Ночь сегодня светлая и ясная. Темно-синее небо кажется бархатным, теплым и очень близким: руку протяни – дотронешься. Он сидит на подоконнике, подтянув колени к подбородку, и смотрит, как полная луна медленно выползает из-за лохматой черной кромки деревьев. Луна мучительно напоминает череп, и никакие вызубренные с детства поэтические сравнения с женским ликом не могут прогнать ощущение, что от ночного светила сладковато пахнет смертью и разложением. Он ежится и машинально потирает левую руку – там, где должна быть Метка. Там, где она когда-нибудь появится. Упрямо закусив губу, он снова переводит взгляд на луну, сам не понимая, зачем себя мучает.
Дом, где ему приходится жить, мерзок. Сразу видно, что этот старый маггловский особняк много лет простоял пустым: все пропахло плесенью, половицы противно скрипят, а от пожелтевших, отставших от стен обоев несет гнилью и сыростью. И кажется, каждый камень здесь дышит тихой, но отчетливо ощутимой злобой. Драко так и не выяснил, ни что это за дом, ни каким образом Лорд завладел им, ни почему никто, похоже, не предпринимал никаких попыток привести здание в порядок. Дом ненавидит их, захватчиков, и Драко страстно ненавидит дом в ответ. Взаимность, по его мнению, – одна из тех вещей, что определяют мир. Око за око, зуб за зуб.
Они скрываются в этой маггловской дыре уже около двух недель. Награда за смерть Дамблдора, разумеется, досталась Снейпу. Впрочем, к той минуте, когда об этом зашла речь, Драко жаждал уже только одного – остаться в живых самому и обезопасить судьбу матери. Слава Мерлину, все обошлось: на его долю выпал очередной Круциатус и обещание, что когда он не только предпримет попытку выполнить приказ, но и выполнит его, тогда на его руке наконец появится почетное свидетельство верности Темному Лорду. Однако поручений никаких не последовало; Снейп целыми днями пропадал в подвальной лаборатории – единственном настоящем, магическом месте в доме, а Драко оставалось лишь изнывать от скуки в отведенной ему комнатенке (судя по всему, здесь когда-то жила прислуга), терпеливо сносить пламенные речи тетки и ждать, ждать, ждать неизвестно чего.
Из коридора доносится шорох, скрип половиц и какое-то странное клацанье. Драко вздрагивает и сползает с подоконника, намереваясь выяснить, что там происходит. Однако не успевает он сделать и двух шагов, как незапертая дверь резко распахивается, и в комнату неторопливо входит крупный – куда больше обычного – волк. Спина зверя отливает серебром, а желтые глаза в полумраке угрожающе поблескивают.
Фенрир Грейбэк.
Драко сглатывает и инстинктивно пятится. Он вообще не слишком храбр и много чего боится, хотя в последнее время привычные с детства страхи сменяются совсем иными. Теперь смешно вспомнить, что еще не так давно он боялся темноты, собак или какой-нибудь мелкой ползучей дряни. Он по-прежнему боится боли, хотя и этот страх, пожалуй, изрядно потускнел. Он боится Темного Лорда и не считает это зазорным. А если какие-нибудь гриффиндорцы и считают иначе, так всем известно, что у них попросту нет мозгов. Он боится своей тетки, потому что она не боится ничего, а безумие заразно. Но едва ли не больше всего остального он боится Фенрира Грейбэка. Слепая, бессмысленная ненависть и садизм – что может быть страшнее?
Волк медленно движется к нему, и Драко снова пятится. И только когда упирается спиной в стену у окна, понимает, что палочка осталась на постели.
Оборотень подходит все ближе – уверенно, не спеша, и еще, кажется, усмехаясь... хотя, конечно, у зверя просто полуоткрыта пасть.
– М-мистер... Г-грейбэк... – Он отчетливо ощущает спиной все неровности каменной стены под засаленными, отстающими обоями. Язык еле слушается, но Драко заставляет себя выдавить: – Что-то... случилось?
Потом он так и не сможет вспомнить, что произошло на самом деле. Логика подскажет, что вряд ли можно было разглядеть в желтых глазах зверя злобную издевку и что уж точно у него не хватило бы на это времени. Потому что почти сразу же волк прыгает – беззвучно и молча, обрушиваясь на него всем весом, и Драко, ударившись головой о стену, падает на пол. Он успевает ощутить вонь из волчьей пасти и тяжелый запах шерсти, успевает крикнуть, почувствовав, как челюсти сжимаются на его плече, потом становится очень больно – и темно.
[align:center]~ * ~ * ~ * ~[/align] – Драко? Драко, ты меня слышишь?
Он с трудом приходит в сознание. Нестерпимо болят голова и левое плечо, мысли путаются, и он не сразу понимает, что лежит уже не на полу, а в собственной постели. Вероятно оттого, что она не намного мягче.
– С... Северус?
Во рту пересохло, и он машинально облизывает губы, потом открывает глаза. В комнате стало чуть светлее; на столе горит свеча – на потолок ложатся желтые отсветы и дрожащие тени. Он пробует пошевелить левой рукой и тут же жалеет об этом: плечо буквально взрывается болью.
– Не двигайся, глупый ребенок, – тихо произносит склонившийся над ним Снейп.
– Что... что случилось?..
Снейп вздыхает и хмурится еще сильнее обычного, потом садится на край постели и принимается аккуратно расправлять одеяло. Длинные костлявые пальцы двигаются с какой-то странной неуверенностью, и Драко хмурится тоже: если его декан медлит с ответом, дела, должно быть, совсем плохи.
– Не тяните, – говорит он с упреком.
– Драко, ты понимаешь, что это неизлечимо? – очень тихо спрашивает Снейп.
Драко непонимающе смотрит на него. Что за глупые шутки? Да, разумеется, у него болит плечо и рука, но рана ведь быстро заживет... Рана?.. Его пробирает дрожь, едва он соображает наконец, как именно эту рану заполучил. Его укусил Грейбэк.
– Значит, я?.. – у него не хватает смелости договорить, и он умоляюще смотрит на зельевара: «Ну пожалуйста, скажите, что это неправда... Или что у меня есть шанс, хотя бы маленький!»
– Да, Драко, – еле слышно отзывается Снейп. – Ты оборотень.
Тишина. У него кружится голова, перед глазами плывут круги. Так не бывает, правда? Ведь только что все было в порядке. Только что.
– И... что теперь?
– Отдыхай, – отвечает Снейп. – Твое тело окончательно перестроится только к следующему полнолунию. Оборотни быстро исцеляются, так что рана должна зажить дня за два. А пока я сделал все, что мог, – он быстрым неловким жестом сжимает пальцы Драко и встает. – Спи.
– Погодите, – окликает его Драко и, морщась, приподнимается на локте, несмотря на боль. Снейп, чуть повернувшись, замирает у двери, и на стену напротив ложится длинная уродливая горбоносая тень. – А что... Грейбэк?
Даже в дрожащем и неярком свете свечи гнев и злорадное удовлетворение на лице его декана видны яснее ясного.
– Он мертв. Я не могу допустить, чтобы эта тварь калечила... моих студентов, – Снейп кривится одной половиной рта, словно старинная карнавальная маска.
– А как же... Лорд? – он и не пытается скрывать страх. Зачем? Декан и без того знает его как облупленного.
– Думаю, он согласится, что это наилучший выход, ... в конце концов, – медленно произносит тот. – Грейбэк в последнее время был совершенно неуправляем. Впрочем, его пока нет, и он не вернется еще несколько дней, так что можешь спать спокойно... – Снейп опускает глаза: – насколько это возможно в таких обстоятельствах.
Драко кивает и с облегчением опускается на подушку. Несколько простых движений лишают его последних сил, и он чувствует себя совсем больным.
– Доброй ночи, – тихо говорит Снейп и, не дожидаясь ответа, уходит, неплотно прикрывая дверь.
Несмотря на усталость, Драко еще долго лежит, не сводя глаз с пляшущего огонька свечи.
23 июня, понедельник, 03.40 – Северус Снейп
Глубокая ночь, а он все мерит и мерит шагами комнату. Многолетняя привычка давно уже не то что стала второй натурой, но и, похоже, заменила первую. Альбус частенько поддразнивал его, встретив ночью в одном из хогвартских закоулков: «А не рано ли тебе, мой мальчик, обзаводиться стариковскими причудами?» Ох, Альбус, Альбус... хочется взвыть, закричать, швырнуть в стену что-нибудь хрупкое – чтобы осколки разлетелись по всей комнате и от звона задрожало оконное стекло. Северус мрачно усмехается и думает, что Драко зря боится боли, безумия и непредсказуемой жестокости. Этого боятся все – и это выпадает на долю почти всем в жизни, просто в разной степени. И все это можно пережить. Нет, самое страшное – когда ничего уже не исправить.
Впрочем, и это приходится испытать всем, и не остается ничего, кроме как молча нести... как там говорят магглы?.. свой крест. И пытаться предотвратить то, что потом исправить будет нельзя.
Северус садится за стол, берет свежеочиненное перо, разворачивает чистый свиток пергамента, пододвигает ближе чернильницу и решительно принимается писать.
23 июня, понедельник, 05.25 – Драко Малфой
Он просыпается от того, что его трясут – несильно, но уверенно. Снейп был прав: за два дня все действительно почти зажило, и только левое плечо еще немного ноет.
– В ч'м д'л'?
Нависший над ним Снейп – он в ночной рубашке и небрежно подпоясанном халате – кривится, и от углов рта тянутся длинные складки. В сером предрассветном сумраке они кажутся глубже и резче, так что зельевар выглядит куда старше своего возраста.
– Поднимайся немедленно, – приказывает он вполголоса. – Тебе нельзя здесь оставаться.
Драко, зевая, протирает глаза, с трудом заставляет себя сесть – и тут же ему в лицо летит оставленная на стуле у стола рубашка, а за ней – мантия (давно не стиранная, машинально отмечает он).
– Одевайся! Живей! – почти шипит Снейп.
Пальцы не слушаются, спросонья с трудом удается справиться с пуговицами и застежками, но вот наконец он стоит одетый перед своим бывшим деканом и молча смотрит на него, ожидая дальнейших указаний.
– Ты отправишься туда, куда я скажу, и выполнишь все, что я прикажу, слово в слово.
Драко кивает. Он больше не задает вопросов и не сомневается – с той самой кошмарной ночи, когда он, оступаясь и поскальзываясь, бежал сквозь тьму куда глаза глядят, слыша позади голос Снейпа: «Драко, беги!» С той самой ночи, когда он, лежа в чавкающей грязи у ног Темного Лорда и стараясь не дышать слишком громко, слушал рассказ зельевара о Ненарушимой клятве и обо всем, случившемся в Хогвартсе. Рассказ, в котором все его промахи подавались как непредсказуемые стечения обстоятельств, а жалкие попытки что-то спланировать – едва ли не как признаки гениальности.
Снейп столь же молча подсовывает ему под нос бумажку, на которой незнакомым почерком написано: «Штаб-квартира ОФ находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, номер 12».
– Запомнил?
Драко снова кивает, и Снейп резким движением отдергивает руку, наклоняется и кладет бумажку на уже остывшие угли в камине. Одно-единственное Incendio – и обрывок рассыпается в пепел, который зельевар тщательно перемешивает кочергой.
– Ты отправишься туда и передашь тем, кто будет в доме, вот это, – Снейп протягивает ему два пухлых запечатанных конверта. – За сохранность не беспокойся: если письма вскроет не тот, кому они предназначаются, от них останется только пепел. Для кого они, тоже станет понятно только в доме. Пока все ясно?
– Конечно, Северус, – Драко наклоняет голову, чтобы подчеркнуть: он на все готов и все понимает.
– Ты останешься с теми, кому предназначены эти письма. Если понадобится, выпьешь Веритасерум, чтобы подтвердить, что говоришь правду. Не перечь им и подчиняйся беспрекословно – это приказ.
– Да, Северус, – он поднимает глаза и встречается со Снейпом взглядом. Как ни странно, на лице бывшего слизеринского декана написано скорее сочувствие, чем раздражение, которое, казалось бы, так отчетливо слышно в его неповторимых суховатых интонациях.
– Прежде чем уйти, наложишь на меня Petrificus Totalus.
Драко снова кивает. Такие распоряжения нет необходимости объяснять. Он не знает, что такое «ОФ», но не сомневается, что оно имеет мало отношения к Темному Лорду.
– Все, ступай. Прощай, Драко.
– Petrificus Totalus!
Снейп валится как подкошенный, и Драко едва успевает подхватить его и аккуратно опустить на пол. На мгновение ему становится страшно оставлять учителя просто вот так лежать, но потом он все-таки берет себя в руки, проверяет, на месте ли оба конверта, надежно укрытые на груди, и бесшумно идет к двери. На пороге он останавливается и еле слышным шепотом произносит, сам не зная зачем:
– До свидания, Северус.
23 июня, понедельник, 02.20 – Гарри Поттер
Воспоминания дрожат и рассыпаются, словно стеклышки калейдоскопа в неловких руках – когда-то ему довелось видеть такую игрушку.
– Вам будут давать частные уроки раз в неделю, – мягко произносит ненавистный голос, – и вы никому не скажете, чем занимаетесь, причем в первую очередь – Долорес Амбридж. Вы меня поняли?..
– Вы дали мне зайти слишком далеко. Вы потеряли контроль над ситуацией...
– Вы сами подбрасываете мне то, чего боитесь! Вы даете мне оружие...
Он ежится, будто от холода, хотя в комнате душно.
– Темные Искусства многочисленны и разнообразны, они изменчивы и в то же время вечны... Чтобы защититься от них, вы должны быть столь же искусны и гибки, как и враг, которого стремитесь одолеть.
– Те, кто в состоянии пользоваться магией, не выкрикивая заклинаний, получают возможность удивить противника. Не все на это способны; для этого требуется сосредоточенность и сила разума, которой некоторые из вас... не обладают.
Гарри скрипит зубами от ярости, переворачивается с боку на бок и натягивает одеяло на голову.
– Ваши заклятия не достигнут цели, пока вы не научитесь держать и сознание, и рот закрытыми!
Что-то не сходится в этой головоломке, один фрагмент не подходит к другому, а тот – к третьему. Что-то не сходится...
23 июня, понедельник, 06.30 – Ремус Люпин
Хотя полнолуние минуло два дня назад, у него ноет все тело: Слагхорн по просьбе Макгонагалл сварил для него Волчье зелье, но оно и вполовину не так хорошо, как то, которое делал Се... Снейп.
Волк в уголке сознания тоскливо задирает морду вверх и жалобно скулит.
«Тихо, Луни. Тихо... Ничего не поделаешь. Нам придется справляться одним... без него».
Но волк не хочет успокаиваться, и скулит, и вертится на месте, и никак не уляжется.
«Люпин, ты жалок. Ты похож на выстиранный волчий коврик, – говорит его второе «Я» знакомым язвительным тоном. – Иди спать. Ты же знаешь, что дожидаться меня нет никакого смысла».
Луни вскакивает, и его скулеж переходит в длинный, отчаянный и безнадежный вой.
«Так недолго и с ума сойти», – с досадой думает Ремус и перелистывает страницу. «Пророчества Морганы» – сколько они с Сири смеялись над ними в детстве! Но теперь он готов читать что угодно, лишь бы отвлечься. Лишь бы не думать, не вспоминать.
... И восстанут из могил мертвецы, и шесть змей пропитают землю ядом, а седьмая поднимется из тьмы, дабы пожрать все живое. И падет свет с небес, и обернется день ночью. Но явится Охотник, и три волка пойдут за ним, волки Мерлиновы, черный, бурый и белый, и истребят змей, и на Авалоне снова зацветут яблони...
Ремус устало потирает висок. Где бы взять их, волков этих, чтоб избавиться от змей...
Его размышления прерывает доносящийся сверху стук в дверь, за которым немедленно следует вопль миссис Блэк: «Прочь! Прочь из дома моих предков!» Но совсем не она беспокоит Ремуса, а этот осторожный, неуверенный стук. Если это кто-то из своих – зачем стучать? Если чужой... как он нашел этот дом? Заклятье Верности не развеивается со смертью Хранителя...
Очень осторожно Ремус выходит в прихожую и, держа наготове палочку, скрывается в углу, растворяясь в тенях – сам Се... даже Снейп бы позавидовал.
– Заходи.
Дверь медленно приоткрывается, и внутрь проскальзывает фигура в темном плаще. Лицо вошедшего скрыто капюшоном; он немедленно захлопывает за собой дверь и поспешно прижимается к ней спиной. Даже в человеческом облике Ремус чувствует исходящие от гостя волны страха.
– Сними капюшон.
Незнакомец, помедлив, поднимает руку, неуверенно стягивает с головы черную ткань, и даже в полумраке передней Ремус отчетливо видит его светлые, почти белые волосы: обознаться просто невозможно. Его палочка мгновенно упирается пришельцу в горло.
– Что – ты – здесь – делаешь? – выговаривает он сквозь зубы, лихорадочно соображая, кто и когда появится в доме в ближайшее время: Аластор? Кингсли?
– Меня прислал профессор Снейп, – тихо говорит Драко Малфой, глядя ему прямо в глаза. – Он велел передать...
– Чт-то?..
– Вот, – Драко поспешно расстегивает плащ и извлекает откуда-то из-за пазухи два пухлых конверта. – Он сказал, что в доме станет ясно, кому они.
У Ремуса начинают дрожать руки, однако он не позволяет себе ни отвлечься, ни расслабиться.
– Отдай мне палочку, Драко.
Юнец закусывает губу и зыркает на него из-под челки, но покорно протягивает палочку, и Ремус выхватывает ее левой рукой. Только теперь он замечает, что миссис Блэк не только не кричит, но и с интересом наблюдает за происходящим в прихожей сквозь щель между неплотно задернутыми занавесками.
– Проходи в кухню, – приказывает он, спохватившись. – Вперед по коридору, а затем вниз по лестнице. И положи конверты на стол.
Малфой, еле заметно пожав плечами, проходит мимо него и спускается в мрачную, неприбранную кухню. Он кладет конверты на стол и поворачивается к Ремусу:
– Дальше что?
– Отойди в сторону.
Ремус педантично накладывает на принесенные слизеринцем конверты все известные ему идентификационные и распознающие заклятия – а это больше двух десятков вариантов. Чисто. Единственные чары, которые ему удается обнаружить, – испепеляющее заклятье, уничтожающее письмо в случае, если его вскроет кто-то, кроме адресата. В остальном – обычные плотные конверты, какие можно купить в любой писчебумажной лавке. На одном из них хорошо – слишком хорошо – знакомым почерком написано: «Поттеру», на втором – «Люпину».
– Профессор сказал, что вскрыть их может только...
– Я знаю, – обрывает его Ремус, качая головой. – Садись. Я поставлю чайник.
– Спасибо, – бурчит мальчишка еле разборчиво, и становится очевидно, насколько он чувствует себя не в своей тарелке.
Поставив чайник на плиту, Ремус садится напротив неожиданного гостя и наконец берет в руки адресованный ему конверт. Он страшится того, что может обнаружить внутри, так, как не боялся, кажется, ничего доселе. В конверте оказываются несколько свитков; он аккуратно раскладывает их на столе и принимается за тот, что начинается с обращения: Ремус... Ремус. Сердце, кажется, начинает биться быстрее – что за глупый штамп?
Ремус,
как ни жаль мне это признавать, опасаюсь, что мне не обойтись без твоей помощи. Уверен, ты жаждешь перегрызть мне глотку, и я с удовольствием предоставлю тебе такую возможность – после того, как Темный Лорд окончательно сдохнет.
Недоумеваешь, как Драко нашел этот проклятый особняк? Элементарно: у меня сохранился записанный Альбусом адрес. Показав его Драко, я сразу сжег запись, так что параноик Хмури может пойти и напиться на радостях. Насколько я знаю, это был последний экземпляр.
Ремус невольно улыбается, настолько это похоже на Северуса. На самом деле, еще один написанный рукой Альбуса адрес есть где-то у Кингсли, но об этом знают всего несколько человек.
Теперь к делу. По-хорошему, у меня нет ни возможности объясняться, ни желания оправдываться, но после всего случившегося и выбора, кажется, нет тоже. Собственно, в этом вся суть: в ту ночь у меня не было иного выбора...
Весь дрожа, словно в лихорадке, он читает о Ненарушимой клятве, о двух неудавшихся покушениях на Дамблдора, и, наконец, – о хоркруксах.
... Альбус оторвал бы мне голову, если бы знал, что я рассказываю тебе об этом, но, слава Мерлину, не может этого сделать. Не знаю, чем он думал, когда решил, что Поттер и его приятели справятся с хоркруксами сами. Я уверен, что сразу же после своего совершеннолетия щенок сбежит на поиски, словно какой-нибудь новый Галахад...
Ремус снова улыбается: да, в этом весь Гарри. Потом ему становится немного стыдно: несмотря на весь ужас ситуации, несмотря на гибель Дамблдора, он чувствует себя так, словно с плеч свалился Азкабан. Одна-единственная мысль бьется в голове, заставляя сердце чуть ли ни петь от радости: «Северус не предатель!»
... Люпин, я знаю, о чем ты думаешь. Не пытайся убеждать кого-то в моей невиновности, это бесполезно. Сосредоточься на Поттере, хоркруксах – и Драко. Дело в том, что последнее полнолуние...
«Ну уж нет, Северус, – он улыбается уже во весь рот. – Если ты думаешь, что я стану потакать твоим попыткам играть в мученика...»
... Дело в том, что последнее полнолуние значительно усложнило положение дел. Грейбэк, воспользовавшись отсутствием Лорда и преимуществами, которые предоставляет Волчье зелье, укусил Драко...
Ремус едва не подпрыгивает на стуле и, оторвав взгляд от пергамента, в ужасе смотрит на сидящего напротив юношу: тот крепко спит, подложив правую руку под щеку, и упавшая на лицо прядь волос чуть шевелится от его дыхания. Мерлин великий... он поспешно возвращается к письму.
... Думаю, ты будешь рад узнать, что я убил эту поганую тварь. Но я не могу позволить Драко остаться: ты как никто в курсе, зачем Лорду был нужен Грейбэк, а Драко пришлось бы занять его место! Мальчишка – жестокий и избалованный сопляк, но не убийца. Я оставляю его на твое попечение, и он обещал слушаться тебя беспрекословно. Помоги ему приспособиться.
Ремус снова переводит взгляд на тихо сопящего мальчишку: да уж, придется тому и приспосабливаться, и себя ломать – мало не покажется.
... К этому письму прилагаются мои записки о том, как варить Волчье зелье. Сомневаюсь, что Старый Слизняк в состоянии изготовить его как следует. Уверен, впрочем, что, пользуясь моими указаниями, Драко сумеет это сделать. В конце концов, он в этом лично заинтересован.
Все, что касается хоркруксов, я изложил в письме к Поттеру. Надеюсь, тебе удастся то, что не удалось мне, – заставить паршивца соображать.
Прощай,
С.
P.S. Постарайся научиться сдерживать свои гриффиндорские порывы и пережить эту проклятую войну, будь так любезен?
Ремус сжимает пальцы в кулак, да так, что белеют костяшки. «Нет, Северус. Мы переживем ее оба».
Закипевший чайник принимается бубнить Моллиным голосом: «Мальчики, снимите чайник» – сначала тихо, потом все громче и громче. Ремус поспешно вскакивает, бросается к нему и успевает снять с плиты ровно за мгновение до того, как тот примется вопить в полную силу.
– М-м... – Драко недовольно бормочет сквозь сон что-то невнятное.
Ремус заваривает чай и достает из буфета две чашки: свою – чудовищную красную кружку в золотых полумесяцах, подаренную когда-то Сириусом, и «гостевую» – оставшуюся от одного из сервизов мадам Блэк, что-то серо-перламутровое и полупрозрачное, давно лишившееся блюдечка. Подумав, осторожно кладет руку спящему мальчишке на плечо:
– Драко? Тебе наливать?
– Да, Северус, спасибо, я сейчас... – отвечает тот, не поднимая головы и не открывая глаз.
Ремус фыркает.
– Мистер Малфой, каковы основные отличительные признаки оборотня? – вкрадчиво спрашивает он, по мере сил стараясь воспроизвести Северусовы интонации.
– А?! – Драко подскакивает на стуле, явно не сразу сообразив, где находится.
– Чай, – Ремус улыбается, пододвигает чашку и снова садится напротив.
– С Веритасерумом? – дерзко хмыкает мальчишка, почти мгновенно придя в себя. Ох уж эти слизеринцы... Впрочем, Ремус неплохо знает, как с ними обращаться. Каков декан – таков и факультет.
– Пока что без, Драко. Сахар?
– Я не давал вам разрешения обращаться ко мне по имени!
– А я не спрашивал, – невозмутимо отвечает он и пододвигает к середине стола сахарницу с отбитым краем.
Юнец фыркает и принимается размешивать сахар, молчаливо признавая, что проиграл первый раунд. Ремус медлит. Чутье подсказывает, что сейчас нет смысла начинать серьезный разговор: он и сам не в лучшей форме, а мальчишка так вовсе засыпает на ходу. Семь утра; в доме, если ничего не случится, кто-то появится только к вечеру – так что еще будет время все утрясти. Если он во что-нибудь и верит, так это в то, что наспех ничего хорошего не сделаешь.
– Ты голодный?
Драко молча мотает головой, и светлые пряди волос болтаются из стороны в сторону. Мерлин, какой же он еще ребенок... Что он, что Гарри... разве место им на этой войне? Ремус кривится: что толку сожалеть о неподвластном? Уж лучше желать неосуществимого – тут есть хоть какие-то шансы. Он дожидается, пока его новоявленный подопечный допьет чай, и встает из-за стола.
– Пойдем, покажу тебе твою комнату.
Он поднимается на второй этаж, и Драко почти неслышно шагает за ним следом. Знать бы еще, куда парня девать. Лучше бы, наверное, к себе поближе... а значит, в спальню Сириуса. Ремус вздрагивает, но берет себя в руки. Это просто комната, и из Сириусовых вещей там давно ничего не осталось, да и было-то немного. Он лично убрал оттуда все и даже взял в привычку регулярно перестилать белье на кровати: мало ли кто заночует? Но отчего-то никто за целый год там ни разу не спал, даже когда в доме было полно народа.
– Вот здесь, – он распахивает скрипучую дверь. Сириус не любил излишеств: в не очень большой комнате только большая кровать с балдахином, гардероб, комод, небольшой столик и стул. Ковер на полу потертый и линялый. Единственное указание на то, что это хозяйская спальня, – дверь в личную ванную в дальнем углу. – Надеюсь, со вчерашнего дня здесь не поселился кто-нибудь неприятный.
– Неважно, – Драко опять качает головой и, проходя внутрь, неожиданно добавляет: – Это в любом случае куда лучше, чем то, что предлагает Темный Лорд.
Ремус, на мгновение растерявшись, улыбается: это первая откровенность, которую он слышит от юного слизеринца, но – он совершенно точно уверен – не последняя.
– Рад слышать, – кивает он. – Разбудить тебя к ланчу?
– Д-да, спасибо, – на мгновение запнувшись, отзывается Драко, и в его глазах мелькает облегчение: очевидно, что ему хочется наконец остаться одному.
– Отдыхай, – Ремус закрывает за собой дверь и, лишь мгновение поколебавшись, накладывает на нее предупреждающее заклятие. Пусть палочку он у Драко забрал, пусть мальчишка кажется искренним... осторожность никогда не помешает.
23 июня, понедельник, 07.15 – Драко Малфой
Едва за Люпином закрывается дверь, Драко тяжело опускается на стул, перестав притворяться. У него болит плечо и ноет все тело: похоже, Северус не шутил, обещая, что его организм полностью перестроится... и забыл упомянуть, что этот процесс окажется малоприятным.
Он горько усмехается. Снейп заставил его променять вечно приставленную к виску палочку на ошейник и поводок. Впрочем... а Снейп ли? Был ли из ситуации другой выход? Что толку теперь гадать...
Потом он вспоминает о матери, и его снова начинает трясти. О чем он только думал?! Кто защитит ее от гнева Темного Лорда, от тети Беллы с ее дурацким фанатизмом? Снейп, что ли?! Люпин и его соратники – кто бы они ни были? Ну да, как же. Или, может, Поттер все бросит и помчится ему на помощь? На мгновение Драко охватывает безумное желание бежать – прочь отсюда, назад в тот проклятый особняк. Выдать Снейпа и тем купить жизнь себе и матери. Глубоко вздохнув, он берет себя в руки. Сделанного не вернешь, да и кто знает, что произошло за последние несколько часов? К тому же у него даже палочки нет.
Какой же он все-таки дурак! Если бы он не расслабился, если бы держал палочку при себе... может быть, он по-прежнему был бы человеком. А теперь он – животное. Тварь. Нелюдь. Он медленно поворачивает правую руку, разглядывая собственную кисть, и представляет, как она обрастает шерстью, как появляются когти. Первобытный страх скручивает живот, и Драко съеживается на стуле, обнимая себя обеими руками.
Ну что же, что же теперь делать?..
23 июня, понедельник, 07.15 – Ремус Люпин
Ремус тихо затворяет за собой дверь и, не раздеваясь, ложится на кровать, едва потрудившись сбросить ботинки. Он знает, что не заснет, и хочет просто остаться ненадолго один – чтобы перечитать письмо и наконец позволить себе предаться воспоминаниям.
... Полагаю, ты помнишь тот вечер, когда ты позволил себе заметить, что я нахожусь в не вполне адекватном состоянии? У меня были на то все основания: не прошло и двух суток с того момента, как я дал Нарциссе Ненарушимую клятву убить Альбуса Дамблдора, если Драко не сумеет этого сделать. И не прошло и суток с тех пор, как Альбус в довольно резких выражениях заявил мне, что я буду обязан это сделать, если понадобится.
Ремус грустно улыбается. Северус Снейп – Мастер не только Зелий, но и Иносказаний. В тот вечер он был – первый раз на памяти Люпина – пьян почти в стельку. Собственно, с этого все и началось: вернувшись после очередного задания в дом на площади Гриммо, он обнаружил в гостиной на диване совершенно невменяемого Северуса и две бутылки из-под огневиски рядом на полу: одна была пуста, а на донышке второй оставалась пара глотков.
[align:center]~ * ~ * ~ * ~[/align] – Ты опоздал, волк... – распластавшийся на диване Северус изогнулся, свесил руку и ухитрился на ощупь ухватить недопитую бутылку. – Уже все кончилось.
Ремус был настолько поражен, что далеко не сразу нашелся с ответом. Ошарашенный, он присел на краешек дивана и растерянно промямлил:
– Северус, что с тобой? Ты что, пьян?!
Глупее вопроса, конечно, было не придумать, и Снейп засмеялся – каким-то тихим, полубезумным смехом, в котором явственно слышались истерические нотки.
– Глупый волк... разум-меется, я пьян. Ж-жаль, что н-не совсем... – у него слегка заплетался язык. – Но больше н-ничего н-нет...
Словно очнувшись, Ремус поднялся и решительно отобрал у зельевара бутылку, затем подобрал с пола вторую: еще, не ровен час, разобьет.
– З-зачем? – нахмурился тот.
– Затем, что тебе уже хватит, – отозвался Ремус, начиная сердиться. После очередных двух недель, проведенных в лесах, в Мерлин знает каких условиях, он надеялся хотя бы на одну спокойную ночь в безопасном месте. В его планы входили горячий душ и приличная постель, но никак не надравшийся невесть с чего бывший однокашник со скверным характером. – Вставай, я помогу тебе добраться до кровати.
– З-зачем? – тупо повторил Снейп.
– Потому что нормальные люди спят в кровати, идиот! – Ремус зашипел не хуже самого Снейпа. – Вставай! – он подхватил зельевара под мышки и резким движением придал ему сидячее положение.
– А п-пошел ты... – отозвался тот, и у Ремуса отвисла челюсть. Ни разу со школьных времен он не слышал, чтобы Снейп опускался до вульгарных выражений, даже два года назад, когда они с Сириусом были готовы разодрать друг другу глотки. Может, все-таки оставить его здесь? Нет, так не годится.
– Ну вставай же, гиппогриф тебя раздери...
Через четверть часа, на все лады проклиная судьбу, Снейпа и свое мягкосердечие, он умудрился доволочь зельевара до комнаты на третьем этаже, где тот обычно ночевал, и с облегчением уронил тяжелого и почти не сопротивляющегося коллегу на кровать.
– Спокойной ночи, – бросил он через плечо, уходя, но вместо ответа за спиной раздался шум падающего тела, а затем – судорожные булькающие звуки.
Ремус стремительно развернулся: Снейпа, скорчившегося на полу у кровати, выворачивало наизнанку.
– О, Мерлин... – его и самого слегка замутило от вида и кислого запаха рвоты, но совесть – или еще что? – не дала ему развернуться и уйти. Он подошел к стоявшему на четвереньках Снейпу, наклонился, подобрал длинные волосы и, поморщившись, наложил на них очищающее заклятие, потом убрал грязь с пола. Снейп попытался что-то сказать, но его тут же начало тошнить снова, и Ремусу только и оставалось, что придерживать концы его волос, да бормотать что-то невнятно-успокаивающее – знать бы еще зачем. Наконец рвота прекратилась – видно, опустел желудок, и остались только судороги: Снейпа всего трясло. Ремус, в очередной раз очистив пол и мантию зельевара, взял его обеими руками за плечи и заставил подняться, а затем усадил на кровать.
– Не шевелись, я сейчас.
Он сбегал в ванную, принес стакан воды и мокрое полотенце и вытер Снейпу лицо и руки. Пить тот отказался, молча помотав головой.
– Ну как знаешь. Я здесь оставлю, – он поставил стакан на тумбочку у изголовья. – Ложись спать.
Тот кивнул и остался сидеть неподвижно. Ремус вздохнул: пожалуй, стоило уж довести дело до конца. Он стащил со Снейпа мантию и ботинки – тот остался в трусах, рубашке и носках – и умудрился даже запихнуть его под покрывало.
– Всегда пожалуйста, – буркнул Ремус в ответ и вышел, с трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
[align:center]~ * ~ * ~ * ~[/align] Кто знает, как бы все повернулось, если бы наутро он дал волю любопытству и попытался расспросить злого и явно больного Северуса, почему тот вдруг решил напиться до потери памяти. Но он сдержался и сделал вид, что накануне ничего не произошло. И отчего-то Северус был за это настолько благодарен, что дал себе труд обсудить с ним последние новости Ордена... и вот тогда-то все и началось.
Ремус подносит письмо к носу: может, ему просто чудится, но пергамент пахнет зельями, лабораторией... Северусом. Хмурясь, он перечитывает еще один абзац:
... Не знаю, способен ли твой испорченный Гриффиндором интеллект осознать, что я тебя использовал, глупый волк? Я с самого начала знал, что у меня есть только год... и решил, что хочу получить все, что могу получить, пока не поздно. В том числе тебя.
Ну да, разумеется. Ни один настоящий слизеринец не может позволить себе симпатии к кому бы то ни было, не придумав предварительно достойного оправдания подобным чувствам.
... Надеюсь, Нимфадора тебя утешит.
Ремус мрачно фыркает. Правильно: следуя слизеринской логике, следует оскорбить то, чего лишился, чтобы не жалеть о нем.
«Если я глупый волк, Северус, то кто тогда ты? Глупый лис, который злится из-за потерянного винограда?»
Нет, Северус не похож на лиса... Ремус мечтательно щурится и вспоминает бледную кожу под своими пальцами, вечно пахнущие Мерлин весть чем волосы, то и дело спадающие на крючковатый нос, и яростные, сверкающие, жадные глаза. Глаза хищника, нашедшего свою стаю. Волка.
23 июня, понедельник, 07.30 – Драко Малфой
Неизвестно, сколько еще он бы просидел в тупом оцепенении, с ногами скрючившись на стуле, но резкая боль – свело ступню – внезапно приводит его в чувство, и он чуть не падает.
– Твою мать!
Отец, случись тому оказаться рядом, не преминул бы отчитать его за вульгарность выражений. Люциус не терпел никаких проявлений того, что считал простонародным... и только после его ареста Драко узнал почему. Тетка Белла, злорадствуя, рассказала, что хваленая чистокровность семейства Малфоев насчитывает всего-то пять поколений.
– Твой пра-пра-прадед был грязнокровкой, – кривя губы, сообщила она. – Бежал из Франции во время Революции. Руки марать не любил... Люциус в него пошел. Осторожничал все, себя жалел... дожалелся. Дурная кровь всегда сказывается. Не надо было Цисси за него выходить! Я всегда знала, что ничего путного из этого не выйдет! Но что есть, то есть... – она обратила взгляд на шокированного племянника, криво улыбнулась и потрепала его по щеке. – Мы еще сделаем из тебя настоящего Блэка...
Ох, отец... Несмотря на теткины речи, Драко не испытывает ни особенного стыда, ни разочарования. Он просто очень, очень скучает.
Растерев злосчастную ногу, он кое-как встает и добирается до постели, на которую падает не раздеваясь. Он засыпает, не успев подумать даже о том, что стоило бы укрыться.
23 июня, понедельник, 06.05 – Северус Снейп
Самое омерзительное в заклятии Петрификус Тоталус – т
Он рывком приподнимается на постели, потом ложится на бок и съеживается, борясь с накатывающей дурнотой, и шрам пульсирует тягостной, изматывающей болью. Целый год он не видел по ночам ничего подобного, кроме, разве что, обыкновенных кошмаров, и вот – пожалуйста.
Это что же получается, Малфой теперь оборотень? Беглый бешеный хорек... Гарри стало бы смешно, если бы все не было так плохо. Впрочем, теперь-то у него хватает ума понять: то, что он видел, ему показали. И ясно зачем: спровоцировать, выманить отсюда, заставить нарушить данное Дамблдору обещание. Заставить опять сделать глупость.
Подавив приступ тошноты, он кое-как садится, потом сползает с кровати и ковыляет к столу: надо написать Рону и Гермионе. Гоняться за Малфоем не имеет смысла, но стоит быть настороже: кто знает, что этот придурок может выкинуть? Торопливо разыскивая пергамент и перо, Гарри старается не думать, почему последние минуты видения – когда корчился на полу ублюдок Снейп – не вызвали у него никакой радости.
23 июня, понедельник, 09.45 – Северус Снейп
До ее прихода он успевает добраться до своей комнаты, принять обезболивающее и переодеться. И подумать, что все более или менее обошлось – если, конечно, Люпин ему поверит и не сдаст Драко Министерству. Больше того, он даже успевает вскипятить воды на спиртовке и заварить себе чаю – прежде чем к нему заявляется Белла.
– Я тебе не доверяю, Снейп! – сообщает она с порога. Северус никогда не мог понять, как при такой прямолинейности Беллатрикс оказалась в Слизерине. Порой кажется, что она сознательно эпатирует окружающих, бравируя всем, что в приличном обществе принято скрывать или хотя бы замалчивать. – Ты всегда был себе на уме... и всегда преследовал собственные цели. Я уж не говорю про твои... – она кривится, – извращения. Не думай, что я ничего не замечаю. И если я узнаю, что Драко сбежал из-за тебя... – сощурившись и склонив голову набок, она грозит ему согнутым пальцем, делаясь похожей на старуху, – я сделаю все, чтобы ты умер медленно. Очень медленно.
Она разворачивается и выходит, хлопнув дверью. Северус пожимает плечами, опускается на колченогий стул и принимается пить невесть когда успевший остыть чай – мерзкую чуть теплую сладкую бурду. В доме холодно, но подогревать ее попросту лень.
23 июня, понедельник, 11.30 – Драко Малфой
Просыпается он, разбуженный совсем даже не Люпином, а доносящимися из коридора громкими голосами, и не к ланчу, а значительно раньше.
– ... где он? – интересуется какая-то незнакомая женщина.
– Спит еще. Он утром попросту с ног валился, – а это Люпин.
– Нечего с ним миндальничать! Будите, и дело с концом! – требует Хмури. Драко пробирает дрожь: хоть он и узнал от отца, что в хорька его превращал Крауч-младший, все равно этот хриплый голос вызывает приступ страха и ненависти.
– Аластор... – Люпин даже не пытается скрывать недовольства. Странно. А ему-то какое дело?
– Да сколько можно цацкаться с этими слизеринцами? – судя по голосу, Хмури брызжет слюной от ярости. – Альбус тоже все норовил взять кого-нибудь под крыло! Видишь, к чему это привело?
За дверью повисает гробовая тишина, и Драко покрывается холодным потом.
– Если бы со слизеринцами цацкались, как ты выражаешься, чуть-чуть больше, – ледяные интонации Люпина пугают куда больше, чем праведное негодование Хмури, – у нас было бы куда меньше проблем. И куда меньше Упивающихся Смертью!
Дверь резко открывается, но Драко продолжает неподвижно лежать с закрытыми глазами, не желая выдавать себя. Он чувствует, как кто-то подходит к постели, и на лицо ему падает тень.
– Драко, вставай, – говорит Люпин настойчиво, но не угрожающе. – Вставай, я знаю, что ты не спишь.
Он открывает глаза и медленно садится, спуская ноги с кровати. Люпин стоит совсем рядом; у распахнутой двери замерли Хмури и какой-то темнокожий мужчина в мантии аврора; за их спинами в коридоре виднеется кто-то еще.
– Пошевеливайся! – рявкает Хмури.
Драко молча встает и идет к двери, стараясь не дрожать; Люпин опережает его на шаг, двигаясь так, чтобы все время быть между ним и аврорами, и от этого становится чуточку легче. Теперь Драко видит, кто именно ждет их в коридоре: Макгонагалл, усталая и постаревшая, и какая-то молодая женщина с невыносимыми фиолетовыми волосами.
– Идите в кухню, – тихо, но твердо говорит Люпин. – Тонкс, поставь чайник, пожалуйста.
Хмури презрительно фыркает, но больше не спорит. Когда все они спускаются в кухню и рассаживаются вокруг стола (Люпин выбирает стул слева от него, по правую руку усадив по-прежнему молчащую Макгонагалл), темнокожий аврор извлекает из-за пазухи маленькую пузатую склянку с прозрачной жидкостью. Фиолетововолосая женщина извлекает из внутреннего кармана мантии пергамент и вечное перо.
– Мистер Малфой, – официальным тоном говорит аврор, – вы согласны дать показания...
– Да что его спрашивать... – бурчит Хмури, и Люпин издает глухое рычание.
– Аластор, достаточно! – Макгонагалл неожиданно хлопает ладонью по столу. – Прекрати донимать его! – она поворачивается к потрясенному Драко: – Мистер Малфой, я нахожусь здесь официально, как директор Хогвартса, а мистер Кингсли и мисс Тонкс, – она кивком указывает на аврора и молодую женщину, – как представители Министерства. Мы не можем ничего гарантировать, но лично я сделаю все, чтобы вас не преследовали несправедливо.
Драко сглатывает, пытаясь избавиться от невесть откуда взявшегося комка в горле.
– Этого больше чем достаточно, – хрипло говорит он. – Я согласен дать показания под сывороткой правды.
23 июня, понедельник, 15.10 – Ремус Люпин
После допроса, уложив измученного мальчишку обратно в постель и влив в него флакон Сна-без-Снов, Ремус, измотанный, будто допрашивали его самого, возвращается на кухню. Мрачный Хмури развалившись сидит на стуле и словно сверлит волшебным глазом стену напротив; Тонкс нервными движениями перекладывает исписанные листы на столе, будто стараясь сложить их в стопку поровнее; Кингсли нервно ходит из угла в угол; Макгонагалл замерла у камина, скрестив руки на груди.
– Мы сделали то, что должны были сделать, – медленно произносит она, услышав шаги Ремуса, но не поднимая головы. – Но отчего-то я себя чувствую так, будто мы его предали. Он всего-навсего ребенок...
– Нет, Минерва, – Ремус качает головой. – Он уже не ребенок. И не может позволить себе им быть; если он не возьмется за ум, никому его не спасти. Особенно теперь, когда он оборотень. Мы должны помочь ему, а не баловать.
Тонкс внезапно поднимает голову.
– Ты прав, Рем. Люциус избаловал его, и к чему это привело? – Она грустно улыбается. – Как ты думаешь, сказать ему, что я его сестра?
– Попробуй, – пожимает плечами Ремус. Он устал, и, при всей симпатии к мальчишке, его куда больше волнует совсем другой человек. – Что вы думаете насчет... Северуса?
– Я ему не верю, – резко бросает Хмури. – Он опасен.
– Мы не можем позволить себе промашки, – кивает Кингсли, стараясь не глядеть на Ремуса. – Лучше подозревать невиновного.
У Ремуса екает сердце, словно в детстве, когда раскачаешься на качелях чересчур сильно, и он поворачивается к Макгонагалл. Та очень задумчиво смотрит на него.
– Один раз мы уже обрекли хорошего человека на тюрьму и проклятие, потому что его вина была слишком очевидна, – медленно говорит она, словно взвешивая каждое слово. – Я больше не хочу такой ошибки. Альбус доверял ему. Для меня этого достаточно.
Все четверо переводят взгляд на Тонкс: их пятеро; и решение, которое волею судеб предстоит принимать им, целиком и полностью зависит от нее. Ремус не сводит с нее глаз, и Мерлин знает, что она увидела в его лице, но он вдруг с удивительной ясностью понимает, что именно это что-то заставило ее сделать выбор.
– Ремус верит ему. А я верю Ремусу, – твердо говорит она, расправляя плечи. – И потом, никто же не предлагает поверять Снейпу все наши секреты! Нужно просто... помочь ему остаться в живых.
23 июня, понедельник, 15.30 – Петуния Дурсль
Петуния Дурсль всегда почитала себя женщиной благоразумной, трезво мыслящей и вообще во всех отношениях правильной. Поэтому когда нынче утром ее м-м-м... альтернативно одаренный племянник в очередной раз отказался не только готовить завтрак, но и выходить из комнаты, она просто пожала плечами и взвалила домашние хлопоты на себя. Что бы ни случилось, ее мужчины не должны испытывать никаких неудобств. Уж с чем, с чем, а со своими обязанностями идеальной жены и матери она всегда справляется.
Ее дорогой Дадли уехал к друзьям на неделю, так что впереди у них с Верноном приятные тихие будние вечера и спокойные выходные; когда дети вырастают, родителям так приятно побыть наконец друг с другом... Дующийся у себя в комнате Поттер, разумеется, не в счет.
Петуния как раз собирается встать и налить себе еще кофе, когда от дверей доносится звонок – нетерпеливый и тревожный. Она хмурится: соседка всегда непременно предупреждает ее по телефону, прежде чем зайти; у Вернона ключи, да и рано еще, а больше они никого не ждут.
«К Поттеру, – досадливо думает она, нарочито неспешно выходя в прихожую: пусть знают, что таким здесь не рады. – С другой стороны, – надеется она, – вдруг его все-таки заберут раньше времени?»
На крыльце обнаруживается нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу мужчина – начинающий седеть рыжеватый шатен в потрепанном, но аккуратном костюме. Его лицо чем-то смутно знакомо, и спустя мгновение Петуния вспоминает, где видела неожиданного посетителя: на школьных фотографиях Лили.
– Чем могу помочь, мистер?.. – холодно интересуется она.
– Ремус Люпин, – с легким поклоном представляется гость. – Простите, что беспокою вас, миссис Дурсль, но мне крайне необходимо срочно поговорить с Гарри.
Его манеры производят должное впечатление, и Петуния впускает его в дом без лишних разговоров. Не хватало еще, чтобы соседи заметили этого малого да начали задавать неудобные вопросы или, что еще хуже, насплетничали Вернону.
– Мальчишка у себя наверху, – сурово сообщает она. В конце концов, этому Люпину совсем незачем знать, что он первый маг, заговоривший с ней вежливо и безо всякой снисходительности. – Отказался с утра выходить, Бог ведает почему.
– Он не болен? – тревожится гость.
– Сказал, что нет, – сухо отвечает она, провожая его к лестнице. – Сюда, пожалуйста.
– Благодарю вас, миссис Дурсль, – говорит Люпин. – И спасибо за терпение. Не волнуйтесь, я не стану задерживаться надолго. Думаю, разговор займет не более часа. Не стоит попусту беспокоить вашего мужа, верно? Я уйду прежде, чем он вернется с работы.
– Уж будьте любезны, – кивает Петуния и удаляется в кухню – сварить себе свежий кофе. С незваным гостем она делиться не собирается: всему есть предел.
23 июня, понедельник, 15.55 – Гарри Поттер
Гарри лежит на кровати, заложив руки за голову и мрачно разглядывая сеть трещинок на потолке; прошлогодний учебник по ЗОТИ, заброшенный почти час назад, покоится у него на животе обложкой вверх. Настроение у него прескверное: беглый Малфой, Снейп, хоркруксы, Волдеморт и таинственный Р.А.Б. никак не выходят из головы, перемешиваясь самым причудливым образом. Неожиданный стук в дверь прерывает его путаные размышления.
– Гарри, открой! – доносится из коридора голос Люпина. – Это Ремус.
Забыв обо всем, Гарри немедленно вскакивает (злосчастный учебник плюхается на пол), бросается к двери и поспешно отодвигает щеколду.
– Здрасте, профессор! – он радостно распахивает дверь.
– Я уже давно не профессор, Гарри, – устало улыбается Люпин. Улыбка исчезает с его лица, стоит ему бегло оглядеть и оценить комнату. – Зови меня просто Ремусом, хорошо?
– Спасибо, про... Ремус. Я постараюсь. Почему вы... ты пришел? Хорошие новости? – с надеждой спрашивает Гарри.
Люпин кивает, потом снова настороженно оглядывает комнату, запирает дверь и подходит к кровати.
– Можно, я сяду? – интересуется он вполголоса.
Гарри, смутившись, торопливо застилает смятую постель стареньким покрывалом, которое валялось скомканным в ногах, наполовину свисая на пол.
– Садите... садись, пожалуйста.
Ремус усаживается в ногах и хлопает по постели рядом с собой. Гарри поспешно устраивается бок о бок с гостем.
– Дело в том, Гарри, что я сегодня получил неожиданные и очень радостные вести. Радостные для нас всех, но для меня лично – в особенности.
– Что, Тонкс согласилась выйти за тебя замуж? – выпаливает Гарри и немедленно краснеет.
– Что? – изумляется Ремус. – Нет, нет, конечно нет.
– Почему конечно? – Гарри недоуменно хмурится.
– Ох, Гарри, вот это уж точно не имеет никакого значения, а у нас мало времени. Сегодня утром я получил два чрезвычайно важных письма, для себя и для тебя. Но прежде чем отдать тебе твое, я хочу рассказать кое-что, что поможет тебе пове... понять все правильно.
– Я слушаю, – настораживается Гарри.
– Прежде всего, ты должен знать, что с этими письмами ко мне пришел Драко Малфой.
– Что?!
– Он просил помощи. Я не мог ему отказать.
– Но почему он... Ах да, конечно! – Гарри вспоминает утреннее видение, и один из кусочков головоломки встает на свое законное место. – К кому же еще он мог пойти... Хорек умнее, чем я думал.
– Что? – приходит очередь Ремуса удивляться.
Спохватившись, Гарри сбивчиво пересказывает то, что видел. При упоминании Снейпа и Круциатуса Люпин мрачнеет как туча.
– Я так хотел его ненавидеть, – не сдержавшись, жалуется Гарри, – но у меня не выходит. Иногда я думаю, что должен отомстить за Дамблдора. А иногда мне просто... противно.
– Гарри, – Ремус неожиданно резко выпрямляется, – я должен тебе сказать, что у меня есть свои причины доверять Северусу Снейпу.
– Есть? – Гарри в шоке вскакивает. – Не были, а есть?
– Да, Гарри. Были, есть и будут. И они достаточны для того, чтобы ему верил и ты, – в тоне Люпина звучит непривычная для того твердость.
– Ну уж нет! – снова вскидывается Гарри. Мало ему было уклончивых заверений Дамблдора, так теперь еще Ремус! Нет, он никому не позволит морочить себе голову всяческими увертками!
– Но Гарри...
– Нет, Ремус! – от волнения Гарри забывает всякую неловкость, обычно почему-то присутствующую в его разговорах с Люпином. – Дамблдор мне тоже все время говорил, что верит Снейпу, – и посмотри, что из этого вышло! Нет, я отказываюсь доверять слепо! Я имею право знать всё!
– Хорошо. – Ремус тоже поднимается и смотрит на него в упор. Вся его поза выражает сумрачную решимость. – Если ты считаешь, что имеешь право знать всё, я тебе скажу. Прежде всего, Северус мой любовник.
– Ч-что? – У Гарри подкашиваются ноги, и он тяжело опускается на стул. Ремус остается стоять, уперев руки в бока и глядя на него сверху вниз.
– Ты же хотел знать всё? Так вот, Северус мой любовник, уже больше года. Смею полагать, я знаю его лучше, чем кто бы то ни было, в том числе и покойный профессор Дамблдор. Не буду скрывать: после всего, что случилось в Хогвартсе в конце года, я был в смятении, не зная, что и думать. Но, слава Мерлину, все объяснилось.
– Он твой... любовник, – тупо повторяет Гарри, глядя в пространство перед собой. – Но он же... он же мужчина! Ты что, педик? – Спохватившись, он перепуганно и умоляюще смотрит на собеседника: – Прости, я не хотел!
– Ты не обязан одобрять мои сексуальные предпочтения, – суховато говорит Люпин, и Гарри со стыдом понимает, что действительно обидел его.
– Я не сержусь, – смягчается Ремус, от чего у Гарри сразу становится легче на сердце. – Но это и в самом деле не так уж важно. А важно то, что благодаря письму от Северуса я теперь знаю, – он понижает голос, – о хоркруксах.
– Снейп написал тебе о них?! – Гарри в шоке вскидывает голову. – Но почему?
– Он хочет, чтобы я помог тебе. Северус считает безумием поручать такое дело детям, пусть даже таким умным и талантливым.
Гарри фыркает. Уж в чем он уверен, так это в том, что ни умными, ни талантливыми Снейп их не считает.
– Можно подумать, он обо мне действительно беспокоится, – кривится он.
– Он и беспокоится, просто для этого ему совсем не обязательно хорошо к тебе относиться, – усмехается Ремус. – И он очень хочет, чтобы ты уничтожил Волдеморта.
– Угу, – невпопад отвечает Гарри, вдруг сообразивший, почему его терзали такие сомнения насчет Снейпа. – Он всегда защищал меня, даже в ту, последнюю ночь. Он легко мог меня убить или доставить к Волдеморту! Но он только... – Гарри осекается, потрясенный собственным открытием. – Господи, да он еще пытался меня учить безмолвной магии! – в волнении он запускает пальцы в волосы, теребя растрепанную шевелюру.
– Да, он такой, – соглашается Ремус, и в его глазах наконец-то снова появляется улыбка. – Теперь ты ему веришь?
– Да, – медленно произносит Гарри, словно исследуя это новое непонятное ощущение: верить Снейпу. – Да, пожалуй. Хотя он все равно злобная сволочь. – Люпин хмурится, но Гарри не дает ему заговорить: – Не будем спорить. У тебя есть право любить кого хочешь, а у меня – ссориться с кем хочу. Он меня охранял, это правда, но никогда, ни разу не сделал ничего такого, за что мог бы мне нравиться. Чтобы вместе воевать, мне не обязательно с ним мириться.
– Сириус тоже так думал, – тихо и глухо говорит Ремус. – Да и сам Северус тоже. Посмотри, к чему это привело.
Напоминание о Сириусе приносит глухую боль, но уже не такую сильную, как раньше.
– Ладно, – неохотно соглашается Гарри, – я попробую. Но если он опять начнет язвить, я за себя не отвечаю. Письмо мне, которое ты упомянул, от него?
– Да, – Ремус извлекает из-за пазухи конверт, – держи.
Пока Гарри читает один за другим три листа, убористо исписанных ненавистным неровным почерком, Ремус в нетерпении расхаживает по небольшой комнате туда-сюда. Раз или два только его присутствие мешает Гарри громко выразить свое негодование.
– Ну что? – нетерпеливо спрашивает Ремус, едва Гарри откладывает в сторону последний лист.
– Если отбросить красочные сомнения в наличии у меня ума, способностей и здравого смысла, то остается не так уж много, – Гарри не отказывает себе в удовольствии съязвить, – но это ничего, я привык. Главное – он пишет, что подозревает, где настоящий медальон и чаша.
– Настоящий? – Ремус хмурится.
– Неважно... – В горле встает тугой противный ком: уж чего сейчас не хочется, так это вспоминать и пересказывать весь ужас той ночи. Но насколько же легче теперь, когда можно доверить свои соображения взрослому человеку! Справившись с собой, Гарри продолжает: – Важно, что Снейп, похоже, знает, где найти их!
– Гарри, ты не можешь сейчас броситься на поиски!
– Да, я знаю, – морщится Гарри. – Я подожду. Но нам обязательно нужно поговорить подробнее, и срочно. – Внезапно его осеняет: – Ты не сказал – а что будет с Малфоем?
– Он согласился выпить сыворотку правды, – с мягким увещеванием отвечает Ремус. – Драко до полусмерти боится полнолуния и мечтает отомстить Волдеморту. Он искренне готов нам помочь. Кстати, Северус прислал ему свои записки про Волчьебойное зелье.
– Смотри, чтобы вы там оба не перетравились, – полушутя предупреждает Гарри. – Но я имел в виду другое. Снейп пишет, что недавно видел на Нарциссе Малфой золотой медальон, очень похожий на то, что мы ищем. Может быть, мы сумеем воспользоваться ситуацией?
– Ты хочешь сделать Драко заложником? – нахмурившись, уточняет Ремус.
– Если он действительно хочет нам помочь, пусть убедит свою мать отдать нам медальон, – резко отвечает Гарри. – Кроме того, – он в волнении прикусывает нижнюю губу чуть не до крови, – заложницей может стать сама Нарцисса. Как ты думаешь, что сделает Волдеморт, как только узнает, что Драко сбежал к нам?
– Нам надо торопиться, – кивает Ремус. – Как он выглядит, этот медальон?
Внимательно выслушав подробное, пусть и слегка сбивчивое описание, он спешит к двери.
– Я сообщу, когда будут новости. А ты пока будь осторожен, хорошо?
– Обязательно! – искренне обещает Гарри. – И ты тоже... Давай я тебя провожу.
– Давай, – соглашается Ремус. Спускаясь по лестнице, он неожиданно добавляет: – И помоги своей тете – она наверняка скоро начнет готовить обед. По-моему, она тобой не очень довольна.
Гарри морщится, но кивает. С утра он почти нагрубил ей – и если вовремя не извиниться, добром это не кончится.
– Передай Малфою привет, – просит он, поддаваясь внезапному приступу озорства. – Скажи, что мне не терпится с ним пообщаться. Если захочет, пусть мне напишет.
В глазах Ремуса появляются веселые искорки, напоминающие о том, что он все-таки один из Мародеров.
– Обязательно передам, – подмигивает он. – А ты передай мой поклон тете Петунии. Счастливо, Гарри!
– Счастливо, Ремус!
Заперев дверь, Гарри собирается с духом и отправляется в кухню, где уже тетка, судя по звяканью посуды, уже взялась за готовку.
– Тетя Петуния, Ремус ушел. Давайте я вам чем-нибудь помогу?
23 июня, понедельник, 16.55 – Петуния Дурсль
Когда после ухода вежливого посетителя ее племянник добровольно заявляется в кухню с предложением помочь, Петуния, невольно подслушавшая их прощание, испытывает смутные угрызения совести. И впервые в жизни задумывается, как могла бы сложиться ее жизнь, если бы она с самого начала отнеслась к мальчику по-человечески. Но теперь, конечно, ничего уже не исправить. Ну или почти ничего...
– Спасибо, Гарри, помощь мне бы не помешала, – неловко и суховато говорит она. – Помой овощи и порежь их для салата, пока я делаю соус. Обедать будем втроем, раз Дадли не дома. И не скупись, думаю, мы все голодные.
Приятное изумление на лице мальчика почему-то доставляет ей удовольствие.
23 июня, понедельник, 18.15 – Драко Малфой
Его снова будят – нетерпеливая рука осторожно трясет его за здоровое плечо; голова гудит и ноет: действие сонного зелья еще не закончилось.
– Что т'кое? – он не без труда садится, протирает глаза и видит примостившегося на краешке постели Люпина. – Что сл'чилось?
– Извини, что не дал тебе выспаться, но дело срочное, – тот сует ему под нос чашку с чаем, бутерброд и шоколадку. – Ешь и слушай. Я говорил с Гарри.
Драко едва не давится только что откушенным куском хлеба с сыром.
– И что, – он кашляет, – сказал Поттер?
– Нам нужно найти твою мать раньше, чем до нее доберется Волдеморт, – мрачно произносит его новоявленный опекун. – Ты знаешь, как это сделать?
Драко давится второй раз, да так, что от кашля выступают слезы и Люпину приходится хлопать его по спине.
– Да, я знаю, где она, – удается выдавить наконец. – Только тетя Белла тоже знает.
– Я так и думал, – кивает Люпин. – Надо поторапливаться.
Драко колеблется несколько мгновений, потом все же, набравшись смелости, спрашивает:
– Зачем она вам?
Люпин криво улыбается одной половиной рта – так по-снейповски, что аж мурашки бегут по спине. У Драко мелькает мысль, что между этими двумя что-то происходит – и, пожалуй, он не хочет знать, что именно.
– У нее есть одна вещь, которую очень хочет заполучить Волдеморт, – между тем сообщает бывший профессор. – Кроме того, у меня есть все основания полагать, что он очень хочет заполучить тебя. Мы же не хотим позволить ему убить двух зайцев одним камнем?
В ответ только и остается, что мотать головой.
– Вот и я так подумал. А, чуть не забыл... – Люпин неожиданно лезет за пазуху, достает оттуда его палочку и без лишних объяснений сует ее Драко в руки. – Мы ждем тебя внизу, в кухне. Собирайся, у тебя пять минут.
Не дав Драко времени опомниться, он поднимается и уходит.
23 июня, понедельник, 18.30 – Нарцисса Малфой
По черным от времени доскам кухонного стола ползает муха – большая и жирная. Добравшись до чашки с недопитым чаем, муха медленно взбирается по ней на краешек и, усевшись на потертой золоченой каемочке, принимается чистить лапки. Нарциссу передергивает, но сгонять мерзкое насекомое попросту нет сил; все опротивело, и хочется только, чтобы побыстрее кончилась эта война, и нервотрепка, и бегство. Мерлин милостивый, как же все было хорошо, пока не было Темного Лорда! Скажи ей кто-нибудь лет пять назад, что все так кончится – Люциус в тюрьме, Драко и Северус в бегах, она сама в каком-то убогом домишке, куда лет пятьдесят не ступала нога человека... посмеялась бы, не поверила. Ей хочется плакать... или убить кого-нибудь, и она даже знает, кого именно.
Тук. Тук-тук-тук. Тук-тук.
Нарцисса в волнении вскакивает. О том, что она здесь, знают только два человека: Драко и Белла. Визиты сестры в последнее время не сулили ничего хорошего, а сыну запрещено ее навещать.
Тук. Тук-тук-тук...
– Мам, открой. Это я.
Боги, неужели мальчик ослушался и сбежал?
– Мам, скорее!
Распахнув дверь, она вздрагивает, едва сдержав вскрик: на покосившемся крылечке ее сын не один, с ним высокий темнокожий незнакомец в мантии аврора и этот оборотень, Люпин. Странное дело: Драко бледен и выглядит нездоровым, но непохоже, чтобы его привели сюда силой.
Растерявшись, она отступает в сторону, пропуская неожиданных гостей в узкую полутемную прихожую. Аврор бесцеремонно проходит дальше в кухню, оглядываясь по сторонам.
– Мам, все хорошо, – шепчет Драко, обнимая ее. Как же он вырос, ее мальчик – он теперь без труда может упереться подбородком ей в макушку, совсем как Люциус... – Только у нас мало времени. Просто выслушай Люпина и сделай, как он говорит. Пожалуйста.
Драко отстраняется, и Нарцисса растерянно переводит взгляд на оборотня: тот терпеливо ждет, пока ему предоставят возможность говорить.
– В чем дело, мистер... Люпин?
– Если коротко – вам грозит опасность, миссис Малфой. Невзирая на некоторые былые... разногласия, – тон Люпина становится почти ледяным, и Нарцисса запоздало вспоминает, что покойный кузен Сириус дружил в школе не только с родителями мальчишки Поттера, – мы готовы предоставить вам убежище, в обмен на одну ценную вещь.
– Какая опасность? – спрашивает она, нахмурившись. Совершенно очевидно, что речь не о министерстве. Однако, хотя Темный Лорд сейчас ими мало доволен, не станет же он...
Вместо ответа Люпин смотрит на ее сына, и тот отвечает таким же странным многозначительным взглядом, потом кивает и опять поворачивается к ней.
– Мам, я... я сбежал. Я больше не могу. Я туда не вернусь.
Несколько бесконечных мгновений она просто глядит на него, не понимая.
– Ты... ты сбежал? Ты сменил сторону? Ты, – она сглатывает, – ты с ними?
Драко неожиданно краснеет и опять косится на Люпина, потом, задрав подбородок – упрямо, как в детстве, – произносит:
– Да. Я с ними.
У нее подкашиваются ноги – трудно сказать, от облегчения или от страха, и она обессиленно прислоняется к стене. Драко тут же оказывается рядом, и Нарцисса благодарно опирается на его руку.
– Что за вещь вам нужна? – как можно спокойнее спрашивает она.
– Золотой медальон с буквами С.С. Очень древний. Думаю, вы знаете, о чем я. Было бы заодно неплохо узнать, как он попал к вам в руки.
С каждой минутой все хуже и хуже.
– Этот? – дрожащими пальцами она снимает с шеи тяжелый медальон на цепочке. Получив его от полубезумного Кричера, Люциус отдал вещицу жене и велел хранить как зеницу ока. С тех пор она его не снимала. Темный Лорд заметил однажды на ней это украшение и подробно расспросил ее, как медальон к ней попал, а выслушав, странно рассмеялся, велел слушаться мужа и отослал прочь.
Люпин спокойно взял медальон у нее из рук, внимательно осмотрел и убрал во внутренний карман мантии.
– Да, это он. Отлично. Есть что-нибудь, что вы хотите с собой забрать? Личные вещи?
Нарцисса кивнула, стараясь взять себя в руки.
– Да, пожалуйста. У меня есть четверть часа?
– Разумеется, хотя лучше поторопиться. Не хотелось бы, чтобы нас здесь застал... кто-нибудь еще.
Ровно через семнадцать минут они аппарируют прочь, оставив дом пустым, холодным и окончательно покинутым.
23 июня, понедельник, 19.20 – Северус Снейп
Котел с основой для заживляющей мази тихо побулькивает, дожидаясь очередного ингредиента, но мысли Северуса занимает совсем не готовящееся зелье: руки все делают сами, и отвлечься не выходит. Беспокойство ест его живьем: где Драко? Добрался ли до площади Гриммо? Поверят ли там мальчишке? И не сделает ли Рем... да проклятье, Люпин же! – не сделает ли тот какой-нибудь неизмеримой глупости... как обычно? Не в силах перестать думать, Северус злится, что незаметно позволил себе привязаться, впустить в свою жизнь другое человеческое существо и начать от него зависеть. Ведь когда на твои решения влияет кто-то еще – это зависимость? Как такое могло случиться?
Убавив огонь под котлом, Северус принимается медленно мешать зеленовато-белесое варево – три раза по часовой, пять против, семь по, девять против и снова три по часовой – и вспоминает тот вечер, когда он опять добровольно сунулся в волчье логово.
[align:center]~ * ~ * ~ * ~[/align] Северус проскользнул в прихожую особняка Блэков бесшумно, точно тень: у него болела голова, и истеричные вопли Сириусовой мамаши оказались бы совершенно некстати. Однако, спустившись на несколько ступенек по ведущей в кухню лестнице, он понял, что мечте выпить чашку кофе в тишине и покое сбыться не суждено: снизу доносились голоса. Северус остановился на полдороге и прислушался.
– Тонкс, я устал повторять, что из этого не выйдет ничего хорошего, – устало говорил Люпин.
– Я не понимаю, Рем! – горячо отвечала молодая женщина. – Чего ты боишься? Мне все равно, что ты оборотень, что ты беден, что ты старше меня...
«Браво, Нимфадора, – мысленно хмыкнул Северус, прислоняясь к стене. – Лучший способ расположить к себе мужчину – это перечислить все его недостатки и заявить, что тебе на них плевать».
– Я тебя люблю! – завершила Тонкс свою тираду. Потом в ее голосе появились умоляющие нотки: – Неужели ты мне не веришь?
– Я тебе верю. Ты замечательная девушка, – Люпин говорил все громче, как будто не в силах справиться с досадой. – Ты мне даже нравишься. Но поверь мне, у нас совершенно точно ничего не получится.
– Но почему?! – возопила Тонкс.
– Да потому, – отвечал оборотень уже в явном раздражении, – что я гей.
– Что?!
– Я гей! – в сердцах воскликнул Люпин. – Гомосексуалист! Я педераст, черт подери, Нимфадора, понимаешь ты или нет? Я предпочитаю мужчин!
В кухне повисла пауза. Северус, затаив дыхание и не помня себя от любопытства, ждал продолжения.
– И это все? – с облегчением выдохнула Тонкс. – Рем, ты же знаешь, я могу принять любой вид... если ты хочешь... мы можем хотя бы попробовать...
– Нет, не все! – окончательно вышедший из себя Люпин сорвался на крик. – И не хочу! И вообще не собираюсь с тобой ничего пробовать, потому что мечтаю трахнуть Северуса Снейпа! У тебя есть еще вопросы?!
Судя по воцарившейся за дверью кухне мертвой тишине, у несчастной девушки вопросов не было. Зато они в изобилии появились у Северуса, который внезапно очень ясно осознал, почему ему в детстве мама говорила, что подслушивать нехорошо.
Мгновение спустя из кухни вылетела заливающаяся слезами Тонкс, чуть не налетела на зельевара, сдавленно всхлипнув: «Снейп?» – и, давясь рыданиями, исчезла в прихожей. Хлопнула дверь. Разбуженная миссис Блэк принялась истошно вопить.
Северус вздохнул и потер виски: мигрень разыгралась с новой силой. Какая-то часть его хотела развернуться и бежать из этого дома, пока не поздно, и забыть обо всем, что он только что слышал. Однако в жизни Северуса Снейпа было не так уж много вещей, которыми он гордился. В частности, он никогда и ни от чего не бегал. А еще он смертельно хотел кофе. Поэтому после секундного колебания он выпрямился и быстрым уверенным шагом вошел в кухню.
Люпин сидел за столом, опираясь локтями и обхватив руками голову. Глаз он не поднял, и Северус не сомневался, что гриффиндорец, всегда любивший прятать голову в песок, из последних сил лелеет глупую надежду, что он ничего не слышал. Его разбирало любопытство, но поскольку он никогда не заговаривал с оборотнем первым... по крайней мере, в трезвом виде... иными словами, выдавать себя было нельзя, так что он с подчеркнутым безразличием прошел мимо Люпина к шкафчику с припасами и занялся приготовлением кофе.
– Здравствуй, Северус, – глухо сказал Люпин минуты через три.
– М-м, – отозвался он, шаря по полкам. – Куда подевалась эта проклятая бутылка? Люпин, ты не знаешь, где коньяк?
– Зачем он тебе? – Люпин наконец поднял голову и посмотрел на него. – Собираешься напиться? – слабая попытка сарказма не могла скрыть неуверенности в его голосе.
В другое время Северус, пожалуй, счел бы это намеком на свою давешнюю промашку и непременно сказал бы что-нибудь ядовитое в ответ. Однако тогда он решил, что не стоит ради мелочного удовольствия от подобной склоки терять возможность разговорить оборотня.
– Голова болит, – коротко и честно ответил он. – Кофе с коньяком – единственное, что способно сделать меня человеком в данном случае.
Люпин, явно обескураженный такой непривычной откровенностью, растерянно кивнул и махнул рукой в сторону серванта.
– Молли убрала туда все спиртное и заперла, – сообщил он. – После того как поймала Рона с бутылкой виски.
– Разумная мера, – кивнул Северус. – Только набравшихся детишек нам и не хватало. Как он открывается?
– Приложи руку к замку и скажи: «Остролист».
Северус извлек бутылку из серванта, налил в чашку крепкого черного кофе две ложечки коньяка, убрал спиртное на место и только после этого сел за стол, собираясь насладиться не только кофе, но и предстоящим разговором. Сделав первый глоток, он мечтательно прикрыл глаза, буквально чувствуя, как отступает мигрень. Возможно, по большей части это был результат самовнушения, ну и пусть. В жизни не так много удовольствий, чтобы отказывать себе в подобной мелочи.
Он пил кофе, ожидая, пока Люпин заговорит, но тот упрямо молчал. Наконец Северусу надоело ждать. Допив последнюю каплю, он аккуратно поставил чашку на блюдце и, глядя гриффиндорцу прямо в глаза, спросил:
– Это правда?
Сдержать усмешку при виде стремительно краснеющей физиономии оборотня стоило большого труда.
– Что... правда? – пробормотал Люпин, опуская взгляд. Его уши, плохо скрытые прядями каштановых волос, пламенели не хуже углей в камине.
– Что ты – как ты там выразился? – мечтаешь меня трахнуть, – спокойно произнес Северус, мысленно поздравив себя с тем, насколько ровно прозвучал его голос. Он бы и под страхом Авады Кедавры не признался, что вся ситуация его странным образом возбуждала; никогда прежде ему не приходилось быть объектом подобного внимания – не удивительно, если учесть его внешность и характер, а также то, сколь мало он ценил человеческое общество как таковое. Когда речь шла об удовлетворении сексуальных потребностей, он обычно либо платил за соответствующие услуги, либо и вовсе обходился своими силами – особенно в последнее время, когда обязанностей у него было куда больше, чем времени в сутках. Кроме того, влечение к собственному полу не находило одобрения ни среди консервативно мыслящих сторонников Темного Лорда, ни тем более среди преподавателей частной школы – дескать, сомнительный пример детям и все такое прочее. Неожиданно возникшая возможность насладиться чужими чувствами и вниманием... искушение было слишком велико. Люпин был недурен собой и неглуп – короче говоря, едва услышав его невероятное признание, Северус был намерен им воспользоваться. Если, конечно, оборотень не ляпнул это только для того, чтобы отвязаться от надоедливой поклонницы.
Зверь мчится по пустынным переулкам спящего городка, укрываясь под кустами и заборами, стараясь не обращать внимания на горящий болью раненый бок и глубокий порез на лбу, над левым глазом. Густая шерсть слипается от крови, но это и к лучшему. Если повезет уйти от погони, он займется ранами – потом. Если повезет.
Он хмыкает про себя: повезти ему сегодня уже повезло – даже дважды. Уж очень вовремя встряла Белла и отвлекся Лорд. И хорош был бы он, если бы его анимагической формой оказалась, скажем, змея. Или еще что-нибудь, столь же непрактичное. Ох, дорого бы он дал, чтобы оправдать вечно ходившие по школе слухи и оказаться нетопырем! Но на худой конец сойдет и волк.
Вот Рем посмеется... если, конечно, узнает.
О том, удастся ли превратиться назад в человека, Северус старается не думать. Экспериментальные зелья – не то, на что следует полагаться в подобной ситуации, но человеком он бы оттуда не ушел. Теперь дело за малым – добраться до Лондона живым.
24 июня, вторник, 03.14 – Ремус Люпин
Проворочавшись часа полтора с боку на бок, он вздыхает и садится на постели, свешивает ноги и нашаривает тапочки. Морщится, задев босой ногой холодные половицы. Натянув поверх пижамы халат и подпоясавшись – и почему в этом проклятом доме всегда холодно?! – Ремус медленно спускается вниз, в кухню.
И еще на лестнице, ведущей с первого этажа, понимает, что в кухне кто-то есть. Не одному ему, видно, не дают спать события минувшего дня. Стараясь ступать как можно тише, он осторожно подкрадывается к приоткрытой двери и прислушивается.
– ... Знаешь, это странно. Я всегда хотела иметь брата или сестренку... но мама говорила, что я одна с успехом заменяю целую квиддичную команду хулиганов.
Смешок в голосе Тонкс не вполне скрывает легкий оттенок разочарования.
– Отец говорил... говорит про меня то же самое, – мрачно отзывается Драко. – Не знаю, что он теперь скажет.
– Это все кровь Блэков! – Тонкс явно пытается поднять юноше настроение. – Мы все совершенно невыносимы! – прибавляет она, довольно похоже пародируя голос Северуса.
Но Драко не смеется.
– Не расстраивайся заранее, – вздыхает Тонкс. – Я мало что знаю про Люциуса...
«Кроме очевидного, – проносится в голове у Ремуса. – Он Упивающийся Смертью и помешан на чистоте крови».
– Брось, – резко обрывает ее Драко. – И слышать не хочу все это ваше гриффиндорское дерьмо про настоящую любовь, – его голос полон неизмеримым презрением. – Ему нужен наследник. А я не могу им быть. Точка.
В кухне повисает мучительная тишина. Ремус уже почти готов вмешаться, когда Тонкс негромко спрашивает:
– А ты хочешь?
– Не знаю, – после долгой паузы отвечает Драко.
Ремус тихо-тихо разворачивается и снова уходит наверх. До утра можно как-нибудь обойтись и без какао.
24 июня, вторник, 04.13 – Северус Снейп
Незадолго до рассвета он окончательно понимает, что на площадь Гриммо ему не попасть. Чем ближе к Большому Лондону, тем чаще будут населенные пункты и тем меньше в них зелени, а углубляться в леса он не решается – все-таки он не настоящий волк. Но самое опасное – автомобильные трассы.
«Никогда не думал, что магглы по ночам не спят и от них столько шума», – мрачно думает он, лежа под забором на северо-восточной окраине Хоршэма и тяжело дыша: саднит задетый проклятием бок и невыносимо болит левая ру... гм, левая передняя лапа, «украшенная» уродливой залысиной. Темный Лорд времени даром не теряет.
Нет, в таком состоянии ему до Лондона за ночь не добежать. Да и пытаться пересечь город в таком виде – равносильно самоубийству. Нужно где-то отлежаться и продолжить путь завтра. Действие зелья кончится в полдень, чуть позже. Если он благополучно превратится в человека, то попросту аппарирует. Если нет... придется искать другой выход.
Волк не без труда поднимается на сбитые от непривычного бега лапы, брезгливо отряхивается и, чуть прихрамывая, отправляется искать убежище – до утра.
24 июня, вторник, 09.18 – Гарри Поттер
Он просыпается с раскалывающейся головой и не сразу понимает, что разбудивший его стук – настоящий, а не из сна.
– Вставай, слышишь?! – сердится тетя Петуния за дверью. – И впусти свою дурацкую сову, пока не увидели соседи.
В самом деле – он забыл открыть окно, и Хедвиг, кое-как примостившись на карнизе снаружи, смотрит на него укоризненно.
– Простите, тетя Петуния! – отзывается он, бросаясь к окну и торопливо распахивая его. – Я нечаянно.
– И живо спускайся, – добавляет снаружи тетка. – У тебя десять минут, иначе останешься без завтрака.
– Хорошо, тетя Петуния!
Гарри забирает у недовольной совы письмо от Рона и Гермионы и замирает в растерянности, не зная, как поступить. С одной стороны, надо бы побыстрее написать Ремусу о случившемся ночью – такие дела не терпят отлагательств. С другой – Хедвиг все равно нужно поесть и передохнуть. Не гнать же усталую птицу в новый путь! Поколебавшись с полминуты, он ласково гладит сову по спине: «Завтракай, я тоже пойду!» и усаживает ее на кормушку. Потом хватает со стула джинсы, футболку – и бежит в ванную: осталось семь минут.
24 июня, вторник, 12.07 – Северус Снейп
Укрывшись под большим кустом бузины, он меланхолично лижет раненый бок и размышляет, что делать дальше. Как и следовало ожидать, назад в человека Северус так и не превратился. Еще бы – минувшей ночью он и без того исчерпал свой лимит удачи лет, наверное, на двадцать вперед.
Ясно, что в любом случае следует дождаться темноты – не бегать же по улицам в таком виде! Не хватало еще уйти от Темного Лорда только для того, чтобы получить пулю в бок от какого-нибудь перепуганного маггла. Или, не приведи Мерлин, оказаться в клетке в зоопарке. Нет, двигаться более или менее безопасно можно будет только с наступлением сумерек.
Но главное – решить, куда двигаться. В Лондон в таком виде ему путь заказан. В доме в тупике Прядильщиков отступника будут поджидать в первую очередь. Что остается?
В раздражении он тихо и глухо рычит. Что ж теперь – до конца дней своих гонять крыс в окрестностях городишек Суррея или Кента?!
Стоп. Суррей? Суррей?! А что если...
Нет, нет, это исключительная глупость. В самом лучшем случае Поттер поверил его письму – и не более того. Как мальчишка его узнает? А если не поверил – проклятье, Северус ведь даже не в курсе, передал ли Ремус его послание по назначению!
По крайней мере, теперь можно надеяться, что с Драко все в порядке. Нет сомнений, что догадка Беллы верна, и несносный Люциусов отпрыск в безопасности, вместе с матерью. Если, конечно, Ре... Люпин не сдал их министерству. Или его не заставили это сделать – тот же Хмури или, скажем, Шеклболт.
Впрочем, что толку гадать? Можно только принять решение – и следовать ему, а там будь что будет. Все равно, похоже, другого выхода нет – придется положиться на милость Поттера... и сообразительность, увы. Если, конечно, таковая у некоторых имеется.
Волк мрачно вздыхает и укладывается поудобнее: ожидание надо потратить с толком и выспаться.
24 июня, вторник, 14.23 – Ремус Люпин
Когда Хедвиг стучит клювом в окно гостиной дома на площади Гриммо, и Ремус, и Нарцисса тихонько вздыхают с облегчением: это удобный повод прекратить неловкую и затянувшуюся беседу о трудностях жизни оборотней. Жалость этой избалованной женщины, смешанная с любопытством и одновременно брезгливостью, мягко говоря, неприятна; вместе с тем Ремус сознает, что вряд ли та может реагировать иначе, да и расспросы в данном случае отнюдь не праздны: Нарцисса искренне пытается понять, чего стоит ждать ее единственному сыну. Ее сочувствие совершенно искренне – только легче от него не делается. А поскольку и она отнюдь не глупа, то отлично понимает, что разговор этот оборотню претит.
Так или иначе, письмо от Гарри – замечательная возможность разойтись, и Нарцисса, извинившись и сославшись на усталость, уходит в отведенную ей спальню.
Ремус нетерпеливо распечатывает конверт: что могло стрястись? Он ведь был на Тисовой только вчера? Или мальчик соскучился?
Нет, конечно: это было бы чересчур просто.
«Ремус, – пишет Гарри, – твой друг попал в переплет».
У оборотня подкашиваются ноги, и он тяжело садится, едва не промахнувшись мимо стула.
Ремус,
твой друг попал в переплет. Я видел, как ему удалось сбежать, но и только. Не знаю, чем кончилось дело. Смотри в оба!
Твой, Гарри
Несмотря на более чем осторожные формулировки (а мальчик-то молодец!..), Ремус прекрасно понимает, что имеется в виду, – и сердце сжимает холодный липкий страх, а к горлу подкатывает тошнота. Если Северус до сих пор не появился здесь – где он? Что могло случиться? Можно не сомневаться, что исчезновение Нарциссы стало последней каплей и терпение Волдеморта лопнуло, – но что произошло потом? Северуса все-таки настигли и схватили? Или он ранен и не может двигаться? Воображение рисовало жутчайшие картины: Сев, истерзанный и обессилевший, истекает кровью где-нибудь в глуши... Или?.. Или Северус попросту решил, что возвращаться сюда нет никакого смысла, потому что ему никто не поверит? В том числе и он, Ремус?
Во внезапном приступе ярости от собственного абсолютного бессилия он комкает в кулаке ни в чем не повинное письмо и глухо, по-волчьи рычит.
25 июня, среда, 08.53 – Гарри Поттер
И снова его будит тетя Петуния – на сей раз диким, нечеловеческим визгом. Гарри вскакивает, одной рукой извлекая из-под подушки палочку (мало ли что? лучше наплевать на министерские запреты, чем по-глупому погибнуть в случае нападения!), а другой – неуклюже нашаривая на стуле рядом с кроватью очки. Тем временем нечленораздельный визг переходит в крик:
– Спускайся немедленно, Поттер! И посмотри на это!
Облегченно выдохнув, Гарри подтягивает пижамные штаны и торопливо спускается. Что бы там ни напугало тетку, по-видимому, непосредственной опасности оно не представляет. На первом этаже становится ясно, что это, чем бы оно ни было, находится на крыльце, поскольку облаченная в халат тетка стоит в дверях спиной к Гарри.
– Что случилось, тетя Петуния?
– К тебе пришли, – ядовито отвечает та, кивнув на что-то во дворе. – Скажи спасибо, что Вернон уже уехал на работу, иначе твоему приятелю бы не поздоровилось. Господи, да когда же все это кончится!
– Через месяц и пять дней, тетя Петуния, – парирует Гарри почти без насмешки.
– Слава богу, – бормочет тетка, направляясь к лестнице. – Я пойду одеваться. И чтобы когда я вернусь, этого в моем дворе не было!
Но Гарри ее уже почти не слышит и уж точно не в состоянии ответить, потому что зрелище сидящего на аккуратном газоне Дурслей взъерошенного черного волка лишило его дара речи.
– Ремус? – неуверенно выдавливает он. И тут же понимает, что городит чушь: во-первых, Луни бурый, во-вторых, сейчас день, в-третьих, полнолуние давно прошло.
Волк нетерпеливо переминается, как-то странно выставив вперед одну лапу.
– Вы кто? – обалдело спрашивает Гарри, чувствуя себя полным идиотом. Ясно, что перед ним анимаг – ведь каждому младенцу известно, что в Британии нет обычных диких волков. И ясно, что гость не собирается чинить ему вреда – иначе его не пропустили бы охранные чары. Но почему он не превращается? – Я вас знаю?
И тут волк одаривает его взглядом, в котором чувствуется настолько знакомое, ни с чем не сравнимое презрение, что Гарри осеняет безумная догадка. Одновременно он замечает несколько вещей, на которые не обратил внимания раньше: необычно темные глаза зверя, слипшаяся от крови шерсть на лбу, раненый бок и – странное, словно линялое, пятно на левой передней лапе. Той самой, выставленной.
– П-профессор... Снейп? – Гарри тяжело опускается прямо на крыльцо, забыв, что он в пижаме.
– Вуф, – только и отвечает волк.
25 июня, среда, 11.49 – Драко Малфой
Снейповы заметки разбросаны на столе, и в самом их виде Драко чудится издевка. Когда Люпин передал ему записки, касающиеся Волчьебойного зелья, Драко был счастлив, без труда угадав в этом и знак доверия, и высокую оценку его способностей к зельеварению.
Увы, похоже, Снейп был неправ.
Сидя на высоком табурете, Драко с омерзением взирает на инструкции, на собственные заметки – и на отвратительно воняющие плоды своих трудов. Получившуюся у него бурду не то что нельзя пить – трогать-то голыми руками небезопасно. С большим трудом поборов желание схватить проклятый котел да запустить им со всего маху в стену, Драко вздыхает, произносит «Evanesco!» и – кажется, в восьмой раз за последние два дня – тупо смотрит на дело рук своих: девственно чистый котел.
Страх накатывает липкой тошнотворной волной: все, что ему доводилось слышать о трансформации без Волчьебойного зелья, вызывает только неодолимый, неконтролируемый ужас.
Тихий скрип двери заставляет его подскочить от неожиданности. Приоткрыв дверь, в лабораторию заглядывает Люпин. Морщины от углов его рта стали резче, под глазами пролегли тени: со вчерашнего дня бывшего преподавателя ЗОТИ и его приятелей что-то очень тревожит, но Драко не сочли нужным сообщить, что именно.
– Не выходит? – сочувственно спрашивает Люпин.
– Да! – в сердцах срывается Драко. – Не выходит!
Люпин заходит внутрь, закрывает за собой дверь и, подойдя ближе, делает то, что еще месяц назад вызвало бы у Драко бурные протесты и негодование: кладет ему руки на плечи и крепко сжимает.
– Все хорошо, – уверенно говорит он. – У тебя все получится. Не в этом месяце, так в следующем. Или позже. Слагхорново зелье не так хорошо помогает, как то, которое делает Северус, но оно работает. Не волнуйся.
Драко внимательно смотрит Люпину в лицо, потом, прищурившись, уточняет:
– Все хорошо? Почему тогда у вас такой вид, будто кто-то пропал без вести?
Люпин вздрагивает, словно его ударили. Потом, поколебавшись, достает из кармана сложенный листок бумаги, разворачивает и отдает Драко. В письме, корявым почерком Поттера, – две короткие строчки, от которых все переворачивается внутри и чуть-чуть мутит, как на корабле во время качки.
– Это пришло вчера?
Люпин кивает.
– И с тех пор – ничего?
– Ничего. Но, может быть, все обойдется... – Люпин отворачивается и тоскливо смотрит куда-то в сторону.
– Может быть, – сглотнув, выдавливает Драко. – Может быть, обойдется.
Снаружи доносится топот ног, какой-то грохот и проклятия. Как кузине Тонкс удается быть аврором с такой неуклюжестью – одному Мерлину ведомо.
– Рем! – она врывается в лабораторию, размахивая каким-то конвертом. На лбу у нее распухающая шишка. – Рем, письмо от Гарри!
Люпин вырывает конверт, стремительно распечатывает его и выхватывает точь-в-точь такой же сложенный листок, как предыдущий. Спустя три секунды его лицо озаряет сияющая улыбка.
– Он жив! Он у Гарри!
Потеряв голову от радости, Люпин крепко обнимает Тонкс, потом подвернувшегося под руку Драко и выбегает за дверь.
Шокированный и в то же время позабавленный Драко поворачивается к кузине, и обнаруживает, что ее улыбка исчезла вместе с Люпином. Тонкс смотрит тому вслед с такой печалью, пониманием и – да, пожалуй, немного с завистью! – что Драко неожиданно догадывается, в чем дело. Поддавшись невольному порыву, он даже открывает рот, чтобы сказать что-нибудь утешительное, но вовремя спохватывается. Да и что тут скажешь?
– Слушай, – чуть подумав, произносит он, – ты понимаешь что-нибудь в зельях?
Тонкс морщит лоб:
– Ну, я сдала ТРИТОН на «отлично», и потом у нас были специальные курсы, но с тех пор, конечно, многое подзабыла. А что?
– Не посмотришь со мной Снейповы записки? Не могу понять, где я все время ошибаюсь.
Однако Тонкс, разумеется, отнюдь не глупа и видит его маленькие хитрости насквозь.
– Драко, ты прелесть! – восклицает она и чмокает его в щеку. – Давай сюда записки!
25 июня, среда, 12.27 – Ремус Люпин
На сей раз он не тратит времени на расшаркивания с Петунией – не до того. Да и та, к счастью, понимает, что чем быстрее незваный гость переговорит с ее племянником, тем раньше ее дом будет избавлен от посторонних.
Еще взбегая по лестнице, Ремус слышит сквозь дверь голос Гарри.
– Профессор, не рычите, это просто перекись водорода... По-моему, H2O2. Да не дергайтесь!
Распахнув дверь, Ремус так и замирает на пороге, поскольку картина его глазам предстает немыслимая. На скромной постели поверх покрывала возлегает крупный черный волк, неохотно подставляя морду Гарри – тот большим мокрым клоком ваты осторожно пытается промыть зверю ссадину над глазом.
– Ну вот, почти все... Ремус, ему надо бок перевязать, а он не дается!
Волк рычит.
Ремус обалдело смотрит на него несколько секунд: это – Северус?! Потом, не выдержав треволнений последних двух дней – да что там, последнего месяца! – бросается к постели и, к неописуемому ужасу и смущению бедолаги Гарри, принимается целовать зверя прямо в морду. В эту минуту ему совершенно все равно, как Северус сейчас выглядит. Волк терпит это секунд этак с десять, фыркает и уворачивается.
– Северус! Что с тобой?
Тот презрительно фыркает. Уж что-что, а это у слизеринца всегда получалось великолепно.
– Прости, я идиот, – Ремус, в общем, понимает, что наверняка сейчас улыбается как последний дурак, но не в состоянии ничего с собой поделать. – Ты не можешь превратиться сам?
Раздраженное «вуф» в ответ – очевидное «да».
– Это какое-то заклятье?
Двойное «вуф» и мотание головой – явно «нет».
– Сочетание заклятий?
– Вуф-вуф.
Ремус хмурится, соображая, что же еще это может быть.
– Зелье?
– Вуф!
С минуту Ремус непонимающе смотрит на волка, а потом его осеняет неожиданная догадка.
– Анимагическая трансформация? Ты пытался создать зелье, способствующее трансформации, и застрял?!
– Вуф!
Ремус облегченно вздыхает: все куда проще, чем он опасался.
– Тебе повезло, – качает головой он. – Есть заклинание, позволяющее вернуть анимагу человеческий облик в такой ситуации. Сейчас все будет в по...
Неожиданно волк с усилием приподнимается и рычит, мотая головой куда-то в сторону Гарри.
– В чем дело? – удивленный Ремус опускает палочку. – Ты не хочешь, чтобы я тебя превращал обратно?
Гарри, тихо наблюдавший за происходящим, вдруг восклицает:
– А! Я понял! Ремус, мне же нельзя колдовать. На доме следящие чары министерства. Мне еще нет семнадцати.
– Да, действительно, – Ремус краснеет: кажется, на радостях он совсем перестал соображать. Как же теперь доставить Сева на площадь Гриммо? Не на поводке же вести! Потом его осеняет внезапная догадка, и он лукаво улыбается: – Что, Северус, похоже, у нас нет другого выхода. Придется мне потаскать тебя на руках... когда еще доведется!
Эпилог
19 июля, суббота, 19.27 – Драко Малфой
И снова он сидит на подоконнике, только на сей раз в библиотеке особняка Блэков, укрывшись от всех за тяжелой бархатной шторой. Но полной луны ему больше не увидеть – во всяком случае, человеческими глазами. Последняя доза зелья уже выпита, спасибо Снейпу, и за полчаса до восхода луны Люпин обещал прийти, составить ему компанию. Драко не желает превращаться на глазах у других... людей, но одиночества страшится еще больше. Ждать осталось всего ничего, но минуты тянутся, как резиновые, и хочется, чтобы скорей уж... и, в то же время, конечно, оттянуть бы этот ужас как можно дольше...
Чтобы хоть как-то отвлечься, он призывает к себе первую попавшуюся книгу – ту, что валяется, позабытая кем-то, на столе. «Пророчества Морганы», надо же... когда-то Драко доводилось ее читать, но он мало что запомнил. Интересно, есть в ней что-нибудь, заслуживающее внимания, или это пустые бредни?
Книга легко раскрывается – кто-то недавно читал ее и оставил аккуратную закладку. Люпин? Снейп?
... явится Охотник, и три волка пойдут за ним, волки Мерлиновы, черный, бурый и белый, и истребят змей, и на Авалоне снова зацветут яблони...
Вздрогнув, Драко захлопывает и только что не отбрасывает книгу. Мало ему волков, что ли?
– Драко? Ты здесь? – мягкий голос Люпина возвращает его к действительности.
– Да, сэр. – Драко сползает с подоконника. – Пора?
– Просто Ремус, хорошо? – Люпин улыбается немного вымученно, но искренне. – И да, нам пора.
Драко делает пару шагов, волоча ноги, словно приговоренный по пути к эшафоту, но потом выпрямляется и заставляет себя идти уверенно, не желая выглядеть слабым. Люпин, как тогда, в лаборатории, кладет ему руку на плечо и крепко сжимает.
– Все будет хорошо. Идем.
19 июля, суббота, 20.59 – Северус Снейп
Он стоит перед неплотно прикрытой дверью в комнату Драко – медлит, не решаясь войти. Будь там только Рем – Северус бы вошел, не раздумывая, хотя в первые мгновения при виде волка у него все равно мурашки бегут по коже. Другое дело, что он прикладывает все мыслимые усилия, чтобы Люпин об этом не догадался. Если оборотень и в курсе, то столь же тщательно скрывает свое знание.
С Драко... дело другое. Мальчик отчаянно стыдится своего проклятья, и боится трансформации... неожиданное появление человека может его попросту напугать. Однако и проигнорировать его Северус не в состоянии. Зельевар извлекает из кармана часы, щелкает крышкой: луна взошла больше получаса назад, превращение давно кончилось. Глубоко вздохнув, он прячет часы, осторожно приоткрывает дверь и заглядывает внутрь.
На ковре посреди комнаты, сжавшись в комок, лежит небольшой волк с такой светлой шерстью, что она кажется серебристой. Северус не может сдержать улыбки: мальчишка и в этом облике блондин. Порода, ничего не скажешь... Драко тихо-тихо скулит, и стоящий рядом Луни с озабоченным видом обнюхивает его, пытаясь не то успокоить, не то понять, в чем дело.
– Реми? – Северус заходит и тихо закрывает за собой дверь. Почему-то в полнолуние он совершенно не стесняется называть Люпина так, хотя утром все равно сделает вид, что ничего такого не было.
Луни разворачивается и приветствует его радостным «Вуф!», виляя хвостом, потом снова тычется мордой в бок Драко, словно пытаясь заставить того подняться.
Северус медленно подходит к лежащему волку и, видя, что тот не собирается шевелиться, опускается рядом на пол. Осторожно кладет руку на загривок, мягко теребит шерсть, чешет за ухом. Драко скулит жалобно, но все-таки приподнимает голову и смотрит на него страдающими серыми глазами.
– Не бойся, – негромко произносит Северус, не переставая его гладить. – Я здесь. Ты не один.
– Вуф! – поддакивает Луни, придвигаясь поближе и бесцеремонно кладя зельевару морду на колени.
– Да-да, конечно, – насмешливо соглашается зельевар, принимаясь второй рукой гладить и его. – Учтите только оба: на полу я спать не собираюсь. К счастью, здесь есть кровать, так что кое-кому рано или поздно придется пошевелить лапами.
– Вуф? – отзывается Луни.
– Или же, – неожиданно улыбается Северус, – я могу отдать кое-какие долги, а, Реми? Не такой уж ты тяжелый...
– Вуф!
19 июля, суббота, 22.17 – Гарри Поттер
Луна висит над крышами, большая и круглая, и Гарри задумчиво разглядывает ее сквозь немытое оконное стекло, лежа на животе на кровати и подпирая подбородок кулаком. Интересно, Снейпу удалось повторить анимагическую трансформацию? А если нет, то, может быть, получится потом? Ремус, наверное, обрадовался бы. Да и Малфой, пожалуй, тоже.
Засыпая, Гарри представляет себе, как в полнолуние в доме на площади Гриммо резвятся сразу три волка: бурый, черный и белый.
[align:center]Конец[/align] май 2006 – декабрь 2007
Пост N: 295
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 28.12.07 15:10. Заголовок: Мерри я просто лишил..
Мерри я просто лишилась дара речи... честно... поэтому можно я просто по пунктам скажу, что особенно понравилось, а более связный комментарий чуть позднее оставлю, когда все эмоции более менее успокоятся? 1. не любю я пейринг СС/РЛ, или, точнее сказать, не любИЛА. У тебя получилось бесподобно достоверно показать как Северус, изначально просто уступив своим желаниям, привязался к Люпину (полюбил, как это слово понимают слизеринцы). 2. после самого перевого кусочка пришлось просто остановиться, так как эмоциональная напряженность для меня оказалась слишком сильной, хотя все было передано в основном лишь через описание окружающих Драко вещей - дом, луна... 3. наверное самыйлюбимый момент, это когда Люпин в полнолуние пришел к Северусу в виде волка, это просто волшебство какое-то! Картинка тут же в фокусе встает перед глазами: Снейп с книгой, камин, тихий скрип двери, волк, которому хочется выть от одиночества и желания человеческого тепла... 4. Поттер как всегда не подумал, что может последовать за его желанием знать ВСЕ 5. истинно слизерино-снейповское письмо для Люпина- ужалить другого посильнее, чтобы облегчить собственную боль. 6. спасибо за Нарциссу - настоящая мать примет своего ребенка в любом виде 7. Петунья... действительно, Гарри нужно было лишь крупицу внимания и доброты еще в детстве, а сейчас - лишь равнодушие (я считаю, у Гарри нет ненависти к своим родственникам) остается в их отношениях 8. само построение истории просто бесподобно, я безумно люблю не просто рассказ от автора, но точку зрения героев на происходящее, а здесь прекрасня возможность взглянуть на события в полном объеме. 9. отдельное огромное спасибо за спасение Северуса, такое необычное, за его приход к Гарри, и то, как Поттеру пришлось лечить волка с плохим характером. 10. окончание истории просто восхитительно, настоящее укрошение всего рассказа Спасибо! Спасибо огромное!
Пост N: 1426
Зарегистрирован: 09.03.06
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 03.01.08 15:43. Заголовок: Мерри Это просто с..
Мерри
Это просто самый лучший подарок для шипера, который только можно было придумать!
Просто восхитительнейший фик! Волшебный! Такого удовольствия от прочтения я давно не испытывала! Спасибо тебе большое за несколько часов - я медленно читаю и долго смакую - доставленного удовольствия! Это было просто чудесно!
Пост N: 1020
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 08.01.08 14:58. Заголовок: precissely 1. Я са..
precissely
1. Я сама очень люблю снупины (пожалуй, более всего из всех слэшных пейрингов по ГП), и мне всегда хочется, чтобы они были максимально "в характере". Так что - очень старалась...
2. Нечеловечески приятная похвала. Это мой бзик - пытаться передать максимум чувств, впрямую называя минимум.
3. Это моя любимая сцена в фике, если не считать фразы про обеденный стол
4. Ну, это был прямой поклон Аспен и "Году...", если честно. Ох уж это вечное поттеровское "хочу все знать"...
5. Ага, змейкам это свойственно...
6&7. Цисси вообще одна из любимейших героинь канона, особенно после 7 книги. Она молодец. Петунья... мне всегда казалось, что - хотя она и нехорошо поступает с Гарри, есть у этого более сложные мотивы - в конце концов, ее желания и мнение никто не принимал в расчет. С ней же вообще не посчитались, когда подкинули ребенка... В общем, опять поклон Аспен.
8. Игры с лицами - это наше все. Надеюсь, я не переборщила с такими фиками. Я вообще люблю "переключение камеры", как в кино...
9. Ну, Северуса должна была когда-то настичь его карма...
Мне дико интересно, что было бы, если бы в ГП7 они встретились не при таких обстоятельствах. Возможно, я когда-нибудь до этого доберусь...
Пост N: 322
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 08.01.08 18:49. Заголовок: Мерри Спасибо за так..
Мерри Спасибо за такой подробный ответ А аллюзии на Аспен хорошо читаются, что мне, как ее большому поклоннику, доставляет только отдельное удовольствие
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 504
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
