене, — кивает Гарри. Гермиона закатывает глаза и кусает наконец свой кекс.

— Берег в Схевенингене? — слышат они веселый голос, и от соседнего столика отделяется мужская фигура. — Позвольте, я угадаю — вы из Англии и недавно были в музее Ван Гога!

— Верно, — дружелюбно отвечает Гарри, поднимается и жмет руку черноглазому молодому магглу в радужном вязаном берете. Одет незнакомец в плотную серую толстовку с капюшоном поверх клетчатой рубахи, а джинсы у него вытертые, причем по-настоящему, а не такие, как можно встретить в магазинах.

— Манфред Йолинк. Можно просто Мэнни. Я искусствовед, если можно так выразиться…

— Гарри Поттер. А это мои друзья — Рон, Гермиона… и Драко.

— У вас двоих немножко сумасшедшие имена, вы в курсе? И у вас наверняка башню в музее снесло!

— Даже больше, чем хотелось бы, — вежливо отвечает Гермиона и снова кусает кекс — ей совсем не хочется казаться перед аборигеном беспомощной туристкой.
Взгляд у Манфреда немного стеклянный, но не очень безумный, скорее любопытно-дружелюбный.

— Тогда я просто обязан вас угостить, — говорит он, и откуда-то из курчавых волос между шапочкой и ухом извлекает сигарету. — Ваши впечатления, если они свежи, оживут и заговорят с вами на новом языке.

Рон хихикает, Гермиона угрюмо жует, а Гарри берет из рук Манфреда зажженный косяк и затягивается. Еще пять дней назад он нашел этот запах «осенним», а еще чуть позже — «тошнотворным», но за несколько вечерних прогулок успел к нему привыкнуть.

— Вам понравился «Берег в Схевенингене». Вы не находите забавным, как в ранних работах Винсента пресекаются традиционная цветовая гамма голландских живописцев-реалистов и революционная асимметрия домов, окон и человеческих лиц? И ведь это передает реальность куда ярче, чем простое копирование цветов и форм.

— Никогда такого не видел, — соглашается Рон, выпуская дым и передавая косяк Гермионе, — только не выдыхай сразу.

— Я знаю! — негодующе восклицает она и тоже затягивается.

— Но «Берег» — там ведь нет ничего такого… неправильного, — пожимает плечами Гарри.

— Вы правы, — Манфред радостно кивает, — тут совсем другое. Тут нужно представить себе человека, который всю жизнь старался, старался и старался, но никогда и ни в чем не был достаточно хорош. Но вот ему в руки попадает, например… да что угодно, хоть мука, сахар и электропечка, и сразу становится понятно, что вот для этого он и был создан. Это может быть велосипед — и он поедет смелей и быстрее всех, хотя ни разу не катался, это может быть фотоаппарат — и пусть он получил юридическое образование, но он нажимает кнопку спуска и понимает, что это его жизнь. Это может быть метла…

— И он сразу на ней полетит, — говорит Гарри и чувствует, как кто-то пинает его под столом. Но Манфред не настроен слушать кого-то, кроме себя.

— …и он будет самым лучшим на свете дворником. Хотя наверняка никто, кроме него, об этом не догадается. Так же и Винсент, когда впервые купил себе краски. Он долго тренировался в рисунке, но едва взял в руки кисть — и сразу оказался в высшей лиге, если вы понимаете, о чем я. «Берег в Схевенингене» — это его работа… я не вспомню точно, но она — она практически первая, и сразу — стиль, драматизм и все то, чего другие добиваются годами. Небеса и бурное море, ожидание, угроза и надежда — это не его расцвет, нет-нет, но это нечто столь же величественное и жизнеутверждающее…

— Жизнеутверждающее? — хихикает Гермиона. — Нет, правда, жизнеутверждающее? Это именно то слово, вы уверены?

Они галдят и перебивают друг друга, а Гарри смотрит на них и думает, что задание, наверное, будет для него не таким уж и простым.

— Вы ее любите? — хмуро спрашивает он, и все замолкают.

— Кого?

— Картину. Эту картину.

— Я… Я не… Возможно, — Манфред немного теряется, и вдруг его черные блестящие глаза меняются. По правде говоря, они просто вспыхивают.

— А ведь вы не так просты, как кажетесь, ребята.

— Да ну брось, — пихает его Рон, — сколько стоит еще одна такая штука?

— Держи бесплатно, — Манфред смотрит на них, как на… волшебников, видимо — Гарри не может подобрать сравнение точнее.

— Мы не…

— Вы же собираетесь уничтожить ее, — одними губами шепчет Манфред, и его лицо становится по-настоящему безумным, — вы точно знаете, что сделаете это.

Они переглядываются. Даже Малфой, который только делал вид, что затягивался, наконец убирает с лица брезгливую гримасу.

— Ладно, Манфед, приятно было познакомиться, — говорит Гарри, незаметно доставая под столом палочку.

— Нет-нет! Постойте, я умоляю вас, — Манфред почти молитвенно складывает руки на груди, — Не прогоняйте меня! Я так давно мечтал увидеть гибель чего-то... великого.

 Отправлено: 18.10.12 20:56. Заголовок: *** Гермиона и Рон в..

***
Гермиона и Рон все время отстают — целуются и падают друг на друга, на прохожих и на пахнущие мокрой штукатуркой стены. Зонты они все забыли в кофешопе, так же, как и Манфреда, но Гарри держит в кармане половинку салфетки с его телефоном.

— Как он угадал, что мы собираемся сделать? — чтобы не молчать, спрашивает он у сутуло шагающего рядом мокрого Малфоя, у которого нет капюшона, чтобы спрятать от дождя затылок.

— Легилименция, — отвечает тот.

— У маггла?

— Нет. У Грейнджер. От травы у нее немного… сместились личные границы, скажем так.

— А почему сразу Грейнджер?

— Ну какие из вас легилименты, — хихикает Малфой, и становится понятно, что на него травка тоже подействовала. И в этот момент из арки на них вываливается еще одна целующаяся парочка — в нескольких сантиметрах перед собой Гарри видит прилипшие друг к другу искусанные яркие рты и полуприкрытые пьяные глаза, с чужих мокрых волос прямо в лицо ему летят брызги, и он отшатывается в отвращении, тем более что парочка состоит из двух парней. Почти мальчишек, рыжего и белобрысого. И в расстегнутой ширинке рыжего нет ни намека на нижнее белье.

— Пра-астите, — произносит белобрысый по-английски и тянет своего любовника обратно в арку.

— А вот и маггловские извращенцы, — говорит Гарри Малфою и ежится, — тебе сейчас самое время упасть в обморок.

— Зачем?

— Ну как, — смеется Гарри и понимает, что сейчас наговорит лишнего, но остановиться не может, — ты же из такой чистопородной семьи, а тут такой хлев, ага?

— Чистокровной. А что, случилось что-то страшное? — говорит Малфой и вдруг снова начинает хихикать. — Да ты сам вообще в шоке.

— Я? В шоке?

— Ага. Как будто в первый раз видишь.

— А ты не в первый?

— Нет.

— И где же ты такое видел? Дай угадаю… В Слизерине! Или у Темного Лорда?
Драко закатывает глаза.

— А где?

— Да везде. Где люди друг другу нравятся. Иногда это связано с черной магией, иногда это связано с белой магией, но обычно это ни с чем не связано.

— И ты сам пробовал?

Малфой смотрит на Гарри, как на первокурсника из Хаффлпаффа.

— Не твое дело. Но тебе, как надежде магической Британии, наверное, полезно будет узнать, что, например, многие молодые люди — не из круга Уизли, разумеется, но и там бывает, — иногда встречают… как бы это сказать… покровителей намного старше себя. Это, конечно, может быть и по расчету, но обычно они просто восхищаются ими, понимаешь?

— Нет.

— И зазорным это никто не считает. Это просто случается, когда других способов быть ближе друг к другу уже не остается. От старшего к младшему обычно переходит опыт и магические секреты…

— Половым путем?

— Именно. И ты меня очень обяжешь, если… ах, прошу прощения, когда. Когда ты возглавишь Аврорат, пожалуйста, не пытайся никого упечь за это в Азкабан.

— Не сходи с ума, Малфой. Я же не идиот.

— Но сейчас похож, — Драко снова начинает хихикать.

— А кто передавал магические секреты тебе? — не заразиться смехом Малфоя нет никаких сил, к тому же слово «секреты» невыносимо двусмысленное.

— Не твое дело.

— Снейп? Это был Снейп, да? Ты же с ним дружишь? Это же он тебя послал с нами!

— Не-твое-дело, — повторяет Малфой, а на его мокром лице так и не появляется ни тени смущения.

***
— «Метод Данаи» прошу отныне считать официально утвержденной стратегией нашей экспедиции, — говорит Гермиона, — Манфред это вполне заслужил. Ну скажите честно, никто из нас, кроме него, не хочет уничтожить Ван Гога. В смысле, Ван Гога, а не хоркрукс.

— Не хочет,— соглашается Гарри, — но будет. Смотри: Майгис, хоть и был под «Конфундусом», плеснул на «Данаю» кислотой с василисковым ядом — и тут же сошел с ума. Я бы с удовольствием уступил это удовольствие Мэнни. Но ему не понравится. А мы уже привычные. Малфой, хочешь сам разрушить эту штуку?

Малфой задумчиво барабанит длинными бледными пальцами по столешнице.

— Только если остальные откажутся.

— Вот видишь, он понимает, что к чему. А Мэнни просто поможет нам эту картину выкрасть. Ночью у них самое уязвимое место — люк на крыше. Надо взобраться туда, снять картину и вылезти обратно. Справится даже маггл. Нужно просто все продумать за него и быть неподалеку. Пойдем, Рон, нам нужно купить большую складную лестницу. Гермиона, а ты займешься планом здания.

— Планом займется сам Манфред. Он знает этот музей лучше нас всех вместе взятых. Ему даже никакой план не понадобится.

— И у нас с вами, слава Мерлину, не будет никаких, вот абсолютно никаких приключений, — торжественно продолжает Гарри. — Ну скажите честно: никто из нас, кроме Манфреда, их не хочет. В смысле, приключений, а не уничтожить хоркрукс.

***
— Во-первых, ты забыл лестницу. В полиции есть твои пальчики?

— Нет.

— Ладно. Во-вторых, зачем ты втянул в это Адель? Она же твоя девушка.

— Должен же кто-то был держать лестницу.

— В третьих, зачем ты стащил еще и «Церковь в Ньюнене»?

— Для себя, — невозмутимо отвечает Манфред Гермионе, — мое любимое полотно раннего Ван Гога. Уничтожить его я вам не дам. И пойдемте дунем для начала.

— Не думала, что когда-нибудь это скажу, — говорит Гермиона, а руки у нее до сих пор немного дрожат, — но, кажется, мне это действительно нужно.

— Я куплю у Мэнни немного гашиша, возьму его с собой в Британию, и буду выдавать его тебе каждый раз, когда что-то идет не по твоему плану, — смеется Рон.

— Давайте к нам в комнату, там можно на балконе посидеть, он во двор выходит.

— Не хочу пока, — говорит Гарри, — а вы возвращайтесь быстрее. За ночь мы должны с этим покончить.

— Я тоже не пойду, — морщится Малфой.

«Берег в Схевенингене» стоит на стуле с выгнутой спинкой, словно на мольберте. Гарри не может удержаться и трогает разводы краски, гладкие и одновременно ребристые, как драконья чешуя на ощупь. Иногда пальцы находят что-то, похожее на увязшую в краске песчинку.

— Что с тобой случилось там, в музее? — спрашивает он.

— Мы с Грейнджер что-то не то съели на завтрак.

— Не ври, Малфой. Потому что тебе сейчас лучше будет уйти, и Гермионе тоже. На вас слишком сильно подействовал этот хоркрукс. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

— Хоркрукс? — Малфой смотрит на Гарри с неподдельным удивлением.

— Ну да. Они плохо влияют на людей. Мы, когда сбежали от Волдеморта, зимой, помнишь? — так вот, мы хранили один из его хоркруксов у себя. И он сделал с нами очень скверные вещи. Правда, не настолько эффектные, как позавчера с вами…

— Поттер, — вкрадчиво произносит Малфой и растерянно чешет затылок, — мне неловко в этом признаваться, но если ты так обо мне заботишься… Это было вовсе не из-за хоркрукса.

— А что это было?

— Магия.

— В маггловском музее с маггловскими картинами?

— Да, — говорит Малфой смущенно, — с маггловскими. Но магии в них было через край.

— Там какие-то заклятия?

— Нет. Поттер, скажи мне, ты до сих пор считаешь магию чем-то типа «махни палочкой, и все взорвется»?

— Нет.

— Считаешь-считаешь. И правильно.

— Ну а в чем тогда дело?

— Магия, Поттер, — Малфой плюхается на постель, не снимая ботинок, — это принцип великого равенства. Слово «Авада Кедавра» равно убийству. Горсть порошка в кармане значит, что ты можешь попасть из своего дома на Гриммо прямо в камин к своей девчонке. Даже личная сова обозначает, что ты можешь привязать к лапке записку «дело сделано» и отправить ее Снейпу.

— Жаль, мы не взяли с собой сов, — говорит Гарри и садится на постель рядом, — сними обувь.

— Ты все равно не будешь больше тут спать. И не перебивай, я пытаюсь объяснить. Когда ты смотришь на обычную картину, ну, как у нас в Хогвартсе, например, ты видишь, что художник добивался максимального равенства между реальным человеком и тем, что он рисует. А этот маггл… он добивался совсем другого равенства. Между тем, что он рисует, и тем, что у него в этот момент творится внутри. Что он чувствует.

— И что?

— И он добился.

— Как?

— Не знаю. Хотя он писал быстро-быстро, потому что момент — штука капризная, он быстро проходит. Но с каждым годом он чувствовал он себя все хуже и хуже. У него дико звенело в ушах, он страдал и думал, что никому не нужен, а от полынного спирта болела голова и дрожал воздух вокруг. Это если не вдаваться в подробности.

— А при чем тут ты?

— Я же из рода темных магов, — широко улыбается Малфой, — я обязан такое видеть. Просто там было слишком много этого.

— А Грейнджер?

— А Грейнджер не обязана. Но видит. Такая несправедливость, да?

Гарри вздохнул.

— И Калиостро тоже видел, — сказал он, — руку дам на отсечение. А я почему нет?

— Ты уверен?

— Ну да. А то бы вместе с вами там заболел.

— Вообще, такому можно научиться, — Драко ехидно щурится. — Вот если бы ты искал картину для частицы своей души, ты бы какую выбрал?

— Точно не Ван Гога, — смеется Гарри, — раз ты говоришь, что каждая из них на самом деле такая пытка. Хотя «Берег»… Слушай, вот его, наверное.

— Почему?

— Потому что Винсент Ван Гог писал ее и понимал, что именно это ему всегда было предназначено, и теперь он будет лучшим на свете… Ван Гогом. Это очень приятное чувство. В такой картине вполне можно пожить.

— Ну вот видишь ведь.

— Не-а. Это просто Манфред рассказывал. Но мне она все равно нравится.

— Мальчики, — доносится из темноты голос Гермионы, — шли бы вы к нам. Я не хочу никого обидеть, но вообще-то рядом с вами хоркрукс. Который совсем не хочет умирать. Понимаете, о чем я?

— Не волнуйся, он еще не настолько нам нравится. Неси уже сюда зуб василиска и позови Манфреда и Адель.

Спустя пять минут все кончено. Клык вспарывает плотный холст, словно лист бумаги, края разреза плавятся и тут же превращаются в серый пепел. В какой-то миг Гарри чувствует, что в лицо ему дует ветер, пахнущий рыбой, водорослями и сырым песком — и все.

Почти.

Потому что на тлеющем холсте начинают проступать золотые буквы.

Гарри вздыхает и оборачивается к пораженным этим зрелищем Адель и Манфреду.

— Довольны, ребята?

Манфред дрожит и неуверенно кивает.

— Вот и отлично. Гермиона, теперь твой ход.

— Обливиэйт.

***
Вернувшись домой в Лондон, на Рождество Гарри неожиданно остается в полном одиночестве. Гермиона с Роном уехали на праздники во Францию, Джинни вместе со всем ее курсом направили на практику в драконий заповедник, поскольку единственный час, когда драконы полностью подчиняются человеку, приходится в аккурат на рождественскую полночь. Его звали с собой и Рон, и Гермиона, и Джинни, а еще можно было бы съездить в Хогвартс к Луне и Минерве Макгонагалл, или даже провести праздники в Норе. Но как-то так вышло, что он встречает Рождество один.

Он садится в кресло Сириуса с бокалом сливочного пива и думает о своем крестном, который провел здесь последние годы после Азкабана, и вряд ли заточение в этом мрачном доме было намного приятнее. Но из-за того, что это дом Сириуса, Гарри все равно нравится приходить сюда каждый вечер после учебы.

Он вспоминает слова Драко — «это просто случается, когда других способов быть ближе друг к другу уже не остается», — и пытается вообразить, как Сириус Блэк мог бы обнять его, как небритый подбородок плотно прижимается к его щеке, как пальцы крестного медленно расстегивают пуговицы на рубашке. Гарри пробует представить себе это уже три недели, и даже стыд от таких мыслей больше не беспокоит его, но у него все равно не получается.

Потому что раз за разом вместо узловатых рук Сириуса он видит на своей груди бледные пальцы Малфоя.

 Отправлено: 18.10.12 20:57. Заголовок: http://s004.radikal...

В конце лета нет на свете места лучше, чем Шотландия. Запах вереска, цветущего до самого октября, холодные реки, бурные и спокойные, с дубовыми рощами по берегам, скалистые горы, древние замки, огромные желтые тыквы, зреющие в огородах. По правде говоря, Гарри по-настоящему знаком только с тыквами, потому что не бывал в Шотландии почти нигде, кроме Хогвартса, но все равно он считает, что Шотландия — лучшее место на свете. Причем не только в конце лета. И Гарри до сих пор не может поверить, что у него есть законный повод сюда вернуться.

Сейчас здесь особенно хорошо. Хогвартс пуст и немного запылен, классы и факультетские спальни заперты — ну, кроме пары гриффиндорских, ключи от которых им сразу выдала директор Макгонагалл, и одной слизеринской, которую вытребовал себе вредный эгоист Малфой.

Первые три дня они просто валяются на диванах в гриффиндорской гостиной и придумывают, казалось бы, невыполнимые задания для ошалевших от счастья эльфов.

— Фетучини по-средиземноморски с мидиями и креветками… а если еще добавить икру летучей рыбы, интересно, хорошо получится? — томно размышляет Гермиона.

— Курицу, запеченную, знаете, в таком прозрачном рукаве с приправой «Магги», и картошку-фри, пожалуйста, — заказывает Рон.

— Отбивную из вырезки лунного тельца под сливочным соусом с молодым зеленым горошком, — приказывает Малфой, — эй, что значит лунных тельцов нельзя убивать? А какое, по-вашему, фирменное блюдо у старшего повара в Малфой-мэноре?

— Ребята, да вы совсем охр…оголодали в своей Академии, — говорит Луна сочувственно.

— Да ладно, — хихикает Рон, — эльф щелкнет пальцами — и он уже в супермаркете в Эдинбурге.

— Это очень по-взрослому — заставлять его воровать еду у магглов.

— Это не еда. Это специи. И когда ты успела стать занудой?

— С тех пор, как стала профессором по уходу за магическими животными.

— А что, чтобы преподавать в Хогвартсе, быть нормальным стало обязательно?

— Только первые три года. Расскажите лучше, как там в Драмланриге, красиво?

— Мы еще не ездили, — признается Гарри, — и пожалуйста, Луна, мы же говорили, это секретное задание.

— Вы еще говорили «срочное». Ладно, мне пора, гиппогриф сам себя не выгуляет. Никто не хочет полетать?

Летать, как обычно, не хочет никто, но первый шаг делать уже пора, и Гарри собирается встать и пойти за Луной, преодолев как-нибудь лень и дрожь в расслабленных от безделья мышцах. Посмотреть с воздуха, как устроен замок, в котором хранится еще один хоркрукс Калиостро, будет совсем не вредно.

— Только ты над Драмланригом осторожнее летай, — говорит Гермиона, — Герцоги Куинсберри и Бэклу наши самые близкие соседи с четырнадцатого века. Вот пусть они об этом и дальше не знают.

— Никаких новых историй о привидениях! — гнусавит Рон.

— Никаких туристов, которые вошли и не вышли, — сдвинув брови, угрожающе шепчет Малфой.

— Никаких исчезновений перед камерами, никаких слуг, забывших, что они делали последние полдня и никаких наркоманов-искусствоведов, — у Гермионы пародировать Снейпа получается хуже всех, — только обман, шантаж, угрозы и подкуп.

Клювокрыл как будто бы даже узнает Гарри — по крайней мере, он вообще не бесится, даже еще до поклона. Может быть, на него Луна так действует. Он взлетает одним мощным рывком, не разбегаясь, и спустя какую-то минуту Хогвартс остается внизу, сдвигаясь к горизонту, а на севере, за лесом и рекой, вырастают темно-розовые башни Драмланрига. За холмом и замком начинается город, и Гарри заставляет Клювокрыла подняться выше, в самые облака. Перед мощной четырехугольной крепостью разбит огромный сад с фонтанами — его словно чертили гигантским циркулем и линейкой прямо по зеленому газону. Прямоугольный внутренний двор замка такой большой, что там, наверное, разместилось небольшое футбольное поле. И, к сожалению, в ближайших окрестностях гуляет слишком много людей. Человек двадцать — в двадцать раз больше, чем хотелось бы.

***
— Какой красивый дом, — говорит Гермиона немного ошалевшим голосом.
Вчера они осмотрели английский сад, который, строго говоря, был небольшим лесом, а перед этим — розарий и рассадники азалий и рододендронов.

Трогательный старичок-садовник провел их по самому красивому в парке деревянному мосту, а потом по цветочным тропинкам, незаметным неопытному взгляду туриста, показал самую редкую в Британии розу и дерево носовых платков, а потом еще насыпал им в карманы незабываемо вкусных прокаленных тыквенных семян. Спустя два часа после того, как они их съели, до них дошло, что семена были для белок.

Но сегодня в Драмланриге им уже не до природы.

— Мы должны осмотреть весь замок, а потом еще зайти в музей старинных велосипедов. Они здесь думают, что те, кто забывает про музей велосипедов, подозрительные и недостойные люди, — ухмыляется Малфой.

— Издеваешься, какие велосипеды, ты только посмотри на этот потолок… на этот камин с колоннами.. на эти кресла. Какие у них резные спинки! Какие подушечки с бахромой! Какие маленькие изогнутые ножки… если бы это кресло было в сто раз меньше, я бы носила его на шее как украшение! А еще два как сережки.

— И стало бы у нас две Луны Лавгуд, — говорит Гарри.

— Одна, — Рон хихикает, — ты забыл, последний год у нас две Гермионы Грейнджер.

— Это пройдет, — строго отвечает Гермиона, — она долго не продержится.

Они проходят череду гостиных, и даже Гермиона уже не в силах запомнить все здешние интерьеры. Хогвартс по сравнению с Драмланригом действительно похож на школу — пропахшую мелом, старой краской и гороховым супом муниципальную школу, в которой царит вечный бардак.

В знаменитой картинной галерее, на счастье, никого нет. На полотна они почти не обращают внимания — главным образом потому, что сегодня насмотрелись на старинные маггловские портреты до такой степени, что в последнем зале эти портреты уже чуть ли не подмигивали.

— Вот она, — указывает Гермиона на картину в простой и даже несколько облезлой деревянной рамке. На полотне женщина с очень правильным и немного грустным лицом предостерегающе держит руку над попой пухлощекого младенца, который явно собирается переползти с колен матери на высокий камень и при этом держит в руках длинный тонкий крест.

— «Мадонна с веретеном» Леонардо Да Винчи, 1501 год. Да, это она. Хотя на веретено здесь ничего особо не похоже.

— Когда Калиостро да нее добрался?

— Не знаю. Может, еще в Италии. А может, прямо здесь. Он в позапрошлом веке после смерти жены некоторое время преподавал в Хогвартсе зелья, — говорит Гермиона, перешагивает через хлипкое веревочное ограждение и кладет руки на раму картины.

На соседнее окно с грохотом падает решетка, свет ослепляющее вспыхивает, гаснет, снова вспыхивает и гаснет, а по галерее разносится невыносимый визг.

Гермиона быстро перешагивает обратно за ограждение и хватает за руку Рона. Малфой гигантским прыжком оказывается рядом с ними.

— Стойте! — кидается к ним Гарри. — Стойте и не двигайтесь!

— Почему?

— Тут же камеры. Мы тупые туристы. Стойте и все.

С обеих сторон галереи к ним бегут полицейские, и еще парочка охранников появляется прямо из стены напротив. Замаскированная дверь…

— Мысжалеем, — пищит Гермиона с непонятно откуда взявшимся американским акцентом, — Мыочньочнь сжалеем.

***
— То есть, аппарировать мы не можем, потому что нарушим Статут о секретности. Притвориться магглами и просто утащить ее мы тоже не можем, потому что нас запомнили, и нас всего четверо, а их много. Зато мы можем взорвать галерею, вытащить картину из развалин и заставить всех вокруг забыть все, что случилось за последние два дня. Потом Кингсли побеседует с Блэром, и все уладится. Короче, нам конец.

Гарри произносит эту речь, полулежа на кресле и обращаясь к потолку. Ругать Гермиону смысла нет — не потрогала бы она, потрогал бы кто-нибудь другой.

— Можно разрубить эти прутья какой-нибудь маггловской бензиновой пилой, — предлагает Рон, — и удрать через окно.

— Добро пожаловать в Драмланриг, мистер Уизли и миссис пила, — ехидно отвечает Гермиона. — Кстати, а для чего вам в Драмланриге пила? Да я ее всегда с собой ношу. Конечно-конечно, будьте так любезны, проходите…

Малфой молчит, причем молчит как-то озадаченно — даже незаметно, что он рад, что гриффиндорцы облажались.

— Сигнализация у них на электричестве, — Гермиона начинает думать вслух, и это не самый хороший признак, — вот бы сначала отключить электричество… Да что за ерунда, его у магглов постоянно грозами вырубает, у них как пить дать есть резервное питание.

Малфой поднимает голову и внимательно смотрит на Гермиону. Та недовольно зыркает в ответ, отводит глаза, но Малфой все еще смотрит, и она не выдерживает.

— Ну чего?

— Ты решишь, что я сумасшедший, если я скажу, что сигнализация там работает не на элкет… эклет… электричестве, а, например, на магии?

— Я не знаю. Но так как ты Малфой, то, скорее, да. Oй, я не в этом смысле. Я о том, что если бы ты был просто магом, и сказал бы, что у магглов есть магия, то это было бы просто немного странно, но ты же из такого… древнемагического рода, и когда ты говоришь, что у магглов…

— Достаточно. Я сам еще не верю, если честно. А ты там не почувствовала ничего подозрительного?

— Нет… То есть да, там есть два очень старых заклятия и несколько привидений, которые все равно подумывают оттуда сваливать, но это все.

— Понимаешь, там есть одно новое заклятие, — говорит Малфой Гермионе так, как будто в комнате нет разумных существ, кроме них двоих. — Я иногда замечал что-то похожее в Лондоне, в маггловских кварталах, а потом еще в Амстердаме. Но я всегда старался думать, что мне просто чудится, а рассказывать о таком дома…

— Ну понятно.

— Это очень сложные и длинные заклятия. Но если бы я посидел в той галерее еще часа два, может быть, я что-то и записал бы.

— Нужно попробовать, — говорит Гермиона озадаченно, — хуже все равно не будет. Но нас там хорошо помнят. Если ты снова туда придешь, это будет выглядеть подозрительно… А рисовать ты случайно не умеешь?

— Нет.

— Все равно. Тебе нужен блокнот и простой карандаш. Ты будешь стоять там и как бы делать эскизы с Мадонны. Я с собой карандашей не взяла — пошлем эльфа в Хоик или Далбитти. Еще нужно оборотное зелье и чей-нибудь чужой волос… Знаешь, кто из магов больше всех похож на маггловского художника? Точнее художницу!

— Грэйнджер, нет!

— Да! Мы не найдем никого лучше, чем она. Пойду попрошу у нее расческу.

***
Они ждут Драко уже полдня, когда дверь распахивается и в гостиную влетает профессор по уходу за магическими животными.

— Привет, Луна, — говорит Гарри, — ты чего-то редко к нам заходишь…

— Я не Луна.

Круглое личико Лавгуд действительно кажется почти незнакомым от застывшей на нем злой гримасы с поджатыми губами.

— Тебя до сих пор не отпустило?! — восклицает Гермиона.

— Я беспокоился. Наверное, выпил лишнего…

— Сколько?

— Все.

— Еще часик, значит. Ну как, ты записала?

— Да. Записал. Смотри.

Драко извлекает из джинсовой сумки мятый блокнот.

— Ой, какой милый детеныш бегемота… лезет по канату вверх… прямо из лап смерти… Ну зачем ты порвал!

— Все равно это было уродство, — заявляет Рон, но ему никто не отвечает. Малфой переворачивает еще один дочерна исписанный его острым почерком лист, и на следующем они видят заклинание:

10-89fkjuNIudl.lfl;f&``^!
((CSignaling*)cSignalization)->Stop(); delete cSignalization; return TRUE;}

— Десять тире восемьдесят девять… Две скобки сисигнализирование звездочка скобка закрывается…сисигнализация… Стоп… Драко, его как надо читать?

— Совершенно не представляю. Но это заклинание, которым снимается заклятие сигнализации с той картины. Вот так вот оно пишется.

Гермиона смотрит на Гарри и Рона, потом на лже-Луну, — и вдруг наклоняется и целует ее в щеку.

— Драко! Это не заклятие! Так на их компьютере вырубается сигнализация! Я его видела, он за потайной дверью! Первую строчку - это шифр - нужно набрать на клавиатуре, и она запустит операцию отключения – это вторая строчка!

— Я сделаю вид, будто что-то понял.

— Неважно! Все равно ты гений! Мы придумаем, как добраться до этого компьютера, и все-таки заберем «Мадонну» из Драмланрига!

— Он не совсем гений, — улыбается Гарри и смотрит на взъерошенную лже-Луну с гордостью, — он из темномагического рода и просто обязан такое видеть.

И Луна улыбается ему в ответ.

***
Гермиона и Драко второй день учатся нажимать кнопки ноутбука на расстоянии. Ни одно из известных заклинаний для такой тонкой работы не подходит, и поэтому они пишут свое собственное. По всей гостиной валяется исчерканный пергамент и слышится невнятный шепот: «а дескесендус», «бэ дескесендус», «финито бэ дескесендус», «давай попробуем мобилис», «клавой в нос тебе мобилис», «финито мобилис»... Единственное, что остается Гарри и Рону — это заказывать для них еду, которая большей частью все равно сохнет на тарелках. Можно спокойно продолжать валяться на диванах и отдыхать перед учебным годом, но почему-то это не приносит и половины того удовольствия, как в начале. По крайней мере, Рону.

— Нужно придумать, что делать дальше, когда мы вытащим эту картину, — говорит Гарри на следующее утро. — Аппарировать в саду не вариант, мы должны оставить следы, просто бежать — тоже.

— Магглы бы уехали на автомобиле, наверное, — неохотно говорит Рон.

— Видимо, нам надо купить автомобиль.

— Но его и правда выследят потом.

— Его можно купить, а потом оставить в лесу. Хотя по каким документам я его куплю? Красть у магглов как-то не очень хочется. И не такси же вызывать, правда?

— А ты помнишь наш фордик? — вдруг подскакивает на кресле Рон.

— Ну да. Хагрид говорил, что пару раз видел его в Запретном лесу… То есть не его, а его следы.

— Давай его выследим!

— А он захочет нам помогать?

— Куда он денется, — радуется Рон удачной идее, и Гарри тоже радуется — его план, как занять Рона, сработал.

Они выходят из замка, взяв с собой метлы — спасаться от пауков, если они еще остались. Еще в руках у Рона приманка — канистра с бензином, утащенная эльфами из какого-то гаража в городке Далбитти.

Запретный лес встречает их знакомым сумраком и тишиной — Гарри пытается убедить себя, что просто скоро осень, и здешним птицам уже не до песен. И сам лес для них больше не запретный, а так, нежелательный немного.

Дорога превращается в тропу, которую то и дело преграждают стволы мертвых деревьев. За очередной полуистлевшей древней елью они наконец находят то, что искали — содранный мох и две неглубокие свежие колеи.

— Ну, он хотя бы… жив, — говорит Рон, — идем за ним.

Вот бы все-таки помнить, какими мы были маленькими, думает Гарри, но ведь нет, лицо Рона для него осталось совершенно таким же, как на первом курсе, разве что испуга на нем сейчас почти и не увидишь. Но из-под ветвей дуба на них почти пикирует большая летучая мышь — и вот, в точности первый курс.

След колес под этим дубом заканчивается — видимо, здесь фордик взлетел и стал лавировать между тесными рядами деревьев уже по воздуху.

— Не думаю, что стоит идти дальше, — говорит Гарри, — открывай уже канистру.
И они идут обратно, оставляя на лопухах и траве маленькие остро пахнущие лужицы бензина. Слои мха и паутины на деревьях становятся все тоньше, а света прибавляется. Они доходят почти до опушки, когда глухую тишину леса нарушает тихий гул, быстро превращающийся в тарахтение, а потом в дребезжание и лязг.

Они переглядываются. Как же хорошо, думает Гарри, что на свете есть человек, которому не нужно говорить — ах, он нас почуял, здорово мы придумали, ура, теперь у нас точно получится стащить хоркрукс, — просто потому что такое нужно говорить, чтобы заполнять стоящую между людьми пустоту. Как хорошо, когда ее нет, и все понятно без слов.

— Теперь у нас точно получится стащить хоркрукс, — говорит Рон, — здорово мы придумали. А то Малфой бы совсем зазнался.

 Отправлено: 18.10.12 20:58. Заголовок: *** Магглам их не уз..

***
Магглам их не узнать — волосы Рона они перекрасили в черный и отрастили до плеч, Малфою скормили четверть леденца из магазина Уизли, и у него теперь распухший деревенский нос. Гермиона, посмотрев на этот нос, решила, что выпрямленной шевелюры ей недостаточно, и сделала себе такой же, а Гарри сменил очки на линзы.

Они проходят через розарий, пряча глаза от рыхлящего клумбу старого садовника, и щелкают во все стороны Гермиониным фотоаппаратом.

На выходе из розария Гермиона повторяет план:

— Мы остаемся снаружи во дворе и читаем заклинание. Если кнаты у вас в карманах нагреваются, значит, мы все прочитали и сигнализация выключена.

— А если она окажется не выключена?

— Значит, монетка будет холодной, и через час вы возвращаетесь обратно.

— Нет, а если она нагреется, а сигнализация не отключится?

— Рон, ну прекрати. Драко чувствует, когда она работает, а когда нет. Но ты можешь для начала просто потрогать картину. Если что, просто снова притворитесь придурками.

Монетки нагреваются еще до того, как они переступают порог галереи. У входа стоит девчонка в сером пиджаке с бейджем, примерно их ровесница.

— На пол или умрешь, — тихо приказывает ей Рон, вытаскивая из-под куртки топорик.

Девчонка, от испуга не способная даже моргнуть, безмолвно ложится на пол и сцепляет руки на затылке.

Несколько бесшумных прыжков — и они уже у картины. Рон замахивается топориком чуть выше рамы, но Гарри жестом останавливает его — и просто дергает «Мадонну» со стены. Она легко поддается, она почти невесома.

Из дверного проема на них ошарашенно смотрит пожилая женщина, но на нее уже нет времени. Гарри ногой выбивает стекло, выбрасывает картину, вылезает сам и помогает выбраться Рону.

— Эй, что вы делаете? — слышат они встревоженный голос прямо из-за соседнего куста, круглого, как яйцо. На садовой дорожке стоят двое пожилых туристов — один в зеленом свитере, другой в коричневом.

— Не волнуйтесь, дорогие, — хрипит Гарри, — мы из полиции. Это просто учения.

Фордик ждет их у ограды в конце дорожки. Завернув по-быстрому «Мадонну» в одеяло, Гарри бросает ее на полуистлевшее заднее сидение. Рон садится за руль, Гарри плюхается рядом.

— Пожалуйста, родной, только не лети, — шепчет Рон, и фордик, подпрыгивая на невидимых кочках, стремительно несется сквозь сад. Уже издалека им кажется, что они слышат знакомый электрический вой, но кого он теперь волнует.

***
От сливочного пива щиплет в носу, а еще глаза немного чешутся — Гарри забыл вовремя снять линзы. Но в целом он чувствует себя просто превосходно. Нет, «Мадонну», конечно, жалко — так же, как было жалко «Берег в Схевенингене» — но этим они займутся потом, ночью, а пока он сидит в лучшей на свете гостиной со своими друзьями, а внутри все словно искрится от ощущения победы.

— Как вы вышли? Вас же не задерживали? Кто-нибудь у вас что-нибудь спрашивал?

— Не-а, — говорит Малфой и отхлебывает пива, — полиция немного побегала вокруг замка, но они сразу поняли, на чем вы удрали. Гермиона, ты бы видела там свои глаза! Она все время держала брови вот так, — Драко поднимает брови и выпучивает белки глаз, — и вертелась во все стороны — а что у вас тут случилось! А можно я задушу вас вопросами! Поэтому нас просто прогнали.

Гермиона смеется и пихает Малфоя в плечо.

— Не ври, это у тебя на лице было написано — только подойдите, и я расскажу вам, как отвратительно вы исполняете свои обязанности!

— У него всегда это написано, — бурчит Рон.

Гермиона мотает головой:

— Ему нужно сказать — спа-си-бо.

— Спасибо, — смеется Гарри. — Малфой, а как ты почувствовал, что сигнализация отключилась?

Драко трет нос, еще не полностью восстановившийся после экспедиции в Драмланриг.

— Ну, как будто вокруг стало немного потише. Или на один запах меньше, чем секунду назад. Что-то вроде этого.

Рон недовольно ерзает в своем кресле.

— Надо было сделать тебе нос побольше, чтобы ты сначала почуял, что мы на месте, а потом уже отключал эту адскую штуковину.

— Извини, — невозмутимо говорит Малфой. — Поттер, ты там как без магии обошелся?

— Я вышиб стекло одним волшебным… пинком. А каким-то магглам вообще сказал, что я из полиции, прикинь, и они мне поверили. По крайней мере, минут на пять!

— Малфой, — говорит немного пьяная Гермиона, — скажи честно, что круче, Драмланриг или Малфой-мэнор?

Если бы он сейчас пригласил ее приехать в гости и сравнить, ничем хорошим это бы не кончилось, вдруг приходит в голову Гарри.

Но ответа Малфоя даже не требуется.

— Да мы же были там, помните? — с неприятной улыбкой говорит Рон. — Хотя, наверное, из-за Круциатуса ты забыла, какие там у них стулья…

От щек Гермионы словно отливает вся краска — она трезвеет быстрее, чем Рон заканчивает фразу. У нее два раза вздрагивают губы, но она просто сидит, словно изваяние, и тупо смотрит на свои колени.

Она ничего не сможет ему сейчас ответить, понимает Гарри. Придется самому.

— Рон, — говорит он предостерегающе, — не надо…

— Что не надо? — взрывается тот. — Чего вы с ним цацкаетесь, забыли, кто он такой? Он хотел продать нас Волдеморту! Она для него грязнокровка, я нищий, а ты ублю…

Вскочив, Гарри хватает Рона за шиворот и собирается вытащить его за дверь — но Малфой уже встал с дивана.

— Поттер, не утруждайся, я понял его мысль. Но наша совместная практика так и так заканчивается. Прошу меня извинить, — говорит он. И уходит — не быстро и не медленно, а так, словно ничего не случилось.

Через минуту вслед за ним следует Рон, с грохотом хлопнув тяжелой дверью гостиной.

Гермиона закрывает глаза и прислоняется лбом к плечу Гарри.

***
— Гарри, у тебя такое лицо, как будто ты пиявку проглотил, — говорит Луна, вытирая свой аккуратный рабочий стол и перекладывая с места на место стопки книг, — тебе, может, ромашки заварить?

— Не надо.

— Огневиски хочешь? У меня есть полбутылки. Вы, кстати, так и не рассказали мне про наших соседей.

— Там красиво, — говорит Гарри уныло, — все такое… роскошное.

Луна морщит нос.

— Ну говори уже, что с тобой случилось. Или ты не можешь? Это ваше секретное задание?

— Не совсем, — говорит Гарри, но отмалчиваться больше нет никаких сил. Луна садится напротив и смотрит на него острым внимательным взглядом без намека на прежнюю мечтательную рассеянность. Но это же все равно Луна.

— Вот так ты думаешь, что делать, если у человека есть друг, и есть еще один человек… просто знакомый.

— У тебя есть друг и просто знакомый, — кивает Луна, — дальше.

— И вот эти друг и знакомый — они однажды ссорятся. Не дерутся, просто ругаются, но им обоим после этого очень плохо. Ну, по больным точкам попали. И их обоих нужно как-то, я не знаю, успокоить, чтобы не наделали глупостей. А тебе, например, хочется пойти поговорить сначала не к другу, а к тому, с кем он поссорился.

— К просто знакомому.

— Ага. Но твоему другу в это время очень больно, и ты его хорошо понимаешь при этом. Но не хочешь видеть его… прямо сейчас. Другому тоже плохо, но если ты пойдешь разговаривать с ним, а не со своим другом — это ведь неправильно.

— То есть ты хочешь кого-то утешить, и тебе за это стыдно.

— Ну да, потому что так нельзя — считай, друг понимал тебя, помогал, а ты в трудную минуту идешь к его врагу. Это похоже, не знаю, на предательство, ты не находишь?

— Ну я о том и говорю, — невозмутимо говорит Луна, — ты хочешь кого-то утешить, и тебе за это стыдно.

— Ты не понимаешь. Это будет несправедливо, что близкий человек сидит и мучается, а ты в это время…

— Гарри! Хватит повторять одно и то же. Это все слишком сложно. Хочешь утешить кого-то — иди и утешай, а потом разберешься со следующим.

Гарри озадаченно смотрит на Луну, но в голове у него вдруг что-то щелкает — действительно, зачем чувствовать себя виноватым, если гадость сделал не ты.

— Наверно, ты права. К тому же пока сидишь и думаешь, куда пойти, не поможешь вообще никому.

— Ну да.

— А ты знаешь, почему люди не сразу понимают такие простые вещи?

Луна скептично поджимает губы и слегка разводит ладонями.

Гарри хмуро кивает, но тут Луна словно не выдерживает, быстро оглядывается направо, налево, а потом вперивается в Гарри таким взглядом, как будто видит сквозь его глаза и затылок что-то позади, в самой глубине комнаты.

— Знаю, конечно.

Гарри становится как-то не по себе, а Луна продолжает:

— Так всегда бывает, если к человеку в голову залезает мозгошмыг. Я же тебе показывала еще в школе, что нужно делать, чтобы его отпугнуть. Помнишь?

Чтобы спрятать смех, приходится закашляться и прикрыть ладонью рот.

— Гермиона была права. Недолго ты продержалась.

***
Гарри уже успел забыть, как неприятно и жутко по вечерам в подземельях, и не то чтобы он хотел, чтобы вокруг сновали слизеринцы… Хотя чего там, вот сейчас — хотел бы.

В прибежище Малфоя он ни разу не был, и поэтому долго думал, в какую дверь стучать, пока не сообразил, что во всех спальнях, кроме той, что для семикурсников, Малфой не поместится ни в одну кровать.

С первого стука и до момента появления на пороге заспанного Малфоя проходит несколько минут.

— Поттер. Я могу еще чем-то помочь?

Гарри молчит и смотрит на Драко. И улыбается как придурок.

Потому что Малфой на самом деле только притворяется разбуженным, и веки у него припухли совсем не из-за долгого дневного сна. Ну да, он точно не собирался реветь, но глазам-то не прикажешь, и ему пришлось вжаться лицом в подушку и стараться проглотить все то, что появляется во рту и в носу после сильной и несправедливой обиды. Почему-то это делает Гарри по-дурацки счастливым. То, что Малфою и правда оказалось не все равно.

***
У «Мадонны с веретеном» они собираются только на следующую ночь.

— Пускай Малфой режет, — говорит Рон хмуро, — пусть он увидит, что такое на самом деле эти хоркруксы.

Как же хорошо, что им есть на что свалить все вчерашние пакости, думает Гарри.

Малфой кивает, берет у Рона из рук клык василиска, медлит несколько секунд, выбирая место — и пробивает холст между Мадонной и младенцем.

На холсте остается обычная маленькая дыра. Драко вертит в руках клык и на всякий случай втыкает его еще раз, теперь уже наверняка — в грудь Мадонне. Холст тихо трещит. Теперь на нем две одинаковые прорехи.

— Хватит, — резко говорит Гермиона, — Репаро.

Отверстия зарастают без следа.

— Это не хоркрукс, — шипит она сквозь зубы, — она им не была и никогда не будет.

— Почему? — спрашивает Гарри.

— Потому!

— Это то самое полотно. Мы все видели его название в Амстердаме, причем двое из нас были даже не обдолбаны, — говорит Малфой. — Нет, я в курсе, магглы спорят, копия это или не копия, но Калиостро все равно никогда не приближался к оригиналу.

— Ребята, — Гермиону бьет нервный смех, — вы это сейчас серьезно? Вы вообще в курсе, кто на ней изображен?

— …

— И она при этом может быть вместилищем темной магии?

— Но нам же, считай, сам Калиостро сказал, что да, — но голос Рона звучит совсем неуверенно.

— Видимо, он так думал, пока не понял, что нет.

— Но отколотая часть души все равно должна была куда-то поселиться, — хмурится Малфой, — и прошлый хоркрукс… ну не мог он ошибаться, понимаете?

И тут Гарри тоже осеняет.

— Дай сюда клык, — говорит он Малфою, — и отойдите все подальше.

Плавным движением он проводит клыком вдоль по раме — и тут же всю раму охватывает кровавым пламенем. Гарри инстинктивно отдергивает руку. Один из языков успевает лизнуть его запястье, но это совершенно не обжигает. Мадонна и младенец, со всех сторон окруженные огнем, не удостаивают этот огонь ни единым взглядом. И, наконец, он гаснет.

Гермиона подбирает упавшее на пол, но совершенно невредимое полотно, и сворачивает его в широкую трубу холстиной наружу.

— Да что же это опять!

На холстине четко виднеется начерченное углем короткое слово.

***
Весь сентябрь Гарри каждый день покупает и читает маггловские газеты. Там пишут про экономику и политику, про кинофестивали и ураганы, про пропавших детей и одичавших собак. Там даже про украденную «Мадонну с веретеном» иногда пишут, но только совсем не то, чего ждет Гарри.

Вечером в самом конце августа Гарри Поттер взял два больших бумажных пакета, надел их сверху и снизу на свернутую «Мадонну», перевязал все это тонкой бечевкой, положил в третий пакет, натянул на голову капюшон и вышел из Хогвартса в сторону Драмланрига. В парке рододендронов он отыскал знакомого старичка-садовника, тихо окликнул его, сунул в руки пакет с картиной и скрылся в темноте. С тех пор каждый день весь сентябрь Гарри Поттер читает маггловские газеты и ждет.

— Вот козел, — говорит он первого октября.

 Отправлено: 18.10.12 21:03. Заголовок: http://i037.radikal...

Из-за веснушек, загара и огня от камина плечи Джинни кажутся золотистыми, ее грудь дышит сладостью, а теплые рыжие волосы хочется гладить и ласкать до бесконечности — или до следующего раза. Секс — удивительная штука, и они наслаждаются друг другом бесстыдно и много. Уже совсем скоро Джинни навсегда переедет на площадь Гриммо, и дом Блэков подчинится ей — чего стоят полуистлевшие предубеждения, живущие в этих стенах, перед ее силой? Пепел на пальцах.

— Возьми меня с собой в Осло, — говорит Джинни, — ну пожалуйста.

— Если ты захочешь, мы когда-нибудь вместе туда съездим, — говорит Гарри, — я же все-таки не отдыхать туда собираюсь, а на последнюю практику. Если бы она была не секретной хотя бы…

— Ой, да подумаешь — красть картины Калиостро из маггловских музеев. Это же просто не бей лежачего.

Гарри давится глотком воздуха, а потом смотрит на подругу немного одурело.

— А ты откуда знаешь?

— Ну… много откуда. Папа же работает в маггловском отделе, и Аврорат обычно согласовывает такие задания с ним. Все министерство в курсе, и семьи министерских, наверное, тоже. Ну, еще Рон рассказывал. И… ты же не обидишься? Ты тоже часто об этих хоркруксах думаешь.

— Джинни! Вы ополоумели, что ли? Хоркруксы — это высшая темная магия, до Волдеморта о них люди столетиями не слыхали. Боялись произнести это слово, если знали его — видела бы ты Слагхорна! А вы о них по кухням треплетесь.

— Чего сразу мы. Ну да, это жутко. Но после победы в таких штуках даже семилетние разбираются. А известное зло уже не такое страшное, тем более что все знают, что с ним можно справиться. Ты радио когда в последний раз слушал? «Убей меня и стань бессмертной, как моя любовь», между прочим, очень красивая песня. Еще роман недавно выпустили, «Хоркрукс с бриллиантом», но он отстойный.

— Ты даже не понимаешь, о каких вещах говоришь сейчас.

— Ну спасибо. Я как раз понимаю.

— А остальные?

— Остальные… Наверное, не особо.

— Слушай, но ведь если теперь все так запросто болтают о хоркруксах, то кто-нибудь непременно задумается, как их делать!

— Да ты же сам про них и рассказал. Чего ты ждешь после этого? Слова «Авада Кедавра» тоже все знают. И, например, про философский камень для бессмертия, но что-то я не слышала, чтобы им занимался кто-нибудь, кроме Фламеля. Не волнуйся ты. Мир не рухнет, просто появилась еще одна легенда, и все.

***
— Закажи маринованную семгу с анисом. Или подкопченную. Или просто стейк. Это все очень вкусно, здесь потрясающе свежая рыба. Мне сливочный лососевый суп, будьте добры.

— Рыбу, сваренную в молоке?!

— Попробуешь?

— Нет!

— И зря. Это их обычное блюдо, не деликатес, еще его можно с моллюсками заказать. Очень мягкий и насыщенный вкус.

Они сидят на набережной Акер Бригге на летней веранде портового ресторанчика с видом на фьорд. Гарри слушает привычную пикировку Рона и Гермионы. Смесь из десятка разных рыбных и пряных запахов с открытой кухни не вызывает у него аппетита.

— Мои дорогие коллеги, — говорит он с нарочитой серьезностью, когда отходит официант, — с самого утра я хочу задать вам один деликатный вопрос. Вы знаете, что секретность и важность нашего с вами задания… как бы это сказать… на самом деле несколько преувеличены?

— Ну да, — морщится Гермиона, — это еще год назад, после «Мадонны с веретеном» началось. Раз все идет нормально, почему этим бы не похвастаться перед всяческим начальством, даже если оно не совсем твое...

— Как, наверно, бесился Снейп, когда началась утечка.

— Не очень, — пожимает плечами Малфой, — ну, то есть не больше, чем обычно.

— Он сам ее организовал?

— Нет. Но отнесся к этому философски. У нас, кстати, это задание отобрать хотели, но он был против.

— Отобрать?

— Ну да. Вообще-то даже отобрали. Но агент, который проверял картину в музее Мунка, загадочным образом занемог на самом входе. Остальные четыре копии «Крика» оказались не хоркруксами, и заканчивать все это снова решили отправить нас.

Гарри второй раз за день чувствует, что его словно из ведра окатили.

— Мои дорогие коллеги, — с прохладцей произносит он, когда шок проходит, — я же еще возглавляю нашу практику, или уже нет?

— Возглавляешь, — кивает Рон.

— Почему тогда я узнаю об этом последним?

— Вы бы с Джинни еще реже из дома выходили, — Рон ухмыляется, — нам тоже специально никто не сообщал. Просто волки воют, ветер носит.

— За всех не говори. Мне рассказывали, — осаживает Рона Малфой.

— Ну еще бы Снейп тебе не рассказал.

— Если ты намекаешь на фаворитизм, то на мне сейчас лежит всего лишь скромная роль совы. И вот мы наконец переходим к закрытой информации разведывательного отдела. Как вы думаете, почему нашего агента увезли из музея на маггловской медицинской машине?

— На «скорой помощи». Малфой, запоминай уже, полезно, — говорит Гермиона.

— Без разницы. Здесь не так много людей понимает английский.

— Что там за симптомы?

— Головная боль, расстройство пищеварения и тяжелая форма дерепсии.

— Чего?

— Дерепсии.

— А что это такое?

— Это когда постоянно плохое настроение.

— Депрессии! Ох, Малфой, не работать тебе в разведке.

— Я и не собираюсь в разведку. Так что случилось с агентом?

— Дай угадаю, — говорит Гарри, — там было то же самое, что с вами в музее Ван Гога.

— Скорее всего, да.

— Считается, что «Крик» — это всемирный символ отчаяния, одиночества и предчувствие непоправимых катастроф двадцатого века, — говорит Гермиона.

— Значит, вам с Малфоем туда путь заказан?

— Нет, — Малфой улыбается до ушей, — это тебе и Уизли туда путь заказан. Потому что агент, который заболел, был совершенно заурядным магом. Не особенно восприимчивым… и без окклюменции. А мы с Грейнджер, предупрежденные заранее, как раз пройдем туда спокойно.

— Малфой, — говорит Рон, — только что назвал нас заурядными магами, Гарри.

— Я всегда завидовал заурядным магам.

— В общем, вы поняли, чем займетесь в ближайшую неделю?

Гарри громко хохочет:

— Охренеть! Так вот почему Снейп был против, чтобы это задание отдавали другим! Это же просто какое-то пасхальное яйцо от него... Не забыл, зараза.

***
Гермиона заглядывает ему в мысли деликатно и неслышно — он вообще чувствует ее только тогда, когда она пытается сделать это как можно грубее. Но не пускать ее он не может, как ни старается. Как будто за это должна отвечать какая-то мышца, а ее нет.

После долгих размышлений он соглашается позаниматься с Малфоем. Ехидная скотина лазает по его мыслям как по лестницам, он чувствует каждое прикосновение, но это тоже не похоже на легилименционные методы Снейпа — не больно и не выматывающе. Может быть, это просто зависит от отношения. Если так, то Малфой его, по крайней мере, не ненавидит. Ну, или он Малфоя.

Они гуляют по Парку Людей — его мысли, видимо, чем-то похожи на скульптуры в этом городском саду. Их полную наготу, может быть, стоило и прикрыть. Но они стоят на виду у всех, и с ними фотографируются туристы, а норвежские дети залезают на постаменты и здороваются с голыми статуями за руку, как с живыми, как в раю.

— Я сдаюсь, — говорит Малфой, — Поттер, ну даже Уизли научился.

— И что теперь, я остаюсь дома?

— Ты же не останешься.

— Нет, конечно.

— Тогда последнее средство. Ему учат в старых семьях маленьких детей. Совсем маленьких, Поттер. До пяти лет. Если честно, это даже не окклюменция. Это позор. Пойдем в кусты.

Когда они оказываются в относительном уединении, Малфой оглядывается по сторонам и начинает хлопать в ладоши, при этом описывая руками в воздухе большой круг.

После третьего круга Гарри начинает ржать.

— В точности как Луна мозгошмыгов пугает!

Малфой опускает руки и ухмыляется.

— Надеюсь, ей помогает. Потому что работает это недолго, только чтобы успеть куда-нибудь отбежать. Пробуй. Легилименс!

Гарри хлопает и чувствует, что словно попал головой внутрь гигантского мыльного пузыря. Как и положено пузырю, он лопается меньше чем через минуту.

— Ну вот. Хотя это очень плохо, Поттер, — с внезапной серьезностью говорит Малфой, — я должен у тебя спросить кое-что важное.

— Спрашивай.

— Мне чертовски жалко сейчас, что у меня не получилось с «Мадонной», так что скажи честно: когда разрушаешь хоркрукс — это трудно?

— С Волдемортовскими было вообще мерзко.

— Почему?

— Это личное.

— Да ты, верно, шутишь. Легилименс!

Гарри хлопает в ладоши и отпрыгивает подальше:

— А с хоркруксами Калиостро не очень тяжело. Хотя и жалко.

— Вот. Так я и думал. Поттер, это наверняка ловушка.

— Так думает Снейп?

— Нет. Так думаю я. Вот зачем одному хоркруксу сообщать нам название следующего? Что с нами будет, когда мы вынесем «Крик» из музея? Калиостро был просто помешан на бессмертии, особенно после смерти Лоренцы. Он так просто не сдастся. Он уже сломал одного агента, а нервы у того были крепкие, что ни говори. Я не знаю, что нам делать.

Гарри задумался.

— А ты же, наверное, прав, Малфой. Только я все равно не боюсь. Когда Волдеморт пытался залезть мне в голову, у него ничего не получилось. Ну, потому что его душа, разорванная на части, была слабее. Как комар, пытающийся пробить каменную стену, так мне говорили. Вряд ли Калиостро сильнее его. У него тоже душа не целая.

— А как ты защитишься от самой картины?

— Я попробую твой трюк. Нам уже туда наведаться пора. Причем даже не почву прощупать, а попытаться сразу ее вытащить. Вдруг второго шанса не будет.

— Мы с Грейнджер уже были в музее. И кроме окклюменции, у нас ни на что не оставалось сил. Даже аппарировать оттуда не выходит. Мы там как магглы, только хуже.

— А там есть сигнализация?

— Слава Мерлину, ни намека. Удивительный город. Заходи куда хочешь, бери что хочешь.

 Отправлено: 18.10.12 21:05. Заголовок: *** Эту операцию Га..

***
Эту операцию Гарри помнит не очень хорошо. Возможно, именно ему стоило остаться в машине и ждать за рулем, но тогда они наверняка разбились бы на первом же повороте. Но в раздобытом где-то Роном черном автомобиле они решили оставить Гермиону, и, наверное, с этого решения и началось стечение обстоятельств, которое спасло их всех.

Когда они, надев маски, ворвались в музей, Гарри остался у самого входа — держать на прицеле администраторшу. Но даже с этим он не справился, потому что пистолет в его руках постоянно превращался в палочку, а незнакомое, покрытое испариной помертвевшее лицо напротив — в другие лица. Его мать была уже младше него самого, и она хваталась за детскую кроватку, в которой никого не было, Сириус Блэк стоял спиной к черной завесе и смеялся, Ремус Люпин падал коленями на каменный пол. А чтобы избавиться от дикой боли, скручивавшей все в голове и внутри грудной клетки, нужно было сказать в их лица всего два слова, и с каждой секундой эти слова казались защищающемуся от боли мозгу все менее и менее страшными. Но оставалось еще одно, последнее средство. Палочка выпала из разжавшихся рук Гарри, он хлопнул в ладоши, и тут наступила темнота.

Все это он вспоминает в мчащейся по улице машине, когда приходит в себя.
— Гарри! Ты жив? Гарри! Гарри! — Рон хлопает его по лицу, и откуда-то сбоку дует резкий холодный ветер.
— Давай, ну же, очнись! Нам надо заметать следы, Гарри, машину засекли.

Ясность в голову возвращается удивительно быстро, и у него хватает сил самому выскочить из автомобиля. Оставив на сиденьях маски и верхнюю одежду, они расходятся парами в разные стороны — Малфой с Роном несут в руках по дорожной сумке, а он и Гермиона — ничего. Сейчас нужно просто неторопливо идти, чтобы к вечеру встретиться в новой гостинице на окраине города.

— Гермиона, — спрашивает Гарри по дороге, — что там было?

— Я не знаю, — отвечает она, — это ты мне расскажи. Тебя из музея на спине вынес Рон, а Драко тащил картины.

— Картины?

— Ну да. Они принесли две. Но я не уверена, что хотя бы одна из них была «Криком». Я ничего не почувствовала, понимаешь? И мне надо было вести машину. Встретимся — разберемся.

Через полтора часа они добираются до отеля и поднимаются в один из забронированных номеров. Гермиона заказывает чай и поминутно смотрит на часы. Гарри смертельно хочется спать и в конце концов он поддается этому желанию.

Будят его радостные громкие голоса.

— Рон, ты не представляешь, как я тобой горжусь! Нет, ты просто не представляешь! — тараторит Гермиона. — Ты запомнил! Ты догадался! Ты нас всех спас!

Рон что-то довольно бурчит.

— Эй, — говорит Гарри и поднимается, — я снова с вами. Простите.

— Поттер, да нормально все, — говорит Малфой. На лице у него разводы пота и пыли, всегда гладко прилизанные волосы стоят торчком, но он довольно улыбается. — Если бы ты не вырубился, Уизли бы не догадался стащить Мадонну, и мы все недолго бы продержались наедине с этим «Криком».

— Мадонну? Еще одну Мадонну?

— Ну да, — говорит Гермиона, — Эдвард Мунк тоже писал Мадонну. Правда, с первого взгляда и не скажешь, что там Мадонна… Она у Мунка красивая, но специфическая. Но там было подписано. После того, как ты вырубился, Рон заметил ее, вспомнил, как я говорила, что такие картины неподвластны никакой темной магии, сорвал со стены и закрыл ею «Крик».


***
Вечером они с Малфоем и двумя картинами остаются в одном номере. В соседнем Рон, скорее всего, получает заслуженные награды от Гермионы.

— В этом мире, Поттер, есть какой-то непостижимый баланс, — говорит Малфой, делая из бокала мелкий глоток разбавленного бурого картофельного спирта, который здесь считают национальным напитком. — Эта «Мадонна» — вот зачем Эдвард Мунк ее написал, и почему ей надо было висеть именно там?

Гарри держит на коленях ноутбук Гермионы. В поисковике набито «Мадонна Мунка», и он разглядывает уже, наверное, десятую фотографию этой картины. Обнаженная красавица очень напоминает Джинни, только волосы у нее черные, а не рыжие.

— Тоже по магическому принципу равенства, наверное, — задумчиво говорит Гарри.

— Черт его знает. Здесь никак не угадаешь заранее. Хотя, например, нормальные люди все равно обычно живут нормально, а народ вроде Риддла, моей безумной тетки или твоего невменяемого Блэка рано или поздно налетает друг на друга и самоуничтожается. И снова всем хорошо.

— Невменяемого Блэка? — Гарри поднимает глаза на Малфоя, — С чего вдруг он невменяемый? Кто бы говорил вообще.

— Я и не говорю, что у нас ненормальных нет, — пожимает плечами Малфой, — но Сириус Блэк…

— Мой крестный, Малфой, был хорошим парнем, смелым и добрым. Не сравнивай его с Беллатрикс Лестрейндж.

— В Министерстве постоянно сравнивают, и ничего, похоже получается, — бросает Малфой куда-то в сторону, — Ладно, не обращай внимания, я так.

— Что — так? — Гарри вдруг снова необыкновенно четко вспоминает Министерство, зал Пророчеств и лицо Сириуса перед смертью, и его совсем не устраивает, что кто-то упоминает об этом вот так, походя, как о ненужном шлаке.

— Поттер, ну брось ты, — недовольно морщится Малфой, — он почти двенадцать лет отсидел в Азкабане за Петтигрю, а никому из ваших даже в голову не пришло сомневаться, что твоего отца выдал он. За все двенадцать лет никто не сказал «Сириус Блэк не способен на такое»…

— А он и был не способен, — мрачно отвечает Гарри, — в отличие, скажем, от способностей твоего отца, который как бы в ясном уме и твердой памяти всучил Джинни Уизли дневник Риддла и оставил одиннадцатилетнюю девочку ему на корм. А смотри-ка, живет, и даже здравствует.

— Он говорил мне, что не знал, что это будет значить.

— Ну, он и на суде это говорил. А твоя мать… нам тогда же было лет по шестнадцать, что ли, когда она прямо посреди магазина заявила мне, что ждет не дождется, когда я сдохну, как мой крестный.

— Моя мать, — глаза Малфоя опасно сужаются, — спасла тебе жизнь, Поттер. Ты бы тоже не болтал лишнего.

— Я ей очень за это благодарен, — кивает Гарри, — но вот знаешь, чтобы спасти тебя, она бы с таким же успехом воткнула нож мне в горло. Так что…

— Воткнула бы, — кивает Малфой, — но ты, кажется, думаешь, что вы от нас чем-то отличаетесь.

— А разве нет?

— Не особо. Тебе, например, говорит о чем-нибудь имя Эллис Розье?

— Фамилия — да. Имя — нет.

— Спросишь потом у кого-нибудь из министерства, если захочешь проверить. Эта девушка училась в Рэйвенкло и была на курс младше Снейпа и Блэка. После школы она попала на службу к Риддлу — ну, летала хорошо, в стычках участвовала, авадила кого-то даже, пока авроры не начали находить ее части по всему Нью-Форесту. Понимаешь, пока она была еще живой и относительно целой, ее некоторое время жгли над костром — кому-то было очень интересно, кто финансирует работу Риддла. Она, я думаю, просто не знала точно. А дальше разные экспертизы показали, что еще до костра одной из найденных частей кто-то воспользовался очень своеобразно, причем не один. Это расследовали до тех пор, пока твой крестный, который думал, что брат Эллис тоже из Упивающихся, не удержался от соблазна разболтать ему в подробностях, что он сделал с его сестрой. Дело как-то сразу закрыли, и Розье пришлось все-таки пойти на службу к Риддлу. А знаешь что, Поттер, тебе сейчас больше всего хочется думать? Что второй человек, насиловавший Эллис, вот просто никак. Не мог. Быть. Твоим. Отц…

Голова Малфоя от удара запрокидывается назад, а костяшки пальцев Гарри остро ноют. Малфой вскакивает и выхватывает из кармана палочку:

— Петрификус Тоталус!

Гарри безмолвно отражает заклинание щитом, а его невербальная Импедимента отшвыривает Малфоя в самый угол. В полете Малфой опрокидывает стул, и два холста, лежащие друг на друге, вместе соскальзывают на пол и распадаются там, словно обложка большой книги. У Гарри тут же темнеет в глазах, ноги подламываются, словно тростник, а руки слабеют от осознания, что за человеком, который только что сидел рядом и вместе с ним пил «Линье», стоят бесконечные, многовековые и ничем не пробиваемые стены злобы, боли и вины, которую никто не собирается искупать, потому что это невозможно. А еще хочется кричать, потому что для этого человека за ним стоят такие же глухие стены. Прекратить это все, хотя и только на очень короткое время, можно двумя простыми словами и взмахом направленной на Малфоя палочки, которая все еще зажата меж пальцев.

Гарри выпускает палочку из рук, изо всех сил сжимает челюсти и падает на пол лицом вниз. Он кое-как дотягивается до лежащей слева от «Крика» «Мадонны» — непослушные пальцы не могут ухватиться за уголок. Но он пытается снова, почти теряя сознание и слыша хруст собственных зубов. Через безмерно долгую секунду ему удается перевернуть холст и заткнуть им «Крик».

***
Они оба сидят на полу и тупо разглядывают кровь на своих руках. У Гарри разбит подбородок, у Малфоя нос.

— Я спущусь и посмотрю, может, тут остались свободные номера, — бесцветным голосом говорит Драко.

Гарри молчит. Интересно, Драко Малфою вчерашний Драко Малфой кажется таким же наивным дурачком, как Гарри Поттеру вчерашний Гарри Поттер?

— Гораздо хуже, — бросает Драко, поднимаясь, — но спокойно, Поттер, жили друг без друга и дальше обойдемся.

— На первом курсе ты зачем-то протянул мне руку. Если бы ты не был тогда таким козлом, и я бы ее пожал, что бы с нами потом сделали, интересно.

— Наверное, ничего хорошего. Со мной — точно. Так что спасибо.

— Драко, — говорит Гарри, и его собственный голос в сочетании с этим именем кажется чужим, — ты все равно не должен уходить.

— А что мне с вами делать, — злым голосом говорит Малфой, но возвращается и садится напротив. — Сидеть рядом и наблюдать за брачными играми в золотом трио?

Когда Гари понимает, на выдохе у него вырывается изумленное:

— … так ты еще и…

— Замолчи. Вот не смей даже попробовать это сказать.

— Ох ты ж черт, — обескураженно шепчет Гарри, — да, не вариант. Мне было очень жаль, когда стало понятно, что у вас с ней и дружить-то не выйдет. Главное — не попадите работать в один отдел…

Малфой бьет его ребром ладони по губам.

— Я же предупредил.

— О, — с интересом говорит Гарри, вытирая разбитую губу и размазывая по слою подсохшей крови алые капли свежей, — да ты псих.

Не примериваясь, он засаживает Малфою кулаком под левый глаз. Тот опрокидывается на спину. Склонившись над ним, Гарри говорит как можно мягче:

— И вот с этим нужно поработать. Если мы оставим как есть, так всегда и будет. Наступит один другому на хвост, и вот уже снова взывает к праведной мести пепелище родных руин.

— Как поэтично, Поттер. Нам давно стоило поговорить откровенно.

— Да. Но я пока не знаю, что делать, Драко. Может, ты знаешь, что удержит меня от того, чтобы свернуть тебе шею, если ты снова займешься каким-нибудь дерьмом? Или что заставит тебя не закапывать меня заживо в Нью-Форесте, когда твой папаша решит, что от меня больше никакой пользы?

Малфой без вызова, словно бы с нарастающим любопытством, смотрит на него снизу вверх. А потом спокойно заявляет:

— Знаю.

— И что?

— А вот это.

И он резко поднимается на локте, впиваясь солеными губами в губы Гарри, а его правая рука ложится на джинсы прямо под ширинкой и крепко сжимает там.
Гарри вздрагивает от неожиданности, но не шевелится — просто ждет, когда Малфой отпустит его сам. Тот ложится в прежнюю позу, только руки теперь кладет под затылок. А Гарри говорит мстительно:

— Я тебя не хочу.

— Мы же договорились не врать, — Малфой недовольно хмурится. — И потом, Поттер, остальные способы далеко не такие надежные. Нам обоим придется смириться: ты всегда будешь помнить, что мой отец чуть не убил твою невесту. Но еще ты будешь помнить вот про это.

Приподнявшись на локтях, Малфой снова хватает ртом его губы, и язык его почти сразу дотягивается до самой чувствительной точки неба. По спине Гарри пробегает волна дрожи.

— Ты никогда не забудешь, что моя тетка была жуткая и безумная сука. Но о таком ты тоже не забудешь, — шепчет Малфой Гарри в ухо, потом прикусывает мочку, а бедром начинает ритмично тереться о пах.

— Я, допустим, был Упивающимся Смертью. Но еще ты будешь помнить, как кончил мне в ладонь, или в рот, или докуда там у нас дойдет сейчас, — тут Малфой отстраняется и снова смотрит на Гарри с любопытством, — и, таким образом, у нас наконец появляется собственный выбор.

Гарри пожимает плечами, а потом целует его лоб и беспокойные веки.

Это странно, но другого выхода сейчас он тоже не видит.

***
— Да что с вами не так?! — всплескивает руками Гермиона.

— Мы немного не сошлись во мнениях, — говорит Гарри и косится на Малфоя. Нижней челюстью двигать очень больно, но если бы пришлось выбирать между синим фингалом и расквашенным носом, как у Малфоя, он бы выбрал челюсть.

— Я даже не буду спрашивать, по какому поводу. Телевизор сегодня как взорвался. Такое ощущение, что вся Норвегия обожала эту картину. Цитирую их минкульт: «Шок для всей страны». Я бы еще поняла, если бы это было о «Мадонне».

— Ну, — говорит Гарри, — придется чем-то пожертвовать. И потом, у них осталось четыре копии…

— А им мало. Я, если честно, не знаю, что делать. С утра я выгнала отсюда уже трех полицейских.

Малфой качает головой.

— Только не говори, что собираешься вернуть ее на место.

— Нет. Я хочу, пока мы ее не вспороли и не сожгли, попробовать что-нибудь трансфигурировать, чтобы получилась такая же. Лет пятьдесят копия провисит. Если что, вернусь сюда через полвека и обновлю.

— Сколько тебе нужно времени? — спрашивает Гарри.

— Не знаю. День или два.

— Ты работай, — говорит Малфой, — мы последим за полицией. О, смотри, полотенце примерно такого же размера…

***
Гермиона держит голову Гарри на коленях и все время гладит его волосы, пока Малфой отсоединяет накрутившиеся друг на друга холсты. Они все уже полностью одеты для выхода из гостиницы, практически сидят на чемоданах, и поэтому атмосфера ритуала разрушения хоркрукса совсем не торжественная, а просто тревожная и суетливо-прощальная. Отложив холст с «Мадонной», Драко кладет «Крик» на пол и без промедлений втыкает в волнистую фигуру страдальца клык василиска. У Гарри проясняется в глазах.

Но картина не пылает и не тлеет. Зато краски на ней быстро бледнеют, сам холст становится призрачным, растворяясь в воздухе, а на паркете остается тончайший выпавший осадок — кажется, это ртутная соль. Grazie per l'aiuto, написано по нему чьим-то пальцем, словно по слою пыли на заднем стекле автомобиля.

— Значит, еще один есть, — убито говорит Рон.

— Нет, — завороженно отвечает ему Гермиона, — больше нету. Это «спасибо за помощь» по-итальянски. Он ушел к Лоренце. Мы его отпустили.

***
— Снейп единственный все время это знал. Просто он сволочь, — говорит через неделю Малфой, стоя в прихожей дома на Гриммо.

Гарри улыбается.

— Видимо, он не хотел лишать нас мотивации, что мы снова спасаем Европу от могущественного темного мага.

— Естественно, он хотел, чтобы мы так думали! Иначе ни я, ни ты, ни Грейнджер, ни Уизли не стали бы даже время тратить на эту полумаггловскую ерунду. Я от кого угодно такого ожидал, только не от Снейпа.

На обиженного Малфоя можно смотреть бесконечно.

— Как мне сейчас формулировать тему диплома? Хоркруксы: Тридцать одно преимущество маггловского сырья перед магическим? Что делать, если вы раздумали быть хоркруксом?

— Напиши лучше про маггловскую магию. Как можно по-тихому управлять их компьютерами. Ты сразу прославишься. Или, я не знаю, про картины. «Маггловское искусство: защита от темных сил или новое оружие массового поражения».

— Поттер, ты издеваешься, что ли? Я с вами там месяцы шатался! И не для того, чтобы получить репутацию ненормального магглолюба!

Сдерживать смех больше не получается.

— Малфой… ты так и не понял ничего. Кто скоро будет лично держать связь с маггловским министром, или станет лицом всей аристократии, или магглорожденных, или Аврората, или разведки, или дипслужбы, или еще чего-нибудь? Нам не отвертеться, понимаешь? Это было наше большое путешествие, типа изгнания перед коронацией, чтобы мы сами увидели, как все устроено с другой стороны, а еще чтобы не перегрызли друг друга в первую неделю после Академии или через десять лет. Снейпу тоже не сдались хоркруксы. Им всем надо, чтобы мы… ну, понимали друг друга лучше, что ли. Правда, с нашей безопасностью в Министерстве слегка не рассчитали. Но у нас же все равно получилось.

Малфой беспомощно кладет руку на лоб. Но что-то в версии Гарри ему все-таки нравится.

— Изгнание перед коронацией, говоришь?

— Ссылка перед каторгой.


Конец

___________________________________

«Берег в Схевенингене», Винсент Ван Гог, 1882 год. Похищена вместе с картиной «Церковь в Ньюнене» из музея Ван Гога в Амстердаме 7 декабря 2002 года. Кража была совершена ночью, грабители покинули музей через крышу здания, воспользовавшись трехметровой лестницей. До настоящего момента полотна не найдены.

«Мадонна с веретеном», Леонардо да Винчи, 1501 год, копия. Похищена 27 августа 2003 года из галереи замка Драмланриг, графство Дамфрис-энд-Гэллоуэй, Шотландия. Грабители, притворившиеся сначала туристами, а потом полицейскими, исчезли с картиной через окно галереи. В октябре 2007 года полотно было найдено в Глазго. В настоящее время находится в Национальной Галерее Шотландии в Эдинбурге.

«Крик», Эдвард Мунк, одна из серии картин, написанных в период 1893-1910 гг. Похищена бандой налетчиков из музея Мунка в Осло 22 августа 2004 года вместе с картиной «Мадонна». Обе картины с некоторыми повреждениями были найдены норвежской полицией в 2006 году и возвращены в музей.

 Отправлено: 19.10.12 17:52. Заголовок: Прочитала с большим ..

Прочитала с большим интересом. Неожиданно. Впечатление сложное осталось. Есть по-хорошему зацепившие детальки и фразы - компьютерная магия и создание заклинаний, фраза про шарф и ошейник. Мне показалось, что новеллы писали разные авторы. В первой как-то многовато наркотиков, а в последней вдруг пафос про изнасилованную пожирательницу. Но в целом очень интересно.

 Отправлено: 19.10.12 19:07. Заголовок: aaivan, спасибо!!!))..

aaivan, спасибо!!!))))
Есть по-хорошему зацепившие детальки и фразы - компьютерная магия и создание заклинаний, фраза про шарф и ошейник.
автор счастлив)) компьютерной магией гордится вся команда)))))
Скрытый текст

в последней вдруг пафос про изнасилованную пожирательницу. Но в целом очень интересно. нуу... вроде мягко подводили, с отрезанных ушей, круциатусов до "крика" и убийств малолетних)))) В первой как-то многовато наркотиков в этом городе фильм "Алиса в стране чудес" был признан документальным Ну и неожиданная гарридрака порадовала

 Отправлено: 19.10.12 20:58. Заголовок: Чудесный фик! С таки..

Чудесный фик! С такими завораживающими подробностями про магию, просто редкость! Какой сюжет, а сколько интересного обоснуя)) (правда, не поняла, когда же умер Калиостро?). И все четверо героев очень понравились, они просто замечательные. Спасибо, чтение было совершенно захватывающим 10/10

 Отправлено: 20.10.12 10:24. Заголовок: был бы потрясный тек..

был бы потрясный текст, он так и остался хорошим, но момент с Блэком-маньяком убийцей и некрофилом, увы, разрушает всякую психологическую достоверность дальнейшего взаимодействия Гарри и Драко;
и не потому что в фаноне не может быть Блэка-маньяка, а потому что пока не прояснится вопрос - бред или не бред, Гарри бы не унялся и никакого примирения с Драко у него бы не было;
и куда бы достовернее смотрелось, если бы гадости, приписанные Блэку, были наравне с гадостями Люциуса, оно бы не менее болезненно сыграло для персонажа, а все выглядело бы в психологическом плане достовернее;
ну и уши Ван Гога совсем не кажутся подготовкой к этому эпизоду, как и все прочие "ужастики" в тексте, оно прочитывается в общей атмосфере фика и ей соответствует, оно играет на фик, на общую цель;
эпизод с Блэком не играет, он выглядит на порядок более крэковым и фиково-условным, чем остальной текст;
жаль, что портится отличное впечатление, потому что работа вышла у Вас очень интересная

 Отправлено: 20.10.12 11:35. Заголовок: reader, спасибо!))))..

reader, спасибо!)))))))
С такими завораживающими подробностями про магию, просто редкость!
*скромно* ах, если бы подробности...) это довольно общие вещи))))

(правда, не поняла, когда же умер Калиостро?).
Для магглов очень давно, для магов, наверное, попозже, в первых годах двадцатого столетия, но иногда автору кажется, что стопроцентных признаков его смерти нет даже с учетом того, что произошло в фике)
Спасибо еще раз))


sculd, спасибо, мы на самом деле очень рады, что вы прочитали и считаете текст хорошим) жаль, углубленные вами серьезные темы не позволяют ставить много смайлов, тоже придется серьезно)
Скрытый текст

с Блэком-маньяком убийцей и некрофилом - ОТКУДА некрофил, почему маньяк? Автор не оправдывает Блэка в этом своем фаноне, но все-таки просит поправки на военное время - так или иначе, границы дозволенного смещаются, особенно в отношении того, кто нескольких твоих убил. Это действительно дикий шок и бред для повседневности. кроме того, автор немного не понимает, почему изнасилование хуже убийства. По крайней мере на одном уровне. разрушает всякую психологическую достоверность дальнейшего взаимодействия Гарри и Драко; и не потому что в фаноне не может быть Блэка-маньяка, а потому что пока не прояснится вопрос - бред или не бред, Гарри бы не унялся и никакого примирения с Драко у него бы не было; Почему? Даже если Драко неосознанно дезинформирует, он сам все еще ни в чем не виноват и верит в то, что говорит. А осознание, что ты уже чуть-чуть не убил кого-то не виноватого просто за слова о прошлом, вполне подходит, чтобы немного переоценить смысл ситуации и не превратиться в зацикленного робота, который "не уймется". Да и сама психологическая достоверность - понятие относительное. Нередко она измеряется лишь тем, позволяет ли опыт реципиента вспомнить или вообразить что-то подобное, ну и насколько система ценностей и антиценностей совпадает, разумеется. Извините, просто действительно важно было попробовать объяснить.

И спасибо за отзыв!

 Отправлено: 20.10.12 14:02. Заголовок: Понравилось. Интерес..

Понравилось. Интересная концовка. Неизбитый сюжет. Несколько мест выбились из общей канвы, поэтому:
10/9.

 Отправлено: 20.10.12 22:11. Заголовок: Спасибо команде за и..

Спасибо команде за интересную историю!

 Отправлено: 21.10.12 09:42. Заголовок: Отличное исполнение ..

Отличное исполнение интересного сюжета! Спасибо
10/10

 Отправлено: 21.10.12 15:50. Заголовок: Katariana Selll moon..

Katariana Selll moonika
Спасибо огромное за оценки и отзывы!

 Отправлено: 21.10.12 19:15. Заголовок: Поначалу фик понрави..

Поначалу фик понравился, но вот это - про Блэка и Поттера - отвратительно и внезапно. Заметьте, про Люциуса - ничего сверх канона. А пытки и изнасилование кого-то фениксовцами - это малость за гранью. Во всяком случае, все впечатление от фика убито напрочь. И я тоже не верю, что Гарри такое бы простил, тем более хоть на минуту поверил.

9/1

 Отправлено: 21.10.12 19:16. Заголовок: Очень понравились но..

Очень понравились новеллы все вместе и каждая по отдельности. Получилось очень атмосферно, и герои, лично мне, кажутся живыми что ли. Вот.
10/10

 Отправлено: 21.10.12 19:56. Заголовок: kos, благодарим за н..

kos, благодарим за неравнодушие. Но так, для интереса - вы никогда не задумывались, что значит Непростительное заклинание? То, что их не прощают. Но в нашем мире получается, что мы по факту прощаем и Круцио, и Империо, и даже Аваду. Однако по-настоящему почувствовать, что значит непростительное, как-то надо. Собственно, ваша единица - это то, что Гарри сделал с Драко. Спасибо вам за нее

Mellorin
Спасибо огромное

 Отправлено: 21.10.12 20:44. Заголовок: Замечательная истори..

Замечательная история! Очень неожиданная, захватывающая, динамичная и очень-очень интересная!
10
10

 Отправлено: 21.10.12 23:19. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

очень понравилось))
10/10

 Отправлено: 21.10.12 23:36. Заголовок: dakiny, http://jpe.r..

dakiny,
xenya,

Спасибо вам вооот такенное)))))

 Отправлено: 22.10.12 19:13. Заголовок: Гарридрака!! http:/..

Гарридрака!!
Классный фик, мне понравился! Рон просто супер, лучше всех получился, прямо канонный.

цитата:

Они переглядываются. Как же хорошо, думает Гарри, что на свете есть человек, которому не нужно говорить — ах, он нас почуял, здорово мы придумали, ура, теперь у нас точно получится стащить хоркрукс, — просто потому что такое нужно говорить, чтобы заполнять стоящую между людьми пустоту. Как хорошо, когда ее нет, и все понятно без слов. — Теперь у нас точно получится стащить хоркрукс, — говорит Рон, — здорово мы придумали. А то Малфой бы совсем зазнался.

Я б тоже носила!
Только хоркруксы уничтожаются ядом василиска, а не просто его зубом. А после яда Гермиона просто так бы картину не починила, я думаю. :)

цитата:

— А что мне с вами делать, — злым голосом говорит Малфой, но возвращается и садится напротив. — Сидеть рядом и наблюдать за брачными играми в золотом трио? Когда Гари понимает, на выдохе у него вырывается изумленное: — … так ты еще и… — Замолчи. Вот не смей даже попробовать это сказать. — Ох ты ж черт, — обескураженно шепчет Гарри, — да, не вариант. Мне было очень жаль, когда стало понятно, что у вас с ней и дружить-то не выйдет. Главное — не попадите работать в один отдел…

Ну вот што это было? Пять раз прочла - не поняла. Надеюсь, это не намёк на гермидраку!
Про Блэка - Скрытый текст

... ну, изнасиловать мог, а костёр и всё остальное, я так поняла - это не он. Поттер-старший не при делах.

Имхо.

 Отправлено: 23.10.12 20:29. Заголовок: Фик понравился, очен..

Фик понравился, очень живой и атмосферный.
Автору большое спасибо
10/10

 Отправлено: 24.10.12 17:36. Заголовок: http://jpe.ru/gif/s..

 Отправлено: 24.10.12 21:47. Заголовок: Какой шикарный прикл..

Какой шикарный приключенский джен Люблю постхог, а уж с такими характерами у героев и подавно. Спасибо!
10/10

 Отправлено: 26.10.12 00:16. Заголовок: Очень интересная иде..

Очень интересная идея - искусство как магия, и гарридрака чудесная, спасибо!
10/10
Скрытый текст

Про Блэка спорный момент (хотя лично я могу поверить, что какой-то вариант характера Сириуса из не противоречащих канону был способен изнасиловать врага во время войны), возможно стоило поставить "ООС" в шапке?

 Отправлено: 26.10.12 07:04. Заголовок: Карта, спасибо http..

Карта, спасибо!!! мы старались)))
Скрытый текст

Только хоркруксы уничтожаются ядом василиска, а не просто его зубом. А после яда Гермиона просто так бы картину не починила, я думаю. :) *команда оттаскивает автора от клавы, но он вырывается и вскакивает на любимого гиппогрифа* Хокруксы в первую очередь уничтожаются ритуальным действием. Т.е. неважно, насколько ядовит яд василиска, это не просто яд, это знак для определенного набора предметов, что им пора разрушиться, как в гомеопатии (следовательно, и количество его не так важно). Но этот знак еще должен быть получен. Как получит этот знак обычная, немагическая картина, или того хуже - картина, которая вообще неподвластна темной магии? Никак, остается только механическое воздействие)))) С которым Гермиона легко справляется))) Если бы василисковый яд разрушал все, его просто невозможно было бы нигде хранить, ни в зубе, ни в баночке, он бы пол в Хоге до центра земли проел)) Надеюсь, это не намёк на гермидраку! Нет... это не намек... Про Блэка - автор считает, что там дело темное, но часть Темных в это верит. Про Джеймса ничего неизвестно.

Remi Lark, спасибо! Очень рады, что понравилось!
Синий Лис,
amallie, автор превратился в лужицу ванильного мороженого)))
Спасибо)))
Натэль, благодарим от всей души

Скрытый текст

Хороший совет, кстати...

 Отправлено: 26.10.12 13:45. Заголовок: Очень понравилось! Д..

Очень понравилось! Доставили удовольствие такие вот смешные моменты, перечисленные Картой и еще несколько, от которых не "ха-ха-ха" во весь голос, а просто внутренний смешок просыпается, очень люблю такой юмор.
Почти все высказываются про эпизод с Блэком. А я как-то проскочила, не зацепило; просто приняла как данность.

Оценочки 10\10.

 Отправлено: 26.10.12 14:02. Заголовок: спасибо, понравилось..

спасибо, понравилось)
10/9

 Отправлено: 26.10.12 17:53. Заголовок: Интересно! Спасибо!..

Интересно! Спасибо!