Пост N: 983
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 27.11.07 13:49. Заголовок: Глава 25. Самайн На..
Глава 25. Самайн
Насильственная аппарация совершенно выбила Гарри из колеи. Он понял, что произошло, лишь когда мир перед ним перестал кружиться и принял ясные очертания: поляна в темном лесу, точь-в-точь как в одном из его снов. Однако на сей раз не было предчувствия, будто вот-вот явится некто незримый.
Потому что теперь его уже ждало... нечто.
Волдеморт.
И с ним – целая толпа Упивающихся, нацепивших свои безобразные маски и жадно глазеющих на мальчишку перед ними. А поглазеть было на что – уж это Гарри понимал даже в теперешнем состоянии. Едва оказавшись на поляне, он упал на четвереньки, корчась от боли: тело отреагировало не только на аппарацию, но и на отчаянные голод и жажду. Желудок пытался извергнуть хоть что-то, а когда ничего не вышло, скрутился в тугой комок, словно собираясь вывернуться наизнанку. По крайней мере, Гарри чувствовал себя именно так.
Заметив устремленные на него красные глаза Волдеморта, он принялся закрывать сознание, но было уже поздно.
Над поляной прокатился смех – жуткий, зловещий; и от того, что вслед за Волдемортом смех этот подхватили все Упивающиеся, было еще страшнее. Они хохотали все время, пока Гарри корчился. «Должно быть, им смешно, что я стою тут на четвереньках. Естественно, что может забавнее шестнадцатилетнего полуголого мальчишки, который блюет дальше, чем видит», – он специально поместил эту мысль поверх пламени – так чтобы любой легилимент смог бы уловить ее. Но оказалось, что Волдеморта насмешило не это.
Упивающиеся застыли неподвижно – только мантии чуть развевались от легкого ветерка, – когда их предводитель спустился с помоста, на котором стоял. Волдеморт ухватил Гарри за плечи – прикосновение шершавых, покрытых чешуей рук к голой коже было омерзительно, хуже некуда, – дернул, заставляя встать на колени. Потом и сам опустился рядом и посмотрел прямо в глаза.
Пламя. Пламя. Пламя-пламя-пламя...
Но проклятый Волдеморт – черт бы его побрал! – был действительно силен.
– Ты думаешь о своем разрушенном доме, – негромко проговорил Темный Лорд, наклоняясь к самому уху Гарри; правда, судя по шелесту мантий Упивающихся, слова его слышали все. – Впрочем, эта новость тебя не слишком расстроила, – Волдеморт хохотнул. – Я говорил Люциусу, что так и случится... хотя для жалкого маггла, попытавшегося использовать меня – когда должно быть наоборот! – это самая подходящая смерть. Вот как, тебе тоже так кажется? Мы похожи, Гарри, – куда больше, чем ты считаешь. Помнишь, я говорил об этом? Тебе стоило меня послушать...
Вся эта тирада не оставила особого следа в сознании Гарри, растаяла, как тает на языке сахарная вата – еще до того, как успеваешь распробовать ее вкус. Раздражало одно – что Волдеморт обращается к нему по имени. Но и это было не столь важно – чтобы не пустить злобного ублюдка в свое сознание, чтобы сохранить свои тайны, нужно было внушить врагу, что тот знает о Гарри все, тогда как в действительности Темный Лорд не знал ничего.
Ничего важного, по крайней мере.
Но в следующую секунду Гарри понял, что был не прав. Кое-что важное Волдеморт все же знал.
– Как жалко, что ты потерял свою магию, – бормотал тот, прижимая руки к его лицу. Гарри поморщился, чувствуя, как грубые пальцы массируют виски, поглаживают щеки. – Нет, она где-то тут... ты знаешь это, потому и я знаю... но ты не можешь отыскать ее, верно? И любезному нашему Люциусу не было никакой нужды отбирать у тебя палочку. Ты сейчас беспомощней младенца, хоть с палочкой, хоть без. И не сможешь защитить себя... никак не сможешь.
Кто-то из Упивающихся Смертью вздрогнул – Гарри даже показалось, что шарахнулся, хоть поручиться он не мог: перед глазами все расплывалось. Волдеморт по-прежнему не сводил с него взгляда, загораживая обзор, и происходящее вокруг можно было уловить лишь краем глаза – если вообще можно. Люциус Малфой – по крайней мере, Гарри показалось, что это Люциус, трудно было сказать наверняка после того, как тот занял свое место в круге, – тоже чуть дернулся и взмахнул рукой, словно запрещая что-то.
Нет, нельзя думать о том, кто это там вздрагивает. Наоборот, нужно собраться с силами и не выискивать человека, чье лицо скрывала одна из этих масок. Не здесь и не сейчас.
«Возьми себя в руки, укройся за стеной пламени, сосредоточься. Ты можешь это сделать, Гарри».
Он наконец пришел в себя после аппарации и смог отбросить руки Волдеморта от своего лица, а там и подняться на ноги. Вот только земля просто ходуном ходила; да и неудивительно. Сколько дней он не пил – два? три? Волдеморт тоже поднялся, навис над ним, точно башня, по-прежнему не отводя взгляда.
И вновь это чувство – еще сильнее, чем раньше, – будто его рассматривают, изучают, будто нечто чужеродное вторгается в сознание, пытается найти слабые места в его защите, пытается изнасиловать его мозг. Гарри припомнил многочисленные тренировки. Вот так – нужно постараться вытолкнуть чужака, Волдеморту хватит этого, чтобы решить: ему сопротивляются, чтобы оценить борьбу... Нужно дать ему то, чего он ждет, защищая сознание от более глубокого проникновения... А теперь притвориться, что уступил, обессилел от того, что ублюдок вытягивает из него воспоминание за воспоминанием, мысль за мыслью...
Правда, лишь те воспоминания и мысли, что Гарри позволил врагу увидеть.
Весь мир сузился до рева крови в ушах да этих багровых глаз, увеличившихся до невозможности, но Гарри сумел удержать стену пламени, сумел сохранить в тайне все, что было по-настоящему важно, хотя руки и сводило от напряжения, пока Волдеморт медленно, слой за слоем, изучал пласты его сознания. Это было хуже, чем он представлял себе раньше, и много хуже, чем его предупреждали, – словно на поверхности мозга появилась слизь, медленно пропитывающая клетки; едкая обжигающая дрянь, пытающаяся оставить после себя клеймо зла, замарать душу...
Волдеморт, насытившись наконец, отступил назад и довольно улыбнулся. Гарри моргнул несколько раз, дождался, пока перестанут мелькать красные пятна перед глазами, огляделся и увидел Нагини, свернувшуюся кольцами, – прямо за кругом Упивающихся Смертью.
– Полюбуйтесь на этого так называемого спасителя мира, – возвестил Темный Лорд, хлопнув в ладоши. – Разве не радостную весть принес он нам сегодня? Гарри Поттер, лишенный силы; Мальчик-Который-Выжил без грана магии, – змееподобное лицо чуть скривилось. – Меня удивляет, как ты мог не заметить, Люциус, это же яснее ясного. Мальчишка... – тут Волдеморт расхохотался, – мальчишка думает, что ему удалось скрыть правду, считает, что умеет закрывать сознание, но я заметил истину в ту же секунду, как он почтил нас своим присутствием. У него сил не больше, чем у сквиба.
Гарри стиснул кулаки – ведь врет же, врет! – но и только. Нельзя, чтобы издевки Волдеморта отвлекли его от того, что действительно важно, – упрятать настоящие тайны так глубоко, чтобы Упивающиеся Смертью даже не догадались, что ему есть что скрывать.
– Что ж, придется поменять наши планы, – с насмешливым сожалением заявил Волдеморт. – Магические пытки мало что значат для мальчишки теперь, когда он практически не волшебник, – он медленно облизал тонкие, почти незаметные губы. – Люциус, думаю, у тебя есть предложения?
Закутанный в мантию человек выступил вперед, бросился на колени перед Волдемортом, и Гарри опять почудилось, что кто-то в толпе Упивающихся дернулся.
– Мой лорд, – подобострастно произнес Малфой, – ни у кого не хватит слов, чтобы воздать должное вашему блестящему уму.
Волдеморт, протянув руку, коснулся капюшона, покрывавшего голову Малфоя. Медленно откинул тяжелую ткань, провел длинными тощими пальцами по бледно-золотистым волосам, вытаскивая прядь за прядью из стягивавшей их ленты.
– Приятно слышать, что ты так считаешь, – промурлыкал он. – И что же ты предлагаешь?
– Раз мальчишка сейчас практически маггл, – отозвался Малфой в тон, – стоит подвергнуть его маггловским пыткам, пока не придет время принести его в жертву.
На этот раз вздрогнул Гарри. В жертву?
– О, да, – ответил на его движение Волдеморт. – Неужели Люциус не упомянул об этом? Какое упущение с его стороны. Каждый Самайн я требую жертву, Гарри. Кровь врага. Не правда ли, замечательно, – он даже задрожал, – что на этот раз жертвой будешь ты?
Гарри умудрился ответить, хотя горло так пересохло, что стоило большого труда выдавить хоть слово.
– Каждый Самайн? – насмешливо просипел он. Как ни больно было говорить, это помогало бороться с охватившей все тело слабостью, помогало сосредоточиться на чем-то еще, кроме защищавшей его яростной стены огня... И вдобавок, Гарри не привык трусливо отступать. – Каждый Самайн?! Ты что, считать вообще не умеешь? С тех пор, как ты выполз из грязи, в которой прятался, и обрел тело, Самайн был только один раз, Том.
Упивающиеся Смертью ахнули. Их ошеломление было настолько сильно, что даже Нагини замерла на месте и попробовала раздвоенным языком воздух. Один из круга вообще шарахнулся назад, но секунду спустя взял себя в руки и вернулся на место, причем было заметно, что действует он... без особой охоты.
«Ох, нет, Снейп, не смейте выходить из игры! – не удержался Гарри, надежно пряча мысль за стену огня. – Не глупите, нельзя дать им знать правду! Просто нельзя! Покажите им то, что они хотят видеть, – вы же сами меня учили!»
Он снова заговорил – в основном для того, чтобы отвлечься от мыслей, которых не мог себе позволить, даже при условии, что сейчас Волдеморт не использовал легилименцию.
– А что, твои шавки не зовут тебя по имени, Том? – Гарри поперхнулся и попытался откашляться: так сдавило пересохшее горло. – Ведь Люциусу оно известно – он же, в конце концов, хранил твой дневник, – он нехорошо усмехнулся, смерив взглядом коленопреклоненного Малфоя. – Кстати, у Добби все замечательно. Привет ему не хочешь передать?
– Ах ты!.. – Люциус вскочил на ноги и чуть не вцепился ему в глотку, но Волдеморт оказался быстрее. Он взмахнул неизвестно откуда появившейся в руках палочкой и произнес: «Crucio», – медленно, почти лениво, словно желая покончить уже с надоевшей задачей и перейти к чему-нибудь поинтереснее.
Малфой рухнул на землю и забился в корчах боли. Заинтересованная происходящим Нагини выползла на середину круга и приподнялась, чтобы лучше все разглядеть.
– Finite Incantatem, – пробормотал Волдеморт через несколько секунд. – Право же, Люциус, ты должен научиться лучше владеть собой. Разве я пустил ему кровь – сейчас, пока еще не время? Что же до тебя, – обернулся он к Гарри, – то ты глупец, если и вправду считаешь, что я не праздновал Самайн прежде. Много лет мы отмечали этот праздник, и началось все задолго до того, как я покончил с твоими родителями.
«Не сработает, – подумал Гарри, пряча и эту мысль. – Не сможешь ты вывести меня из себя. Я буду держать себя в руках, буду закрывать сознание и ждать шанса спастись. У меня должен быть этот шанс; просто обязан... мои сны говорят правду, они вещие...»
И, взглянув Волдеморту прямо в глаза, добавил с презрением, насколько позволяли воспаленные голосовые связки:
– К сожалению для тебя, с ними-то ты покончил, а вот со мной – промахнулся.
– Я не промахнулся, – прошипел Волдеморт, обводя пальцем шрам на лбу Гарри, вспыхнувший жгучей болью от одного прикосновения злобной твари. – Вот оно, наглядное доказательство того, что ты удостоен чести носить мою метку.
– Отвратительную и безобразную, – равнодушно заметил Гарри, припомнив слова, сказанные Драко Малфоем на уроке зельеварения. Кто-то из Упивающихся поперхнулся, и на этот раз Гарри с трудом мог сдержать мысль: «Да заткнись же, Снейп!»; что там – он чуть не выкрикнул это в полный голос. – Это оскорбление, не честь, – продолжил он. – Как и уродство, выжженное на руках всех твоих прихлебателей. Я смотрю, себе ты ее не поставил, Том. Что, кишка тонка? Другие пусть терпят, а тебе слабо?
– Заткнул бы я тебе рот, но уж очень хочется услышать твои вопли, – огрызнулся Волдеморт. – Может быть, у тебя поубавится наглости, когда ты поймешь, что именно тебя ждет, Гарри. Сначала мы с тобой немного позабавимся. По-маггловски позабавимся – иного ты не заслуживаешь. А потом начнется сам ритуал жертвоприношения. Боюсь, мне придется пустить тебе кровь – традиция, понимаешь ли. Моя традиция. Ты ведь не думал, что тебя заставили страдать от жажды без всякой на то причины, верно? Я точно знаю, как же тебе сейчас хочется пить – это для того, чтобы сгустить твою кровь. Ну а потом...
Волдеморт обхватил его за плечи – от рук Реддла исходила огромная сила, и Гарри знал, что сила эта магическая, не физическая, – потом притянул ближе, прижимая полуобнаженного мальчика к себе. Тело Лорда было ледяным – холод чувствовался даже сквозь одежду, точно ублюдок не был живым существом, хоть это, конечно, не соответствовало действительности.
Волдеморт, наклонив голову, прикоснулся губами к уху Гарри, лизнул его шею и зашептал – мягко, чуть ли не любовно, хотя слова его мало походили на нежность:
– О, да – я буду пить кровь врага. А когда я напьюсь... тогда и начнется само жертвоприношение. Тебя сожгут, милое мое дитя, сожгут заживо, и я буду вдыхать сладкий запах дыма. Когда же все закончится и от тебя останется лишь головешка... вот тогда я истолку твое тело в пыль... знаешь, есть зелья – Темные зелья, разумеется, – для которых требуется подобная пыль. Мы будем наслаждаться тобой каждый Самайн, Гарри. В буквальном смысле этого слова.
Вся эта тирада должна была напугать его, заставить дрожать от страха – будто все описываемое уже свершилось. Но Гарри не боялся и не собирался пугаться – к чему страшиться, когда он точно знает, что этого не случится, просто не может случиться.
«Ну а раз все это представление было затеяно для того, чтобы напугать меня, покажу-ка я ему, что мне не страшно», – решил он. Волдеморт отпустил его, явно ожидая, что у Гарри сейчас подкосятся ноги и он рухнет на землю. Ноги и впрямь подкашивались, но устоять получилось.
– Да пошел ты, – небрежно ответил он, словно показывая, что не станет тратить время на подобную чушь, – и вместе с тем удивляясь непроходимой тупости собеседника.
Волдеморту, похоже, надоела эта игра.
– Северус, – окликнул он, чуть повернув голову, – подойди. Сегодня мы не станем использовать магические путы – так ему было бы легче, – нет, ты будешь удерживать его. Мальчишка тебя попросту ненавидит – все его сознание пропитано этой ненавистью, – Волдеморт гоготнул. – Стоило тебе пройти мимо него на занятиях, как его прямо корежило – оттого он и испортил столько зелий; ему даже представить тошно, что ты можешь его коснуться. Так что снимай перчатки, Северус; дотронься до него – и мы посмотрим, сколько времени он еще сможет храбриться.
Высокая, тощая, закутанная в мантию фигура шагнула вперед, пробормотав что-то невнятное. Накинутый капюшон приглушал голос, но Гарри сразу же уловил знакомые нотки и принялся еще старательнее закрывать сознание. Он должен правильно сыграть свою роль в этом фарсе, должен вновь почувствовать ненависть, которая давным-давно превратилась в совершенно другое чувство.
«Да как же у вас получается, – припомнил он свой вопрос, заданный, казалось в какой-то другой, не этой жизни, – испытывать чувства, которые вы на самом деле не испытываете?»
И ответ: «У меня есть память. И я умею ее использовать».
У Гарри тоже хватало нужных воспоминаний. И, что еще важнее, за время, проведенное со Снейпом, он приобрел вкус к тому, чтобы сбивать противника с толку. «Играй, – шептал некий голос в глубине сознания. – Играй роль так, чтобы тебе поверили. Ну вот что могут думать все эти Упивающиеся Смертью? Что ты ненавидел Снейпа и считал, что тот служит Волдеморту. Но наверняка-то ты знать не мог, так? Они ведь уверены, что Снейп слишком хитер и с легкостью мог обвести тебя вокруг пальца – а значит, ждут, что ты удивишься, возмутишься, взбесишься...»
– Крыса ты ублюдочная! – завопил он и, дождавшись, пока Снейп подойдет чуть ближе, размахнулся и влепил тому пощечину – изо всех своих сил. Их, правда, оставалось не так уж и много, и удар вышел не особенно крепким, зато – и это самое главное! – смотрелся вполне впечатляюще. – Дамблдор тебе доверял, а ты, оказывается, на психа этого работаешь! Я знал! Я всегда это знал!
В смехе Волдеморта звенела искренняя радость:
– Да его былая ненависть – ничто по сравнению с чувством, которое он испытывает сейчас, Северус. Хорошо. Просто великолепно, право.
Гарри снова замахнулся… и торопливо опустил руку. Бить, к счастью, не придется: Волдеморт, вскинувший палочку – прекрасный повод отступить.
– Достаточно, Гарри, – произнес Темный Лорд. – Или мне придется наложить на тебя Imperio. Думаешь, у тебя получится снова его сбросить – в твоем-то нынешнем состоянии? – добавил он, презрительно кривя губы.
– Мой лорд, – Снейп бухнулся на колени и забормотал, стягивая с рук черные кожаные перчатки: – Мои руки, мой лорд... магия Света... ваши зелья...
– Да не придется тебе пачкать свои ручки драгоценные, – расхохотался Волдеморт. – Люциус и сам прекрасно справится. – Он повернулся к Гарри: – На колени!
Но Гарри не подчинился – так и продолжал стоять, гордо вскинув голову. Если ублюдок так хочет увидеть его на коленях – пусть заставляет, пусть накладывает Imperio. Все равно, это будет своего рода победа – что он не сделал этого по собственной воле.
Но Волдеморт сегодняшним вечером явно решил прибегнуть к другому способу принуждения. К маггловскому способу.
– Северус, – поторопил он. – Ну же.
Снейп зашел ему за спину, и Гарри почувствовал, как прикасаются к нему теплые ладони, как жестко, чуть не до синяков впиваются они в плечи, как зельевар резко толкает его вперед и бьет под коленки, чтобы подкосились ноги. «Это все не взаправду, – сказал он себе, пряча и эту мысль под стеной пламени. – Это для отвода глаз – точь-в-точь, как на последних уроках зельеварения, на которые я ходил. Но выглядеть это должно по-настоящему – жестоко, по-садистски...»
Однако все не только выглядело, но и ощущалось по-настоящему – даже слишком, пожалуй, особенно когда Снейп завел ему руки назад, безжалостно заломив их так, что малейшее движение отзывалось дикой болью в суставах. Теперь вывернуться, не вывихнув плечо, было невозможно... не то чтобы Гарри всерьез собирался выворачиваться. Какой толк голодному, умирающему от жажды, еле стоящему на ногах после аппарации мальчишке затевать драку?.. Даже если бы у него хватило на это сил, шансов было бы немного: в свои шестнадцать он все еще не дотягивал до среднего роста.
– Встань, Люциус, – объявил меж тем Волдеморт, сотворяя себе удобное кресло и усаживаясь, чтобы с комфортом видеть все представление. – Вот теперь ты сможешь отомстить ему, но лишь следуя моим указаниям. Надеюсь, ты меня понял?
– Да, мой лорд, – пробормотал Люциус, склоняясь перед сидящим и целуя подол его мантии. Волдеморт потрепал Малфоя по голове – точно собаку, ластящуюся к хозяину. Потом отвел руки и гортанно произнес: – Сотвори иглы, мой Люциус. Ты же знаешь, что мальчишка их ненавидит.
И тотчас в его ладони появилась целая связка серебристых, сверкающих иголок.
– Неплохо, но ты ведь и получше умеешь, верно?
Другая связка. Эти иглы были толще, длиннее, напоминая по виду спицы, которыми тетя Петуния пользовалась для вязания. Только острее. Куда острее.
– Мальчишка трясется от страха, – усмехнулся откуда-то сзади Снейп. Вот только ладони зельевара, все еще удерживающие, точно в тисках, руки Гарри, говорили другое. Пальцы чуть двигались – не дрожали, именно двигались, осознанно; не все время, конечно, да и лаской эти движения назвать было сложно, но, тем не менее, Гарри чуть воспрянул духом. Ему напомнили: как бы все ни смотрелось со стороны, он не один.
– И пусть трясется, – хмуро отозвался Люциус, протягивая руку к Волдеморту. Тот высыпал ему на ладонь иглы – медленно, одну за другой.
– Сначала лицо, – распорядился он. – Потом можешь удовлетворить любые свои желания – все, что придет тебе в голову, – но с одним условием. Глаза оставь напоследок.
– Да, мой лорд, – блеснули в лунном свете серебристые глаза Люциуса.
И даже зная будущее из снов, понимая, что это должно произойти, Гарри не удержался и вновь повторил то, что сделал в своей камере. Осознанно выпустив весь гнев, всю ненависть и боль, которых было так много в его жизни, он попытался воспользоваться их разрушающей силой – той силой, что почти заставила тогда исчезнуть окружавшие его стены. Но на этот раз выброс получился намного слабее – может быть, из-за снедавшей его жажды? Или из-за того, что он еще не восстановился после истощившего его всплеска магии?
Все, на что его хватило, – слегка нагреть иглы.
Лучше от этого не стало, совсем наоборот. Потому что снявший перчатки Люциус – очевидно, для пущего удобства – почувствовал, как греется металл в руках, и довольно прижмурился.
– О, просто великолепно, – заметил он, словно про себя, и добавил, обернувшись к своему повелителю: – Я бы их накалил, мой лорд.
Защитил руки заклятьем от ожогов, а потом воспользовался Calorum, чтобы накалить иглы докрасна, и снова поднес их к самому лицу мальчика. Гарри постарался собрать все свое мужество и не издать ни звука, наблюдая за тем, как толстенная, уродливая железяка все приближается и приближается, но не выдержал, когда щеку прошила жгучая боль – хрипло выдохнул сквозь стиснутые зубы, всхлипнул и сморгнул слезы с глаз.
– Неплохое начало, – пробормотал Люциус, улыбаясь, хотя, судя по его взгляду, он еще не насытился местью. Куда там. – Ты точно не хочешь разок попробовать, Северус? Хоть разок? – очередная раскаленная игла мелькнула перед глазами, когда Малфой протянул ее Снейпу.
– Знаешь ведь прекрасно: я не могу, – прорычал Снейп. Теперь он удерживал запястья Гарри только одной рукой, другой прижимая его к себе – так, что спина Гарри почти впечаталась в грудь зельевара. – Уж ты сам постарайся! И за меня тоже.
– Глаза оставь напоследок, – повторил Волдеморт, растягивая слова – от удовольствия, не иначе. – Но до тех пор постарайся быть поизобретательнее. Заставь этого наглого щенка молить меня о пощаде.
«Я не прошу о том, чего не могу получить, - отчетливо подумал Гарри. Волдеморт опешил, поймав эту мысль, что одновременно и обрадовало Гарри, и встревожило. Он тут же постарался укрепить свою защитную стену. - Не прошу. И не стану. Я не могу...»
– И заставь его кричать, – добавил Волдеморт, откидываясь на спинку кресла и кладя руки на колени.
Как ни хотелось Гарри лишить своих мучителей этого удовольствия, сил у него не достало. Нет, вначале он терпел; шесть раз проклятые иглы безжалостно вонзались в его лицо, шесть раз он задерживал дыхание, сжимая зубы и дожидаясь, пока пройдет боль. Но его стойкость привела лишь к тому, что Люциус сотворил иглы еще больше – точно ножи – и принялся втыкать их так, чтобы они доставали до кости.
Вот тогда Гарри закричал. Завопил, окончательно срывая голос, забился, пытаясь вырваться из хватки Снейпа, и до самого окончания пытки брыкался, лягался, полностью утратив контроль над собой, но Снейп все равно сумел удержать его и удерживал все время, не давая уклониться ни от чего. А потом с Гарри сорвали остатки одежды и швырнули навзничь – прямо в грязь. Все тело было покрыто колотыми ранами и утыкано торчащими во все стороны иглами; некоторые вошли до самого ушка и при каждом вдохе впивались в спину и ноги – зачарованные так, чтобы оставаться горячими, чтобы жечь до тех пор, пока Волдеморту не надоест любоваться его страданиями.
А потом, когда отголоски его воплей достигли гор, видневшихся в отдалении, и стихли, началось самое страшное.
Люциус уселся ему на грудь, и кто-то еще удерживал его ноги, но именно Снейп обхватил ладонями его лицо. Снейп, чьи пальцы придерживали сейчас его веки, не давая закрыть глаза, оставляя их беззащитными перед Люциусом, в точности исполнившим приказ Темного Лорда «оставить глаза напоследок».
Хоть Гарри про себя и молился о смерти, сдаваться без боя он не собирался. И когда пальцы Малфоя оказались достаточно близко, он, зарычав по-собачьи, впился зубами в руку ублюдка, отхватив изрядный кусок, и тотчас выплюнул, точно кусок падали.
Реакция Люциуса была быстрой и безжалостной, хотя прежде всего он оглянулся на Волдеморта. Дождавшись от своего хозяина одобрительного кивка, он сжал в кулак другую руку и изо всех сил ударил Гарри в лицо.
Звезды посреди пламени... звезды, и искры, и танцующие языки огня – пламя-пламя-пламя...
Гарри почудилось, что он сейчас потеряет сознание. Он счел бы обморок милостью, но сильные ладони Снейпа послужили якорем, удержавшим его от беспамятства, стержнем, который помог все выдержать. Перед глазами снова появилась игла, качнулась чуть, словно змея перед нападением. Он попытался зажмуриться, но пальцы, грубо впившиеся в лицо, не позволили сомкнуть веки.
Кровь застыла в его жилах, когда игла подобралась еще ближе и медленно воткнулась прямо в зрачок.
И не раз, не два, но снова и снова повторила это движение, словно в некоей безобразной пляске страха и боли. По его лицу текли слезы – горячие, густые, едкие – затекая прямо в рот. У них был очень странный привкус – маслянистый, медный, привкус сытости, – и Гарри неожиданно понял, что это вовсе не слезы, но кровь, струящаяся из ран. Кровь заливала его кожу, и пока она текла, руки, сжимавшие его лицо, ослабили свою хватку. На их месте тотчас появились другие – холоднее – и снова прижались, удерживая веко, чтобы второй глаз Гарри постигла та же судьба. Но эти руки уже не были якорем.
И потерявший связь с реальностью Гарри позволил себе погрузиться в пучину целого океана огня, огня, который остужал раны, и врачевал их, и шептал, что он все сделал верно.
Потому что пощады он так и не попросил. И не дал трусливому уроду возможности торжествовать.
Глава 26. Костер
Гарри очнулся от пронзающей все тело боли – и только через пару мгновений понял, что иглы исчезли. И что он почему-то стоит. Странно – ведь когда человек без сознания, стоять он не может, верно ведь? Впрочем... если воспользоваться магией... да, конечно. Его магия удерживает – это же чувствуется. Сам бы он не устоял – мышцы напоминали измочаленные тряпки. Да и мозг тоже: измученный, выжатый... почти пустой.
Гарри резко встряхнул головой – странно, волосы будто прилипли к черепу... ах да, они просто настолько пропитались потом, что... и зажмурился, пытаясь хоть как-то прийти в себя. И ничего – только нестерпимая боль там, где совсем недавно были глаза. Мир вокруг так и остался непроглядно-черным. Да, конечно, иного и быть не могло, но... поверить, осознать это было слишком сложно. Он все еще надеялся, что перед глазами мелькнет хоть что-то... хоть лучик света... что достаточно прищуриться, и...
Вот только надеяться было не на что. Его замутило. А вдобавок жгучая боль перекинулась на затылок, сползла вниз, вгрызаясь в позвоночник... да так, что он снова чуть не потерял сознание.
Заманчиво, конечно, но... Несмотря на боль, в голове потихоньку прояснялось. Поддаваться страху и желанию соскользнуть в беспамятство – не лучший выход. Нужно быть готовым сбежать, верно? Пусть он слеп – но все равно должен использовать первый же шанс.
«А шанс появится... обязательно появится...»
Правда, верить в благополучный исход было все труднее... хотя... сны там или не сны, но поддерживающая его магия постепенно исчезает, а он по-прежнему стоит. Сам.
Гарри попытался шагнуть вперед. Ничего не вышло... и только тут он понял свое положение – во всех смыслах. Запястья обхватывали тяжелые кандалы, прикрепленные к какому-то столбу за спиной. Каменному, скорее всего, – судя по холодной, шершавой поверхности, к которой он был прижат. И ветерок обвевает колени... значит, он до сих пор голый... и на слух ничего не разберешь, ведь только и слышно, что неясный гул откуда-то снизу... Волдеморт держит речь перед своими Упивающимися.
Снизу...
Значит, он стоит на каком-то помосте.
Выставленный напоказ – для жертвоприношения.
Гарри снова принялся закрывать сознание – на этот раз не для того, чтобы скрыть свои мысли, но лишь пытаясь хоть как-то сохранить рассудок. Дикий страх сжимал сердце, разрывал все внутри... но стена воображаемого пламени все-таки помогала держать себя в руках. Иногда, по крайней мере.
А еще помогали мысли о чем-нибудь другом – главное, не о себе.
Надежно прикрывшись бушующим пламенем, он позволил себе думать: «Дадли... что же с ним? Выжил ли он после того, как рухнул дом? Или так и стоял, как болван, – пока кто-нибудь из Упивающихся не заметил его отвисшую челюсть? И что с Сэл и Ремусом? Сэл... она совсем разболелась... лежала у меня в руках, как веревка, такая холодная – хоть в подвале и было прохладно, но не настолько же! Сумела ли она выбраться и добраться до комнат? А если и сумела, то что с того? Как мне вообще такое в голову пришло – просить змею предупредить Ремуса? Как он ее поймет – он же не змееуст! И потом – а если там и лестниц не осталось, чтобы наверх пробраться? Как Малфой в дом попал – непонятно, но похоже, что полдома обрушилось! А если Ремус погиб?..»
Чей-то голос вырвал его из размышлений – голос Люциуса:
– О, повелитель, мой великий повелитель. Час настал.
Похоже, Волдеморт аппарировал прямо на помост. Еще секунду назад Гарри мог бы поклясться, что рядом никого нет – а теперь чувствовал, как веет могильным холодом, и слышал насмешливый голос, шипящий прямо в ухо:
– Быть по сему, – Волдеморт чуть не лопался от самодовольства. – Хвост, подай нож.
По щеке легко, почти нежно прошлось гладкое, прохладное лезвие.
– Ты ведь помнишь этот нож, детка, верно? Ты уже видел его... – фраза оборвалась негромким смехом. – Ах да, ты же не видишь... ну и жалок же ты сейчас – слепой, да еще и сквиб...
Гарри вздрогнул. Больше всего хотелось плюнуть Волдеморту в лицо – или хотя бы в его сторону... только во рту настолько пересохло, что и заговорить-то удалось с трудом. И пусть голос звучал хрипло и слабо – аж противно, насколько слабо! – но, по крайней мере, не дрожал:
– Пошел... ты на... Том.
– О, мой повелитель, – теперь голос Люциуса звучал совсем рядом. – Я почту за честь собрать его кровь – если на то будет ваше желание.
Мантия с мягким шуршанием потерлась о дерево; ветерок взъерошил кому-то волосы... Гарри почему-то слышал все – с необычной, почти сверхъестественной ясностью. Да, конечно, со слепыми такое бывает – но ведь для этого должно пройти какое-то время, разве нет? Впрочем... может, тут сыграла роль магия – и именно она усиливает до предела каждый, даже самый слабый звук, который он способен воспринять. Странное чувство... но довольно полезное.
– Северус, подай зелья, – распорядился Волдеморт.
До Гарри донеслось громкое шлепанье сапог по грязи. Потом кто-то забрался на помост.
Надо было бы выкрикнуть несколько оскорблений – предатель, дескать, – но сил не хватило. А может, и еще чего-то. Само присутствие Снейпа так близко заставило Гарри отчаянно задрожать. Перед мысленным взором вставали недавние картины; он вновь чувствовал, как его прижимают к земле, удерживают, не давая пошевелиться, – чтобы Люциусу было удобнее втыкать в него иглы. В ушах зашумело; Гарри покачнулся, чуть не теряя сознание, и хрипло вдохнул, силой проталкивая воздух в непослушные легкие.
И еще вдох, и еще... и не понять – то ли он дышит слишком быстро, то ли не может дышать вовсе... Гарри заставил себя остановиться, прекратить хватать ртом воздух, укрыть мысли за стеной пламени и подумать. Прислушаться ко всему происходящему, не потерять связь с реальностью.
Звяканье стекла, распространившийся в воздухе запах – корица, гвоздика и что-то еще. Вспомнить, что именно, никак не получалось, хоть он сотни раз встречался с этими запахами на уроках зельеварения.
– Просто подождем завершающего аккорда, – пояснил Снейп. Судя по тому, откуда доносился голос, зельевар стоял на коленях. Гарри с трудом удержался, чтобы не пнуть его. На этот раз ему не пришлось бы разыгрывать ярость, чтобы одурачить Волдеморта
– Ах, свежая кровь...
Волдеморт что, действительно облизал губы? «Вроде звук похож», – подумал Гарри, пытаясь отвлечься от мыслей о Снейпе. Обоняние стало много острее; к своему отвращению, он обнаружил, что чувствует запах крови – собственной крови, засохшей на том самом ноже. Или там и кровь Хвоста была? В сознании промелькнуло еще одно воспоминание, на сей раз более раннее: Хвост, отсекающий собственную руку. Видение было настолько омерзительным, что Гарри даже замутило. Неужели Хвост тогда использовал тот же нож, что и сейчас?
Вспомнить точно не получалось, но Гарри пришло в голову, что ничего отвратительнее идеи смешать его кровь и кровь Хвоста он в жизни не слышал.
В том, что думать дальше ему не позволили, заключалось даже своего рода милосердие. Кто-то подошел сзади – Люциус, как догадался Гарри, – и, не тратя времени на дальнейшие церемонии, вздернул браслет кандалов кверху и резанул по запястью. Что самое странное, было совсем не больно – оттого ли, что руки, так долго связанные за спиной, онемели вконец, или оттого, что после всех этих игл его нервные окончания могли уже выдержать все что угодно. Так или иначе, но жестокий порез болел не больше, чем обычный укол пером.
Гарри чувствовал, как стекает по пальцам кровь, – хоть и не очень отчетливо. Лишь спустя несколько минут он понял, что к его руке прижато что-то стеклянное. Его кровь медленно капала в заполненный зельем флакон. Гарри слышал, как оно пенится от каждой капли; вновь ощущал пряный запах – хотя на этот раз пряности явно отдавали чем-то затхлым и кислым. Он не знал, сколько времени это продолжалось; казалось, долгие часы и вместе с тем – что на все ушло не более секунды. Гарри уронил голову на грудь, приоткрыл рот. Черт бы их драл, пусть даже они сожгут его, как собирались, – только бы кто-нибудь перед этим дал ему стакан воды.
И снова звяканье стекла. Очевидно, флакон с зельем закупорили, но кровь по-прежнему продолжала течь. Гарри чувствовал, как она струится по пальцам, слышал, как падают на помост капли, звонко стуча о дерево.
– Вражья погибель, – торжествующим тоном пробормотал Волдеморт. Жидкость во флаконе плеснула, точно Темный Лорд крутил его и так и эдак, разглядывая зелье в свете луны. – Но в этот раз мощнее тех, что ты варил мне прежде, Северус.
– Без сомнения, мой повелитель, – послышался голос зельевара.
– Сожгите его. Немедленно, – отозвался на это Волдеморт. Прозвучавший в воздухе приказ развеял муть, окутавшую мозг Гарри.
Ни дров у ног, ни тщательно уложенного хвороста – впрочем, это же маги! Им для представлений декорации не требуются.
И что-то вспыхнуло внутри; магическая сущность Гарри полыхала, точно факел, и огонь добрался до самых потаенных частей души.
Как ни странно, чувство было знакомым. Этот огонь немногим отличался от пламени, которое Гарри представлял себе во время занятий. И неосознанно, даже не задумавшись, он окунулся в это пламя с головой – даже глубже, чем раньше. Пламя рычало, ревело, пламя изгоняло демонов из его сознания, из его души.
Пламя-пламя-пламя...
Темные волны захлестывали его, пока он погружался в огонь. Но это был его огонь – точнее, он сам был огнем и языки пламени не причинили бы ему вред. Пламя добралось до святая святых его магической сущности, той сердцевины, что все же не выгорела дотла, что оставалась в его снах, и змееязе, и в самом пламени.
Сейчас она полыхала, но это было неважно. И когда внутреннее пламя встретилось со сжигающим его огнем, Гарри сохранил самоконтроль. Просто огонь боролся с огнем – точно так же, как Гарри отражал заклятья Малфоя, не давая им проникнуть внутрь себя, отбрасывая их. В воображении всплыл образ Снейпа – неприятные прошлогодние воспоминания: «Боритесь со мной, Поттер! Вытесняйте из своего сознания!»
Тогда у него ничего не получалось, тогда – но не сейчас.
Мерри То, что вы переводите мою любимую историю, стоит ТАКИХ слов благодарности, каких мне просто не подобрать!!!! Не перестаю восхищаться качеством вашей работы и читаю в оригинале, каждый раз думаю:"Хм, интересно, а как же это будет у Мерри?" Спасибо!!!
Tesoro да-да, абсолютно согласна!!! Будучи по второй професси переводчиком, просто наслаждаюсь работой Мерри! Хоть и говорят, что часто перевод теряет изюминки оригнала, в данном случае для меня это просто - double cream)))))
Спасибо вам огромное от нас с Ирой66 за теплые слова! Мы очень стараемся.
И еще отдельное большое-пребольшое спасибо - от Иры и от меня - за пойманный глюк! Нам и в голову не пришло, что это заклятие, но вы, конечно, правы! Мы почему-то обе не сговариваясь решили, что это был кусок от admire. Но вы, конечно, правы, и то, что Гарри was sent в забытье, а не просто провалился, на это указывает. Так что исправляем! Только заклинание придется написать целиком, потому что иначе его совсем уж никто не опознает...
Пост N: 989
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 04.12.07 23:46. Заголовок: Глава 27. Объяснения..
Глава 27. Объяснения
Часами слушать не потребовалось, но все же объяснение заняло немало времени – оттого, что директору пришлось то и дело прерываться, отвечая на постоянные расспросы Гарри.
Да, дом номер 4 по Тисовой улице был разрушен по приказу Люциуса Малфоя. В Министерстве Магии просто все кипят: как это у Упивающихся хватило наглости на подобное нападение, причем при свете дня, да еще в районе, кишащем магглами. Чиновники объяснили разрушение взрывом газа, хотя было очевидно, что после того, как вылетели стекла, дом буквально схлопнулся внутрь себя. Что же касается Темной Метки, работники Министерства сумели стереть память достаточному количеству магглов, чтобы оставшиеся засомневались – а точно ли они ее видели?
Дадли... да, директору известно, что двоюродного брата Гарри зовут именно так. Профессор Снейп упоминал о том, что, по сравнению с прошлым, отношения между мальчиками стали чуть получше. Да-да, с Дадли все в порядке – по крайней мере, физически. Во время нападения он гулял – его психолог настаивала на вящей необходимости прогулок – и издали заметил повисшую над крышей Темную Метку. Бросился к дому и, как и во сне Гарри – о чем директору было хорошо известно, – застыл на лужайке, крича в голос. Упивающиеся, несомненно, с ним в два счета бы расправились, не вмешайся Арабелла Фигг, утащившая его к себе. Дадли теперь сидел там, умоляя о встрече с двоюродным братом. Нет-нет, ему память никто не стирал – министерские чиновники проявили необычное здравомыслие и решили посоветоваться с Гарри, прежде чем пойти на подобный шаг. Но да, Дадли и сейчас находится у миссис Фигг. Теперь он встречается с психологом ежедневно, а не два раза в неделю, как раньше. И Министерство оплачивает счета, хоть мальчику уже семнадцать, а следовательно, он сам способен содержать себя.
– Да не тянет он на семнадцатилетнего, – пробормотал Гарри, поворачиваясь на бок и пытаясь дотянуться до стакана, из которого то и дело отпивал глоток-другой. Когда директор подал ему стакан, их пальцы встретились, и Гарри невольно вздрогнул. – Психологически ему от силы двенадцать. Ну, тринадцать.
Дамблдор не стал спорить, да и о Дадли больше говорить не стал. Просто сообщил, что Вернон Дурсль погиб. Гарри кивнул.
Что же до дома самого Гарри – больничное крыло не было защищено заклятьями, поэтому директор не стал называть адрес, – то Люциус Малфой так и не нашел способа преодолеть сложные охранные заклинания. Гарри просто вышел наружу. Неужели он не заметил, что вентиляционное отверстие было в наружной стене? Так что он очутился на территории соседнего дома, еще и маггловского вдобавок. Для того чтобы добраться до Гарри и аппарировать с ним прочь, Люциус попросту разрушил этот дом.
Но сколько Гарри ни размышлял, цельная картина все равно не складывалась.
– И что, Малфой просто прогуливался рядом с домом, пока я искал свою змею? А заодно и научился теперь видеть сквозь стены и этажи – как Хмури, да? Я же был в подвале!
– Не просто прогуливался, – тяжело вздохнул Дамблдор. – Мне крайне неприятно говорить тебе об этом, Гарри, хоть профессор Снейп и сообщил мне о том, что тебе было известно: твой дядя попытается причинить тебе вред. Но дело в том... – очередной вздох, – что Люциус хвастался Северусу: твой дядя привел их прямиком к тебе.
– Я не говорил дяде Вернону о площади Гриммо! – сиплым от возмущения голосом отозвался Гарри. – И даже если бы захотел – а уж поверьте, я ни за что бы не захотел! – то все равно бы у меня не вышло! Дом под чарами Fidelius! Я же не Хранитель!
– Нет, нет, конечно. Но, Гарри, – мягко прибавил директор, – когда вы с профессором Снейпом были в больнице, ты представил его как Ремуса Люпина, верно? После смерти твоей тетки твой дядя вспомнил об этом. Он был очень рассержен.
– Мягко говоря, – пробормотал Гарри.
– С тех пор как Люциус Малфой выяснил, что в Хогвартс ты не вернулся, Упивающиеся день и ночь крутились возле дома на Тисовой. По некоторым признакам твой дядя догадался, что они маги, а заодно и понял, что они тебя, скажем так, не слишком любят. Когда Упивающиеся сообщили, что в школе тебя нет, твой дядя надоумил их: пусть-де найдут Ремуса Люпина, тогда и тебя отыщут.
– И что с того? – упрямо повторил Гарри. – Ремус оставался в доме вместе со мной. Его бы они тоже отыскать не могли бы... ой, нет! – его неожиданно осенило. – Он же как-то выходил купить мне мороженого. Отправился на Диагон-аллею, а назад аппарировать не стал – он вообще старался не пользоваться при мне магией и потому вошел через дверь.
Молчание в ответ.
– Я не могу видеть, когда вы киваете, директор, – пришлось напомнить Гарри.
– Да, конечно. Вот и получилось, что профессор Люпин, не желая того, привел их прямо к тебе. Внутрь, правда, вошел только он – Упивающиеся не могли проникнуть в защищенный заклятьем дом. Но они знали, что ты где-то поблизости, и установили слежку.
Гарри прикрыл глаза. Странно, что ему по-прежнему хотелось оглядеться вокруг, хотя он четко понимал, насколько это бессмысленно.
– Значит, когда я полз по вентиляционной шахте, они были снаружи. Но я все равно не понимаю. Это же смешно. Я был под землей, да и по шуму меня найти было трудно – я же не орал в голос. Вообще-то, я говорил очень тихо – боялся напугать Сэл.
– На змееязе, – почему-то напомнил Дамблдор.
– Естественно, на змееязе. По крайней мере... ну, правду сказать, я сам не знаю, когда говорю на нем – пока не увижу змею или не услышу ее шипение в ответ. Так что вначале я мог и человеческим языком говорить, но потом нашел Сэл, и она мне ответила, так что это уже точно был змееяз...
Он кожей почувствовал, как пристально смотрит на него директор.
– Ой, – почти неслышно пробормотал Гарри. – Змееяз. А ведь всем известно, что я – один из двух известных ныне змееустов.
– Дельное замечание, – объявил директор. – Так вот, как только Люциус узнал, что ты находишься в пределах досягаемости, он применил заклятье, которое должно было сработать при первом же использовании змееяза. Похоже, они и раньше прибегали к нему, пытаясь найти тебя. Пока ты оставался в доме, от него не было толку, но стоило тебе оказаться снаружи...
Гарри кивнул.
– А что случилось с Сэл? Она сумела выбраться наверх и предупредить Ремуса?
– Твоя отважная змейка чуть не скончалась от перенапряжения, но все же сумела. Она обвилась вокруг лодыжки профессора Люпина и тянула его до тех пор, пока он не понял, чего от него хотят, и не спустился в подвал. Там он сунул голову в вентиляционное отверстие, на которое она указала, и сразу понял, что произошло. Предполагалось, что из-за заклятий никто в самом доме не услышит взрыва, но благодаря твоей змее профессор Люпин смог немедленно поставить в известность Северуса и меня.
– Но сейчас с Сэл все в порядке?
– Гарри, мы были настолько заняты попытками тебя найти, потом – освободить, а потом, после того как Северус доставил тебя в безопасное место, – вылечить, что просто не успели поинтересоваться, как там твоя змея. Без сомнения, она и сейчас находится в доме и прекрасно себя чувствует.
– Нет, она была больна, очень больна. – Гарри неожиданно смолк, потом спохватился: – Ой, нет! Вы же не думаете, что Волдеморт специально ее туда подбросил, чтобы заставить меня говорить на змееязе, правильно? Скажите, что вы так не думаете!
– Тогда бы она просто не оказалась там, – успокоил его Дамблдор. – Ни одно существо, задумавшее причинить тебе вред, не смогло бы проникнуть в тот дом после того, как Северус и Ремус чуть не целую ночь накладывали заклятья, обеспечивающие твою безопасность. И это не считая чар Fidelius, из-за которых Волдеморт просто не мог бы туда пробраться и что-то подкинуть. Так что на этот счет можешь не беспокоиться: твоя змея совершенно вне подозрений.
– Да я-то знаю, – пробормотал Гарри. – Просто не хотелось, чтобы кто-нибудь еще на нее вызверился бы. Э-э... а вы не могли бы попросить кого-нибудь из старой компании зайти туда и поискать ее? А то Сэл такая холодная была; я не знаю, сколько она могла выдержать... прошу вас.
– Разумеется, – согласился Альбус. – Вот только учитываешь ли ты, что с Самайна прошло несколько дней?
– Я что, провалялся несколько дней без сознания? Опять?!
– Большую часть этого времени ты действительно провел без сознания – в ненаходимом коттедже в Девоне. Северус подлечил тебя немного – а заодно и охранял, дожидаясь, чтобы Упивающиеся прекратили кишеть вокруг хогвартских границ аппарации.
– А в Сент-Мунго меня не отправляли?
– В прошлый раз Волдеморт еще не знал об операции и ее последствиях, и это было безопасно. Но на этот раз он ожидал подобного шага. За больницей постоянно следили.
– Да уж... – Гарри снова припомнил Сент-Мунго. – Снейп тогда сказал мне, что было бы лучше отправить меня в какое-нибудь безопасное место и пригласить туда целителя.
– Да. Он именно так и поступил. Но поскольку твоя магия все еще... нестабильна, скажем так, Мэриголд рекомендовала в основном маггловские способы лечения.
В сознании всплыли смутные воспоминания – куда менее яркие, чем сны. Обрывки воспоминаний, пожалуй: туго перевязанное запястье и пахнущий чем-то душистым компресс на лбу... нет – на глазах, точнее на том, что от них осталось. И заклятья – множество заклятий, изредка перемежаемых ругательствами. Гарри даже показалось, что он припоминает разочарование Снейпа от того, что магические способы лечения все еще не действуют как должно. Но в основном лекарства были маггловскими – как и сказал директор. И жидкий бульон, который вливали ему в рот – медленно, по капле, потому что Гарри с трудом мог глотать. И лимонад, и что-то погуще, по вкусу не то ячмень, не то овсянка.
Чем больше он думал, тем ярче становилась картинка – теплый огонь вечерами и нежные руки, смазывающие каждую рану на его теле. Всхлипы, и подступающая дрема, и то, как его укачивали всякий раз, когда кошмары становились невыносимы. И снова объятия – когда он начинал трястись от холода. И ладонь, с любовью сжимавшая его руку Ну, может и не с любовью – но заботливо, по крайней мере... и голос, этот голос, тихий и мягкий, часами звучавший рядом, пока Гарри лежал, страдая от боли и лихорадки, потому что зелья еще не действовали. И рассказывавший... о каких-то пустяках. И названия-то не подобрать – сказки, может? Что-то про желтоглазого кота, и стадо ирландских гиппогрифов, и печенье, от которого чихать начинаешь.
Он тогда не бодрствовал, но и не спал – во всяком случае, точно был в сознании. Просто... в полудреме.
Гарри заставил себя вновь сосредоточиться на рассказе директора.
– Ну... так после того как Ремус увидел подвал, он связался с вами, так?
– Северус немедленно оставил всю работу в лаборатории и нашел предлог для того, чтобы связаться с Упивающимися Смертью. Он попытался выяснить у них подробности, но даже Люциус, подтвердивший, что ты захвачен в плен, и словом не обмолвился о том, где тебя держат.
– Они подозревали, что Снейп шпион, – выдохнул Гарри.
– Нет, не думаю. Просто Упивающиеся умеют соблюдать секретность, только и всего. Однако на сегодняшний день всем известно, кому по-настоящему верен Северус. Он же уволок тебя прямо из-под носа Волдеморта.
«Темная Метка, – подумал Гарри. – Теперь Волдеморт сможет пытать его – через Темную Метку».
Он поднес к губам стакан с водой, но руки так тряслись, что большая часть вылилась на пижамную куртку.
Директор забрал стакан, с громким стуком поставил его на тумбочку и прокашлялся. Потом подождал, пока Гарри успокоится.
– Северус рассказал мне все, хотя по твоему состоянию и так все было видно. Мне известно, что тебе пришлось там претерпеть во время встречи Упивающихся, – как и то, что Северус позволил этому произойти. Я знаю также, что этим дело не ограничилось. – Последовала долгая пауза. – Знаю и то, что он тебя... держал. Гарри, я уже говорил: понадобится некоторое время, но в конце концов ты полностью оправишься от всех ран. Я должен сказать тебе, мальчик мой... я прошу прощения за все, что должен был совершить с тобой Северус.
Должен был совершить. Гарри замутило от самой этой фразы.
– Ну... – пробормотал он, с трудом сглотнув. Потянулся за стаканом, нащупал его и допил оставшуюся воду. – Ну, да... – его голос прервался. – Я знаю.
– Гарри, Северус не часто... он не любит выказывать свои чувства, но...
Теперь тошнота стала совсем нестерпимой.
– Мне нужно зелье... от тошноты, – охнул Гарри, изо всех сил стараясь сдержать приступ и не опозориться прилюдно.
Минута всего лишь да негромкий краткий разговор – и Дамблдор получил необходимое от мадам Помфри.
– Вот, пожалуйста, только выпей все, – пробормотал директор, поднося зелье к его губам. У Гарри настолько дрожали руки, что и речи не было о том, чтобы держать флакон самостоятельно – Получше?
– Немножко, – согласился Гарри, глубоко вдохнув. – Зелья на меня пока еще не очень действуют.
– Да, Северус упоминал об этом. Тебе придется провести в больничном крыле чуть больше времени, чем обычно.
Гарри только плечами пожал: какая, собственно, разница? Он привык к больничному крылу – пусть даже раньше его могли подлатать за ночь, а наутро он снова был в состоянии играть в квиддич.
– Ну, рассказывайте дальше. С... э-э... С-Снейп. Значит, никто ему не сказал, где меня держат. И?..
– Когда до Самайна оставалось два дня, Северус понял, что тебя доставят Волдеморту – чтобы... принести в жертву. Несколько десятков авроров, включая Тонкс, были отправлены на твои поиски, а мы с Северусом занялись вопросом, как вытащить тебя непосредственно с места сбора, буде действия авроров не увенчаются успехом.
Гарри еще раз втянул ртом воздух. Зелье от тошноты наконец подействовало, и стало хоть немного легче.
– Ясно, а дальше все просто. Снейп принес туда порт-ключ.
– Не стоит считать, что все было так уж просто, – упрекнул его директор. Вновь послышалось шуршание мантии; Гарри понял, что старик наклонился к нему, и отпрянул, но тот просто положил руки на простыню. – Ты должен понять, Гарри, что Северус забрал бы тебя оттуда при первой же возможности.
– Да я понимаю, – согласился Гарри. – Просто как подумаю, что порт-ключ у него был все это время, пока я... пока меня... – Его передернуло. – И что же дальше? После того как Малфой меня туда приволок, на этом месте были установлены заклятья против аппарации, да? И против порт-ключей и против еще черт знает чего?
– Приблизительно так, – судя по тону, директор грустно улыбался. – Я рискнул и наложил на Северуса следящие чары. Слабенькие, конечно – иначе Волдеморт бы их засек, – но и этого хватило, чтобы указать мне и аврорам, куда направлять заклятья. Мы из кожи вон лезли, долгие часы пытаясь взломать их защитные заклятья и добраться до тебя, пока Северус пытался сделать то же самое изнутри. Порт-ключ должен был нагреться, едва активируется, так что Северус в ту же секунду заметил бы, что может тебя спасти.
– А, вот как, – вздохнул Гарри, начиная понимать. – Он должен был ждать момента, когда сработают ваши взламывающие защиту заклятья.
– А до того, – продолжал директор, явное разглаживая свою мантию, – ему оставалась лишь одна возможность: вести себя, как и подобает преданнейшему Упивающемуся. Любая попытка освободить тебя раньше времени привела бы лишь к вашей общей гибели.
– Да, да, я и сам понимаю. Не дурак же я!
– Нет, конечно. Но ты прошел через тяжелейшее испытание – причем держал тебя человек, которого ты... если честно, Гарри, я не знаю, что ты к нему чувствовал.
Гарри аж руками замахал, хотя мышцы откликнулись тупой болью.
– Тяжелое испытание, да... и держал меня человек, которому я доверял, понимаете? Доверял! Это было самое жуткое! – он почувствовал, что задыхается, и принялся шумно хватать ртом воздух. Лишь потом до него дошло, что он просто пытался заплакать. Пытался... но ничего не вышло – и вовсе не потому, что стыдно реветь в голос, точно малой деточке, хоть и это тоже, конечно. Нет, истинная причина – иглы Люциуса Малфоя. Он же ими не только в глаза Гарри тыкал – он и все вокруг тоже расковырял, в том числе и слезные протоки. Гарри еще раз втянул в себя воздух и сжал простыню в кулаках. Лучше уж так, чем машинально потереть глаза. Не стоит выяснять, какую боль это вызовет.
– О, Северус, – неожиданно произнес директор. Голос его звучал так, словно старик повернулся в другую сторону. – Хорошо, что ты наконец вышел из своей лаборатории. А мы с Гарри как раз обсуждаем... м-м... случившееся... в Самайн.
– Приношу мистеру Поттеру свои искреннейшие извинения, – чопорно ответил Снейп. Тон был настолько... безразличный. Да еще и сердитый, пожалуй. Натянутый. Он пробуждал воспоминания о том, как Снейп вел себя в последний раз, когда пришел повидаться с Гарри накануне Самайна. Они тогда поссорились из-за того, что Гарри стал расспрашивать подробности о встрече Упивающихся, и Снейп заставил его заглянуть в думосброс и увидеть все своими глазами. И после этого был так... холоден. Он, правда, предложил обращаться к нему в любое время, хоть посреди ночи, но и это было сказано так... по-учительски. Как будто речь шла о вещах, которые Снейп принуждал себя делать лишь по необходимости, но делал без всякой души, без увлеченности, без сочувствия.
Сейчас казалось, что этот разговор состоялся очень давно. И никакой важности не представлял. Но не для Снейпа, очевидно – потому что его поведение ничуть не изменилось.
– Я принес зелья, – бесцветным голосом заметил Снейп. – Сначала зеленое. Оно должно остыть; принимать вместе с едой. А потом, через час – синее.
Шелест мантии – и зельевар резко повернулся, не обменявшись с Гарри даже словом.
– Это для его глаз? – торопливо спросил директор, задерживая уход коллеги.
– Да, – прорычал, буквально прорычал Снейп. – Если это все, директор, то меня ждут и другие зелья.
– Мне кажется, Гарри нужно поговорить с тобой...
– Что действительно нужно мистеру Поттеру, – во всеуслышание объявил Снейп, – так это шрамозаживляющая мазь и кроветворное зелье, и костерост для треснувших костей, и, что еще важнее, успокоительное и зелье Легкого Сна! И все эти зелья нужно пить свежесваренными, для достижения максимального эффекта – коль скоро мы хотим, чтобы они наилучшим образом взаимодействовали с его магией, которая, как вам известно, все еще в неустойчивом состоянии, что весьма затрудняет лечение! А еще я собираюсь приготовить побольше глазного эликсира! Или вы предпочитаете, чтобы ребенок остался слепым?
– Тогда ступай, Северус, – расстроенно ответил Дамблдор.
– Постойте! – крикнул Гарри. Звук шагов оборвался. Вот только что же сказать? Хуже всего, ему было по-настоящему плохо от одной мысли, что Снейп находится рядом; его просто колотило от совершенно иррационального ужаса. Но он все же сумел выдавить: – Это... ну... а вы не могли бы зайти потом, сэр? Я... я правда хочу с вами поговорить.
И снова молчание в ответ, на сей раз – более длительное.
– Мистер Поттер, я постараюсь заглянуть сюда вечером, несколько позже, – уронил Снейп. Судя по интонации, радости от этого визита он ожидал примерно столько же, сколько от возможности выпить полный стакан неразбавленного настоя цикуты.
«Да Гарри же!» – в отчаянье подумал мальчик, но произнести это вслух не смог. Снейп не обращался к нему по имени со времен той самой ссоры. И, похоже, никогда больше не обратится.
Шаги стихли в отдалении.
– Гарри, – уже другой голос. Снова Дамблдор. – Хочешь поесть и принять зелья? Или предпочтешь сначала дослушать? Осталось уже немного.
– Заканчивайте уже, – слова почему-то не шли с языка. – Все равно зелье должно сначала остыть. Вы говорили о порт-ключе. Так что, у вас получилось активировать его, несмотря на всю защиту Волдеморта? – Он громко фыркнул, скрестил руки. В груди нарастала боль – на сей раз не физическая, но почему-то от этого было еще хуже. – Удобная штука это заклятье, срабатывающее в определенное время, верно? В смысле, ждало себе спокойненько, пока меня пытали, пока ослепляли, ждало, пока Волдеморт прикажет Малфою сжечь меня, а потом и сам за меня возьмется! – он понимал, что несправедлив, но уже не мог остановиться. – Неужели вы не могли чуть раньше взломать защиту?
– В том-то и дело, Гарри, – мягко заметил Дамблдор, – что мы ее так и не взломали. Это ты ее взломал. Твоя магия в какой-то момент полностью вышла из-под контроля и разрушила все чары в радиусе нескольких километров. Северус почувствовал, как греется кольцо, и сумел прикоснуться к тебе. Так что с заклятьем... это сделал ты.
Гарри незряче уставился в одну точку, пытаясь осмыслить сказанное. Обрывки воспоминаний: рвущаяся изнутри сила, рассекающая кости, и плоть, и кожу; крики бросившихся врассыпную Упивающихся...
– Да, это я, – подтвердил он. – Я уже делал что-то похожее, когда сидел в камере, только тогда слабее вышло... – он прикрыл глаза. – Но если я в конце концов смог это сделать, то почему не раньше? Я пытался, правда пытался. Просто был... слишком вымотан. Даже иглы не помогли, – нелогично прибавил он.
Директор, видимо, забыл о просьбе Гарри не прикасаться к нему и ласково потрепал его по руке. Гарри содрогнулся от неприятного ощущения, но постарался не отпрянуть – это было бы слишком грубо.
– Стихийная магия – то, что у тебя получилось, – недаром носит свое название. Она очень мало изучена. По-моему, с тобой должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы ты сумел произвести такой выброс.
– Директор, – простонал Гарри, – а когда вам глаза из глазниц выдирают вживую – это что, не из ряда вон?
– Это физическое вмешательство. То, что произошло позже, было магическим вмешательством. Люциус Малфой пытался сжечь твою магическую составляющую. Ты сопротивлялся. Замечательно сопротивлялся, – он щелкнул ногтем по флакону с зельем. – Остыло уже, но, по словам Северуса, его нужно принимать вместе с пищей. Попросить, чтобы принесли еду? Как по-твоему, ты сможешь есть?
– Угу.
Как ни странно, Гарри совершенно не испытывал голода. А ведь в последний раз он ел еще в том домике в Девоне, так? Наверное, после того как его перевезли в Хогвартс, Снейп давал ему питательное зелье или что-нибудь в этом духе. Или, скорее, мадам Помфри – вряд ли Снейп стал сам этим заниматься, после того как снова возненавидел Гарри. И все эти воспоминания – вовсе не воспоминания, а просто сны. Трудно сказать наверняка – они же настолько смазанные, такие нечеткие. «Ха, – подумал он. – Мне уже всерьез хочется, чтобы кто-то обнимал меня и заботился обо мне, когда мне худо. Зуб даю, я все это нафантазировал – только потому, что жутко этого хотел».
По крайней мере, и у директора, и у мадам Помфри хватило такта оставить его в покое во время еды. Они даже не предложили покормить его или позвать на помощь кого-нибудь еще. И Гарри был искренне им благодарен: во-первых, сейчас он не был приятной компанией для кого бы то ни было, а во-вторых, совершенно не хотел, чтобы кто-то наблюдал, как он слепо шарит вокруг себя. Он заляпал абсолютно все: поднос, простыню, собственную одежду, но его это не беспокоило. Гарри вообще не думал о том, что делает, – потому, может, и двигался настолько неуклюже. Вообще-то такое было ему не свойственно.
Его сейчас занимало другое: с чего это Снейп так на него вызверился? Это Гарри должен злиться. Вообще-то, он и злился – в основном на Волдеморта, и Люциуса Малфоя, и Упивающихся в целом, но и на Снейпа тоже, несмотря на то что отнюдь не был дураком и понимал, что сделал его учитель и почему.
Но почему Снейп злится на него? Настолько злится, что даже не желает с ним разговаривать! Точь-в-точь как после истории с думосбросом, даже хуже...
Неожиданно все съеденное встало в горле комом. Гарри натужно сглотнул – блин, да он уже приспособился подавлять тошноту. И вновь это странное чувство – хочешь заплакать, очень хочешь, но не можешь. Ведь причина в этом, именно в этом, разве не так? Все опять вернулось после того вечера, когда Снейп заставил его смотреть на это жуткое зрелище в думосбросе. Гарри тогда заявил, что имеет право знать о происходящем во время встреч Упивающихся Смертью, а Снейп был смертельно оскорблен и самим вопросом, и тем, как этот вопрос был задан.
Что ж, теперь он хорошо знал, как проходят встречи Упивающихся. На собственной шкуре почувствовал, насколько жестоким и извращенным может быть этот змеемордый сукин сын. А Снейп, наверное, думает, что Гарри получил именно то, что заслужил – хотел знать все, вот и узнал.
Гарри, всхлипывая без слез, оттолкнул поднос – тот грохнулся на пол, – свернулся клубком и с силой прикусил кулак, чтобы прекратить истерику. Ну так значит, Снейп – бесчувственная сволочь. И что? Можно подумать, Гарри этого с самого начала не знал. Но все равно было больно, хоть вроде и не должно бы. А ведь больно, по-настоящему больно.
По крайней мере, к возвращению мадам Помфри он уже успокоился. Она наложила чистящие чары на все вокруг, включая самого Гарри, и, что было совсем замечательно, даже не подумала погладить его по голове или сделать еще что-нибудь в таком духе. Что ж, диплом колдомедика ей явно дали не за просто так.
– Отлично, – деловым тоном заметила она. – А теперь пора принимать вторую порцию зелья, восстанавливающего зрение.
Помфри позволила ему самостоятельно усесться в постели, самому взять флакон, да и во время питья не помогала – точно так же, как позволила Гарри есть без чьей-то помощи, и неважно, насколько он обляпается.
– А теперь – спать, – продолжила она. – Вам что-нибудь еще нужно, мистер Поттер?
Он и так уже задремывал. Неужели в зелье что-то подмешали? Нет, наверное, – просто все волнения сегодняшнего дня вконец его вымотали.
– Нет, – сказал он, укладываясь на подушки. – Спасибо...
Она еще и уйти не успела – а Гарри уже спал.
Он не знал точно, сколько проспал. Просто в какой-то момент почувствовал, что проснулся... хотя скорее это была такая же полудрема, как в том домике в Девоне. Двигаться Гарри не мог, но сознавал, что не спит.
От двери доносились голоса – Снейп и Дамблдор что-то приглушенно обсуждали.
– ... нет, – прошипел Снейп. – Нет, Альбус. И не смейте снова это предлагать.
– Но право же, – мягко, но настойчиво произнес директор, – если бы ты хотя бы поговорил с ним, Северус...
– Я не стану разговаривать с этим безответственным идиотом, если только у меня будет хоть малейшая возможность избежать разговора. Неужели вам до сих пор непонятно? Он вышел из дома! Вам известно, к чему это привело.
– Северус, ну будь же рассудителен. Он не предвидел...
– Ну конечно, оный субъект никогда ничего не способен предвидеть, – негромко зарычал Снейп. – И никогда не думает ни о ком, кроме себя. Но теперь ему придется задуматься, Альбус. И что прикажете делать теперь, когда нам неизвестны планы Темного Лорда? А из-за него Лорд ни за что не доверит мне своих тайн!
– Северус...
– Нет, я не стану с ним разговаривать. Более того, Альбус – я даже подумываю отказаться готовить для него зелье. Пусть себе мучится. Меня это уж точно не заботит.
Тяжелый вдох и удаляющиеся шаги.
Гарри снова прикусил ладонь. «Хорошо еще, что плакать я не могу», – подумалось ему.
Пост N: 199
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 07.12.07 17:41. Заголовок: Мерри Просто восхити..
Мерри Просто восхитительно!!!!!!!!!! А там еще можно будет и сиквел перевести, и фанфикшен по "Году, которого...." (а что, фанаты Aspen тоже пытаются скоротать время в ожидании следующей главы ) Оффтоп: За глюк можете даже и не благодарить Сама долго пыталась его преоброзовать, потом плюнула на это. А некоторое время в группе Aspen зашла речь об аудиокниге по фике, там и выяснилось, что это - заклинание
Пост N: 991
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 11.12.07 14:02. Заголовок: Глава 28. Полночь П..
Глава 28. Полночь
Проснулся Гарри от яростного вопля:
– А ты что тут делаешь?!
Туго соображая, Гарри открыл глаза. Просто так, ведь свет ничем не отличался от тьмы. Потом со стоном сел и спросил:
– Рон? Это ты?
– Да я, конечно, чтоб меня, – рявкнул Рон. Судя по топоту, он явно собирался учинить побоище.
Тут в сумятицу решительно вмешалась Гермиона:
– Убери палочку, Рон! У него в руках ничего, а ты можешь задеть Гарри!
– Ни за что, – отрезал Рон, – пока он не скажет, что ему тут нужно. Гарри, с чего это ты позволил ему тут сидеть?
– Ничего я не позволял – я вообще спал, пока ты не разорался у меня над ухом, – огрызнулся Гарри. – И я слепой – на случай, если ты этого не заметил. Откуда мне знать, кто здесь?
Скрипнул стул – с него явно кто-то поднялся.
– Ну так что? – на этот раз Рон обращался к кому-то, стоящему у постели Гарри. – Зачем ты тут болтался, пока Гарри спал, а?
– Полагаю, – донесся чуть насмешливый ответ Малфоя, – я ждал, пока он проснется. Вероятно, я мог бы раньше достичь своей цели, заорав во все горло – точно как ты, но это несколько пошло, тебе не кажется? – Драко перевел дыхание. – А что, по-твоему, я делал, Уизли?
– Скорее всего, собирался его проклясть!
– Палочкой здесь размахиваешь ты, – протянул Драко, постукивая носком ботинка по каменному полу. – И вообще, если бы мне хоть на секунду пришло в голову проклясть его, с какой стати тогда ждать? Время даром тратить? Можно подумать, мне заняться нечем!
– Тогда зачем ты здесь, Малфой? – спокойно спросила Гермиона. По каким-то ноткам в ее голосе Гарри показалось, что она перехватила руку Рона с зажатой в ней палочкой.
– Ты же тут умная, Грейнджер, – огрызнулся Драко. – По-моему, это очевидно. Я сидел с ним рядом – и позволил, чтобы меня видели рядом с ним. Прибавь к этому факт, что я предпочитаю не тратить времени даром, и получишь верный ответ.
И ушел, не сказав Гарри ни слова.
– Мерлиновы яйца, Гарри! – Рон подтащил стул для Гермионы и уселся на тот, с которого встал Драко. – Что это у него на уме, а, Гарри?
– А что у него всегда на уме? – вздохнул Гарри. – Какой-нибудь слизеринский план. Слушай, я понятия не имею, чего он тут крутился, – просто рад, что вы его прогнали. Сама мысль о том, что он сидит тут, совсем рядом – а я сплю, беспомощный, слепой, да еще и без палочки... – он содрогнулся. – И чего Помфри его вообще впустила? Все же знают: он спит и видит, как бы подольститься к Волдеморту. А через меня этого проще всего добиться.
– Да уж. О чем только Помфри думала?!
Прежде чем Рон успел развить эту тему, Гермиона наклонилась ближе и спросила:
– Ну что, и как ты вообще?
– Великолепно, – соврал Гарри. Сама мысль о том, что подруга так близко от него – пусть даже не прикасается – вызывала нервную дрожь. Опираясь на руки, он попытался немного отодвинуться назад, но давление на кисти и ладони заставило его поморщиться.
– Гарри, – укоризненно произнесла Гермиона. – Говори правду.
Он смущенно улыбнулся в ответ и пожалел, что не видит выражение ее лица. Только по тону уловить все эмоции невозможно; интересно, какие нюансы он упускает во время каждого разговора?
– Ну, болит, – признался он. – Здорово болит – все тело, и голова разламывается почти все время. Из-за глаз, наверное. Э-э... а вам вообще что-нибудь рассказали? О том, что со мной случилось?
– Тебе не обязательно говорить об этом, дружище, – заверил Рон, вкладывая ему в руку какую-то коробочку. Гарри поежился даже от такого прикосновения. – Вот, держи. Мы принесли тебе немножко Всевкусных драже.
Гарри неуклюже открыл подношение. Как, интересно, можно это есть, не видя конфету и не имея понятия, какова она на вкус? Но, несмотря на беспокойство, он все же попробовал одну. Хм, краска. Как ни странно, не так уж и плохо.
– А может, он хочет поговорить, – укоризненно произнесла Гермиона – ну точь-в-точь Ремус. Против этого Гарри вовсе не возражал. Он соскучился по Ремусу. Интересно, сколько еще нужно ждать, пока тот сможет его навестить? – Может, он хочет выплеснуть все это из себя?
Гарри совершенно не хотелось что-то рассказывать, но признаваться в этом хотелось еще меньше.
– А может, он хотел бы услышать, что тут происходило последние три недели, – он попытался увести разговор в сторону, но сразу же понял, что сморозил глупость. Ну что может происходить в школе? – Кстати, ребята, вы что, с уроков сбежали?
– Сейчас обед, – хором отозвались друзья и захихикали. Гарри ясно представил себе, как они держатся за руки, сплетя пальцы.
Он тоже слегка улыбнулся, вышло грустновато.
– Даже не знаю, как догоню все, что пропустил. В смысле, и раньше-то не знал, а уж сейчас...
– Твое зрение вернется, вот увидишь, – заверила его Гермиона. – И магия – тоже.
Гарри сглотнул:
– А что, все уже знают?
– Поди скрой такое, – пояснил Рон. – Извини, но ты опять в газетах. «Арестованные Упивающиеся Смертью подтверждают, что Мальчик-Который-Выжил больше не представляет угрозы для Сами-Знаете-Кого», что-то в этом духе.
– А что, кого-то арестовали? Где?
– Здесь. Мы все вообще наружу не выходили несколько дней после... ну, Самайна, – потому что вокруг постоянно крутилась туча Упивающихся. Даже квиддичные тренировки отменили. Ох, блин, извини!
– Извини? – тупо переспросил Гарри. И тут до него дошло, что имел в виду Рон – по наступившему многозначительному молчанию. – Можешь говорить про квиддич, Рон, – заверил он друга. – И про шахматы, и про все, что захочешь, даже если я не могу это видеть, понял? Но сначала расскажи про Упивающихся.
– Рассказывать-то особо нечего. В замок они пробраться не смогли – так нам сказали, по крайней мере. У Гермионы свое мнение на этот счет. Короче, после того как за них взялись авроры, они дали деру.
– Так кого арестовали? – В горле сразу пересохло, но Гарри до того хотел знать, что все-таки продолжил: – Люциуса Малфоя?
– Не-а, а жаль. Мы вроде как слышали, что это Малфой... ну, все эти пакости с тобой делал... в основном.
– Вроде как слышали? – переспросил Гарри.
– Ну да. – Гарри практически услышал, как заливается краской Рон. – Все уже узнали, что с тобой случилось, а тебя все не было, и мы с Мионой просто психовали. И прибежали в ту же секунду, как ты здесь появился. Но нас выперли, так что пришлось пробраться тайком под плащом твоего папы. В общем, мы вроде как подслушали.
– Вроде как подслушали? – Гарри не сдержал смешок. Ах, как же здорово – смеяться, пусть даже голова от этого болит еще сильнее. – Так вот почему директору пришлось забрать плащ!
– Но он обещал вернуть его тебе, – заверил Рон.
– В любом случае, написать об этом было ужасно безответственно со стороны «Пророка», – буркнула Гермиона.
– А по-моему, чертовски здорово, – к удивлению друзей, заявил Гарри. – Вы не представляете, каково это, когда тебя считают потрясающим героем и смотрят тебе в рот только потому, что от тебя когда-то отскочила Авада. Причем ты этого даже не помнишь, потому что тогда под стол пешком ходил!
– По-моему, у людей есть и другие причины смотреть тебе в рот, – возразила Гермиона.
– Все равно, передышка не помешала бы, – объявил Гарри. – Я, конечно, сейчас не вижу, как именно они смотрят, но не все же время так будет. Зрение ко мне вернется.
– Вот это сила духа, – восхитился Рон. – Замечательно, что ты не унываешь.
– Сила духа тут ни при чем, – поправил его Гарри. – Я знаю, что по логике вещей мне полагается психовать, или впадать в панику, или... ну, еще что-нибудь. Ведь темнота сплошная. Я мог бы испугаться, но... знаю, просто знаю, что зрение вернется. Мне... – он запнулся. Ладно, друзья вряд ли решат, что он решил разыграть из себя Трелони. Кое-кто из студентов, может, и подумал бы именно так, но только не эти двое. – Понимаете, в последнее время мои сны сбываются. Ну, не все, конечно, но многие. И это мне тоже снилось – как я ослеп и попал в больничное крыло. А в другом сне я снова видел, так что все в порядке.
Он насупился, припомнив, что еще ему снилось: слизеринцы, и Малфой, и как он ударил Рона.
– Что такое? – настойчиво спросила Гермиона, должно быть, увидев, как он хмурится.
– Да ничего, – отговорился Гарри. И продолжил, не дав Гермионе снова завести ту же пластинку: – Проголодался, наверное. Завтрак-то я проспал.
– Тебе нужно отдохнуть, – согласилась Гермиона, наклонившись к нему, но не прикасаясь – очевидно, поняла по выражению его лица, что делать этого не стоит. – Мы скажем мадам Помфри, чтобы принесла тебе поесть.
– Скажите ей, чтобы не впускала этого гада – Малфоя, – прорычал Гарри. – Он уже второй раз сюда приходит. У меня от одной мысли аж мурашки по коже.
– И оба раза ты был один? – настойчиво спросил Рон.
– Нет, в первый раз тут Дамблдор был, – припомнил Гарри. Подумал, не рассказать ли о таинственном подарке, но решил, что злить этим Рона – не самая лучшая идея.
– Ох, и задал же он перца этой мелкой пакости, зуб даю, – судя по голосу, Рон яростно кивал.
– Дамблдор просто не успел, – признался Гарри. – Я задал ему перцу – пошвырял в него кучу всего. Правда, промазал. Зато Дамблдор снял баллы. С Малфоя, в смысле.
Но Рон уже вскипел и успокаиваться не собирался.
– Да уж конечно! И ведь хватило наглости, а? А ведь это его драгоценнейший папочка виноват в том, что с тобой случилось! Ну, и Снейп еще.
Как ни больно было Гарри после услышанного ночью, но молчать, когда кто-то порочил Снейпа, он не собирался. И уж точно не насчет Самайна.
– Нет, – отрезал он. – Это неправда. Твои последние слова.
– Ой, да ладно! – настаивал Рон.
Гарри скрестил руки на груди.
– Думай что хочешь. Я это выслушивать не собираюсь.
– Гарри...
Гарри, не слушая, просто повернулся туда, где, судя по голосу, стояла Гермиона.
– У тебя ведь есть сегодня зельеварение, верно? Передай кое-что Снейпу. Скажи ему, что я прошу прощения. Он знает, за что.
– Ты просишь прощения? – ахнул побагровевший, судя по тону, Рон. – Просишь прощения! Да ты совсем чокнулся, вот что! И за что тебе извиняться? Что у тебя нет еще одного глаза, который эти ублюдки могли бы выковырять?!
– Рон, уймись, – укоризненно заметила Гермиона. Послышалось шуршание – похоже, она оттащила Рона в сторону, после чего прошептала: – Успокойся, наконец. Гарри не в себе. Разве можно его за это винить?
– Гарри, между прочим, тебя слышит, – откликнулся Гарри. – И я вполне соображаю. Я должен извиниться перед профессором Снейпом и...
– Он должен извиниться перед Снейпом! – поперхнулся Рон. – Да я в жизни не слышал такой дурости!
– Заткнись, Рон! – распорядилась Гермиона. И прибавила, подойдя на пару шагов ближе: – Хорошо, я передам. Хочешь попросить что-нибудь еще?
Гарри на секунду задумался.
– Пусть Рон скажет, что не злится на меня.
Рон помямлил с минуту, но, чуток подумав, все же признал:
– Ну конечно не злюсь, Гарри. Просто... просто ты, кажется, не до конца понимаешь, что этот мерзавец с тобой сделал.
– Этот мерзавец, – прорычал Гарри, – спас мне жизнь! Опять!
– Да только не слишком при этом торопился!
– Он сделал все, что мог!
– Пожалуй, мы пойдем, – вмешалась Гермиона. – Вернемся позже – когда все поостынут немного.
– Да, идите, – процедил Гарри, все еще охваченный гневом. – Только учтите: Снейпа мы обсуждать не будем! Ясно вам?! Даже не пытайтесь о нем заговорить – с меня хватит!
– Ясно! – рявкнул Рон.
Гермиона же отчего-то промолчала. Потом сказала:
– О, здравствуйте, профессор.
У Гарри перехватило дыхание.
– Профессор?
Нет ответа.
– Он просто прошел мимо, – пробормотала Гермиона. Довольно невнятно – должно быть, прикусила нижнюю губу. Гарри знал, что она всегда делала так, когда нервничала. – У него в руках были флаконы – наверное, шел по этому коридору к мадам Помфри, – она вздохнула и продолжила, повернувшись к Рону: – Даже ты должен признать: Снейп день и ночь работает, варит самые свежие зелья, чтобы вылечить все... э-э... раны Гарри.
– Да, – согласился Рон. – Даже во время занятий. Варит, пока все читают очередной параграф. Ну, кроме его любимчика, разумеется.
– Ты же не имеешь в виду...
– Именно его и имею, – проворчал Рон. – Малфой. Стоит рядом с кафедрой, проклятый проныра, и варит одну бурду за другой.
– Малфой помогает варить мои зелья? – Гарри глубоко вдохнул, пытаясь справиться с паникой, и понял, что поперхнулся Всевкусным драже. Продышаться не получалось – по крайней мере, до тех пор, пока Гермиона не хлопнула его по спине. Черт, это было больно. Раны еще не зажили. И что еще хуже, он шарахнулся, почувствовав на себе ее руки, – а уж это было просто смешно! Хорошо хоть, она не прикоснулась непосредственно к коже, а значит, вытерпеть прикосновение было можно. С трудом.
Но и отдышавшись, Гарри не знал что сказать. Драко Малфой помогает варить для него зелья? И Снейп это позволяет? Это не просто странно, а прямо-таки жутко. Ясно одно: обдумать это следовало только после того, как он останется один.
– Э-э... сейчас обед вроде, да? Тогда я поем, наверное?
– Очень кстати, – нараспев заметила мадам Помфри, выйдя из своего кабинета в палату. – Профессор Снейп как раз закончил обе составляющие твоего зелья, восстанавливающего зрение. Помните, как принимать, мистер Поттер? Сначала зеленое – вместе с едой, а час спустя – синее.
– Я же не вижу, какое из них зеленое, а какое синее, – заметил Гарри. – Хотя их можно отличить по запаху. То, которое после еды принимать, – жуткая мерзость. И на вкус как полупереваренная лакрица, которую выблевали назад.
– Вы в этом совершенно уверены, мистер Поттер?
– Ну, если еще точнее, то тухлая лакрица, которую проглотили, а уж потом...
– Вы совершенно уверены, что не различаете цвета? – нетерпеливо уточнила колдомедик. Гарри услышал, как она взмахнула палочкой у самого его лица, затем негромко скомандовала: – Lumos Maxiliare. Что вы видите?
– Ничего.
– Ничего? – недоверчиво переспросила она.
– Все темно, – пояснил Гарри.
Зашуршала мантия. Похоже, Помфри убрала что-то в карман – палочку, наверное.
– Ну, в любом случае, выпейте зелья.
Колдомедик подождала, пока он принюхается к обоим флаконам, потом отставит в сторону синее.
– Ну хорошо. Но я уверена, что очень скоро вы сможете отличать свет от тьмы – и цвета тоже различать. А вот и ваш обед.
Гарри почувствовал, как на ноги приземляется поднос, как снова поднимается, чтобы подлететь ближе. На тарелке были какие-то кусочки – морковь, похоже. Оказалось, это турнепс. Гарри принялся за еду, подумав, что Рон и Гермиона совсем ему не мешают. Пусть смотрят, как он ест, роняя половину на себя, – его это не волнует.
Однако это весьма волновало мадам Помфри.
– А ну кыш отсюда! – шикнула она на студентов. – Вам тоже нужно подкрепиться, а до конца обеда осталось всего четверть часа. Не думаю, что мисс Грейнджер так жаждет добавить домовикам лишней работы.
– Гермиона, – напомнил Гарри подруге, откусывая в очередной раз, – передай профессору мои слова. Не забудь.
* * *
В течение следующих двух дней Гарри навещали чуть не каждые пять минут – так ему, по крайней мере, казалось. К нему заглянули все учителя – за исключением Снейпа, который так и не пришел, хотя постоянно бывал в больничном крыле. Гарри иногда слышал за стеной низкий голос – зельевар приносил свежую порцию зелий. Из доносящихся слов было ясно, что Снейп наставляет Помфри, как использовать каждое лекарство – причем инструкции повторялись из раза в раз. Гарри точно знал, что колдомедик начинала лезть на стенку, но Снейпа это ничуть не беспокоило. Когда она наконец вспылила: «Ты еще студентом был, Северус, а я уже лечила детей!», зельевар попросту заявил: «Исцелению мистера Поттера ничто не должно помешать. Даже твоя гордость, Поппи».
Похоже, Снейп все же не возненавидел его – и уж во всяком случае, не перестал варить зелья, как угрожал, – но это было слабым утешением после кошмарных слов, сказанных Дамблдору. Да плюс то, что Снейп позволил Малфою варить мази и эликсиры, которые Гарри принимал дважды в день. При каждом приеме лекарства сердце замирало от страха, но он доверял учителю и потому глотал, махнув на все рукой. В конце концов, Снейп был замечательным зельеваром и понял бы, если бы в зелье что-нибудь подмешали. И даже рассерженный-на-этого-дурня-Поттера Снейп исключил бы Малфоя, не задумавшись, если бы слизеринец действительно пытался отравить Гарри – уж за это можно было поручиться.
И все равно, Гарри очень не нравилось, что Малфой крутится возле его зелий.
И еще меньше нравилось, что Снейп избегал его как чумы. Рон и Гермиона приходили несколько раз – в основном поболтать. Упоминать Снейпа они не рисковали, однако Гермиона считала своей обязанностью каждый вечер рассказывать Гарри, что именно он пропустил за последние недели – включая и зелья. Правда, это было вполне нормально; он действительно хотел наверстать упущенное, хоть и приходил временами в ужас – как ему удастся догнать все, что остальные прошли за время его отсутствия? И, тем не менее, временами Гарри предпочел бы сменить тему разговора.
У него побывали все гриффиндорцы – и однокурсники, и с других курсов, да и студенты других факультетов – кроме слизеринцев. Приходили они обычно группами по три-четыре человека и оставались на несколько минут. Во время этих визитов Гарри изо всех сил пытался не чувствовать себя ярмарочным уродцем. Он часто гадал, как выглядит. Повязки на глазах не было – об этом сказала Помфри, добавив, что доступ свежего воздуха и чередование освещения поможет выздоровлению. Он подозревал, что лицо его полностью изуродовано – слишком уж помнились иглы и нестерпимая боль. Но никто из приходивших не ахал от ужаса, не говорил неестественным тоном, словно пытаясь стерпеть нестерпимое, так что выглядел он, наверное, не так уж и страшно. Хоть и не нормально – ну как такое возможно с зельями, работающими едва ли в половину силы, а?
Уточнить было не у кого. В ответ он услышал бы только утешительную ложь, даже от Рона и Гермионы – из лучших побуждений, разумеется. Потому Гарри и не спрашивал, хоть и не мог перестать думать об этом.
Гарри быстро навострился распечатывать письма вслепую – с таким количеством посетителей это было безопасно. Впрочем, большая часть почты представляла собой что-то вроде вопиллеров, только доброжелательных, так что в палате то и дело слышались приятные голоса, декламировавшие стихи, певшие или просто желавшие ему всяческой удачи. А еще он натренировался разворачивать на ощупь конфеты. Хорошо еще, что Фред и Джордж были далеко и ничего не присылали – с их-то представлениями о юморе.
И море цветов – из-за того, в основном, что несколько девочек с Хаффлпаффа прислали ему саморазмножающиеся букеты. На вторую ночь в палате пахло как в оранжерее весной, но на жалобы Гарри Рон только заметил: «Ну а что ж ты хочешь? Учитывая, как они к тебе относятся...»
Гарри согласился, что относятся к нему неплохо, и он это знает, на что Рон и Гермиона расхохотались. Отсмеявшись, подруга заметила, что Бренда, и Стрелла, и Хэсли, и Кэт не просто «неплохо к нему относятся», а влюблены в него по уши. Гарри оставалось только фыркнуть – ну и глупость же, так выражать свои чувства. Рон, конечно, согласился, Гермиона возмутилась, и пришлось выслушивать их долгие препирательства по этому поводу.
Пытаясь отвлечь друзей от спора, Гарри развернул шоколадную лягушку и схватил ее до того, как она успела ускакать.
У Рона сбилось дыхание – он явно потерял дар речи, но наконец выдавил:
– Дурачишь нас, дружище? Ты снова видишь!
– Нет, это просто рефлексы ловца, – возразил Гарри.
Он вдруг почувствовал себя очень уставшим, поэтому лег и прикрыл глаза. Спрашивать самому о том, как прошел тот разговор, не хотелось – особенно при Роне, и Гарри два дня ждал, что Гермиона заговорит сама, но та все молчала. Возможно, тоже из-за Рона.
Однако ждать еще он просто не мог.
– Ты ему сказала? – резко спросил он, смахнув с постели фантик от лягушки.
Гермиона не стала уточнять, кому и что. Она и так знала.
– Конечно сказала.
Из нее что, клещами тянуть нужно?! Ну ладно...
– И что он ответил?
Гермионина мантия тихо зашуршала – должно быть, она наклонилась поднять с пола фантик, чтобы не нагружать дополнительно домовых эльфов. В больничном крыле грязь сама собой не исчезала – пол не был зачарован, ведь колдомедик иной раз должен посмотреть на всякие мерзости, которые способно извергнуть тело больного студента.
– Гермиона?
– Ничего он не сказал, приятель, – пришел на помощь подруге Рон. – Я как раз был в тот момент в кабинете – чистил котлы. И все слышал.
– Врешь, – фыркнул Гарри, без особого, правда, пыла. – Не насчет того, что чистил котлы, – вот это правда, я уверен. Ну же, Гермиона, давай! Ты пришла и сказала... ну что именно? Какими словами?
Гермиона задумалась ненадолго.
– Не могли бы вы уделить мне минутку, сэр? Гарри просил передать вам кое-что. Он хочет, чтобы вы знали: он просит прощения.
– Даже не поперхнулась, прикинь, – вставил Рон. – Просто исключительно вежливо выдала все это – как ты и просил.
Гарри решил не цепляться к «поперхнулась» – в конце концов, Рон действительно пытался вести себя прилично, – и потому просто спросил:
– И что он ответил? Гермиона?
– Не заставляй меня рассказывать, – взмолилась она.
Мерлин великий, плохо дело! Ну, раз понял это, то с тем же успехом можно узнать и самое худшее.
– Гермиона, – укоризненно протянул он. Таким тоном обычно пользовалась сама Гермиона – когда пыталась заставить его что-то рассказать.
– Ладно, – буркнула она. Фантик громко захрустел – должно быть, Гермиона скомкала его в кулаке. – Хорошо! Так вот, я сказала: «Он хочет, чтобы вы знали: он просит прощения», а Снейп просто зыркнул на меня – ну, как он это всегда делает – и прорычал два слова.
– Два слова?
– Да, – вмешался в разговор Рон. – Два слова. «Убирайтесь вон» – и это все, клянусь тебе. Больше он ничего не сказал.
– Дерьмо, – выругался Гарри.
– Ну да, – согласился Рон, явно решив, что «дерьмо» относится к Снейпу. – А я ничего не делал, а взыскание все же получил.
– Совсем-совсем ничего?
– Нет...
– Рон, да ты два часа глазел на него, как на дьявольские силки, – напомнила Гермиона.
– Это я ему за Гарри мщу!
Ой-ё-ёй. Разговор принял не самый лучший оборот.
– Ну вот что, – коротко объявил Гарри. Он уже был на пределе. Что же означает это «Убирайтесь вон»? – Я жутко устал. Увидимся завтра, ладно?
– Ладно, – согласился Рон.
– Спокойной ночи, Гарри, – добавила Гермиона, наклоняясь, чтобы поцеловать его.
Гарри шарахнулся в сторону, чуть не слетев с кровати.
– Гарри!
– Все в порядке, – твердо сказал он, усаживаясь поустойчивее.
– Какой уж тут порядок, если ты простого прикосновения вынести не можешь! – воскликнула Гермиона. – Это же очень серьезно!
– Вы не знаете, через что я прошел, – жестко сказал Гарри. – Плевать мне, что вы там подслушали, но вы не знаете, как это было, не знаете, что я перенес, и не знаете, что я теперь чувствую! И раз уж на то пошло, вы не знаете, что я думаю о Снейпе! Ясно вам?
– Гарри, я не хотела тебя обидеть! – воскликнула Гермиона. Ее голос слышался совсем близко, и это пугало. – Ни насчет Снейпа, ни в чем-то еще! Я же твой друг!
– Тогда сбавь обороты! – заорал он, не сдержавшись. Паника раздирала его изнутри. Едва ли Гермиона снова прикоснется к нему – на нее не похоже, – но самой мысли об этом хватало, чтобы перепугаться до смерти.
Он слышал, как Гермиона отступила на шаг, как нарочито беспечно произнесла, пытаясь успокоить его:
– До завтра, Гарри.
– Ага, – с трудом выдавил он. Ему уже было стыдно за свою вспышку, но ничего не поделаешь. Он выходил из себя при любом, минимальном физическом контакте – с кем угодно, даже мадам Помфри, которая не делала ничего дурного, лишь заботилась о нем. И со временем ситуация только ухудшалась. Чем дальше был Самайн, чем больше времени было у него, чтобы все припомнить – тем больше он сходил с ума. – До завтра.
* * *
Сны этой ночью были полны безликих чудовищ, говоривших тягучим приторным голосом Люциуса Малфоя. И руки, всюду руки – хватали его, удерживали, тянули на пытку. Не горячие иглы вонзались в него, нет – железные штыри, вроде кочерги, которой пользовался дядя Вернон (до того, как заложил камин). Толстые, раскаленные докрасна, и Люциус снова и снова втыкал их и смеялся. Гоготал, ржал, помирал от смеха... и Драко тоже там был. Но Драко не смеялся. Он полировал ногти – Гарри отчетливо услышал этот звук, – а потом равнодушно, со скукой в голосе заметил: «Он снова кричит, отец. Это так вульгарно. Так по-маггловски».
Вдруг сон изменился: его палочка вырвалась у него из рук и полетела по гигантской дуге – через всю Англию, через Атлантический океан – и наконец со всплеском ушла в воду, канула в бездну. Его палочка – сестра Волдемортовой... единственное его оружие... и теперь она пропала. Навсегда, как и предсказывал, смеясь, Люциус Малфой.
И вновь когтистые лапы, раздирающие кожу. Больше не было раскаленных штырей – руки сами были огнем, сжигая все, к чему прикасались.
Гарри завопил от раздирающей спину боли, и тут же почувствовал, как кто-то осторожно удерживает его, накладывая целебную мазь. От жгучих ран поднимался запах трав, заживляющих зелий, и Гарри расслабился. Отчего-то эти прикосновения казались абсолютно правильными, заботливыми, даже любящими. Но вместе с тем рядом слышались голоса. Точнее, один голос – протяжный, язвительный, и произносимые им слова противоречили друг другу, кружась в сознании Гарри, точно листья на ветру.
«Мне совершенно все равно, что думает обо мне шестнадцатилетний сопляк... Вы не один... Ты должен мне доверять – для того, чтобы иметь возможность сразиться с Темным Лордом. Мы впустую потратили весь прошлый год, мистер Поттер... Вы раз и навсегда научитесь не ставить под сомнение мои слова и действия!.. Вашу неспособность убедительно лгать мы обсудим как-нибудь в следующий раз... Учитывая все обстоятельства, я, пожалуй, предпочитаю дерзость вашему послушанию... Пусть себе мучится. Меня это уж точно не заботит... Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло...»
Последние слова все вертелись в голове, не уходя, вцепившись намертво.
«Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло...»
Нет, он не мог – так ведь? Ведь Снейп теперь его ненавидел, и даже зелья для него варить не хотел, и позволил Малфою помогать! Снейп обещал прийти и поговорить – и не пришел ни разу, даже после того, как Гарри извинился!
А голос все повторял: «Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь. Что бы ни произошло... Что бы ни...»
И Гарри дико заорал, выплескивая всю свою боль, и гнев, и страх в одном слове. Одно только слово – но он выкрикивал его беспрестанно, снова и снова. Тело отчаянно желало, чтобы к нему прикоснулись, обняли, хотя сознание отчаянно протестовало. Все ужасы Самайна сосредоточились в одном имени, пока Гарри бился на постели, переходя из сна в явь, в реальность больничного крыла. Его слышали, к нему бежали – отовсюду торопливые шаги и пытающиеся успокоить руки.
Руки, чьих прикосновений он не мог вынести, руки, которым он не мог доверять.
Граница между сном и явью дрогнула и рассыпалась в прах. Гарри очнулся, но не мог ни перестать корчиться, ни прекратить отчаянно звать Снейпа.
TBC
ЗЫ. Предупреждая возможные вопросы: продолжение через неделю.
Пост N: 214
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 11.12.07 23:18. Заголовок: Мерри ну что я еще..
Мерри ну что я еще могу сказать?! за-ме-ча-тель-но!!!! Браво!
Мерри пишет:
цитата:
но это несколько пошло, тебе не кажется?
- отличный перевод! Фраза удалась просто блестяще, так и слышишь, как Драко, растягива слова, говорит это! Да и остальное просто восхитительно Скоро-скоро будет одна из моих любимых глав (пошла отмечать дни в календаре) Ira66 - и Мерри -
Пост N: 1004
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 18.12.07 14:19. Заголовок: Глава 29. После полу..
Глава 29. После полуночи
Стекла в окнах больничного крыла разлетелись на миллион крошечных осколков, каменные стены выгнулись и вздрогнули, но устояли.
Но Гарри все кричал, даже ощущая, как магия снова вздымается в нем мощной волной, выплескиваясь наружу через кожу. Стены засияли таким ослепительным, невыносимым и неестественным светом, что Гарри чувствовал его, даже не видя.
Мир начал рушиться, распадаясь на части, и единственной реальностью оставался его собственный крик. Его зов, неистовый и исступленный, был уже за пределами отчаяния, и на сей раз всему этому было имя.
– Снейп... Здесь... Сюда... Сейчас... Сне-е-ейп!
Эта мольба, отчаянно рвавшаяся с губ, поглотила все его сознание.
Потом сквозь туман безумия прорвались другие звуки. Даже лягаясь и брыкаясь в попытках вырваться из державших его рук, он услышал шум пламени в камине, и быстрые тяжелые шаги, и знакомый голос:
– Гарри!
Однако понять, во сне ли он слышит голос Снейпа или наяву, Гарри был не в состоянии и видеть тоже не мог. Казалось, тьма поглотила его целиком: будто мало было непроглядной черноты вокруг, она проникла глубоко внутрь и теперь бежала по венам вместе с кровью, таилась в костном мозге. Окончательно поддавшись панике, Гарри забился и закричал, захлебываясь ужасом, поскольку чувствовал, как где-то в сердцевине костей поднимается третья волна дикой магии...
– Гарри, я здесь! – послышался голос, на сей раз громче, и сильные пальцы стиснули его руки. Крепко стиснули. Раньше, стоило кому-то к нему притронуться, он сопротивлялся – бился, словно разъяренный василиск, не в силах вынести прикосновений и крича в голос, когда его пытались удержать. Однако это прикосновение было иным. И какая-то часть его сознания узнала эти пальцы, хотя их хватка была настолько крепкой, что причиняла боль – но это было несущественно. Важно было одно: именно это касание вернуло Гарри понимание того, кто он. Позволило снова стать собой, а не лишенным разума алчущим существом, готовым обрушиться – силой, магией, криком – на любого, кто подойдет близко.
Это прикосновение утихомирило его стихийную магию.
Едва Гарри перестал трястись, хватка Снейпа немедленно ослабла. Гарри чувствовал себя так, будто его только что всего истоптали, но стоило уверенным пальцам учителя сжать его руки, как он начал успокаиваться. Во рту пересохло от долгого крика, он закрыл рот, проведя языком по краю зубов, и наконец глубоко вдохнул через нос. И ощутил такой мерзкий, кислый запах, что испугался – сейчас его вывернет наизнанку.
То ли по его лицу, то ли по вырвавшемуся жалкому стону, но Снейп сразу догадался, в чем дело.
– Альбус, моя мантия! – скомандовал он, так и держа Гарри за руки. – Избавьтесь от нее, быстро! И наложите очищающие чары на мою одежду!
Воздух вокруг задрожал от магии, отвратительная вонь исчезала, подчиняясь заклятьям, уступая место запаху, который Гарри помнил с Девона. Запаху чистой одежды и самого зельевара. Для Гарри он означал заботу и утешение, горячую овсянку с маслом и подслащенную медом воду, отдых и покой, пришедшие на смену панике, несмотря даже на ноющие раны и бесконечную темноту вокруг.
Гарри глубоко вдохнул этот запах и расслабился еще больше.
Только тогда до него дошло, что Снейп так и не выпустил его рук. Гарри пошевелил пальцами – стараясь не высвободиться, а убедиться, что учитель здесь, что это не сон и не полудрема, в которой он находился в Девоне.
– Вы что, все с ума посходили? – возопила разгневанная мадам Помфри. – Такой выброс магии! Отпусти его сейчас же, Северус! Он не в силах вынести даже легкое прикосновение, когда приходится накладывать мазь...
– Ты посмотри на него, Поппи, – мягко прервал ее Дамблдор. – Посмотри.
Даже незрячий, Гарри знал, что она пялится на них разинув рот. Волосы дыбом встали у него на загривке, и, вздрогнув, он отвернулся и уткнулся лицом Снейпу в бок, прижавшись щекой к поношенной рубашке. Ткань была мягкая... из истертого, застиранного хлопка, в катышках от долгой носки. «Наверняка черная, – подумал Гарри, – и с длинным рукавом, чтобы скрыть Темную Метку». Он нахмурился и прижался к Снейпу теснее, недоумевая, что Мастер Зелий будет делать теперь, когда придется не обращать внимания на вызовы Волдеморта и попросту терпеть боль.
– Так психологическую травму не вылечишь! – настаивала мадам Помфри. – Я квалифицированный колдомедик! Пусть у Северуса самые лучшие намерения, но он присутствовал при этих ужасах, он в них участвовал! А теперь мистер Поттер чуть ли не виснет на нем... Альбус, это нездорово!
К счастью, это было последнее, что Гарри слышал. Протесты Поппи становились все тише: очевидно, Дамблдор – мягко, но настойчиво – уводил ее прочь по коридору.
Как только ее голос совсем стих, Снейп обхватил Гарри рукой за плечи и подтянул поближе и повыше, так чтобы он мог прислониться щекой к груди зельевара.
«Наконец-то», – подумал Гарри, которому уже стало душно лежать, уткнувшись носом Снейпу в бок.
Долгое время он не говорил ни слова, просто наслаждаясь присутствием того, кто был готов тихо сидеть рядом, ради кого не нужно было притворяться храбрым и веселым. О храбрости сейчас и думать не приходилось – Гарри боялся и слово сказать. А может, он просто запутался, не зная, что и как говорить. В конце концов, мадам Помфри в чем-то была права. Снейп и в самом деле был там и способствовал пытке – или, по крайней мере, не мешал. Но выбора у него не было, и Гарри это понимал, когда у него хватало сил преодолеть воспоминания о невыносимой боли и рассуждать разумно. В Самайн Снейп не был... сам собой. Это была фальшивка, военная хитрость.
То, что произошло после, – вот что важно.
После, когда Гарри был в полубессознательном состоянии, не в силах вспомнить и осознать все, случившееся в Самайн. Снейп тогда не отходил от него целыми часами, то обнимая, то сидя рядом и держа за руки, позволяя цепляться за себя, напитаться своей силой. И, видимо, это отложилось в памяти, потому что тело Гарри узнавало эту заботу, не воспринимая Снейпа как угрозу. Он не просто не мог вынести ничьих других рук, нет, он желал, даже жаждал именно этих прикосновений. Очутиться в этих объятиях оказалось все равно что умирающему в пустыне – напиться воды. И может быть, не так уж это было странно. Потому что именно прикосновения Снейпа смогли отгородить Гарри от пережитого ужаса, утешить его, пока он не пришел в себя и не сообразил, что, по логике вещей, должен бояться.
Повисшую в палате тишину в конце концов нарушил Снейп:
– Ну что, полегче, Гарри?
Гарри нервно кивнул, задев щекой твердые пуговички на рубашке зельевара. Он о многом хотел спросить – и все казалось глупым даже ему самому.
Почему вы теперь меня ненавидите? И вы не перестанете делать мне зелье, правда? И почему именно вы держали меня... когда они меня мучили?
Нет, лучше он спросит что-нибудь еще, не даст профессору повода хмыкнуть и опять начать обращаться к нему «мистер Поттер»...
– Э-э... профессор? А чем это так ужасно пахло?
Снейп глубоко вздохнул – его грудь медленно поднялась и опустилась.
– Восстанавливающее зрение зелье. Полагаю, ты с ним знаком.
– Угу, – Гарри содрогнулся. Иногда ему казалось, что лучше остаться слепым, чем пить эту воняющую дохлятиной лакричную гадость дважды в день. Разумеется, он этого не сказал. Какая-то маленькая и перепуганная часть его до сих пор верила, что Снейп на него сердит – и непременно уйдет, стоит Гарри сказать что-нибудь не то. А сейчас ему как никогда было нужно, чтобы его обнимали. Даже если Снейп сидел с ним только потому, что он разорался как младенец. – На запах оно еще хуже, чем на вкус, – наконец пояснил он.
– Еще бы, – согласился Снейп, высвободив одну руку и осторожно положив ее Гарри на затылок. Он принялся перебирать пальцами пряди его волос, но в остальном не шевелился. – Ты чувствителен к зелью, потому что твой организм им практически пропитан. Я не сразу догадался, любой другой его даже не почуял бы.
– Вы его снова делали?
– Я им облился, глупый ты ребенок, – мягко ответил Снейп, на мгновение прижав его к себе чуть сильнее. И Гарри опять подумал, что, как ни странно, в устах Снейпа эта фраза звучала как выражение... привязанности, что ли. Это было даже немного грустно: как будто Снейпу никогда прежде не приходилось ни о ком заботиться и он толком не знал, как это делается.
Хотя если подумать как следует... ему давно не было так хорошо. Сквозь тонкую рубашку Гарри чувствовал дыхание учителя и слышал, как бьется его сердце. Только бы это не кончилось... Он опять забеспокоился. А вдруг Снейп возится с ним только потому, что это очевидно необходимо? Потому, что иначе у Гарри опять произойдет всплеск стихийной магии?
– Я пролил зелье, когда Альбус связался со мной по каминной сети и я услышал тебя, – спокойно сообщил Снейп. Он даже не сердился, а где это видано, чтобы Снейп не злился из-за несчастного случая в лаборатории? Странно, конечно, но Гарри уже устал удивляться. Мастер Зелий меж тем продолжал: – Поппи следовало сразу сообщить мне, как только ты начал меня звать, но она, подозреваю, не поняла, что ты меня именно зовешь, – он умолк на мгновение. – Кошмар приснился, Гарри?
Гарри кивнул, и в груди, совсем рядом с сердцем, что-то отчаянно ёкнуло.
– Пора бы уж привыкнуть, – выговорил он пристыженно, чувствуя себя трусом. Хорошо, конечно, что Снейп все-таки пришел и помог справиться с разгулявшейся, взбунтовавшейся магией, но все-таки... он же сам справлялся с дурными снами столько лет!
– Я так понимаю, это не обычные твои кошмары, – отозвался Снейп со вздохом. Пальцы его спустились ниже, к загривку, и принялись растирать шею, пока напряженные плечи Гарри не обмякли наконец. – Самайн, верно?
Гарри замотал головой, пробормотал что-то неразборчивое, и его плечи снова напряглись, но тут Снейп медленно, словно его принуждали, произнес:
– Мне тоже об этом кошмары снятся.
Гарри приподнял голову, жалея, что не может видеть выражения лица учителя.
– Правда?
– Правда, – не медля ни секунды, ответил тот.
Они молча сидели еще несколько минут – возможно, потому, что ни тому ни другому не было нужды описывать, что им снилось. Оба знали и так.
– Гарри, ты хочешь услышать от меня, как мне жаль? – вдруг спросил Снейп, резко и холодно.
– Жаль, что у меня кошмары? – бездумно переспросил Гарри и только потом сообразил, что имеется в виду. – Или жаль, что вы были там... с ними? – он чуть было не сказал: «помогали им», но вовремя удержался.
– Не будь идиотом, – фыркнул Снейп. – Разумеется, что я был там с ними.
Гарри содрогнулся, услышав свои собственные слова, и ему стало немного нехорошо. Он не хотел обсуждать Самайн – совсем не хотел. По крайней мере, пока.
– Я знаю, что вам жаль, – сказал он и неожиданно для себя самого добавил: – Мне и Девон тоже снится, знаете?
И почувствовал, как у Снейпа сбилось дыхание.
– Ты помнишь коттедж в Девоне?
– Ага... – закусив губу, Гарри попытался слегка подвинуться. Возможно, из-за того, что пережитый кошмар не сразу отпустил его, он только теперь осознал, как неудобно лежит, касаясь сидевшего на самом краешке постели Снейпа только щекой. Ему не хотелось прерывать прикосновение, потому что так было намного легче, но он опасался, что совсем сползет под одеяло, если не устроится поудобнее. Высвободив одну руку и опершись о кровать, он приподнялся повыше, уткнулся головой Снейпу под подбородок и второй рукой обнял его. Все это время он, конечно, не дышал, хотя к тому моменту вроде как было ясно, что вряд ли зельевар его оттолкнет.
Но Снейп не только не оттолкнул его, а, напротив, сам подвинулся глубже на постель, откинувшись на груду подушек, и прижал Гарри к себе покрепче. И это было удивительно хорошо.
«Странно, – подумал Гарри, – с моим-то детством...» С другой стороны, никто и никогда не сидел на краешке его кровати, не обнимал его, предлагая утешение и поддержку. Ни разу, никто и никогда.
Во всяком случае, до Девона.
– Я помню, как вы меня обнимали, – наконец сказал Гарри. – Просто так, целыми часами. И я ужасно жалел, что там не было домового эльфа, чтобы раздуть огонь и принести мне бульон... тогда вам не приходилось бы вставать.
– Странно, что ты помнишь, – задумчиво отозвался Снейп. Его грудь опускалась и поднималась в ровном, успокаивающем ритме. – Ты же спал.
– Не-а, – Гарри зевнул. На него накатила дремота. – Ну, наполовину.
– Ты и сейчас, считай, наполовину спишь, – заметил Снейп. – Тебе нужен отдых, ложись, я пойду...
– Нет! – в приступе страха воскликнул Гарри. – Останьтесь. Пожалуйста, профессор. Ну пожалуйста! Я не хочу... – он умолк, стиснув зубы. То, что он собирался сказать, было отвратительно. Но это была правда.
Зельевар не пошевелился.
– Чего не хочешь? – переспросил он и, не получив ответа, повторил чуть жестче: – Чего, Гарри?
От одной мысли ноги свело судорогой, а внутри опять поднялась волна гнева и чего-то еще, непонятного.
– Я не хочу, чтобы мне пришлось опять разнести все стекла, чтобы вы сюда пришли, понятно?
– Что ты имеешь в виду? – тихо и жестко поинтересовался Снейп, выдавливая слова чуть ли не по слогам.
Гарри чуть выпрямился: гнев и то, другое, неведомое чувство одолели изнеможение. Обида – вот что это оказалось за чувство. Да, он был обижен. Потому что – черт возьми! – ему нужно, необходимо было, чтобы его обняли, чтобы с ним поговорили. А Снейп делал вид, что его нет, и ехидствовал, перечисляя Дамблдору зелья, и всякий раз проходил к мадам Помфри, не удостоив Гарри и словом, и даже выгнал Гермиону, когда она пришла с извинениями!
– А иначе вы бы не явились, правда же? – с вызовом сказал он. Его трясло от гнева. – Вы меня опять ненавидите, и не думайте, что я не знаю. Вы пришли только потому, что директор боится, что все полетит в тартарары, если моя магия опять выйдет из-под контроля. Он наверняка думает, что я тут все сожгу, или стены расплавятся, или...
Снейп снова притянул его к себе и прижал крепче, успокаивая, унимая охватившую Гарри дрожь.
– Тише, глупый ты ребенок, – прошептал он во взъерошенные волосы, уверенно обнимая подростка, пока тот не перестал трястись. – Я тебя вовсе не ненавижу, Гарри, уже... – он запнулся и чуть суховато закончил: – уже некоторое время, скажем так.
– Ну да, точно, – съязвил Гарри.
– Вероятно, мне следовало тебе сказать, как я... что я... – смятенно пробормотал Снейп, скрипнув зубами, и Гарри чувствовал, как у учителя дрожат руки. Тот прокашлялся, начал было что-то говорить и снова умолк. Наконец, после очередной неудачной попытки, зельевар выдавил: – Гарри... послушай меня. Я тебя совсем не ненавижу.
Признание вышло, конечно, еще то, мягко говоря, но Гарри все равно был счастлив. Прежде всего, он чувствовал, что это правда. Но главное, он понимал – Снейп имеет в виду куда больше, чем может сказать вслух. «Северус не любит выказывать свои чувства», – объяснял Дамблдор, так что Гарри вполне понимал, что под «Я тебя совсем не ненавижу» подразумевается много больше.
Снейп шевельнулся слегка, и Гарри вцепился в него, боясь, что зельевар уйдет. Ведь теперь, дав слабину и сказав такое, он наверняка не захочет тут сидеть. Все, что Гарри знал о Снейпе, подсказывало: тот сейчас опять исчезнет. Или спрячется за маской холодного безразличия.
– Не уходите, – тихо вскрикнул Гарри. – Я хочу поговорить, ладно?
– Ладно, – согласился Снейп на удивление легко, и Гарри подумал, что может быть, не так уж хорошо его знает. Учитель казался... спокойным, даже после всего сказанного.
Зельевар сдвинулся назад, устраивая их обоих поудобнее на узкой койке.
– Поговорим еще немного.
Гарри кивнул и задумался ненадолго, пытаясь сообразить, о чем им поговорить. В голове крутилась куча вопросов, и чем дольше он сидел так, притулившись к Снейпу, тем увереннее себя чувствовал и тем больше мыслей приходило на ум. Но ведь это же к лучшему, правда? Приятно было сознавать, что ты в безопасности, – это значило, что можно наконец набраться храбрости и признаться в том, что тебя беспокоит.
– Тогда, в первый день, когда я проснулся, вы сказали, что вам нужно варить зелья... Это правда, наверное, но вы использовали ее как предлог, чтобы избегать меня. Потому что вы сказали, что зайдете позже, когда будет время, и так и не зашли!
– Я заходил, Гарри, – возразил Снейп все тем же мягким тоном. – Ты спал, но я посидел с тобой немного. Если хочешь, спроси у Альбуса, он тоже здесь был.
– А, ну ладно, – пробормотал Гарри, решив, что Снейпу можно поверить. Да и не спрашивать же, в самом деле, у Дамблдора! Хотя странно, что зельевар зачем-то упомянул директора. – А почему вы потом не пришли, даже когда я извинился? И почему вы так злились с самого начала?
Снейп вздохнул – слышен был долгий-долгий вдох, а потом выдох.
– Я даже не знаю, с чего начать, Гарри... – пробормотал он. – Когда ты очнулся, я подумал... трудно объяснить. Я был уверен, что ты помнишь Самайн, но никак не мог предположить, что ты помнишь и Девон тоже. И думал, что говорить с тобой будет... нелегко. Но я все равно собирался попытаться. Хоть как-то...
– Тогда почему вы не попытались?
Снейп притянул его еще ближе и обнял рукой за плечи.
– Потому что, когда я пришел, ты говорил Дамблдору, что было хуже всего в Самайн. Что тебе причинил боль тот, кому ты доверял.
– Но это же правда, – недоуменно пробормотал Гарри. – Или отчасти правда. Ой... ой, нет. Я понял. Вы решили, что я имею в виду: «тот, кому я доверял раньше», да? Что я вам больше не доверяю?
– Это была бы совершенно естественная реакция с твоей стороны, – тихо признал Снейп.
– И вовсе не была бы, – возразил Гарри, пытаясь придумать, как объяснить. – Я же знал, понимаете. Я знал – из-за снов – что выживу, что не умру в ту ночь. Вы должны были выжидать, найти нужный момент... – он сглотнул, сминая пальцами ткань рубашки зельевара. – Хуже всего в Самайн было то, что я не мог ненавидеть вас, даже тогда, не то что после. Звучит ужасно глупо, я знаю, но это правда... Ненавидеть вас было бы... я не знаю... проще, – он приумолк, затем продолжил: – Я думал, вам плевать, доверяю я вам или нет.
– А. Я... тоже так думал.
И опять они долго полулежали в тишине, вслушиваясь в свист ветра в каменных арках, бывших раньше окнами. Гарри пришло в голову, что Снейп нарочно молчит, позволяя Гарри выбирать тему для разговора. Может, потому что это он настоял на беседе, и учитель предоставлял ему возможность решать.
– Почему вы накричали на Гермиону и велели ей убираться? – наконец спросил Гарри, набравшись храбрости. – Я же просто пытался извиниться. Я бы сам это сделал, если бы вы зашли сюда.
Снейп чуть повернулся на бок, к нему лицом, подложив Гарри под голову подушку. Интересно, светло было в палате или нет? Видел ли теперь зельевар его лицо? От этой мысли Гарри захотелось спрятаться.
– Полагаю, – помолчав, ответил Снейп, – я повысил голос, потому что сделал неверный вывод о том, за что именно ты пытался извиниться, Гарри.
– Чего? А что вы подумали?
Он почувствовал, как зельевар беспокойно заерзал на постели.
– Незадолго до того я заходил в больничное крыло и слышал, как ты кричал на своих друзей, что даже слышать моего имени не хочешь. Поскольку мисс Грейнджер сочла нужным сообщить о моем присутствии – совершенно бестактная девочка, вынужден заметить, – я предположил, что ты извиняешься за то, что невольно сказал в моем присутствии, насколько ты меня не выносишь.
– Но это совсем не так!
– Да, – протянул Снейп, – это я уже понял.
Гарри чуть было не пихнул его слегка под ребра, но все-таки не осмелился – уж слишком это было бы по-детски.
– То, что вы слышали... Я велел им заткнуться, потому что Рон говорил, будто вам стоило только пальцем пошевелить, чтобы спасти меня, а вы вроде как не хотели, – нахмурившись, признал он. – Он просто не понимает! Тогда в Самайн у меня никого не было, кроме вас, а вы должны были не впасть в панику и остаться в живых, чтобы вытащить меня оттуда!
– Похоже, ты действительно все понимаешь, – в удивлении пробормотал Снейп.
– Конечно понимаю, – отозвался Гарри. – Не настолько ж я глупый. И все равно, знаете...
– Знаю, – сочувственно сказал Снейп. – Ясно. Полагаю, я серьезно напугал мисс Грейнджер.
– Гермиона довольно-таки испугоустойчивая.
– Ах, да, конечно. Первокурсница, которая решила, что в состоянии в одиночку справиться с горным троллем.
– Ой, ну про это она наврала, – сообщил Гарри.
– М-м? – ответил Снейп, но расспрашивать не стал. Во всяком случае, не об этом. – Похоже, мне следует спросить, по какому поводу ты попросил мисс Грейнджер передать свои извинения?
Оп-па... Гарри мысленно приготовился к взбучке и тихо, виновато признался:
– Ну... вы теперь не можете... работать для... старой компании, по крайней мере, не так, как раньше, если вы понимаете, о чем я. И если у вас заболит рука, вы ничего не сможете с этим поделать, и это все я виноват!
– В самом деле?
Такого ответа Гарри не ожидал совершенно.
– Ну да, – подтвердил он, недоумевая, что тут непонятного. – Я же вышел из дома.
– А, – Снейп положил ему руку на плечо. – Кстати сказать, это напоминает мне еще об одном нашем с тобой разговоре. У тебя дурная привычка брать на себя куда больше вины, чем следует согласно обстоятельствам.
– Но профессор, я же вышел из дома! – повторил Гарри таким тоном, будто пытался объяснить что-то пятилетнему ребенку.
– Да, я в курсе, Гарри, – передразнил его Снейп. – Но на сей раз это не была одна из твоих обычных эскапад. Ты не разгуливал где не надо в этом твоем плаще и не совал нос куда не просят.
– А какая разница? Я же все равно оказался в соседнем доме, – возразил Гарри. – И... и... – он сглотнул, – я решил, вы думаете, что я... я заслужил то, что произошло. Потому что хотел знать, что происходит на собраниях Упивающихся, и нагрубил вам, и потом выяснил на... на своей шкуре...
Снейп крепко сжал его плечо.
– Гарри, это безумие. Ты ничем не заслужил случившегося.
– Я не говорил, что заслужил, я сказал, что вы, возможно, так считаете...
– Неужели ты действительно так обо мне думаешь? – тихо сказал Снейп, но потом голос его дрогнул: – Или все-таки?..
– Нет наверно, – ответил Гарри. – Просто когда Дамблдор объяснил, как Малфой до меня добрался... а вы так на меня злились... я пытался понять почему. Но с другой стороны... – Гарри вздохнул. – Я не должен был допустить, чтобы это случилось.
– Это я не должен был допустить, чтобы это случилось, – Снейп, судя по голосу, хмурился. – Гарри, защищать тебя – это моя обязанность. Моя и Люпина, следует заметить, но именно я осматривал подвалы. Совершенно очевидно, что это моя ошибка, потому что я не только оставил незащищенный вход в дом, но еще и такой, что нельзя было понять, что это вообще вход. – Он медленно втянул ртом воздух. – Это я должен перед тобой извиняться.
– Но если вы так думаете, – воскликнул Гарри, заново переживая весь свой страх и отчаяние, – почему вы сказали директору, что не хотите делать для меня глазной эликсир? И что пусть я мучаюсь?!
Снейп на мгновение оцепенел, а потом выдавил сквозь зубы:
– Гарри! Я говорил не о тебе!
– Вы сказали, что я безответственный идиот, – всхлипнул Гарри и стукнул кулаком по подушке; по его щекам покатились слезы. – Вы меня всегда так называете.
– Потому что ты часто так себя ведешь, – сухо заметил Снейп, но потом смягчился: – Однако в этот раз все было не так. Гарри, ты же не знал, что покидаешь пределы дома. И ты не руководствовался своим... бзиком насчет спасения людей.
– Это был бзик насчет с... спасения змей, – признался уже совершенно несчастный Гарри, хлюпнув носом, и вытер глаза рукавом пижамы. – Я про... просто хотел найти Сэл.
– Ш-ш-ш... – Снейп поглаживал его по голове. – Все в порядке, Гарри. Поняв, что произошло, я до смерти перепугался, но я не сердился на тебя, даю слово.
– Ну на кого-то же вы сердились? – пробормотал Гарри, не желая оставлять тему в покое.
– На Люпина.
– На Ремуса? – растерянно переспросил Гарри, поднимая голову – впрочем, совершенно без толку, потому что он все равно ничего не видел.
– Да, на Ремуса, – прорычал зельевар, разом теряя всю свою выдержку, и отпустил Гарри. – Этот идиот-оборотень вышел из дома, а потом, будто не хватало одной этой глупости, вернулся обратно средь бела дня через парадную дверь! Можно подумать, в мире нет каминной сети! Он, почитай, предложил Люциусу Малфою обыскать площадь Гриммо! И все ради чего? Ради какого-то дурацкого мороженого, словно ты маленький ребенок, которого надо утешать сластями!
Гарри никогда не слышал, чтобы Снейп был в такой ярости, – даже когда Сириус чудом избежал Поцелуя дементора. Он вздрогнул, порадовавшись, что зельевар злится не на него. Впрочем, он не хотел, чтобы тот злился и на Ремуса тоже.
– Это простительная промашка, – заметил он. – Вроде моей. Ремус же не пытался выдать, где я прячусь.
– Ничего подобного! – вспылил Снейп. – Ты никак не мог знать, что полез за своей змеей наружу, разве только сначала потребовать чертежи дома. А Люпин прекрасно знал, что за тобой охотятся и что, если за ним проследят, он приведет их к тебе!
– Но он же не знал, что дядя Вернон выболтал, что он меня охраняет, – возразил Гарри. – Он не знал, что за ним действительно могут проследить!
– Он знал, что это возможно!
– Вы просто не переносите его еще со школы! И злитесь!
– Не тебе судить, на кого и почему я гневаюсь, Гарри, – холодно парировал Снейп.
– Не мне, – согласился Гарри. Какая разница, почему Снейп злится на Ремуса? В конце концов, дело было совершенно не в этом. – Только, пожалуйста, профессор, вы же не перестанете делать для него Волчье зелье? Пожалуйста, обещайте, что не перестанете! Так просто нельзя!
– В самом деле? – протянул Снейп с мрачной усмешкой.
– Неужели вы настолько ненавидите Ремуса, что будете рисковать жизнью невинных людей?!
Мастер Зелий фыркнул.
– Гарри, Люпин же благородный гриффиндорец. Как и ты, впрочем. Он прикует себя к чему-нибудь в полнолуние, чтобы не причинить вреда никому, кроме себя.
– Перестаньте! – выкрикнул Гарри.
– Да сварю я зелье твоему блохастому приятелю, – проворчал Снейп, прикладывая палец к губам Гарри, едва тот открыл рот. – Только не вздумай меня благодарить.
Гарри кивнул – в конце концов, это было справедливо – и снова вытер глаза. Пока его обуревали эмоции, он не обращал ни на что внимания, но теперь, чуть успокоившись, понял, что плачет. Прятать лицо, наверное, было поздно, но он все равно попытался, чувствуя себя неуютно. Северус Снейп, наверное, никогда не плакал. Ну, может быть, в раннем детстве. А Гарри-то уже шестнадцать!
– Не надо, – Снейп удержал его, не давая уткнуться лицом. – Если слезные протоки восстановились, значит, лечебные зелья действуют как надо. Lumos. – Гарри услышал движение палочки в воздухе. – Видишь какую-нибудь разницу?
– Нет... ну, может, немножко. Не свет, а... вроде как темнота не такая темная, что ли.
– Серая? Цвета какие-нибудь видишь?
– Нет, просто не так черно. Не могу объяснить. – Снейп так и не произнес: Nox, и Гарри решил, что сейчас самое время задать вопрос, мучавший его с той самой минуты, как он очнулся. – Профессор?
– Да? – голос зельевара прозвучал так близко, будто тот рассматривал его лицо.
– Вы же скажете мне правду, если я попрошу, да? Настоящую правду, даже если это будет что-то ужасное?
Снейп подумал с минуту, прежде чем ответить:
– Ты просишь никогда не сбивать тебя с толку?
Нет, вот в это Гарри сейчас лезть не хотел, совсем не хотел.
– Вообще-то я просто собирался спросить, что вы видите. Ну, в смысле, когда на меня смотрите.
– Темные волосы, зеленые глаза... – несколько озадаченно начал Снейп. – А, понял. Ты пытался узнать, что у тебя с глазами и как они выглядят. Да, я скажу тебе правду.
Гарри опять услышал движение палочки, почувствовал, как ему поднимают веки, и резко отдернулся – просто не в силах был сдержаться. Но Снейп ничего не сказал на этот счет, просто спокойно начал перечислять:
– Глазные яблоки целы, радужка по-прежнему зеленая, хотя стала чуть-чуть... ярче, чем раньше. Блестит чуть больше. В любом случае, на роговице видны следы шрамов, как царапины на стекле. Совершенно незаметные, если только не рассматривать специально. Ты почти выздоровел. Думаю, завтра сможешь начать принимать глазной эликсир.
Гарри облегченно выдохнул: вроде все не так плохо. Постойте – глазной эликсир?
– А разве не его я все время пил? Это не та вонючая гадость?
– Поттер, – протянул Снейп, безо всяких усилий впадая в лекторский тон, – восстанавливающее зрение зелье и глазной эликсир – два совершенно разных состава, отличных и по формуле, и по назначению.
– Ясно, сэр, – пробормотал Гарри. Потом ему в голову пришла еще одна мысль: – А у вас есть порция, к которой Малфой не прикасался? Потому что мне Рон и Гермиона сказали, что он вам помогал с моими зельями, ну и... короче...
– Да?
– Это просто гадость, – объявил Гарри, задирая подбородок. – И вообще...
– Уж пожалуйста, выскажи, что у тебя на уме, – вставил Снейп. Говорил он... поди пойми как: вроде как ехидно, но будто его что-то забавляло.
– Ну, вы сами просили, – пробурчал Гарри, решив, что можно и высказаться. В конце концов, речь шла не о какой-нибудь глупой мелочи, на которую можно просто наплевать, верно? – Вам не кажется, профессор, что подпускать Малфоя к моим зельям было необдуманно? Ничего не хочу сказать такого, но чем вы только думали? Его гребаный папаша только что пытался сжечь меня живьем!
– Драко Малфой и его отец – разные люди, – тут же отозвался Снейп, садясь на кровати и отодвигаясь от Гарри. – Так или иначе, он не помогал мне с твоими зельями. Твои друзья ошибаются.
– Тогда почему он не делает те же задания, что и все остальные?
– Я думал, ты мне доверяешь, – заметил Снейп. Гарри мог бы поклясться, что тот смотрит на него, вопросительно приподняв бровь.
Он чуть было не ляпнул: «Я тоже так думал», но удержался – это была бы гадость, и несправедливая притом. К тому же его тронула мысль, что Снейпу было не все равно, доверяет ли ему Гарри или нет, и злоупотреблять этим отношением не хотелось.
– Послушайте, – вздохнул он, – я доверял вам, даже когда меня адски пытали, так что не смейте требовать, чтобы я доказывал это доверие сейчас, не спрашивая, что происходит. Я имею право знать! И вообще, Малфой все ходит сюда и ходит... меня это беспокоит. Не могу понять, что он затеял.
– Он ничего не затеял.
– Да? – с вызовом спросил Гарри, приподымаясь на локте. – Вы что, не знаете, что ни одному слову этого слизеринца доверять нельзя?
– Я тоже слизеринец, не забывай, – спокойно напомнил Снейп. – Что до мистера Малфоя, он пришел сюда по моему распоряжению. Моему и Альбуса. Он пытался с тобой поговорить, потому что... ему было поставлено такое условие. Остальное услышишь от него.
– А в классе что?
Судя по звукам, Снейп скрестил руки на груди.
– Возможно, тебя это удивит, но мистер Малфой не одобряет... скажем так, творчество его отца. Гарри, он хотел чем-нибудь помочь...
– Быть не может, чтоб Малфой просил мне помочь! – оборвал его Гарри.
– Именно что просил. Учитывая, как хорошо ему дается зельеварение, я поручил ему варить зелье Легкого Сна. Он не знает, что плоды его труда я присоединяю к общим школьным запасам, и я прошу тебя ничего ему не говорить.
– Эдак кто-нибудь отравится, потому что вы решили сбить Малфоя с толку, – заметил Гарри, снова укладываясь.
– Ты в самом деле полагаешь, что я в состоянии отнести в больничное крыло зелье, даже моего собственного приготовления, не проверив предварительно его качество?
Гарри не хотел выглядеть дураком, но в услышанном не было никакого смысла.
– Так если вы проверили, что там сварил Малфой, и все в порядке, то почему не дать его зелья мне, профессор? Они ведь или безопасны, или нет, так?
– Тебе сейчас нужны зелья, – сухо пояснил Снейп, – куда мощнее стандартных составов. Драко, безусловно, в состоянии их приготовить, но я не дал ему готовить их для тебя, потому что знал, что тебе это будет неприятно. И оказался прав.
Гарри вздрогнул – не то от мягкого упрека, не то оттого, что Снейп только что назвал Малфоя – Драко. И это ему не понравилось.
– Извините, сэр.
– Хватит извинений, – отрезал Снейп и встал. Забавно – теперь, когда профессор был без мантии, было гораздо труднее на слух понять, как он движется. – Теперь-то ты уснешь, Гарри?
– Я хотел еще кое-что спросить. – Гарри зевнул. – Ну, кучу всего, но не помню уже. А, про порт-ключ. Что-то про порт-ключ...
– Думаю, тебе пора спать, – заметил Снейп, наклоняясь, чтобы укрыть его одеялами и подоткнуть края. Этого тоже никто раньше не делал... А может, и нет – Снейп наверняка подтыкал ему одеяло в Девоне. Но больше так точно никто не делал – ну, еще родители, но это ведь не считается, когда ничего такого не помнишь...
Но даже под одеялами Гарри чувствовал, что его пробирает дрожь. И хотелось, чтобы Снейп вернулся.
Зельевар, похоже, сообразил, что причиной всему были сквозняки: Гарри слышал повторенное несколько раз Reparo и звон стекла, собирающегося воедино из осколков, и почти что мог представить, как окна буквально на глазах становятся целыми.
– Ой, извините, – пробормотал Гарри, забыв уже, что ему велели не извиняться. – Я не нарочно. Наверное, не нарочно. Я даже не знаю, как у меня такое вышло, честное слово.
– Думаю, что я знаю, – мрачно заметил Снейп вполголоса. – Но сейчас не время. Это мы обсудим завтра.
– Обещаете? Вы не пропадете опять?
– Я принесу тебе глазной эликсир, – заверил его Снейп, и на сей раз Гарри уловил еле заметное изменение тона беседы. Мастер Зелий старался перевести ее в более безличное русло – ну и ладно, с этим можно смириться.
– И что, это уже совсем все? Завтра я смогу видеть?
– Сомневаюсь, что дело будет продвигаться с такой скоростью, – пояснил Снейп. – Восстанавливающие зелья подготовили ткани глаз, но пройдет время, прежде чем эликсир полностью подействует. – Учитель помог ему сесть и сунул в руку какой-то флакон. – Это зелье Сна-Без-Снов, только куда мощнее, чем то, которое, как ты говоришь, тебе не помогает. Пей, Гарри.
– Я обойдусь, – запротестовал Гарри. – У меня не будет больше кошмаров, раз мы с вами поговорили...
– Тем не менее, пей, – протянул зельевар голосом, не допускающим возражений.
Гарри сдался – осторожно поднес флакон к губам и опрокинул в рот. Снадобье пенилось на языке больше обычного, и вкус был фруктовый, тоже сильнее.
Он чуть было не решил, что Снейп ушел; сон навалился так, что трудно было понять. Но потом он почувствовал, как ласковая рука проводит по лбу, убирая от лица пряди волос.
– Можешь пообещать мне одну вещь, Гарри? – тихо спросил Снейп. – Это важно.
– Пообещать? – вяло переспросил Гарри.
– Да. Выслушай Драко Малфоя, когда он придет к тебе поговорить, хорошо? Договорились?
Гарри попытался сосредоточиться: что-то явно было не так, кроме очевидного, конечно. Потом сообразил: зельевар точно выбрал время для своей просьбы.
– Подпоили меня, прежде чем спрашивать... – сообщил Гарри таким голосом, что любой, кроме Мастера Зелий, точно принял бы его за пьяного. – Н-не... нехорошо... пор... профессор.
– Просто скажи мне, что поговоришь с ним...
– Слизеринец... – обвиняюще выговорил Гарри в накатившей дремоте; зелье развязало ему язык, вот только контролировать сказанное было трудно. И он никогда не думал, что знает столько подходящих слов на С: – Скрытный, себе на уме, самодовольный слизеринец. С... м-м... саркастичный, самоуверенный, сердитый, самовлюбленный, снобистский слизе... ринец...
Кажется, его учитель пробормотал себе под нос что-то вроде: «Полагаю, даже слишком подпоил...», но Гарри в этом сомневался, и еще больше сомневался в том, что случилось потом. Ведь не мог же Снейп сделать т
Пост N: 248
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 18.12.07 19:14. Заголовок: Мерри большое спасиб..
Мерри большое спасибо! Эта глава - одна из самых моих любимых, Aspen удалось передать такое изобилие чувств и эмоций, просто каждый раз как читаю, так даже горло сжимается и дыхание перехватывает... А чего стоит фраза
Только не бейте меня, но глаз зацепился за 2 фразы: 1.
цитата:
– Ну что, полегче, Гарри?
полегче не нравится, такое слишком просторечное для Снейпа=) я бы сказала лучше 2.
цитата:
Я им облился
может это толькое мое изврашенное сознание, но это ИМХО как-то не так=) Может лучше: Я пролил его или Я разлил его, но се это, опять же ИМХО. Не рассматривайте все это как критику, а как обмен мнением
По-поводу "полегче". Дело в том, что там в оригинале очень разговорная (особенно для Снейпа) фраза: Better now, Harry? Она без единого глагола! И по-русски - не просторечие все же, а именно разговорный стиль.
Про "облился" - так ведь он им именно что облился - раз провоняла вся мантия. "Пролил" или "разлил" по-русски - никак не на себя, а на пол, на стол и т.д.
Зелёный чай н
Машка
Следующая глава, наверное, ближе к НГ, потому что с ней еще очень много работы, а я сейчас совсем разболелась, к сожалению.
Пост N: 253
Зарегистрирован: 21.08.07
Откуда: Санкт-Петербург
Отправлено: 19.12.07 17:46. Заголовок: Мерри :sm3: Это вс..
Мерри Это все ИМХО=))) слово "полегче-легче" не люблю по определению))) не те ассоциации)), а английский вариант, пусть и разговорный (это я тоже там вижу), звучит более "снейповско".
цитата:
"Пролил" или "разлил" по-русски
убедили Спасибо за ответ и такой педантичный подход к переводу
Пост N: 1007
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 20.12.07 00:18. Заголовок: precissely Я поним..
precissely
Я понимаю, что имхо. У меня у самой такое же :)
цитата:
Спасибо за ответ и такой педантичный подход к переводу
Да мы маньяки просто. Каждая глава вычитывается минимум 5 раз. Один раз (минимум) первым переводчиком, потом вторым переводчиком, потом правка обсуждается еще раз вместе, потом главу смотрит бета, а потом оба переводчика смотрят еще раз бетину правку. Если бы мы так за деньги работали, миллионерами бы были!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 561
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Мерри 
) 
и Мерри - 
зато я наслаждаюсь качественно сделанным преводом)))
- участник сейчас на форуме
