Я на самом деле очень долго думала, как это здесь перевести. Будь это не Снейп, написала бы "детка" или даже "малыш". Очень уж это перепуганно и неуклюже звучит... Просто "малыш" - это скорее kiddo, а "детка" - не годится для мужчины.
Захватывающая глава)) Видно, что у автора свой взгляд на магическую практику вообще, и на окклюменцию - в частности. Очень, очень интересно появление пророческого дара у Гарри, и к чему это может привести - так сразу и не угадаешь. Перевод, как всегда, великолепный)) Спасибо))
цитатаПросто "малыш" - это скорее kiddo, а "детка" - не годится для мужчины.
"Деткой" его бы могла назвать Молли, но малышом... Увольте, мальчику 16 лет! "Ребенок" самое нейтральное, не несет такой стилистической окраски. В очередной раз восхитилось точостью вашего перевода
Простите, но я, видимо, не совсем в курсе... На Сказках этот замечательный фик лежит только до 14 главы. А где можно найти 15ю и 16ю? И сколько их всего? И почему-то ссылка на 16ю главу, данная в первом посте, не работает... Заранее благодарю за помошь!
Мерри Выражаю вам самое горячее восхищение! Я читаю A year... уже около двух лет - но все это время по английски, я, конечно, очень порадовалась, когда увидела, что начали выкладывать перевод на ЗФ, но перечитать по-русски даже в голову н7е пришло - до сегодняшнего вечера. Восторг полный! Перевод просто замечательный и язык Аспен (а это одна из наиболее замечательных вещей в этом фике) передан более чем адекватно. И при этом - очень по-русски. Спасибо огромное - от души порадовали.
Мерри Огромное спасибо Вам, что нашли и переводите этот фанфик. Орден Вам (вещь-то не из маленьких ), а также шестёрка по пятибальной шкале за профессионально и со вкусом сделанный перевод. Фик меня просто потряс, никогда не думала, что Дадли может стать таким, а уж Драко просто поразил. Я никогда его особо не любила (хотя и жалела после 6 книжки). Но теперь записываюсь в клуб фанатов Драко Малфоя.
Мерри просто ОГРОМАДНОЕ СПАСИБО за то, что взялась переводить этот потрясающий фик! Язык очень радует практически полным отсуствием ошибок. Желаю удачи и дальше на этом поприще! :) И надеюсь на скорое продолжение! ;) Еще раз СПАСИБО! :)
Извините за долгое молчание... Дальше будет быстрее ;)
Глава 17. Сэл
– Снейп не думает, что я потерял всю свою магию, – объявил Гарри за завтраком, расправляясь с яичницей и тостом.
Ремус замер, не донеся до рта чашку с чаем.
– У тебя успехи в окклюменции?
– Все нормально было, – кивнул Гарри. – Оказывается, Снейп умеет учить. Когда хочет.
Он ожидал непременного «Профессор Снейп, Гарри» – и дождался, и даже сумел не фыркнуть насмешливо в ответ. Все-таки Ремус этого не заслужил... хотя Гарри начинал уже думать, что в целом предпочитает снейповскую манеру общения. Зельевар его не жалел и не донимал требованиями обязательно говорить «профессор Дамблдор». И даже перестал напоминать, чтобы Гарри называл Волдеморта его дурацким титулом. Придумал ведь тоже – Темный Лорд!
– Короче, – продолжил Гарри, доедая яичницу, – он сказал про магию больше из-за того, что мне вчера приснилось. Я видел во сне Кричера. Он стоял на столе и пил за смерть Сириуса. И еще там было про дом Дурслей... мне снилось, он обрушился и над ним была Темная Метка. Снейп сказал, что часть про Кричера – правда, а про Дурслей – нет, но разрешил мне попросить тебя связаться с миссис Фигг утром. Ты можешь это сделать? Так, на всякий случай?
– С радостью, – ответил Ремус и встал из-за стола. – Прямо сейчас?
– Да, пожалуйста.
Пока Ремус беседовал с миссис Фигг, чтобы удостовериться, что дом номер 4 по Тисовой улице цел и невредим, Гарри болтался в коридоре у самой двери в гостиную. В какой-то момент он даже хотел вмешаться и попросить, чтобы миссис Фигг достала ему мобильный телефон, но потом сообразил, что Ремус его не услышит: ведь теоретически его голова и уши находились в Суррее.
Наконец Ремус вылез из камина, и Гарри вздохнул.
– Я хотел, чтобы ты попросил ее добыть мне мобильный телефон. Ну, чтобы я мог сам просто взять и позвонить домой, и проверить, если мне вдруг опять такое приснится.
– Думаешь, тебе еще будет сниться что-то подобное? – спросил Ремус, потирая висок.
– Нет... не знаю. А вдруг? Э-э... если миссис Фиг просить неудобно, может, ты мог бы сам пойти и купить? У меня есть кое-какие маггловские деньги, мне Снейп одолжил. Думаю, я их найду...
– Ни в коем случае, – категорически отказался Ремус. – Я не оставлю тебя одного в этом доме.
– Почему нет? Вы же все очистили от темной магии. Кстати, Снейп сказал, что ты куда лучший преподаватель Защиты, чем он думал, представляешь?
Профессор Снейп, Гарри...
Как выяснилось, Ремуса не так легко было сбить с толку... если Гарри пытался подольститься к нему именно ради этого. Он, если честно, и сам уверен не был. Правда, оказалось, что достать мобильный телефон было нетрудно, просто Гарри об этом не знал.
– Вот, держи, – сказал Ремус, открывая ящик комода и извлекая оттуда тонкий серебристый телефон, которым Гарри уже пользовался в Сент-Мунго. – Северус говорил, что тебе он может пригодиться.
На мгновение Гарри задумался, где Снейп взял телефон. И, хотя он не был совершенно уверен, ему казалось, что кто-то должен оплачивать счета... так же, как Дурсли платили за обычный телефон у себя дома. Гм... Может, стоит предложить Снейпу деньги со своего счета в Гринготтсе? Правда, у телефона скоро все равно сядут батарейки, так что неизвестно, сколько звонков удастся сделать, – может, и беспокоиться не о чем?
Один гудок, второй... на десятом Гарри повесил трубку. Ни Дадли, ни дяди Вернона явно не было дома. Не то чтобы Гарри точно знал, что собирается сказать. Он чувствовал себя косноязычным – в конце концов, он за всю свою жизнь только однажды звонил домой, насчет похорон... и во что это вылилось?!
Гарри с неудовольствием отметил, что, пока он звонил, Ремус просто-напросто сел в то же кресло, что и Снейп накануне вечером, и не сводил с него глаз. Хуже того, у Гарри было нехорошее ощущение, что даже если бы ему удалось дозвониться, Ремус так и сидел бы там, слушая каждое слово.
Поверить было трудно, и все же, сколько ни обманывай себя, истина прямо-таки сидела рядом и смотрела на него. В буквальном смысле слова.
Северус Снейп куда лучше Ремуса Люпина понимал, что уместно, а что нет. И куда больше уважал Гарри.
В конце концов, Снейп попросил разрешения прочесть его письмо вчера вечером. Правда, Гарри подозревал, что зельевар все равно бы прочел, но тот хотя бы спросил! Даже если это была формальность, она что-то да значила.
А Ремус так и сидел здесь, очевидно, даже не предполагая, что молодому человеку шестнадцати лет от роду, которого только что, можно сказать, выставили на улицу его ближайшие родственники, хочется позвонить домой без свидетелей.
Гарри выключил телефон и убрал его в карман, решив, что перезвонит позже... когда за ним не будут наблюдать и подслушивать. Учитывая, что Ремус был оборотнем и наверняка имел хороший слух... это окажется не так-то легко. Но особняк Блэков был велик; должно же в нем найтись место, где можно спокойно поговорить! Хоть где-нибудь.
Да, кстати.
– Снейп все время говорит, что это мой дом, – заметил Гарри, поднимаясь на ноги. – Что он имеет в виду? Просто что я вынужден жить тут неизвестно сколько?
На лице Ремуса отразилось удивление.
– Нет, это действительно твой дом, Гарри. Сириус оставил тебе все, вплоть до собственных носков в комоде. А ты не знал?
– В его комоде нет носков, – безрадостно отозвался Гарри.
– Это правда. Пока Северус разбирался с портретом и гобеленом – Гарри, ты не представляешь, сколько труда ушло на то, чтобы снять эту гадость! – я убрал все из спальни Сириуса... для тебя.
– Зачем?!
– Ну, это напоминало бы...
– Да может, я хочу, чтобы мне это напоминало! – взревел Гарри. Ему вдруг захотелось кого-нибудь ударить, вероятнее всего – Ремуса, и правая рука так и задрожала: швырнуть бы какое-нибудь проклятье посильнее! Подумав, что из этого можно извлечь пользу, Гарри кинулся на второй этаж за палочкой, лелея по дороге свой гнев и перепрыгивая через две ступеньки за раз. Слетев по лестнице обратно на первый этаж, он, не медля ни секунды, выпалил: «Rompere!», указывая палочкой на Ремуса.
Или, точнее, на его отражение в зеркале; как бы Гарри ни хотелось проклясть Ремуса, он все же не настолько разозлился.
В конечном счете, это не имело значения. Зеркало под ударом даже не вздрогнуло, не то что не треснуло.
В раздражении Гарри стащил с себя кроссовку и запустил ею в зеркало, которое снова даже не дрогнуло.
– Ах, так?! – завопил он. Нет, с него хватит!
И в зеркало полетела бронзовая статуэтка.
Оно разлетелось на тысячу осколков, и Ремус содрогнулся.
– Гарри...
Повернувшись на голос, Гарри робко улыбнулся.
– Я не совсем с катушек слетел. Ботинком я запустил со злости, это правда. Но потом подумал, что если зеркало зачаровано и не бьется, то мое заклинание могло не сработать из-за этого, – он пожал плечами. – Но я ошибся. Да, и кстати: не выбрасывай больше ничего из вещей Сириуса. Это не тебе решать.
– Да в доме все на месте, кроме двух вещей, что убрал Северус, – успокаивающе сказал Ремус. Гарри подумал, что сам этот тон звучит как оскорбление. – Все остальное сложено в коробки и убрано в подвал.
«В мой подвал», – подумал Гарри. Сама эта фраза его расстраивала. Ему что, и в самом деле принадлежал весь дом?
– А почему мне никто не сказал, что дом мой? Снейп, похоже, думал, что я уже в курсе.
– Профессор Снейп, Гарри. А что до дома, то я не знаю, почему тебе не сказали. Альбус должен был тебе сообщить, поскольку именно он душеприказчик Сириуса. Может, что-нибудь не так из-за того, как Сириус умер... обстоятельства его смерти, надо признать, сомнительны.
«Что-нибудь не так из-за того, что Дамблдор обращается со мной, как с одиннадцатилеткой, которым можно манипулировать, – подумал Гарри, чувствуя, как рука буквально тянется к палочке. Но на этот раз он не стал тратить силы на проклятия. – А может, «не так» началось прошлым летом. Дамблдор ведь знал, что я бы лучше остался здесь, чем отправляться на Тисовую, но решил не предоставлять мне выбор. Он мне не доверял и не думал, что я смогу понять природу охранных чар или согласиться, что поддержать эти чары – в моих же интересах. Интересно, что еще он знает и не говорит?»
– Есть еще что-нибудь, кроме дома, о чем я должен знать? – в голосе Гарри явно слышалось эхо его мрачных мыслей. – От Сириуса, я имею в виду?
– Его счет в Гринготтсе тоже перешел к тебе, – вздрогнув слегка, ответил Ремус. – А Блэки в этом отношении были не хуже Поттеров. В их сейфе было больше денег, чем многие из нас сочли бы приличным.
«Да ведь он завидует», – подумал Гарри, а вслух спросил: – Я так понимаю, ключ у Дамблдора?
– У профессора Дамблдора, Гарри, – с упреком сказал Ремус, кивая.
Гарри вдруг пришла в голову неожиданная мысль, хотя, пожалуй, следовало подумать об этом раньше. В письме к нему Ремус упомянул, что Снейп «великодушно продолжает» снабжать его Волчьим зельем, но, возможно, эта фраза обязана своим появлением скорее вежливости самого Ремуса, нежели щедрости Снейпа?
– Тебе что-нибудь нужно? – спросил Гарри. – То есть... – он не хотел оскорбить друга, но и не предложить помощь тоже не мог. – Может, Волчьего зелья, чтобы хватило на всю жизнь?
– Оно не хранится, – возразил Ремус с легкой улыбкой. – Хотя ты прав, это зелье весьма недешево. Однако пока мы с Северусом вместе работаем на Орден, я думаю, он продолжит им меня снабжать. Но все равно спасибо, Гарри.
– Не за что, – искренне ответил он.
* * *
Ремус прозанимался с Гарри почти до полуночи. Все это время ушло не только на безуспешные попытки применить Патронус, но и на прочие, не менее унизительные эксперименты. Гарри, конечно, понимал, что Ремус не ставил себе такой цели... но, пожалуй, только это и не давало ему наорать на своего бывшего учителя.
В конце концов, это было глупо. Спрашивается, сколько раз Ремус должен был увидеть, как он бессильно спотыкается, чтобы понять, что заклинание не работает? Не то чтобы Гарри думал, что действительно остался без волшебства; нет, он верил Снейпу, а тот считал, что его сны – хороший признак. Просто Гарри казалось, что от методики Ремуса мало толку.
Днем ему опять приснился сон, хотя Гарри не мог определить, пророческий он или нет, не поговорив с кем-нибудь еще. Сон снова состоял из двух частей, разделенных бешеным головокружением, правда, на сей раз ни одна из них не внушала тревоги. Он видел Снейпа и Люпина в кабинете Дамблдора: они обменивались ничего не значащими любезностями. Ремус выглядел ужасно: усталое, пепельно-серое лицо, красные от недосыпа глаза, дрожащие руки, но он был вежлив, как и всегда: «О, да, Северус, Люсинда вполне неплохо поживает...» Снейп на это улыбнулся и кивнул, вставая, потом пробормотал: «Позволь?» – и взмахом палочки срезал несколько волос с Ремусовой шевелюры.
Потом все закружилось быстрее и быстрее, кабинет Дамблдора исчез в бурном цветном водовороте, и перед глазами Гарри появился лес: безлюдная поляна, по краям которой деревья шелестели ветвями под легким ветром. Похоже, царила глубокая ночь. Лес был темен, спокоен и пуст, но что-то приближалось... Чувствовалось: что-то грядет...
Однако Гарри проснулся прежде, чем это что-то появилось.
* * *
Ремус предложил помочь ему с вещами в подвале, но Гарри отказался наотрез, и причина на то была не одна. На сей раз, едва он набрал номер, трубку почти сразу же поднял дядя Вернон. Гарри открыл было рот, но в результате так и не сказал ни слова. Он хотел поговорить с Дадли, но когда дошло до дела, просто не смог себя заставить попросить дядю позвать Дадли к телефону.
Как там Снейп сказал? «Вы перед лицом Темного Лорда сохраняли больше хладнокровия, чем при встрече с вашими родственниками».
Гарри стало противно, и он дал себе слово, что в другой раз не струсит, если трубку опять возьмет дядя Вернон.
Перезванивать пока не имело смысла, и Гарри решил разыскать коробки с вещами Сириуса. Нашлись они быстро. Одна из коробок, самая большая, была почти доверху заполнена одеждой, в тех, что поменьше, оказались личные вещи и какие-то обтянутые кожей книги без названий. Книги явно были заколдованы, потому что не открывались, как Гарри ни старался. В конце концов он отложил их в сторону и снова принялся рыться в коробках.
Потом он нашел старую палочку – наверное, Сириус пользовался ею в юности – и попытался применить несколько заклятий. Увы, безуспешно.
Наконец на самом дне одной из коробок отыскалось небольшое зеркальце – копия его собственного. Застонав, Гарри крепко стиснул его в кулаке: на него снова накатили отчаяние и тоска, точь-в-точь как в тот день, когда он нашел свое собственное зеркало после гибели Сириуса. И дело было не в том, что теперь ему уже никогда не поговорить с крестным, нет, его охватило жгучее, тошнотворное чувство вины. Черт побери! Ведь у него было надежное средство связаться с Сириусом, и никакой Кричер не смог бы ему тогда помешать! У Гарри было средство... и он о нем не знал. Если бы он открыл подарок Сириуса сразу!.. Если бы он знал... крестный был бы жив. И уж конечно он не кинулся бы сломя голову в министерство – ловить ветра в поле... Если бы он знал!
Какая глупость! Какая непростительная, ничем не оправдываемая глупость!
Гарри мешком осел на пол и, весь скрючившись над злополучным зеркалом, разрыдался.
* * *
Наконец – он не знал, сколько прошло времени, – поток слез иссяк. Он сел, скрестив ноги, и обвел взглядом тускло поблескивавшие стены – они были зачарованы так, чтобы светиться, когда в подвале кто-то есть. Зеркало по-прежнему лежало у него на коленях, молчащее и мертвое. Как Сириус.
Сердце снова взорвалось болью, но плакать он уже больше не мог. Гарри казалось, что он промерз насквозь, превратился в лед и что эта льдина вот-вот расколет его изнутри.
Вдруг он услышал какой-то слабый звук – на самом краешке сознания. Охваченный горем, Гарри заметил этот звук только тогда, когда тот повторился несколько раз, через неравные промежутки времени. Наконец он посмотрел вниз и увидел почти прямо перед собой крохотную змейку. Она была густого темно-малинового цвета и, двигаясь, отливала золотом. Змейка подползла ближе, приподняла голову и высунула язык.
Гарри сморгнул и вспомнил питона в зоопарке. Эта змея, длиной не больше локтя, разглядывала его с тем же любопытным, чуть мрачноватым выражением, но нисколько не напоминала его куда более неприятных знакомых, вроде Нагини или василиска.
– Эй, привет, малыш, – сказал он и протер слегка глаза.
Гарри не был уверен, что заговорил на змееязе, потому что в любом случае слышал английскую речь, – пока змея не ответила ему, зашипев в ответ. И он, разумеется, ее понял, потому что опять слышал родной язык.
– Ты здес-с-сь давно, маленький мужчина.
Гарри немного выпрямился и отложил зеркало.
– Да. А ты? Ты тут живешь?
– Здес-с-сь ес-с-сть мыши, – отозвалась змея, подползла чуть ближе и остановилась почти у самого его колена.
Гарри похлопал себя по ноге, приглашая собеседницу на него взобраться, но та только продолжала задумчиво его рассматривать.
– Меня зовут Гарри, а не «маленький мужчина», – заметил он. – А у тебя ес-с-сть имя?
Змея растерянно покачала головой.
Ладно, это может и подождать, подумал Гарри.
– Тебе тут нравитс-с-ся?
– Холодно. Но тут ес-с-сть мыши. Я ем, потом ползу вверх.
Гарри покосился на ведущую в подвал лестницу и все понял.
– Ты больше не хочешь ес-с-сть? Я пойду наверх, там тепло. Я могу взять тебя туда, ес-с-сли хочешь.
Он протянул руку, змея кивнула и обвилась вокруг его запястья.
* * *
Поднявшись наверх, Гарри разжег камин в гостиной, кинул перед ним на пол несколько подушек и с удовольствием на них разлегся. Змейка соскользнула с его запястья и свернулась на ковре рядом, приподняв голову.
– Почему из твоих глаз-с-с идет дождь? – поинтересовалась она. Гарри решил, что раз змеи не плачут, в змееязе, наверное, попросту нет слова для слез.
– Мне было грус-стно, – прошипел он в ответ. Во всяком случае, все остальные должны были слышать шипение.
Змея слегка кивнула.
– А с-сейчас-с?
– Наверное, тоже.
Несколько минут они сидели молча, тишину нарушало только потрескивание огня в камине.
– Тут тепло, – наконец сказала змея. – Но тебе вс-се равно грус-с-стно, маленький мужчина? Даже когда тепло?
– Меня зовут Гарри, – повторил он. – И да, тепло мне или нет, – это неважно.
Змея заползла к нему на колени и устроилась там.
– Потому что Гарри вс-с-се время теплый.
– Может, и так.
Змея слегка поерзала, и у него заныла нога.
– А тогда почему Гарри грус-с-стно?
Он не мог сдержать улыбки. Интересно, он что, правда собирается изливать душу змее? С другой стороны, а почему нет? Все лучше, чем если придет Ремус и увидит, как он сидит тут мрачный. Ведь тот наверняка решит, что это подтверждает дурацкую теорию про депрессию, которая блокирует его магию.
Хотя... она же не была вся заблокирована, да? Теперь можно полагаться не только на сны – ведь он по-прежнему способен говорить со змеями.
В первый раз за последние дни Гарри почувствовал себя волшебником. Спохватившись, он принялся отвечать змее. Он рассказал ей о Дурслях – даже о том, что было давным-давно и о чем он сам забыл. Он рассказал о своих родителях, о том, как Сириус попал в Азкабан, хотя на самом деле во всем был виноват Петтигрю. И как он спас Сириуса и отпустил Петтигрю – только для того, чтобы тот отплатил ему злом за добро после Тримудрого турнира. Он поделился переживаниями о том, что это такое – быть Мальчиком-Который-Выжил и как ему не хотелось соответствовать всем ожиданиям, которые были с этим связаны. Он вообще не хотел быть Мальчиком-Который... В конце концов, он был просто мальчишкой, а? Или теперь – как там змея сказала? – маленьким мужчиной...
* * *
– А кто такая Люсинда? – спросил Гарри после ужина, рассеянно размышляя, что скажет Ремус, если он нальет себе виски: Снейп оставил бутылку в особняке.
Ремус смерил его тяжелым взглядом.
– Где ты слышал это имя?
– Сегодня во сне, – отозвался Гарри. – Я же тебе говорил. Снейп сказал, что часть моих снов – вещие.
– Профессор Снейп, Гарри.
– Да какая разница?! В общем, во сне я видел вас обоих в кабинете у директора, и, по-моему, он спросил насчет того, как она поживает, потому что ты ответил, что хорошо. Так кто она такая?
– Знакомая, – поколебавшись, ответил Ремус.
Ладно, подумал Гарри, никто не скажет, что я не понимаю намеков.
– Ясно, – покладисто ответил он. – Смотри, что я тебе покажу. Это Сэл.
Ремус изумленно приподнял брови, когда Гарри обратился к рукаву собственного свитера, где скрывалась змейка. Без сомнения, он должен был слышать тихие свистящие звуки змееяза – так, по крайней мере, его описывала Гермиона.
Сэл высунула голову из-за обшлага и показала длинный раздвоенный язык. Гарри подставил другую руку, и змея выползла ему на ладонь.
– Правда, красавица?
Вероятно, это он сказал по-английски, потому что Ремус ему ответил.
– Да... – растерянно сказал он.
– Ты же не боишься змей? – вдруг спохватился Гарри.
– Нет, я просто не ожидал, что ты станешь таскать их в рукаве. Она что, там весь ужин сидела?
– Ага. Спала, по-моему. Сэл много спит.
– Сэл? – с сомнением переспросил Ремус.
Гарри улыбнулся.
– Я сначала хотел назвать ее Салли, а потом подумал, что не знаю, какого она точно пола. Можно, конечно, спросить... но как-то это неправильно. Не знаю, как объяснить. Может быть, я смог бы как-то подобрать слова на змееязе, но это как-то неловко... В общем, я решил, что Сэл подойдет в любом случае.
– А почему ты не спросил, как ее зовут?
– Я пытался, – ответил Гарри. – Не знаю, может, у них и не бывает имен, пока их маг как-нибудь не назовет. Она сначала не понимала, но потом, кажется, разобралась. – Он перешел на змееяз: – Сэл, это Ремус.
Змея, повернувшись к Ремусу, зашипела. Гарри нахмурился и покачал головой.
– Что такое? – поинтересовался Ремус.
– Да ничего, – Гарри отпил еще чаю, от всего сердца желая, чтобы у него хватило духу налить себе виски. Впрочем, это была не очень хорошая идея. А вдруг его выходка нарушит едва устоявшееся равновесие между ним и Снейпом?
– Почему ты нахмурился? – не унимался Ремус. – Сэл обещала меня укусить? Мне лучше не соваться к твоей новой подружке?
Гарри поднял голову и удивленно посмотрел на него.
– Да нет, что ты, Сэл не опасна. Ничего подобного. – Он опять пошептался с Сэл. – Она просто спросила, правда ли, что ты мой отец. Точнее, она спросила, не вылупился ли я из яйца, которое ты отложил. Змееяз иногда – очень странная штука.
– Так почему же ты нахмурился?
– Слушай, ты можешь хоть разок сдать назад? Ты сам-то как думаешь? – огрызнулся Гарри, повысив голос. На вопрос Сэл он ответил почти спокойно: змейка ведь не знала, о чем спрашивает. Но Ремус-то должен был понимать, чтоб его! Чем дольше он думал, тем больше злился, и в конце концов выпалил то, чего говорить вовсе не собирался: – Может потому, что я бы хотел помнить хоть десять минут, когда у меня был отец? Как тебе такое? А может потому, что мне бы хотелось, чтобы у меня был такой отец, которого можно уважать?! Да, точно! Джеймс Поттер, гриффиндорский ловец. «Ты так похож на отца, Гарри!» – передразнил он. – Все так говорят. И мой Патронус точь-в-точь как он. А потом я узнаю, что на самом деле мой отец был пустоголовый, самовлюбленный, жестокий маленький стервец! А мой драгоценный крестный только отмахивается от меня и заявляет, что, мол, они просто были идиотами... как будто это их оправдывает!
– Гарри...
– Тебе не надоело препарировать мои чувства?! – воскликнул Гарри. – Черт, я никогда не думал, что лучше буду общаться со Снейпом, чем с тобой!
– С профессором Снейпом, Гарри, – поправил его Ремус, и Гарри окончательно вышел из себя.
– Да плевал я на то, как, по-твоему, я должен говорить! – заорал он. – Еще раз услышу – и вообще начну называть его по имени!
За его спиной раздался тихий звук – некто слегка прокашлялся.
У Гарри закружилась голова, и он медленно повернулся, боясь, что знает, кого увидит. Ну конечно. Кто же еще это мог быть? Всему Ордену было велено не появляться на площади Гриммо, так что в доме могли быть только сам Гарри, Ремус... и Снейп.
– Вы давно тут? – выдохнул он.
– Достаточно, – ответил Снейп. – Извинись перед профессором Люпином.
– Да это он должен передо мной извиняться! – взорвался Гарри, хватая Сэл со стола. Он чувствовал, что все эти крики змею изрядно напугали.
– Ничего страшного, Северус, – тихо вмешался Ремус. – Гарри сейчас туго приходится.
– А когда ему было легко? – возразил Снейп. – Мистер Поттер весьма ясно дал мне понять, что предпочитает, когда с ним обращаются так же, как с любым другим молодым человеком его возраста. Невзирая на все исключительные обстоятельства. В свете этого, – он повернулся к Гарри и, чуть наклонившись над ним, потребовал: – извинись перед профессором Люпином. Сию минуту.
Гарри задрожал от макушки до пяток: его попеременно бросало то в жар, то в холод. Он знал, что Сэл это чувствует: она явно боялась все больше и больше. А еще он знал, что Снейп прав. Никак нельзя сначала требовать, чтобы с ним обращались как со всеми, и при первых же неприятностях отказываться от своих слов. И к тому же... ну черт возьми! Ремус ведь искренне старался помочь, и неважно, что он это делал совсем не так, как нужно. Гарри знал, что перегнул палку.
– Извините меня, профессор Люпин, – неловко выдавил Гарри и прибавил мягче: – Мне правда стыдно, Ремус. Извини.
Сэл обвила его запястье, и он, из последних сил стараясь сохранять достоинство, вышел из столовой.
Мммммммм... вкуснятинаааааа...))))))) Гарри очень характерно прописан (и переведён))). Ремус тоже радует в каждой фразе о нём. В общем, спасибо огромное-преогромное! (И я, кажется, первая)))
Мерри, о, какая прелесть! Огромное вам спасибо за перевод. За то, что вы вообще взялись за этот чудесный фик.
А глава... У меня слов нет. Очень-очень реальный и живой Гарри. Такой живой, что дух захватывает. Все его реакции, поведение, слова... Он мне здесь нравится просто безумно. Сэл - прелесть. Такая чудная змейка! У меня вообще слабость к чешуйчатым. Змейкам там всяким, ящерицам. А тут такое чудо... *восторженно вздыхает* Надеюсь, что Гарричка с ней не расстанется. Жалко будет.
Ремус... С ним сложнее. Я к нему хорошо отношусь, но здесь... Здесь я понимаю Гаррика на все 100%. Он со своей заботой достаточно раздражающь. Самое же тяжелое, что он искренне не понимает, что творит. И потому вспышка Гарри кажется еще более естественной. О Северусе говорить, я думаю, бессмысленно. Сравнительно небольшая сцена, а как он показан. Муррр! Надеюсь, что они с Гарриком будут ладить все больше и больше. Ах да, радует, что Гарри способен оценивать свои поступки. И про Сэл не забывает.
Мерри Большое спасибоВам за то, то не бросаите перевод, и за новую главу конечно. Гарри здесть такой настоящий да и Снейп тоже. Ждем дальнейшего развития событий.
Ремус... Ремус является воплощением позиции Ордена по отношению к Гарри. Они опекают его большую часть времени, периодически позволяют что-нибудь откаблучить, но никто из них не озабочен тем, кто из мальчика вырастет. И каково ему будет жить после выпуска. Короче, Гарри никто не помогает становиться ВЗРОСЛЫМ.
Снейп здесь - не очень опытный "родитель", но посыл у него 100% верный.
Мерри, спасибо за великолепную главу! Ваш язык настолько хорош, что, если не знать точно, ни за что бы не подумала, что это перевод.
Глава, действительно, очень интересная и эмоционально насыщенная. Гарри, Рем и Северус безупречно каноничны.
А Ремуса здесь понять можно... Он просто считает Гарри, несмотря ни на что, всего лишь ребенком, сыном его друга. Интересно, сможет ли Рем сделать выводы из поведения Гарри.
Честно говоря, я думаю, что там виноват некий сложный комплекс ощущений: "Гарри - всеобщая надежда на спасение", "Гарри - сын близких друзей", "у Гарри трудное детство" - одновременно попытка на него рассчитывать и желание понянчиться. Только нянчиться надо было лет на пять раньше...
Nadalz
Спасибо :) Язык хорош у Аспен. Я сама по-русски не пишу и вполовину так хорошо! Передавать чужую красоту мне проще, чем создавать свою...
Главка небольшая, но я постараюсь к концу недели повесить 19-ю. А вот потом будет перерывчик, потом что на вторые майские я уезжаю.
Глава 18. Воспоминания о Джеймсе
Снейп пришел в гостиную немного погодя. Гарри не знал, что тот мог обсуждать с Ремусом так долго, а потому решил, что зельевар, наверное, просто выжидал, пока Гарри возьмет себя в руки. Это его скорее разозлило, и он сделал вид, что не замечает своего учителя, продолжая тихо разговаривать с Сэл.
Снейп некоторое время слушал, облокотившись на каминную полку, а потом заметил:
– Красивая змея.
Решив, что дальше игнорировать профессора было бы совсем по-детски, Гарри заставил себя повернуться и взглянуть ему в глаза.
– Ага. Это Сэл. Я ее нашел внизу в подвале.
– Интересное имя.
Гарри снял Сэл с колена и опустил на пол, прошипев, чтобы она отползла в сторону. Потом снова поднял взгляд на Снейпа.
– Я сначала хотел назвать ее Грифф, из-за окраски. Ну, знаете, красное с золотом. Но потом решил, что Сэл лучше.
– Сокращение от Салазара?
Гарри, растерявшись, едва успел подавить смешок.
– В смысле, Слизерина? Да нет, мне это и в голову не пришло.
Снейп подошел к нему и сел на пол рядом. Гарри немедленно напрягся и, злясь сам на себя, спросил:
– Ну что, теперь окклюменция?
– Чуть позже. Мне сначала нужно расслабиться.
Было очевидно, что Гарри тоже нужно успокоиться, но Снейп предпочел об этом не упоминать.
– Виски?
Снейп смерил его долгим взглядом.
– Не думаю. Давай лучше поговорим. Ты уже задумывался о том, что означает появление у тебя нового питомца?
– Угу. Вы про змееяз, да?
– Это магический дар, – кивнул Снейп, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы. – Можно с уверенностью предположить, что твоя магия не исчезла.
– Знаете, я сначала тоже так подумал. Но Дамблдор не считает, что мои способности змееуста – действительно мои, понимаете? Он думает, что я их получил вместе с этим, – он постучал указательным пальцем по шраму на лбу.
– Я не согласен, – сообщил Снейп, выпрямляя ноги и прислоняясь к низкому столику. Гарри сначала уставился на него, потом напомнил себе, что зельевар собирался расслабиться, и, в свою очередь, прислонился к дивану. Теперь он чувствовал себя не так неуютно.
– Альбус – невероятно умный и могущественный волшебник, – продолжал Снейп. – Тем не менее, его понимание Темнейших Искусств далеко от совершенства. Дар змееуста не смог бы прижиться в тебе, если бы ты не обладал силой, необходимой, чтобы его использовать.
– Змееяз – Темнейшее Искусство? – ахнул Гарри. – Вы это хотели сказать?
– Безусловно, хотя не стоит так волноваться. Темнейшие Искусства – далеко не этическое определение. Это лишь подходящий термин для именования такого рода магии, какую можно использовать для наидурнейших целей. Однако ее же можно применить для дел обыденных или во благо. Я думал, ты это понимаешь. Как ты думаешь: когда я с помощью подобных заклятий снял со стены тот проклятый портрет – это было злом?
Гарри помотал головой.
– Змееяз считается дурной способностью лишь потому, что его часто использовали во зло, – пояснил Снейп.
– Угу. Волдеморт пообещал Нагини, что она сможет меня съесть, когда он со мной покончит, – содрогнулся Гарри.
Снейп чуть усмехнулся, и Гарри слегка растерялся от такой реакции, но зельевар почти тут же пояснил:
– Знаешь, Гарри, довольно трудно обращаться с тобой как с обычным подростком, когда слышишь от тебя подобные вещи. – Он кашлянул и добавил: – Я, впрочем, пытаюсь.
Гарри оценил его старания и даже умудрился не сказать «спасибо».
– В любом случае, следовало бы полагать, что ты уже освоился с тем, что владеешь языком змей, – продолжил Снейп. – Ты же знаешь об этом со второго курса, верно? Это не должно бы тебя беспокоить.
– Угу. Особенно было здорово, когда все думали, что я наследник Слизерина и собираюсь очистить школу от магглорожденных.
– Маловероятное развитие событий, – согласился Снейп, слегка улыбнувшись, и скрестил руки на груди.
– Если не считать разговора с питоном в зоопарке, когда мне было десять, – начал Гарри, – я слышал змееяз только от любимицы Волдеморта, от василиска и от той змеи, которую сотворил Малфой. Не сказать, чтобы все это меня воодушевило.
– Тогда разговаривай с Сэл чаще, – посоветовал Снейп. – Тебе следует освоиться с талантами, которыми ты обладаешь, Гарри. Они часть тебя, что бы ни говорил директор.
– Давайте лучше заниматься, профессор, – вздохнул Гарри, которому надоел этот разговор.
– Одну минуту. Гарри, ты знаешь, чем на самом деле зарабатывал на жизнь твой отец?
Гарри фыркнул, думая, что Снейп, похоже, слышал куда больше, чем показывал.
– А он что-нибудь зарабатывал? – язвительно спросил он. – Учитывая, что у Поттеров было больше денег, чем многие сочли бы приличным?
– Не сомневаюсь, это тебе Люпин сказал. Я не стану отрицать, что Джеймс был богат или что мне мало нравилось, как он обращался со мной в школе. То, что ты на него похож, повлияло на меня с первой же встречи... и на долгие годы, Гарри. Но представление, которое ты составил, заглянув в мой думосброс... не слишком оно хорошо.
– Да что вы говорите! – запальчиво воскликнул Гарри. С каждой секундой чувствуя себя все более неловко, он подвинулся на то место, где они сидели в прошлый раз, и попытался сменить тему: – Давайте заниматься?
Снейп встал, взял его за руку и заставил подняться, а потом чуть наклонился, так что теперь они смотрели друг другу в глаза.
– Вот что я тебе скажу, Гарри, – объявил он. – Думосброс не объективен. То, что ты видел, – это мои впечатления от того дня. Безусловно, в них есть своя правда... но и свои недостатки. И главное – ты видел один день из целой жизни.
– Но Сириус сказал, что они все время вас донимали! – возразил Гарри.
– Это правда, но тот день был особенно неприятен, – признал Снейп. – Джеймс выглядел, мягко говоря, дурно, но ты сделал вывод, что в нем вообще не было ничего хорошего. Это... – Мастер Зелий откашлялся. – Это не так.
Гарри фыркнул.
– Ну да, вы еще скажите, что, несмотря на все, вы с ним в конце концов подружились!
– Он мне никогда не нравился, – возразил Снейп. – И это так и не изменилось. К тому времени, когда мы выросли... слишком многое стояло между нами. – Поколебавшись, зельевар положил ему руки на плечи. – Но, Гарри, ему же не всегда было пятнадцать лет. Он вырос хорошим человеком, и хотя друзьями мы не стали, в конце концов я начал уважать его. Ты знаешь, что он и Лили трижды бросали вызов Темному Лорду. Джеймс был в Ордене, он шел на все, чтобы защитить тех, на кого готовилось нападение, и чтобы предать Упивающихся суду. Он взял на себя обязанности аврора и отказывался от всякой платы. Не только потому, что был богат. Министерство и тогда было не лучше нынешнего, и Джеймс не хотел служить системе, которая чересчур зависела от чьих-то политических прихотей.
Не зная толком, что сказать, Гарри промолвил:
– Знаете, профессор, мне никто про него столько не рассказывал.
– Когда люди говорят, что ты похож на отца, они думают о том, каким он вырос, – ответил Снейп, – а не о том мальчишке, которого ты видел в моем думосбросе.
Гарри глубоко вдохнул, потом выдохнул. Снейп фактически признал, что простил Джеймса... и это не должно было иметь никакого значения. Но почему-то это было важно, и Гарри стало легче на душе. Не все было так просто... но ему хоть немного полегчало.
Тем не менее, он передернул плечами, заставив Снейпа убрать руки, и сказал:
– Давайте все же заниматься.
– Ты по-прежнему нервничаешь, – заметил Снейп.
– А как я могу не нервничать? – возразил Гарри. – Прошлый раз было здорово, конечно, но когда вы были у меня в голове... в общем, это странное ощущение. Честное слово, у меня лучше получится, если я сначала выпью немного виски.
Снейп спокойно отступил на шаг.
– Тебе нужно научиться очищать сознание без подобного рода помощи. И без меня, Гарри. Сегодня мы попробуем немного по-другому – без физического контакта.
– А потом, я так понимаю, и без вашей помощи? – предположил Гарри. – А потом что? Или это все? Я хотел бы точно знать, как вы собираетесь меня учить. То есть если это, конечно, ничему не помешает.
– Не должно бы, – ответил Снейп. – Да, первый важный шаг – научиться очищать сознание, подавляя все мысли без сторонней помощи, однако это только начало. Тебе нужно уметь сохранять спокойствие во время нападения. И даже более того, учитывая, что Темный Лорд куда более опытный легилимент, чем я. На самом деле ты должен уметь убедить его не атаковать тебя в полную силу.
Он жестом велел Гарри сесть, и мантия взметнулась, когда он плавным движением опустился на пол сам.
– Как я могу убедить в чем-нибудь Волдеморта? – спросил Гарри, крепко вцепившись руками в колени. Собственный вопрос заставил его поежиться. – Не думаю, что он от меня отстанет просто потому, что я ему об этом скажу.
Снейп с несомненным вызовом приподнял бровь и протянул:
– Помилуйте, мистер Поттер, неужели это не очевидно?
Когда Гарри в ответ только покачал головой, в голосе его учителя появились более язвительные нотки:
– Ты только наполовину честный и благородный гриффиндорец, знаешь ли.
Ну и что бы это значило? Что нужна хитрость? Слизеринская хитрость?
– Вы имеете в виду, что его надо... сбить с толку?
– Почему ты боишься называть вещи своими именами?
Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его, не зная толком, что сказать.
– Ложь сама по себе ничуть не более порочна, чем Темнейшие Искусства, Гарри, – совершенно обыденным тоном сообщил Снейп. – Все зависит от того, для чего ты собираешься кого-то... сбить с толку.
– Наверное, – ответил Гарри, чувствуя себя более уверенно. – Волдеморт сильнее меня, значит, я должен его перехитрить...
– Темный Лорд не сильнее тебя. Он отметил тебя как равного.
Гарри во все глаза уставился на учителя. Ему казалось, что вся кровь неожиданно отлила от его несчастных мозгов, и он почувствовал себя полным идиотом. Снейп что, серьезно? Да этого не может быть! Чушь какая! Он и Снейпу-то в подметки не годится, не то что Волдеморту!
– Послушайте, я же вам говорил, – начал Гарри. – Все думают, что я его побеждал, но это неправда! Мне каждый раз помогали – я же вам говорил!
Снейп только отмахнулся, будто это не имело совершенно никакого значения.
– Безотносительно этого, Темный Лорд не могущественнее тебя, пророчество ясно говорит об этом. Однако он куда лучше управляет собственными силами, в то время как у тебя, в сущности, нет такой власти над своей магией.
– У меня, в сущности, нет магии, профессор, – возразил Гарри. – Надо было послушаться вас и Гермиону и не соваться к маггловским врачам! Я остался без магии по собственной глупости, потому что не хотел предоставить тетю Петунию собственной судьбе, как вы говорили. И все равно я ей не помог! А теперь, если весь магический мир падет, это будет моя вина! И я буду в ответе за каждую мерзость, которую совершит этот темный ублюдок...
– Как ни лестно мне это сопоставление с мисс Грейнджер, – вежливо прервал его Снейп, – не забывай, что ты хотел уберечь охранные чары. Ты пытался защитить себя на то время, пока ты еще не готов встретиться с Темным Лордом. Это знаю я, знает и Альбус.
– Угу. Много толку от моих благородных гриффиндорских намерений, – буркнул Гарри, от волнения жуя изнутри щеку. – Надо было дать этой проклятой шляпе отправить меня в Слизерин!
– Ну, по крайней мере, ты назвал свою новую подружку Сэл, – кривовато усмехнулся Снейп, и напряжение в комнате ослабло. – А прошлое, Гарри, следует оставить в прошлом. Даже самые прискорбные решения могут обернуться благом, если учитывать их отдаленные последствия.
Несмотря на завуалированную форму замечания, Гарри каким-то образом знал, что Снейп говорил о том, как принял Темную Метку. Он невольно покосился туда, где она должна была быть, хотя ее скрывал рукав просторной мантии Снейпа, да и рубашки наверняка тоже.
– Да, – тихо выдохнул Снейп, и односложное слово прозвучало медленно и глухо. – Ты меня понимаешь.
Гарри кивнул.
– Хорошо. Тогда давай заниматься, – объявил профессор. Он подвинулся чуть ближе к Гарри, но не коснулся его, только вытянул вперед руки ладонями вниз, расставив слегка пальцы.
– Вытяни так же руки, но не касайся меня, – велел он. Голос его был мрачен, но спокоен, и Гарри снова почувствовал, что тонет. Он повиновался и ощутил пульсацию потока силы между их руками. Он вспомнил, как когда-то играл с парой позаимствованных у Дадли магнитов и между их одноименными полюсами возникало физически ощутимое напряжение.
* * *
На сей раз у Гарри ушло куда больше времени на то, чтобы мысленно погрузиться в потоки воды, но когда ему это удалось, оказалось, что и поддерживать это состояние он может дольше.
Наконец Снейп прервал контакт, буквально уронив дрожащие от усталости руки на ковер.
– В конце ты справлялся сам, Гарри, – сообщил он. – Сегодня я покинул твое сознание чуть раньше. Ты почувствовал?
– Нет, – пробормотал Гарри и ссутулился. Похоже, окклюменция отнимала куда больше сил, когда Снейп не поддерживал его ни ментально, ни физически.
– Это означает, что ты полностью закрыл сознание. Браво, мистер Поттер.
Гарри пришлось подавить желание гордо выпрямиться. Когда еще он слышал комплимент от Снейпа? Отчего-то это значило для него больше, чем следовало бы, но он слишком устал, чтобы как следует все обдумать.
– Завтра, – объявил Снейп, – постарайся придумать себе другой мысленный образ. Вода, как ты понимаешь, – это мой выбор. Хотелось бы думать, что я достаточно опытен, чтобы Темный Лорд не мог видеть, что именно я использую для защиты, но я не желаю рисковать своей жизнью в том случае, если он почувствует мое влияние в твоем обучении.
– Ой... – Гарри и в голову не приходило, что использование окклюменции может угрожать жизни его учителя. – Хорошо, профессор. Я сделаю, как вы сказали.
– Примечательные слова, – Снейп зевнул, прикрывая рот рукой. – Никогда не предполагал, что услышу их от тебя, тем более всерьез.
– Я серьезно!
– Да, я знаю, Гарри, – сардонически протянул Снейп и добавил более обыденным тоном: – Я и не намекал ни на что иное. Кстати, я просил Люпина не беспокоиться о том, как ты меня называешь.
Гарри уставился на него.
– А... а почему?
– Я сказал ему, что уроки окклюменции требуют определенного уровня ментальной близости и что его настойчивые попытки защитить мой авторитет учителя только мешают твоему продвижению вперед.
Выбранная Снейпом формулировка не ускользнула от внимания Гарри.
– Вы ему сказали? Это что, неправда?
– Ты мыслишь как слизеринец, – одобрил Снейп.
– Так это правда или нет?
– Понятия не имею, – признал зельевар, неловким движением поднимаясь с колен. «Ой!» – мысленно посочувствовал Гарри, уверенный, что слышал хруст суставов.
– Может, и правда, – добавил Снейп. – Поживем – увидим. В любом случае, мне пора.
– Вы сможете воспользоваться камином? – озабоченно спросил Гарри. – Может, останетесь ненадолго? Мы можем опять поговорить, чтобы вы не заснули.
– А ты хочешь о чем-то поговорить? – мягко спросил Снейп. В его голосе звучал искренний интерес.
Гарри вспомнил, что ему снилось накануне, потом все-таки покачал головой. Там не было ничего важного: сначала он видел, как Снейп доваривает Полиморфное зелье, а потом – какую-то поляну в лесу. Ничего мрачного или тревожного, в отличие от прошлого раза.
– Тогда я все-таки пойду, – объявил Мастер Зелий, шагнув в огромный камин, занимавший едва ли не всю стену, затем снова остановился. – Не забывай практиковаться, Гарри. Попробуй завтра очистить сознание несколько раз и постарайся подобрать себе вместо воды иной образ.
И, прежде чем Гарри успел ответить, Снейп исчез.
– Хорошо, – ответил он в пустоту. – И спасибо вам, профессор. За все.
Я не прибедняюсь... просто пассивный словарный запас у меня меньше активного. Как и у всех людей. И переводя ОЧЕНЬ хороший текст, я постоянно чувствую: а вот это слово я бы сама не вспомнила, а вот такое сравнение мне не придумать, а вот про этот глагол я и забыла, что он есть - и т.д.
Правда, надо сказать, что постоянная работа по переводу хороших вещей очень развивает языковые способности.
Я не только всё прочитала залпом, но и перечитала несколько раз. Настолько гениально, насколько может быть "Год..."))) и даже ещё гениальнее. Просто такие вот разговоры Гарри и Снейпа - это, на мой взгляд, лучшее, что может быть в подобных отличных дженах. Мерри, спасибо.
Мерри, огромное спасибо за новую главу. Она появилась так быстро. Просто чудесно! Хотя этот фик и его перевод стоят любых ожиданий.
На счет же именно этой главы. М-м-м, как я люблю разговоры Северуса и Гарри. *растеряла все слова* Очень порадовали слова Северуса о Джеймсе. Мне всегда казалось, что жестокий мальчишка все-таки сумел вырасти. И Северус тут показан таким взрослым. Не злобной личностью, третирующей бедняжку Гаррика, как можно судить по канону, а именно человеком. Ох, ну вот не умею я внятно мысли сформулировать. Еще раз спасибо!!!
Мерри. Болшое спасибо за главу. Отношения между Снейпом и Гарри действительно очень человечны. И спасибо Вам за перевод. Я как посмотрела сколько в этом произведении глав... Так что Ваши усилия просто титанические. И еще раз спасибо за чудесный перевод фика.
Да, Снейп здесь в кои-то веки ведет себя соответственно своему возрасту и статусу.
Вот-вот. А я очень люблю, когда Северус ведет себя именно как взрослый, а не как все никак не повзрослевшее дите. Ему как-никак за тридцать. Пора бы уже и вырасти. В этом же фике Северус именно взрослый. *мурлыкает в предвкушении продолжения, представляя, что там дальше* А еще здесь Гаррик все-таки адекватный. И каноничный, и начавший взрослеть, что не маловажно. Иной раз Гарри так описывают - прибила бы наместе. Волдеморту и всем окружающим сочувствовать начинаешь. :-)
Мерри, это, действительно, героический поступок - переводить такое большое произведение! Но оно того стоит!
Глава мне очень понравилось. Почему-то неосознанно всегда хотелось, чтобы Снейп "простил" Джеймсу тот случай. Жаль, что Ро нам этого не показала. А то как-то обидно было осознавать, что Джеймс Поттер был сволочью.
И еще я хотела немного уточнить "Темнейшие Искусства" это синоним "Темных искусств" или это несколько иное понятие?
Следующие несколько дней Гарри почти не расставался с Сэл. Он таскал змейку с собой повсюду, иногда в нагрудном кармане рубашки, иногда на запястье, а порой на шее, словно экзотическое ожерелье. Змееязом он теперь пользовался не задумываясь и даже порой нечаянно обращался на нем к Ремусу или Снейпу – сам ведь он не мог слышать разницы, и только недоумение на их лицах подсказывало, что что-то не так.
Каждый день он несколько часов упражнялся в применении чар и заклинаний – без малейшего успеха. Слава богу, говорил он сам себе, что хоть по вечерам, когда они со Снейпом занимались окклюменцией, дело шло лучше. Гарри был искренне удивлен собственными успехами; впрочем, в этом году он сделал то, чего не сумел в прошлом: отнесся к урокам со всей серьезностью. Он ежедневно несколько раз очищал сознание и даже стал делать это – по совету Снейпа – одновременно с прочими делами.
– Попробуй проверить, сможешь ли ты в таком состоянии завтракать, – предложил зельевар. – Или мыть голову, да так чтобы мыло в глаза не попало.
Последнее замечание можно было бы принять за шутку, если бы Гарри не понимал, что Снейп вполне серьезен. Нужно было научиться очищать сознание в любое время и так, чтобы никто не мог догадаться, что он делает. Ведь если каждый раз придется впадать в транс, толку от такого умения будет мало. Гарри понимал, что любые слабости подобного рода опасны: Волдеморт наверняка ими воспользуется.
Разумеется, он больше не использовал образ воды во время медитаций. Мысль о том, что он может подвергнуть жизнь Снейпа опасности, привела его в ужас, и Гарри немедленно принялся искать другой символ. Сначала он попытался представить себя в Хогвартсе, но его отвлекали бесконечные детали обстановки: он начинал мысленно блуждать по коридорам, разглядывать залы – и думать. Чувствуя, что нужно что-то более простое, стихийное, Гарри начал искать снова и довольно быстро понял, что пламя – это то, что надо. Он мог гореть, не сгорая.
– Огонь, – задумчиво сказал Снейп, увидев в сознании Гарри новый образ. – Темная стихия, связанная со смертью и воздаянием. Это символ разрушения, Гарри. И даже истребления.
– И очищения тоже, – возразил Гарри, которому не очень-то понравилось услышанное.
– Очищения? – некоторое время Снейп молча разглядывал его с головы до пят. – Ты действительно так думаешь? Очень по-гриффиндорски с твоей стороны. Но продолжим.
И Гарри продолжал медитировать, представляя мысленно образ пламени. Каждый раз ему удавалось продолжениержаться немного дольше, а Снейп все больше отстранялся – по мере того как способности Гарри росли. Когда ему наконец удалось полностью очистить сознание без посторонней помощи, зельевар заметил, что пора перейти к следующей стадии и научиться сбивать противника с толку.
– Темный Лорд, встретив сопротивление при попытке проникнуть в твой разум, только удвоит усилия, – объяснял Снейп.
Из его речей Гарри понял, что подлинная окклюменция состоит в том, чтобы скрыть от врага часть своих мыслей, предоставив ему возможность увидеть остальные.
– У него должно остаться впечатление, что он победил тебя, Гарри, а ты меж тем должен показать ему лишь то, что хочешь показать. Приготовь заранее те воспоминания и впечатления, которые готов отдать ему в любой момент. Наложи их поверх своего пламени, слой за слоем, чтобы он мог прочесть их. И не дай ему ни малейшего повода думать, что ниже может быть что-то еще.
Так что теперь между занятиями с Ремусом и упражнениями в окклюменции Гарри часами просиживал над пергаментом с пером в руке, составляя перечень воспоминаний, которые был готов показать Волдеморту. Каждый вечер он под руководством Снейпа тренировался накладывать эти воспоминания поверх образа огня, стараясь, чтобы под ними ничего нельзя было углядеть.
А потом настало время на деле проверить, какие плоды дала вся эта подготовка.
В тот вечер Снейп появился из камина с Дамблдоровым думосбросом подмышкой и аккуратно поставил его на низкий столик у дивана. Гарри замер в дверях гостиной, нервно поглаживая Сэл, – та в ответ крепко обвила его запястье, словно осознавая, как ему сейчас нужна поддержка. Гарри даже призадумался, насколько же точно она его понимает. Поразительно, как змейка всегда угадывала его чувства! Впрочем, если учесть, сколько он с ней разговаривал, это было скорее естественно, чем странно. Сэл его, похоже, уже хорошо знала.
Профессор меж тем поманил его пальцем.
– Ты когда-нибудь пользовался ими?
Гарри чуть не подавился.
– Да нет, – спокойно пояснил Снейп с тенью улыбки на губах, – я не спрашиваю, заглядывал ли ты в думосброс. Полагаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос. Но пользовался ли ты им сам?
Гарри молча помотал головой.
Снейп мягко положил ему руку на плечо.
– Ты не хочешь сделать это сегодня? Прежде чем мы начнем?
– Почему вы предлагаете? – шепотом спросил Гарри, и в нем всколыхнулось чувство вины. Он уже смирился с невероятным знанием, что Снейп умел быть заботливым (когда то было ему угодно), но с какой стати беспокоиться еще и об этом? Особенно после того, что Гарри натворил весной?! – Я имею в виду, в прошлом году вы этого не делали...
«Может, он действительно был искренен, когда сказал, что мы в расчете», – подумал Гарри, нахмурившись.
– В прошлом году, – тихо сказал Снейп, чуть крепче сжимая пальцами его плечо, – я раз за разом насиловал твое сознание на редкость отвратительным образом. Я повторял себе, что Темный Лорд не знает снисхождения и что лучше тебе не привыкать к поблажкам. Я верил: страх, что я увижу... некоторые вещи, принудит тебя сопротивляться всерьез. Я выбрал дурной способ тебя учить – обычно это делается по-другому. А посему, Гарри, если есть что-то, что тебе не хотелось бы мне показывать, ты можешь воспользоваться думосбросом.
У Гарри вырвался нервный смешок.
– По-моему, вы про меня уже почти все знаете. И я все равно не умею им пользоваться, и к тому же от моей палочки толку сейчас никакого.
Снейп прикоснулся кончиком собственной палочки к виску Гарри, шепнул: «Pensare non pensatum» – и велел:
– А теперь думай.
Гарри закрыл глаза и вспомнил, как когда-то понял, что такое день рождения и почему он никогда не получал подарки. Снейп медленно убрал палочку, и у Гарри возникло странное ощущение, будто что-то двигалось у него в голове и это что-то вытаскивали наружу. Он не стал смотреть, как Снейп переносит серебристо-белую нить в думосброс.
– Еще? – спросил Мастер Зелий.
Гарри сглотнул.
– Какой в этом смысл? Теперь уже не имеет значения, что вы увидите.
– Конечно имеет, бестолковый ты ребенок. Каждому есть что скрывать. – Снейп снова прикоснулся к его виску: – Pensare non pensatum.
И Гарри пришло в голову, что есть одна вещь, которую он бы предпочел скрыть: то, насколько он начал доверять Снейпу и как его это беспокоило.
– Еще?
– Нет, хватит, – сказал Гарри с облегчением и дерзко улыбнулся: – И вообще мне это не понадобится. На этот раз вам не пробиться, я знаю, как держать щит. Наверное, все дело в том, что в этом году у меня хороший учитель.
– Уверенность в себе – вещь полезная, – согласился Снейп, не обращая внимания на комплимент. – Однако самоуверенность, как ты быстро обнаружишь, весьма вредна.
Он унес думосброс в кухню, вернулся и взмахнул палочкой.
– Начнем? Legilimens!
Едва Гарри напрягся, как Сэл соскользнула по его ноге на пол и исчезла в щели между половицами. Он вздрогнул и чуть было не упустил образ пламени, потом почувствовал, как Снейп давит на его сознание, пытаясь пробить брешь, и в ответ удвоил усилия, заполняя все огнем.
Противостояние, казалось, длилось целую вечность.
Затем Снейп прервал контакт, сотворил для Гарри стакан холодной воды и потребовал начать все с начала.
Снейп не сдерживался и не давал ему поблажек. Но Гарри оказался прав: он действительно был готов к уроку и мог противостоять самым серьезным атакам учителя. Гарри позволил безвредным воспоминаниям плыть свободно поверх бушующего огня, спокойно выдерживая натиск Снейпа. Ни разу он не рухнул на пол, обессиленный и беспомощный, а в прошлом году это случалось почти на каждом уроке.
– Твоя магия тебе тоже помогает, – заметил Снейп несколько вечеров спустя, во время передышки после очередного упражнения. Гарри только что продержал оборону целый час.
– Вы же говорили, что даже магглы способны осваивать ментальные искусства, – напомнил Гарри, утирая пот со лба влажным платком. Вздохнув, он опустил голову на кухонный стол, за которым они сидели, и позволил себе расслабиться. Вернувшаяся Сэл взобралась по его спине, нырнула под рубашку и обвилась вокруг шеи.
– Маггл не смог бы сделать это так быстро и достичь такого уровня, – заверил Снейп. – Глядя, как продвигается твое обучение, я смею предположить, что окклюменция и для тебя врожденный дар.
– Как это может быть? Раньше у меня ничего не получалось...
– Раньше, – с нажимом сказал Снейп, – ты не хотел учиться, что было до боли очевидно.
Гарри резковато хмыкнул.
– Точно. Я не хотел, чтобы эти сны прекращались. Я думал, что Волдеморт хочет добыть какое-то оружие, спрятанное в Отделе Тайн. И пытался выяснить, чего он хочет. – Он немного помолчал, допил почти остывший чай и продолжил уже спокойней: – А еще я не хотел учиться у вас. Да и с чего бы мне было хотеть? Вы меня ненавидели и не скрывали этого, и мне оставалось только думать, что вы... нарочно меня не учили как следует.
– Мне кажется, Гарри, что я уже говорил: прошлое следует оставить в прошлом.
Сэл высунулась из-за воротника и зашептала ему в ухо; не сдержавшись, Гарри ответил резкостью, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. Да что же это такое?
– Что говорит твоя змея?
Гарри демонстративно поднял глаза к потолку и попытался успокоиться.
– Теперь Сэл хочет знать, не вы ли мой отец. Что, эти змеи помешаны на родстве, что ли?
– Понятия не имею. А что ты ответил?
Что за странные расспросы? А что он должен был ответить, интересно? Раздражение Гарри усилилось, но он честно признался:
– Я сказал, что у меня нет отца и чтобы она больше не спрашивала, хотя мне трудно судить, как «Да сколько же можно?!» звучит на змееязе.
– По-моему, ты обидел свою маленькую леди, – Снейп указал на Сэл. Змейка спустилась по ножке стола на пол и поползла прочь.
– Леди?
– Просто предположение.
– По-моему, она просто проголодалась, – возразил Гарри, решив, что предположение ему нравится. Ему ужасно надоело думать о Сэл как о существе непонятного пола.
– Гм, – только и сказал Снейп, провожая уползающую змею взглядом. – Есть еще один навык из области окклюменции, которым тебе следует овладеть. Завтра мы им займемся. Тебе нужно научиться выталкивать меня из своего сознания.
– Столько труда, чтобы научиться показывать вам то, что я хочу, – слабо хмыкнул Гарри, – а теперь все сводится к тому, чтобы не показать ничего?
– От мага твоего уровня Темный Лорд будет ожидать сопротивления. Тебе нужно научиться защищаться от вторжения и при этом так, чтобы не нарушить созданные тобой слои поддельных образов.
Гарри уставился на него в легкой растерянности.
– В прошлом году вы с этого начали. Только и делали, что повторяли раз за разом: «Вытолкните меня из своего сознания, Поттер!»
Снейп нахмурился, и резко поставленная на блюдечко чашка звонко клацнула.
– Я же сказал оставить прошлое в прошлом! Какую часть этого предложения не в состоянии усвоить твои сомнительного качества серые клетки?!
– Я просто хотел узнать, почему в прошлом году вы сосредоточились на одном аспекте, только и всего, – попытался оправдаться Гарри.
Немного расслабившись, Снейп признал:
– В прошлом году главной целью уроков было прекратить твои сны. Альбус считал, что это необходимо, и не без оснований, поскольку теперь мы знаем, что Темный Лорд и в самом деле манипулировал тобой таким образом.
– А теперь?
Черты Снейпа напряглись, и Гарри немедленно вспомнил, что этот человек не выносил глупцов.
– Ты знаешь ответ на свой вопрос.
– Угу, – согласился он, понимая, что действительно знает. – Вы хотите, чтобы я был готов ко всему. Не только на случай таких снов, но и вообще к следующему разу, когда мне придется встретиться лицом к лицу с этим ублюдком.
– И встреча ваша, по-видимому, неизбежна. – Снейп взглянул на свои руки, затем снова на Гарри: – Хотел бы я избавить тебя от этого.
Гарри пробрала дрожь. Совершенно невинное слово вызвало к жизни жуткое воспоминание – голос Волдеморта на кладбище: «Избавься от сопляка!» Он помотал головой и на мгновение окунулся в образ огня. Да, окклюменция имела мало отношения к выдержке, но, как ни странно, это помогло.
Неожиданно лицо Снейпа исказила страшная гримаса: мучительный ужас в сочетании с осознанием неотвратимости... Хотя нет: главным чувством была решимость. Сжимая правой рукой левую, он поднялся и, спотыкаясь, бросился к камину.
– Вот черт! – ахнул Гарри, осознав, что происходит.
– Иди к Люпину, – приказал Снейп сквозь стиснутые зубы. – Оставайся с ним сегодня ночью. И не выходи из дома ни на секунду, ты меня понял?
– Да, конечно! – успел выкрикнуть Гарри в спину зельевара, и тот исчез у себя в подземельях. Там он, наверное, возьмет маску и плащ, потом отправится по каминной сети куда-нибудь еще, откуда можно аппарировать... на зов Волдеморта.
– Хотел бы я избавить от этого и вас тоже, – тихо сказал Гарри в пустоту.
* * *
Обычно, когда Снейп приходил заниматься окклюменцией, Ремус поднимался наверх и оставлял их одних. Гарри был ему очень благодарен за это небольшое одолжение и даже чувствовал себя немного неловко: все-таки Ремус тоже понимал, что уместно, а что нет.
Поднявшись по лестнице, он постучал в дверь Ремусовой спальни и тут же получил разрешение войти.
– Снейп ушел. Темная Метка, – уныло пояснил Гарри и содрогнулся, вспомнив, какое было у зельевара лицо.
– Ох, Гарри, – Ремус в два шага пересек комнату и сгреб его в охапку, утешая. – Такое было при мне пару раз во время собраний Ордена. Малоприятное зрелище.
– Угу, – согласился Гарри, уткнувшись носом в мягкую фланелевую рубашку Ремуса... он не сразу сообразил, что это пижама. – Ой... ты уже спал?
– Да нет, просто читал перед сном, – Ремус махнул рукой в сторону постели, и Гарри увидел у изголовья книгу: «Найди в себе волка: как стать вожаком стаи». – Думаю, Северус решил, что это хорошая шутка.
– Но Снейп тебя ненавидит, – тупо заметил Гарри, чувствуя, как у него начинает болеть голова.
– Он очень старается, чтобы я в это верил, – засмеялся Ремус. – Но почему-то постоянно прокалывается. Не знаю... может, конечно, он пытался таким образом меня оскорбить? С Северусом никогда не угадаешь.
– Он всегда зовет тебя по фамилии и никогда по имени. Так же, как всегда звал меня Поттером, когда ненавидел меня.
– Я рад, что ты понимаешь, что теперь он тебя не ненавидит, – тихо заметил Ремус.
– Угу. Хотел бы я, чтобы он и тебя перестал ненавидеть. Жутко неприятно, когда люди, которые... – он чуть не сказал «которые тебе не безразличны», но решил, что не готов к таким признаниям насчет Снейпа, – когда люди, которые с тобой все время общаются, друг друга не выносят.
Ремус улыбнулся, и Гарри тут же стало ясно, что тот отлично понял все недосказанное.
– Может, тебе станет легче, если я скажу, что Северус все это время варил для меня Волчье зелье? Не прошло и трех недель после того, как он выжил меня из Хогвартса... когда я получил от него совой очередную порцию зелья. И с тех пор – каждый месяц, как часы.
Гарри потер виски, но головная боль от этого не ослабла. Странно: стоило Снейпу это сделать, как она тут же проходила.
– Дай-ка я, – сказал Ремус и принялся делать ему массаж. Он явно владел этим навыком, хотя и не так хорошо, как Снейп. – Ты за него беспокоишься...
– Ты бы тоже беспокоился, если бы видел его лицо, когда Метка заработала.
– Я знаю, я видел... – повторил Ремус. – Знаешь, что самое странное во всей этой истории с зельем? Он не желает слышать никаких благодарностей. Просто из себя выходит каждый раз, когда я пытаюсь сказать спасибо.
– А ты пытаешься меня отвлечь от того, что происходит, – проворчал Гарри, уворачиваясь от заботливых рук Ремуса. – А что если сегодня Упивающиеся устроят рейд? И будут убивать магглов или магглорожденных? Ремус, меня тошнит! И Снейпу тоже приходится в этом участвовать? Не может же он отказаться, если он шпионит за ними...
– Надо было поговорить с тобой сегодня и предупредить, – пробормотал Ремус.
– Что? Откуда ты мог знать заранее, что его вызовут?
Ремус смерил его странным долгим взглядом и сказал наконец:
– Гарри, сегодня Хэллоуин.
– Я совсем потерял счет времени, – удивленно признал Гарри.
– У тебя забот хватает, – сочувственно сказал Ремус. – Может, пойдем вниз и попьем какао? Ты немного успокоишься и потом легче заснешь.
Это абсолютно, бесповоротно уверило Гарри в одной вещи.
– Ты совсем спятил, – спокойно объявил он. – Только не обижайся, пожалуйста. Ты что, правда думаешь, что я смогу заснуть? Я и думать об этом не хочу, пока Снейп не вернется. И тогда еще неизвестно, получится ли.
– И что же ты собираешься делать?
– Останусь у тебя, – ответил Гарри. – Мне Снейп велел. Я сейчас вернусь...
Он вернулся почти сразу же, таща с собой подушку и груду одеял, из которых соорудил на полу нечто вроде гнезда. Судя по выражению лица Ремуса, тот думал, что это Гарри спятил, но ему было уже все равно. Так и так всю ночь сидеть – пусть хоть удобно будет.
– Если ты собираешься остаться здесь, – заметил Ремус, – то совершенно необязательно лежать на полу. Кровать достаточно широка для нас обоих.
В этом Гарри и не сомневался, но ему не хотелось, чтобы с ним обращались как с ребенком. Стоит ему согласиться, и Ремус начнет суетиться вокруг, предлагая то какао, то молоко, то печенье или еще что-нибудь такое. Гарри был уверен, что этого не вынесет.
– Не-а, – отказался он. – Мне и тут неплохо.
Ремус, к счастью, не стал настаивать, и Гарри в который раз подумал, что не стоило ему грубить почем зря. Ремус же правда о нем заботился. Просто не всегда знал, что нужно Гарри. Да те же уроки взять – ну не помогут радостные мысли вызвать Патронуса, пока вся эта ерунда с его магией не решится. Понять бы еще, что эта вся ерунда значит. Гарри всерьез сомневался, что всему виной недостаток костного мозга. На Фримли-парк сказали, что все должно восстановиться дней через десять, а этот срок уже почти прошел. Конечно, может, Снейп прав, и маги действительно отличаются от магглов. И потом, часть магических способностей у него осталась... но все равно Гарри начинал отчаиваться.
– Ну что, – не выдержал он минут через пять, когда стало ясно, что Ремус говорить не собирается. – Что ты думаешь про мою магию? Почему она возвращается только в трех аспектах? Снейпу кажется, что это важно.
– Змееяз, окклюменция и вещие сны, – кивнул Ремус. – Северус прав: странно, что твоя сила выбрала именно эти проявления. Не чары, не заклинания... ничто из того, для чего нужна палочка.
– Может, мне нужна новая? – задумался Гарри вслух. – Хотя непонятно, с чего бы вдруг. И я боюсь пользоваться новой, с тех пор как узнал, что Волдемортова палочка – сестра моей. – Он вздохнул. – И вообще, я тут нашел в подвале старую палочку Сириуса. Попробовал поколдовать ею – все без толку.
Ремус ненадолго задумался.
– А тебе снились еще вещие сны?
– Да считай каждый день, – ответил Гарри. – Или, точнее, ночь, когда мне полегчало и я перестал спать днем. Кстати, знаешь, что интересно? Я заметил, что эти сны строятся по определенной схеме. В них всегда две части, и первая обязательно про прошлое. Причем чем дальше, тем глубже в прошлое, – он приумолк, считая на пальцах, потом продолжил: – Сначала мне приснился Кричер, потом я видел, как Снейп отрезает у тебя прядь волос для Полиморфного зелья. Потом – как слизеринцы затевают какое-то жульничество на квиддичном матче, и как Дамблдор нанимает Арана вести ЗОТИ, а потом – как летом обновляют защитные чары в Хогвартсе, ну и все такое прочее. И все это довольно безобидно, кроме Кричера, конечно.
– И ты уверен, что все, что тебе снилось, – правда?
– Ну, дня через два после сна про квиддич Рон в письме написал кое-что, из чего я понял, что все было на самом деле. И я спрашивал Снейпа про обновление защиты в Хогвартсе. Его совершенно потрясло, насколько мой рассказ был всесторонним и подробным – так он выразился. Не знаю точно, правда ли мантия Арана запуталась в механизме лестницы у входа в кабинет Дамблдора, но думаю, что так оно и было.
Ремус нахмурился и снова откинулся на подушку.
– А вторая часть, Гарри? Там есть какая-то закономерность?
– С этим сложнее, – признался Гарри. – То есть, я думаю, что есть, но какая, пока не догадался. Пока мне кажется, что мне снятся случайные вещи. Как дом Дурслей рухнул, я тебе уже рассказывал. Потом еще снилась поляна в лесу. Вокруг никого, но такое какое-то жуткое ощущение... трудно передать. Потом приснилась маленькая каменная комната, почти конура. И мне жутко хотелось пить.
– Что еще?
– Гм... – Гарри задумался. Он отчетливо помнил сон, но подобрать нужные слова оказалось нелегко. – Я лежу в больничном крыле в Хогвартсе, и у меня все болит. Я ничего не вижу, но запах ни с чем не перепутаешь... – Ремус улыбнулся, и Гарри подумал, что тот понимает, о чем речь. – И я кричу и зову Снейпа. Ко мне подходит кто-то еще, но я вырываюсь. И странное ощущение: с одной стороны, мне только он и нужен, но как только он появляется, мне становится муторно до дури, – он приумолк. – Дичь такая, да?
– Я бы не сказал, – возразил Ремус. – Еще что-нибудь?
– Угу, дальше все еще страннее. Я почему-то живу в хогвартских подземельях, а не в Гриффиндорской башне, и Рон с Гермионой приходят меня навещать. И я уже могу видеть. И вот Рон говорит какую-то гадость про слизеринцев, а я ему как дам...
– Заклинанием? – воскликнул Ремус.
– Да нет, кулаком. Беру пример с Гермионы, она пару раз здорово засадила Малфою в челюсть. – Гарри умолк, стараясь вспомнить еще что-нибудь. – А, был еще сон, где Малфой называет меня братом, а я смеюсь. Если это не извращение, то я уж не знаю что.
– Хочешь, расскажу, что я насчет всего этого думаю?
Удивленный, что Ремус об этом спрашивает, Гарри перевернулся на бок, лицом к собеседнику.
– А там будет что-нибудь про накопившиеся темные эмоции?
– Насколько я понимаю, не хочешь.
– Да нет, хочу, – решился Гарри. – Говори уж. Может, они у меня и накопились. Сначала я так не думал, но все эти сны, особенно те, что про меня, не очень-то радостные.
– Это первое, на что я обратил внимание, – заметил Ремус, садясь и прислоняясь к изголовью. – И вторая половина всех снов – про тебя.
– Кроме сна про Тисовую улицу.
– А ты думаешь, что сны про Тисовую – это не про тебя, Гарри?
– Гм... может, и про меня.
– Далее, думаю, ты правильно предполагаешь, что первая половина снов касается прошлого. Интересное проявление силы... особенно если считать, что раньше ты не обладал этой способностью.
– Ты тоже видел мою оценку за СОВу? Или тебе Снейп сказал?
– Просто догадываюсь, – ответил Ремус. – Кроме того, подлинный дар ясновидения – большая редкость. Я бы предположил, – продолжил он, – что назначение первой части снов ровно одно: дать тебе понять, что это не простые сны, а видения, к которым следует отнестись серьезно.
– Да какое это имеет значение, что Аран настолько глуп, что не в состоянии подняться по вертящейся лестнице и не порвать мантию в клочья! – не выдержав, рассмеялся Гарри. – И я и без видений знаю, что слизеринцы вечно мухлюют, Ремус!
– Вот именно.
– Чего?
– Значения эти мелочи не имеют, тут ты прав. Но они указывают на то, что сны твои – не просто сны. И что на вторую их часть – ту, что о тебе, Гарри, – следует обратить внимание.
Гарри попышнее взбил подушку.
– Ага, понимаю. Но что значит эта вторая часть? Ты видишь какую-нибудь закономерность? Кроме того, что это все обо мне?
– Они отражают твое сложное, двойственное отношение к самым разным вещам, – сообщил Ремус, в упор глядя на него.
У Гарри возникло ощущение, что Ремусова интерпретация ему вряд ли понравится.
– Продолжай, – сказал он мрачно, глядя тому в глаза.
Ремус резким движением погасил свет, поморщившись, поскольку ему пришлось применить магию, чтобы выключить волшебную лампочку у кровати.
– Ты ненавидишь дом Дурслей, но испытываешь смешанные чувства к своему кузену в последнее время, если я правильно понял. Поэтому тебе снится, что дом рушится, но двоюродного брата в нем нет.
– Да...
– Ты чувствуешь себя здесь как в ловушке. Ты хочешь уйти, но знаешь, что это неосторожное решение. Тебе снятся каморки с каменными стенами, ты жаждешь того, что не можешь получить, но поляна, неожиданное воплощение свободы, тоже вызывает у тебя жутковатое ощущение.
Гарри приподнял бровь: анализ произвел на него впечатление. Он действительно теперь одновременно и ненавидел Дадли, и нет. Он чувствовал себя в ловушке, но знал, что уходить глупо и опасно.
– Продолжай, – снова тихо попросил он.
Глубоко вдохнув, Ремус продолжил:
– Теперь Северус. Между вами годы недоверия и ненависти. Причем с его стороны это началось еще до твоего рождения. Но теперь вам удалось... подружиться, что ли. И ты испытываешь из-за этого смешанные чувства. Он тебе симпатичен, во всяком случае, иногда, и во сне ты его зовешь. Но ты боишься ослепнуть и поэтому во сне ничего не видишь. Тебе дурно, потому что, как бы ты теперь к нему ни относился, ты не можешь забыть несчастья, которые он тебе причинил.
– Он их прямо сейчас кому-то причиняет, – пробормотал Гарри. Думать о том, чем сейчас, в эту самую минуту, может быть занят зельевар, было совершенно невыносимо. – Ладно, это я понял. Еще что-нибудь? – спросил он. – Только не говори, что у меня двойственные чувства к Малфою, потому что я точно знаю, что это не так. Он такая же мерзкая скотина, как и его папаша.
– Думаю, у тебя двойственные чувства не к Драко, а к себе самому. Во сне ты ударил Рона из-за того, что он говорил гадости о слизеринцах, и слизеринец потом назвал тебя братом. Я бы сказал, что Драко в твоем сне просто символизирует Дом, в который тебя чуть не распределили.
– Ну вот это тебе уж точно Снейп рассказал.
– Угу. Он долго рассуждал на эту тему. Не знаю, обращал ли ты на это внимание, но он очень серьезно относится к своим обязанностям главы Дома.
– Да, я ни разу не видел, чтобы он снял хоть один балл со Слизерина, – проворчал Гарри.
Ремус в ответ только фыркнул.
– О да, Северус яростно поддерживает честь Дома. Но я не об этом. Он очень хорошо знает всех своих студентов и их семьи.
– Это потому, что они все чистокровные. Как и он. Сириус мне рассказывал, когда показывал гобелен. Все чистокровные семьи в родстве между собой. Снейп наверняка знает всех своих чуть ли не с рождения.
– Гарри, они не все чистокровные. Просто остальные быстро учатся скрывать свое происхождение. И Северус заботится о своих студентах вне зависимости от того, кто из какой семьи. Он разговаривает с ними после занятий, помогает приспособиться к жизни в Хогвартсе. Он с каждым обсуждает отметки за семестр, кого ругает, кому дает советы, если нужно. А если в Слизерине начинаются волнения, он днюет и ночует в их гостиной.
– Да уж, ему приходится, – кисло отозвался Гарри. – Слизеринцы не гриффиндорцы. Если они выйдут из себя, дело может и до убийства дойти. – Ремус промолчал в ответ, и Гарри был вынужден признать: – Ладно, ладно. Похоже, он немножко больше делает, чем Макгонагалл, я понял.
– И он заботился бы и о тебе, если бы ты попал в Слизерин, – договорил Ремус.
– Да уж, конечно.
– Да, заботился бы, – настойчиво повторил Ремус. – У Северуса... своеобразное чувство чести. Оказавшись в Слизерине, ты стал бы для него одним из своих, а о своих он заботится, даже если кого-то на дух не переносит. И думаю, он гораздо раньше увидел бы в тебе тебя самого, если бы был вынужден сразу узнать тебя получше.
– Угу. Ладно, это все дело прошлое, – пробормотал Гарри. – Так ты думаешь, эти сны значат, что у меня двойственные чувства к тому, что я выбрал Гриффиндор, а не Слизерин?
– Я думаю, ты начинаешь понимать, что в тебе есть и то и другое. Или, может быть, что гриффиндорское понимание чести и верности – не единственно возможное.
Гарри скрестил руки за головой и уставился в потолок. Да, обо всем этом надо будет подумать, но не сейчас. Мысли о Снейпе и сборище Упивающихся снова прокрались в сознание, и, чтобы прогнать их, он попытался сменить тему:
– Интересно, что сегодня делается в Хогвартсе? Сегодня же Хэллоуин, в это время всегда очень весело. Если не считать того раза, когда Квиррелл впустил тролля в подземелья. Э-э-э... Квиррелл вел защиту года за два до тебя.
– Ничего себе учитель ЗОТИ, – заметил Ремус.
– Ты и половины истории не знаешь. В него вселился Волдеморт.
– Быть не может. Ты меня разыгрываешь?
– Не-а. Хоть Снейпа спроси. Квиррелл пытался проклясть меня во время квиддичного матча, чтобы я упал с метлы. Волдеморт постарался. Снейп применил контрзаклятье и спас меня, хотя тогда я думал, что это он виноват.
Помолчав с минуту, Ремус заметил странным тоном:
– Полагаю, ты так и не поблагодарил его за это.
– Нет, и полагаю, что и пробовать не стану, – признался Гарри. – Он мне голову оторвет.
– Это он может. – Ремус зевнул и зашуршал простынями, явно укладываясь поудобнее. – Спокойной ночи, Гарри.
– Спокойной ночи, – тихо ответил Гарри, хотя знал, что не заснет. Он лежал в темноте, вспоминая последнее письмо Гермионы и придумывая ответ, который напишет, как только рассветет. А потом он понял, что не может больше не думать о Снейпе. На него нахлынули воспоминания о сборище Упивающихся, которое он видел после Третьего задания: мстительность и жестокость Волдеморта, Круциатус и мерзкое нытье Хвоста.
Что Снейпу пришлось делать сегодня? Стоять в круге Упивающихся, ползать перед Волдемортом и слушать его кошмарные планы? Или участвовать в рейде на какую-нибудь деревню, убивая и мучая полукровок и магглорожденных?
«Это хорошо, что я решил не спать, – подумал Гарри. – Потому что сегодня мне бы снились не вещие сны, а самые настоящие кошмары».
Мерри, спасибо огромное за продолжение! Я как раз недавно вспоминала об этом фанфике. *радостно схватила и убежала, трясясь в предвкушении жутко интересного читения*
Мерри Спасибо за отличную главу! Читала, просто не отрываясь. Перевод, как всегда на высоте. Я слегка запуталась с толкованиями снов, но потом все же, как будто разобралась =)
Удачи в переводе! =) И Спасибо еще раз за продолжение перевода! =)
В шоке от цензуры слова "прода", в радости от прочтения главы. Всё, как всегда, шикарно и замечательно. Мерри, спасибище! И быстрее бы продолжение!)))))
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: в 20 главе присутствует неграфическое описание пыток.
Глава 20. Знать все
Пока Ремус спал, Гарри написал письма Рону и Гермионе. Запечатывать он не стал – какой в этом смысл, если Снейп вдруг решит их прочитать? Так хоть не придется перекладывать потом в новый конверт. Правда, зельевар не требовал этого с тех пор, как прочел самое первое его письмо друзьям... С другой стороны, Гарри не каждый день приходилось видеть, как срабатывает Темная Метка, разве не так?
Об этом он, правда, рассказывать не собирался, а стало быть, положение было не из легких. О чем же написать друзьям? Говорить о том, что они со Снейпом неплохо поладили, никак нельзя. Во-первых, Рон уж точно решит, что Гарри рехнулся, а во-вторых, если письмо попадет не в те руки... для Снейпа это может плохо кончиться. Расписывать, как хорошо дается окклюменция и насколько лучше Снейп теперь его учит, тоже не стоит. Рассказать, что он живет в штаб-квартире с Ремусом? Нет, все, что касается Ордена, следует держать в тайне.
Кончилось тем, что Гарри подробно описал Сэл – как, дескать, здорово вести долгие разговоры со змеей – и спросил, как друзья провели Хэллоуин и как у них с уроками. Главное, чтобы ни Рон, ни Гермиона не почувствовали его беспокойство.
Потому что он все-таки беспокоился. За Снейпа.
Увидев, что Ремус начал ворочаться, Гарри вышел из комнаты. Делать было совершенно нечего, и, чтобы занять чем-нибудь мозги, он решил приготовить завтрак. Результатом его усилий мог бы гордиться любой домовик. И вообще, готовка – это не так уж и плохо, оказывается. Когда есть кто-то, кто может оценить, что получилось.
– Нам бы «Пророк» достать, – заявил Гарри, когда Ремус спустился вниз сразу после душа. – Я хочу знать, были ли вчера какие-нибудь нападения Упивающихся.
– Не думаю, что тебе стоит читать об этом, даже если что-то и было, – отозвался Ремус, накладывая на тарелку оладьи, сосиски и яичницу.
Но отделаться от Гарри было не так-то просто. Швырнув вилку на стол, он рявкнул:
– Ремус, я не ребенок! И должен знать, чем вчера занимался Снейп!
Оборотень тоже отложил вилку, хоть и не с таким звоном.
– Да, ты не ребенок. Но ты и не взрослый, и уж точно не нянька Северусу. Тебе нужно знать одно: он прилагает все усилия, чтобы Орден победил в этой войне. Вчерашнего вечера это тоже касается. И не тебе его осуждать, что бы он ни сделал.
Гарри только зубами заскрипел:
– Рано или поздно я все равно узнаю. Так что можешь просто выполнить мою просьбу и дать мне газету.
– Неужели ты поверишь тому, что пишут в «Пророке»? – попытался утихомирить его Ремус. – Они написали о тебе хоть слово правды?
– Нет, не написали, – проворчал Гарри, чуть поуспокоившись. – В конце концов, эта газета – просто рупор Фаджа и его прихлебателей. Но они все же стали сообщать о деятельности Упивающихся. Наконец-то.
– Чем тревожиться о делах, за которые отвечает Северус, ты бы лучше потренировался работать с палочкой.
– Ты же знаешь, что от этих тренировок пользы ни на грош.
Гарри отхлебнул апельсинового сока. Интересно, Снейп заметит, если виски в бутылке поубавится? Можно же добавить немного в сок, и Ремус ничего не заподозрит. Хотя... может и учуять – все-таки он оборотень.
– Мне кажется, тебе нужен толчок – нечто, способное сыграть роль катализатора, – признал оборотень. – Я думал, что счастливые воспоминания смогут стать таким катализатором.
– Не смогут.
– Я уж это понял, – тихо признал учитель. – Может, у тебя есть идея, Гарри? Хоть какая-нибудь?
Гарри был слегка ошарашен тем, что Ремус все-таки поинтересовался его мнением. И честно раздумывал над вопросом, пока ел.
– Гм. Ты ведь знаешь, что почти все считают способность к змееязу признаком Темной магии? Вот мне и пришло в голову, что мои сны – из той же серии. Особенно часть, которая обо мне, – та, что о прошлом, как раз не очень. Не знаю, считается ли окклюменция Темной магией? Может, для меня – считается? Снейп говорит, что тот образ, который мне помогает лучше всего, ассоциируется со смертью и разрушением.
– К чему ты клонишь? – спросил Ремус, прихлебывая чай.
– Не знаю. Просто мне кажется... – Гарри пожал плечами, – ну вот не знаю, но, кажется, все, на что я сейчас способен... ну, может, и не совсем Темная магия, но всем прочим она точно покажется именно Темной. Так чем нам, по-твоему, стоит сейчас заняться?
– Сейчас, по-моему, нам лучше всего бы поесть мороженого у Флориана Фортескью, – отозвался Ремус. – И я так говорю вовсе не потому, что считаю тебя ребенком. Тебе просто нужно вырваться из этого ужасного дома. Теперь мне ясно, почему Сириус настолько его ненавидел.
– Я его тоже ненавижу, – пробормотал Гарри. – Мне здесь тошно. Иногда мне вообще хочется от него отказаться, хоть он и нужен Ордену. Интересно, я могу от него избавиться? Да и считается ли он моим официально – ведь смерть Сириуса вызывает... кучу вопросов. Интересно, об этом где-нибудь упоминалось? Ну, в документах?
– Пошли запрос в Министерство Магии или Альбуса спроси. Он должен знать.
– Он опять делает вид, что меня вовсе не существует, – заметил Гарри. – Знаешь, раньше, когда я попадал в больничное крыло, он находил время, чтобы меня навестить. И мы разговаривали. Но когда я был в Сент-Мунго, он даже записки мне не прислал, и с тех пор от него ни слуху ни духу.
– Северус держит его в курсе, Гарри.
– И ты тоже, зуб даю.
Ремус смущенно отвел глаза:
– Это необходимо.
– Да понимаю я, – неохотно признал Гарри. – Но он бы не помер, если бы сам спросил, как у меня дела. А насчет мороженого... Хорошо бы, но мне лучше не выходить из дома.
– Конечно лучше, – согласился Ремус. – Я же не всерьез это предложил. А вот что нам еще попробовать, чтобы вернуть твою магию... я просто не знаю, Гарри.
– И я тоже, – вздохнул Гарри. – Слушай, давай устроим перерыв. Ты почитай свою книжку про волков или еще что-нибудь, а я попробую разобраться в талмудах, которые прислала Гермиона. Она утверждает, что это конспекты наших занятий.
– Никогда бы не подумал, что ты можешь счесть учебу отдыхом, – заметил оборотень.
– Конечно это отдых – особенно после того, как часами пытаешься наложить какое-нибудь заклятье, а у тебя ничего не выходит. И еще одно, Ремус – ты не мог бы прекратить вести себя так, словно я рассыплюсь на кусочки от любого твоего заклинания? Я же не стеклянный! И меня уже тошнит руками посуду мыть. Так что, может, наложишь Scourgify на эту сковородку, а заодно и Lavare на все остальное? Не против?
Ремус недовольно поморщился, но все же несколько раз взмахнул палочкой, очищая кухню.
Гарри поблагодарил его и поднялся к себе, чтобы просмотреть хоть часть присланных конспектов.
* * *
Снейп пришел ближе к вечеру. Гарри, впрочем, об этом не знал – задремал за чтением. Проснулся он от того, что его трясли за плечо.
– Ну чего? – пробормотал он, переворачиваясь на спину и ожидая увидеть приветливую улыбку Ремуса. Но, открыв глаза, он увидел другие черты – те, что привык считать резкими и отталкивающими. Привлекательнее Снейп, конечно, не стал, но угрозы в его лице Гарри не видел – во всяком случае, теперь.
И все же он не мог не думать об ужасах, в которых этот человек должен был принимать участие накануне вечером. Одна лишь мысль о таких вещах вызывала тошноту, но он просто должен был знать подробности. Гарри отвел глаза – смотреть Снейпу в лицо было выше его сил – и спросил:
– Э-э... у вас все нормально?
– Что тебе снилось? – ответил Снейп вопросом на вопрос. – Ты кричал как одержимый.
Гарри потер виски, пытаясь припомнить. Обычно пересказать вещий сон – так он их называл – не составляло никакого труда, но, опять-таки, раньше его никто не будил в середине сна.
– Не помню, – признался он наконец. – Но шрам не болит, а значит, это не имеет никакого значения.
– Мы с Люпином обсудили ваши сны, мистер Поттер, и пришли к заключению, что они могут иметь очень большое значение, – парировал Снейп, подбирая полы мантии и усаживаясь на край разворошенной постели. – Нужно только установить, какое именно значение они имеют. Так что постарайтесь сосредоточиться.
Гарри постарался, но без всякого успеха.
– Знаете, если вы мне скажете, что именно я кричал, то, может, и вспомню.
Зельевар встревоженно взглянул на него.
– Я не могу передать ваши слова или даже просто повторить их – потому что не знаю змееяза.
– Я кричал на змееязе? – Гарри ошарашенно вытаращился на Снейпа. – Да как такое может быть? То есть, когда говорят на змееязе – шипят, а громко шипеть – это как-то...
И осекся: на лице Снейпа появилось то самое выражение, с которым Мастер Зелий обычно выслушивал не просто околесицу, а околесицу исключительную.
– Ну, извините, короче, – закончил Гарри. – Не получается вспомнить.
– О чем вы думали перед тем, как уснуть? – допытывался Снейп, впиваясь в него глазами.
– Ну... в основном о чарах. Читал Гермионины конспекты.
Зельевар поморщился. Непонятно почему: то ли досадовал, что Гарри взялся за ненужные сейчас домашние задания, то ли решил лишний раз подчеркнуть свое отношение к Гермионе.
– А до того, мистер Поттер?
– А почему вдруг «мистер Поттер»? – огрызнулся Гарри. Неприятно, конечно, что к нему обращаются по фамилии, но куда больше его расстраивало то, о чем он на самом деле думал, пока Снейпа не было. – Вы ни разу не назвали меня «Гарри» с тех пор, как вернулись!
– Неудивительно, учитывая, что я только что учил твоих одноклассников, – сухо отозвался Снейп. – А теперь отвечай на вопрос, Гарри: о чем именно ты думал до того, как решил потратить свое столь ценное время на энциклопедию, которую мисс Грейнджер сочла своим долгом для тебя переписать?
– Ну, если хотите знать, – не выдержал он, – я волновался, как там вы – на этом вашем сборище! Так что со змееязом это никак не связано!
– Волновался за меня, – повторил зельевар. – Гарри, мне и до этого приходилось переносить проверки Темного Лорда.
Гарри, припомнив собственный опыт общения с Волдемортом, побледнел. Не подумав, что делает, он положил руку на рукав своего учителя.
– Круциатус, да?
Снейп не только не выдернул руку, но и прикрыл его ладонь своей.
– Вообще-то я имел в виду легилименцию, но и с этим знаком не понаслышке.
Гарри проглотил вставший в горле комок. Думать об этом было тошно, но то, о чем он собирался спросить дальше, было еще хуже. И все же промолчать он никак не мог – ну просто никак. Ремус не ошибся, когда говорил о его двойственном отношении к Снейпу. Гарри доверял зельевару – или, по крайней мере, считал, что доверяет... а может, просто очень этого хотел. Всерьез и на самом деле.
Он резко отдернул руку. Встречаться со Снейпом изо дня в день – и гадать, что же именно тот творил в Хэллоуин... нет, это невыносимо! И вообще, ему до смерти надоело, что от него скрывают все на свете, что кто-то позволяет себе решать, что именно он должен знать.
– Я волновался... волновался из-за того, что вам пришлось делать, – пояснил он, вскакивая с постели и принимаясь бегать взад-вперед по комнате. – На кого Волдеморт натравил Упивающихся в этот раз? На магглов? Магглорожденных? Полукровок вроде меня?
– Насколько я помню, ты полукровкой не являешься. Твои родители были магами – оба.
– Ну, вы же знаете, что моя мама – магглорожденная, так что чистокровным меня тоже не назовешь, – сдержанно уточнил Гарри. – Так что все-таки было вчера вечером?
Снейп не встал, не двинулся, только руки на груди скрестил.
– Все, что тебе нужно знать, написано в «Пророке».
– Ремус отказался купить мне газету, – огрызнулся Гарри, чувствуя, что закипает. – И вообще, я хочу это от вас услышать. Вы участвовали в нападении, профессор?
– Да.
Гарри замер на месте.
– И что же там произошло?
– А что там могло произойти, глупый ты ребенок?! – Снейп говорил тихо, несмотря на резкость выбранных слов. – У магглорожденных не осталось ни единого шанса... и у девушки-полукровки, попытавшейся вмешаться и помочь им, – тоже.
– Это хоть быстро закончилось? – с трудом выдавил Гарри, чувствуя, как зубы начинают выбивать барабанную дробь.
– Нет, не быстро, – теперь голос Снейпа звучал едко. – Куда делось твое соображение? Это никогда не бывает быстро. Неужели ты действительно хочешь услышать подробности – достаточно отвратительные, стоит заметить?
Он не хотел этого, совсем не хотел, но... он должен был услышать все от Снейпа – хотя бы для того, чтобы знать, что именно тот считает отвратительным.
– Да.
– Оказывается, в тебе куда меньше гриффиндорского, чем я думал, – прорычал зельевар. – Разве тебе не хочется продолжать тешить себя иллюзиями? Не хочется верить, что мир – это место, где добро всегда побеждает?
– Нет, – отозвался Гарри. Потом добавил, заметив, что Снейп все равно не собирается ничего ему рассказывать: – Как, к чертовой матери, я смогу одолеть Волдеморта, если не узнаю то, что должен знать?
– То, что ты хочешь от меня услышать, не поможет тебе одолеть его!
– А об этом уже мне судить!
– А тебе не приходит в голову, – хрипло прошептал Снейп, – что я не желаю снова пересказывать все, что произошло? Достаточно и того, что мне пришлось рассказать об этом один раз – Альбусу!
Гарри только глазами сверкнул.
– Я должен знать. Неужели вы не понимаете?
– Ладно, будь по-твоему, – процедил зельевар, стискивая кулаки. – Должен уведомить тебя – на случай, если ты не знаешь, – Темный Лорд наслаждается зрелищем пыток. В этот раз он приказал пытать семью магглорожденных, отказавшихся от магического мира и пытавшихся укрыться в маггловской деревушке в Чешире. Лорд сидел на троне, точно король, и наблюдал за тем, как накладывали Круциатус на сына этих людей – мальчика примерно твоих лет, – пока тот не принялся вырывать себе волосы вместе с кожей. И заставил наблюдать за пыткой родителей мальчика. Потом они, под действием Империуса, пинали ребенка, пока не переломали ему все ребра. И в эту минуту появилась та самая девушка. Сомневаюсь, что она хоть когда-нибудь училась магии, но если бы оказалась в Хогвартсе, то, без сомнения, попала бы в Гриффиндор – в соответствии с храбростью и дуростью.
Снейп скривил губы и ледяным тоном продолжил:
– Ее пустили по кругу. И женщину тоже, причем перед этим Темный Лорд снял с нее Империус – чтобы она полностью осознавала весь ужас безуспешного сопротивления. Ты действительно хочешь услышать, что именно сделали с этими женщинами пятнадцать распаленных, озлобленных мужчин? Мужчин, считающих, что лишь чистокровные маги способны считаться людьми? Или тебе хватит и того факта, что после того, как эти женщины сорвали себе голос, Темный Лорд приказал вспороть им животы и вытащить кишки наружу? У еще живых людей?
К горлу подкатил зловонный, мерзкий комок. Гарри поперхнулся и надавил себе на живот, чтобы загнать рвоту назад.
– Хватит с тебя? – усмехнулся Снейп, поднимаясь на ноги и нависая над ним. – А то могу и добавить, если ты все еще хочешь все знать. Я ведь не упомянул о том, что случилось с мужчиной и с мальчиком. И не сказал ни слова о том, как использовать легилименцию для Темнейших искусств – когда ты внушаешь жертве то, чего она боится больше всего...
– Хватит, – с трудом выдавил Гарри.
– Да неужели?! – проревел его учитель. – Мало того, что мне приходится быть там, что приходится пересказывать Ордену все случившееся! Я не желаю вспоминать все это еще и для того, чтобы тебя потешить!
Гарри и сам не знал, откуда у него взялось мужество задать вопрос. Просто спросил – неожиданно для себя самого, – спросил о том, что терзало его с той самой секунды, когда он увидел, как Снейп хватается за предплечье, отвечая на вызов Волдеморта.
– А какое участие в этом принимали лично вы?
Снейп насупился; лицо его стало темнее тучи.
– А каким образом это касается тебя?
– И еще как касается! – отчаянно заорал Гарри. – Я вам свое сознание открывал! Я вам верил!
– Тебе прекрасно известно, что я притворяюсь его слугой, – последовал холодный ответ. – Если сама мысль об этом настолько задевает тебя, зачем же было требовать подробностей того, что произошло во время нападения?
– Отвечайте на мой вопрос! Сколько Непростительных проклятий вы наложили? Вы тоже насиловали этих женщин? Это вы вспороли им животы?
– Ваша наглость переходит все мыслимые границы, мистер Поттер, – голос Снейпа звучал негромко, даже вкрадчиво, но от этого было только страшнее. – Но раз уж вас обуяла столь нестерпимая жажда знаний, я отвечу: ни одного, нет и нет.
Лишь через минуту Гарри понял, что это ответы на его вопросы. И почувствовал, как заполняет душу тяжелое недоверие.
– Ну да, точно, – протянул он. – Значит, вы просто стояли себе в сторонке, а Волдеморт ничего и не заметил? Я-то знаю, что вы, как и все остальные, должны были участвовать в этой мерзости!
– Ты ничего не знаешь, – отчеканил Снейп, – но узнать тебе придется. И не потому, что я хочу оправдаться – мне совершенно все равно, что думает обо мне шестнадцатилетний сопляк, и все равно, доверяешь ли ты мне. О нет, мистер Поттер, вы все узнаете по одной лишь простой причине.
Он наклонился ближе и прошипел Гарри прямо в лицо:
– Если вы считаете себя достаточно взрослым для того, чтобы слышать о подобных вещах, вы достаточно взрослый и для того, чтобы увидеть их. Я просто настаиваю на этом.
Мантия взвилась за его спиной, когда он шагнул к дверям, резким жестом приказав Гарри следовать за собой.
-да,Снейпу можно только посочувствовать-по второму кругу такое пережить да ещё и при 16-м подростке...хоть и в воспитательных целях старается,но всё равно профессору тут придётся нелегко.Но и Гарри тоже можно понять:
цитата:
Значит, вы просто стояли себе в сторонке, а Волдеморт ничего и не заметил?
-мне тоже показалось бы маловероятным,если честно. Хотя,конечно,парень и перегнул палку,но всё ж таки всё в подробностях открывать слишком жестоко,а ведь так Снейп и поступит,чует моё сердце. Спасибо вам за такой хороший перевод!!!
Гарри не знал, что именно собирается делать Снейп, пока они не спустились в кухню и он не увидел посредине стола думосброс. Днем его еще не было. Наверное, Снейп принес думосброс с собой, когда пришел через камин – должно быть, для очередного занятия окклюменцией. Но раньше зельевар никогда не появлялся на площади Гриммо до сумерек.
– А почему вы сегодня так рано пришли?
– Мое расписание мы обсудим после того, как вы все узнаете, мистер Поттер, – скривился Снейп, вытаскивая палочку из кармана мантии и поднося ее к виску. Появившаяся серебристая нить, кружась, поползла вниз, и зельевар яростно тряхнул палочкой, сбрасывая воспоминание в каменную чашу.
Гарри попятился. Ему вовсе не хотелось видеть последнюю встречу Упивающихся Смертью. Ему даже слушать о ней не очень-то хотелось, как бы там Снейп ни считал. Он всего лишь хотел узнать, что именно его учитель думает о... методах Волдеморта.
– Вернитесь немедленно! – рявкнул Снейп, извлекая из памяти еще одно воспоминание.
Гарри не подчинился.
– В этом нет необходимости, профессор, – возразил он, стараясь говорить как можно проникновеннее. Может, удастся успокоить разгневанного преподавателя?
– А по-моему, есть – не вы ли заявили, что должны все знать о Темном Лорде?
– Ладно, ладно, – завопил Гарри, обхватывая себя руками. – Я просто пытался сбить вас с толку. Хотите – можете сказать «соврал». Я не хотел, не хотел слышать то, что вы мне рассказали! Просто должен был понять, могу ли я вам доверять!
– Из вас бы получился никудышный слизеринец, – усмехнулся Снейп, продолжая наполнять думосброс своими воспоминаниями. – Доверять! Вам настолько важно доверять человеку, что вы сочли себя вправе пренебречь моей недвусмысленной просьбой не обсуждать вчерашние события, не правда ли? Что ж, будь по-вашему, как я и сказал. Вы увидите встречу, мистер Поттер. И раз и навсегда научитесь не ставить под сомнение мои слова и действия!
– Слушайте, – Гарри предпринял еще одну попытку. – Вы сердитесь. Я бы на вашем месте тоже сердился. Мне стыдно, что я спросил, и стыдно, что я усомнился в вас. Просто... ну трудно мне это, понимаете? Я... я теперь к вам совсем по-другому отношусь... хорошо... ну, в основном, по крайней мере. Не могу же я разорваться, чтобы одна часть меня не обращала внимания на то, что знают остальные части! Но я не хочу, чтобы все поменялось и снова стало так, как раньше...
– Хватит болтать! Смотрите в думосброс!
– Не буду!
Снейп, оскалившись, шагнул к нему и процедил:
– Загляните в думосброс, мистер Поттер, или я запихну вас туда силой!
И, увидев, что Гарри подчиняться не собирается, сжал пальцами его загривок и потащил к кухонному столу.
Гарри вырывался изо всех сил, но не мог совладать со взрослым человеком и потому попробовал сделать единственную вещь, способную помочь в таких обстоятельствах.
– Ремус! – завопил он во все горло – так, что легкие чуть не разорвались от крика. – Ремус! РЕМУС! РЕ-Е-ЕМУС!!!!
Снейп только хрипло рассмеялся и стиснул пальцы еще сильнее.
– Вашего обожаемого оборотня нет дома. Он ушел покупать вам мороженое. Думает, вероятно, что вы – ребеночек, которого нужно защищать и опекать. Но вы ведь не ребенок, верно? Вы достаточно взрослый для того, чтобы спорить со мной. Вы достаточно взрослый для того, чтобы все знать.
Чувствуя, что Снейп снова без всякого сострадания тащит его к кухонному столу, Гарри отчаянно закричал:
– Я просто не хочу опять оскорбить вас! И не хочу лезть в ваши воспоминания!
Зельевар, услышав это, разжал хватку – настолько неожиданно, что Гарри не удержался на ногах и врезался в стол. Жидкость в думосбросе взвихрилась, но не выплеснулась.
Выпрямился, боясь шелохнуться – неужели Снейп действительно его отпустил? – и осторожно покосился на своего учителя.
Тот все еще был взбешен, но, похоже, уже взял себя в руки. Призвал стул, уселся – подальше от думосброса – и смерил Гарри яростным взглядом. Правда, почти сразу же отвел глаза и нахмурился.
– У вас есть выбор. Вы можете сидеть дожидаться Ремуса с мороженым, – усмехнулся он, – или доказать, что вы действительно взрослый человек, и докончить то, что начали.
Гарри, которого даже подташнивало от облегчения, тоже подтащил к себе стул и плюхнулся на него.
– Да причем тут взрослый я или нет? Почему это я взрослый, если увижу такое? Я же сказал, что не хочу снова вас оскорблять!
– Вы меня уже оскорбили – во время разговора в вашей комнате, – тон снова был ледяным. – Когда потребовали изложить вам события вчерашнего вечера, прекрасно зная, что я предпочитаю об этом не говорить. Не говоря уже о том, что вы в открытую заявили, что не доверяете мне.
– Кажется, вы сказали, что вам безразлично, доверяю я вам или нет!
– Мне безразлично, – рявкнул Снейп, снова сжимая руки в кулаки и отворачиваясь. – Но, к несчастью, ты должен мне доверять – для того, чтобы иметь возможность сразиться с Темным Лордом. Мы впустую потратили весь прошлый год, мистер Поттер. Вы не понимали, чего я добиваюсь, сомневались в моей верности – а кончилось все это гибелью Сириуса Блэка! И у Ордена стало на одного бойца меньше. Я не позволю, чтобы подобное произошло вновь!
– Да верю я вам, верю! – взмолился Гарри. Отчаяние охватило его – даже когда Снейп угрожал силой окунуть его в думосброс, было не так страшно.
– Не верите, – зельевар снова смотрел ему в глаза и говорил тем самым холодным, твердым тоном, который Гарри ненавидел. – Попросту не можете. Доказательство тому – наш разговор наверху. Вам нужно увидеть все собственными глазами.
Тоже верно, хоть Гарри и заливался краской стыда при мысли о том, что не способен поверить учителю на слово.
– Так ты мужчина или ребенок? – насмешливо протянул Снейп.
Гарри молча подтянул к себе думосброс, наклонился над ним, притронулся... и воочию увидел то, о чем ему рассказывали. И это оказалось куда страшнее, чем все, что он был в состоянии представить.
* * *
Снейп снова положил руку ему на шею – только на этот раз схватил за шиворот – и резко дернул. Гарри, потрясенный, растерянный, все еще захваченный открывшимся ему зрелищем, попытался вырваться, но зельевар был сильнее и легко вытащил его наружу.
– Пей, – велел он, отодвигая думосброс в сторону, и с грохотом поставил на стол стакан с какой-то прозрачной и вязкой жидкостью.
Гарри покорно проглотил предложенную гадость, по вкусу напоминавшую подгнившую дыню. Тошнота отступила, но не исчезла совсем – еще бы, после того, что довелось увидеть. Как выяснилось, во время предыдущего разговора Снейп едва лишь дал понять, через что пришлось пройти жертвам. Реальность оказалась куда хуже – намного хуже. Гарри чувствовал себя грязным. Испакощенным. Провонявшим тем, что видел.
– Мне так жаль, – прошептал он чуть слышно. Из-за горького комка в горле говорить было трудно.
– Ничуть не сомневаюсь, – отозвался зельевар ледяным тоном. Впрочем, в его голосе уже не было прежней ужасающей ярости.
– Я... – Гарри сглотнул, не зная, что именно сказать. – Можно мне еще зелья?
– Вас тошнит? – прищурился Снейп.
– Ну, кажется, нет, но живот все еще... крутит, – Гарри решил не говорить всей правды и только обхватил себя руками. Тут ему в голову пришла еще одна мысль: – Вы мне зелье дали! А я думал, что, пока моя магия не вернется, мне нельзя принимать волшебные лекарства!
– Я неоднократно и безуспешно пытался вам объяснить, что она уже вернулась. Просто пока вы не можете применять ее – за исключением некоторых вещей.
– Да, конечно, – пробормотал Гарри, передернув плечами. Спорить, доказывать что-то просто не было сил. Увиденное в думосбросе все еще стояло перед глазами; самые отвратительные сцены просто въелись в мозг, а к горлу то и дело подкатывал едкий комок. Он попытался проглотить этот комок и закашлялся. – Так можно мне еще зелья? Ну пожалуйста.
Зельевар покачал головой, потом склонил ее на бок, словно пытаясь как следует обдумать эту просьбу.
– Вы выпили достаточную дозу зелья, чтобы прийти в себя. Следовательно, в настоящее время вы способны усваивать волшебные лекарства, но действуют они не столь эффективно, насколько должны были бы. Интересно, весьма интересно.
Честно говоря, в эту минуту Гарри было наплевать на эффективность зелий. Но хорошо хотя бы, что размышления о любимом предмете успокоили Снейпа. Терпеть кислый привкус во рту и комок в горле не было сил, поэтому Гарри заставил себя подняться, налил полный стакан воды, снова сел и, громко вздохнув, осушил его одним глотком.
– А где вы достали зелье от тошноты? – спросил он. Главное сейчас – говорить о чем-нибудь безопасном. Хотя болтать со Снейпом не так-то просто, особенно после того, как пара непродуманных слов вызвала такую бурю. Черт, ну когда уже Ремус вернется?
– Сотворил, – коротко ответил зельевар.
– Вот как, – это Гарри в голову не пришло. – Ну... а почему мы тогда должны их варить – вместо того чтобы просто научиться создавать их? Так же быстрее. И грязи меньше.
«И взрывов заодно», – добавил он про себя.
На лице Снейпа явственно читалось: «Каким же идиотом нужно быть, чтобы задать подобный вопрос».
– Материализовавшееся тут зелье появилось из моих личных запасов, а не из воздуха, – протянул зельевар.
– Вот как, – повторил Гарри, понимая, что на этом беседа о зельях закончена. И вряд ли начнется снова в обозримом будущем.
– А теперь можете задавать вопросы, – скучным тоном – что, мол, поделать, уж потерплю – предложил Снейп.
– О чем? О зельях? – вскинул глаза Гарри.
– Упаси Мерлин, – нараспев произнес преподаватель, щелкнув пальцем по думосбросу. – Нет, разумеется. Об этом. О том, что вы видели.
– У меня нет вопросов, – запротестовал Гарри.
– Вашу неспособность убедительно лгать мы обсудим как-нибудь в следующий раз, о достойный представитель Гриффиндора. А пока спрашивайте.
– Я просто пытаюсь прилично себя вести, – огрызнулся Гарри. Тошнота наконец-то унялась. – Вы же не хотели говорить об этом, помните? Вот я и собираюсь уважать ваши желания.
– А, так вы все-таки умеете убедительно лгать? – поддел его Снейп.
Больше всего сейчас Гарри хотелось рявкнуть: «Да пошел ты!..», но он сумел сдержаться и вместо этого произнес:
– Где там Ремус со своим мороженым, интересно? Потерялся на Диагон-аллее?
– Хватит увиливать! Спрашивайте уже, черт бы вас побрал!
– Ладно, ладно, – Гарри поднял руки, словно пытаясь предотвратить новый всплеск раздражения. – Раз уж вы так настаиваете. Почему Волдеморт позволил вам просто стоять и наблюдать? Ведь все остальные Упивающиеся... делали все, что он велит, – и содрогнулся, подумав о том, что именно делали Упивающиеся Смертью.
– Все остальные Упивающиеся? – с издевкой повторил Снейп.
– Я неудачно выразился, – отмахнулся Гарри. – Не делайте вид, что вы меня не поняли. Я же знаю, что поняли.
– Я смотрю, вам уже лучше, нахальный мальчишка, – скривил губы его учитель.
– Ну и радуйтесь: я вам доверяю настолько, что позволяю себе нахальничать, – огрызнулся Гарри. – Я, знаете ли, не совсем дурак, как бы вы меня ни называли. И никогда бы не сказал то, что у меня на уме, если бы не чувствовал себя в безопасности.
– Это многое объясняет, – парировал Снейп. Он явно злился, судя по тому, как раздувались у него ноздри. – В таком случае, я, кажется, понимаю, почему вы столь непростительно грубы с Люпином. Должно быть, чувствуете себя рядом с ним в абсолютной безопасности.
– Да, вообще-то, чувствую. Так как насчет моего вопроса?
– Ах да, Темный Лорд, – Снейп уселся поудобнее и сотворил себе чашку с чаем. – Видите ли, мистер Поттер, варить необходимые ему зелья он доверяет лишь мне. И что бы вы там ни думали, не все эти зелья имеют отношения к Темным Искусствам. Напротив, большую их часть несведущие люди склонны отнести к так называемой «Светлой магии», – он остановился, чтобы отпить глоток чая. – Много лет назад, еще во время первого возвышения Темного Лорда, я убедил его, что не смогу готовить определенные эликсиры, если замараю свои руки кровью.
– И как же вы смогли его убедить? – рискнул поинтересоваться Гарри. Может, Снейп и прав, и он действительно ничего не смыслит в зельях, но уж явное вранье распознать в состоянии.
– Мне помогло то, что я считаюсь одним из лучших зельеваров Британии, – Снейп гордо задрал подбородок. – И то, что большую часть этих зелий я же и изобрел. Никто другой приготовить их не в состоянии, так что Темный Лорд не смог возразить мне, когда я говорил, как именно их нужно варить.
– И то, что вы умеете закрывать сознание, и лгать, и сбивать с толку, – добавил Гарри.
– Вы считаете, что все настолько просто, мистер Поттер, – усмехнулся зельевар. – Я не ломаюсь под Круциатусом, и это, больше, чем все остальное, убедило Темного Лорда в правоте моих слов. Он призывал меня каждый вечер в течение недели и накладывал на меня пыточное заклятье – используя все свои силы. И когда я и после этого продолжал настаивать, он сдался и позволил мне не принимать участие в его развлечениях.
– Круциатус? Каждый вечер неделю подряд? – ахнул Гарри, прикрывая глаза. Он вспомнил Лонгботтомов, запытанных до безумия, и понял, что уважение, которое он хоть когда-то испытывал к Снейпу, стало намного больше – он и не предполагал, что настолько.
– Правда, мне уже было не четырнадцать, – негромко добавил зельевар.
– Это... ну... – Гарри прокашлялся. – А почему вы ему не сказали – ну, тогда, когда говорили об этом, – что вы и наблюдать за этим не должны?
– Какой толк от шпиона, который не присутствует при встречах? – сухо отозвался Снейп. – Кто поручится, что Темный Лорд не сообщит о своих планах и намерениях во время одной из этих... встреч? Он считает их развлечением; или ваш жалкий гриффиндорский умишко не способен это осознать и после того, что вы видели?
– Да, это я понял, – только и сказал Гарри, решив не обращать внимания на оскорбления.
– А когда он в хорошем настроении, то может и проболтаться, – с видимым отвращением продолжил зельевар. – К примеру, о том, что собирается достать некое пророчество, он сообщил как раз во время одного из нападений на магглов. Для того чтобы слышать подобные вещи, я должен быть там.
Гарри мотнул головой и сглотнул.
– Но... – к глазам подступили слезы, и он отвернулся, стараясь, чтобы Снейп ничего не заметил. – Но неужели вам не хочется остановить это, спасти их?..
– Мне ничего не хочется, – голос Снейпа звучал ровно, и глаз он не отвел. – Я не могу позволить себе подобного. Я закрываю свое сознание таким образом, чтобы он видел лишь жажду крови и ненависть, а также испытываемое в глубине души сожаление, что я не могу повеселиться вместе со всеми остальными.
– Да как же у вас получается – испытывать чувства, которые вы на самом деле не испытываете? – ошарашенно прошептал Гарри.
Теперь на лице Снейпа было написано явное отвращение к себе.
– У меня есть память, мистер Поттер. И я умею ее использовать, в отличие от вас.
– Вам нравилось смотреть, как пытают, как рвут на куски людей?
– Что у вас за привычка все упрощать?! Должен заметить, кстати, что это – основная причина ваших постоянных промахов на уроках зельеварения, – язвительно усмехнулся преподаватель. – Ладно, попробую объяснить так, чтобы даже вы поняли. Некогда я был озлобленным юнцом, и Темный Лорд этим воспользовался. И прежде чем вы, с присущим вам гриффиндорским благородством, решите идеализировать меня, как и прочих его жертв, позвольте сообщить вам горькую правду: я целиком и полностью разделял его взгляды на чистоту крови. – Он выкрутил себе пальцы, и хруст суставов в тишине казался почти взрывом. – Я не стал бы колебаться ни секунды, убивая вашу матушку, и тем более не задумался бы, убивая вас.
Лишь через какое-то время Гарри смог выдавить:
– И что же изменилось?
– Меня возмущали казни «предателей крови», как называл их Темный Лорд, – нахмурился Снейп. – Любой глупец способен был понять, что чистокровных магов и так слишком мало, чтобы их убивать.
– И это все? – тихо спросил Гарри. Услышанное ему не слишком понравилось.
– Вначале – да. Но это привело меня к другим открытиям и другим заключениям, – Снейп вздохнул, подпер голову рукой; глаза его затуманились. – Я начал изучать генеалогические древа и, к ужасу своему, обнаружил, что все, что мне было известно о магическом мире, базируется на ложных предпосылках. Мы все не чистокровные – по крайней мере, не в том смысле, который я вкладывал в это слово. У всех нас есть предки-магглы – просто между мной и моими предками лежит больше поколений, чем между вами и вашими. И сказать, что только мы настоящие люди, – значит абсолютно исказить действительность. У нас как раз есть предки-нелюди – отсюда и магия.
– Так я и знал, что в роду Малфоев были вейлы, – слабо пошутил Гарри, проглотив продолжение шутки – что Снейпы уж точно ведут свой род от какого-нибудь вампира.
– Сто поколений назад, а может, и больше, – отмахнулся зельевар. – Поэтому и появляются магглорожденные волшебники: время от времени гены, хранящие способность к магии, полностью проявляются. Чистокровность – попросту миф; вы такой же маг, как и я, а ваша матушка была целиком и полностью ведьма.
– И все-таки, насчет встреч Упивающихся... – Гарри беспомощно всплеснул руками. Ну как объяснить, что он действительно не может этого понять, как ни пытается?! – После всего... когда вы возвращаетесь к себе в подземелья и притворяться больше не нужно... неужели вам и тогда не хочется их спасти?
Снейп так стремительно поднялся на ноги, что опрокинул стул.
– Я не могу никого спасти. Это не в моих силах. Рядом со мной стоит десяток, а то и два, Упивающихся Смертью, и каждый готов убивать – это как минимум. Если я хотя бы попытаюсь кого-нибудь спасти, – он усмехнулся, – то ничего не добьюсь. И пожертвую своим преимуществом, ничего не получив взамен!
– Я знаю, что вы не можете их спасти, профессор, – пробормотал Гарри. В словах Снейпа сквозила боль – боль, которую тот тщательно скрывал. – Мне очень жаль, что вам приходится все это видеть. И я правда прошу прощения, что спросил вас об этом. Вы очень храбрый человек.
Снейп резко отвернулся, обхватив себя руками, но ответить не успел – именно в эту секунду в дом вошел Ремус, таща в руках большой белый пакет, на котором были нарисованы вафельные рожки с мороженым.
– Полакомиться кто-нибудь хочет?
– Ну, я вообще-то не голодный, – отказался Гарри. Честно говоря, о еде даже думать не хотелось. – Но все равно спасибо, Ремус. Мне очень приятно, что ты обо мне заботишься.
– А ты, Северус?
– Я собирался позаниматься с мистером Поттером окклюменцией, но сегодня я определенно не вполне в форме, – фыркнул Снейп.
И, не добавив ни слова, вышел из кухни. Раздавшееся через секунду гудение пламени в камине возвестило о том, что он ушел.
– Что это с ним? – спросил Ремус, ставя сумку на стол, рядом с думосбросом.
– Я спросил у него, что произошло вчера вечером, – признался Гарри, чувствуя себя совсем несчастным.
– Ясно, – Ремус не стал заявлять, что заводить подобный разговор не слишком умно, просто предложил: – Хочешь об этом поговорить?
«Хорошо, что он не стал упрекать меня или, того хуже, расспрашивать, о чем мы говорили», – подумал Гарри. Ни того ни другого он бы не вынес. Сейчас он действительно чувствовал себя «глупым ребенком», как называл его Снейп. Гарри снова сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле, и решил сменить тему.
– Знаешь, давай лучше поговорим о моих снах. Я тут задремал над Гермиониными записями, а когда Снейп разбудил меня, то сказал, что я кричал на змееязе. Сам сон я, правда, не помню.
– Тебя беспокоит твоя способность говорить со змеями? – вытаращил глаза Ремус.
– Не очень. Раньше беспокоила, да – и очень сильно. Но и тогда я больше волновался о том, что скажут люди. То есть, половина школы считала, что добра от этого не будет, а вторая половина просто не доверяла змееустам – в принципе. Потому, наверно, я изо всех сил пытался забыть, что могу говорить на змееязе. Но сейчас... я с Сэл все время болтаю... и со Снейпом мы тоже много говорили об этом... нет, сейчас я считаю, что тут все в порядке.
– Ну, тогда не знаю, – признался Ремус. – Может, тебе просто кошмар приснился.
– Может быть, – согласился Гарри, хоть в действительности так и не считал. Этот сон что-то значил – так же, как и другие его сны. Но знание ускользало из рук, и мучительно казалось, что еще чуть-чуть – и он поймет, в чем суть.
– Кстати, а где Сэл?
– Я ее весь день не видел, – сообразил Гарри. Неужели Снейп прав? Не могла же змейка на него обидеться. Или могла? Он ведь всего-то велел ей перестать постоянно задавать вопросы о том, кто его отец. – Ладно, вернется, когда захочет, – заявил он, поднимаясь и прихватывая пакет с мороженым со стола, чтобы спрятать его в морозилку. Холодильник в точности напоминал маггловский – просто работал от магии, не от электричества.
– Ладно, раз уж урока окклюменции сегодня не будет, – заявил он, – давай мы с тобой немножко поработаем над моей магией. Беспалочковой, в смысле. Может, проблема в моей палочке – или просто в палочке, – и если это так, то тогда мы сможем справиться.
– Ты раньше мог накладывать заклятья без палочки? – ахнул Ремус.
– Не-а, нисколечко, – отозвался Гарри, пытаясь настроиться на веселый лад. – Специально, в смысле. Случайная магия не считается – она у всех детей бывает, и Снейп сказал мне, что это нормально. Не думаю, что мы сможем взять ее под контроль, но нужно же попытаться еще что-нибудь попробовать.
– Ладно, – согласился Ремус и взялся за думосброс, собираясь отодвинуть его в сторону.
– Не смотри туда, – быстро предупредил Гарри. – Он полный.
– Это твои?.. – Ремус, судя по выражению лица, собирался предложить что-то, что ему не нравилось, но казалось необходимым, поскольку Снейп внезапно ушел. – Помочь тебе вернуть воспоминания на место?
– Это не мои, – отозвался Гарри. Пусть Ремус сам догадывается. – Знаешь, пойдем в ту комнату, где мы обычно со Снейпом занимаемся. И Мерлина ради, Ремус, не бойся ты использовать передо мной магию. Ничего страшного в этом нет. И все со мной в порядке.
И вышел из кухни, даже не взглянув на оставшийся на столе думосброс.
Пост N: 935
Зарегистрирован: 19.05.05
Откуда: Россия, Москва
Фото:
Отправлено: 03.07.06 21:42. Заголовок: Re:
Я во время прочтения немного чая на клавиатуру расплескала, руки дрожали. Но до чего же потрясно сделано... Гарри просто ин керактер - но ин керактер по этому фику - т. е., автор не увела его характер в сторону. Снейп - это Снейп. Тут не нужны комментарии. А Ремус опять играет в плохого психолога ("Хочешь об этом поговорить?")). И - образно. Как всегда. Мерри, спасибо за перевод. Огромное. З. Ы. И слава Слизерину, что мы не увидели описание того, что узрел Поттер в Думоотводе...)
Пост N: 600
Зарегистрирован: 09.03.06
Откуда: Росиия, Москва
Фото:
Отправлено: 04.07.06 01:10. Заголовок: Re:
Мерри
Спасибо за эту главу!
Снейп снова вызывает восхищение своей каноничностью. Очень понрвилось то, как он у Лорда от грязной работы отмазался =) Грамотно :)
Но вот что-то меня сильно беспокоит, так этот забытый думосброс... Ох, не к добру это. Хотя - кто еще может быть в Доме на Гамаулд, кроме Рема, Гарри и Снейпа? Разве что ОФ-цы, которые могут увидеть все это...
Пост N: 239
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Фото:
Отправлено: 04.07.06 12:55. Заголовок: Re:
Мерри Сильное продолжение и психологически правильное. Все ведут себя так, как и должны в подобной ситуации, характеры хорошо выдержаны. Гарри пытается понять, но ему сложно, не хватает опыта и знаний. Вообще, у меня сложилось впечатление, что Гарри всегда сначала пытается понять сердцем, чувствами, но не умом, оттого им так тяжело со Снейпом. И по поводу необдуманного желания Гарри знать все. Я не могу сказать, что он 100% неправ. По форме - да, тут без вариантов, в таком тоне разгвоаривать со Снейпом и тем более требовать что-то, он не вправе. Но по сути... он должен это знать. И для того, чтобы окончательно поверить Снейпу (верить на слово такому человеку как Снейп... Я бы не поверила) и просто для того, чтобы понять, с чем он борется, почему и ради чего. Ему говорили, но это слова, это проскальзывает мимо сознания, "картинки" не проскользнут. Хотя похоже, это авторский (или читательский) взгляд на ситуацию, для Гарри важен первый пункт и ну и плюс любопытная и неугомонная натура. Но сцена написана здорово, очень правдиво, очень сильно, читается на одном дыхании. Еще хотелось бы отметить, понравившийся момент. У автора замечательная, продуманная, логичная и от этого очень достоверная история колдовского мира. Браво! Мерри пишет:
цитата:
У вас есть выбор. Вы можете сидеть дожидаться Ремуса с мороженым, – усмехнулся он, – или доказать, что вы действительно взрослый человек, и докончить то, что начали.
А вот это удар ниже пояса. Гарри никогда не откажется Но именно отличие этой фразы и фразы Рема "Хочешь поговорить об этом?" лучше всего показывают их отношение к Гарри. Спасибо за шикарный перевод!
Я долго думала, почему Гарри так поступает, и мне кажется, поняла.
цитата:
Вообще, у меня сложилось впечатление, что Гарри всегда сначала пытается понять сердцем, чувствами, но не умом
Умом-то он понимает, но ему этого мало. А вот чтобы еще и прочувствовать ситуацию, ему не хватает жизненного опыта, эмоциональной зрелости, какой-то эмпатии. Вот он и просит доказательств, которые можно "пощупать", которые впрямую бьют по чувствам.
Беда Гарри еще и в том, что момент он выбирать "умеет". Думаю, в другое время и в другой ситуации Снейп прореагировал не менее язвительно, но более спокойно.
А так, представьте себе: он провел ночь за всем этим ужасом, с утра доложился Альбусу, потом еще ПРОВЕЛ УРОКИ целый день - и пришел учить этого балбеса. А тот после этого задает ему подобные вопросы и требует оправданий.
Беда Гарри, как и многих подростков, в том, что когда он полностью поглощен своей проблемой, он не задумывается об окружающих и не просчитывает свои действия... и их последствия.
Пост N: 244
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: Москва
Отправлено: 06.07.06 13:29. Заголовок: Re:
Мерри
цитата:
Беда Гарри, как и многих подростков, в том, что когда он полностью поглощен своей проблемой, он не задумывается об окружающих и не просчитывает свои действия... и их последствия.
Что да, то да. Он совершенно не думает об уместности своих действий и слов. Не старается выбрать правильный момент, не оценивает состояние собеседника, хотя здесь, тесно общаясь со Снейпом, начинает немного этому учиться. Но это приходит только вместе с опытом, через ошибки и их последствия.
Снейп не появлялся целых три дня. Думосброс с его воспоминаниями так и остался на столе в кухне. Гарри настолько не хотелось его видеть, что он просто перестал заходить в кухню и совершенно забросил готовку. К его огромному облегчению, Ремус молча взял эти обязанности на себя, не задавая лишних вопросов. Ели они теперь в столовой – даже завтракали там.
С беспалочковой магией ничего не получилось, и поскольку ни ему, ни Ремусу ничего не приходило в голову, уроки они почти забросили. Гарри писал письма, учился, занимался окклюменцией и искал Сэл: змейка с тех пор так и не появилась.
А еще он нашел время и силы снова позвонить на Тисовую. Спустился в сырой, промозглый подвал и, привычно оглядываясь - не появится ли где Сэл? - выудил из кармана телефон и набрал номер. Затаил дыхание и прислушался к длинным гудкам, дожидаясь, кто поднимет трубку.
– Алло? – ответил мужской голос. Гарри чуть было не отключился, но успел вспомнить, что решил не давать дяде себя запугивать. «Надо только помнить, что я это решил», – подумал он.
– Дадли Дурсля, будьте добры, – вежливо попросил он, понимая, что этим дело не обойдется.
Конечно, он оказался прав.
– Кто это? – рявкнул дядя Вернон.
«Успокойся, – велел сам себе Гарри. – Сглотни и дыши ровно. Он ничего тебе не может сделать. Даже из дома и то выгнать не может. Все это мы уже проходили...»
– Это Гарри.
Из трубки полился такой поток ругательств, что Гарри невольно отшатнулся: так и оглохнуть недолго. Держа телефон на расстоянии вытянутой руки, он все равно разбирал обрывки вроде «Неблагодарный урод!» или «Да утопить тебя надо было, еще когда тебя нам подкинули, сопляка этакого!».
– Дайте мне поговорить с Дадли, – наконец рявкнул он, прерывая дядину тираду.
– Да пошел ты к черту, щенок!
– Или вы дадите мне поговорить с Дадли, или я заявлюсь к вам лично, – пригрозил Гарри, и это сработало. Ясное дело, дядя Вернон и на сотню миль не хотел подпускать племянника к своему дому.
– Привет, Гарри, – хмуро поздоровался Дадли.
– Дядя Вернон! – в ярости воскликнул Гарри, отчетливо слыша дыхание двух человек. – А ну повесьте вторую трубку!
– Как ты догадался?..
– А вы как думаете? – Гарри изо всех сил старался подражать ледяному тону, каким Снейп разговаривал со студентами, чтобы запугать их насмерть. – Повесьте трубку и дайте мне поговорить с Дадли. И, раз уж на то пошло, выйдите из дома!
– Думаешь проклясть его, да? У меня неделю голова болела после того, что ты устроил на кладбище, паршивец! Подумать только – на могиле Петунии, упокой господи ее душу! Стыда у тебя нет!
– Это был не я! – рявкнул Гарри. – А мой учитель, потому что он приличный человек – в отличие от вас. Представляете, он решил, что дать вам запинать меня насмерть – не очень хорошая идея. Особенно если учесть, что я всего-навсего хотел оплакать свою тетю!
– Да тебя мало насмерть запинать, выродок! – взвыл Вернон. – Ты убил мою жену!
– Никого он не убивал, – наконец вмешался Дадли. Голос у него был невеселый, но не такой унылый, как раньше. – Он просто хотел помочь маме.
– Ты вообще соображаешь, а?! Думаешь, он не знал, что делает? Да черта с два!
– Дядя Вернон! – вмешался Гарри. – Выйдите из дома и дайте нам с Дадли поговорить.
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать, что мне делать в собственном доме! Бог свидетель, это уж слишком!
Гарри вздохнул. И почему он с самого начала знал, что до этого дойдет?
– Я волшебник, дядя. И, того и гляди, стану Очень Сердитым волшебником! Угадайте, что тогда будет! Помните тетю Мардж? А теперь повесьте трубку!
Вместо ответа дядя Вернон с грохотом швырнул трубку на рычаг. Чуть погодя Дадли тихо произнес:
– Гарри, он ушел.
– Хорошо, – коротко ответил Гарри, пытаясь успокоиться. – Как ты там, Дадли?
– И ради этого ты звонишь? – Дадли явно был озадачен.
– Ага. Как у тебя дела? Я знаю, как это нелегко.
– Я так по ней скучаю, – пожаловался его кузен.
Гарри не знал толком, что на это ответить. Сказать «Я тоже» означало соврать, а этого ему никак не хотелось.
– Это правда сделал твой учитель? – спросил Дадли. – Ну, с папой, я имею в виду?
– Да.
– Но я же слышал, как ты кричал! – возразил Дадли. – Было похоже на... не знаю, заклинания, что ли. А потом как грохнет, как рванет, и...
– Послушай, Дадли, – оборвал его Гарри, стараясь объясниться. – Ты был прав, когда сказал мне не ходить на похороны. Думаю, дядя Вернон и вправду собирался меня убить. Даже если бы я использовал магию, это все равно была бы самозащита. Но я не колдовал.
– Но ты выкрикивал заклятия, Гарри, – упорствовал Дадли. – Откуда ты знаешь, что это не ты?..
Гарри не собирался вдаваться в подробности.
– Дадли, я просто хотел его напугать, – ответил он. – Но дядя Вернон был в такой ярости, что ничего не слушал. Так что моему учителю пришлось вмешаться.
– Значит, твой учитель тоже волшебник.
В другой ситуации Гарри, пожалуй, рассмеялся бы. Дадли утверждал очевидное с такой интонацией, будто только что разгадал загадку сфинкса или еще что-то подобное. Но смеяться он все-таки не стал: настроение было неподходящее.
– Да, он волшебник.
– А ты говорил, что нет. Ты соврал папе.
– Да брось, ты сам ему врешь по сотне раз в неделю, – заметил Гарри.
– Не вру я!
– А сколько раз ты таскал сладкое и говорил, что ничего не трогал?
Дадли громко вздохнул.
– Я уже давно ничего не таскаю. Знаешь, Гарри, я теперь совсем есть не хочу. Похудел стоуна* на два с тех пор, как мы виделись.
– Слушай, ну есть все-таки надо. Не мори себя голодом, – озабоченно сказал Гарри неожиданно для себя самого.
– А ты как? – поинтересовался его кузен.
Удивленный Гарри – он совсем не ожидал такого вопроса – скрестил ноги и прислонился к стене.
– Да вроде ничего. После операции было плоховато поначалу...
Дадли со свистом втянул ртом воздух.
– Ох, да. Я забыл. Глупо, да?
– Совсем не глупо, – возразил Гарри. – У тебя куча своих проблем, и твоя мама...
– Угу, – согласился Дадли. – Но папа так до сих пор и не понял, что ты сделал. Точнее, что ты пытался сделать для нее. Знаешь, это просто ужасно. Я тогда об этом не думал, но я бы точно боялся такой операции, а ты меня еще и младше, а папа даже не пошел с тобой туда – ну посидеть там или еще что. Даже если бы он отказался, я мог бы сам пойти, но, честно говоря, мне это даже в голову не пришло, пока ты не уехал. Прости, Гарри, ладно?
Ошарашенный, Гарри не сразу нашел нужные слова.
– Ну, со мной был мой учитель, так что все в порядке. Не расстраивайся, Дадли. Ты был там, где надо, – рядом с мамой.
– Она так и не проснулась! – воскликнул Дадли. – Я даже не... н-не... п-попрощался!
– Я очень сочувствую, – все, что смог выдавить Гарри в ответ. Ему почудился легкий шорох, и он глянул в ту сторону, надеясь разглядеть Сэл, но ничего не увидел.
– И ты тоже не попрощался с родителями, просто не мог, да ведь? – произнес Дадли медленно и очень грустно. – Знаешь что, Гарри? Мне очень стыдно, что я так с тобой обращался. Ну, в смысле, дразнил тебя за твой шрам и обзывал сироткой... И злился, когда мама с папой переселили тебя из чулана, и не поздравлял с днем рожденья...
«Кто ты такой и что ты сделал с Дадли Дурслем?» – вертелось у Гарри на языке, но он удержался и только спросил осторожно:
– Слушай, Дадли... А чего это ты вдруг такой добрый?
Дадли тяжело вздохнул.
– Гарри, ты помнишь эти... штуки? Ну, которые были на аллее? Я их не видел, но чувствовал, все ближе и ближе... а потом совсем рядом.
– Угу. Дементоры. Я помню.
Гарри поежился.
– Э-э... Я сначала думал, что ты приказал им на меня напасть, – признался Дадли. – Я долго так думал, и только когда ты уже уехал в эту свою школу, до меня дошло, что ты их остановил.
Интересно, кому Дадли обязан этим откровением, подумал Гарри. Особенно если учесть, что, по мнению дяди Вернона, это он, Гарри, «вызвал демонов, чтобы убить Дадли»? Почему-то он сомневался, что тетя Петуния думала иначе.
– Да, я их остановил, – согласился он.
– Этой своей... волшебной палочкой, да? И этой... серебряной штукой, которая прискакала? – прошептал Дадли.
– Да. Это был мой Патронус, – пояснил Гарри. – Это э-э... волшебный защитник, что ли. Я не знал, что ты его видел. Честно говоря, я вообще не знаю, могут магглы его видеть или нет. Дементоров же ты не видишь.
– А я не знаю, видел я его или нет, – сказал Дадли. – Но я знаю, как он выглядит. Странно, да?
– Да. Странно – это точно.
– Тут такая штука, – начал Дадли. – Мама... – у него перехватило голос. – Мама обо мне очень беспокоилась тогда. Я спал не больше двух-трех часов в ночь, и мне снились жуткие кошмары. Как будто я больше никогда-никогда не буду радоваться. Не знаю, как объяснить, на что это похоже...
– Не нужно, – пробормотал Гарри. – Я и так знаю. Слушай, ты до сих пор так плохо спишь?
– Есть немного, но это потому, что я по маме скучаю, – Дадли всхлипнул, но через несколько секунд снова взял себя в руки. – А ужасы эти дикие сниться перестали, когда мама сводила меня к... к психологу. Мама с папой тогда страшно поругались. Папа говорил, что все это глупости и что из меня вырастет неженка, но мама настояла на своем.
– И правильно сделала, – заверил его Гарри. – Тебе же стало легче, правда?
– Угу, – пробормотал Дадли и замялся, как будто думал, что сказать дальше. – Меня... это... загипнотизировали. И тогда я вспомнил, что ты сделал с этими... штуками на аллее. Не знаю, видел ли я этого твоего серебристого зверя взаправду, но под гипнозом вспомнил. Очень непонятно выходит? Слушай, а все волшебники могут такое?
– Не все, – признался Гарри.
– Ага, вот и психолог то же самое говорила. Сказала, ты могущественный волшебник и мне повезло, что ты смог меня спасти. И еще – что эти жуткие твари хотели высосать мою душу и мне никто не помог бы потом, если бы не ты.
Гарри уронил телефон.
– Гарри? – донесся из динамика голос его кузена. Гарри поднял аппарат.
– Я здесь. Извини, это я от неожиданности. Значит, ты ходил к... к психологу, которая знает про... про таких, как я?
– Ага. Миссис Фигг посоветовала. Она сказала маме отвести меня к тому, кто поймет, что случилось, потому что иначе они решат, что я совсем чокнулся, и упекут в дурдом. Маме это все очень не понравилось, но когда я совсем перестал спать по ночам, она решила, что миссис Фигг права. Папа опять шумел, но ты же знаешь, мама может... – он снова всхлипнул, – мама могла настоять на своем, когда хотела.
Что верно, то верно. После истории с дементорами дядя Вернон, будь его воля, вышвырнул бы племянника на улицу. Ведь именно тетка тогда – правда, после вопиллера от Дамблдора – решила, что Гарри останется у них...
– Хорошо, что тебе помогли, Дадли, – искренне сказал Гарри. – Надеюсь, дядя Вернон тебя не очень донимает?
– Не-а. Ну, пока я то и дело называю тебя уродом, он думает, что все в порядке. Но я теперь не всерьез, честное слово. Я рад, что ты маг и что у тебя хватает силы, чтобы справиться с этими... ну, ты понял. И мне стыдно, что я тогда наорал и обвинил тебя во всем, хотя по-хорошему надо было сказать тебе спасибо.
Гарри не сдержал смешок.
– Такое ощущение, что ты совсем другой человек, Дадли. Здрасте, меня зовут Гарри Поттер. Приятно познакомиться.
– Я еще в больнице хотел тебе сказать, – признался Дадли. – Но с папой... подумал, что не стоит.
– Правильно подумал, – одобрил Гарри. – Зачем выводить его из себя?
– И я предложил тебе шоколадку, думал, что ты догадаешься.
«Для Дадли, – подумал Гарри, – это очень сложный ход мысли».
– Спасибо, я так и понял.
Дадли откашлялся.
– Знаешь, мне так плохо из-за мамы... Не только потому, что я скучаю, а потому, что... ну, это же я папе сказал, что нужно попросить тебя попробовать... магию. Когда ты справился с этими штуками, я решил, что ты все можешь.
– К сожалению, нет, Дадли. Ты же понимаешь, да? Я очень хотел помочь, но есть вещи, в которых от магии никакого толку.
– Да, я понимаю, но от этого не легче. В смысле, ну есть у нас в семье волшебник, а мама все равно... Только не обижайся.
– Конечно нет.
– Хуже всего, что это я заставил папу тебе написать. Он сначала совсем не хотел... А потом... - Дадли громко сглотнул, - потом ты попытался сделать то, что мог, и предложил пересадку, но все было напрасно, и мама все равно умерла! Выходит, это я виноват - не уговорил бы я папу тебе написать, ты бы не узнал и не приехал!
– Ох, Дадли, – вздохнул Гарри, с легкостью узнавая это ощущение, когда кривая логическая цепочка приводит к явно неверному выводу. – Дадли, ну нельзя же так! Ты ни в чем не виноват! Тогда уж можно сказать, что твой отец прав и что это моя вина. Ведь это мой костный мозг ей пересадили!
– Но ты пытался ее спасти! – тут же возразил Дадли.
– И ты тоже, – спокойно ответил Гарри.
– Угу, – с явной неохотой согласился Дадли. – Я сам себе это повторяю. И вроде как знаю, что ты прав, но в то же время думаю, что нет, и это все вертится и вертится в голове... Понимаешь, да?
«А то, – подумал Гарри. – Еще как».
– Марша мне здорово помогла, – продолжал Дадли. – Это мой врач. Я злиться перестал. И с диетой стало полегче. Я... слушай, я жутко рад, что ты позвонил. Папа все твердит, что если ты заявишься, он тебе покажет, что почем, и я так думаю, что после похорон лучше тебе не появляться тут, и на лето тоже, и вообще не стоит... но знаешь, я боялся, что вообще тебя больше не услышу и не увижу.
– Я постараюсь не пропадать, – пообещал Гарри и сам удивился своей искренности. – Ты еще ходишь к Марше? Ну, чтобы справиться... после того как твоя мама?..
– Папа знает, что она со мной разговаривала насчет... таких, как ты, так что теперь, когда мамы нету, он даже упоминать Маршу не велит, – безнадежным голосом сообщил Дадли.
– Хмм. Послушай, дай-ка я попробую его уговорить.
В трубке было отчетливо слышно, как Дадли сглотнул.
– Гарри, по-моему, не стоит тебе так вот запросто угрожать людям.
– В твоих устах звучит сильно, – холодно парировал Гарри.
– Да, но...
– Никаких «но», Дадли. Для тебя эти консультации очень важны. И вот еще что. Если я не смогу звонить какое-то время, ты не волнуйся. У нас тут в школе много уроков и при этом нет ни телефонов, ни нормальной почты. Только совиная.
– А как ты мне тогда звонишь?
– Долго рассказывать, – ответил Гарри. – Да и нельзя мне.
– А, значит, ты прячешься. – Можно было представить, как Дадли кивает. – Папа говорит, что тебя кто-то пытался убить. Волшебник, да? Очень злой.
На минуту Гарри удивился, откуда дядя Вернон знает про Волдеморта. Потом вспомнил, что после нападения дементоров про это пришлось говорить прямо-таки в гостиной Дурслей.
– Послушай, что я скажу, Гарри, – продолжал Дадли глухим испуганным шепотом. – Папа на стенку влезет, но я все равно скажу. С самых похорон он все ходит и говорит, как был бы рад помочь этому самому как-его-там. Говорит, что поделом тебе. И что пусть хоть за тобой сам дьявол охотится, он бы с радостью помог, только бы от тебя избавиться... насовсем.
Гарри чуть было опять не уронил телефон, но в конце концов выдавил:
– Э-э... спасибо, что предупредил, Дадли. Я, правда, не знаю, что такого дядя Вернон мог бы сделать. Этот злой волшебник вряд ли начнет расспрашивать магглов насчет меня. Слушай, может, тебе стоит предупредить отца, чтобы он держался от Волдеморта подальше. Он очень опасен, знаешь ли. Магглов убивает только так.
– Да уж, что есть то есть. Ладно. Увидимся еще? – Гарри услышал, как кузен положил трубку на стол, потом его голос стал тише: Дадли явно отошел от телефона. – Пап! Гарри хочет с тобой поговорить. Ну пап! Иди сюда!
Мгновение спустя дядя Вернон проревел в трубку:
– Ну что еще?!
– Как вы думаете, что с вами сделает проклятие Incendio? – вкрадчиво вопросил Гарри. – А Petrificus Totalus? Тогда на кладбище я старался не причинить вам вреда, так что вас вырубил мой учитель. Но если вы попытаетесь помочь тем, кто хочет меня убить, я сдерживаться не буду, так и знайте.
Вернон начал что-то бормотать, явно брызгая слюной, но Гарри его оборвал.
– И не смейте срываться на Дадли за то, что он об этом рассказал! Скажите спасибо, что у него хватает ума понимать, что такое семья! И еще одно, дядя Вернон...
На том конце провода повисла мрачная пауза.
– Вы позволите ему ходить к Марше, пока он этого хочет. И не смейте донимать его на этот счет. Ни слова, слышали меня!
Вернон явно был напуган, но не настолько, чтобы смолчать.
– Что-о?! Да ты кто такой, чтобы указывать, как мне воспитывать собственного сына?!
– Мне приходит в голову, – холодно протянул Гарри, старательно подражая Снейпу, – что стоит проклясть вас прямо по телефону. В конце концов, почему бы и нет? Пожалуй, начать можно с Alohomora. И поверьте, результат вам не понравится.
– Да пусть он ходит к своей психиаторше, ради бога! – истерически завопил дядя Вернон. В голосе его страх мешался с яростью.
– Вот и отлично, – ответил Гарри. – Я еще позвоню, чтобы убедиться, что все в порядке. До свидания, дядя Вернон.
Вместо ответа раздался грохот: дядя, очевидно, швырнул трубку на рычаг, и что-то треснуло.
Гарри вздохнул. Дядя, похоже, был разъярен - и глуп! - настолько, что и в самом деле мог выдать племянника Волдеморту. Знать, что твой собственный дядя может выдать тебя смертельному врагу, было противно. Хорошо хоть, Вернон не был родным Гарри - не на самом деле. Он просто когда-то женился на тете Петунии.
А вот Дадли... с Дадли теперь все было иначе. Во всех смыслах.
* * *
Гарри наконец продрался через Гермионины конспекты по чарам и трансфигурации. Он как раз складывал их стопочкой и разбирал написанные за последние дни письма, когда снизу донеслись голоса Снейпа и Ремуса. Настроение сразу испортилось. Так паршиво ему было только в прошлом году – когда пришлось идти на зельеварение после злополучной истории с думосбросом. Хотя нет: в этот раз, пожалуй, было еще хуже. В том году он без спросу влез в воспоминания учителя, а теперь... теперь вроде бы как предал друга.
Ну почему, почему он не остановился, когда Снейп не захотел ничего обсуждать? Почему не поверил, что тот не принимал участия во всех этих ужасах?!
«Да потому, – был вынужден признать Гарри, – что я и в самом деле не поверил. Снейп был прав: мне было нужно увидеть самому. И я этим не горжусь...»
Что теперь оставалось делать? Ничего. Только спуститься вниз и расплатиться за свое решение. Гарри сгреб свитки пергамента и письма – и отправился в гостиную.
* * *
– Добрый день, мистер Поттер, – ровным голосом поздоровался Снейп. Его интонации не выдавали никаких эмоций; впрочем, Гарри ничего и не ждал.
– Здравствуйте, профессор, – кивнул он. Казалось, что они на сцене и разыгрывают какую-то викторианскую пьесу, где все чрезвычайно чопорны и официальны. Однако он ничего не мог с собой поделать. – Я написал друзьям, вы не могли бы передать? Если вас не затруднит, конечно.
Снейп взял письма, даже не взглянув в его сторону.
– Северус спрашивал про твои сны, – попытался завязать разговор Ремус, переводя взгляд с одного на другого и постукивая ногой по полу: похоже, он был недоволен тем, что видел. – Мне пришлось сказать, что ты не рассказывал ничего нового.
– Это потому, что мне ничего такого не снилось, – объяснил Гарри. – Или я не помню.
– Так же, как не помните, что кричали на змееязе? – ледяным тоном спросил Снейп.
– Ну что я, виноват, что не помню? – вздохнул Гарри. Продолжать не хотелось, но и молчать тоже явно было нельзя, учитывая обстоятельства. – Такая штука... в общем, вам, наверное, обоим надо знать. Может, и Ордену тоже, не знаю. Я тут разговаривал с Дадли, сегодня утром в подвале... по телефону, в смысле... и вот...
– Вы когда-нибудь перейдете к делу, Поттер?
Гарри глубоко вдохнул, пытаясь привести мысли в порядок и одновременно не выдать что-нибудь насчет язвительных сволочей.
– Дядя Вернон говорит, что выдаст меня Волдеморту при первой же возможности, – сухо сообщил он. – Я попытался разубедить его, но зная, что он за человек... скорее всего, он сделает по-своему и плюнет на последствия.
– Какие такие последствия? – спросил Ремус.
Гарри прикрыл глаза: ему до смерти не хотелось признаваться, особенно при Снейпе.
– Ну... я пригрозил, что применю к нему Алохомору.
– Послушайте, он же не знает, что это значит! – огрызнулся Гарри, устав быть вежливым. – Что я, по-вашему, должен был пригрозить ему Авадой Кедаврой?! Очень мило! И не надо мне говорить, что я должен всерьез хотеть использовать это проклятье! Потому что с дядей Верноном у меня может и получиться!
– А ну уймитесь оба, – рассердился Ремус, грозно зыркнув на Гарри. – И не упоминай всуе Непростительные заклятья, Гарри. В твои годы это непристойно. Тебе и думать-то о таких вещах не следует!
– При чем тут мой возраст! Что, Волдеморт, что ли, меня пожалеет и избавит меня от Авады? Да вам следовало бы учить меня Непростительным, потому что иначе я, считай, конченый человек! Или вы думаете, что я исполню пророчество с помощью каких-нибудь там веселящих чар? Может, мне вообще ему конфетку предложить, и все получится?!
– Поттер, у вас истерика, – холодно сообщил Снейп.
– Да нет, я просто жить хочу, спасибо!
– Гарри, сядь, пожалуйста, – вмешался Ремус и, едва Гарри повиновался, повернулся к зельевару: – И ты, Северус, тоже.
Дождавшись, пока Снейп сядет, Ремус сел тоже.
– Вот что, – начал он. – Речь не о том, Гарри, что мы будем делать, когда твоя магия вернется полностью. Нам нужно понять, представляет Вернон Дурсль угрозу для тебя или нет.
Снейп фыркнул и сцепил пальцы.
– Заклятие Fidelius говорит само за себя. Поттер не Хранитель этого дома, хотя особняк и принадлежит ему. Он не может сказать Дурслю, где находится, ни намеренно, ни случайно. Отсюда следует, что пока Поттер в состоянии делать, что ему говорят, и не высовывать носа наружу, он здесь в полной безопасности, что бы там ни затевал его дядя.
– Гарри?
– Я не доверяю дяде Вернону, – поморщился Гарри. – Но, как и профессор Снейп, думаю, что вряд ли дядя сможет причинить мне вред. Я просто решил, что стоит об этом сказать.
– И хорошо, – похвалил его Ремус. – Я дам Альбусу знать. А теперь, если ты не возражаешь, Гарри, я пойду. Тебе нужно заниматься окклюменцией.
Гарри чуть было не попросил его остаться – и устыдился собственной трусости. Проводив глазами уходящего Ремуса, он повернулся и выжидающе уставился на Снейпа.
Тот пристально смотрел на него и молчал. Гарри не выдержал первым.
– У вас есть для меня письма?
Снейп извлек из-под мантии пакет, чуть наклонился и, не сказав ни слова, протянул ему.
Гарри вздохнул. Ладно, никто и не обещал, что будет легко. Можно, конечно, плюнуть на это молчание и просто начать читать, но лучше от этого точно никому не будет.
– Простите, а? – выдавил он наконец, откладывая пакет в сторону. – Надо было мне вам поверить, и все.
Зельевар сощурился так, что его глаза превратились в узкие щелочки.
– Этого недостаточно, мистер Поттер.
– Недостаточно? В каком смысле?
– Недостаточно, – повторил Снейп. – Неудовлетворительно. Неприемлемо. Неполно. Не соответствует целям; ущербно; не отвечает требованиям поставленной задачи...
– Да знаю я, что это значит! – взорвался Гарри.
– Возможно, тогда не следовало задавать вопрос о значении этого слова.
«Ну что за человек! Рехнуться можно!» – подумал Гарри и процедил сквозь зубы:
– А что вы хотите услышать, профессор? Давайте, вы мне скажете, я повторю, и все!
Да, толку-то от этого... Снейп смерил его презрительным взглядом и ничего не ответил.
– Да ну, к черту, – Гарри сдался. – Ладно, хотите сердиться – сердитесь на здоровье. Я все равно привык, что вы меня ненавидите.
Он очень надеялся услышать что-нибудь вроде: «Я тебя совсем не ненавижу, Гарри. Что касается твоего отвратительного поведения накануне...» Да хоть что-нибудь, лишь бы Снейп разговорился! Но тот, увы, на провокации не поддавался.
– Ну тогда начнем, что ли, – сдался Гарри. – Давайте, доставайте палочку, кричите Legilimens, а я буду сопротивляться. Я тренировался, но без противника очень трудно понять, делаешь ты это правильно или нет.
Снейп резко вдохнул и, к радости Гарри, немного – самую чуточку – расслабился.
– Вы ничего не забыли?
Гарри нахмурился.
– Кажется, нет.
Снейп пробормотал что-то себе под нос. Гарри не понял, что именно, но был уверен, что разобрал слова «глупый» и «гриффиндорец».
– Принесите думосброс, мистер Поттер.
Взяв думосброс в руки, Гарри содрогнулся, но все же принес его из кухни и поставил на обычное место – на столик возле дивана. Он молча наблюдал, как Снейп произносит латинское заклинание, прикасается палочкой к виску и переносит собственные мысли в думосброс. Затем зельевар, как и много раз до того, сделал то же самое для Гарри:
– Pensare non pensatum.
Решив рискнуть, Гарри подумал, насколько он сожалел о том, что вынудил Снейпа рассказать о собрании Упивающихся Смертью.
– Еще?
– Нет. – Он отодвинулся от касавшейся виска палочки.
– Хорошо. – Отойдя на несколько шагов, Снейп предупредил: – Теперь будет труднее, Поттер. Всякий раз, как вы вытесните меня из своего сознания, я буду атаковать сильнее. Сосредоточьтесь на пламени. Legilimens!
* * *
Урок вышел тяжелее, чем все предыдущие. К концу занятия Гарри обливался потом и только что с ног не валился от усталости. Когда Снейп наконец опустил палочку, Гарри рухнул на диван, задыхаясь, откинулся на подушки и закрыл глаза.
– С ним будет хуже, – счел нужным предупредить Снейп. – Много хуже.
– Да я уж догадался, – простонал Гарри. – Теперь я понял, как нужно делать, и буду заниматься.
– Уж будьте любезны, мистер Поттер.
Снейп отряхнул мантию, словно собираясь уйти, потом подошел к думосбросу и принялся читать заклинания, чтобы вернуть Гаррины воспоминания на место.
Голова была точно каменная, но Гарри все-таки поднял ее и заглянул зельевару в глаза.
– Вы сказали, что моего извинения недостаточно. Может, и так, я не знаю. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы его приняли. Пожалуйста... Я думал, мы... не знаю... друзья? В каком-то смысле.
Нельзя было сказать, что Снейп смягчился, но и гнева на его лице видно не было. Гарри нашел в себе мужество продолжить:
– Пожалуйста, загляните в думосброс. Там мои извинения. Может, на этот раз их хватит...
Снейп слегка вздохнул.
– Это необязательно.
– Да, я знаю. Но я этого хочу. Пожалуйста, профессор...
Снейп покачал головой.
– Я принимаю ваши извинения, Поттер. Остановимся на этом.
– Но я хотел, чтобы вы...
– Сделайте одолжение, хоть на сей раз уважьте мои желания...
– Мне следовало это сделать с самого начала, – признал Гарри, наконец понимая, что к чему. – Да, конечно. Спасибо, сэр.
Снейп снова вздохнул.
– Учитывая все обстоятельства, я, пожалуй, предпочитаю дерзость вашему послушанию.
– Я приложу все усилия, – Гарри слегка улыбнулся, старательно делая вид, что все в порядке. Может, если вести себя как обычно, Снейп тоже наконец расслабится? – Кстати, я хотел спросить... Если я опять лезу куда не надо, вы просто пошлите меня куда подальше, и я отстану, честное слово. Я хотел спросить, почему вы вообще пришли сюда в Хэллоуин. Вы же знали, что он вас позовет. Вы хотели... не знаю, хотели, чтобы я видел, как это случится?
Ответом ему было ошарашенное выражение лица.
– Да, наверное, нет, – задумчиво сказал он. – Я просто не мог взять в толк, зачем вы хотели меня видеть, но вы же слизеринец... ну, я и решил, что вы чего-то такого хитрого добиваетесь.
– Вряд ли, – возразил Снейп, однако оскорбленным он ничуть не выглядел. Судя по всему, обвинение в хитрости он дурным не считал. – В Хэллоуин и Самайн Темный Лорд обычно призывает нас в полночь. Я собирался уйти за час до того.
– В Самайн?
– День точно посредине между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием, – буркнул Снейп. – Право же, Поттер, это основы астрономии. Вы должны были это знать еще до того, как переступили порог Хогвартса!
– Да, только меня вырастили магглы, – протянул Гарри. – Помните, да? Большинство из них и думать забыли про такие вещи и вообще про кучу всего, что, по мнению наших учителей, мы должны знать. Думаете, почему у меня столько проблем с учебой?
– Я не заметил, чтобы мисс Грейнджер это мешало, – парировал Снейп.
– Не можем же мы все быть гениями, – улыбнулся Гарри. – Но я передам ей ваш комплимент, профессор.
– Она все равно не поверит, что я это сказал, – равнодушно заметил зельевар.
– Думаете? Не, своему брату-гриффиндорцу она поверит.
К разочарованию Гарри, в ответ на поддразнивания Снейп и бровью не повел. Вот зараза!
Мастер Зелий ограничился кивком в сторону думосброса.
– Думаю, стоит вернуть ваши воспоминания, мистер Поттер, пока не прошло слишком много времени. Стойте смирно.
Когда с этим было покончено, Гарри, не выдержав, спросил:
– А почему тогда вы оставили здесь свои воспоминания на три дня?
Снейп чуть сощурился.
– Мне не слишком хотелось то извлекать их, то снова забирать. Куда проще было оставить их здесь, пока с ними не ознакомятся все заинтересованные лица.
Гарри наморщил нос.
– Чего?
Последовал долгий вздох.
– Альбусу тоже нужно было их просмотреть, на случай, если я что-то пропустил. А поскольку воспоминания в думосбросе нельзя перемещать магическими средствами, ему пришлось прийти сюда. И только вчера у него нашлось на это время.
Гарри уставился на учителя, чувствуя, что вот-вот взорвется от злости.
– Директор был тут вчера вечером? И не нашел минуты, чтобы со мной увидеться и поговорить? Что, он думает, Волдеморт и здесь может через меня добраться до него? Даже здесь?!
– Альбус поступает так, как считает нужным, – ответил Снейп. – Не знаю, почему он избегал вас в последнее время, но, кажется, могу попробовать догадаться.
Гарри осознал, что тоже может, если чуть-чуть задумается.
– Угу. Он хочет, чтобы мы с вами поладили.
– Полагаю, он скорее хочет... чтобы вам было к кому обратиться, – пояснил Снейп. – В прошлом году вам хватило ярости, чтобы разнести в клочья его кабинет, так что он не ждет, что вы доверитесь ему. Но вам нужен кто-то рядом, особенно теперь, когда... когда Блэка нет.
Гарри закрыл глаза, потом крепко зажмурился, и стало чуть-чуть полегче.
– У меня есть Ремус, – выдавил он. – И Рон, и Гермиона.
– Учитель, который, по вашим же словам, не желает признавать, что вы взрослеете, уже не говоря о том, что болезнь регулярно делает его недееспособным, и подростки, которые не в состоянии понять ни груз вашего прошлого, ни бремя вашего будущего.
– Вот спасибо. Теперь мне кажется, что я вообще один.
– Вы не один.
Гарри наконец открыл глаза.
– Да уж, конечно. Так и представляю, как я бужу вас среди ночи, потому что мне приснился кошмар. Или потому, что очередной разговор с Дадли совсем сбил меня с толку. Вам-то нету дела до всего этого.
– Можете будить меня в любое время, когда я вам понадоблюсь, – спокойно объявил Снейп, не выказывая при этом ни грана сочувствия, а просто констатируя факт. – Что бы ни произошло. И, спрашивается, с кем еще вы можете поговорить о своем кузене? Невзирая на вашу веру в Люпина и своих друзей, вы не посвятили их в то, как вам жилось на Тисовой улице.
– Да, но вас я тоже не посвящал, между прочим.
– Неважно. Важно, что мы разделяем это знание, – Снейп помедлил. - Могу я спросить, что вы имели в виду насчет вашего кузена?
– Да ничего, – отмахнулся Гарри и только потом сообразил, что как раз со Снейпом и можно поделиться своей тревогой. – Просто мне начинает казаться, что Дадли... может, он захочет мне помочь, как бы ни протестовал дядя Вернон. Но это не его дом. Это имеет значение?
– Имеет.
– Так я и думал. Ну и ладно, я все равно не хочу туда возвращаться.
– Даже если бы чары были в полном порядке, вам нельзя возвращаться в дом, чей хозяин готов вступить в сговор с Темным Лордом.
– Жалко, что дядя Вернон раньше об этом не сказал, – съязвил Гарри. – Я бы с удовольствием провел хоть одно лето с Сириусом.
– Блэк был бы рад, – признал Снейп. – Он не раз просил об этом Альбуса.
Слышать это было приятно – и больно. И горько – потому что это напоминало обо всем, чего он лишился. Гарри скрипнул зубами и, только чтобы отвлечься, спросил:
– Так когда Самайн?
– Через три ночи, – Снейп выплюнул эти слова, как что-то омерзительное. – И, прежде чем начинать беспокоиться о том, что произойдет, примите к сведению: Самайн в представлении Темного Лорда – время ритуалов, а не развлечений.
Гарри пробрала дрожь. Что Волдеморт понимает под ритуалами, он тоже уже видел. «Кровь врага, кость отца, жертва слуги...»
– Ой, фу... Это, по-моему, еще хуже.
На это Снейп не ответил – просто сменил тему разговора.
– Завтра меня здесь не будет, однако если вам что-нибудь понадобится, попросите Люпина связаться со мной по каминной сети.
«Я не буду спрашивать, – сказал Гарри сам себе. – Не буду, и все. Да мне даже не интересно...» И тут же услышал собственный голос:
– А почему?
– По той же причине, по которой я не приходил последние три ночи. Варил Волчье зелье для вашего блохастого приятеля.
Гарри ахнул.
– Это настолько сложно?
На лице Мастера Зелий появилось странное выражение, которое Гарри даже понять не мог, пока тот не произнес:
– Первая порция, к сожалению, была испорчена.
– Вы ошиблись при варке зелья?!
Снейп нахмурился.
– У меня было другое на уме. Не спрашивайте.
На сей раз у Гарри хватило ума промолчать. И уж точно не повторять то, что Снейп не раз говорил в классе: «Человек, который может делать все правильно только тогда, когда его ничто не отвлекает, попросту некомпетентен!»
– Хорошо, – пробормотал он, глядя, как Снейп идет к камину. – Значит, увидимся послезавтра?
– Да. Поздно вечером, – подтвердил Снейп. – А пока продолжайте заниматься, мистер Поттер.
Гарри кивнул, глядя, как Снейп уходит. И только потом осознал, что за весь вечер зельевар так ни разу и не назвал его по имени.
Похоже, «Я принимаю ваши извинения» и «Вы не один» значили не так уж много.
– Снова неудачно? – спросил Ремус на следующий день, заходя в комнатку на первом этаже, которую Гарри выбрал для занятий.
– Снова неудачно, – согласился Гарри, морщась и откладывая палочку в сторону. – А ведь я и вправду думал, что у меня получится, представляешь? Что если я поработаю один – так, чтобы сосредоточиться, закрыть как следует сознание, – если смогу воспользоваться темными силами, которые у меня еще остались... – он хрипло рассмеялся и стиснул посильнее зубы. – Ну ладно. По крайней мере, теперь можно не переживать, что я так отстаю по трансфигурации.
– Так ты трансфигурацией все это время занимался? Даже есть не стал.
– Да не голодный я, – Гарри, насупившись, оглядел деревянные ложки, принесенные с кухни.. – Ага, трансфигурацией. Хотел попробовать самое простое – Макгонагалл бы с таким на раз справилась. Чтобы просто форму поменять, без изменения самой вещи. Ложку в половник превратить – ну что проще? Так и это не вышло.
– Может, в упрощении и кроется проблема? Ты не пробовал сделать что-нибудь посложнее?
– Пробовал – когда меня уже тошнить от этих ложек начало. И тоже без толку.
– А если что-то темное попробовать?
– Это ты о чем? – моргнул Гарри.
– Точнее, то, что прочие маги считают темным. Ты не пробовал, Гарри?
– Ну-у... – он призадумался, потом продолжил: – Способности, которые у меня остались... их почти все темными считают, но это же не значит, что я какие-нибудь темные заклинания учил. Я вообще только раз Непростительное заклятье наложить пытался, и у меня ничего не вышло. Да и кто его знает, как должна выглядеть темная трансфигурация... или... или ты о том говоришь, что мне нужно попробовать превратить что-то хорошее в плохое?
– Я просто предложил, – пожал плечами Ремус.
Гарри передернуло.
– Я... не могу. То есть – что бы я мог сделать, даже если бы сумел? Зло в людях – это я понимаю. Но какой предмет может нести зло? ПрОклятая вещь какая-нибудь? Ну... Темная Метка?
Ремус только смотрел на него, не произнося ни слова, пока Гарри снова не заговорил, на сей раз более уверенно:
– Я не могу. Если все, что я смогу делать с оставшейся у меня магией, – это заниматься Темными Искусствами, то... тогда я, наверно, вообще не хочу колдовать.
– Ты же знаешь, что твой змееяз – это не Темные Искусства. И сны твои, по-моему, тоже.
– Да, – согласился Гарри, вставая и потирая шею. – Просто я... запутался как-то. И кстати о змееязе – пойду-ка я Сэл поищу. Если она там, где ее вообще найдешь, конечно.
Он спрятал палочку и поплелся в подвал, гадая по пути, может ли темная магия действительно возродить его силу.
* * *
– Сэл, – прошипел Гарри, стараясь представить себе змейку и надеясь, что звуки, слетающие с его губ, – это змееяз. Потом оглядел полутемный подвал. Эх, и почему тот, кто зачаровал эти светящиеся стены, не выбрал что-нибудь помощнее Lumos’а? – Сэл, вылезай. Ну где же ты? Извини, что накричал на тебя из-за отца. Просто понимаешь – я знаю, что отца у меня все равно не будет... но иногда до слез хочется, чтобы был! Ну вылезай же, Сэл... я не обижался на тебя, честно...
До него донесся слабый шорох.
– Сэл?
Ответа не последовало, но шорох раздался снова – даже слабее, чем раньше. Гарри застыл на месте, прислушался. Ага, вот откуда идет звук – из-за того ветхого буфета. Он попытался сдвинуть буфет, но тот оказался слишком тяжелым, да и простоял тут слишком долго – ножки практически вросли в грязный пол подвала. Попытка навалиться плечом тоже ни к чему не привела.
Но сдаться просто так – да ни за что! Можно ведь поступить так же, как он поступал, когда тетя Петуния требовала от него передвинуть что-то слишком тяжелое для его роста. Ключевое слово тут – «рычаг». Гарри уселся на пол, прижался спиной к стенке и уперся обеими ногами в стенку буфета. Глубокий вдох...
И буфет сдвинулся на несколько сантиметров.
Через пятнадцать минут между буфетом и стеной было уже достаточное расстояние для того, чтобы разглядеть дыру в стене. Гарри не удивился: такие же отверстия – для вентиляции – были и на Тисовой. Но это явно было очень старым – бетон вокруг практически раскрошился, засыпав все цементной пылью. Прямо за воздуховодом открывалось пространство побольше, почти сразу тонувшее в темноте. И никаких следов Сэл.
Гарри все равно засунул туда голову и снова попытался представить себе змею. Хуже всего было то, что он не знал, на змееязе ли говорит...
– Сэл! Ну вылезай же, Сэл... я же извинился. Ты тут?
Ни шороха, ни звука... нет, какой-то звук все же до него донесся. Очень слабый, правда. Может, это змея так дышит? Если да, то дыхание было быстрым... и очень неровным.
Вот теперь Гарри испугался по-настоящему. Все это время он считал, что Сэл просто разобиделась на него за то, что он сорвался из-за «отца». А оказалось, что со змейкой что-то не так. Ранена, может быть, или больна – и у нее просто не хватило сил выползти из подвала и добраться до теплых комнат наверху.
– Все в порядке, Сэл, – отчаянно зашептал он, вытягивая вперед руку. – Замерзла, да? До руки моей дотянешься? Просто обернись вокруг запястья – как ты всегда делаешь. А я тебя заберу наверх... и разожгу камин пожарче... хорошо?
Единственным ответом на его слова был все тот же звук затрудненного дыхания.
Гарри, вздохнув, отодвинулся от дыры и, подождав чуть-чуть, заявил:
– Нужно сделать эту дыру пошире – чтобы я мог забраться внутрь и помочь тебе. Будет шум, так ты не пугайся.
С этими словами он подхватил обломок кирпича и принялся осторожно расширять дыру. Работал он медленно и осторожно, боясь, что от резкого удара случайно отлетевший осколок бетона может задеть Сэл.
– Все, Сэл, я уже иду, – заявил он, когда в отверстие пролезла не только голова, но и плечи, хоть и с трудом. Эх, суметь бы еще заклятье наложить, чтобы увидеть, где могла спрятаться змея, а то тьма вокруг просто кромешная. – Сэл?
Молчание. Снова – только звук дыхания. А вот и легкий шорох – откуда идет, точно не скажешь, но Гарри все-таки сумел понять, что Сэл должна быть чуть дальше. Он прополз немного вперед, сам чувствуя себя в некотором роде змеей, и осторожно провел рукой, стараясь нащупать Сэл. Пальцы натолкнулись на что-то странное.
«Только бы она меня не укусила, – неожиданно подумалось ему. В обычном состоянии змейка ни за что бы такого не сделала, но сейчас, когда она больна и испугана, все может случиться. – Нужно продолжать говорить...»
Он подтянулся, полностью влезая в воздуховод, прополз еще чуть-чуть вперед, продолжая искать ощупью и приговаривая:
– Сэл, это я, Гарри... ты только не бойся...
И наконец наткнулся на змейку, лежавшую перед ним. Осторожно взял ее в руки, поднес к лицу. Похоже, он уже приспособился к темноте, потому что смог разобрать слабое золотистое мерцание. Попытался отогреть Сэл своим дыханием и прошептал:
– Все в порядке, Сэл. Сейчас я тебя вытащу. Вот только выберемся отсюда – и сразу пойдем в тепло, ладно?
Он почувствовал, как приподнялась крохотная треугольная головка, как коснулся его кожи раздвоенный язычок.
– Гарри? – слабо спросила Сэл. Для Гарри ее шипение звучало обычными человеческими словами.
– Да, это я, – повторил он, снова пытаясь отогреть ее дыханием. Змейка даже вздохнула от удовольствия и обмякла в его руках. Гарри осторожно переложил ее на ладонь, чтобы освободить одну руку, а то иначе из воздуховода было не выбраться, продолжая бормотать: – Ну ничего, ничего, малышка... вот еще чуточку – и наверх придем... а там тепло...
Тут-то все и случилось.
Вообще-то, Гарри даже не понял, что именно случилось. Да и как поймешь – секунду назад его окружали тишина и темнота, а в следующую секунду весь дом содрогнулся до самого основания, окружавшие воздуховод стены разорвались, точно бумажные, а от деревянных подпорок брызнули во все стороны щепки. Гарри инстинктивно прикрыл голову руками, не забыв закрыть Сэл.
Привыкшие к темноте глаза нещадно резал яркий солнечный свет.
А потом кто-то раскатисто рассмеялся, и перед глазами появились блестящие черные ботинки. Гарри, ошалевший от грохота и яркого света, прищурился, стараясь хоть как-то вернуть резкость зрению, но перед глазами по-прежнему все расплывалось, и картинка напоминала мираж. Он потянулся за палочкой, но выхватить не успел. Его рывком поставили на ноги, чья-то жестокая рука впилась в плечо – да так, что ногти прорвали ткань рубашки и впились в кожу... и через секунду некто высокий, холодный, от кого за милю веяло смертельной опасностью, рванул его к себе – да как! Куда там Снейпу...
В голове чуть-чуть прояснилось; Гарри дернулся изо всех сил, снова потянулся за палочкой – сработал инстинкт, заставивший позабыть, что толку от нее сейчас всего ничего. Но человек был намного сильнее и легко сумел удержать его, выдернув из сжатых пальцев бесполезную палочку.
– Ну уж нет, мистер Поттер, – раздался хорошо поставленный голос. – Темный Лорд не собирается устраивать еще одну дуэль. Совершенно не собирается. Он нашел вам куда лучшее применение.
– Малфой, – ахнул Гарри, разглядев наконец бледно-золотистые волосы.
– Драко будет так счастлив увидеться с тобой в Самайн, – протянул тот чуть ли не в ухо Гарри. – Он просто забросал меня письмами, в которых плакался на твое таинственное исчезновение из школы.
Гарри разжал руки, выпуская Сэл.
– Найди Ремуса, – прошипел он на змееязе, не слишком надеясь, впрочем, что заболевшей змейке удастся выполнить его просьбу. – Ради меня. Проберись через развалины и вернись туда, где тепло. Быстрее!
– Пытаешься меня напугать? – ухмыльнулся Малфой, услышав шипение. – По-моему, это вам следует бояться меня, мистер Поттер.
Рванул, прижимая еще ближе к себе – лицо Гарри уткнулось в бархатную мантию так, что перехватило дыхание... а потом они аппарировали, и мир вокруг рассыпался на куски.
* * *
На сей раз результат был куда хуже, чем тогда, со Снейпом. Намного хуже. Придя в себя, Гарри понял, что стоит на четвереньках, в каком-то подземелье, и его тошнит – как будто организм хотел расстаться со всем, съеденным за последние три дня. Даже когда в животе ничего не осталось, Гарри продолжали сотрясать сухие спазмы, пока он едва не потерял сознание.
«Это из-за того, что моя магия спряталась куда-то, – подумалось ему, пока он корчился от скручивающей внутренности боли. – Оттого так и плохо».
Судороги наконец стихли, сменившись мелкой муторной дрожью. Гарри заставил себя сесть, прижал колени к груди и постарался осмотреться. Он оказался в комнате с каменными стенами, но не в той, что ему снилась; эта была больше, хотя и тут не было ни окон, ни даже двери. Лишь тяжелые каменные плиты смыкались с шести сторон, да слабо мерцал в воздухе освещавший комнату магический луч.
Нет, комната точно не та – там он был один. А тут рядом с ним стоял Люциус Малфой, с демонстративным равнодушием изучая холеные ногти и дожидаясь, пока Гарри придет в себя.
– Ну что, получше? – чуть усмехнулся он после того, как Гарри задышал ровнее. – Да ты, оказывается, непростительно слаб. Драко уже в девять лет не реагировал на аппарацию подобным образом.
Сообразив, что Малфой пытается его спровоцировать, Гарри зажмурился и попытался спрятать свои мысли в глубине – там, где бушевало пламя. Может, Люциус и не знает легилименции, но лучше не рисковать. А для легилименции необходимо смотреть друг другу в глаза – это обязательное условие для всех, кроме разве что Волдеморта.
– Но Драко, разумеется, происходит из достойного семейства, – теперь в протяжных интонациях ясно слышалось презрение. – А от отродья грязнокровки вроде тебя иного ждать не приходится. Полагаю, что Северус прав – ты дожил до этого дня лишь потому, что тебе везло.
Гарри ничего не ответил, хотя упоминание о Снейпе вернуло его к реальности. Что бы ни случилось, что бы ни должно было случиться, нельзя выдать, кому на самом деле верен его учитель. А ведь зельевара может выдать даже эта мысль... Гарри тут же принялся вспоминать все свои причины ненавидеть Северуса Снейпа, старательно помещая эти мысли сверху и пряча остальные за стеной.
«...Снейп, скользкая сволочь, гад, ехидина... специально зелье уронил, чтобы еще один ноль поставить... двадцать баллов с Гриффиндора... вон, требует для Сириуса Поцелуя, да как – чуть не с пеной у рта... «Особой разницы не вижу» – и из глаз Гермионы брызжут слезы... «Когда мне захочется, чтобы вы начали нести чушь, Поттер, я заставлю вас выпить Болтливую Болтушку...»
– Что, сказать нечего? – издевательским тоном осведомился Малфой, шагнув ближе. – И дневника нет, чтобы вернуть? Кстати, за мной должок, мистер Поттер. Никто не посмеет сказать, что Малфои не платят свои долги.
С этими словами он замахнулся и ударил Гарри в лицо. Кольцо-печатка рассекло скулу.
Резкая боль чуть не вышибла Гарри из-за окружавшей сознание огненной стены, но он без труда сумел удвоить усилия и устоять. «Все тренировки – закрывать сознание, когда я чищу зубы, ем, даже читаю... – эта мысль тоже была надежно спрятана в глубине, где ее никто бы не услышал, – ...все эти тренировки... помогли. Меня не отвлечь, я устою, удержу щиты, что бы они ни делали. Они не узнают того, что знаю я; я им не позволю...»
Но даже за защитной стеной Гарри не посмел произнести, что именно не узнают враги. «Соберись, соберись», – твердил он себе, уставившись в пол и вытаскивая на поверхность сознания образы, которые можно было без опаски показать Малфою – Хогвартс, квиддич, ненависть к Снейпу, гигантский кальмар... Рон, смеющийся с набитым ртом... Добби...
Малфой замахнулся снова... и замер от прозвучавшего рядом ворчливого: «Люциус, Самайн».
Гарри осторожно глянул сквозь ресницы. Появившегося рядом с Люциусом человека он не знал.
– Да, действительно, – протянул Малфой, опуская руку. Скривился брезгливо, указал палочкой на пол, пробормотав презрительное «Scourgify», а потом направил палочку на Гарри. Гарри, ожидая Legilimens, прижался к стене, поглубже спрятал и без того скрытые мысли, но Люциус просто очистил заклинанием его одежду, хоть и не озаботился убрать кровь, сочившуюся из разбитой скулы.
Еще одно заклятье – и в каменной стене за спинами Упивающихся появилась узкая щель. Люциус взмахнул рукой, выписывая замысловатую петлю, прежде чем спрятать палочку в элегантную трость.
– Ваши апартаменты, мистер Поттер. Надеюсь, что гостеприимство нашего повелителя соответствует высоким стандартам, к которым вы привычны.
Гарри даже не шевельнулся. Он все равно не собирался добровольно подчиняться ни одному слову Люциуса Малфоя.
– Ну что же ты? – Ох, как же он ненавидит этот насмешливый протяжный голос. – Ты ведь не боишься замкнутых пространств – после всех тех лет, что тебя запирали в чулане?
Гарри невольно поморщился.
– О нет, все же боишься, – в притворной задумчивости произнес Люциус. – Бедняжка, ты же настоящий комок страхов. Просто позор, что твои родственники понятия не имели, как дОлжно растить мага... боюсь, правда, что такова участь отпрыска матери-грязнокровки, – с этими словами он ухватил Гарри за расцарапанное плечо и втолкнул в оказавшуюся за щелью комнатку, куда меньше той, где они находились. – Будешь ждать Темного Лорда здесь, – прошипел он и добавил: – Кстати, мистер Поттер, почему бы вам не поразвлечься пока, гадая, что еще мы узнали от этого жирного увальня – вашего дядюшки? Да-да, мистер Поттер, мы многое узнали о вас. Ужасно, должно быть, когда твои родственники столь вульгарны... да еще и магглы, вдобавок ко всему.
Гарри от резкого тычка потерял равновесие, споткнулся и рухнул на колени, повторяя про себя: «Пламя. Пламя... пламя-пламя-пламя...»
Но даже окклюменция не помешала ему услышать то, что Люциус сказал мгновение спустя.
– Главное, не забыть поблагодарить Драко за то, что он дал мне знать о твоем исчезновении из Хогвартса, – протянул тот. – Интересно, что же подойдет лучше всего? Может, новую метлу, как по-твоему? Или собственного домовика? Ну да ладно, – Люциус отвернулся ко второму Упивающемуся. Теперь в его голосе не было и следа насмешки:
– Уничтожь дом по Тисовой, 4.
Глава 24. Чему быть...
Именно эта каморка ему и снилась.
Как только Малфой втолкнул его внутрь, щель сомкнулась. Гарри, понадеявшись, что твердость камня – всего-навсего иллюзия, всем телом навалился на стену. Разумеется, безрезультатно: Малфой никогда не оставил бы ему возможности сбежать.
«Что ж, пора и осмотреться», – подумалось Гарри.
Осматривать, правда, было особо нечего. Камера – это слово подходило для места, в котором он очутился, куда лучше – была настолько тесной, что даже сидеть в ней было можно, лишь поджав ноги. От стен, правда, исходило мягкое свечение, так что видеть он мог, несмотря на то что дневной свет сюда не проникал – в камере не было ни окон, ни дверей, ни малейшей щелки. Лишь камни толщиной в несколько футов – если судить по щели, через которую его втолкнули.
И уж конечно, на его тюрьму были наложены антиаппарационные заклятья... хоть он все равно не мог аппарировать самостоятельно – да что там, понятия не имел, как это вообще делается. Но заклятья там были – чтобы никто не смог его спасти. Волдеморт наверняка блокировал и порт-ключи – пусть даже сюда могли попасть только ближайшие сподвижники Волдеморта. Ближайшие сподвижники...
Стоп! Даже закрывая сознание – хоть и не так яростно, как раньше, – не стоит думать о том, что может выдать... кого-нибудь. Ни имени, ни намека на того, с кем он связывал теплившийся в нем крохотный огонек надежды. Впрочем, лучше было вообще не надеяться – а вдруг одного этого окажется достаточно, чтобы все рухнуло?
Гарри попытался сосредоточиться и обдумать свое положение. Даже и теперь он с крайней осторожностью скользнул за воздвигнутую в сознании стену: а вдруг Волдеморт незаметно для него пытается прочесть его мысли? А вдруг этот гад настолько хорошо владеет легилименцией, что даже не глядя в глаза, даже издали способен узнать самые потаенные мысли? Гарри не знал наверняка, но отчетливо помнил, что всего несколько месяцев назад враг смог попросту завладеть его сознанием. Конечно, тогда Гарри блока не ставил, но все-таки...
Лучше не рисковать – а значит, нечего и думать об утерянной магии. Вместо этого Гарри специально вытолкнул на поверхность мысль: «Я остался без палочки – ее Малфой забрал» – и больше ничего.
Он принялся систематически прощупывать и простукивать окружающий его камень – насколько мог дотянуться – в поисках слабины. Слабины – вот же гадство! – не было; физической, по крайней мере.
Интересно, а как насчет магической? Палочки, правда, нет, но ведь в детстве у него получалось творить магию без палочки. Стихийная магия – обычная вещь для любого ребенка-волшебника. Все, что нужно, – это вспышка эмоций и яростное, безотчетное желание сделать что-то.
Гарри прикрыл глаза, пытаясь изо всех сил вызвать чувство ярости, отравившее его детство. Перебирая воспоминания – из тех, что можно было показать Волдеморту, – он старался воскресить захлестнувшее его некогда бешенство, разбившее стекло на всех фотографиях Дадли. Бешенство, благодаря которому ему удавалось даже заткнуть тетю Петунию... или сорвать с петель дверь ненавистного чулана.
Темные мысли, темные воспоминания, темная часть его души – та, что он скрывал ото всех, та, что начала стремительно расти после того, как пришлось увидеть гибель Седрика... Гарри погрузился в эти темные воды, миновав ограждающую их стену пламени. Погрузился в поисках силы, в поисках спрятавшейся магии. Она должна быть здесь, это точно – та самая магия, питавшая чуть не каждую ночь его сны.
По окружавшим его каменным стенам пошла рябь – точно по водной глади, в которую бросили камень.
Закрывший глаза Гарри этого не видел. Но чувствовал – чувствовал, как поднимается магия из глубин его души.
Он нырнул еще глубже, стараясь вызвать чувства еще темнее гнева или ярости: жажду убить, уничтожить, растоптать – как топтали его все эти годы, день за днем... У него никогда не было семьи, не было дома; никто не заботился о нем, никто не дарил любви, о которой каждый ребенок – даже жалкий уродец – молит всей душой...
«Уничтожь дом по Тисовой, 4», – как наяву услышал он голос Малфоя. Гарри рассмеялся – хриплый смех куда больше подходил выжившему из ума старику, чем шестнадцатилетнему мальчишке – и открыл глаза. Воздух вокруг дрожал от вышедшей из повиновения магии; по стенам снова пробежала рябь, потом они замерцали, светлея на глазах, становясь прозрачнее, – казалось, что можно проникнуть взглядом в самое сердце камня.
Но на этом силы Гарри, увы, совершенно иссякли. Ноги подогнулись; он привалился к стене и мешком рухнул на каменный пол, хватая ртом воздух. Тело болело так, словно он добрые сутки не слезал с метлы, а мозг, казалось, превратился в какую-то кашу – об окклюменции не было сил и думать.
Ему все же удалось кое-как воздвигнуть стену огня – за миг до того, как он потерял сознание и голова его с отвратительным стуком ударилась об стену.
* * *
Разбудила Гарри мысль, к огню не имеющая никакого отношения.
Пить.
Ужасная, иссушающая жажда, пробравшая его до самых костей.
Сколько же времени он уже заперт в этой клетке, сколько времени провалялся в беспамятстве?..
Он вдруг подскочил, поняв то, что должен был понять давным-давно: «Мои сны! Ремус ошибался – никакие они не символы. И не имеют отношения к «двойственному восприятию» и к тому, что «в эмоциональном плане я заперт во тьме»... хотя сейчас я действительно в ней заперт. Но мои сны не об этом – они и впрямь вещие, они сбудутся на самом деле...»
На грани паники, он укрепил стену пламени, поместив поверх нее чувство одиночества и отчаяния, – чтобы получить возможность спокойно обдумать свои сны.
«Уничтожить дом по Тисовой, 4… наверно, это уже произошло… Малфой давно уже это велел – иначе бы не хотелось так пить. А с Дадли что – спасся? Когда дом рухнул, внутри его не было, но это ничего не значит… Поляна, и кто-то приближается… или что-то – наверно, я видел место встреч Упивающихся… Клетушка, и пить страшно хочется… все, все правда! И что же случится потом?»
Ответ должен был напугать Гарри – уж слишком страшным он получался. Но почему-то не напугал. Наоборот, придал сил.
«Я выживу, – понял Гарри. – Выживу – что бы ни произошло в Самайн. Окажусь в Хогвартсе... в больничном крыле. Я буду слеп, у меня все будет болеть, но это не навсегда – я уже выздоравливал, выздоровею и теперь. Видел же я, что со мной все в порядке... вот только почему-то живу не в Башне вместе с друзьями, а в подземельях – причем вполне там прижился... ой, зараза – так значит, и это правда?! И то, что бью Рона за то, что он оскорбил слизеринцев, и то, что смеюсь, услышав от Малфоя: «Мы с тобой братья»... да не ехидно смеюсь – ты что, мол, рехнулся? – а от радости: ну конечно же, братья... И то, что кричу как одержимый, кричу на змееязе – этот сон тоже был вещим...»
В памяти всплыли слова, произнесенные некогда Трелони: «Сны показывают нам, что может быть, а не то, чему быть непременно...»
Гарри даже застонал вслух. Ну почему именно сейчас пришло в голову, что, возможно, его преподавательница все-таки знала толк в прорицаниях?! Нет, уж лучше слепо верить, что его сны сбудутся, даже если несколько последних и смущали его теперь куда больше. С ними он потом разберется. А пока нужно сосредоточиться на самых первых снах... и верить, обязательно верить: какую бы гадость ни замыслил Волдеморт, сам Гарри все равно выживет.
Мысль помогла – отчасти, по крайней мере. Его будут пытать, но не убьют. Он сумеет сбежать – хоть и ослепнет. Как-то сумеет. И нечего зацикливаться на том, как и что произойдет, или гадать, как избежать опасностей.
Все, на что он сейчас способен, – это как можно лучше приготовиться к тому, что его ожидало. Чем больше знаешь заранее, тем легче, – а потому стоит обдумать, что же именно узнал о нем Волдеморт. Тут не только сны, но и язвительные замечания Люциуса Малфоя о чулане и о том, что еще сообщил Упивающимся дядя Вернон.
Дядя Вернон, который все бы отдал за смерть Гарри. Дядя Вернон, который сам уже мертв – лишь потому, что выбрал не тех союзников в своей борьбе с племянником. Гм, и о чем же, кроме чулана, мог рассказать им Вернон Дурсль? Ну, может, не совсем рассказать – Люциус и с помощью легилименции мог бы все выяснить, – но разницы особой в любом случае нет. Дядя Вернон все равно хотел причинить Гарри как можно больше вреда.
Так что же по-настоящему опасного он мог сообщить?
Гарри осознал, что ослабил защиту, и поспешно снова укрепил стену пламени, прикрыв ее воспоминаниями об учебе в начальной школе. Сам же, укрывшись за стеной, продолжил свои размышления. Самое смешное, что Люциус решил напугать его чуланом. Ну и дурак ведь! Хотя... некоторые люди... слышавшие о его детстве, тоже считали, что он должен бояться закрытых тесных пространств. Странно все же жизнь оборачивается. Ну да, конечно, несколько раз он взрывал дверь чулана, но вовсе не потому, что боялся тесноты и темноты, – просто хотел показать дяде Вернону, за кем осталось последнее слово. А сам чулан был совсем даже неплохим. Уютным. Когда Гарри был помладше и до одури хотел, чтобы его обняли, он забирался под одеяло и фантазировал, что стены специально придвинулись поближе, чтобы утешить и убаюкать его. Да и вообще: заканчивался день, и он был по-настоящему счастлив, сидя у себя и играя сломанными игрушками, найденными среди мусора.... и никто туда не заходил – а значит, некому было назвать его уродом, неизвестно чьим упущением появившимся на свет. И чулан вовсе не был тюрьмой – его же не все время запирали. Чаще всего он уходил туда по своей воле – потому что по сравнению с домом, полным Дурслей, собственный уголок был настоящим раем.
Так или иначе, решение Люциуса, что заключение в тесной клетушке способно сломать дух Гарри, оказалось ошибкой. Конечно, удобной эту камеру не назовешь, но плохо ему тоже не было... если не считать необходимости сидеть и ждать, пока Волдеморт что-то решит.
А что тот, кстати, может решить? Вот в чем вопрос... Что сказал ему Люциус? И что такое на самом деле Самайн? Обругав себя – стоило быть повнимательнее на истории магии! – Гарри попытался припомнить, что именно Биннс говорил о днях Перелома* вообще и о Самайне в частности. Вроде бы раньше так называли Хэллоуин, нет? Кажется, да.... да, когда магглы ввели постоянный календарь, перестав полагаться на звезды, канун Дня Всех Святых стали отмечать в один и тот же день. А вот у Самайна точной даты все еще нет – хотя символизирует он почти все то же самое. Смерть, в частности. Огонь, кажется, тоже как-то связан с Самайном, но как именно – неясно. Жалко, что у Биннса настолько скучные уроки, что слушать его просто невозможно. Впрочем, в этом году их и не придется слушать – кто же станет усиленно изучать предмет, за который на СОВах получил «Тролля»?
Так что еще мог сказать Люциусу дядя Вернон? Непонятно. Чего именно, по мнению дяди, мог бояться Гарри? Ну, чулана, а еще? Вряд ли кто-нибудь из Дурслей мог бы решить, что Гарри боится оскорблений или тяжелой работы. И хоть он был достаточно умен, чтобы стараться всеми силами избегать порки, истерики у него она тоже не вызывала.
Была, правда, одна вещь, при виде которой он впадал в истерику... по крайней мере, когда-то. Хотя в последний раз он держался неплохо. Правда, тогда он был не один, но все равно в конце концов справился с собой. Вот только дядя Вернон этого не знал. Зато дядя знал, что еще совсем маленьким Гарри до полусмерти боялся игл – а ведь он тогда даже не понимал, что это такое. Но этого страха хватило для всплеска стихийной магии – стоило ему увидеть иглу в руке медсестры.
Иглы. Он даже ахнул от ужаса. Можно поклясться чем угодно, что они воспользуются иглами.
Он вдруг совершенно отчетливо понял, как именно его ослепят.
Гарри сглотнул заполонившую рот горечь и теснее прижался к стене, стараясь поудобнее устроить ноги. Больше всего на свете хотелось бежать, выбраться отсюда, прежде чем произойдет то, что должно произойти, но ничего не выйдет. Сны оказались истинными – все до одного. Ему суждено ослепнуть, и суждено так или иначе вытерпеть эту муку.
Вот только терпеть не хотелось. Совсем даже не хотелось.
Можно было снова вызвать ту темную вспышку – даже сильнее прежнего – и попробовать не просто повредить каменные стены, а раздробить их, расплавить, уничтожить... И тогда он сможет выбраться и бежать – бежать, насколько сил хватит.
Но надежды не было – это он знал точно, и дело даже не в снах. Просто первая попытка выплеснуть всю свою силу ни к чему не привела, а вот ослабила здорово. А сила ему сейчас нужна – в этом Гарри был уверен: иначе просто не выдержать то, что уготовил Волдеморт.
А сейчас нужно перестать думать об иголках, о слепоте, о том, что он станет наполовину слизеринцем и влепит как следует лучшему другу...
Гарри сильнее прижал колени к груди, прикрыл глаза и закрыл сознание так, чтобы за стеной огня не осталось ни одной мысли. Он позволил себе соскользнуть в пламя, в ничто, туда, где нет ни тревог, ни страха. Позволил себе просто отдохнуть.
Чтобы быть готовым к тому, что должно случиться.
* * *
Свет в камере изменился, став чуть ярче, но тут же снова притух. Гарри открыл глаза и взглянул на вновь появившуюся в стене щель. По ту сторону обнаружился Упивающийся при всем параде, в плаще и маске. Общее впечатление было отвратительным.
Гарри уставился на него мутным взглядом. Впрочем, он достаточно проснулся, чтобы сообразить, что уже успел машинально закрыть сознание.
Упивающимся оказался Малфой – это стало ясно еще до того, как сладкоголосая гнида раскрыла рот.
– Что мистер Поттер, от слабости встать не можете?
Гарри рывком поднялся на ноги и пошатнулся. Он не знал, сколько именно времени прошло, – знал только, что мучившая его жажда перестала быть острой. Язык распух и напоминал терку, но плохо уже не было. Просто очень, очень хотелось пить, но он это переживет – как и все остальное, уготовленное ему Волдемортом. И не потому, что он – Гарри Поттер, Мальчик-Который-Никак-Не-Сдохнет, нет. Потому лишь, что его магия по-прежнему в нем. Эта магия, питавшая его сны, не могла ошибаться – она никогда не ошибалась, никогда его не подводила, пусть даже он не всегда это понимал. И даже считая, что она исчезла, Гарри все равно чувствовал где-то глубоко в себе ее слабый огонек. Она подарила ему сны, которые помогут ему сохранить рассудок и душу, – пусть даже на тело обрушатся чудовищные пытки.
– Пошли, – поманил его Люциус. – Пора.
Гарри не сдвинулся с места, но это ничего не меняло. Малфой втиснулся в камеру и, как ни странно, провел затянутой в кожаную перчатку рукой по грубой царапине оставшейся на скуле Гарри после удара. Потом склонил голову на бок и уставился на плечо Гарри. Кровь, выступившая из исцарапанного плеча, испачкала ткань.
– Ай-я-яй, – заметил Люциус, покачав головой. – Никуда не годится. – Вытащив палочку, он выволок Гарри наружу и принялся вертеть, оглядывая со всех сторон.
– Contusio evanesco, – проговорил он, прикоснувшись палочкой к шишке, вскочившей, когда Гарри ударился головой о стену. Потом описал палочкой дугу и добавил: – Lavare. Sanare.
Ощущение бегущих по коже мурашек сменилось болью, когда чары добрались до царапины на скуле и ранок на плече. Люциус, покончив с заклинаниями, снова заговорил:
– Рубашка могла бы быть и поприличнее, – он чуть усмехнулся. – Ну да Темный Лорд все равно предпочтет, чтобы ты снял ее. И кроме того, если я не ошибаюсь, она все равно скоро будет в совершенно непотребном состоянии. Так что снимайте-ка ее, мистер Поттер.
Гарри вновь не подчинился – и вновь это ничего не изменило. Короткий взмах палочки – и прохладный камень коснулся его голой спины.
Люциус притянул его ближе – в какую-то пародию на объятье – и насмешливо прошептал: – Гарри Поттер, почетный гость Лорда в Самайн. Кто бы мог подумать?
Мир исчез, растворившись в уже знакомом, но от этого не менее отвратительном ощущении.
----------------- * Перелом - вольный перевод несуществующего в русской традиции термина cross-quater day: это дни точно между астрономическими солнцестояниями и равноденствиями. Таких дней в году четыре, и именно на них приходятся все главные кельтские праздники: Самайн – середина между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием, Имболк (Имволк) – середина между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием, Бельтайн – середина между весенним равноденствием и летним солнцестоянием, и Лугнасад – середина между летним солнцестоянием и осенним равноденствием. С вхождением в общий быт календаря праздники привязались к датам (1 ноября, февраля, мая и августа соответственно), но на самом деле вычисляются астрономически и слегка сдвигаются каждый год. Поэтому Самайн и День Всех Святых, которые изначально совпадали, у Аспен вполне справедливо оказались разнесены.
Пост N: 30
Зарегистрирован: 02.11.06
Откуда: Москва
Отправлено: 28.11.06 21:26. Заголовок: Re:
Мерри Потрясающий фик! Очень приятно читать действительно качественный перевод. Очень хорошо прописаны характеры героев. Автор, вы просто молодец! А когда продлжение? Умоляю, не затягивайте!!!
Мерри, извините за такой вопрос, но Вы часом не забросили перевод? Этот фик - редкая жемчужина, уже хотя бы по качеству языка, которым он написан. Очень надеюсь, что Вы таки не бросили этот труд...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 251
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
), а также шестёрка по пятибальной шкале за профессионально и со вкусом сделанный перевод. Фик меня просто потряс, никогда не думала, что Дадли может стать таким, а уж Драко просто поразил. Я никогда его особо не любила (хотя и жалела после 6 книжки). Но теперь записываюсь в клуб фанатов Драко Малфоя. 
Просто чудесно! 
Но именно отличие этой фразы и фразы Рема "Хочешь поговорить об этом?" лучше всего показывают их отношение к Гарри. 
Никак не могу найти 15 и 16 главы - хоть ты тресни! 
Этот фик - редкая жемчужина, уже хотя бы по качеству языка, которым он написан. Очень надеюсь, что Вы таки не бросили этот труд... 
- участник сейчас на форуме
