Название: Темные боги внутри (Dark Gods in the Blood) Автор: Hayseed Переводчик: Cara2003, Freya, Gwarthy, Чернокнижница, Улауг, Варежка Бета: Варежка, Чернокнижница, Улауг, Cara2003, Летучая_мыша Ссылка на оригинал: http://www.fictionalley.org/authors/hayseed/DGITB.html Разрешение на перевод: получено Герои: СС, ГГ, РУ, НЖП, НМП Рейтинг: R Размер: макси Жанр: джен, триллер, детектив, ангст Саммари: Иногда в поисках убийцы недостаточно посмотреть вокруг. Иногда нужно заглянуть в себя. Кому-то для этого хватает секунды, кому-то недостаточно вечности. Предупреждение: мат, графическое насилие, ООС, АУ Дисклаймер: Текст принадлежит автору. Вселенная Гарри Поттера - Роулинг. Переводом владеем мы. Тема: Ad Aeternum Примечание: Фанфик переведен на "Веселые старты 2011: Round Robin" Примечание 1: Фанфик написан в 2004 году, до выхода книги «Гарри Поттер и Принц-Полукровка».
Клип: Dark Gods in the Blood, автор: vincha Ссылка на скачивание: http://letitbit.net/download/02651.063965c2ca7ed26cdb8ebfb479e2/last_version_final.wmv.html Размер: 62,22 Музыка: Audiomachine - Mindcrimes Кадры из фильмов:"Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит"; "Пиджак"; "Холм одного дерева"; "Мыслить как преступник";Я плюю на ваши могилы; "Милые кости"; "Гарри Поттер и ОФ". Герои: ГГ, СС, НЖП, НМП Рейтинг:R
У меня не было особого желания их просвещать, но я с трудом удерживался, чтобы не расхохотаться при виде их глупо–самоуверенных лиц. Пожалуй, в то время я был не совсем здоров. Джозеф Конрад, Сердце тьмы
Гермиона не могла понять, то ли Кингсли зол, то ли вздохнул с облегчением. Возможно, и то, и другое сразу.
– Так вы утверждаете, что оба случайно встретились с… этим… Стэном Уокером совершенно независимо друг от друга? – на его лице было написано замешательство.
– Да, – Гермиона покосилась на Северуса. На горле у него виднелась сморщенная розоватая полоса шрама. Гермиона с трудом подавила порыв прикоснуться к ней, дабы снова убедиться, что Снейп не ранен.
Тогда, в квартире Уокера, Северус потерял сознание. Испугавшись, что он умирает, Гермиона отыскала свою палочку, превратила тело Уокера в портал, и все вместе они переместились в Мунго. Сломанное запястье ей вылечили во мгновение ока, а царапины на лице уже зажили. Остался только длинный порез, тянущийся через всю левую скулу, но медиковедьма заверила, что он исчезнет в течение месяца. Северуса лечили немного дольше: из-за сотрясения мозга и сильной кровопотери он то и дело отключался, а потом приходил в себя, смурной и раздражительный.
Гермиона не могла от него отойти. Она сочла, что Мунго уведомил о деталях их побега не только лечебницу Перкинса, но и Дамблдора, который этим утром прислал сову в госпиталь. Поэтому когда Северус наконец очнулся, в палате Гермиона была одна. Как только он более-менее оклемался, они с помощью портала перенеслись в Аврорат и направились на разбор полетов прямо в кабинет к Кингсли Шеклболту.
Уокеру досталась персональная полка в морге госпиталя Мунго. Гермиона мельком подумала о том, кто же заберет его тело, однако ей вскоре стало все равно.
– А вы? – Кингсли оглядел Северуса. – Почему вы не в психушке? Вас выписали?
– Не совсем, – тот нетерпеливо теребил рукав мантии, выданной в Мунго после выписки, – но сегодня я получил сову от Альбуса. Он сказал, что готов предпринять некоторые меры.
Вздохнув, Кингсли плюхнулся за стол и теперь уставился на обоих.
– Из-за вас я круто вляпался. У меня по меньшей мере четыре мертвых волшебника, мертвый убийца, сбежавший псих и женщина, воткнувшая нож в сердце убийцы. За мной гоняется пресса.
Северус неосознанно поморщился, и Гермиона рассеянно погладила его по плечу.
– Не поймите превратно, – сдавленно продолжил аврор. – Сейчас я рад, что вы грохнули Уокера. Но мы даже не знаем, зачем он делал то, что делал. Думаю, нужно восстановить весь ход событий. Начнем с вас, профессор. Хм… Снейп.
– Примерно семьдесят два часа назад мисс Грейнджер пришла ко мне и сообщила, что собирается отправиться в дом Бриделлов, – начал свой рассказ Северус в третий или четвертый раз за день. – Я уговаривал ее не ходить.
– Почему? – резко перебил Кингсли.
Пожав плечами, Северус с видимым замешательством поерзал на стуле.
– Вообще–то я считал, что в этом нет необходимости. Но возражал, в основном, потому, что у меня было плохое предчувствие. Мне показалось, если она туда пойдет, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Плохое предчувствие? – в голосе аврора прозвучала насмешка.
Северус не моргнув выдержал его взгляд.
– В тот вечер я решил уйти из лечебницы. Я хотел попытаться найти мисс Грейнджер, но сейчас прекрасно осознаю, что не проработал план до конца.
Гермиона подавила улыбку, но Кингсли громко фыркнул. Северус покаянно качнул головой и продолжил:
– Всю ночь я шел, а на следующий день, найдя подходящую одежду, отправился в Йорк, где попытался разузнать, где в тот момент была мисс Грейнджер. А именно я зашел в паб и спросил, где находится дом Бриделлов.
– Который на самом деле в Шеффилде, а не в Йорке.
Взгляд Северуса стал тверже.
– Я не знал этого. Когда я зашел в уборную, чтобы умыться, Уокер последовал за мной и ударил по голове. Очнулся я в его спальне, связанный. Определив, что я не маггл, Уокер стал… ээм…
– Это можно опустить, – сочувственно сказал аврор.
Северус кашлянул.
– Нам помешал стук в дверь. К счастью, я расслышал достаточно и понял, что мисс Грейнджер находится в квартире. Поэтому, когда Уокер зашел в комнату и взял нож, я смог предупредить ее об опасности. Дальше была драка. В какой-то момент я увидел, что Уокер держит в руке палочку мисс Грейнджер. Когда он попытался оглушить ее, ничего не вышло – видимо, палочка к тому моменту была как-то повреждена. И тогда мисс Грейнджер с ножом каким-то образом смогла одолеть его. Я вскоре потерял сознание и очнулся уже в Мунго.
– И это все? – спросил Кингсли. – Все, что вы помните?
Кивнув, Северус внимательно уставился на свои ногти.
– А у вас что, Грейнджер? – он повернулся к Гермионе. – Несколько дней назад вы спросили меня, заказывали ли жертвы какие-либо столярные работы. Я связался с миссис Десмонд и миссис Боунс, и они подтвердили, что когда-то вызывали плотника, но ни одна не смогла вспомнить его имени.
– Думаю, они узнают его по фотографии, – мрачно произнесла она. – Хотя… Я говорила с Франсуазой Поттер, и она назвала мне имя Уокера. По воле случая, вспомнила и вдова Элисандра Уивера. Я с ней связалась, и она подтвердила мои подозрения. Тогда я вернулась в окрестности дома Бриделлов и постучалась к соседям – один из них и дал мне адрес Уокера в Йоркшире.
– Таким образом, вы утверждаете, что у меня на руках пять мертвых волшебников? – печально спросил Кингсли.
– Может быть, и больше, – отозвалась она. – Я не смогла связаться с миссис Кук, но подозреваю, ее муж – также жертва Уокера.
– Во всяком случае… – он намекнул на продолжение рассказа.
Пожав плечами, Гермиона окинула взглядом комнату и уставилась в одну точку на промокашке Кингсли.
– Я отправилась к Уокеру домой. Знаю, Кингсли, – аврор уже было открыл рот, – мне следовало уведомить Аврорат, но я вовсе не собиралась бросаться на амбразуру. Просто хотела удостовериться сама, прежде чем назвать вам имя. Наверное, я сказала что-то, насторожившее его. А затем услышала, как Снейп зовет меня из соседней комнаты. Поэтому, когда Уокер вернулся из спальни, я бросила в него заклинание. Он увернулся от оглушающего и тут же кинулся на меня. Этот гад полоснул меня ножом по щеке, и, кажется, тогда я выронила палочку. Правда, я выбила нож у него из рук и отшвырнула его в сторону, прямо на порог комнаты, где находился Снейп. Когда я кинулась за ножом, Уокер и схватил палочку. И запишите в протокол, Кингсли, моя палочка не сломана. Она просто не сработала, когда Уокер попытался меня оглушить. Поэтому он отбросил ее и решил действовать иначе. Тогда-то он и сломал мне запястье, и я выронила нож, – она слегка покраснела. – Я знаю несколько приемов самозащиты… тренировалась последние несколько лет… так я отскочила от него в первый раз, но Уокер оказался намного сильнее. И когда он начал бить меня, я не смогла вырваться. К счастью, лампа упала, и тогда я вывернулась из его захвата. Практически сразу я снова нашла нож. Хорошо, что я ползла по полу, иначе я наступила бы на него или просто порезалась бы. Тогда бы я не разговаривала с вами сейчас. Мы оба. Я наблюдала за Уокером. Света было достаточно, и я рассмотрела его силуэт. Поэтому, когда он повернулся спиной, я прыгнула на него. Я застала его врасплох, он не успел снова разоружить меня, и я просто ударила ножом.Почти рефлекторно.
Гермиона затихла, вспомнив тошнотворную податливость, с какой нож проскользнул меж ребер Стэна Уокера, и поток горячей, липкой крови, хлынувшей на руки. И обвинение во взгляде Уокера, осознавшего, что случилось.
Она убила человека.
Вероятно, серийного убийцу, но, тем не менее, человека.
Сжав зубы, она продолжила, мечтая лишь о том, чтобы поскорее закончить.
– Я развязала Снейпа и настолько быстро, насколько могла, доставила его в Мунго. Он был в тяжелом состоянии. А потом я связалась с вами.
Кингсли выглядел совершенно несчастным.
– Министерство возжаждет моей крови. Я подверг гражданское лицо смертельной опасности. Двоих лиц, если быть точным.
– Ну… – она сглотнула и натянуто улыбнулась. – Мы оба живы.
– Не поверите, Грейнджер, но это дела не меняет.
Северус оставался невозмутимым.
– Я уверен, Альбус поручится за вас, Шеклболт. Не стоит слишком волноваться.
– Я не волнуюсь, Снейп, – парировал тот, нахмурившись, – но я чувствую себя виноватым. Могу я пострадать хотя бы минуту?
Если он и хотел что–то еще сказать, стук в дверь заставил его умолкнуть.
– Войдите, – приказал Кингсли.
В чертах мужчины, заглянувшего в комнату, было что–то азиатское.
– Мы только что закончили анализ по Уокеру, сэр. И все еще работаем над его квартирой, – сказал он.
– Отлично, – произнес старший аврор. – Что у вас?
Вошедший широко улыбнулся.
– Верьте или нет, Уокер был чистокровкой. Его полное имя – Констанций Октавий Уокер. Отец – старик Август Уокер, алхимик, а мать – Флавия Облион. Вы же помните семью Облион, да? Их не так много осталось, но это имя все еще что–то да значит. Рождение Стэна Уокера датировано в Мунго шестым апреля 1975 года.
– Палочка не сработала… – задумчиво протянула Гермиона.
– Уокер – сквиб, – закончил Северус ее мысль. – Интересно, что сподвигло его на мысль, будто он может выполнить такое сложное заклинание как оглушающее.
– Если уж на то пошло, – продолжила она, – откуда он, не посещая Хогвартс, мог узнать о заклинании?
Кингсли не казался удивленным.
– Что еще, Ли? Вам как будто не терпится.
Молодой аврор все еще улыбался.
– Его мать… Флавия. Она все еще жива.
***
– Кто там? – вопросил скрипучий старый голос сквозь узенькую щель между входной дверью и косяком. – Что вам надо?
– Вы Флавия Уокер? – вежливо осведомился Кингсли, держась на почтительном расстоянии.
Гермиона понимала, зачем Шеклболт пригласил их с Северусом присутствовать при разговоре с матерью Уокера. Они были единственными, кто… да, кто последними видел ее сына живым.
– Да, это я, – дверь приоткрылась еще на дюйм. – Чего вы хотите?
– Нам нужно задать вам несколько вопросов, миссис Уокер, – спокойно и все так же вежливо ответил Кингсли. – Речь идет о вашем сыне…
– У меня нет сына.
Гермиона прикусила губу.
– Констанций Уокер, – зачитал Кингсли по бумажке. – В архивах госпиталя Мунго вы значитесь его матерью. Нам необходимо побеседовать с вами о нем.
– У меня нет сына, – отрезала она. – Всего хорошего.
Выставив вперед свою лапищу, Кингсли не дал Флавии Уокер полностью закрыть дверь.
– К сожалению, мадам, я вынужден настаивать. Меня зовут Кинсгли Шеклбот, и я – глава Аврората. Ваш сын Констанций подозревается в нескольких убийствах, которые мы расследуем, и нам нужно поговорить с вами. Если хотите, я вернусь позже и с официальным постановлением.
Гермионе послышалось, что старая женщина вздохнула, прежде чем открыть дверь.
– Хорошо, – неохотно проворчала Флавия и тут же предложила: – Зайдете?
В особняке Уокеров было холодно и неуютно. Над головой нависали мраморные арки и хмурящиеся портреты, и Гермиона поежилась, сильнее закутавшись в плащ. По ее мнению, помещение больше напоминало мавзолей, чем жилой дом.
Миссис Уокер удивительно соответствовала своему дому. Крошечная, сухопарая старушенция с решительно сварливым взглядом, в бесформенно висящей на тощих плечах мантии от кутюр, и с артритными пальцами, будто покореженными тяжестью драгоценных перстней.
Вслед за надменной хозяйкой гости прошли по анфиладе безликих и безупречных комнат. Наконец они добрались до вычурной гостиной, загроможденной антикварными диванами и изящными столиками. Гермиона не хотела садиться, пока Кингсли не примостился на край обитого шелком кресла. Северус с трудом втиснулся рядом с ней на диванчик, тесно прижавшись плечом и локтем. Странным образом это успокаивало.
– Я действительно родила мальчика несколько лет назад, – возвестила миссис Уокер, чопорно восседая в самом близком к камину кресле. В очаге мерцали красные угольки.
Гермионе захотелось дотянуться до кочерги и разворошить огонь – может быть, это смогло бы согреть комнату, – но она решила, что это будет воспринято как невежливость.
– В 1975, – Кингсли сверился с листом, который держал в руках.
– Да, где-то в то время, – взгляд ее был отсутствующим, – но я не часто об этом вспоминаю. Мальчик оказался сплошным разочарованием.
– Мой муж и я перепробовали все. Но у мальчика просто не было способностей. Мы приводили лучших педагогов, покупали лучшие книги. Без толку.
– Ваш сын оказался сквибом?
Миссис Уокер окаменела.
– Он был рожден в союзе двух чистокровных семей. Это было невероятно. Мы с мужем не оставляли надежды. Годами пытались. Он не мог отразить даже простейшие из заклинаний.
Глаза Северуса потемнели.
– Заклинания? – осторожно переспросил он.
Видимо, голос испугал старушку, и она повернулась на звук.
– Вы кто? – без обиняков спросила она.
– Один из моих помощников, – вставил Кингсли.
Флавия немного расслабилась.
– Да, конечно, заклинания. Мы пытались пробудить в нем магию. Пробовали каждый день. Ничего особо опасного, конечно. Август никогда за один день не сталкивал его больше, чем на два пролета. И мы всегда сразу же сращивали сломанные кости. От невинного, спокойно перечисляющего факты голоса женщины внутри у Гермионы что-то сжалось. Они с мужем мучили своего бедного малыша в надежде достучаться до его несуществующей магии.
Судя по лицам Кингсли и Северуса, те испытывали примерно то же самое.
Но миссис Уокер продолжила, не обращая внимания на отвращение, с которым смотрели на нее слушатели.
– Когда он не получил письмо из Хогвартса, мы подумали о худшем и предприняли нужные шаги.
– Нужные шаги? – Кингсли больше не пытался скрыть омерзение.
Она все так же спокойно смотрела на них, широко раскрыв глаза, и в ее взгляде не было ни намека на чувство вины.
– Ну, ему же предстояло научиться жить в мире магглов, правда? Поэтому мы отправили его… как там они называются… В один из маггловских детских домов. Ой, он, конечно, поплакал, но все это было к лучшему. Август и я планировали еще одного ребенка, но у нас не получилось.
Слава Богу, подумала Гермиона, переглянувшись с Северусом, чьи мысли очевидно совпадали с ее собственными.
– Миссис Уокер, – начал Кингсли, еще не совсем понимая, как продолжить беседу. – Миссис Уокер… за последние три месяца ваш сын убил по меньшей мере пятерых здоровых молодых волшебников, почти каждый из них был известным и уважаемым человеком. Вы понимаете меня, миссис Уокер? Ваш сын – убийца. Также он пытался лишить жизни моих помощников, которые сейчас находятся здесь, в результате был убит сам.
Она едва ли выглядела взволнованной.
– Мальчик мертв? – спокойно спросила Флавия.
Кингсли кивнул.
– Я всегда знала, что из него не выйдет ничего путного, – наконец произнесла миссис Уокер. – Мы столько сил потратили на бесполезного сквиба.
***
– Вы правда не нашли никаких, кхм, подозрительных объектов, принадлежащих, мм?… – с ноткой отчаяния в голосе спросила Гермиона у молодого аврора по имени Бьюнки, ответственного за обыск квартиры Уокера. – В отчете коронера…
– Я знаю, – немного раздраженно ответил тот. – Я его тоже читал. Но нет. Квартира чиста. Мы, конечно, нашли его инструменты. Набор садовых ножниц, которые точно использовались для… ну, вы понимаете. Они были вычищены, и только один из наших маггловских коллег смог найти на них следы крови. И нет никаких сомнений – если я правильно понял протокол, – что сухая петрушка на полке на самом деле не является петрушкой. Впрочем, нужно провести некоторые исследования, чтобы знать наверняка. А коллекция ножей, что мы нашли в шкафу в спальне, составила бы честь даже приснопамятному Рудольфусу Лестрейнджу. И еще вот это, – он протянул увесистый том в переплете из черной кожи.
Гермиона осторожно взяла предложенное.
– Что это?
– Мы думаем, его дневник, – сказал тот. – Там много всего. Тонны чепухи о накоплении силы, правильном пути, что бы это ни значило. Аврор Шеклболт хочет все детально изучить, и мы собираемся дать рабочую копию магглам. Нужно время, чтобы разобраться в мотивах Уокера.
– Разве не очевидно? – язвительно сказал Северус, заглянув на кухню и сверкнув глазами на враз оробевшего Ли. – Уокер был одержим идеей стать волшебником. И он думал, что нашел способ осуществления своей мечты.
– Убивая настоящих магов? – Ли был воплощенным скепсисом.
Гермиона видела, что Северус с трудом сдерживается.
– В древности охотники верили, что к ним переходит сила убитых животных. Для многих, полагаю, это относилось и к битве. Так уж ли неправдоподобна версия о том, что Уокер верил, будто обретает силу убитых им волшебников?
Пробормотав что–то нечленораздельное, Ли выскользнул из комнаты.
Северус закатил глаза и покачал головой.
– Как… как думаете, что он делал с теми кусочками сердца? – тихо спросила Гермиона, прикасаясь к обложке дневника. И тут же, не удержавшись, открыла книжицу. Черные, злые слова тут же бросились в глаза. Когда Стэн Уокер пригласил ее войти, улыбка его была теплой и доброй. Гермиона практически упустила из виду мертвый (несмотря на чарующую улыбку), сбивающий с толку взгляд, исследовавший ее.
Только я один знаю Путь, возвещал дневник. Я нашел его, воспользуюсь им, и Сила станет моей.
Улыбка ребенка, глаза трупа и душа безумца.
Их мощь станет моей мощью. С каждым днем я становлюсь сильнее.
Северус глянул на Гермиону сверху вниз, и мелькнувшее в его глазах высокомерие сбило ее с мысли.
– Кроме того, считалось нормой, если охотник поедает сердце животного, – произнес он в лучших традициях своих лекций. – По поверьям, душа находится в сердце, так что в этом действительно есть логика.
Гермиона сморщила нос и посмотрела на Снейпа, отвлекаясь от интригующего, пугающего дневника.
– Вы имеете в виду?..
– Разве не вы рассказали мне о том серийном убийце, что хранил пальцы ног жертвы в морозильнике? – Северус окинул холодильник многозначительным взглядом.
– Но тут другое дело, – запротестовала она. – Вы утверждаете, что Уокер – каннибал.
– Не совсем так, – спокойно заметил Снейп. – Он просто считал необходимым поедать частицу сердца жертвы. Очевидно, если бы он был каннибалом, то съедал бы больше.
С сомнением посмотрев на него, Гермиона покинула кухню и прошла через гостиную. По пути она положила плотно закрытый дневник на стол. Пусть Шеклболт и его эксперты ковыряются в этом, подумала она. У нее больше не было желания заниматься делом Констанция Уокера больше не возникало.
На пороге в спальню она задержалась, с тошнотой припомнив, что произошло здесь всего день назад. Наверное, сбежать от призрака Уокера невозможно.
– Вы все правильно сделали, – раздался голос прямо над плечом. Видимо, Северус последовал за ней. – Вы поступили единственно возможным способом.
Она таращилась на огромное темное пятно на полу, отчетливо видное в свете прожекторов, установленных аврорами. Мышцы на его груди… поддались лезвию. И тот ужасный свистящий звук, с которым он последний раз вдохнул… Гермиона закрыла глаза.
– Северус, сколько людей?..
Он как назло ждал, пока она закончит вопрос. А она чувствовала, что его взгляд прикован к ее щеке, все еще украшенной шрамом.
Глубоко вздохнув, Гермиона выпалила, подняв наконец взгляд на Снейпа:
– Сколько людей вам пришлось убить?
– Нескольких, – тихо произнес он, спокойно глядя на нее.
– Маггловским оружием? – она была настойчива.
Неужто в его взгляде мелькнуло сострадание? Гермиона не знала наверняка, поскольку никогда не наблюдала таких эмоций на лице Северуса.
– Нет, – признал он.
Взгляд женщины снова переместился к темному пятну.
– Стоит только закрыть глаза, и я вижу его лицо.
– Это пройдет, – произнес Северус непривычно мягко.
Она отвела взгляд от места, где хладнокровно убила человека, и снова они со Снейпом смотрели друг другу в глаза. Они смотрели друг на друга так долго, что утешение переросло в неловкость, а затем в необъяснимое напряжение.
На сей раз первым отвернулся Северус. Он взглянул в окно. Выражение его лица изменилось.
– Пошел дождь, – тихо сказал он.
– Ага.
Северус поспешно вышел из комнаты, оставив Гермиону в размышлениях. Но вскоре она увидела его в окне. Северус шел по траве, а потом остановился посреди небольшой лужайки. Дождь уже превратился в настоящий ливень. Гермиона не сразу поняла, что он делает, когда бывший профессор раскинул руки, запрокинул голову и открыл рот, хватая дождинки.
Она долго стояла у окна, завороженная видом Северуса Снейпа, замершего под струями дождя. Его черные волосы прилипли ко лбу, а он, как ребенок, губами ловил капли воды.
Спустя некоторое время Гермиона тоже ушла, оставив призрак Констанция Уокера блуждать по квартире. Встала рядом со Снейпом, чувствуя, как от дождя намокли волосы, как холодные струи побежали по спине, как захлюпало в туфлях, она точно так же запрокинула голову в надежде утолить жажду, и было ей хорошо – почему, она и сама не понимала.
То был момент триумфа для дикой глуши, мстительный ее набег, которому, казалось мне, я один должен был противостоять, чтобы спасти другую душу. Джозеф Конрад, Сердце тьмы
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – озабоченно спросил Рон.
Собеседница по ту сторону камина устало вздохнула:
– Рон, со мной всё в порядке. Честное слово. Мы с Северусом смогли найти убийцу. Это сквиб по имени Стэн Уокер, плотник. Вот каким образом он подобрался к Гарри. И к другим своим жертвам. Их уже девять человек – жена Уильяма Саммерфорда сегодня утром опознала Уокера.
Рон покачал головой:
– Не могу поверить. И Саммерфорд тоже? Мы-то уцепились за идею, что Гарри убили из-за того, кем он был. Мальчик-Который-Выжил, – он замолчал и задумался. – Спасибо, Гермиона.
– За что? – она казалась озадаченной.
– За… за поимку преступника, – запнувшись, ответил Рон. – Если бы ты не твоя привычка всюду совать свой нос, мы бы до сих пор торчали вокруг Аврората и чесали задницы, разыскивая какого-нибудь недобитого Пожирателя Смерти. А этот… как его там… Уокер оставался бы на свободе, искал бы новых жертв.
– Ну… ладно… – польщенная, Гермиона старалась не покраснеть. – Северус тоже очень многое сделал.
– Северус, да? – Рон хитро прищурился.
– Попридержи язык, Уизли, – пригрозила она, заливаясь предательским румянцем.
Он ухмыльнулся:
– Я и не собирался ничего говорить, мой милый Мотылек. Просто… комментирую. Скажи, он зовет тебя Гермионой?
– Рон! – воскликнула та.
– Хорошо, хорошо, – рассмеялся он, – я больше не буду. Пока. Мне другое интересно… – Рон многозначительно прочистил горло, явно собираясь сменить тему. – Ходят слухи, Кингсли предложил тебе работу. Это так?
Гермиона потупилась.
– Вообще-то так. Он предложил мне место в Академии в любое время, как я только надумаю.
Дурашливость оставила его, и Рон посерьезнел:
– Ты примешь предложение?
Пожав плечами, она подняла на него взгляд, в глазах читалось сомнение.
– Не знаю. Не знаю, готова ли я к тому, чтобы…
– Остаться? – уточнил Рон мягко.
Неясная омрачила лицо Гермионы:
– Не совсем. Просто… Помнишь, я однажды спросила тебя о призраках прошлого? Я спросила, как ты с ними борешься. Я не знаю, смогу ли…
– Конечно, сможешь, – тут же заверил он. – Гермиона, ты уже справилась с призраками. Более того, ты перебралась через гребаную пропасть. Стэн Уокер – отброс, выродок, и неважно, чья в том вина: его самого или его чокнутой семейки. А ты одолела его. Поверь, тут я в тебе нисколько не сомневаюсь. Гораздо сильнее я беспокоюсь, что в один прекрасный день ты решишь, будто по тебе скучает прирученный сверчок в доме твоего ниндзя-наставника, и снова удерешь.
Не сдержав улыбки, она расслабилась:
– Никуда я не удеру, Рон. Не тогда, когда… - и Гермиона осеклась.
Рон ухмыльнулся во весь рот:
– Да неужели?
– Рон, – предостерегла она.
– Разумеется, – надменно протянул он. – Я только имею в виду, что ты не возражала бы сблизиться кое с кем.
Гермиона закатила глаза.
– Рон! – рявкнула она, подбавив угрозы.
После небольшой паузы он отступил:
– Ладно тебе, шучу. Ни словом не обмолвлюсь о Северусе, – Рон намеренно выделил имя Снейпа, и Гермиона скорчила ему рожицу.
– Честно говоря, – начала она с кривой улыбкой, – я даже рада, что ты озвучил… всё это. Теперь меня не будет мучать совесть за то, к чему я собираюсь тебя принудить.
Он стушевался:
– А поконкретней?
Улыбка сделалась еще шире.
– Ты отправишься к Франсуазе и сообщишь ей о Стэне Уокере.
Рон громко и с чувством выругался.
***
У Франсуазы были усталые глаза.
– Рон, - сказала она, открыв дверь.
– Франсуаза, – опасливо ответил он.
– Я как раз собиралась… – начала она.
– Да, я тоже, – перебил визитер.
Франсуаза вздохнула, поникла и отступила, приглашая его войти.
– Дети наверху, в игровой комнате. Выпьешь что-нибудь?
– Нет, спасибо. Вообще-то я пришел по делу. У меня хорошие новости.
Они проследовали через прихожую в гостиную.
– Хорошие новости? – переспросила хозяйка, опускаясь на диван и жестом предлагая Рону присесть рядом.
Но тот предпочел кресло, изо всех сил не замечая разочарования на лице Франсуазы.
– Недавно со мной по камину связалась Гермиона. Оказывается, они со Снейпом нашли убийцу Гарри.
– Снейп?
– Ну, она не стала распространяться по поводу его бегства из лечебницы, – иронично сказал он. – Получается, она была права… Помнишь, ты говорила о том парне, плотнике? Это он и есть.
Франсуаза побледнела.
– Стэн? Стэн Уокер?
Кивнув, Рон заерзал по сиденью:
– Гермиона поймала Уокера на горячем: тот как раз собрался прикончить Снейпа. Потом они, вроде, боролись, и каким-то образом Уокер не выжил.
Ее лицо невозможно побелело.
– Он мёртв?
– Да.
– Мерлин всемогущий, - пролепетала она, – Стэн Уокер – убийца? Никогда бы не подумала. Он был такой… вежливый. Рон, я позволяла ему играть с моими детьми!
Рону на секунду показалось, что ее сейчас вырвет. В мгновение ока он уже сидел рядом с Франсуазой на диване и успокоительно гладил ее по спине:
– Тише-тише. Ты же не знала…
– Но я должна была знать! – возопила она. – Это я подвергла свою семью опасности! Это я впустила убийцу в наш дом!
Бездумно он обнял ее.
– Всё кончено, Франсуаза. Его больше нет, – он шептал что-то утешительное и покачивал ее, как покачивал Элис, когда та скандалила.
– Бедный Гарри! – она уткнулась в плечо Рона. – Я…
– Нет, – отрезал он и приподнял ее лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Нет, Франсуаза. Даже и не думай, что ты виновата в смерти Гарри. Ты-то здесь при чем? Стэн Уокер был психом, и это он убил Гарри. Это его вина. И только его, понимаешь?
– Если бы я не…
– Нет, – Рон сурово сдвинул брови. – Я не позволю тебе взвалить на себя вину. Ты не виновата.
Тяжело вздыхая, она обмякла в его объятиях, и Рон крепко прижал ее к себе, чувствуя, как подрагивает при всхлипах ее спина. Они просидели так целую вечность, пока Франсуаза не затихла, возможно, даже заснула.
– Спасибо тебе, Рон, – неожиданно прошептала она.
– За что? – спросил он, словно бы обращаясь к ребенку.
Он почувствовал, как Франсуаза приникла к нему, потершись носом о его грудь.
– За то, что ты здесь. За то, что обнимаешь меня. За то, что я могу поплакать. За многое.
– А зачем еще нужны друзья? – выдавил он, ощущая растущее неудобство.
– Так вот, кто мы друг другу – друзья? – женщина подняла голову и сощурилась, изучая выражение его лица.
– Конечно, – пожал плечами Рон. – Я всегда считал тебя другом.
Что бы она ни разглядела, это ее устроило:
– Отлично.
И тут его глаза невольно распахнулись – Франсуаза прижалась своими губами к его, втягивая их обоих в поцелуй невообразимо, до слез сладостный. Ее ладонь нежно касалась его щеки, поглаживая.
Рон крепче сжал ее плечи, хоть и убеждал себя отстраниться, хоть и мысленно ругал себя. Он прижимал женщину ближе и наслаждался ощущением ее мягких губ.
Через некоторое время Франсуаза разорвала поцелуй, но руку от щеки не отняла. И вздохнула восхищенно.
А потом они опять целовались, и Рона одолевали непрошенные и неотвратимые чувства: нежность растворялась в обжигающем вожделении, заставляя углублять поцелуй и ожидая такого же страстного отклика.
Он почти сдался, но вдруг ненависть к себе, похоть, ярость и жалость вскричали на разные голоса в его голове. Рон отпрянул и ухватил Франсуазу за плечи, держа ее на безопасном расстоянии вытянутых рук.
– Нет, – с тоской в голосе произнес он. – Франсуаза, нет!
Ее лицо исказила мука:
– Только не снова! – взмолилась она. – Не оставляй меня!
Рон ненавидел себя за то, что делал.
– Франсуаза, – повторил он, – мы не можем. Я не могу.
– Я только хотела…
Со вздохом он покачал головой:
– Нет, Франсуаза.
– Но боль отступила бы, – несчастье горчило в ее голосе.
– И вернулась бы на следующее утро, – возразил Рон. – Мы проснемся, и боль будет опять с нами. Она не исчезнет, что бы мы ни делали.
– Но…
– Франсуаза, я не Гарри.
– Ты можешь им быть! – закричала она. – Запросто.
Вдруг Франсуаза поняла, что именно сказала, и сошла с лица. Рон же отпрянул, услышав эти слова.
– Нет, не могу, – ответил он потрясенно. – Я всего лишь дружище Рон. Ты хочешь, чтобы я был Гарри, но уверяю тебя, я не он.
– Но когда я с тобой…
– Когда ты со мной, – перебил он, – ты вспоминаешь счастливые дни. Ты вспоминаешь Гарри. Но Гарри умер. И его не вернуть.
Франсуаза подавилась не то всхлипом, не то полубезумным смешком.
– Я знаю! – воскликнула она потерянно. – Я знаю, что он умер. И ненавижу его за это. Он умер и бросил меня! Он умер и оставил наших детей и… – она пристально посмотрела на Рона, – тебя тоже.
Тот отвел глаза.
– Знаешь, Гарри нуждался в тебе гораздо сильнее, чем ты в нем. Но тебе он и теперь нужен. Он и Гермиона Грейнджер. Вы не можете друг без друга. Я так долго ненавидела Гермиону, ведь она покинула вас двоих, но я хотя бы знала, почему она уехала. А Гарри… Я не смогу ему простить. Ни ему, ни гребаному Стэну Уокеру.
Рон удивился ругательству, неуместному в этих нежных губах.
– Да, я ненавижу его. И люблю его. И мечтаю забыть, хотя бы ненадолго.
Он грустно улыбнулся.
– Со мною ты не сможешь забыть. Каждый раз, глядя на меня, ты будешь вспоминать Гарри.
– Я не…
– Будешь, – припечатал он и глубоко вздохнул, отваживаясь на признание: – Именно поэтому я ухожу.
Глаза Франсуазы расширились, а рот пораженно раскрылся.
– Что? – выдохнула она.
– Это единственно возможный выход. Я много думал в последнее время. Знаю, ты видишь Гарри всякий раз, как смотришь на меня. Потому что я тоже его вижу. Смотрю в зеркало и вижу призрак Гарри у себя за плечом, – Рон горько рассмеялся. – Столько лет я был для всех другом Гарри Поттера… я забыл, как быть Рональдом Уизли.
– Но тебе не нужно уходить из-за…
Но он снова оборвал Франсуазу, ведь стоило ей попросить, по-настоящему попросить, и он бы остался.
– Нужно. Хочу отвлечься, собраться с мыслями. Я уже и заявление об отставке подал. Мало кто в курсе – Кингсли Шеклболт даже Гермионе не сообщил. По моей просьбе. Я уезжаю в ближайшие несколько дней.
– И куда же ты поедешь? – глухо спросила она, и Рон увидел смирение в ее глазах – угрюмое и непрошенное, но смирение.
– Еще не решил. Но я никогда не бывал Австралии…
– И надолго?..
Он отвернулся, слегка пожав плечами: – Пока не буду готов вернуться.
– Я отпущу тебя, Рон, – неожиданно ее ладони с нежностью накрыли его. – Я не хочу отпускать, но придется.
***
В игровой Рон застал одного Николаса.
– Элис ушла в свою комнату взять куклу, – ответил он на незаданный вопрос взрослого, яснее ясного написанный у того на лице. – Опять на что-нибудь засмотрелась. Как обычно.
Рон кивнул с полуулыбкой.
– Мне нужно поговорить с тобой, Николас.
– Ладно, – согласился мальчик, не прекращая, впрочем, выстраивать игрушечных солдатиков. – Но поспеши. Тут скоро начнется война.
– Между кем и кем? – Рон опустился рядом с ребенком на корточки.
– Между аврорами и вампирами, – коротко пояснил Николас и переставил участников боевых действий. – На стороне авроров драконы, а у вампиров – великаны, так что заварушка выйдет еще та.
– Не всегда, – печально возразил мальчик. – Иногда хорошим парням причиняют боль. Или они проигрывают, даже если должны были выиграть.
Сраженный пониманием, Рон наблюдал, как Николас старательно выводит армии на позиции.
Когда фигурки встали в нужном порядке, оставалось лишь дать приказ к началу битвы. Эти солдатики – рождественский подарок Альбуса Дамблдора – были зачарованы, как волшебные шахматы.
– Николас, я пришел сообщить, что Гермиона и ее друг вчера поймали одного плохого человека. Того, кто причинил боль Гарри.
– Того, кто убил папу, – поправил мальчик, крутя фигурку. – Тот, кто зарезал его.
– Николас… - Рон в ужасе втянул воздух.
– Я не хотел смотреть, – Николас не поднимал взгляда от игрушек. – Я даже зажмурился. Но не помогло. А потом… даже закрыв глаза, я видел папу. Ведь его сильно покалечили?
Подслащивать пилюлю уже не имело смысла.
– Да, Николас. Очень сильно. Тот человек, который это сделал, был злодеем.
– Был? – догадался мальчишка, и Рон про себя ругнулся.
– Он тоже умер, – ответил он. – Он хотел расправиться с другом Гермионы.
– Со змеем, – подсказал Николас с глубокомысленным кивком. – Дракон собирался сожрать змея, но Гермиона прогнала дракона.
Челюсть Рона отвисла, едва он осознал, что пацан попал в точку:
– Как тебе удалось?..
Николас наконец поднял голову и посмотрел на гостя с грустной улыбкой.
– Мне приснился сон. На той неделе. Ты тогда ушел, а мама снова плакала.
У Рона закололо сердце.
– Ты бы остался с нами, а, дядя Рон? – попросил мальчик. – Мама реже плачет, когда ты здесь.
– Я… – ответ, правдивый и одновременно не травмирующий, никак не приходил в голову.
Не по годам проницательный Николас нахмурился: – Ты женишься на маме?
И снова Рону пришлось подбирать челюсть:
– Николас… с чего ты взял?
– Ты постоянно с ней, если не на работе и не с Гермионой. Я спросил у Гермионы, но она не хочет за тебя замуж. И Элис ты нравишься. Вот я и подумал… – парнишка смутился и умолк.
«Элис ты нравишься», – он не ослышался.
– А тебе, Николас?..
Тот отвел взгляд:
– Я не против. Лишь бы мама была счастлива.
«Счастлива… – подумал Рон уныло. – Для этого нужно всего лишь воскресить Гарри».
– Николас… – начал он, но мальчик перебил:
– Когда папа… Когда папы не стало, ты так старался заменить его, – Николас всё вертел в пальцах несчастного солдатика. – Ты старался быть папой для Элис. И для меня. А я не хочу, чтобы ты был моим папой. Ты же мой дядя, этого достаточно, но не папа, – он подбирал слова, словно боясь разозлить Рона.
– И я не хочу быть твоим папой, Николас. Я лучше останусь твоим дядей, – в порыве сострадания он положил ладонь на плечо мальчика. – Никто никогда не заменит твоего отца. И еще… Не волнуйся, приятель, мы с твоей мамой не собираемся пожениться, – Рон еле сдержал смешок в ответ на облегченный вздох Николаса и продолжил:
– Вообще-то я хотел сказать кое-что еще. Желательно, до того, как это сделает твоя мама. Она не очень рада была узнать, понимаешь?
– Я так и знал, – улыбнулся мальчишка, – она долго сердилась, когда ты ушел в прошлый раз.
– Нет, тут другое, – на лице Рона не отразилось ни единой эмоции. – Я уезжаю. Надолго.
Николас оживился:
– Куда?
– Не знаю.
– И сколько тебя не будет?
– Тоже не знаю.
Забавно наморщив нос, мальчик поставил солдатика на пол.
– Дядя Рон, ты, наверное, не очень умеешь планировать путешествия.
– Эй, я серьезно. И, скорее всего, это надолго.
– На месяц, что ли? – беспечно спросил Николас.
– Нет. На год или два.
Теперь пришел черед Николаса изумленно раскрыть рот к безуспешно скрываемому удовлетворению Рона.
– На год? – вскричал юный Поттер. – Но это ведь… почти навсегда! Зачем ты уезжаешь так надолго? Ты злишься на нас?
– Мерлиновы яйца, Николас! – воскликнул Рон. – Конечно, нет! Просто… мне нужно уехать.
– Как Гермионе, когда вы были молодыми?
– Да, наверное… И нет, не как Гермионе, потому что я-то уж точно собираюсь писать письма. И вернусь раньше, чем через тринадцать лет.
– Тогда ладно, – Николас снова сосредоточился на солдатиках. – Когда ты уезжаешь?
– Через пару дней.
– Так скоро? – он вывел очередной отряд на позицию и нетерпеливо откинул упавшую на глаза прядь волос жестом, до боли напомнившим о Гарри.
– Все к лучшему, Николас.
Некоторое время оба молчали: Николас скрупулезно выстраивал противоборствующие армии, а Рон смотрел на него, словно прощаясь навек.
– Дядя Рон?... – мальчик заметил этот взгляд. – Я тут подумал… А давай вместе поиграем в войну? У меня же много солдатиков, – он неожиданно замялся. – Ты будешь за авроров. Честное слово, я не стану жульничать, хоть все фигурки слушаются только меня.
– Последнее слово… чтобы жить с ним, – настаивала она. – Поймите, я его любила, любила, любила! Я взял себя в руки и медленно проговорил: – Последнее слово, какое он произнес, было ваше имя. Джозеф Конрад, Сердце тьмы
– По всеобщему убеждению, Северус, – весело сказал Альбус, – ты в последнее время был крайне занят. Поджидал, пока я избавлюсь от Катрелла, чтобы покинуть Перкинс, или это совпадение?
Закатив глаза, Снейп глотнул чаю.
– Уверяю вас, это не более чем совпадение. Или Провидение, как хотите.
– Что бы это ни было, оно, похоже, оказалось к лучшему, – сказал Дамблдор. – Не хочешь ли мятную лягушку, Северус? В эти выходные Минерва принесла целый пакет из Хогсмида – они, бесспорно, хороши.
С одной из самых безмятежных своих улыбок он выудил откуда–то бумажный пакетик.
– Альбус… – Северус со вздохом отрицательно махнул рукой. – Вы всегда пытаетесь провернуть этот нелепый трюк со сладостями, когда собираетесь сообщить что-то крайне неприятное, поэтому давайте без игрищ. Выкладывайте уже, что там у вас.
Попытавшись изобразить удивление, Альбус спрятал пакетик где-то в складках мантии.
– Вообще-то я уверен, что мои новости обрадуют тебя.
Северус не смог скрыть нетерпения:
– Альбус…
– Ну хорошо, хорошо, – уступил его дядя с притворно страдальческим вздохом. – Я разговаривал с администрацией лечебницы, и, похоже, они убеждены… словом, они не считают необходимым встречаться с тобой снова. Особенно после твоей последней выходки.
– Вы имеете в виду… – медленно начал он. – Они меня выгоняют?
– Не в бровь, а в глаз, – согласился Альбус. – Они готовы выдать тебе либо свидетельство о полном психическом здоровье, либо блестящую рекомендацию в любую лечебницу по моему выбору.
Снейп сгорбился и прошептал:
– И какую же лечебницу вы выбрали?
Он разглядывал чашку – унылую маленькую чашку, украшенную розовыми маргаритками и с еле заметной трещинкой сбоку – и не видел, какие эмоции отразились на лице Альбуса.
– На самом деле, – тихо ответил Дамблдор, – я выбираю другой вариант.
И он с тяжелым вздохом произнес незнакомое Северусу заклинание.
Чашка выпала из неожиданно онемевших рук Снейпа и разбилась. Мелкая дрожь странно смешавшихся боли и радости пробежала по телу, он словно горел в огне. Зеленые пятна замелькали перед глазами, на миг закружилась голова, и он чуть не потерял сознание.
Это прошло почти сразу. Северус в недоумении уставился на свои руки.
– Что это вы сделали?
– Лови, – сказал Альбус и что-то бросил ему.
Северус машинально вскинул взгляд, и его пальцы сомкнулись вокруг длинного тонкого предмета перед самым лицом.
Шокированный, он осознал, что держит свою волшебную палочку.
Альбус снисходительно улыбался, глядя на своего пораженного произошедшим племянника.
– Итак, Северус, похоже, я совершил невозможное – застал тебя врасплох!
Снейп бережно держал палочку большим и указательным пальцами, вспоминая ощущение отполированного его руками дерева, о котором так долго мечтал.
– Вы хотите сказать?..
– Я снял с тебя заклятие, Северус, – кивнул Дамблдор, не отводя взгляда. – Все твои волшебные атрибуты снова – твои. Я также известил Гринготтс и Министерство, все твои счета полностью восстановлены. С возвращением, мой мальчик.
Сухость в его голосе Северус предпочел не заметить.
– То есть… Я свободен? – прошептал он, уставившись на палочку. – Но почему теперь?
– Северус, с последней твоей попытки самоубийства прошло три года. Что существенно, ты находишься вне лечебницы уже четыре дня, и, по большому счету, кроме флакона Сна–без–Сновидений тебе ничего не нужно, если верить малышке Гермионе.
– Гермионе? – переспросил Снейп.
В его взгляде мелькнуло подозрение, и не меньше дюжины тайных сговоров вдруг вообразилось ему – в конце концов, старые привычки неискоренимы.
Ехидная улыбка Альбуса казалась отражением его, Северуса, обычной ухмылки.
– Мы разговаривали с ней утром – полагаю, ты еще спал. Вообрази, она предложила поручиться за тебя в Перкинсе, если будет нужно. По счастью, персонал лечебницы не выразил ни малейшего желания принимать тебя обратно, так что необходимости в ее заступничестве нет. Гермиона – хорошая девочка, и, похоже, ей за три месяца удалось сделать то, над чем мы бились пять лет.
– Вздор, – фыркнул он. – Грейнджер тут ни при чем.
– Вздор, говоришь, – голос Альбуса стал резким. – Я не Джейк Катрелл, Северус… то есть я не имею в виду то, что имел в виду он. Однако согласись, если бы Гермиона не пробудила в тебе интерес к чему-то кроме созерцания заоконных пейзажей и оскорбления врачей, ты все еще был бы там, жевал бы овсянку и глотал пахнущую чаем водичку. Я обедал как-то раз в вашей столовой, – пояснил он в ответ на ехидно приподнятую бровь Северуса.
– Было неплохо снова оказаться… полезным, – неохотно признал Снейп. –Полагаю, я, наконец, понял, что являюсь чем-то большим, нежели бессмысленной тушкой человека. К тому же…
Его ответ был осторожным, тщательно взвешенным и таким тихим, что Альбусу пришлось даже наклониться вперед, чтобы расслышать.
– К тому же… было полезно поработать на кого–нибудь другого, кроме вас.
Глаза Альбуса исполнились печали, а голос стал тяжел:
– Я не сделал тебе ничего хорошего, Северус.
– Вы взяли меня в свой дом и вырастили, в то время как никто больше не собирался этого делать, – ответил Снейп мягко.
– Вырастил тебя? – скорбным эхом отозвался Директор. – О нет, это мои слуги вырастили тебя. Я только платил по счетам. Я не был для тебя тем, кем должен был быть. Сможешь ли ты когда-нибудь простить старому дураку его ошибки, мальчик мой?
– Все мои ошибки сделаны мной самим, Альбус, – ответил Снейп. – И хотя вы не всегда… пытались удержать меня от неверных шагов, мои шаги не становятся из-за этого менее моими.
Альбус покачал головой.
– Думай как хочешь, Северус, но я все еще чувствую полную ответственность за твое благополучие, и знаю, что подвел тебя. Я буду извиняться перед тобой каждый день, пока не добьюсь твоего прощения.
– У вас есть мое прощение, если это вам так важно, – вымолвил Северус, в немалой степени озадаченный поведением Альбуса. – Хотя бы потому, что мне даже представить страшно, как вы каждое утро вертитесь подле меня и докучаете всевозможными нелепыми просьбами.
Альбус улыбнулся, но как–то неубедительно:
– Ну разумеется, это очень важно для меня, – ответил он.
В душе все перевернулось, когда Альбус осторожно подтолкнул его пальцы к волшебной палочке, и Северус немного смягчился лицом.
Но его дядя не мог этого не заметить.
– Северус, – вздохнул он. – Я знаю, что нечасто говорил тебе об этом, и, уж конечно, никогда не демонстрировал, но я действительно люблю тебя. Мой собственный сын не мог бы быть мне дороже тебя.
Снейп снова помрачнел.
– Альбус, не нужно…
– Нужно, – отрезал тот. – Северус, я позволил тебе прожить всю жизнь в полном одиночестве, но так больше не может продолжаться. Даже если у тебя нет никого в целом свете, остается один чокнутый старикан, который любит тебя всем сердцем.
По лицу Альбуса скользнула улыбка.
– Любит больше, чем Сириуса Блэка и Гарри Поттера, вместе взятых. Проклятье. Северус ощутил характерное пощипывание в уголках глаз. Не будет он плакать. Ни за что, ни за что не заплачет!
– Дядя Альбус, – вздохнул он.
– Кстати, – продолжил Альбус бодро, пряча, как показалось Северусу, собственные слезы. – Довольно уже звать меня Альбусом. Понимаю, я несколько припозднился, но я предпочитаю быть твоим дядей, а не... Если хочешь, я закажу себе мантию с надписью: «Дядя Северуса». Ну, естественно, с условием, если ты будешь носить мантию «Племянник Альбуса».
С плеч Северуса словно свалилась гора.
– Вы и впрямь сумасшедший старый козел, вне всякого сомнения.
Глаза Альбуса округлились – он явно не ожидал услышать старую семейную шутку. Альбус фыркнул, а потом разразился хохотом. Помедлив, Северус присоединился.
– Ох… старый добрый Аберфорт, – пропыхтел Альбус, переводя дух. – Я все еще приглашаю его в Хогвартс на Рождество каждый год, но он никак не соглашается.
– Слышал я маггловское выражение о шансах на выживание снежка в адском пламени – вот оно точно отражает вероятность того, что Аберфорт постучит в двери Хогвартса, пока вы там директорствуете, – сухо сказал Северус, прочистив горло.
– Полагаю, он был бы весьма разочарован, – ответствовал Альбус.
Северус согласился самым светским тоном: – И правда, здесь на протяжении многих миль не найти приличного скота.
– Спорю на что угодно, – начал Директор, все еще посмеиваясь над выпадом Северуса, – что тебя мне точно так же придется уговаривать. Хотя, если мне память не изменяет, ты, в отличие от других учеников, никогда особо не любил Рождество в Хогвартсе, – продолжал он задумчиво. – Впрочем, Минерва будет рада видеть тебя. Вы всегда неплохо ладили.
Северус снова вздернул бровь.
– Я хочу сказать, – уточнил Директор, – что описал ей ситуацию в общих чертах. И она честно призналась, что привязана к тебе, Северус. Если Минерва к кому–то привязана, это что-то да значит.
Бровь взлетела еще выше.
Кашлянув, Альбус, видимо, решил сменить тему.
– Так вот… Было бы замечательно увидеть тебя в Хогвартсе снова, Северус. Хотя бы на Рождество, – что-то в его взгляде не понравилось Снейпу. – Боюсь, место преподавателя Зельеварения занято на неопределенный срок. Но профессор Вектор все чаще заговаривает о пенсии, и поскольку ты более чем способен…
– Ни за что, – прервал его Северус. – Альбус… Дядя, – поправился он, поймав многозначительный взгляд директора. – Вы же знаете не хуже меня, что не только я ненавижу преподавание всеми фибрами своей души, но и мои студенты также меня всеми фибрами ненавидят.
– Тем не менее, успехи были впечатляющие, – с тоскливой ноткой в голосе произнес Альбус. – Во всяком случае, результаты контрольных. Должен заметить, ты был крайне усерден, убивая интерес к твоему предмету на корню. Пока ты преподавал, Хогвартс выпустил беспрецедентно малое количество Мастеров Зелий за всю свою историю.
– Вот видите, – заявил Северус почти весело. – Нет уж, дядя Альбус. Лучше уж я пойду работать к Фаджу старшим помощником младшего клерка, перекладывать бумажки.
– Перекладывать бумажки? – переспросил Альбус.
Снейп закатил глаза и раздраженно фыркнул:
– Фигурально выражаясь.
– Хорошо, – согласился Альбус. – Если ты и впрямь желаешь работать в Министерстве, я могу переговорить с…
– Нет! – отрубил Северус. – Я сам найду себе занятие. Если понадобятся рекомендации, я к вам обращусь, но, в любом случае, это я сделаю самостоятельно. Если великий Альбус Дамблдор сделает хоть шаг, чтобы обеспечить работой своего жалкого племянника, я не получу ни грана доверия ни на каком поприще. Особенно учитывая мой послужной список.
Явно огорченный этими словами, Альбус скривился и поспешил переменить тему разговора:
– Ты еще планируешь оставаться здесь?
Оглядев неряшливую квартирку Рона Уизли, на мгновение зацепившись взглядом за осколки чашки на полу, которых до этого не замечал, Северус задумался.
– Уизли никак не обозначил срока, в течение которого я могу здесь находиться. Большую часть дня он отсутствует – готовится к поездке, наверное, – и кроме Грейнджер тут никого не бывает. Мы с ним и пятью словами не перебросились за последние пару дней. Ну и мое финансовое положение уже… не столь плачевно, найду себе крышу над головой. Могу и в отеле пожить, пока не устроюсь.
– Ерунда какая, – возмутился Альбус. – Если тебе нужен кров, к твоим услугам все свободные комнаты в Хогвартсе и родовое поместье. Одно слово, мой мальчик, и ключи твои. Мне загородный дом в любом случае не нужен. Я провожу там очень мало времени.
– Возможно, – коротко ответил Снейп, не сводя глаз с разбитой чашки.
Он поднял палочку – впервые за пять лет. Указал на осколки, срывающимся шепотом произнес: «Репаро!» и ощутил, как родная до боли магическая сила буквально струится по руке. Он опустил веки.
Когда наконец Снейп смог заставить себя открыть глаза, то увидел на полу целую чашку – даже трещина была на своем месте. Несколько удивленный, он нагнулся и поднял ее, не замечая широкой улыбки Альбуса.
***
– Я не собираюсь больше спорить на эту тему.
– На какую из? – раздраженно спросила Гермиона, копошась в холодильнике. – Я думала, мы спорим сразу на две темы.
Он недовольно нахмурился, толкнул стол, понаблюдал, как тот шатается.
– И на ту, и на другую, – он снова толкнул стол. – На обе темы.
– Хорошо, давай разберемся, по крайней мере, с одной, – окрысилась Гермиона, бросив на стол головку лука. – Рон сдал мне эту квартиру за смешные деньги, и несусветная глупость с твоей стороны съезжать в гостиницу, пока ищешь себе жилье, а не остаться здесь. Адские черти, ну поселись хотя бы у своего дяди. Он сказал, что предлагал тебе переехать в его особняк.
Покачав головой, Северус послушно принялся строгать ломтями сыр, который Гермиона вложила в его руку.
– Мне не нужны подачки.
Гермиона закатила глаза.
– Ну хорошо, не соглашайся на особняк, – она копалась в морозильнике, и ее голос звучал приглушенно. – Но не смей даже на секунду подумать, что я делаю тебе одолжение. Спать будешь на диване, хочешь – трансфигурируй его, как тебе удобно. Арендную плату разделим пополам, и питаться будешь по большей части сам. У меня, как ты понимаешь, в кошельке пусто, и работы нет. Хотя Кингсли сказал, что не прочь увидеть меня на Аврорских курсах, мне отчего–то не кажется, что это денежная работа.
Она задумчиво надкусила ломтик сыра.
– Тебе однозначно стоит пойти на эти курсы. Ты сцапала первого и пока единственного в магическом мире серийного убийцу. Уверен, Министерство обеспечит тебя чем-то вроде стипендии, пока ты будешь проходить обучение.
Захлопнув холодильник, Гермиона вернулась к столу и сгрузила на него продукты для сандвичей.
– Кто-то что-то говорил о подачках…
– Это не одно и то же, – возразил Снейп, забрал у нее помидор и стал его нарезать.
– Совершенно одно и то же, – отрубила Гермиона. – Тебе ветчину или индейку?
Он помедлил.
– И того, и другого, наверное. Если на двоих хватит.
Закончив с помидором, Снейп вышел в кабинет и вернулся с тарелкой.
– И я думаю, – произнес он самым надменным тоном, на какой был способен, – остаться здесь для меня в разы предпочтительней, чем согласиться на предложение Альбуса. Мне совершенно не улыбается коротать дни в обществе дамблдоровских домашних эльфов. А что касается Хогвартса – боюсь, зачастую он проигрывает даже психушке.
Гермиона протянула ему тарелку с нарезанным мясом.
– Ну хоть с этим вопросом мы определились.
Его лицо окаменело.
– А другой не подлежит обсуждению, Грейнджер.
Он собрал себе сандвич, оставив сыр и помидоры на столе, и с тарелкой демонстративно отошел подальше. Усевшись, он с удовольствием призвал из морозильника коробку с соком, а из буфета – стакан.
– Выпендриваешься, – заметила Грейнджер с обескураживающе нежным поддразниванием в голосе.
Помахивая палочкой – не колдуя, просто наслаждаясь ощущением магии, струящейся по жилам, – Северус нахмурился:
– Не то чтобы очень.
Рассеянно сложив свой сандвич, Гермиона тоже села за стол.
– Я уверена, Рон будет рад тебя видеть.
– Чепуха, – ответил он, наливая себе сок. Немного подумав, призвал еще один стакан и наполнил соком и его.
– Будет-будет, – заверила она, укладывая в сандвич последние кусочки помидора и пытаясь накрыть его так, чтобы конструкция не развалилась. – Он всегда хорошо отзывался о тебе. Ну…
Она взяла сандвич обеими руками и попыталась надкусить – помидор шмякнулся на тарелку, сбоку вылез кусок индейки.
– Ну, во всяком случае, когда я вернулась.
Она аккуратно подцепила пальцем индейку и пристроила ее на прежнее место.
Отмахнувшись сандвичем, Северус надкусил краешек.
– Это лишь из чувства долга, я тебя уверяю, – жуя, сказал он.
– Нет! – Гермиона возмутилась. – Он в самом деле тебя уважает. И вообще весь Аврорат уважает тебя, и ты сам это знаешь. Я тут подумала… ну, я собиралась поехать к Франсуазе сегодня, чтобы проводить Рона, и ты мог бы составить мне компанию.
– Я могу придумать кучу гораздо более интересных занятий, – сказал Снейп, откусывая следующий кусок. – Нажарить стейков, к примеру, и соус к ним поострее…
Гермиона сверкнула глазами и уткнулась в стакан с соком.
Они закончили обед в молчании, предпочитая хмуриться в тарелки, а не друг на друга. Поев, Гермиона намеренно громко отодвинула свой стул.
– На кухне убираешься ты. А я пошла собираться в гости, – сказала она и покинула комнату.
Вздохнув, Северус дожевал свой сандвич и допил сок. Как послушный мальчик сложил оставшиеся продукты в холодильник и начал убирать со стола посуду.
Взяв тарелку Гермионы, он ощутил резкий рывок в области пупка. Проваливаясь в темноту, Северус чертыхнулся, осознав, что девчонка его надула.
***
– Это было подло, – пробурчал Снейп в темноту. – Тем более с твоей стороны.
– А я думала, тебе понравится, – весело ответила Гермиона, благоразумно держась подальше от него. – Превратила тарелку в портключ и аппарировала, когда убедилась, что ты непременно к ней прикоснешься. Думала, до посуды дело никогда уже не дойдет.
Не оборачиваясь, он высказал траве, на которой лежал:
– Я решил, что разумнее будет сначала убрать продукты.
– Тебе стоило бы подняться, – заметила Гермиона. – Не хочешь же ты представлять из себя жалкое зрелище, когда все выйдут из дома?
– Мне стоило бы аппарировать, – вздохнул Северус.
– Стоило бы, – кивнула она. – Но мы оба знаем, что ты этого делать не хочешь, так почему бы не взять себя в руки и не встать наконец? Маленьких детей, как и врагов, надо встречать лицом к лицу.
Слегка закатив глаза, Северус нашел в себе силы расстаться с травой лужайки и повернулся, чтобы увидеть весьма респектабельный старый дом викторианского стиля с обширной верандой по всему фасаду и стрельчатыми окнами.
– Это дом Поттеров?
– Да, – ответила Гермиона. – Гарри здесь жил.
– Не ожидал…
Ее взгляд оставался невозмутим.
– Гарри всегда мечтал о нормальной семейной жизни, он просто наизнанку готов был вывернуться ради этого.
Северус не знал, что и сказать, – такой печалью были наполнены глаза Гермионы, – но вовремя отвлекся на звук открывающейся входной двери.
Рон Уизли, все такой же долговязый и пламенно-рыжий, вышел на крыльцо, а на его руках уютно устроилась маленькая девчушка со светлыми кудрявыми волосами.
– Это Элис Поттер, – шепотом сообщила Гермиона. – Дочка Гарри.
Он покосился на девочку и не увидел ни малейшего сходства с отцом. Видимо, почувствовав, что привлекла его внимание, девочка поймала взгляд Снейпа и безмятежно, широко улыбнулась. Северус невольно отшатнулся.
Уизли с любопытством глянул на него, потом на девочку, сказал ей что-то – она захлопала в ладоши и рассмеялась. Пока Рон спускался с лестницы, за его спиной появился маленький черноволосый мальчик. Этого Северус смутно припоминал.
– Николас, – шепнула Гермиона ему на ухо. – Сын Гарри.
– Я помню, – сухо ответил Снейп. – Поттер замучил весь орден колдографиями своего ребенка.
– Веди себя приветливо, – предупредила Грейнджер, решительно подхватив его под руку. Он тактично промолчал.
За мальчиком вышла невысокая – ниже Гермионы, но не слишком, – молодая женщина. Ее волосы, такие же золотистые, как и у девочки, аккуратно спадали на плечи. Одета она была модно и изящно – по мнению Снейпа, так нехарактерно для поттеровского окружения.
– А это жена Гарри, Франсуаза, – подытожила Гермиона.
Немыслимый квартет, возглавляемый Роном Уизли, ступил на садовую дорожку.
– Гермиона, – тепло поприветствовал Рон подругу и широко улыбнулся. – И Снейп?
– Уизли, – коротко кивнул Северус.
Явно заинтересованный, Рон, видимо, решил пропустить это мимо ушей и ничего не ответил.
Женщина – Франсуаза Поттер – подошла поближе.
– Ах, – ее улыбка живо напомнила Снейпу Альбуса. – Вы тот самый знаменитый профессор Снейп. Я так много о вас слышала.
– К сожалению, вынужден вас разочаровать: большинство из этого вранье, – чопорно ответствовал он.
Рассмеявшись, Франсуаза коснулась его предплечья – Северус едва удержался, чтобы не вздрогнуть, и у него это почти получилось.
– В таком случае, я рада, – ее широкая улыбка стала загадочной. – Было бы интересно познакомиться с вами поближе, профессор.
Снейп подавил желание расшаркаться.
– Я давно уже не профессор, миссис Поттер.
– Все несовершеннолетние магической Британии должны быть чрезвычайно рады этому обстоятельству, – съязвила Гермиона, заставив Рона прыснуть, а Северуса – чуть улыбнуться.
– В самом деле? – он приподнял бровь.
– Что ж, – Рон попытался заполнить внезапно возникшую неловкую паузу, многозначительно кашлянув. – Я понимаю, Мотылек, ты притащила сюда старину Снейпа, чтобы меня отвлечь, но мне действительно нужно ехать.
– Я знаю, – вздохнула Гермиона. – И понимаю. Нет, в самом деле.
С тоской в глазах Рон бережно поставил девочку на землю и опустился на колени.
– Пока, Элис, – тихо сказал он, и Северус совершенно точно распознал в его голосе нежность. – Слушайся маму, ладно?
Девочка шмыгнула носом.
– Пока, дядя Рон? – она явно отказывалась сознавать грядущую трагедию расставания.
Уизли в последний раз погладил ее по голове и повернулся к мальчику, который прятался за матерью.
– Николас?
Мальчик прошаркал вперед, уставившись на свои ботинки.
– Увидимся, дядя Рон?
– Да, – вздохнул Уизли. – Увидимся, Николас.
Неожиданно Гермиона переменилась в лице, и Северус понял: она совершенно не ожидала увидеть, как Николас Поттер бросился на шею Уизли и уткнулся ему в шею. Он мысленно сделал себе зарубку – спросить Гермиону об этом после.
Рон слегка отстранился от мальчика.
– Я пришлю тебе сову, как только смогу, Николас. И да, не забудь – ты обещал рассказать Гермионе длинную историю, про дракона и все такое… Думаю, с этим проблем нет, так ведь?
Мальчик всхлипнул и кивнул, а у Северуса в груди возникло нехорошее тянущее чувство, но он списал это на последствия перенесенного двумя днями ранее лечения.
Поднявшись на ноги, Уизли повернулся к Франсуазе Поттер. По его взгляду Северус понял, почему Рон уезжает.
– Франсуаза… – его голос прозвучал неестественно.
– Отправляйся, Рон, – грустно улыбнулась женщина. – Я буду ждать твоего возвращения.
Его ответная гримаса была мучительной.
– Не будешь.
И тогда она обняла его за талию, стиснув так, что Снейпу показалось, Рон сейчас задохнется.
Объятие было недолгим, и Франсуаза, явно не желая затягивать прощание, вместе с дочерью направилась в дом, даже не оглянувшись. Малышка Элис немного повозмущалась, когда мать взяла ее на руки, но скоро затихла.
Уизли стоял перед Гермионой и Северусом, несколько смущенный.
– Ну-у… – протянул он.
– Уизли, – Северус испытывал какую–то неловкость, не зная, как себя вести.
– Снейп, – отозвался Уизли.
Он протянул ему руку, и Северус с удивлением отметил во взгляде мальчишки неподдельное уважение.
– Никогда бы не подумал, что скажу это, но, похоже, я буду по вам скучать.
Снейп ответил на рукопожатие.
– Я искренне сомневаюсь в этом, Уизли.
Глядя на них, Гермиона издала громкий звук, похожий на смех и рыдание одновременно. Северус отступил назад, давая ей возможность попрощаться с Роном без свидетелей.
– Ох, Рон, – вздохнула Гермиона, приподнялась на носочки, обняла его за шею и поцеловала в щеку.
Рон погладил ее по щеке, и Гермиона прильнула к его ладони.
– Больше всего я буду скучать по тебе, мой радужный Мотылек, несмотря на все, что произошло.
– Рон, – повторила она, и опять неясно было, чего в ее голосе больше – смеха или плача.
– Ты останешься в Англии, будешь работать в Аврорате? – спросил он тихонько. – Знаешь, теперь просто необходимо, чтобы там был кто-то, кто способен показать Кингсли Шеклболту, где раки зимуют. Кто сможет это сделать лучше тебя?
– Иди уже, или я просто никуда тебя не отпущу, – пригрозила ему Гермиона.
Снова заключив ее в объятия, Рон положил подбородок ей на макушку.
– Мы не навсегда расстаемся. И потом, я – не ты, я буду часто писать тебе.
Гермиона подняла голову, но лица ее Северус не видел.
– Ох, проваливай, дуралей, – вздохнула она.
Улыбнувшись на прощание, Рон отпустил Гермиону и пошел прочь – меньше чем в километре, как помнил Северус, находилась точка активации портключей. Пройдя четыре дома, Уизли обернулся и сложил ладони рупором.
– Знай, я люблю тебя! – завопил он во всю силу своих легких.
Северус демонстративно закатил глаза, но Гермиона широко улыбнулась.
– И я тебя люблю, дубина ты стоеросовая! – выкрикнула она в ответ.
Уизли двинулся дальше, а Гермиона провожала его взглядом, пока он не скрылся из вида.
– Мерлиновы подштанники, – Северусу показалось, он услышал за спиной короткий стон.
Обернувшись, Снейп увидел Николаса Поттера – мальчик стоял на траве, и лицо его выражало непередаваемое отвращение.
– Ой, простите… – заметив, что Северус на него смотрит, мальчонка подобрался и попробовал изобразить раскаяние, но искреннее оно было или по обязанности, Снейп так и не понял.
Он пожал плечами:
– Если уж на то пошло, я полностью с тобой согласен.
Темные глаза мальчика расширились от любопытства и удивления.
– Простите, а кто вы такой? Я вас раньше не видел.
Северус озадачился.
– Меня зовут Северус Снейп, – ответил он холодно, словно его имя могло для мальчика что-то значить.
– Вы знакомый Гермионы? – спросил тот. Имя Снейпа ему явно ничего не говорило.
– Именно, – настороженно согласился Снейп.
– О! – Николас облегченно вздохнул и кивнул. – А вы умеете играть в Соулблэйд?
– Что? – переспросил он, крайне обескураженный.
Что-то в глазах Николаса не понравилось Северусу, и он поймал себя на жалости к этому крохе, который тянул его за руку к дому Поттеров.
– Пошли! – горячо упрашивал Николас. – Я тебя научу. Это здорово, вот увидишь!
Черная гряда облаков пересекала устье, и спокойный поток, ведущий словно к концу земли, струился мрачный под облачным небом – казалось, он уводил в сердце необъятной тьмы. Джозеф Конрад, Сердце тьмы
Моя дорогая Гермиона,
Знаешь, иногда ты мне снишься. Не беспокойся, все в рамках приличия. Но это все равно хорошие сны. Например, прошлой ночью мне снилось, что ты, я и Гарри сидим возле Хогвартского озера и болтаем. «Рад, что ты счастлив», – сказал в моем сне Гарри, и в кои-то веки я оказался способен поверить ему. Он уже не занимает все мои мысли, скользя по задворкам сознания призрачной тенью. И тень эта будит теперь почти всегда только светлые воспоминания.
Передай моей маленькой обезьянке Элис, что ты должна ей пять галлеонов. Я действительно сбрил свою отвратительную бороду (и в доказательство высылаю фотографию, снятую парой милых немецких туристов во время моей недавней поездки в город). Последняя дезинфекция стала каплей, переполнившей чашу моего терпения.
Я не удивлен, что наша малышка из Зазеркалья оказалась первой слизеринкой среди Поттеров за – сколько ты говорила? – семь поколений. Она всегда была хитрой маленькой негодницей. Жаль только, что Элис так и не станет гриффиндорским ловцом. Я столько лет ждал ее дебюта в квиддиче! Кстати, можешь прочитать ей эту часть моего письма. Уверен, она повеселится, прикидываясь обиженной. По крайней мере, в письмах ко мне она всегда умудряется совместить обе эти эмоции.
Передай также мои поздравления Николасу: Староста школы, надо же! Его мама, должно быть, взволнована. Лично я знал, что он обречен стать Старостой школы, с того самого момента как его назначили старостой курса. Только не забудь предупредить парня о близнецах. Они превратят его жизнь в ад. И все же, уверен, Николас сможет постоять за себя, хоть и учится в Рэйвенкло.
В прошлом месяце я снова переехал и в конце концов встретился с твоими монахами. Между прочим, учитель Кси шлет тебе привет. Почему ты не предупредила меня о его довольно своеобразной манере знакомства?
– Привет, я Рон Уизли, – сказал я ему. – Кажется, вы знаете мою старинную школьную подругу, Гермиону Грейнджер.
– Знаю, – ответил он на приемлемом английском, прежде чем ударить меня ладонью по лицу, да так, что я упал на спину. За полчаса спарринга, на котором он настоял, мне раз пятнадцать казалось, что меня вот-вот отправят в глубокий нокаут. И только после этого он подтвердил, что он и есть учитель Кси. Тем не менее, учитель был достаточно добр, чтобы подождать, пока я снова вспомню, как дышать, прежде чем начать наш следующий урок – Прополка для идиотов.
Ты мне по гроб жизни должна, Мотылек.
О, да. Теперь я знаю о твоих монахах все. Они рассказали мне много занятных историй. Особенно я очарован одной: той, где ты в итоге оказалась в самом центре снежной бури в одном только банном полотенце. А я-то думал, ты погрузилась в Дзен, точно утка в воду.
Смотри у меня, а то вот возьму да напишу твоему Северусу письмо и расскажу ему обо всем об этом.
Кстати, как там поживает старая летучая мышь? Николас так и не рассказал мне, каков был исход последней битвы за титул мега-чемпиона по играм на Плейстейшн, а ведь он обычно с удовольствием и в деталях рассказывает, как выиграл у Снейпа в Ультра-супер-трижды-смертельную-войну, или как там называется эта новомодная игрушка. Полагаю, Снейп натренировался, и Николас, наконец, потерял свое преимущество. Только не говори мне, что ты сдалась, и теперь у Снейпа есть своя собственная Плейстейшн. Я тебя предупреждал, что позволять ему провести электричество в старое поместье Дамблдора – большая ошибка. Хотя, думается мне, сама идея о том, чтобы кто-нибудь указывал Северусу Снейпу, что делать и как жить, просто смехотворна. Однако, уверен, тебя он подпустил ближе всех.
Знаю, Франсуаза втайне до сих пор в шоке от вас двоих, даже через столько лет все еще живущих во грехе. Как странно: это противоречит ее французскому происхождению, но, честно говоря, во Франсуазе всегда причудливо смешивались французская утонченность и английский прагматизм. Я не знаю больше никого, кто одинаково хорошо мог бы ладить с моей мамой и с Петунией Дурсль.
Я стараюсь не вспоминать о Франсуазе, но обычно терплю неудачу. Не хмурься так, Мотылек. Это не то, о чем ты думаешь.
Ну ладно… я наврал.
Это именно то, о чем ты думаешь, но даже на секунду не допускай, будто я не знаю, что из этой идеи не вышло бы ничего хорошего. Я отлично понимаю это.
Иногда она мне пишет. То, что она все еще посылает письма с Буклей, служит мне хорошим напоминанием. Иногда я пытаюсь убедить себя, что она до сих пор – спустя столько лет – все еще не замужем лишь потому, что ждет, когда я вернусь и заставлю ее пасть к моим ногам. Но потом мираж рассеивается, и я вспоминаю, что она ждет Гарри. Только Гарри.
Видишь, Гермиона, я изменился. Теперь я понимаю, почему ты оставалась в Тибете так долго, как только могла. Путь притягивает меня с неодолимой силой. Возможно, однажды я узнаю, что имеет в виду учитель Кси, когда говорит, что прежде, чем я отправлюсь в путешествие по дороге к нирване, эта дорога сама должна найти меня.
В каком-то смысле это заставляет меня вспомнить слова, сказанные тобой давным-давно, в ответ на мой вопрос о том, что ты делала все то время, пока была далеко от дома. Училась покою. Теперь у тебя получается, Мотылек? Помнится, тогда я сказал, что это очень тяжело представить – ты и спокойствие. Теперь, когда я узнал смысл, который учитель Кси вкладывает в это слово, зачастую мне очень трудно вообразить себя спокойным. Правда, сегодня у меня, кажется, получилось. Получилось быть спокойным, глядя, как солнце поднимается над горными вершинами. Думая о тебе, пока пишу это письмо. Думая о том, что ты все эти годы твердила мне.
Однажды человек решил избавиться от собственной тени. Он все бежал и бежал под палящим солнцем, пытаясь оторваться от нее. В конце концов его сердце лопнуло от напряжения, и он упал замертво.
Забавно: если бы он только пошел и сел под большим раскидистым деревом, его тень бы исчезла.
Спокойствие…
Гермиона, я надеюсь, что каждый день, когда ты возвращаешься домой из Аврората, то игнорируешь посылаемых Кингсли сов (знаю, он их тебе посылает, даже не думай отрицать это), уютно устраиваешься рядом со своим Северусом на чем-то удобном и отправляешь тени восвояси. В темные углы. Будь спокойной.
Я знаю, ты можешь. Ты всегда была лучшей ученицей, чем я. Хотя, должен признать, способ преподавания, применяемый учителем Кси, несколько привлекательнее тех, что использовали наши хогвартские профессора.
Мне нравится просыпаться на рассвете. Мне нравятся медитации. Мне нравится просто выдергивать сорняки из земли. Каким-то образом я чувствую себя свободнее, живя простой жизнью, словно я часть системы. Это заставляет меня думать о том, что время от времени повторял Альбус. «Целое обычно больше, чем сумма его частей, Рон Уизли», – сказал бы он мне, подмигивая в своей дурацкой манере.
Может быть, однажды я узнаю, что он имеет в виду.
О чем я продолжаю постоянно беспокоиться, так это о том, что сердце все еще болит. Но это хорошая боль – боль, которую, возможно, я смогу однажды понять. Возможно, я проснусь однажды и обнаружу, что действительно спокоен.
А теперь, мой прекрасный Мотылек, учитель Кси идет, чтобы постучать в мою дверь – лук ждать не будет.
С любовью, Рон.
P.S. Как обычно, передай своему Северусу, что, если он разобьет тебе сердце, я поймаю его и испробую на его башке отработку самых новых приемов, которым учитель Кси научит меня. Уверен, некоторые из моих братьев (и, без сомнения, Джинни) с удовольствием мне помогут.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 593
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
